355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Арина Воронова » Дети Брагги » Текст книги (страница 18)
Дети Брагги
  • Текст добавлен: 25 сентября 2016, 22:50

Текст книги "Дети Брагги"


Автор книги: Арина Воронова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Хотелось лечь… Лечь… Но стоит ли это тех сил, какие потребны на то, чтобы спешиться? Потом он почувствовал, как кто-то тянет его за руку.

– Спускайся, Грим, я попытаюсь поддержать тебя.

Он не спешился – тяжело повалился набок, и несколько мгновений спустя уже лежал на боку, голова его покоилась на свернутом в ком плаще.

Запах вереска? Значит, они, должно быть, достигли той самой пустоши. Скагги, казалось, все стремился попасть именно сюда.

Пульсирующая боль в глазнице несколько утихла, и Грим был поражен внезапной ясностью мыслей и чувств. Ветер колыхал пряные с завязями семян травы.

– Скагги?

Над ним тут же возникло встревоженное лицо ученика целителя.

– Где мы?

– В небольшой лощинке на пустоши, со всех сторон нас окружают холмы, а с той стороны, откуда мы прибыли, еще и кустарник. Правда, довольно чахлый, сокрушенно добавил мальчишка.

На дне лощинки собран был уже хворост для костра, и Грим подивился, как быстро возвращенная память лечит человека: из полубеспомощного мальчишки, какой прибился к нему в придорожном кабаке, даже из того издерганного юнца, с которым они выбирались из Фюрката, Скагги быстро превращался в настоящего воина.

Внезапно весело затрещали ветки, от костра потянуло запахом можжевельника и вереска.

– Славно взялось, – с удовлетворением пробормотал себе под нос будущий целитель. – Засушливое лето нам на руку.

– Лошади… – Грим попытался было встать, но Скагги надавил ему на плечи, заставляя лечь снова.

– Расседланы и стреножены, пасутся вон… – Он помедлил. – Слева от нас.

Он лежал, вытянувшись на земле, затем кто-то заставил его сесть.

Мгновение спустя звон в ушах утих, но из растерзанной глазницы вновь потекла кровь. Прямо перед ним весело пылал костер, а спиной он упирался в какой-то камень. Когда это Скагги успел его сюда приволочь?

– Бессмысленно пытаться останавливать ее снова и снова. – Голос Скагги был бесцветен, но ровен и тверд. – Что-то, что было в клюве той птицы, заставляет вновь открываться рану. Как знать, не это ли случилось с твоим отцом.

– Выжги.

Скагги вздрогнул от этого жесткого голоса, ему пришлось даже на несколько мгновений отвернуться от Грима, чтобы Квельдульв не заметил, как дрожит сжимающая кинжал рука. Потом заставил себя погрузить лезвие в огонь.

Языки пламени нежно заструились по стали, острие кинжала засветилось багровым. Жар медленно полз все выше и выше. Когда он достиг рукояти, Скагги, скинув кожаную куртку, обернул ею руку, чтобы не обжечься. Затем он снова вернул кинжал в огонь, постоял, а потом повернулся с раскаленным добела жалом к Гриму. Сын Эгиля не мог отвести глаз от плясавшего в предвечернем свете раскаленного клинка. Он открыл рот, чтобы крикнуть: «Не надо!» Но вместо этого только кивнул.

– Быстро, – проговорил он, сползая вниз, так чтобы голова его упиралась в камень. – Я не уверен, что смогу не дернуть головой. – Он криво усмехнулся. Давай!

Кровь зашипела под клинком. С треском лопались пузыри.

Прижженная рана запеклась. Судорога выгнула тело Грима дугой – так бьется человек в когтях смерти.

Скагги как будто придерживал его, говорил с ним, но Грим ничего не слышал. Боль пожирала его заживо.

В тот момент, когда боль, казалось, достигла своего пика, он услышал, как Скагги выдохнул от радости, а потом плеснул ему в лицо какого-то – Грим почему-то смог уловить запах вереска – отвара…

Звон в ушах возобновился с удвоенной силой, перед глазами у него закачалось чье-то лицо. Сперва у этого лица были черты Карри, но потом лицо стало поначалу неуловимо, потом все быстрее, все стремительнее меняться. Странно, но боль постепенно стихала, а звон, напротив, возрастал. Откуда-то слева спиралью поднималась желтая пыль. С бессмысленным любопытством он глядел, как пыль подходит все ближе, и ближе, и ближе… Все быстрее крутятся перед глазами ее частицы, скрывая все, кроме горящих синих глаз. Синие глаза, знакомый взгляд…

Ищет кого-то взгляд, рыщут глаза… И худая сильная рука чертит в воздухе руны… Мечет костяшки рун на доску…

Наконец, и глаза, и руны – все исчезло. Звон достиг своего апогея, а затем пропал, и вместе с ним исчезли все ощущения.

Шагов Скагги не услышал, но проснулся оттого, что между ним и ласковыми закатными лучами возникла какая-то тень, что-то заслонило их успокаивающее тепло.

– И что, по-твоему, ты с ним сделал? – раздался над ним неприязненный голос.

Вздрогнув, Скагги разом очнулся, чтобы почувствовать, как сталь оцарапала ему горло, и, открыв глаза, увидел на расстоянии всего ладони от лица тяжелый с двусторонней заточкой клинок.

– Я при… – он прокашлялся, прочищая горло, – я прижег ему рану.

Он попытался поднять голову, но острие меча еще сильнее надавило на адамово яблоко, по шее вниз потекла теплая струйка.

– А я бы сказал, что ты скорее выжег несчастному бродяге глаз. Хотелось бы знать зачем? – В тоне спрашивающего слышалась заинтересованность, однако он не предвещал ничего хорошего.

Тени сдвинулись, а он все никак не мог поднять голову и видел перед собой уже не одну, а три пары грязных грубых сапог. Однако в спокойном хрипловатом голосе чудилось что-то знакомое, хотя от усталости Скагги не мог определить, что именно.

– Это не бродяга, это Квельдульв, – возмущение придало Скагги сил.

– Грим, сын Эгиля?

Неведомый противник чуть шевельнул рукой от изумления, и Скагги смог наконец поднять голову, чтобы взглянуть в лицо Варше.

– Переверни этого человека на спину, – приказал вожак разбойной дружины кому-то позади себя.

– Осторожно, – вскинулся Скагги, ужом вывернувшись из-под острия и готовый уже броситься на помощь Гриму, который, по счастью, в этот момент очнулся и что-то невнятно пробормотал.

– Видения… Вестред… пить…

В небольшой лощинке было тесно от собравшихся здесь воинов, многие из которых со смесью недоверия и ужаса переводили взгляд со встревоженного мальчишки на изуродованное лицо лежавшего на земле человека в заскорузлой от крови одежде.

– Варша? – пробормотал вдруг раненый. – Или это еще видения? Скагги?

– Похоже, мы и впрямь нашли, хоть и не совсем то, что искали, – задумчиво проговорил вожак разбойников.

– Грим, сын Эгиля, прав, – продолжал тем временем Даг, один из грамов в дружине Варши, – нельзя задерживаться здесь надолго.

– Но он же не в силах сесть в седло, – снова принялся возражать Скагги.

Варша потребовал от Скагги, чтобы тот пересказал все, что произошло с ними в усадьбе, вызвав его для этого из лощины туда, где в паре десятков шагов от костра, возле которого грелись дружинники, мирно паслись стреноженные лошади. Форинг беззаконной дружины полагал, что не стоит смущать понапрасну простых дружинников, многие из которых к тому же в недавнем прошлом были еще рабами, разговорами о волшбе и странном нападении змее-птицы и воронов. Рассказ его вожак и несколько грамов дружины слушали в мрачном молчании, и теперь старший из них по возрасту, Даг из Венгта полагал, что с вересковой пустоши следует уходить как можно скорее.

– Никому не дано знать, на что у него достанет сил, когда возникнет на то необходимость, – нравоучительно заметил на возражения Скагги Даг.

У ученика целителя вертелось на языке с десяток ответов, он только прикидывал, который из них менее всего заденет чувства бывалого воина, как вдруг из лощины раздался странный захлебывающийся крик. Вытаскивая на ходу клинки, все бросились к лощине. У костра повскакали со своих мест дружинники.

Достигнув края лощины, Варша застыл на месте, так и не занеся наполовину вытащенный из ножен меч.

В предвечерних сумерках к середине лощины со всех сторон сползались чудовища. Из воздуха появлялись бестелесные когтистые руки. Клыки, ядовитые рога и выпученные глаза – чудовища и демоны целиком и частями, и зло, не поддающееся описанию, возникали из ничего. Отовсюду сразу! В самой гуще их оказался Грим. Котелок у его ног был опрокинут, синеватые языки пламени многоголовыми змейками тянулись по плащу на плечи. Закрыв глаза, Грим сосредоточенно вычерчивал какие-то знаки. Варше потребовалось несколько секунд для того, чтобы сообразить, что это руны защиты.

Мальчишка без оглядки бросился к Квельдульву, расшвыривая ногами горящие угли, отпечатывая их на тлеющем плаще скальда Локи. Встал за спиной сидящего, положил ему руки на плечи – не то чтобы подпереть, не то в попытке передать старшему чего-то – может быть, часть силы, которой ученик все равно не сумел бы воспользоваться. От пальцев скальда колебался, начинал светиться в сумерках сам воздух, но в то же время странные чудища сомкнулись вокруг двух фигур на дне лощины.

В каждой жилке вожака беглых рабов кровь застыла от суеверного ужаса. Потом он вдруг прочел такой же страх на лице мальчишки.

Превозмогая собственный страх, Варша нашел в себе силы сдвинуться с места, о чем минутой раньше даже и не подозревал.

Сжав крепче зубы, Варша принялся рубить направо и налево, нанося удары бормочущим исчадиям Хель.

Это оказались не бесплотные духи: меч вошел в плоть, к немалому своему потрясению Варша почувствовал сопротивление, хоть и не мяса и костей. Вой ударил в уши. Омерзительная серо-багровая струя – крови? – хлынула ему в лицо. Тварь упала, отвратительно шлепнувшись, отрубленная конечность тошнотворно, неестественно шевелилась. На какое-то мгновение Варша окаменел, не в силах пошевелиться.

Однако остальные твари не отступили. Их все больше образовывалось из воздуха, окружая троих смертных. Особенно много нечисти скопилось вокруг Грима и Скагги. Одноглазый скальд стоял теперь на коленях, даже не стоял, а скорее лежал спиной на едва держащемся на ногах Скагги. Белое лицо мальчишки было перекошено судорогой ужаса, однако он, запинаясь, продолжал что-то не то петь, не то бормотать – Варша мог различить какие-то слова о целительных яблоках и Вечно-юной Травнице.

Из сползающегося в лощину тумана образовалось новое существо, Варша сперва даже не поверил своим глазам: поджарое волчье тело твари было покрыто черными, будто вороньими перьями, но с торчащих из разверстой пасти клыков капала почему-то алая слюна. Ворон-волк бросился к Квельдульву, но бывший раб успел заступить ему дорогу. У него не было времени заколоть или ударить ее, но он быстро поднял меч, защищая горло. Огромная сила ударила в клинок, опрокинув Варшу на спину.

Волк, карабкаясь и рыча, старался достать до горла. Варша сильнее сжал меч, попробовал пошевелить рукой – и извернувшись под оперенной тушей, вспорол твари брюхо. Клыки вонзились Варше в предплечье, когда он попытался встать и труп исчадия Хель стал сползать с него наземь. Его зловоние было удушливым, и пришлось побороться, чтобы освободиться от этой давящей туши. Варша вымок в звериных внутренностях и сукровице, и в собственной крови, хлынувшей из укуса.

Сквозь мельтешащих чудовищ и дым полузатоптанного костра Варша с трудом мог видеть двух скальдов в самой гуще схватки, но увидел он и то, что порадовало его гораздо больше. Прибежавшие на крики его люди, ошеломленно застывшие на холме, сбрасывали с себя оцепенение и, выхватывая мечи, присоединялись к бою.

Новые противники отвлекли внимание тварей, позволив Квельдульву завершить заклятие. В ответ на новые руны, на обращение – Варше показалось, что Грим призывает Фрейра и сестру его Фрейю, по краям лощинки появились иные животные. Скалились, приготовившись к прыжку, несколько поджарых лесных волков. Рыл землю, готовый ринуться вниз, взбешенный кабан. Сорвавшись с привязи, выросли на холме кони. Варша почему-то даже не удивился, увидев среди них с полдюжины горбом выгнувших спины полудиких кошек, – откликнувшись на обращение к своей богине, звери Фрейи явились сюда, наверное, с какого-то соседнего хутора.

Осознав вдруг, что сейчас произойдет, Варша крикнул своим людям оставить тварей. Выбираться из лощины! А сам сделал пару шагов к скальдам. Несколько его растерянных дружинников оглянулись на готовых ринуться в низинку зверей, остальные придвинулись ближе к своему вожаку, чтобы вместе с ним попытаться освободить скальдов. Одному из попытавшихся бежать не посчастливилось попасть под копыта обрушившегося в низинку кабана – тело его с переломанным хребтом уткнулось лицом вниз в растоптанную в схватке траву.

ХVIII

РУНА ПРИБОЯ – БЕРЕЗА-БЕРКАНА
 
Нертуса сила
защитную власть даст заклятьям охранным,
покровы набросит и недруга с толку собьет.
Руна ее – первый росток в поле
от изморози туманном,
что из промерзшей земли тянется к небу
и к повторению цикла-года ведет.
 

Руну черти, возродить то, что было утрачено, в горе пытаясь, на радость надеясь и ношу поднять согласясь, Мимир подскажет, для Нертус – Иса и Лагу соседи благие, они лишь помогут зла старого не оживить. Помни о них, иначе тяжко заплатишь за то возрожденье.

Несущиеся в небе облака. Несущиеся под копытами камни. Да нет, это несется он сам, спешит, погоняя коня.

Со всхлипыванием ржет чалый. Грим попытался привстать на стременах, чтобы, обернувшись, понять, что же его преследует. И верно – из-за каменистого гребня на равнину выплеснулась темная волна, которая тут же начала распадаться на отдельных всадников, шлемы блестят на ветру. И развевается багряный плащ предводителя на могучем вороном. Альдис. Конунг свейский.

Задев на скаку сапогом за камень, Грим поморщился от внезапной боли. Слишком худые руки сжимали поводья. Снова сон, догадался Квельдульв, а потом понял и другое: в этом сне он так высок, что стремена оказались почти едва ли не у самой земли.

Тут он заметил, что скачет не один. Смеются, подставляя лица ветру, его спутники-берсерки. Вот широкий как бочка Бедвар со зверским, почти медвежьим оскалом, а вот златокудрый Хьялти, прозванный Гордым за то, что равно кичится силой меча и своими девичьими ресницами.

Конунг Альдис просил у него берсерков в помощь против соседей, обещал родичу Сокровища свеев. Почему же теперь спасается бегством со своей дружиной Хрольв? Мать Ирса, восстанавливая справедливость, отдала сокровища Хрольву и просила немедля вернуться к рати. Вот и спешит теперь восвояси веселая ватага упсальцев.

Хрипит и падает в изнеможении под весом Бедвара лошадь, придавив седока. Но сбросив с себя как пушинку умирающее животное, толстяк-медведь вскакивает на ноги, с веселым предвкушением выхватывает из-за спины секиру.

– Успеется, – отзывается Жердинка и, запустив руку в седельную сумку, зачерпывает пригоршню золота. Беспечно взмахнув рукой, он разметал золотые монеты по полю у себя за спиной. За первой пригоршней последовала вторая, за ней третья.

И темная лавина остановилась. Спешившись, свеи подбирают монеты, напирают подоспевшие всадники, мечется в ярости перед своей армией Альдис, а потом, оставив войско, вновь бросается в погоню, и мчится за ним личная стража.

И еще дважды разбрасывал Жердинка золото, и с каждым разом все больше таяла в числе погоня. Но и от шпор беглецам теперь не много было проку. Загнанные лошади едва-едва переставляли ноги. А оставалось уже немного… Совсем немного до укрытия и безопасности. Только вот Грим во сне не знал, в чем она, эта безопасность, что это за укрытие? Корабль? Укрепленный лагерь?

Однако это, казалось, не имело ровным счетом никакого значения.

Только бы достичь укрытия, только бы достичь. Золото есть золото, но как много осталось еще всадников!

И вновь запустил он руку в седельную суму, но пальцы его схватили лишь пустоту. Одно лишь перекатывается на дне…

Сокровище свеев, кольцо Свиагрис, Свейская Свинья, наследие Финна. Стоит ли цепляться за то, что свое уже отслужило? С усмешкой Жердинка швыряет кольцо – прямо под копыта Прыткого, гнедого коня свейского конунга, коня, что всех резвее. Молниеносным движением нагнулся Альдис, копье опустил, ловя ускользнувшую было драгоценность. И видя униженным скрягу, смеется Жердинка: «Заставил я свиньей согнуться самого могучего из свеев!»

– Таблички… – пробормотал сквозь стиснутые зубы Грим. – Разбей таблички.

– Как можно?

– Свиньей согнуть самого могучего…

– Что с тобой? Ты, верно, бредишь, Грим!

– «Свиньей согнуться самого могучего из свеев», – так сказал в долине Фюри конунг Хрольв по прозванию Жердинка, – ответил за Грима Варша.

– Разломай таблички, – снова пробормотал в полузабытьи Квельдульв. – Они нужны ему, пусть он их и получит.

– Но… но…

– В… каждой… руне…

Грим задыхался, даже на легкой рыси утомленной лошади его мотало в седле из стороны в сторону. Скагги подумал было, уж не привязать ли его к седлу. Как он еще держится?

– Вспомни, чему тебя учили… В каждой руне своя магия… – Голос Грима доносился будто из дальнего далека. – Хотя бы часть разломай. Я скажу тебе, что дальше.

Скагги мучительно жаль было таблиц – последнее, что осталось у него от наставника, кроме страшных снов и воспоминаний, но он рад был, что Грим хотя бы ненадолго пришел в себя, пусть и требует чего-то совершенно невозможного. А вдруг он прав, и это единственный оставшийся им способ сбить со следа погоню?

– Разбросать отдельные знаки надписи, это ведь как выкладывать руны при гадании, да? – жадно спросил Скагги, купаясь в сияющей славе внезапно охватившей его догадки. – Да?

Но Грим его не услышал.

Где-то за завесой боли раздавались голоса. Наплывали, бормотали, говорили…

– Способность к рунной волшбе, способность призвать к себе дар Всеотца твоя по наследству, и пора признаться в этом самому себе.

Отставив в сторону кружку с разогретым пивом, Эгиль отошел к очагу, чтобы протянуть к огню изуродованные загадочным недугом руки… Грим покачнулся в седле. Каждая косточка в его теле болела так, что хотелось выть. Всю левую половину головы жгло огнем, неустанно, и против воли он зажал глазницу рукой, пытаясь выдавить эту боль, но та не уходила.

– Взгляни на меня, я слаб как младенец или немощный старик. – Голос и тон человека, взглянувшего недугу в лицо и пытающегося выжать, что возможно, из неизбежного.

– Тебе всего лишь сорок пять. Едва ли кто назовет тебя стариком, невзирая на то, что сотворила с тобой чужая волшба. И что-то я сомневаюсь, что в ближайшее время ты собираешься помирать. Дай мне еще немного времени…

– Нет, – мягко возразил Эгиль. – Не могу. Взгляни на меня еще раз, Грим, и не мели чепухи. Волшба и рана тянут из меня жизнь, и на сколько бы лет я себя ни чувствовал, невозможно все время прятаться от истины. – Он поднял, так чтобы опали вниз широкие рукава, искалеченные руки. – Вот это ты видишь? И с каждым днем становится все хуже. То же самое с коленями, со спиной, с плечами. Калека – не лучший глава Круга.

– Ты не можешь отречься от старшинства!

Учитывая отцову гордость, такое казалось немыслимым.

– Едва ли дело в отречении, – спокойно отозвался скальд Всеотца.

– Похоже, мне осталось не так много времени, как хотелось бы тебе думать. А я считаю необходимым упрочить преемственность. В конце концов это забота и о поэзии тоже.

Грим бросил на отца угрюмый взгляд.

– Ты играешь на мне, как… как Сегни на своей харпе. То одну струну дернешь, то другую, и вот уж слышен нужный звук. Сейчас ты приплел сюда «мед», зная, что на это я клюну скорее всего.

– Так сделай это. – На какое-то мгновение в глазах Эгиля мелькнула тень улыбки. – И висы, и гальдары – это тоже часть наследия Брагги, и эта часть, думаю, не покажется тебе слишком уж обременительной.

Но Грим отказывался смириться с потерей свободы от заклятий.

Он пробормотал вслух:

– Я бы лучше подождал. Недолго. Пару месяцев… – Грим накренился в седле, безотчетно попытался обрести равновесие и почти упал на шею коня. – Ничто, ничто не мешает вам с дедом дать мне немного времени. И остальным из Круга тоже нужен какой-то срок, чтобы свыкнуться с одним только моим пребыванием в Фюркате.

– Не сомневаюсь в этом. – В голосе Эгиля появились даже нотки сочувствия. – Я не прошу тебя порвать со всей твоей прежней жизнью. Но искусство рун требует всего скальда целиком, и тебе придется принести эту жертву.

– Но почему я…

– Потому что ты мой сын, – мягко возразил скальд Одина. – Кроме того, у меня есть на то еще одна причина. – Он повернулся спиной к очагу. – У детей Брагги есть руны, есть земля, которые требуют неустанной заботы.

…Его вновь колотило ознобом, он исходил потом, в седле корчился от боли. Снова собирал всю свою волю, чтобы ответить отцу:

– Я не могу ничего обещать, отец.

– Я делаю это не ради тебя, – почти грубо отрезал Эгиль. Отстраненность служения, мудрости, болезни, внезапно сменились заботой и беспокойством. – Я делаю это ради Круга и Йотланда.

«Даже когда заставляешь меня делать это ради стиха». Мгновение спустя Грим кивнул.

– Я вернусь в Круг.

Эгиль со вздохом устало потер глаза.

– Я дам тебе все, что могу – две недели свободы, – и только в том случае, если нас не поджидают новые неожиданности. Это немного, я знаю. Но это все, чем мы сейчас располагаем. – Изуродованные пальцы скользнули вверх, расчесав серебряную прядь на лбу. – Я хотел бы предложить Кругу принять тебя как моего наследника еще до конца месяца.

Гриму, услышавшему столь окончательное решение своего жребия, оставалось только кивнуть. Подняв взгляд, он увидел изуродованное лицо Эгиля. Отец смотрел на него с каким-то болезненным сочувствием, которого Грим никак не мог понять. По спине у него пробежал холодок. Он вновь воззрился на скальда Одина, не осознавая, что собственное лицо его отражает те же самые чувства, что причиняли Эгилю боль.

– Я потерял тебя, – спокойно сказал вдруг Эгиль. – Я так же беспощадно связан своим наследием, как и ты. Из-за дара скальда я потерял сына.

– Отец? – мягко окликнул Грим.

Скальд Одина только, вздохнув, махнул искореженной рукой.

– Отец, но я же вернулся. – Грим развел в сторону руки. – Вот он я. Никуда я не исчез. Я стою перед тобой. Я всегда буду на твоей стороне.

– Возможно, – без улыбки ответил Эгиль. – Просто то, что должно быть сделано, должно быть сделано.

– Я знаю это, скальд Всеотца. – Грим протянул правую руку в знак своего поражения. – В этом ты прав, отец, от рун не уйти.

– Во имя богов! – выкрикнул он, вырываясь из рук, что пытались удержать его. Две пары рук – одни широкие и мозолистые, другие небольшие и довольно хрупкие, но равно сильные. Скагги, догадался он, и еще кто-то, Варша, быть может. Он заставил себя открыть глаза.

Увидел, как колышутся, мелькают над ним черные ветки. Всматривался в их узор, пока у него не закружилась голова. От глазницы и дальше в глубь черепа мозг разъедала жгучая боль. Боль водоворотом закружилась у него внутри. Мышцы свело, и он вновь едва не выпал из седла, охваченный ужасом от полнейшей своей беспомощности. Даже какие-то слова, которые, кажется, говорил у него над ухом Скагги, не доходили до него. Боль была всепоглощающей.

– Локи! – тяжело выдохнул Грим. – Не вовремя же ты встрял, фелаг.

– Послушать только, что говорит этот скальд коварства, после того, как я спас его презренную жизнь! – попытался обратить все в шутку бывший раб. Однако по лицу его было видно, что Варше вовсе не до шуток.

– Ну да, это кто, интересно знать, кого спас, – подхватил неудачную шутку Квельдульв. – А что, если бы ты запутался вместе с ним?

– Где он? – Варша перестал смеяться, и тут стало ясно, что он с трудом подбирает слова.

Говорили они о франкском дружиннике, неведомо как пробравшемся в стоящий у самого берега небольшой хутор Ресква.

Уединенный хутор находился в какой-то полумиле от того места, где Квельдульва и его спутников должен был подобрать корабль Карри, но «Линдормр», разумеется, давно уже ушел.

Каких-то четверть часа назад Скагги, который, полагая, что в одном из тайных убежищ разбойной дружины они пребывают в полной безопасности, как ни в чем не бывало чистил измученного коня, услышал внезапно в горнице непонятный шорох и скрежет. Он еще пару раз провел скребком, прежде чем сообразил, что не место скрежетать стали о сталь в безопасном доме. Звук этот не походил ни на звук елозящего по клинку оселка, ни на шорох песка о лезвие секиры. Звук был такой, будто кто-то всем своим весом давил на стальной меч. Стоило мысли о неуместности здесь подобного шума прийти в голову Скагги, как мальчишка, забыв о лошади и скребке, проскочив в невысокую дверцу в перегородке, опрометью бросился в саму горницу.

И увидел спину человека в кольчуге, который обеими руками занес тяжелый меч над спящим на лавке. Судя по всему, нападающему не удалось пробраться в горницу совсем бесшумно, иначе он не разбудил бы Грима. А шум шагов, предупредив Квельдульва заранее, позволил ему схватиться за меч. Понял Скагги и то, что ему не успеть отвлечь нападающего, и то, что Грим обречен. Сидящему, даже не измученному болезнью, а сильному воину не удастся долго сдерживать блоком готовый вот-вот обрушиться удар – просто потому что находится он в слишком уж невыгодной позиции… И в это мгновение в горницу ворвался Варша.

Следом за своим вожаком в двери ввалились еще несколько воинов, но Варша, в два шага преодолев горницу, достиг нападавшего первым. Не раздумывая долго, бывший раб схватил франка сзади за плечи и попытался оттащить от Грима, однако ему удалось лишь ненадолго отвлечь на себя врага. Глаза нападавшего были совершенно пусты, а движения хоть и ловки, но как-то рваны. Он неуклюже встряхнулся, пытаясь скинуть повисшего на нем сзади врага, но не тут-то было. Варше даже удалось воспользоваться его движениями для того, чтобы несколько изменить захват. Теперь пальцы вожака тянулись к горлу нападавшего. Франк, однако, будто решив на время не обращать на него внимания, вновь повернулся к Гриму.

На какое-то мгновение Скагги уловил застывшее белой страшной маской лицо Грима и догадался, что скальд Локи призывает к себе каким-то образом рунную волшбу. Но метнулся ученик целителя не к Квельдульву, а к Варше.

– Оставь его, – выкрикнул он и, увидев недоумение во взгляде Варши, сообразил вдруг, что времени на объяснения у них нет. И вдруг хлестко полоснул вожака по рукам скребком.

От неожиданной боли хватка Варши слегка ослабла, что позволило франку стряхнуть с себя досадную и опасную ношу. Скагги же, не теряя времени, что было сил вцепился в рубаху форинга и поволок его подальше к стене. Дружинники Варши оцепенело переводили взгляд со Скагги на Грима, потом на франка…

Грим тем временем, перехватив меч в левую руку, правой выводил в воздухе руну Уруз. Франк уже снова заносил меч, но тело его как-то странно содрогнулось, колени под ним подогнулись и, не выпуская из рук оружия, он рухнул на пол, все еще содрогаясь в конвульсиях. Потом внезапно затих.

Выпустив рубаху Варши, Скагги приблизился к телу, чтобы, наклонившись, осторожно приложить к полуоткрытым губам франка лезвие кинжала. Сталь даже не замутилась.

– Он мертв? – не то спросил, не то констатировал у него за спиной Варша, а потом, явно повернувшись к Квельдульву, задумчиво добавил: – Не зря, знать, говорят, что вы, скальды, – народ опасный.

Внезапно франк открыл глаза. Исполненный муки взгляд был совершенно осмысленным, губы слегка шевельнулись, как будто он силился что-то сказать, потом обмякли. А глаза остекленели вновь.

– Скажем так, он уже не был жив еще до того, как пришел сюда, – ровным голосом ответил Варше Квельдульв. – Будь это обычный человек, как, по-твоему, он пробрался бы мимо твоих дозорных?

В ответ на это Варша только сокрушенно покачал головой. Четверть часа спустя, когда тело неудавшегося убийцы уже убрали из горницы, после того как поспешили ее покинуть все, кроме скальдов, вожака дружины и его грамов, Грим, поблагодарив Варшу за помощь, отчитывал его теперь за вмешательство.

– Так где он? – настаивал на своем Варша. Грим отвел взгляд.

– Меж миров, – но увидев недоуменные лица Варши и Скагги, понял, что от ответа не отвертеться. – Меж Асгардом и Нифельхеймом, и Утгардом, и Муспельхеймом – выбирайте сами. Он теперь не принадлежит ни одному из них.

– Он мертв? – вновь повторил Варша. По крайней мере это было что-то, что он мог понять.

– Нет, не мертв. И хватит об этом, – отрезал Грим. А Скагги вдруг подумалось, что и без отповеди Грима у него отпала всякая охота расспрашивать.

– Это уже второй посланный убить тебя, – будто размышляя вслух, сказал вдруг он. Все разом обернулись к будущему целителю. – Первый напал на нас в усадьбе Тровина, – начал объяснять Скагги под вопросительными взглядами присутствующих. Сын Эгиля в подтверждение его слов кивнул. – Появился он ближе к вечеру. Потом под утро после того, как я пытался вспомнить целительное заклятие, на нас напал кто-то из тумана. Спасло нас то, что перепуганные лошади понеслись в лес не разбирая дороги, и нападавшие нас потеряли. Ты был почти что без сознания, возможно, и не помнишь… – Он повернулся к Гриму.

– Очень смутно, – задумчиво ответил тот. – Потом под вечер, когда Грим сказал, что руны на лечебной палочке я вырезал неверно, и исправил мои знаки, сперва появились вы, а потом те твари. – Скагги слегка передернуло. И не его одного.

– Потом была погоня. – Варша тоже стал мрачно задумчив. – И мы сбили их со следа, разбив часть ваших записей на коре, так?

Оба скальда согласно кивнули. – А теперь вот этот, – закончил Агнар, целитель в дружине Варши, когда-то тоже обучавшийся у скальдов. – Вестред чует рунную волшбу, – внезапно чуть севшим голосом объявил Грим. – Чует ее, как запах, каждый раз, когда я или Скагги обращались к ней, пусть даже для того, чтобы разметать его собственные создания, он находил нас снова. – С чего ты… – недоверчиво спросил Торгейр, один из грамов Варши.

– А началось это все с того, что я перед отъездом из усадьбы решил поставить камень в память Тровину и волшбой очистить усадьбу от проклятия.

– Так он нас и нашел, – упавшим голосом заключил Скагги.

– И это означает, что если волшбой ты избавился от этого воина, – теперь Варша смотрел в прямо глаза Квельдульву, – с ним придут новые.

– Да. – Квельдульв выдержал взгляд старого приятеля. – И на тот раз это будет не убийца-одиночка.

– Нам всем надо убираться отсюда. – Голос вожака скрывающейся от франков дружины был совершенно бесстрастен. – И немедленно.

– Но ведь Скьяр, хозяин хутора, обещал, что ночью придет корабль, попытался было возразить Скагги.

– Но прежде, – не обращая внимания на слова Скагги, так же бесстрастно возразил ему Грим, – нам необходимо разделиться. – И увидев протестующий жест Торгейра, добавил: – Вас ищут только люди Вильяльма за резню, – тут он, несмотря ни на что, усмехнулся, – какую вы им устроили, когда они сунулись за твоей дружиной в болота, Варша. Нас же ищут зачарованные Вестредом франки и сам этот оборотный эрилий. Кто знает, способен ли он найти нас со Скагги, если мы не станем обращаться к рунам. Однако, как бы то ни было, мы сейчас – довольно опасные спутники.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю