Текст книги "Whore (СИ)"

Автор книги: Арина Теллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

«Добро пожаловать, мы долго ждали!»

«Сама виновата!»

« Время пришло»

«Пора домой, на дно забвения»

Когда мы подходим к комоду, Дэн швыряет меня на него так, что моя спина проезжает по гладкой поверхности, сметая все предметы на пол. Я чувствую острую боль в спине и пояснице, но продолжаю истерично смеяться. Как же… Как блять, это всё предсказуемо. Я знала. Знала, что так будет.

– Дрянь! – рычит Дэн, переворачивая меня на живот, ударяет по голове, стискивает волосы и вновь прикладывает головой о деревянную поверхность, срывая с губ тихий вскрик. Тупая боль бьёт по черепной коробке, от чего зрение начинает мутнеть. Я чувствую металлический привкус во рту и смеюсь, ощущая, как струйка крови стекает из уголка губ. Я закрываю глаза, чувствуя, как он стаскивает мои бёдра вниз, расстегивает джинсы и снимает их вместе с трусиками, до колен. Даже когда я слышу звук бляшки ремня, я смеюсь, понимая, что сошла с ума. Что пересекла черту и теперь лечу в пропасть. В бездну, туда, где мне самое место. Цепляюсь свободной рукой за край комода и прикусываю губы так, чтобы не закричать. Нет. Я не буду. Не буду. Глаза уставлены в одну точку, а по щекам текут слёзы. Да. Куклы тоже могут плакать.

– Хотела этого, сука? Этого? Хорошо. Ты получишь это, и даже больше. Дрянь. И только посмей вновь закрыться, только посмей сделать с собой что-нибудь. Я достану тебя, и в этой, и в следующей жизни, в любом мире. Я найду тебя и утащу с собой в пекло. Моя. Шлюха, – рычит Дэн, а в следующее мгновенье, его член пронзает моё неподготовленное нутро, и я вижу сотни ярких вспышек перед глазами. Низ живота сводит режущая боль, между ног всё горит и зудит, боль просто адская. Но Дэну плевать, он громко стонет и делает новые толчки, стараясь войти глубже. А я… Я смотрю в пустоту и сотрясаюсь от ударов, ощущая, как сильные пальцы впиваются в мои бёдра. Сама виновата.

Я плачу, кусая губы, и стараюсь не издавать звуком, но те самопроизвольно слетают с губ. Звуки шлёпков бёдер и шумное дыхание Дэна разрезают тишину вокруг, пока мой мир рушится, превращаясь в прах. Боль окутывает меня, шепча колыбельную на ушко. И я так привыкла к ней, что уже не обращаю внимания. Мне наплевать на неприятные ощущения, плевать на синяки. Я лишь мечтаю о конце. Прикрываю глаза, вспоминая гладкую поверхность озера, высокие равнины гор вдали, вспоминая запах ели и люпина. Я хочу покоя, хочу, чтобы всё это кончилось. Тихо напеваю себе под нос одну из песен, что услышала в тот вечер, понимая, что мир вокруг приглушается. Собственный голос отдаётся эхом в голове, образуя вакуум. Тело становится непосильно тяжёлым, а пальцы ослабляют свой захват. Лишь тело продолжает содрогаться от мощных толчков Дэна.

Сквозь собственный голос я слышу отдалённый голос Дэна, но не понимаю ни единого слова. Время словно остановилось, навсегда оставляя меня в этом промежутке.

Лишь когда острая боль пронзает мою шею, вырывая из спасительного вакуума, я кричу. Кричу так громко, как могу. Кричу чувствуя, как зубы Дэна пронзает тонкую кожу, принося жгучую боль. Укусил… Он укусил меня. Поставил своё клеймо, чтобы найти. Чтобы привязать меня к себе навсегда. Боль пронзает моё тело, под тяжестью тела Дэна оно кажется свинцовым, словно все мои конечности сломаны, накрывая каждый раз с новой силой, и я понимаю, что всё закончилось.

– Вот так, Крошка. Вот так. Вернись ко мне, сладкая. Приходи в себя, – шепчет Дэн, слизывая выступающие капли крови, и поглаживая меня по волосам. Место укуса пульсирует и жжёт, но эта боль кажется мне мелочной. Совсем крохотной в этой бездне пустоты и мрака, из которой я никогда не смогу вырваться. У меня не осталось сил. Я даже не знаю, смогу ли я дожить до конца этого дня. Желание вспороть себе глотку все сильнее и сильнее захватывает меня. Но тьма внутри шепчет, буквально кричит о том, что умереть мне не дадут.

– Ты… Ты… – хриплю я, смаргивая новую порцию слёз.

– Шш, я всё знаю, – отвечает Дэн смахивая волосы с моего лица. – Ты напрашивалась на наказание с самого нашего приезда, и сейчас, ты получила своё. Надеюсь, теперь, ты успокоишься и придёшь в норму. Сама. Без моей помощи. А если нет, придётся обращаться к Велесу.

Он целует меня в щёку и отстраняется, давая мне возможность сделать глубокий вдох. И я делаю его обжигая лёгкие порцией отравленного воздуха, с ароматом смерти. Сердце отбивает бешенный ритм, отголоски которого отдаются эхом в моей голове. Слегка сжимая пальцы, проверяя жива ли я. Я чувствую, как вдоль спины проходит холод, словно невидимая чёрная тень нависла надо мной, окутывая меня в свои объятия, как мать обнимает своё дитя. И если это мой конец, то я готова встретить его сейчас.

– Тебе надо принять ванную и начать подготовку. Аудиенция начнётся через несколько часов. Ты всё помнишь? – доносится до меня отдалённый голос Дэна, который, судя по всему, успел отойти. А я… Я всё ещё лежу на чёртовом комоде, лишённая сил. И плевать на свой внешний вид. На губах всё ещё привкус собственной крови, и от этого тошнит.

– Да, – хриплю я. – П… Помоги мне, пожалуйста.

– Что?

– Я. Я н-н-ног не чувствую.

– Блять, почему же с тобой столько хлопот?!

– Прости, – шепчу я, прося прощения не у того, кто превратил мою жизнь в ад. Нет. Я прошу прощения перед призраком себя, который стоит перед глазами. Та «Я»… Она живая и сильная. И она смотрит на меня с открытой злобой и отвращением, ненавидит за то, что сдалась. Та «я» призрак того, какой мне никогда не суждено быть. И я прошу прощения у призрака, который медленно исчезает и полностью растворяется, когда Дэн проходит сквозь невидимую глаза фигуру. Остаётся лишь дымка, оседающая прозрачным пеплом на мраморном полу.

Неожиданно я чувствую, как сильные руки стаскивают меня с комода, и подхватывают, лишая опоры под ногами. Голова укладывается на плечо Дэна, а руки безвольно свисают вниз. На мгновенье я теряюсь в пространстве, не понимая, что происходит. Лишь когда вспышка света бьёт в глаза, и я вздрагиваю, то понимаю, что нахожусь в ванной комнате. Дэн сажает меня на невысокий пуфик и присаживается на корточки. Осторожно вытянув мои ноги вперёд, я позволяю ему стянуть с меня штаны и остатки одежды, больше не стесняясь своего обнажённого тела. Вокруг слегка прохладно, и это только на руку. Ибо холод притупляет боль.

– Сиди здесь, – приказывает Дэн, а затем встаёт на ноги и выходит из комнаты. А мне смешно, потому что идти-то мне некуда. Я никуда не смогу уйти. У меня ничего нет. Да и моя жизнь не принадлежит мне. Я смотрю на свои ноги, на которых есть несколько незаметных шрамов и думаю, что за эти месяцы они стали ещё тоньше и отвратительней, как и всё тело в целом. Оно выглядит тощим и уродливым, лишь лицо пока сохраняет иллюзию красоты. Но кажется мне, что это не надолго.

Входная дверь в ванную вновь открывается, я не вздрагиваю, нет. Ведь боятся больше нечего. И сейчас, я так сильно истощена внутри, убита морально, что мне становится безразлично всё, что происходит вокруг. Положив на тумбу рядом с раковиной какой-то белый чемодан, скорее всего это аптечка, Дэн закатывает рукава своей рубашки и проходит в сторону ванной.

Когда звук льющейся воды разрезает тишину, а приятный запах хвои ударяет в нос, я шумно выдыхаю, вспоминая озеро. И это немного отвлекает от самоуничтожения.

– Сейчас будет немного больно, но я думаю, что для тебя это будет как укус комара, – говорит Дэн, подходя к тумбе и открывая чемодан. Как я и предполагала, это аптечка. Несколько минут, он стоит спиной ко мне, проделывая какие-то махинации, а затем поворачивается, и я вижу в его руках стерильные салфетки, пластырь, шприц и какую-то склянку. И мне совершенно наплевать на содержимое склянки, я лишь надеюсь, что это яд, который убьёт меня.

– Расскажи мне, что в твоей голове, – приказывает Дэн, присаживаясь напротив меня.

– Ничего, – отвечаю я, смотря в одну точку за его спиной. Только не на него. Не могу. Сейчас это слишком невыносимо.

– Ну конечно же, – фыркает он. – Конечно же, в твоей голове нет ничего, что могло удовлетворить меня. Там лишь мрак и пустота, выжженная и бесплодная пустыня.

Набрав в шприц содержимое склянки, Дэн берёт мою левую руку, протирает кожу влажной салфеткой, а затем подносит к ней шприц. Я закрываю глаза, чувствуя как острая игла пронзает мою кожу.

– Ты… Ты ничего не знаешь, ты не понимаешь. Ты сломал меня и сейчас вновь ломаешь, потому что так хочет твой внутренний монстр. Ты легко справляешься со всем этим дерьмом, но я не ты… Я. Я намного хуже. Намного. Я – псих и чудовище. Хочешь знать, что творится внутри меня? Ответ прост. Загляни в мои глаза и искупайся в океане тьмы и бездны, что плещутся в них. И тогда, когда они затянут тебя на дно и ты завязнешь в иле, ты поймёшь. Когда нет света, перед глазами лишь непроглядная тьма, а внутри так тихо и пусто, что холод кажется чем-то привычным. Я не ты, Дэн. Я не могу… Больше не могу выносить всё это. Я не сильная, я слабачка, которая хочет казаться сильной, но на деле это не так. Я никому не нужна, никто не ждёт меня. Никто не знает меня. И я. Я лишь просто тень в твоей жизни, и так устала бороться со всем этим. У меня больше нет сил. Я хочу уйти. А… Я. я знаю, что как только ты получишь трон – ты убьёшь меня. Я ведь не нужна тебе после всего. И я лишь прошу тебя об одном.

– О чём же? – спрашивает Дэн тихим голосом, словно он… переживает? Нет. Мне просто кажется. Это всё игра моего больного воображения.

– Сделай так, чтобы я не мучилась. Я не хочу, чтобы мне было больно. Позволь. Позволь уйти мне тихо и быстро, чтобы всё это закончилось. И позаботься об Атто. И сделай так, чтобы Амара была счастлива с Райли, – шепчу я, ощущая, как по щеке скатывается одинокая слеза.

– Звучит так, словно ты прощаешься со мной, Сара, – говорит Дэн, и я чувствую, как игла покидает мою кожу. В следующее мгновенье, Дэн берёт моё лицо в свои руки и поворачивает к себе, заставляя посмотреть. Он внимательно всматривается в мои глаза, а затем говорит:

– Не смей, блять. Не смей говорить мне это немое прощай, пока сидишь здесь, предо мной и смотришь в мои глаза. Пока ты дышишь. Я не отпущу тебя, Крошка. Даже когда всё закончится, ты останешься со мной. До конца моей, блять, грёбаной жизни, ты будешь рядом. Я не позволю тебе уйти. Ты принадлежишь мне, твоя жизнь в мои руках. И ты… Ты просто… Причина по которой я всё ещё дышу.

*Мы рады приветствовать членов Северного клана и его лидера. Добро пожаловать.

*От лица северного клана, я хочу поблагодарить вас за гостеприимство.

*Всем отдыхать. За час до аудитории встретимся в западном крыле в общем зале. Нам нужно кое что обсудить. Амара... Придёшь к нам после встречи и поможешь Саре.

***

Его голоспроникает внутрь меня сквозь невидимые гнилые раны на коже и отдаётся эхом в голове. Я смотрю в его глаза и не вижу в них ничего, кроме чёрной бездны, которая затягивает меня в свой омут. Я открываю рот, делая глубокий вдох, но воздух словно застревает посреди глотки, так и не доходя до лёгких. Я задыхаюсь. Слишком долго до меня доходит смысл слов сказанных им. Словно рыба выброшенная на сушу, я открываю и закрываю рот, пытаясь сказать хоть слово. Хоть что-нибудь. Но слова отказываются срываться с языка. В груди неприятно жжёт, словно нечто горячее растекается по лёгким.

Но нет страха. Печали. Нет ничего. В груди так пусто и так тихо, что я слышу собственное ровное сердцебиение.

Я давно мертва внутри. А покойники чувствовать не могут. Им положено лежать и гнить в сырой земле. Вот только я намного глубже. Я тону в чёрной бездне, моё тело гниёт изнутри, превращая меня в живой труп. Разница лишь в том, что я дышу. Даже погружённая под толстый слой чёрного океана, я дышу, медленно опускаясь на дно. В вязкий ил, который некогда породил меня. Отпустил. А теперь тянет обратно на дно. Обратно домой.

Я не могу двигаться, скованная пленом тёмно-зелёных глаз Дэна. А в голове крутится лишь два слова.

«Не отпущу»

Хочу истерично смеяться, но не получается. Хочу кричать, но не могу. Безвольная жалкая кукла. Псина, которая только и может, что выполнять приказы своего хозяина. Служить ему верно, сидя на короткой металлической цепи. Преданно. До конца своих жалких дней. И если раньше меня пугало своё внутреннее состояние, то сейчас мне всё равно. Я готова играть свою роль, готова делать всё. Потому что больше не жива. Потому что окончательно сломана. Во мне больше не осталось ничего человеческого. Нет. Внутри лишь тьма, что вечно голодна. Она управляет мной словно машиной. Она –паразит, который нельзя победить. Она заставляет меня выводить Дэна на эмоции, потому что хочет насытиться. Дэн причиняет мне боль и она сыта. И я сама, сходя с ума в этом безумии вокруг, начинаю зависеть от боли. Каждый раз мне становится мало, и я хочу чуть больше, чем положено. Я больна и это неизлечимо.

– Что… Что ты говоришь, – шепчу я спустя несколько минут молчания.

– Всего лишь малую толику правды, Крошка. Ты заставляешь меня дышать. Из-за тебя я до сих пор держусь, из-за тебя меня не мучают ужасы прошлого, что виснут надо мной мрачной тенью. А ты… Ты словно луч света, что рассеивает собой тьму вокруг, защищаешь меня. Ты мой балласт, и я не отпущу тебя. Нет, – шепчет в ответ Дэн, поглаживая мои щёки большими пальцами.

– Это не так. Ты не можешь говорить такое, не сейчас. Нет. Не после всего, что говорил до этого. Просто закончи это, Дэн. Закончи со мной.

– Могу. Могу и буду говорить, Крошка. Я твой грёбанный центр, как и ты мой центр. У тебя есть крылья. Но они далеко не белоснежные, нет. У тебя есть крылья, Сара, но они черны и мрачны, как самая тёмная ночь в году. На них есть кровь, которая никогда не смоется. Ты не видишь их, но их вижу я. И я знаю, что ты моя погибель. Пока ты сидишь здесь, пока ты дышишь и я смотрю в твои глаза, ты оберегаешь меня. Я не люблю тебя. И никогда не буду испытывать это мерзкое чувство к тебе, но я зависим от тебя, словно от наркотика. И это так злит. Хм. Так иронично звучит. Чудовище нашло свою розу, которая в конечном итоге погубит его. Поэтому я не отпущу тебя, Крошка. Никогда.

– Ты… Я ненавижу, – тихо шепчу я, облизывая пересохшие губы.

– Да. Я тоже, -усмехается Дэн, прислоняясь своим лбом к моему. Глаза в глаза. И этот контакт не разорвать.

Несколько минут мы проводим в тишине, слыша лишь сбитое дыхание друг друга. Я не чувствую покоя, но чувство того, что сейчас всё идёт так, как должно быть не покидает меня. Словно у меня и правда есть чёрные крылья, которые огораживают нас от внешнего мира. Защищая и укрывая от посторонних глаз. И если у меня и, правда бы были крылья, то они опалены и тяжёлы настолько, что никогда более не смогут расправиться.

– Нужно привести тебя в порядок, у нас осталось не так много времени, – говорит Дэн, затем отстраняется и встаёт на ноги. Сняв с себярубашку, он подходит к ванне и включает кран.

А я так и остаюсь сидеть, не имея сил встать. Пар от горячей воды буквально заполняет ванную комнату: стёкла запотевают, а на коже проступает испарина. Я смотрю на свои ногии слышу, как в стороне, судя по шороху, освобождается от остатков одежды Дэн.

Неожиданно он берёт меня на руки, от чего я слегка шиплю, ибо острая боль пронзает всё тело. Подойдя к ванной, он опускает меня в горячую воду, ультрамаринового цвета с большим слоем пены, а сам садится мне за спину. Сильные руки обнимают меня за плечи и тянут назад. Я не сопротивляюсь, и покорно опираюсь спиной на грудь Дэна, ощущая его дыхание на своей шее. Прикрываю глаза, позволяя себе забыться. Горячая вода обволакивает моё тело, пуская по венам тепло и расслабляя. Приятный цветочный запах смешивается с запахом морского бриза, погружая сознание в лёгкую эйфорию.

Пульсирующая боль в теле начинает постепенно утихать. Я чувствую лёгкое поглаживание рук Дэна и шумно выдыхаю, не спеша открывать глаза. Я не понимаю, зачем он делает это. Но сейчас я не хочу терзать себя вопросами и догадками. Я слишком сильно устала.

– Что ты чувствуешь прямо сейчас? – спрашивает Дэн, проводя ладонями по моим плечам, медленно, словно лаская.

– Ничего. Мне просто хорошо, – отвечаю я, делая глубокий вдох.

– Пускай будет так. Сейчас лучше немного расслабиться, потому что потом уже будет не до этого.

– Я знаю. Мне говорили об этом.

– Потому что так надо.

– Ты когда-нибудь хотел умереть? Покончить со всем этим одним разом, чтобы больше не было больно?

– Нет. Умереть – самый простой выход из ситуации. Это удел слабых, удел тех, кто слаб и не может выстоять перед мизерными испытаниями, что подкидывает нам жизнь. Я никогда не хотел оказаться в забвении тьмы, чтобы тысячи демонов рвали меня на части. Я ужасный человек, Крошка. Я даже не человек, а монстр. И после всего, что я сделал, мне не светит дорога в рай. Нет. Мои палачи уже давно ждут меня, уготавливая место на самой большой и раскаленной адской сковороде. Я монстр, Крошка. А монстры никогда не видят свет, никогда не чувствуют сострадания, они просто убивают, не заботясь не о чём. Жажда крови порой бывает настолько безумной, что на мгновенье забываешь, кто ты. Так что в конце меня ждёт тьма. Таковы правила, Крошка.

Открыв глаза, я прикусываю губу и переворачиваюсь, на сколько это позволяет ванная, лицом к Дэну. Ложусь своей грудью на его и кладу одну руку на его щёку. Осторожно провожу кончиками пальцев по огрубевшей коже, и смотрю в его глаза, видя в них удовлетворение от происходящего. Он не спешит отталкивать меня, не кричит, не делает ничего. Просто сидит и смотрит, тяжело при этом дыша.

– Даже монстры порой тоже бывают людьми. Я знаю это. Я видела… Видела тебя другим, и я знаю, что где-то глубоко внутри тебя, ещё живёт тот Дэн, которого не смог искоренить Дариан. Я знаю это, я чувствую. И… Я знаю, что твоя душа невинна. Она сломлена, изранена. Она во власти тьмы. Ты не был рождён монстром, Дэн. Тебя сделали таким, и ты не виноват. Ты был лишь мальчиком, у которого забрали детство и семью. Ты стал жертвой дьявола. И я знаю, знаю, что в конце ты попадёшь в лучший мир, потому что не заслуживаешь тьмы. Ты прозябаешь в забвении всю жизнь, изредка видя свет во тьме. Но внутри, внутри тебя бьётся сердце, и есть светлая частичка, которая делает тебя человеком. Я не верю, что тебя ждёт тьма. Ты будешь счастлив в конце, ты будешь там, где нет всего этого дерьма. Тынамного, слышишь меня, намного лучше Дариана. И если кто и заслуживает адского пекла, то только он, -говорю я, прислоняясь своим лбом к его.

Дэн обнимает меня, прижимая к себе вплотную, и шумно дышит, прикрывая глаза. Словно борётся с чем-то внутри себя. В мои словах нет лести, нет лжи. Я говорю, что знаю, что чувствую. И пускай я ненавижу его, пускай он сделал меня сумасшедшей. Пускай после того, что было несколько минут назад, там в комнате, после насилия, я сижу и обнимаю его, греясь теплом его тела, я знаю, что говорю. Он не виноват. Он не заслужил.

Проходит несколько минут, которые мы проводим в полной тишине. Слыша лишь громкое дыхание друг друга, и обнимая так крепко, словно спасательный круг, без которого можно утонуть в бездне океана.

– Спасибо, – внезапно шепчет Дэн, и открыв глаза, он поддаётся вперёд и целует. Осторожно и медленно, словно боясь напугать. Я вздрагиваю, пропуская через всё тело сотни тысяч вольт, и сдаюсь, отвечая на поцелуй. Робко двигаю губами в ответ, прижимаясь к горячему телу ещё ближе, хотя кажется, что ещё ближе, и мы раздавим друг друга. Дэн целует нежно, трепетно сминает мои губы своими, проводит по ним языком, углубляя поцелуй. И я позволяю ему это, не оказывая никакого сопротивления. Потому что это нужно мне. Ему.

Сейчас нам просто нужно расслабиться и отпустить всё, что тянет на дно.

***

Чувство дежавю у меня возникает вновь, когда я оказываюсь напротив зеркала. Как и тогда, во время свадьбы и первой встречи с Дэном, я смотрела на себя и в отражении видела лишь куклу. Красивую куклу. Но не себя. А сейчас я чувствую тоже самое, за исключением того, что у куклы в отражении появились уродливые чёрные трещины на фарфоровой коже. Трещины, из которых течёт чёрная, густая гниль. Уродливая душа и тьма, просачивающиеся наружу. И никто не видит этого. Только я. Позади меня стояла Амара, помогая застёгивать портупеи на спине. Когда я вышла из ванной и увидела то, в чём мне предстояло появится на аудиенции перед всеми кланами, то буквально чуть ли не упала. Если бы не Дэн, который вовремя подхватил меня. На мой вопрос о том, является ли это одеждой, он усмехнулся и ответил, что в первую аудиенцию все кланы надевают одежду, которая традиционно носили первые представители каждыхкланов. Причём у каждого клана разные стили и свои цвета. Помнится, он говорил об этом в тот день, когда мы ездили в клинику. Я помнила, что Северному клану принадлежит чёрный цвет, а остальные кланы оставались для меня загадкой. Думаю, сегодня, я смогу увидеть всё своими глазами.

И хоть происходящее напоминало мне средневековье или фильм ужасов, я была удивлена тем, как эти люди чтят традиции. А спустя несколько минут к нам зашла Амара в сопровождении нескольких человек. Часть которых скрылись следом за Дэном, а другая часть направилась вместе с Амарой ко мне. Она усмехнулась, смотря на меня, завёрнутую в белоснежное полотенце ис мокрыми волосами. Не трудно было догадаться, о чём она подумала, как только вошла в комнату. Лишь дурак не поймёт, что мы с Дэном принимали совместную ванную. Но мне не стыдно. Нет. Больше нет. Мне даже как-то плевать. Мне лишь не понравился взгляд Амары, когда она увидела на моей шее пластырь. Однако я, одним своим взглядом дала понять, что не хочу говорить об этом. И она отступила.

Сейчас же, я стояла напротив зеркала и поправляла завитые локоны прядей, чтобы те не попадали мне в глаза. На лице мрачный макияж в чёрно-серых тонах, губы накрашены тёмно-красной помадой, а лицо настолько бледное, что казалось, будто я и, правда, кукла. В волосах красуется чёрная тиара с бриллиантами, а на руках многочисленные украшения в виде браслетов и колец. Платье, что подобрали мне для встречи, было слишком странным. Сверху онобыло сделано под корсет с кружевом и портупеями, однако спина платья была закрытой. Подол платья был облегающим и вновь с портупеями, и был выше колен. Но длинный чёрный шлейф надёжно закрывал мои ноги, лишь передняя часть была открытой. Даже туфли были с кружевом и на шнуровке. Многочисленные портупеи на шеи скрывали пластырь, и давили на рану, но я не чувствовала боли. В целом, мне нравилось, вот только складывалось впечатление живой куклы.

У Амары же было слегка другое платье. Более откровенное. Похожий верх, однако, низ был другим. Подол её платья имёл большой разрез от середины бедра ишёл по всей длин юбки. Также у неё было больше портупеи, а открытую ногу украшала чёрная кружевная подвязка. Её туфли были сделаны из кожи, также имели шнуровку и больше напоминали сапоги с открытым носом. Макияж Амары был более тёмным, а волосы были завиты и убраны в причёску. Однако у неё тоже имелась своеобразная тиара, однако не такая, как у меня. А в целом она выглядела просто невероятно. И я в сотый раз поразилась красотой этой девушки. По сравнению с ней я была просто гадким утёнком.

– Отлично вышло, детка, – говорит Амара, протягивая мне флакончик духов.

– Очень. Смотрю и налюбоваться не могу, – отвечаю я, брызгая духами за ушами.

– Твой сарказм не уместен, дорогая. Ты правда выглядишь прекрасно, как настоящая представительница Северного Клана.

– Ты говоришь мне это лишь потому, что тебя попросил Дэн? Или для того, чтобы создать иллюзию дружбы? Или это твоя личная инициатива и ты жалеешь меня?

– Ох, только не говори мне, что это вновь началось? Серьёзно? После всего, что я сделала для тебя, ты всё ещё думаешь, что я жалею тебя, Сара?!

– Кто знает, кто знает, Амара. Я-то всегда искренне относилась к тебе, а вот ты… Скажи, я настолько тебе противна, что ты лишь изображаешь мою подругу? Хотя, нет, стой. Молчи. Я не хочу знать правду, пусть лучше всё будет так, как было. Я не хочу грузить себя этим. Сейчас важно совершенно другое. Спасибо, что помогла собраться, – отвечаю я, и положив духи на стол, иду в сторону дверей, где скрылся Дэн.

– Ты явно сошла с ума, – говорит мне в след Амара. В её голосе я слышу удивление и толику веселья.

– Уже давно, Амара. Уже давно, – отвечаю я и захожу внутрь комнаты, оставляя девушку одну.

Как оказалось, эта дверь вела в большой кабинет, соединенный с гардеробной комнатой. Передо мной открывается картина того, что Дэн, почти собранный, стоит возле зеркала, застёгивая рукава рубашки, а вокруг него суетится прислуга.

– Госпожа, Вам не следовало заходить сюда, – говорит какая-то девушка, учтиво кланяясь мне.

– Простите? – спрашиваю я, выгибая бровь дугой и моментально вживаясь в свою роль. Сейчас играть намного проще, чем тогда. И я не знаю почему.

– Мы ещё не закончили сборы господина Молота, – отвечает одна из девушек, чтопомогала Дэну завязывать галстук.

– Хм, простите, но я не припомню того, чтобы в кодексе говорилось о том, что прислуга может указывать вышестоящему лицу. Так какого, мать его, хуя, ты указываешь мне что делать? Какого хрена ты трогаешь моего мужа?! – говорю я, сжимая руки в кулаки. Я вижу, как усмехается Дэн, переходя к запонкам на другом рукаве. Я не знаю почему, но меня и правда злит тот факт, что другая девушка трогает МОЕГО хозяина. Я рычу, словно верная псина, готовая защищать своего любимого хозяина.

– П-простие, госпожа, вы всё не так поняли, – лепечет кто-то.

– Не прощаю. Пошли все вон! Живо! – кричу я, указывая рукой на дверь. Прислуга замерла, удивлённо смотря на меня. – Я сказала, пошли все вон! Быстро!

Словно по щелчку, люди засуетились и через несколько минут в комнате остались лишь я и Дэн.

– Не думал я, что ты такая собственница, Крошка. Что с тобой? – усмехается Дэн, подходя к столу. Он берёт в руки пиджак, но затем вновь откладывает.

– Я не люблю всей этой суеты, – вздохнув, говорю я, и подхожу к нему. Он вновь усмехается и посмотрев на меня, облизывает пересохшие губы. А затем притягивает меня к себе, и склонившись, проводит кончиком носа вдоль моей шеи.

– Выглядишь прекрасно, Крошка, – тихо шепчет, сжимая руками мою талию.

– Ну, спасибо? – растерянно отвечаю я, понимая, что тьма внутри беснует. Орёт. Ей нравится, и она хочет больше. Вот только я не чувствую ничего. Такой знакомый вкус яда, который уже давно течёт по венам, лишая меня способности дышать. Пусто. Так пусто внутри, что кажется, будто сквозь дыру в груди просачивается ветер.

– Сегодня, я обещаю тебе, я отдеру тебя так, что ты не сможешь нормально ходить. Так прекрасна, и только моя, – рычит Дэн, пронизывая своё колени между моих ног. Я вскрикиваю, когда он подхватывает меня и усаживает на твёрдую поверхность стола. Широко раздвинув ноги, я позволяю Дэну, удобно устроится между ними и говорю:

– Не надо.

– Я не спрашиваю, Крошка. Я беру то, что принадлежит мне. И если я сказал, что трахну тебя сегодня, трахну так, что ты не сможешь сомкнуть свои блядские ножки, потому что их будет сводить судорогами, а твоя глотка охрипнет от криков, значит так и будет. Ты, блять, моя, – отвечает он, всматриваясь в мои глаза.

– Я…– я не успеваю договорить, поскольку открывается входная дверь и в комнату заходит Амара.

– Я не хочу прерывать вас, но нам пора. Все ждут. Потрахаться можете и позже, – говорит она, скрещивая руки на груди и с усмешкой, смотря на меня.

– Почему ты всегда приходишь тогда, когда это не требуется, – усмехается Дэн, оставляя на моём лбу поцелуй и отходя в сторону.

– Потому что такова моя натура, братец, – отвечает Амара. – Серьёзно, с ней что-то не так. Будь добр, сегодня, после аудиенции, поработай своим членом так хорошо, чтобы она вновь стала прежней. Мне не нравится её дерзкий ротик. Хотя, с другой стороны, такой она и должна быть. Но я привыкла к другой Саре.

– Проваливай, Амара. Мы сейчас придём. И не беспокойся, по поводу моего члена. Сару всё устраивает, оргазм она получает и сосёт его, словно самый сладкий леденец в её жизни, – отвечает Дэн, а я чувствую, как краснеют мои щёки.

– Ой, фу, блять. Не желаю слушать, извращенцы. Мы ждём Вас. Пошевеливайтесь, – бросает Амара и выходит за дверь.

Я выдыхаю, как только входная дверь закрывается, и слезаю со стола. Посмотрев в зеркало, я убеждаюсь, что образ остался целым и говорю:

– Мне страшно.

– Всё в порядке. Рассматривай это, как поход в цирк, – отвечает Дэн, подходя ко мне и беря за руку. Я кидаю в его сторону быстрый взгляд, чтобы убедиться, что он полностью собран и шумно сглатываю, ибо Дэн выглядит нереально. Словно сам дьявол сошёл из глубин ада.

– Пошли, – говорит он, утягивая меня на выход.

Сжав своей рукой его, я иду следом и считаю до десяти, приказывая себе надеть маску и начать играть.

Когда мы выходим из комнаты в коридор, то действительно обнаруживаем, что вся команда в сборе. И все как-то смотрят на нас, словно у нас на лицах что-то написано.

– Собрание клана переносится на завтра, ближе к трём часам. Планы изменились. Это раз. Два, сейчас мы должны показать этим выскочкам, кто правит балом. Вы все знаете правила, знаете кодекс. Поэтому особое внимание стоит обратить на Ричарда и на Западный клан. Прислушиваемся к каждому слуху, я не верю, что он Западные хотят перемирия. Слишком уж просто, в особенности после всего, что эти уёбки сделали. Каждый из вас знает свою роль. Каждый знает зачем мы делаем это. И я верю в Вас, так же как и вы в меня. Поэтому, господа, ублюдки, пора надрать задницу всем, кто сомневается в нас, – говорит Дэн, а остальные взрываются громкими овациями и свистом.

– Мы-то готовы, а вот готова ли она? Это хороший вопрос, – внезапно подаёт свой голос Алиша, указывая пальцем на меня.

– Тебя, блять, не спрашивали, мразь, – отвечает Амара, резко оборачиваясь и смотря на девушку.

– А то что? Врежешь мне? Прямо здесь? И прямо сейчас? – усмехается Алиша, скрещивая рукина груди.

– Заткнись, Алиша, – рычит Райли, испепеляя брюнетку гневным взглядом.

– Остынь, Райли, – говорят близнецы, подходя к мужчине и кладя руки ему на плечи.

– Не затыкай мне рот, шестерёнка. Я имею право говорить всё, что хочу. Эта шваль, – указывает вновь на меня Алиша, – приведёт нас к поражению.

– Я сейчас въебу тебе и насрать на остальных, – говорит Амара, вырываясь из хватки Велеса, который успел незаметно подойти к девушке. Видимо знал, к чему это может привести.

– Блять, только этого не хватало, – рычит Дэн, а я отпускаю его руку и подхожу к Амаре. Положив руку на её плечо, я шепчу ей на ухо: