Текст книги "Стена между нами или 7 ночей 1 часть (СИ)"

Автор книги: Арэку Сэнэрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Так, все, возьми себя в руки. Не хрен поддаваться на провокацию. Всё нормально. Нормально всё!

– Он чуть дверь мне не выломал! – заорал в полный голос, снова на ноги вскочил. – Напугал до усрачки! А на утро к нам в школу перевелся! Прямо в класс мой!

– Тише, тише, – Леха, походу, даже испугался немного. – Ну а потом что?

– Потом?! Мы знакомы пять дней! Пять… дней! Всего лишь! Хера обижаться на меня?! Я сегодня поговорить с ним после больницы хотел. И… и…

Словно глаза резко закрыл, а когда зрение вернулось – в объятиях Лехи, держит бережно так, испуган.

– Ты как? – охрип даже. Надо же. Хотя… я под ночь у мужика, которому за двадцать. Несовершеннолетний. Не предупреждал родителей. Ему типа и срок впаять могут.

Мать моя женщина, и о чем я только думаю…

– Все, кончать с этим надо. Машина есть у тебя?

– А… ну… да.

– Отвези меня на кладбище.

Леха руки-то и разжал. Я рядом со стулом приземлился, зарядив головой в угол стола.

– Бля-я-я, и почему башкой-то снова?

– Извини, – быстро так, всполошился весь, поднял меня за руку, чуть плечо не выдрал, на стул усадил. Мне в глаза смотрит. – Тебе на кладбище-то зачем?

– Мать у меня там. К ней надо.

Леха морозился где-то с минуту.

– Ты вот слова подбирай правильно и снова на вопрос ответь.

– А? Ты че придумал себе? – вот же кретин. – Просто на могилу к ней. И ничего больше.

Снова пауза, долгая, пытается понять, правду ли я сказал.

– Ладно, – неуверенно произнес. Встал, пошел к дверям входным, я за ним, чуть в спину ему не въехал, когда он тормознул передо мной в коридоре. – Сейчас вечер поздний. Ночь почти на дворе.

– Да похер! – брови свел, на него смотрю, как на злейшего врага. – Мне надо! Прям щас!

– Да ладно, ладно, не ори только, – прям смутился под таким натиском. Не такой уж он и грозный. Обычный. Просто невыносим порою.

Собрались, вышли, двери захлопнул и вниз, я даже на секунду остановился, смотря на замок дверной. Странно. Забыл?

За ним рванул. Он ждать не стал. А вдруг бы я загремел с лестницы?

Выбежал во двор, запыхавшись. Че удрал-то так быстро? Словно боится, что остановит кто-то. Заметил его около машины здоровенной, он уже дверцу открыл и за руль. Все, что понял, машина – черная и вместительная, что-то типа Джипа, походу, с конвейера недавно.

– Куда спешим? – удивленно спросил я, садясь на переднее сидение.

– На кладбище, – мрачно усмехнулся Леха, у меня аж сердце екнуло. Не хрена он не обычный. Упырь, каких поискать.

Рванули, еле успел ремень застегнуть.

– Ты двери на ключ не закрыл, – сказал ему, чтобы хоть как-то остудить. – Андрей дома, верно?

– Да, – надо же, не стал отрицать. Значит, слышал его братишка все. Так даже лучше. В этом, видимо, и была задумка Лехи. – Я не знаю, что он решит. Ты просто не трогай его пока.

– Понял, – вжимаясь в сидение, ответил ему.

Возможно, бежали именно от Андрея. Скоро ночь, мы в машине, да еще и на кладбище едем. Хорошо, что не пятница тринадцатое. Надеюсь, Андрей не будет сильно волноваться. Моя невезучесть на других, вроде, не распространяется. Аварии не будет. Точно.

  18 глава. Ночь шестая

Что за нахер?! Чуть не влепились! Три раза! Либо я проклят! Либо Леха херовый водила!

– Ты мудак! – заорал на него, когда у ворот кладбищенских остановились.

– В курсе, – спокойно так. Бесит аж.

Вышел, с психу дверью хлопнул, вдохнул полной грудью. Черт бы его побрал, голова кружится. Он убить нас обоих хотел? Скотина! Да я чуть… м? Что за… Знакомая машина.

– Тебя ждать?

– А? – дернулся от неожиданности. Тишина мертвая, а он тут басом своим мне в ухо. Хрена вообще в окно высунулся?! – Нет.

– Еще раз подумай, – хмыкнул Леха.

Да, понимаю, но… Указал рукой на опель темный чуть дальше по дороге.

– И что? Может, маньяк какой-то – некрофил.

Охерел совсем?!

– Это машина моего отца, – бросил я на него злобный взгляд.

Он замер на секунду, хрипло усмехнулся, поняв, как он его обозвал.

– Ладно. Погнал я тогда… некрофилы. – И по газам, только из форточки донеслось: – А еще Я́ ненормальный!

Вот же дебил, и шуточки у него под стать. Но в какой-то степени он даже прав.

Машина скрылась из виду, и я взглянул за зловещие ворота. Не то чтобы я боялся призраков и прочего, просто как-то не по себе посреди ночи топать между могил. С моей фантастической везучестью на приключения реально опасно бродить тут в темноте. Рядом с кем-нибудь лягу. Успокаивает то, что отец где-то тут. Это же и настораживает. Что за прятки? Почему ночью?

Осторожно отодвинул одну створку, та со скрипом посторонилась, да такой скрип, словно цепи по полу перетащили. У меня явно разыгрывается воображение. Фух, ладно. Я здесь, отступать нельзя. А хочется…

Первые шаги мне дались легко, настраивал себя по пути, что все хорошо, я смогу. Был тут в первый и последний раз на похоронах, потом не приезжал. Спасибо отцу, что не был настойчивым. И теперь с каждым метром ко мне возвращалась память урывками, картинками. Тот самый день, когда Ее в гробу закрытом несли, в землю уложили. Как все люди в черном, с каменными лицами, говорили что-то, плакали, а я даже тогда не проронил и слезинки, задыхался от боли, не мог плакать.

Чувства вернулись, сжимали сердце. Мой страх снова здесь, рядом, ведет за руку, шепчет что-то. В тумане, словно на ощупь иду вперед, ноги все равно двигаются, хоть и цепляюсь кроссовками за землю, проваливаюсь куда-то. Вот этот ряд могил, я на месте. Вижу силуэт темный на скамейке. Отец. Не напугать бы его. И шага вперед сделать не в силах. Замер, дышать тяжело, вырубать начинает. Для этого пришел сюда? Чтобы сознание потерять? Не верю. Я хотел понять, принять, простить… Хотя бы просто напиться сполна болью от утраты. Я должен пережить это сейчас. Не смогу двигаться дальше без этого. Даже навстречу Андрею. Надо закончить начатое, надо попрощаться сейчас, раз уж раньше не смог.

– Па, – все, что сорвалось с губ в этой кромешной тиши.

Он вздрогнул, замер на мгновение, испуганно обернулся. Смотрит, как тогда, на лестничной площадке. Понимаю. Все прекрасно понимаю.

– Ты… откуда тут? – бледный, встревоженный и глаза… глаза красные, мокрые.

Заметил мой взгляд, лицо ладонями протер. К чему теперь прятаться? Ему тоже больно. Знаю это. Не должно быть стыдно.

– Извини, что напугал, – рядом с ним всегда становилось чуть легче. Чувствовал его защиту.

Смог передвинуть ногу, покачиваясь, подошел, сел рядом. Посмотрел на могилку ухоженную. Отец постарался да тетя. Больше ведь некому. На плите серой – фотография ее, улыбка та же самая, теплая, заботливая. Мало что помню о матери, странно это, но самое четкое в памяти – улыбка эта и нежные руки: она часто по голове гладила.

Теперь уже я вздрогнул от ладони отца, которую он положил мне на затылок. Не, пап, у тебя шершавые они, тяжелые, однако, все равно приятно.

– Рад, что ты пришел. Нашел в себе силы.

– Да, – кивнул, все еще напряженно, плотно сжимая губы.

Печет в груди, колет, смотрю на фотографию, вижу ее, как живую, напротив и раз за разом, прерывая этот образ, появляется тот самый, жуткий, холодящий вены. Сжимаю кулаки, еще сильнее – зубы. Нельзя позволить воспоминаниям взять верх над реальностью. Этого уже нет. Нет. Просто нет. Прошло. Теперь есть я, отец, и мы здесь, у нее на могиле. Надо бы извиниться перед ней. Надо бы…

– Она просила не говорить, – голос сиплый, с дрожью, не нравится, у меня в горле комом отзывается.

Что сейчас скажет? Не хочу слушать. Но я ведь за этим сюда пришел. Надо научиться понимать. Даже если не хочется. Это важно. В первую очередь для отца. Должен уважать его желание поделиться со мной. Поэтому, пусть ногти до крови в ладони, но услышу то, что мне сказать пытаются.

– Ты взрослый уже, – с горькой усмешкой. Ему тоже тяжело. Мы давно с ним не разговаривали по душам. Слишком давно. – Поймешь теперь. Сможешь.

Промолчал в ответ, только сердце громче в груди. Хватило бы сил. Хватило бы…

– Больна она была, – на выдохе, с каменным лицом, взгляд с легкой злостью.

– Больна? – еле выдавил из себя, не понимая, о чем речь. Как? Чем? Когда? Почему?

– Никто не знал, кроме нее и меня, – кивая головой и все с тем же выражением лица.

Не удивлен. Ошарашен. Смотрю на него, не мигая. Почему молчишь так долго?

– Нарушение речи, – прошептал он, взглянув на меня. Что? О чем? Не понимаю. – Нарушение координации движения, – уже чуть громче, загибая пальцы. – Обмороки, – даже выплюнул, и так на меня смотрит... Он же перечисляет ту хрень, что со мной происходит. – Головные боли, слабость, спутанность сознания и рвота, – остановись же, хватит. Меня сейчас накроет! К чему это все?! – Тошнота, головокружения, нарушение органов чувств, к примеру, зрения. – Обо мне речь. И мне это не нравится. Совсем. – Снижение умственных способностей и психические расстройства. – Стоп. Этого у меня нет. Уверен. Тогда… – Это признаки рака мозга.

Теперь я совсем уже ничего не понимал. Устало обнял голову, начинавшую болеть. Томография не показала ничего. Я к этому списку имею лишь частичное отношение. Но… неужели…

– Каждый раз, когда ты теряешь сознание, – снова тихо произнес отец, – мне страшно. Страшно, что все повторится. Страшно, что я потеряю и тебя. Понимаешь? Страшно. Ударил тебя вчера, а теперь проклинаю себя за это. Кирилл…

– Пере-стань, – Божечки, уже заикаюсь, как Андрей. – Пожалуйста. Я уже…

– Ты здесь, значит, готов узнать, – непреклонно, решительно. Я даже ответить ничего не смог. – Ты ведь не знал. Просто не знал. Она в последнее время даже парики носила. Вставала с постели лишь иногда. – Сердце сейчас разорвется. Больно. До одури. До треска внутри. Не надо. Прошу тебя. Замолчи. – А я все врачей искал. Не замечал, что все хуже некуда. Не помогли ей и походы к психиатру. Боль… та боль, что она терпела каждый день…

Наконец. Смолк. Тихо снаружи. А внутри – клокочет, мучительно, горячо. Почему только сейчас сказал? Зачем? Я же… не знал ничего. Больно. Как же больно. Дышу отрывисто. Чувствую его ладонь у себя на спине. Зябко. Нет. Холодно. По венам, под кожей, мороз, пот с лица градом стекает. Для этого пришел сюда? Это узнать хотел?

Правда…

Правда…

Почему вцепился в это слово? Что в нем хорошего? Только боль причиняет.

– Ничего, ничего, – приговаривает отец, – поплачь, – принимая пот за слезы.

Не плачу. Даже сейчас. Даже от боли. Не знаю, почему. Не получается. Не хочу.

Извинения просить хотел. Не могу. Слов в голове нет. Глухо. Пусто. И все сильнее, быстрее, неистовее боль во всем теле, словно иглами весь истыкан. Отец не видит этого. Не знает, что чувствую. Рад этому. Пусть так, даже одно и то же горе разными людьми воспринимается по-разному.

Улыбка Её, все равно помню. Улыбалась мне. Быть может, пугать не хотела. Быть может, радовалась, что боль уйдет. Быть может, меня даже не видела тогда. А я все это время жил в незнании, накручивая себя, считая себя виноватым. Оправдываться? Не стану. И ее винить больше не буду.

Отпускаю, сквозь надрывный стук сердца, начинающего привыкать ко мне новому.

Отпускаю, надеясь со временем, не сейчас, а со временем смириться с этой правдой.

Отпускаю, принимаю боль, пусть разрывает на части, но она моя, собственная. Захочу, поделюсь с Андреем, если примет.

Отпускаю, тихо, без слез и с улыбкой, едва заметной, лишь уголками губ.

  19 глава. Ночь седьмая – длиною в сутки

Странно было возвращаться под утро. Еще страннее, что в компании подвыпившего отца. Да, заехали в магазинчик после того разговора на кладбище. Он взял бутылочку. Его, скорее, от усталости так разобрало, чем от алкоголя. Мешки под глазами, кожа какая-то желтоватая, дышит тяжело. Сколько ночей он не спал? Как давно по ночам к матери на могилу ходит? Я думал, что он забыл ее, не любит больше, столько женщин поменял. Все верно, столько женщин. Забыться пытается. Все еще…

Меня до сих пор трясло, уже не так сильно, и все-таки. Отец объяснил мне, что я не болен физически, травма душевная, просто так не вылечишь. Ждать надо. Время лечит. Даже намекнул, что еще быстрее и вернее лечит – любовь. Да уж, а лечит ли или калечит больше?

Завис на лестничной площадке, смотря на дверь в квартиру Андрея. Вряд ли он дома. Интересно, что решил? Что дальше будет? Даже думать не хочется. Действительно страшно. Так больно при мысли, что его потеряю.

Затащил отца домой, скинул в его комнате на кровать, он буркнул что-то в благодарность. Да, да, конечно. Усмехнулся, смотря на него. Так, ладно, надо за такси еще расплатиться. Другу какому-то он, вроде, позвонил, от магазинчика того самого заберут наш опель. Странно, что у кого-то ключи от него имеются.

Нашел в тумбочке деньги, всегда их там оставляет. Быстро пронесся по всем ступенькам, не чувствуя усталости. Удивительно. Ни тошноты. Ни отдышки. Даже ноги не болят. На адреналине еще с разговора вечернего с Лехой. Не успокоюсь, пока с Андреем не встречусь.

Черт, не успокоюсь даже тогда…

Расплатился, пожелал удачи, взглядом пошарил на стоянке джип Лехин – нет его. Еще тревожнее. Фух, господи, я помру раньше, чем услышу от Андрея хоть что-нибудь. Снова пять этажей, на сей раз чуток меня торкнуло. Любого бы расплющило. Снова замер у его двери, ладонь приложил. Почему не экстрасенс? Услышал бы, почувствовал. Там ли он? Или больше не вернется? Больше не увижу…

Качнул головой, прогоняя эти мысли. Нельзя себя накручивать. Ничего не даст, кроме нервотрепки лишней.

Своя квартира, тетя на кухне что-то стряпает вкусное, улыбнулся ей сонно. Хорошо, хоть позвонили ей с кладбища потом. Иначе бы она приступ сердечный заработала, а потом мы бы с отцом от нее оба заработали чем-нибудь тяжелым для приготовления еды. Что-то съел прямо из холодильника, холодное, наверное, просто не почувствовал ни хрена. Зато взгляд у тети охреневший был. Поблагодарил ее, она лишь головой мотнула, все еще в шоке, а я к себе, в комнату, на кровать, к стене.

Никогда не думал, что даже стена, эта чертова стена, из-за которой я спать нормально не мог несколько дней, станет мне такой родной, такой близкой. Притулился к ней, прислушался. Тихо с той стороны. В душе больно, тяжело. Я был бы рад хоть какому-то звуку. Даже если это Леха пришел. Снова с кем-то. Хочу узнать, где Андрей.

Телефон достал, номер его выделил, палец замер, не достигнув кнопки вызова. Леха просил не трогать его. Хуже сделаю, если позвоню? А-а-а, черт! У меня уже все внутри в огне! Какого хрена от него так долго нет ответа?! Слышал ведь разговор весь! За что так издевается надо мной?!

Встал, широкими шагами к двери. Нет, нельзя. Нельзя. Отошел, вышел снова на кухню. Тети нет. Ушла куда-то. Кота своего оставила на подоконнике. Отец в бешенстве будет, когда проснется. Большой такой, толстый. Погладить его хотел, он мне лапой по руке зарядил, расцарапал, скотина. Да что ж меня даже живность отгоняет от себя? Несправедливо.

Расстроенный из-за такой мелочи, ушел к телевизору. Что-то включил. Помню уже, как тетя мне на столик рядом кружку чая поставила и вазу с печеньем. Посмотрел на время – полдень. Снова телефон вытащил. Ни одного пропущенного. Лучше бы меня расстреляли сразу. Слов не хватает. Ох и отгребет он у меня за такое поведение.

Залпом кружку осушил, понял, что губы обжег, а все равно не почувствовал. Минут десять смотрел на номер телефона Андрея, запоминая и одновременно с этим борясь с желанием ему позвонить. Что будет, если позвоню? Он хоть трубку возьмет?

Блять, Кира, успокойся. Это же не конец света. Да лучше б уж он наступил! И что за хрень? Почему Кира? С каких пор я себя так называю? Разве не бабское это имя? В кого меня превратили? Когда это случилось? Вот же…

Вскочил с кресла, ногой столик зацепил, ваза опасно прыгнула на край. Не в мою смену! Все, хорош уже! Поймал, вздохнул с облегчением, зато кружка известила меня об обратном. Я – ходячая неприятность. Неудивительно, что Андрей не хочет со мной связываться.

Наклонился собрать, тетя остановила почти что криком. Чего это?

– Я сама, – тихо так, с улыбкой. – А то еще вены себе распанахаешь.

Охренеть вообще. Сел на диван злой, пуще прежнего. Схватил подушку маленькую, к себе прижал покрепче, душа в мыслях Андрея. Треск ниток сообщил мне, что преступление совершить удалось. Посмотрел на тетю нервную, на подушку. Вторая выглядела лучше. Тогда что порвалось-то?

– Убью тебя, – с угрозой заявила тетя Наташа, заходя мне за спину. Уж подумал, что совком сейчас по спине получу. – Прямо по позвоночнику. Как ты только умудряешься?

М? Футболку порвал, что ли? Во дела. Начал снимать, она помогать мне. А в этом-то зачем?!

– Ты себе руку сломаешь, – отвечая на мои мысли, – или ногу.

– А ногу каким таким чудом?

– У тебя все возможно.

Где она только научилась так издеваться профессионально? Сижу полуголый на диване, кулаки сжимаю. Все, не могу больше. Снова к двери. Остановила мысль, что я без рубашки. К себе, одеться. Выполнено. Посмотреть на мобильник. Выполнено. Выйти из комнаты. Не выполнено.

Сгреб полстола учебного к проходу. Уже мебель мешает. Это заговор? Оставил его так, а то реально себе шею сверну, двигая стол на место. Уж не знаю как, но постараюсь обязательно. Лег на кровать. Прислушался.

Тишина. Мертвее, чем на кладбище. Разрывает голову. Душу на части.

Время убивает. Без него. Словно специально течет медленно. Да, повернут на нем. Если бы не ждал ответа, вряд ли бы так много о нем думал. А ведь еще в понедельник я был в ужасе от встречи с ним. Хах, о да… Та первая ночь. Его вопли. Я был напуган. И встреча в школе, привлек его взглядом, своим настороженным поведением. Что было бы, если бы про кабинку тогда не сказал? На том и закончилось все?

А следующая ночь, дрель, которой он себя травмировал, до сих пор ведь не знаю, как он так умудрился. Даже сон о нем первый вспомнил. И все равно в дрожь бросило от тех сцен, от его дыхания. Потом пили вместе, из-за Лехи. Если бы не Леха, я бы не напился. Не провел ночь в его комнате. Не стал к нему ближе. Песня его. Улыбаюсь, вспоминая. Ведь он пел мне, успокаивал, хотя в пору было успокаивать его. Удивительный.

Эх… ничего, буду ждать столько, сколько нужно ему. Пусть решит все для себя, а я-то решил уже все. Решил. Только бы… только бы… не было еще больнее, чем сейчас.

Если бы меня спросили, какой самый длинный день в году, ответил бы не задумываясь, что этот. Настолько длинный, что кажется вечностью. Я просто лежал и ждал, ждал, ждал... Просто ждал, надеясь каждую секунду услышать хоть что-то из-за стены. Свернувшись клубком, перейдя в слух, неподвижно, несколько часов просто ждал.

Время не торопилось, как и Он. Так медленно, надоедая тишиной. Ничего, ничего, уже скоро. Обязательно ответит. Правда ведь? Обязательно… конечно… И еще один час, за ним второй, третий. Сколько времени прошло? Кажется, целый месяц или больше. Уже задыхаюсь, все тело одеревенело. Встал, походил немного. Сигареты на окне. Все еще тут. Открыл окно. Взял одну. Не смог закурить. И дело даже не в дрожащих пальцах.

Он не курит и другим не советует. Банально, верно? И всего-то неделя. Семь дней и ночей. Да, ночей. За окном уже ночь. Седьмая ночь длиною в сутки, неделю, месяц.

Андрей… позвони… пожалуйста…

Снова на кровать, сидя, спиной к стене. Буду ждать, пока не наступит утро. Тогда уже станет плевать, сам позвоню, дверь вышибу, но добьюсь твоего внимания.

Чертов кретин! Ударил затылком, чтобы больнее. Вырубиться бы сейчас. Как назло в сознании яснее некуда. Да когда это…

– Снова головой?

Громко, четко, прямо ненатурально, даже дыхание затаил. Неужели показалось? Настолько явно?

– Тебе уже существующих травм не хватает?

Нет. Ни хрена. Не показалось.

С шумом и скрипом вскочил с кровати, на прямом ходу дальше, прямо через стол, даже если убьюсь. Перемахнул без проблем, в коридор, двери почти выбил, в носках выбежал. Да похрен, не зима, не простужусь. К двери его. Остановился. Меня ведь не приглашали. Он же не сказал ничего больше. Не успел. Можно ли? Ждет ли он меня? Прижался к двери. Сердце сейчас выпрыгнет. Господи. Ну почему так мучительно? Сдохну сейчас!

Щелчок. В замке. Да, уверен. И снова тишина. Закрылся? Быть того не может. Ты не посмеешь… так… со мной.

Резко. Слишком резко и с толчком. Твою мать, у него все не как у людей! Грохнулся прямо на задницу, лоб руками закрываю. Скотина. Еще и покалечить меня решил. Зараза. Только подойди. Вот его ноги. Получи, урод. За весь этот гребаный день. Прямо в колено, с ноги.

Уж этого Андрей никак не ожидал. Грохнулся напротив, что-то недовольно буркнув.

– Дебил! – вот же сволочь, еще и обзывается.

У меня прямо ожило все внутри, так послать его захотелось, рот раскрыл, в глаза ему посмотрел и сказать ничего не смог. Глядит на меня, совсем нет раздражения, с грустью, виновато. Даже злиться не могу. Сижу и улыбаюсь глупо, он в ответ. Такой растерянный, забавный, смешной.

Уже не сдерживаясь, засмеялся в голос, плевать, что ночь и соседей куча. Андрей еще секунду молчал и, вторя мне, разразился смехом.

Смотрю на него. Счастлив. Да, счастлив. Поистине. Так волнительно, радостно, смеюсь просто так, потому что он рядом.

Готов ли признаться хотя бы сам себе, что люблю его? Готов ли? Готов…

Пока не знаю. Да и важно ли это сейчас? Он рядом, что еще мне надо? Ничего. Ничего…

Да, это больше, действительно больше, чем дружба, но все еще чуть меньше, чем Любовь. Однако… времени у нас впереди еще очень много, верно?.. 

Продолжение следует…