Текст книги "Фиктивный женишок"
Автор книги: Арина Ларина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Заготовить речь у нее так и не вышло, но зато был составлен примерный план выступления.
– Главное, не орать и не унижаться, – как мантру повторяла Дарья.
Переодеваться в домашнее она не стала. Как-то неправильно было бы начинать такой серьезный разговор в наряде домашней клуши. Тем более что тогда она испортила бы укладку.
Ждать пришлось очень долго. Даша успела на нервной почве выхлебать всю воду из чайника и разорвать пачку салфеток. Рвала она их медленно, методично, на узкие полоски. На столе образовалась внушительная гора этих полосок, когда раздался звонок в дверь.
При том, что Дарья весь вечер ждала именно этого звонка, она заполошно заметалась по кухне, гремя посудой, роняя все, до чего доставала, и в результате смела полоски в кастрюлю с супом, которую прикрыла крышкой и водрузила на плиту.
В голове было девственно пусто. Полный вакуум, ни одной мысли. Даже первичный план беседы сдуло, словно муху ураганом.
– Вот блин! – нервно хохотнула девушка и пошла открывать.
В желудке ощущалась тягостная пустота и время от времени раздавалось тоскливое урчание.
– Надо было поесть хоть чуть-чуть, – запоздало подумала Даша, щелкая замками.
– Привет. – Марк рассеянно кивнул и начал стаскивать пальто. – Ты чего при параде?
– Раздеться не успела, пришла недавно, – нахально соврала Даша. – Поговорить надо.
– Говори, – привычно предложил он.
– В кухню пошли.
– Пошли.
Таким ледяным тоном и рублеными фразами обычно начинаются скандалы. «Вербальное программирование негатива», как любила говорить Дашина мама.
А что его программировать, когда он и так есть – хоть хами, хоть соловьем заливайся.
– Откуда у тебя машина? – рявкнула Дарья, в последний момент решив не сдавать Березкину и следовать ее инструктажу – цедить факты по мере развития беседы. Решение было спонтанным, вопрос вообще выскочил экспромтом, поэтому диалог мог раскручиваться, как праща в руках начинающего богатыря – непредсказуемо и опасно.
Не орать тоже не получилось.
Он еще мог удивиться и начать отрицать.
Он мог не согласиться или придумать оправдание.
Но Марк не стал.
Не захотел.
– Купил, – спокойно ответил он, внимательно глядя на Дашу. Так она когда-то в детстве разглядывала головастиков в пруду – со сдержанным и немного брезгливым интересом.
– Но ведь у нас… у тебя не было денег! – выпалила Дарья. – И почему ты мне не сказал? И зачем тебе машина?
Нет, все же женщины не умеют сдерживать эмоции в таких ситуациях. Нет никаких сил говорить взвешенно, а хочется немедленно все выяснить, засыпав оппонента горохом вопросов. И выглядит это как какой-то жалкий допрос, когда пыжишься доказать что-то, а не можешь, когда до дрожи хочешь знать правду, а тебе ее не говорят.
– Машина у мужчины должна быть. Я себя без автомобиля чувствовал неполноценным, но тебе же на это было плевать.
Нет, он не злился, он это рассказывал так, словно объяснял ребенку, почему ночью темно или отчего у кита из головы бьет фонтан.
И почему-то получалось, что это Даша в чем-то виновата.
– Ты не говорил!
– А если бы сказал? Это что-то бы изменило? Или ты бы выпросила у своего папаши деньги и купила бы ее мне, унизив тем самым меня окончательно?
– Я бы не стала…
– Да я знаю. Поэтому и купил сам.
Вот. Замечательно. Он купил сам, обошелся без Даши. Молодец.
Она одурело пыталась нащупать центр оси координат этого странного диалога. Картина рисовалась какая-то непонятная – кто виноват, в чем виноват, почему виноват? И вообще, что именно плохо? И плохо ли…
Она абсолютно запуталась и единственное, что смогла, это довольно желчно выдать очередную претензию:
– А деньги у тебя откуда?
– Я так и знал, что этим кончится, – удовлетворенно и как-то даже сыто кивнул Марк. – Все упрется в деньги, в обвинения.
– Я тебя не обвиняю! – задохнулась от возмущения Дарья. – Я спрашиваю!
– Так каким тоном и как ты формулируешь вопрос! Ты уже одним этим ставишь меня в неловкое положение.
«Здрасьте вам, – Даша поморгала и потерла виски. – Кругом я виновата. А с чего мы начали-то? Я почему виновата?..»
– Ты зря начала этот разговор. Ты все испортила. Давай закончим, чтобы не усугублять.
– …мою вину, – закончила его фразу Даша. – Чудесно. Остановимся на том, что я на пустом месте устроила какие-то разборки, и заткнем меня, так и не дав ответа. Нет уж. Раз я все равно все испортила, давай разберемся по пунктам. На какие деньги ты купил машину?
– Это важно?
– Не надо тут словоблудием заниматься. У меня тоже язык хорошо подвешен. Просто ответь.
– Дашка, я тебя не узнаю. Откуда в тебе это бабство, эта тяга к скандалу?
– Значит, мои деньги пошли не на оплату института, а на машину, – подытожила Даша. – Я только не понимаю, как их хватило?
– Это был первый взнос. Я взял кредит.
– Какой кредит? Ты же не работаешь! Не зарабатываешь!
– Ты всегда меня недооценивала.
– Да я тебя сильно переоценила! Детский сад. Купить машину вместо института! А чем ты заплатишь за учебу? Стоп…
До нее медленно начало доходить:
– Так не было никакого института, никакого второго образования, да? Ты просто… Господи, какая я дура! Зачем я это сделала? Какая глупость!
– Ты сама себя слышишь? – Марк с неприязненной жалостью смерил взглядом трясущуюся Дашу. – Какой ужас – я купил машину. Преступление века! Тебе денег жалко? Так я все равно собирался тебе их вернуть! Из-за железки на колесиках устраивать такой кипеш. М-да, не ожидал я от тебя.
Опешившая Даша, приоткрыв рот, переваривала сказанное. Переваривалось, надо признаться, плохо. Примерно как соленые огурцы со свежим молоком. От переизбытка умственной деятельности у нее начала болеть голова. Пазл не складывался.
Марк тем временем по-хозяйски подошел к плите и снял крышку с кастрюли, с аппетитом принюхиваясь к содержимому. Если учесть, что кастрюля была наполнена рваными салфетками, то его пантомима выглядела более чем нелогично. Становилось ясно, что и его мысли витают где-то не здесь.
– Да при чем тут машина? – взревела Даша, наконец сообразив, что это лишь первый пункт повестки дня. – А тетка, с которой ты сегодня был в ресторане? Да еще целовался!
– Ты следила за мной? – искренне развеселился Марк. – Зачем? Тебе что, плохо жилось просто так, без вынюхивания, выспрашивания? Ты сейчас окончательно все разрушила!
– Чем? Тем, что увидела тебя с любовницей? То есть это я виновата, что увидела, а не ты, что завел ее! Ха! Восхитительно! Вот она, мужская логика! Я виновата, что ты не зарабатываешь на машину! Я виновата, что ты заводишь бабу!
– Лена – не баба! – спокойно парировал Марк. – Она берет меня на работу начальником коммерческого отдела. У нее своя фирма. Некоторые женщины умеют работать и зарабатывать.
Ну, разумеется, это был камень в Дашин огород. Она зарабатывать не умела. Своей фирмы у нее не было. И к папе она Марка не пристроила, хотя пыталась. Не взял его папа, не нужны ему молодые специалисты – ну что тут сделаешь! А этой Лене нужны. И как раз молодые!
Именно эту последнюю мысль Дарья и озвучила.
– Должность-то в постели придется отрабатывать? – с яростью поинтересовалась она, пытаясь испепелить Марка взглядом. Но от таких, видимо, все отскакивает, как от стенки горох. Лицо его было безмятежным, лишь чуть утомленным противной ссорой. Вероятно, Дашино выступление каким-то образом нарушало его планы. А какие у него могли быть планы? Еще какое-то время поморочить ей голову?
– Я думал о тебе лучше.
– Я тоже о тебе думала гораздо лучше.
– Мне жаль так в тебе разочаровываться.
– А мне надоел этот словесный пинг-понг. Ты явно желаешь оставить последнее слово за собой и уйти с гордо поднятой головой, обвинив меня во всех смертных грехах! Так вот, не надо делать из меня дуру. То есть я, конечно, редкая дура, но не в смысле мозгов, а в смысле наивности и доверчивости. Я как-то привыкла доверять близким людям.
– Не похоже. Если б ты доверяла, ты бы не вынюхивала…
– Это получилось случайно! Считай – судьба. Марк, ты… ты невыносим. Ты как уж, вымазанный подсолнечным маслом.
– Вот, ты уже опустилась до оскорблений.
Этот диалог был бы бесконечным, если бы изнывавшая от любопытства Березкина не позвонила Даше с воплем «Ну что?».
О, как Даше сейчас не хватало благодарного слушателя. Хоть куда-то выплеснуть весь свой сарказм и донести до Марка хоть что-нибудь.
– Верочка, привет! – изо всех сил обрадовалась Дарья, напугав Березкину сильнее, чем голодный бультерьер, встреченный ночью в темном месте без поводка, намордника и хозяина. – Как жизнь, сто лет тебя не слышала!
Березкина проблеяла в ответ нечто невнятное, напряженно соображая, как реагировать и включена ли на телефоне громкая связь. Решив не рисковать и по умолчанию работать на публику, она нежно прочирикала:
– Дашуня, прости, что совсем тебя забросила! Дела, знаешь ли, работа все. Как поживаешь?
Диалог был так себе, особенно если вспомнить, что только вчера Вера была у них в гостях и успела наговорить Марку гадостей.
Даша, игравшая исключительно в свои ворота, такой реакции не ожидала и осеклась, поперхнувшись вопросом про личную жизнь. Ведь тогда тему можно было развить, перевести на себя и выдать третьему лицу свое видение проблемы. Вроде как и Марку гадости говорить не придется, и все же есть возможность донести до него свои мысли в максимально язвительной форме. Зачем – это другой вопрос. Но разъяренная и обманутая женщина – это товарняк без тормозов. Она летит со свистом, шумом, не задумываясь о том, что ее ждет на конечной станции – когда скандал закончится, подлец будет выведен на чистую воду и изгнан. А там обычно ждет одиночество. Иногда временное, а иногда и навсегда. Поэтому не мешало бы сто раз подумать, прежде чем вышеупомянутые тормоза отключать.
– Верочка, да у нас сейчас такой аврал на работе, – Даша выдала первое, что пришло в голову. – Такой проект интересный.
Идеи, о чем еще щебетать, делая вид, что на Марка плевать и вообще не до него, быстро закончились. Собственно, и идей-то никаких не было. Зато бурлило и требовало выхода настойчивое желание добить предателя словом, да так, чтобы он ушел раздавленный чувством вины и осознанием непоправимой ошибки с невосполнимой потерей.
Пауза затягивалась. Березкина тоже не знала, что говорить.
– Да ты что? – неожиданно радостно ахнула Даша. – А ты? Ах! Ха-ха.
«Изображает диалог», – судорожно соображала Вера. Значит, громкой связи нет. А мне-то что делать: молчать или отвечать? Или вообще не мешать? Нет, лучше болтать хоть что-то, ведь из трубки должны доноситься какие-то звуки.
– Слушай, я хочу подробностей! – несло Дашу дальше. – Только погоди, у меня Марк уезжает, давай минут через десять. Марк, тебе хватит десяти минут на сборы?
Вот так!
Во-первых, обозначить, что его выгоняют. А во-вторых, жестко ограничить по времени процесс упаковки пожитков. Чтобы сразу понял: никто его уговаривать не будет, никаких слез-соплей, решено и отрублено! И вовсе она не сожалеет ни о чем, и даже ждет не дождется, когда он отправится восвояси. Ведь у нее такой интересный разговор с подругой. А выгнанный кавалер – такая мелочь. Тьфу!
Судя по изумлению на лице Марка, как минимум половину из задуманного Даше удалось осуществить. Он начал протестующе трясти головой и делать какие-то знаки. Причем жестикулировал он с азартом рыбака на оторвавшейся льдине, когда тот увидел в небе вертолет. Даша, подавив истерически-торжествующую улыбку, недовольно отмахнулась, мол, не мешай, видишь, у меня разговор важный.
– …Я ж хотела плиссированную юбку-то, – бормотала из последних сил подруга, переваривавшая новость о том, что Марк таки уходит. – А там не было. То есть была, но мятая какая-то. И это в приличном магазине. А та, которая не мятая, так материал какой-то странный, к нему вся пыль и пух прилипает, и выглядит она так, будто ею пыль в музее вытирали. А на сайте куча всяких была, я ж поэтому и приехала. Слушай, Никитина, сил моих больше нет, хоть намекни, что у вас там происходит. У меня язык болит чепуху молоть.
– Как интересно! – подбодрила ее Даша. Видимо, замолкать по сценарию пока было рано, и, трагически вздохнув, Вера продолжила рассказ про неудачный поход в магазин.
Марк решительно выдрал у Даши из рук трубку и отчеканил под березкинский бубнеж:
– Вера, перезвони нам позже!
– Что такое? – взвилась Даша. – Давай собирайся и – досвидос амигос! И не надо тут распоряжаться моими подругами. И ей, и мне удобно поговорить сейчас. А с тобой мы уже все выяснили!
– Нет, не все! – обозлился Марк. Наконец-то он проявил хоть какие-то эмоции.
Можно подумать, Даша не понимала, что ему просто некуда идти. А что такого? Пусть катится к своей бизнес-бабе!
– Да? А что еще? – Она наивно захлопала глазками. В груди клокотало бешенство, руки ходили ходуном. Вероятно, именно это и называется состоянием аффекта, потому что сейчас она запросто могла убить. Вся жизнь в одночасье рухнула в тартарары! И не будет никакого райского острова, никакой свадьбы, никакого будущего! Все мечты пошли прахом, потому что она все же ошиблась. Это ж надо – так долго и придирчиво выбирать, а в результате нарваться на этого подлеца. Какая пошлость.
– Я не собирался уходить!
– Да-а-а? – Теперь она искренне изумилась. Надо же – даже не скрывает. Какой восхитительный инфантилизм! – Интересно, почему бы это? У тебя есть новая работа, новая баба. В чем проблема? Или ты решил, что я буду тебя кормить и содержать, пока у вас с этой Леной конфетно-букетный период, да? Так я что-то сомневаюсь, что вы с ней жрете по вечерам шоколад и нюхаете розы. Что-то мне подсказывает, что стадия отношений в вашем тандеме уже другая. И зачем тебе я? Запасной аэродром? Склад для вещей? Перевалочная база? Заметь, я сама подсказываю тебе варианты ответа! Пользуйся.
– Ты хочешь сказать, что между нами все кончено? Вот так легко ты перечеркиваешь все, что было? – Марк красиво откинул челку и взглянул на Дашу, словно обедневший дворянин на соседа-жулика, оттяпавшего родные угодья и крепостных. Дескать, какая подлость!
– Слушай, мне кажется, что ты на какой-то своей волне, – помолчав, резюмировала Дарья. – Или обкурился. Мы как слепой с глухим. Давай, уматывай, не трать мое время, меня Верка ждет. Я эту твою пургу даже разгребать не собираюсь. И да – я все перечеркиваю, роман окончен.
– А тебе в детстве родители не объясняли, что люди не игрушки и с ними нельзя вот так, как с табуретками?
– Вот такая я подлая, – неожиданно успокоилась Даша. Хотя нельзя сказать, что она совсем пришла в себя. Но как-то вдруг в один миг ей стало ясно, что именно так Марк и манипулировал ею долгое время. Она все время была чуть-чуть напряжена, чуть-чуть виновата, боялась не соответствовать, потерять, обидеть… Да чего только она не боялась эти три месяца! Наверное, ей должно было даже полегчать. Но в груди давила неприятная, тяжелая пустота. – И не топчись тут, ничего не изменится. Даже самая гибкая проволока, если ее все время гнуть туда-сюда, однажды сломается. Так вот все – сломалось. И починить нельзя.
– Все можно починить, если захотеть.
– Марк, уходи, а. Надоел ты мне. Не хочу я хотеть, ясно? И не надо тут корчить из себя мученика и пороть ерунду. Нейролингвистическое программирование – не твой конек. Мы не в глухой тайге, и тебя не на съедение диким животным выгоняю. Это огромный город, здесь масса вариантов для комфортного проживания. Ты же где-то жил до того, как познакомиться со мной. Или я тебя тоже получила как переходящий приз? В общем, иди к своей Лене, и пусть теперь она грузится твоими проблемами. Вещи соберешь сам. Надеюсь, моего ничего не прихватишь. Я вернусь поздно и хочу, чтобы квартира была пустой!
Решение было спонтанным. Даша просто вдруг осознала, что не в состоянии следить за тем, как Марк упаковывает вещи, как ходит по ее квартире. Ведь придется разговаривать или, наоборот, тягостно молчать. А вдруг он ее все же уболтает? А вдруг полезет целоваться?
У мужиков есть ошибочное мнение, что тактильным контактом можно закруглить любую ссору. Иногда это срабатывает. И женщины часто сами пользуются этим способом, провоцируя партнеров, когда ссора входит в штопор и другого пути отхода нет. Но Дарье пути отхода в данный момент были не нужны. Как и сам Марк. Простить такое было бы выше ее сил. И дело не в том, что он совершил какую-то феерическую подлость. Нет, он всего лишь оказался не принцем, как и многие другие.
Она накинула куртку и, бросив выверенно-холодное «прощай», выскочила из квартиры.
– Не реветь, не реветь, – заставляла Даша саму себя, буквально ссыпавшись по лестнице вниз. Подальше от этого дома, от Марка, от того, что было.
В таком состоянии Даша могла бы пройти, наверное, полгорода и очнуться в каком-нибудь совершенно неожиданном месте с незнакомыми людьми, но ее вернул к действительности звонок мобильного. Не иначе, Березкиной не терпелось узнать подробности.
– Верка, только не сейчас! Я не могу! – буркнула Даша в трубку, запоздало сообразив, что это мог быть и Марк. И тогда весь спектакль зря.
Но ей повезло.
– А что случилось? – поинтересовалась трубка маминым голосом. – Что за странный тон? Такое чувство, что ты там либо очень долго веселилась, либо очень сильно плакала.
– Я решила расстаться с Марком, – слегка приврала Даша. В принципе, это была почти правда. Суть-то не менялась, зато формулировка позволяла оставаться на высоте. Это гораздо лучше, чем рассказывать всем, что любимый мужчина наставил тебе рога и по этой причине его пришлось выгнать.
– С каким еще Марком? – изумилась мама. – Как рассталась? Это тот смазливый жиголо, с которым встречалась твоя Березкина?
Даша испуганно прикусила язык. Все тайное всегда становится явным. Как она могла забыть, что мама знать про Марка не знала. Вернее, она видела его лишь однажды, нагрянув на квартиру дочери с инспекцией, где и застала Марка, Березкину и пытавшуюся их развести по разным углам Дашу.
Иногда бывают такие удачные совпадения, что вранье как-то само собой напрашивается. Мама приезжала к Дарье крайне редко, в лучшем случае раз в полгода, в основном дочь сама навещала родителей.
Тогда их с Марком отношения едва зарождались, Даша страшно боялась сглазить наклевывающееся счастье, поэтому никому о нем не рассказывала. И, как назло, именно в тот день, когда она впервые пригласила любимого к себе, сначала к ней без звонка заявилась Березкина, а потом, предварительно позвонив с остановки, и маменька.
Рассчитывавший на романтику, Марк заволновался и даже попытался удрать, когда Вера, нимало не смутившись, что подруга весьма настойчиво пытается ее выпереть из апартаментов, прорвалась в комнату и начала активно знакомиться. Она с разбегу выяснила, что юноша приезжий, не работает, прописки в городе не имеет и располагает лишь смазливой внешностью. Березкина была девушкой предельно честной, проще говоря – бестактной. Поэтому она озадаченно сдвинула белесые бровки и покачала головой:
– Что-то подозрительна мне ваша с Дарьей дружба! Вам от нее что надо-то?
Сперва оторопев от столь нахальной девицы, числившейся в подругах у робкой и интеллигентной Даши, уже через пару минут Марк взял себя в руки и начал корректно и витиевато хамить. Слова он складывать умел, поэтому Березкина, этим даром не обладавшая, совершенно озверела. Нужно было, чтобы кто-то открыл Даше глаза.
Но открывать глаза человеку, пребывающему в розовых очках – глупость несусветная. Ну, вот откроет он глазки – а вокруг все розовое. А вы ему орете, мол, да нет же, тут серое, там и вовсе – черное! А он смотрит, улыбается блаженно и трясет башкой – не-а, розовое все, я тебе точно говорю.
Возможно, Березкина даже подралась бы тогда с Марком, но тут пришла мама, и наступило временное перемирие. Вернее, Березкина с Марком вымелись из квартиры, столкнувшись с Татьяной Антоновной в прихожей. Их даже не пришлось ни о чем просить. Едва только Даша пискнула: «Атас, сейчас моя маман нагрянет!» – как гости начали спешно покидать поле боя. Березкина маму подруги побаивалась, так как та постоянно требовала отчета о ее личной жизни и подозрительно интересовалась, не Вера ли отговаривает Дашу от отношений с молодыми людьми. А Марк, как и любой холостой мужчина, просто панически боялся знакомств со всякими мамами – не ровен час, женят, и пикнуть не успеешь.
Но он сильно переоценил и себя, и свое обаяние.
Сухо распрощавшись с визитерами, Татьяна Антоновна сразу же налетела на Дашу:
– Это что за хлыщ? Какой скользкий типчик. Надеюсь, он не твой кавалер?
Разве после таких вопросов можно сказать правду?
– Нет, – тут же открестилась Даша. – Это Веркин парень. Они в гости заходили.
– Вот, дожили! Даже у Березкиной есть парень, которого она тебе показывает. А раз показывает, значит, там все серьезно. Учись, Дашка! Хотя наплачется она с этим смазливым херувимом. Дура твоя Березкина. Лучше б ты ей объяснила, во что она вляпывается.
– Марк хороший, у него высшее образование, – начала жарко отстаивать честь любимого Дарья. – Он ищет работу.
– Ну-ну. Буду очень удивлена, если он найдет работу, требующую высшего образования. Такому самое место в эскорте или в стриптизе. И зачем ему Вера понадобилась? Странно…
Потом разговор перескочил на что-то другое, и мама так и осталась в наивной уверенности, что красавчик Марк к ее дочери отношения не имеет.
И вот теперь Даша проговорилась.
– Дарья, не смей молчать! Ты что, польстилась на это недоразумение? Да тебя совершенно нельзя оставить! Я же говорила отцу, ты должна жить с нами. Страшно представить, на что ты способна, если за тобой не присматривать.
– Спалю квартиру и затоплю соседей, – мрачно предположила Даша. – Мам, у меня сейчас настроение не ахти. Я б не хотела углубляться в обсуждение моих дефектов.
– И я не хочу, – неожиданно покладисто согласилась Татьяна Антоновна.
– Чего это? – подозрительно уточнила Дарья. Обычно мама, оседлав любимого конька, могла часами выносить мозг, перечисляя замужних знакомых более юного возраста и припасая на кульминацию удачно выданную за бизнесмена Лизавету, дочь своей извечной соперницы Елены Петровны.
– Да соскучились мы по тебе. Не хочешь сегодня на чаек зайти?
Если б приглашение не прозвучало так кстати, Даша, может быть, и почувствовала бы подвох. Но возвращаться в квартиру, где шуршит по полкам Марк, собирающий свои трусы, носки, книги, диски и прочие мелочи, было выше ее сил.
Конечно, ночевка у родителей – лучший выход.
Особенно если Марк задержится, чтобы выяснить отношения.
Когда мама встретила ее у дверей при полном параде, Дарья осознала, что в приглашении крылся какой-то подвох. Настроение было хуже некуда, поэтому без боя она решила не сдаваться.
– У нас что, очередное нашествие родственников? – громко поинтересовалась Даша, чмокнув маму в щеку. – Они опять решили сэкономить на продуктах, отужинав за наш счет?
– Прихорошись, – одними губами велела Татьяна Антоновна и показала дочери кулак.
Елену Петровну Даша ненавидела не меньше матери, так что тут они были в одной упряжке. Поправив слегка увядшую укладку и быстро освежив макияж, она решительно двинулась на папин голос. Михаил Федорович в глубине квартиры что-то нарочито бодро и ненатурально басил.
Стол был накрыт как на Новый год – празднично, ярко и разнообразно.
– Это все наша Дашенька готовила, уж такая умница, – соловьем пропела мама, втолкнув обалдевшую от такого вранья дочь в гостиную.
Рядом с папой перед шкафом с коллекцией трубок маялся симпатичный очкарик с трогательным румянцем и лицом пай-мальчика. Взгляд у него был совершенно заполошным, как у зайца из «Ну, погоди!», загнанного волком в угол. Казалось, что даже маленькие розовые уши он прижимает тревожно и безнадежно.
«Опять жениха пригнали», – поняла Даша и возмущенно всхрюкнула, свирепо уставившись на гостя.
Тот трусливо отпрянул и попытался шаркнуть ножкой, залившись равномерной брусничной краснотой, словно трехлитровая банка с компотом.
– Дмитрий, – приятным тенорком выдал он, продолжая смотреть на хозяйскую дочь, как бык, приглашенный на экскурсию по мясокомбинату.
– А это Дашенька, – мама подпихнула Дарью ближе к пугливому юноше. – Такая кулинарка, вы не представляете! Все сама, все сама.
– Я у предков месяц назад была, – доверительно поведала кавалеру Даша. – Тогда и наготовила. Теперь вот гостям скармливаем, пока совсем не попортились продукты. Не выбрасывать же.
Дмитрий вежливо улыбнулся, изобразив, что шутку оценил.
Ему хотелось в туалет. А еще больше хотелось домой, к маме.
Дима Жуков всегда был хорошим мальчиком, отличником и шахматистом. Шахматы кардинально повлияли на его характер, и класса с шестого он уже был рассеянным, немного оторванным от жизни пареньком, жившим в своем мире и не совсем четко представлявшим, что именно он ждет от будущего. С мамой ему очень повезло. Мама была активной, деятельной и удивительно пробивной дамой. Она вычислила наиболее подходящий для сына вуз, наладила контакты со всеми, кто хоть как-то мог посодействовать с поступлением, продала бабушкино колье, которое все равно пылилось без дела и нервировало своей дороговизной, и наняла лучших репетиторов. В вуз сы́ночка поступил, окончил его с красным дипломом и в результате стал неплохим юристом, все так же увлеченным шахматами. Посуетившись, мама пристроила его на хорошее место, где он, неожиданно втянувшись в работу, сделал приличную карьеру.
Они так и жили вдвоем, ни в ком не нуждаясь. Лишь изредка мама взволнованно представляла, как в их дом ввалится какая-нибудь девица и заявит на Димочку свои права. А Дима иногда с тоской подумывал, не взять ли в ипотеку квартиру, чтобы однажды отделиться от любимой родительницы и все же завести семью. Все шло более-менее гладко, без встрясок и волнений, ровно до сегодняшнего дня.
Обеденный перерыв подходил к концу, Дима неспешно возвращался на рабочее место. Завидев надвигающегося на него директора, юрист предусмотрительно отступил в сторону и приветливо улыбнулся. Но, к его удивлению, Михаил Федорович не просвистел мимо, а тоже шагнул вбок, преградив парню путь.
– Вас-то я и ищу! – нервно потирая здоровенные ручищи, пророкотал шеф.
Так радуется волк, застав на лесной опушке ягненка. Надо же – обед сам пришел!
– Я вас слушаю, – мгновенно изобразил готовность помочь послушный Дима.
– Мне нужна твоя частная консультация. Не в рабочее время, – все так же нервничая, надвинулся на него директор.
Диме поплохело. Он знал, что в организации работают всякие несимпатичные схемы прокрутки бюджетных средств, почти легальные, но тем не менее… Он не желал иметь с этим некриминальным криминалом ничего общего. Однако сейчас ситуация складывалась так, что при отказе он тут же перестал бы иметь что-то общее с конторой вообще и со своей отличной должностью в частности.
Мысленно заметавшись, как хорек в банке, он съежился и, вынужденно кивнув, покорно приготовился слушать.
– Не здесь. Жду тебя после работы в моей машине. Машину мою знаешь? – весомо подвел итог беседы Михаил Федорович.
Его авто, похожее на небольшой автобус, знали все сотрудники. Поэтому Дмитрий не рискнул отмазаться и снова кивнул.
– Вот и ладненько! – посветлел лицом шеф и дружелюбно двинул Диму по плечу. В руке что-то хрустнуло. Так же светло и тепло улыбнувшись начальству в ответ, молодой юрист, придерживая покалеченную конечность, на подгибающихся ногах побрел дорабатывать остаток дня.
Вечером его ждало что-то страшное.
Всю дорогу до дома шефа Дмитрий, внутренне сжавшись, ждал, когда же Михаил Федорович перейдет к главному. Вряд ли начальник собирался везти подчиненного к себе домой или в ресторан на ужин. Скорее всего, суть беседы должна была быть изложена в машине, после чего с юристом должны были либо вежливо распрощаться и бережно высадить где-нибудь у метро, либо выкинуть хладный труп в лесу – в зависимости от итогов беседы.
Директор оказался не в меру говорлив и отчего-то смущенно-ласков. Если до сего момента Дмитрий не сомневался в его ориентации, то двадцать минут в городских пробках тет-а-тет с начальством поселили в его душе страшные сомнения.
А что, если дело вовсе не в криминальных схемах, а в другом? Это лучше или как?
Дима был парнем правильным, поэтому скорее бы сел в тюрьму за нарушение законов, нежели согласился стать сердечным другом шефа.
Улавливать, что именно говорит начальство, получалось лишь пунктирно. Мешал грохотавший в ушах пульс и судорожные прикидки путей отхода. А Михаил Федорович, вовсе не подозревавший о назревавшей в Диминой душе панике, заливался соловьем, повествуя о том, как важно в этой тяжелой жизни найти по-настоящему близкого человека и родственную душу. Юрист пугливо вжимался в дверь, надежно отсекавшую его от людей, которые в случае чего могли бы прийти на помощь, и согласно тряс головой. Причем для того, чтобы ненароком не подписаться на что-нибудь противоестественное, он тряс головой в разные стороны, совершая некоторое подобие то кругового, то волнообразного движения.
К концу пути Дмитрий, словно дрессировщик тигров, пристально следивший за движениями оппонента, начал постепенно переваривать смысл директорской речи и вдруг понял, что красной нитью бубнежа идет повествование о чудесной девушке Даше, одинокой, незамужней и нежно любимой всесильным Михаилом Федоровичем.
Одуревший от обилия информации Дима, заподозрив, что нужен всего лишь для прикрытия шашней шефа с этой молодухой, неосмотрительно брякнул:
– А эта Даша вам кто?
Вопрос, как яйцо из зазевавшейся курицы, выкатился из него на радостях, что, видимо, не придется спать с самим шефом – по сравнению с такой перспективой даже главбух Жанна Эрнестовна покажется сказочной феей.
– Дочка, – гордо рявкнул Михаил Федорович. – Зайка моя!
И тут Дима окончательно все понял. Неясным оставался только один момент. Осмелев от пережитых ужасов и слегка сдвинувшись на почве размышлений о своем сомнительном будущем, Дмитрий с недоумением воззрился на директора:
– А что, лучше меня кандидатуры не нашлось? Я в том смысле, что дочка у вас о-го-го и… это… ух ты, и тут я.
Словарный запас провалился в тартарары, оставив в мозгах пустоту и горстку междометий.
Как писал бессмертный Грибоедов: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». Сидел себе Дима спокойно в юридическом отделе, шуршал бумажками, и тут такая карусель. Вроде и перспективы открываются, а если подумать – не взлетишь высоко, и падать не так больно будет. Судя по тому, что готовил для него шеф, падать, если что, будет ох как больно. И не лететь уже нельзя – крылья ему пришивали прямо на ходу, не спрашивая согласия.
– Так не складывается у нее что-то, – простодушно поделился Михаил Федорович, но, вдруг спохватившись, озвучил официальную версию: – Я ж тебя по делу пригласил-то. А то заболтался что-то, старый пень. Нам помощь нужна по юридическому вопросу. Квартира у Дашки больно далеко от нас. Менять, наверное, будем. А сейчас жулья развелось. В общем, нужен твой совет.
