Текст книги "Сказка для взрослых девушек"
Автор книги: Арина Ларина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Раньше тебя это не раздражало, – удивился муж, сделавший из добрачного периода ошибочные выводы, чему невеста активно поспособствовала.
Он был прав, раньше ее это не раздражало, а пугало. Наталья до одури боялась упустить Федю и готова была терпеть все, что угодно. Штамп в паспорте, никак не отразившийся на мировосприятии мужа, для нее стал поворотным моментом. Наивная Наташа решила, что настала пора перековать мужа по своим меркам. То ли кузнец из нее оказался никудышный, то ли материал был неподходящий для кузнечных работ, но Федор не менялся. Не помогали ни ласковые просьбы, ни скандалы, ни репрессии в виде лишения еды. Супруг продолжал жить автономно, как подводная лодка, все реже заходя в Наташкину гавань. Зато однажды к ней зарулила сильно беременная девица с сообщением, что наглую Наталью бог накажет за отбивание чужих мужиков. Услышав, что Федор не мужик, а муж, девица решила хлопнуться в обморок, но передумала, предложив дождаться Федора и выяснить все непосредственно у него. Наталья тоже желала услышать все из первых уст, не допустив объяснения на стороне.
Не особо напрягая фантазию, она позвонила супругу на работу и сказала, что к нему пришли из милиции. Федя примчался через двадцать минут с мешком, в котором подозрительно что-то позвякивало.
Две разъяренные тетки в собственной кухне волновали его меньше всего.
– Где менты? – нервно спросил он. – Ушли? Не дождались?
Минут десять ушло на объяснения, что милиция была лишь предлогом, во что Федя никак не желал верить, видимо, для этого у него имелись свои причины. Еще через некоторое время выяснилось, что у беременной, которую Федя не хотел вспоминать, аргументируя сей прискорбный факт тем, что живот, наверное, изменил ее невероятно, а он всех своих дам узнает по талии, была группа поддержки в лице родителей и какой-то убойно шумной деревенской родственницы.
Орали все, кроме хозяев. Будущая мать, которую любвеобильный Федор осчастливил, как выяснилось, аж в Турции, верещала громче всех. Наталья понимала, что на месте беременной, вероятно, вопила бы еще и погромче, но сейчас решалась ее судьба, поэтому убить Федора она надумала позже и принялась яростно защищать свое угасающее на глазах чувство.
– Не дай тебе бог оказаться на моем месте! – бросила ей беременная, уходя, но впечатление от ее высказывания смазал отец семейства, витиевато обматерив с лестницы несостоявшегося зятя и пообещав вернуться и прибить его, как только появится свободное время.
Свое Федя получил сразу после отбытия гостей, а на месте беременной Наташка оказалась через несколько недель. Испуганный перспективой сесть в тюрьму, Федор спешно развелся с ней и женился на матери своего будущего ребенка. Наталья радостно говорила Галочке и всем знакомым и малознакомым людям о том, как ей, собственно, повезло, называя Федора последними словами и смело характеризуя свое замужество как бзик, пока у нее не начался токсикоз. Бывший муж виновато развел руками и пообещал платить алименты, разрешив записать себя отцом ребенка. Вот так закончилась Наташкина история любви, единственным позитивным последствием которой стала белобрысенькая умненькая Маня.
Наученная горьким опытом, Наташа теперь собиралась отдаться только в хорошие надежные руки. Таковых оказалось много, но при ближайшем рассмотрении выяснялось, что руки лишь тянутся, но брать насовсем мадемуазель Скачкову со всеми ее достоинствами не готовы. Наташка свято верила, что шанс впереди, поэтому и выходила «в люди» при полном параде и в эротическом белье. Мало ли как жизнь сложится…
– Что так долго? – недовольно пробурчала Галя, все еще разгуливавшая по дому в халате.
– Извини. А чего мы сегодня такие строгие? Или у тебя с началом новой жизни стервозность повысилась?
– Повысилась.
– А где наша мама?
– Котлеты жарит.
– Угу. А ты, я смотрю, уже собралась. Если мы едем в парикмахерскую, то это вовсе не значит, что с утра не надо умываться и причесываться. Не позорь меня. Я тебя к хорошему мастеру повезу, уже договорилась.
– Я же знала, что ты опоздаешь, вот и не одевалась. Охота потеть, пока ты там свой макияж по физиономии размажешь.
– Ого. Вижу в тебе нечто новенькое. Это проклевываются ростки новой жизни или климакс на подходе? – Наташа насмешливо прищурилась. – Что, вчерашний жених порекомендовал сменить прическу? Кстати, где он? Надеюсь, вы не его пустили на котлетки?
– Он оказался голубым. Здравствуй, Наташа, – высунулась из кухни немного прибитая Светлана Николаевна, опасливо зыркавшая в сторону мрачной дочери. Это было настолько ей несвойственно, что Наташа напряглась, даже не отреагировав на новость о половой ориентации кавалера.
– Здрасьте. А я думала, вас дома нет, – опрометчиво брякнула Наталья, привыкшая к тому, что при ее появлении Светлана Николаевна принималась долго и пространно расписывать недостатки своей кулемы-дочери и вываливала последние новости, в которых основной нитью повествования тянулись очередные глупости, сотворенные Галей.
– Пошли ко мне. Выберем, что надеть, – дернула ее за руку Галочка.
– А что это с маменькой? – зашептала Наташа, как только они вошли в Галину комнату.
– Ничего. Я ей сказала, что, если она будет лезть в мою жизнь, я продам свою половину квартиры и куплю комнату или уеду в область, там за эти деньги двушку можно приобрести, а учителя везде нужны.
– Ты? Ей? Такое сказала? – Подруга плюхнулась на диван, округлив глаза.
– Да, – горделиво вздернула подбородок Галочка, с трудом пережившая собственный подвиг.
– Обалдеть. И что, мама не придет сейчас руководить и одевать тебя «на выход»?
– Нет.
– Ну, ты сильна. Кстати, а что с женихом-то? Весело было? Он хоть жив?
– Ничего веселого. Такое чувство, что меня голышом по двору прогнали или в дерьме извозили. – Галочку передернуло. – Меня, взрослую женщину, демонстрировали какому-то сопляку, словно старую клячу, которую надо сбыть с рук по дешевке.
– Сопляк хоть ничего был?
– Красивый, – вздохнула Галочка. – Даже слишком. Как картинка. Не по мне, в общем.
– Здравствуйте приехали! Что это за упаднические настроения? У тебя новая жизнь, сейчас мы тебя еще подретушируем, и будешь девочка-конфетка.
– Да уж, а с фантиками у меня напряженка, – печально протянула Галя, обозревая содержимое шкафа.
– Фантик может быть один, но от шоколадки, и мы его найдем. Не дрейфь, прорвемся! Не такая уж мы с тобой и некондиция, – Наташка покосилась в зеркало и поправила грудь. – Будет и на нашей улице праздник. Пошли ее украшать!
– Кого?
– Улицу, Галка, улицу! Чтобы на нашей улице был праздник, ее надо украсить. Давай, не копайся.
Наташин мастер оказался плюгавым мужичонкой с огромным носом и ушами слоненка из мультика «38 попугаев». Он был умопомрачительно волосат и обходителен. Мастер вертелся вокруг Галочки бешеным волчком и тарахтел как колхозный трактор. Судя по количеству восторженных междометий, клиентка произвела на него неизгладимое впечатление. Он крутил ее в кресле, отскакивая на пару шагов и восхищенно цокая языком.
– Шурик, – не выдержала, наконец, Наташка, – хорош трендеть. Нам необходимо омолодиться.
– Девочки! – Шурик даже присел от возмущения. – Вам? Омолодиться? Да вы же юны, как выпускницы пажеского корпуса!
– Шура, из пажеского корпуса выпускали мальчиков. Ты на что намекаешь?
Галочка, воинственно настроенная ко всем мужчинам, открыто хамить волосатому клоуну побоялась, поскольку от него зависел ее будущий имидж. Но дядька ей откровенно не нравился: мох, торчавший из носа и ушей, бегающие глазки, писклявый голос… Все какое-то гротескное и несерьезное. Доверять свою голову этому паяцу хотелось меньше всего. Тем более что его последняя работа – рыжие с фиолетовыми прядками Наташкины волосы – казалась консервативной Галочке чересчур смелой.
– У тебя шикарный цвет волос, зачем ты постоянно их портишь? – удивлялась Галочка, глядя то на русые, то на брюнетистые, то на пестрые Натальины прически.
– У меня был цвет волос, а теперь у меня из башки от всех переживаний растут седые волосы. Еще вопросы есть?
На тот момент у испуганной Галины больше вопросов не возникло, зато появился комплекс, и она каждый вечер выискивала у себя на макушке седые волоски, веселя маму, искренне считавшую, что дочь ищет вшей. Конечно, а что же еще?..
Теперь Галина имела счастье лично познакомиться с великим маэстро расчески и ножниц. Цирюльник выглядел не совсем вменяемым, и Галя тянула время, надеясь неизвестно на что: выход из парикмахерской плотно перегораживала Наталья.
– А скажите… э-эээ… Саша…
– Для вас – просто Шурик. – Он закатил глаза и задергал кадыком.
«Сейчас кукарекнет», – мелькнуло в голове у Галочки, но она тут же смутилась, наткнувшись на восхищенно-преданный взгляд Шурика.
– Что же вы молчите? Что вы хотели сказать? – прошептал он с придыханием, словно ждал от застывшей в кресле клиентки немедленного признания в любви.
– А что вы хотите делать? – засмущалась Галя. Ей казалось, что вопрос прозвучал бестактно, поскольку содержал определенное недоверие к профессиональным способностям мастера.
– О-о-о, – провыл он так, что вздрогнула даже Наташка, оторвавшаяся от каталога причесок. – Если бы вы знали, что именно я хотел бы с вами сделать…
Шурик опять закатил глаза, задрав к потолку огромный нос и мечтательно уставившись на лампы. Пауза была совершенно неприличной, и Галочка успела перебрать множество вариантов того, что с ней мог бы сделать этот тролль. Она даже начала потихоньку сползать с кресла, потеряв интерес к смене образа и беспокоясь лишь о сохранении девичьей чести, но тут встряла Наталья, строго рыкнув:
– Поконкретнее, Шура. Что именно?
– Можно было бы сделать перед лесенкой, макушку перышками, затылок уложить, – зашелся восторженным клекотом Шурик, на мгновение даже расстроив Галю полнейшим отсутствием интереса к ней как к женщине.
Но озвученные перспективы были страшноватыми, поэтому она резко прервала полет его фантазии, смущенно просветив маэстро:
– Ой, вы знаете, я немного консервативна…
– Не понял, – сник Шурик.
– Перевожу, – усмехнулась Наташка. – Барышня желает быть пресной и неоригинальной, как консервированный частик в томате. Ей не нужны перья, лесенка и бритый чуб…
– Бритый – не нужен, – бэк-вокалом подпела Галина.
– Молчи, грусть! – оборвала ее Наталья. – Значит, мадемуазель изволит работать школьной училкой, поэтому ей хочется помолодеть, но не сравняться цветом и эпатажем со своими ученицами. Дошло?
– Вполне. – Шурик опять забегал вокруг Галины.
– А можно я посмотрю журнал? – застенчиво спросила Галочка, утомленная тем, что мастер нарезает круги, а процесс не начинается.
– «Мурзилку»? – с издевкой хихикнула Наталья.
– Нет, с прическами, – Галя преданно смотрела на Шурика. Ей хотелось немедленной определенности, чтобы начало новой жизни не омрачилось какой-нибудь страшной ошибкой, в очередной раз подтверждающей, что не судьба ей что-либо поменять в своем будущем.
– Да ради бога! – подпрыгнул Шурик и вырвал каталог у Натальи, которая немедленно вскочила и побежала следом.
– Вот это можно? – Галя ткнула пальчиком в замысловатую прическу, украшавшую голову глазастой модели.
– В принципе можно, – осторожно произнес Шурик, – но к вашему лицу больше подошла бы вот эта. – И он со скоростью машинки для счета денег стал листать страницы, дойдя до короткой стрижки под «пажа».
– Перевожу, – ухмыльнулась Наталья. – К твоей круглой очкастой физиономии подходит только этот вариант.
– Я бы рекомендовал светло-русый цвет.
Они забыли про Галину и принялись ожесточенно спорить, тыча друг другу в лицо пробники с локонами разноцветных волос, периодически прикладывая их к Галочкиной голове.
Озабоченная тем, чтобы из лучших побуждений мастера-визажисты не ткнули ей в глаз подручным инструментом, Галина крутила головой, пропуская мимо ушей обидные реплики про круглые щеки, дурацкие очки, слабые волосы и линию носа.
В конце концов спорщики выдохлись на варианте светло-русого блондина и стрижке «паж».
– А разве вы не с этого начинали? – осторожно поучаствовала в диалоге Галочка, желая уточнить на будущее, имеет ли она право голоса.
– И кстати, – весьма нелогично отреагировал Шурик, – вам надо поменять оправу и переходить на брючные костюмы. Без комментариев!
Это относилось к Галиной попытке выяснить, почему, собственно, она должна отказаться от юбок, которых у нее полный шкаф, и озадачиваться покупкой брючного костюма, если раньше она даже не пробовала носить брюки.
– Сдуйся, – посоветовала ей Наташка. – Позднее обсудим.
Шурик оказался мастером своего дела. Прическа шла Галочке чрезвычайно. Она узнавала и не узнавала себя в отражении салонных зеркал.
– Теперь пошли громить магазины, – радостно выволокла ее на улицу воодушевившаяся Скачкова.
– У меня денег нет.
– Вообще?
– Нет, с собой.
– А у меня есть. Потом отдашь. Отдашь?
– Отдам, – с робкой радостью кивнула Галина. Она тоже заторопилась довершить свой новый образ.
Жить без комплексов оказалось очень тяжело. Во всяком случае без тренировки получалось плоховато. В связи с тем, что Галочка периодически забывала, что начала новую жизнь, где она будет сама себе королева и свита, процессы активно тормозились. В частности, попытка Наташки завернуть в первый же бутик встретила активнейшее сопротивление со стороны Галины. Она уперлась, как коза, которую тащили топить.
– Там дорого!
– И что? – недоумевала Наталья. – Мы только померим и все. Никто не заставляет тебя покупать.
– А если испортим?
– Каким образом?
– Капнем чем-нибудь…
– Если только твоей ядовитой слюной! – в сердцах рявкнула Наталья и впихнула бордовую подругу в магазин, где к ним моментально подлетела девушка-консультант с приветливой улыбкой.
– Я могу вам помочь? – Девушка искренне лучилась радостью. В магазине было безлюдно, что свидетельствовало о жутких ценах. Галя из бордового цвета перешла в морковно-пятнистый.
– Нам, собственно, ничего, – пискнула она.
Но Наташка больно толкнула ее в бок и жизнерадостно поделилась с консультантом:
– Нам бы вот на эту толстую задницу брюки, чтобы сидели нормально. Это реально? – Наташка звучно шлепнула Галочку по попе и дружески подмигнула консультанту.
Та уже успела разглядеть покупательниц и оценить их платежеспособность, поэтому сбавила пыл и вяло пожала плечами.
– Ладно, мы сами посмотрим. Да, Галка? – Последовал новый тычок в бок, и Наталья яростно шепнула ей в ухо: – Хватит из себя дебильную строить. Учись жить, общаться и пользоваться своими правами.
Из магазина подруги вышли через полчаса, когда совершенно измочаленная Галина, уставшая от чрезмерно внимательного взгляда девушки-консультанта, видимо, подозревавшей, что покупательницы желают что-нибудь прихватить, повисла на Наталье полотенцем, потеряв интерес к происходящему.
– Фиговый у вас тут ассортимент, – резюмировала подруга на прощание. – Надо изучать рынок, проводить маркетинговые исследования. В современных экономических условиях и прогореть недолго.
На этой торжественной ноте посещение бутика завершилось.
В торговом комплексе, состоявшем из мелких магазинчиков, было уже проще. Галя чувствовала себя более уверенно, поэтому решительно отвергла предложение Наташки обойти все.
– Я не готова обходить все, – замотала она новой прической. – Давай убедимся, что брючный костюм мне не идет, и поедем домой. Не люблю магазины.
– У тебя явное гормональное нарушение в связи с наличием отсутствия в твоей половой жизни мужика, – констатировала Наталья. – Женщина, которая не любит ходить по магазинам, не женщина, а некая пограничная субстанция. Поэтому тебя и мужики не видят. Пошли, я тут знаю одно место, где нам со скидкой продадут.
– Откуда такие познания?
– Я здесь работаю. А нонче – выходная. Пошли, пошли. Много вопросов задаешь.
– Задавать много вопросов тоже вредно для гормонального фона?
– Молчи, Еремеева. Сейчас я буду говорить, а ты стой и улыбайся.
Не успела Галочка спросить, с какой стати она должна улыбаться, а если и должна, то кому, как ее впихнули в узкое пространство, завешанное костюмами.
– Фаридка, приветище! – взвизгнула Наталья и начала целоваться с маленькой полной дамой, выкатившейся к ним навстречу, будто гигантский надувной мяч.
Когда они нащебетались, Наташка вдруг вспомнила про привалившуюся к стеночке Галю и толкнула ее вперед:
– Вот. Девушку зовут Галя, и у нашей Гали нет костюмчика. А нужен.
– Нужен – будет! – расплылась в улыбке Фарида.
– Ты не лыбься, – осадила ее Наталья. – Считай, что мне продаешь.
– Поняла, не волнуйся. Есть у меня подходящие, еще и блузочку подберем.
Галя была уверена, что брючные костюмы ей не идут, поэтому даже не собиралась особо напрягаться на примерки, решив отказаться от затеи. Поэтому она даже не сразу сообразила, что это именно ее отражение топчется в зеркале. На Галочку смотрела неожиданно постройневшая серьезная девушка лет тридцати. У нее все было впереди: любовь, счастье, карьера. Портили картину лишь подвернутые внизу брюки и толстоватая оправа очков.
– Ноги короткие. – Галя виновато покосилась на Фариду, у которой ноги были еще короче, даже с учетом туфель на высоченной платформе.
– У кого? – хмыкнула продавщица. – Это не ноги короткие, а брюки длинные! Неправильно мыслишь, дорогая. Они сейчас так шьют, с расчетом на акселератов и вешалок, а нам, нормальным бабам, приходится подшивать. Кстати, скину еще стольник за подшивку, там, в конце галереи…
– Не напрягайся, я ее провожу. – Наташка восхищенно оглаживала костюм и восторженно пыхтела. – Сейчас подошьем, и завтра пойдешь на работу новым человеком.
– Я сама могу подшить, – прошептала Галина.
– Так – не сможешь! Пошли.
– Погоди. – Галочка вздохнула и отважилась спросить: – А на два костюма у тебя деньги есть?
– А когда сможешь отдать? – по-деловому задала встречный вопрос Наталья. Она считала, что подтексты усложняют жизнь, и спрашивала всегда именно то, что думала, не теряя времени на дипломатию.
– Да сразу. У меня дома лежат.
– Тогда договоримся. Только фасон какой-нибудь другой выбери.
Затем они зашли в оптику заказать очки. Вошедшая во вкус Галочка мерила оправу за оправой до тех пор, пока не заболела переносица.
– Ну, я не знаю, – расстроилась она, ожидая помощи от уставшей Натальи.
– А я знаю одно: здесь любая оправа лучше той, которая ежедневно болталась на твоем носу. Погоди, сейчас мальчика спросим. Юноша, эй, продавец! – рявкнула Наташка и замахала руками, как утопающая.
– Да, девушка? – К ним подскочил симпатичный парень в строгом костюме. Услышав обращение «девушка» и узрев объект для тренировки своих женских чар, Скачкова сделала стойку, моментально забыв, зачем звала консультанта.
– Ну, не такая уж я и девушка. – Она поколыхала грудью перед носом обалдевшего «очковтирателя», парализовав его умственные способности. Похоже, парень тоже забыл, для чего он здесь находится.
– Как же, как же, вы самая девушка. – Консультант навис над Наташкой и принялся источать зазывные флюиды.
– Вы мне льстите!
– Да зачем же мне льстить? Просто констатирую факт. А что вы делаете сегодня вечером?
– Смотря что вы можете предложить.
– Даже и не знаю, что можно предложить прекрасной даме, чтобы не показаться банальным.
– А вы не бойтесь, я девушка простая.
– Вы про меня не забыли? – раздраженно произнесла Галочка. Судя по ошарашенно-остекленелым взглядам, скрестившимся на ее очкастой персоне, про нее действительно забыли.
– Ой! – воскликнула Наталья. – Посоветуйте нам оправу.
– К таким глазам нужны линзы, их категорически нельзя прятать, – вынес свой вердикт консультант.
В результате Галочка стала счастливой обладательницей линз и оправы, а Наталья заняла воскресный вечер.
– Так, провожать я тебя не буду, – торопливо оповестила она подругу. – Мне еще себя в порядок привести надо. Пока ты не в обновках, вряд ли на тебя кто польстится. В общем, чтобы завтра пошла в новом образе. И деньги не забудь отдать. Вечером загляну. Заодно на маман твою полюбуюсь – наверняка как в себя придет, так и начнет гонять тебя по квартире. А тут группа поддержки в виде меня.
– А ты кого поддерживать станешь? – хихикнула Галина. Настроение, несмотря на усталость, было радужно-праздничным.
– Угадай. Все. Целую. Меня ждут великие дела. – И Наташка убежала.
А Галя заторопилась домой мерить обновки.
В отличие от Натальи, которая весело провела воскресный вечер в клубе с парнем из магазина, Галина доживала первый день новой жизни в состоянии бойкота, объявленного Светлане Николаевне. Галочка была совершенно бесконфликтной до определенного времени, поэтому избавиться от ощущения дискомфорта в связи с непривычно молчаливой мамой, стремительно носившейся по квартире с поджатыми губами, ей никак не удавалось. Жалкая попытка привлечь Светлану Николаевну к обсуждению покупок успехом не увенчалась. Если с утра мама была немного напугана предложением разъехаться, то к вечеру, видимо, по результатам обсуждения произошедшей трагедии с подругами, она уже оскорбилась. И Галочка никак не могла сообразить, что означает ее молчание: готовность примириться с поставленными условиями или подготовку какой-то плохо просчитываемой в перспективе пакости. Галочке хотелось верить в первое, но интуиция склоняла ее ко второму.
Светлана Николаевна, злобно стуча пятками, в очередной раз пронеслась мимо ее комнаты. Судя по звукам, мама занималась сервантом. Галина терпеть не могла эту отвратительную процедуру мытья многочисленных сервизов и стекляшек, непостижимым образом обраставших за полгода липкой пылью.
– Ну и ладно. – Галя еще раз посмотрелась в зеркало. – Хоть какая-то польза от скандала.
Зазвонил телефон. Аппарат тоненько и пронзительно верещал в коридоре, куда Галине выходить не хотелось. Мама так старательно изображала трагедию, так картинно оскорблялась, углубляясь в пафос собственных, зачастую сильно надуманных переживаний, что единственным способом выйти из ситуации с наименьшими потерями нервных клеток было не реагировать на маму вообще. Конечно, правильнее было бы объяснить оппоненту свою позицию. Но оппонент на то и оппонент, чтобы насмерть стоять на своей точке зрения. В то время как вы приводите логичные, на взгляд любого здравомыслящего человека, доводы, почему он не прав, оппонент, вместо того чтобы слушать вас, формулирует очередную реплику. Мама была одним из худшим вариантов противостояния, поскольку чужое мнение для нее не существовало. Все, кто был с ней не согласен, одаривались снисходительным презрением и информировались о том, что ей, собственно, наплевать на их глубоко ошибочное мнение, которое является следствием их же необразованности, недалекости и недоразвитости, в связи с чем она и выражает соболезнования. Не всем дано, как ей, видеть истину. Галочка, давно приученная к подобной тактике, пока не чувствовала в себе сил выступить с открытым забралом, особенно учитывая мамину специфику. Она решила не обращать внимания на разворачивающийся перед ней трагикомический спектакль и жить, невзирая на препятствия. Это была натуральная осада, только вот кто кого брал измором, было пока не ясно.
– А-а, какие люди о нас вспомнили! – взвыла в коридоре Светлана Николаевна. В ее выкрике смешались злорадство, ненависть и острое желание вылить на собеседника избыток адреналина.
Галочка напряглась и подкралась к дверям, чтобы лучше слышать.
– Как дела, как потенция? – неслась на своих адреналиновых волнах мама. – Кремль стоит?
«Опять Женька». – У Галочки опустились руки, а сердце трусливо сжалось.
Теперь он был просто Женькой. Бывшим мужем. Вспоминавшем о ней с какой-то загадочной периодичностью. Он всегда звонил, но никогда не пытался встретиться лично, хотя при желании мог бы подкараулить Галину у школы, после уроков. Наверное, не было у него желания. Или совесть замучила. Спросить не получалось, поскольку почти всегда он нарывался на маму, и диалог уходил в штопор. После цветистых выступлений бывшей тещи желание пообщаться с Галей у Жени пропадало. Галочка ненавидела его за эти звонки, с садистским упорством расковыривавшие ее старую рану, не позволяя забыть то, что она старательно вычеркивала из памяти. Но память, как плодородная почва, взамен выполотых сорняков сразу порождала новые. Чувства, бродившие в Галиной душе, были сродни старым дрожжам с резким запахом и омерзительным привкусом. Она уже не любила, но и забыть не могла. Стыд за свою глупость и доверчивость был даже сильнее ненависти, подавляя ее и бередя воспоминаниями. Иногда он проявлялся яростными вспышками, и тогда ненависть захлестывала Галину, высушивая слезы и заставляя строить планы мести. Но злоба быстро опадала, как остывающее молоко, и снова привязчивым плющом Галочку опутывало отчаяние. Казалось, что отмыться от этой грязи не удастся никогда.
