Текст книги "Стена между нами или 7 ночей 1 часть (СИ)"

Автор книги: Арэку Сэнэрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Приятного аппетита, – и сам борщ отхлебнул.

– И тебе.

– Ага.

И сидим, жрем, каждый у себя в квартире.

– Ты бы отключился, – через минуту ему. – Деньги идут.

– У меня тариф хороший.

Ох и тугодум. Положил трубку на стол, на громкую связь поставил, сам уже нормально жевать принялся.

– Мне одному скучно, – раздалось из телефона.

Вот сейчас тетя точно свяжет мои реплики с полом того, к кому они были обращены. Ага, контакт есть, глаза увеличились.

– А я вот не один.

– Даже так.

– Ага. Тетя моя рядом, – помолчал немного. – Кот.

И только тут дошло, какого хрена меня так бесит. Откуда у нас в хате КОТ? Не, аллергии у меня нет. Она у отца.

– Кот? Да, кот – это охренеть как важно.

– А то, – согласился я, посматривая на «членов семьи» моей. – Ты б язык попридержал. На громкой связи ведь.

– Ой, – оттуда, и затишье секунд пять, – из-вините и здра-вствуйте, – заволновался блин.

– Здравствуйте, здравствуйте, – звонко ответила тетя.

– Я отключусь тогда?

– Не звони больше сегодня. Спать буду, – предупредил его заранее.

– Ты, это, нормально себя чувствуешь?

– Андрюх, – улыбнулся мысленно, представляя его растерянную моську, – у меня тут есть кому обо мне беспокоиться. Ты как-то не к месту.

– Ну да, тетя.

– И кот.

– Ты как-то странно на кота реагируешь, – заметил Андрей.

– Его еще вчера не было просто.

– Он мой, – ответила тетя, усердно его гладя, так и шерсть выдрать можно.

– У отца аллергия ведь, – напомнил я ей, она лишь злорадно усмехнулась.

– Злая у тебя тетя, – со смешком сделал вывод Андрей и отключился.

По глазам видел, что тетка Наташа спросить хотела о друге моем, но не решилась. Оно и к лучшему. Я и сам пока не знаю, что отвечать.

  14 глава. Ночь пятая

Спать хотелось безумно, несмотря на только-только наступающий вечер. Всегда после отключения, приходила чудовищная усталость, раздавливала катком. Андрею я сказал, чтоб не донимал меня. А станет ли он сегодня ночью донимать соседа? Радовало пока одно – вечером Андрей вряд ли завалится спать, значит, у меня было время отдохнуть. Вот только…

Очень странно было вернуться к себе домой спустя столько лет, шесть уже прошло, да? Вроде столько. Наш частный домик, огороженный невысоким забором, встретил родными стенами. Любил возвращаться домой.

Поздоровался с порога, но ответа не последовало. Немного встревоженный прошел дальше, заглянул к родителям в спальню. Взгляд наткнулся на спину человека моего роста, да и цвет волос светлый, как у меня. Ничего не видел за ним. Чуть отошел в сторону, чтобы поравняться с этим парнем. И окаменел, увидев самого себя, как в зеркале, только не отражение, а реального человека, своего клона. Он был напуган, в ступоре, с приоткрытым ртом, не дышал, не моргал и смотрел перед собой.

Проследил за его взглядом: ноги человека в воздухе. Этого хватило, чтобы свести меня с ума. В панике посмотрел выше, зная, что увижу мамино лицо, ее улыбку, но вместо этого…

– Андрей? – произнес вслух, уверен, но не услышал своего голоса.

Друг задыхался, царапал руками горло, пытаясь сорвать веревку. Должен помочь. Должен ему помочь! Бросился к нему. Чтобы схватить за ноги, приподнять выше, но руки схватили только воздух. Он не настоящий? Или же…

Ударил кулаком в кровать, что стояла рядом. Тот же эффект, рука прошла насквозь. Ненастоящий я, тогда тот, что у дверей, он поможет. Подбежал к нему, встал напротив, рукой помахал перед лицом, сам дерганный, в ужасе, сердце колотится. Хотя откуда у призрака сердце.

– Что столбом стоишь?! Помоги ему!

Никакой реакции, в панике обернулся на Андрея, тот руки уже опустил, перестал сопротивляться. Нет, нет, нет, пожалуйста.

– Ну сделай ты что-нибудь!

Снова ничего.

Андрей же умрет, умрет сейчас. Нельзя… допустить… этого. Пожалуйста.

– Пожалуйста, помоги ему, – шепчу уже со всхлипом, понимая, что сплю, но не могу этого вынести. – Пожалуйста. Умоляю.

Странный звук, словно ударили чем-то во что-то твердое, вокруг расплывается все, звук громче становится. Глаза открыл, дышу тяжело. Сел резко, чтобы точно проснуться, сердце по швам трещит, скорчился весь, пополам согнулся. И на что надеялся, когда спать ложился? Знал ведь, что кошмар приснится. Твою мать, больно до слез, вдохнуть невозможно, колет, прямо током в груди. И грохот в голове, стучит так сильно. Лишь спустя несколько секунд различил, что это не только сердце. Мне в стену настойчиво долбят, довольно громко.

Стукнул ему в ответ, получилось тихо, сил в руках совсем нет.

– Эй, ты как? – голос взволнованный, с отдышкой. Напуган, кажется. Почему? – Что случилось? Ты кричал. – Вот даже как. Он поэтому разбудил. – Эй? Приснилось что-то? – хотел ответить, и звука из себя выдавить не смог. Дерьмо. – Ты там один? Может, мне прийти?

– Все… – наконец появился голос, – нормально.

– Нормально?! Ты свой голос слышал? Ни хера не нормально!

Не знал, что ответить ему, да и не хотелось говорить ничего, сейчас бы проветриться хоть на минуту. Встал осторожно, ноги тяжелые, голова к полу тянет, глаза, будто выпадают наружу. Ох и состояньице. Подошел к окну, как обычно, не получилось открыть его тихо. Андрюха сразу спохватился:

– Это окно? Ты там не прыгнуть удумал?

Он реально истеричка, мне-то, соседу его, с хера ли жизнь кончать самоубийством? Высунулся в окно, хлебнул свежего воздуха, аж в глотке запершило. Обнаружил на подоконнике сигареты. Надо же, тетя не забрала. Спасибо ей. Закурил.

– Брось эту бациллу.

У меня чуть пальцы сами по себе не разжались с перепуга. Повернул голову влево – лишь силуэт темный, не видно ничего, даже не разберешь, баба или мужик.

– Че темно так?

Это он у меня спрашивает? На хрена? Мне ж откуда знать?

– Ночь ведь, – отвечаю все еще сиплым голосом.

Надо бы не базарить с ним вот так, раскусит ведь, что я Кира. Щас приду в себя, и голос нормальным станет. Стоп, как сигарету у меня увидел? Он и меня… Бля, включи голову, она ж зажженная, горит, вот и видно, и запах, ветер же в его сторону. Он не настолько тупой, чтоб не понять, что я сейчас делаю.

– Брось бациллу, говорю, слышь?

Ну да, он же не курит и другим не советует. Плевать. Мне хватает нотаций от тетки, и отца тоже, хотя он сам курит.

– Что приснилось-то?

Пожал плечами, пусть и не увидит он. Что ответить? Правду сказать? Только рот раскрыть решился, понимая, что голос уже сейчас может зазвучать нормально, сигнализация со двора заверещала, да так громко.

– Давай к стене, тут поговорить не выйдет.

Услышал, как щелкнуло окно, почти неслышно. У меня ж хрен так получится. Притушил прям о подоконник сигарету, выбросил, ставни на себя. Не проснулся, наверное, сил не рассчитал, таки загремело окно стеклом. Надеюсь, тетку не разбудил. Сама себе щас напридумывает, прибежит с окна снимать.

Лег на кровать, чувствуя головокружение, даже покурить нормально не могу. Что за жизнь такая.

– Приснилось тебе что?

И вот что ему не спится? Хотя… если я орал ему в стену.

– Тебе, правда, интересно?

– Да.

– Смерть друга. – Помолчал немного, ожидая его реакции, он, походу, ждал продолжения. – Он повесился у меня на глазах. Во сне. Я сделать ничего не мог.

Стоп, я уже говорил ему нечто подобное в образе Киры. Блин.

– Реально жутко.

– Смерть – это всегда жутко.

Вот и подвели итог ночной беседе. Заткнулись оба. Скорее всего, он тоже не знает, что сказать. Зато у меня есть вопрос подходящий.

– Слушай, хотел спросить кое-что.

– Да? – быстро ответил, ждал будто бы.

– Представь, что у тебя есть два хороших друга, но один в реальной жизни, а другой в интернете. И ты вдруг узнаешь, что это один и тот же человек. Твои действия.

– А друг этот в курсе, что я – это я и в реале и в виртуале? – уточнил Андрей, заинтересовавшись.

– Да.

– В табло заеду.

– За что?!

– А хрена скрывать было? Шутка такая? Что за дебилизм?

Да не специально же вышло так!

– Так получилось! А потом страшно признаться стало.

– Почему?

– Потерять его не хочет.

Тишина. Вот и договорился. Перестаю себя контролировать. Говорю одно и то же, что Кира.

– Мне днем сегодня заявили то же самое.

– В смысле? – что поделаешь, придется притвориться полным кретином.

– Что потерять меня не хотят.

– Ты же не ключи.

– Че?

– Чтоб терять тебя.

– Да не об этом речь! Мне ж почти в любви признались!

Значит, все верно, как я и думал, прозвучало это тогда не очень нормально.

– А ты что?

– За педика его принял.

– Класс.

И почему мне так сложно с ним общаться? Постоянно какая-то хрень наружу просится.

– Просто у меня брат, ну, нетрадиционной ориентации, – пояснил мне Андрей. Надо же, сказал это без матов. – Я насмотрелся на них всех сполна. У меня прямо фобия на геев. И тут заявления такие.

– И что? Правда педик? Друг твой.

– Нет, натуральнее некуда, – усмехнулся тот, – так мне любимому и нужному в челюсть просадил. До сих пор ноет. И не думал, что в нем дури столько.

Я даже улыбнулся самодовольно. Будешь знать, упырь, как к натуралам домогаться.

– А что с признанием-то?

– В смысле?

– Он потерять тебя боится как друга, или брата. А что ты?

– Не знаю, – голос изменился, тяжело говорить об этом? – Мне брат переехать предложил. – Вот тебе раз. Серьезно? Как так-то? – Еще пару дней назад рад был бы, но сейчас…

– Любишь его? Друга? – со смешком спросил, хоть и с тревогой в сердце.

– Люблю.

Тут меня и шибануло током. Не от счастья. Вообще ни разу. Что за хрень он там ляпнул?

– Не в том смысле, – исправился Андрей. – Я люблю девушек, их грудь, попки, секс, поцелуи, внешность, хочу семьи в будущем. – Это все, конечно, замечательно, но… – С Кирой же не так. Ты верно сказал, он как друг, брат. Я за него любому кишки выпущу, даже своему родному брату. Не знаю, как объяснить. Чувствую, что он мне близкий, родной. – Что за хрень, остановись уже. Мне сейчас дурно сделается. – Словно мы сиамские близнецы, которых разъединили и по миру раскидали.

– Чувак, ты вещи такие говоришь… Ты часом сам не педик?

Молчание было затяжным, после чего, прямо холод по венам, его ответ:

– Не знаю.

– Охренел совсем? Как это не знаешь?!

– Вот так…

– Объяснись!

– Че тебя это так задело?

И, правда, че вдруг. Я же не Кира. Бля-я-я.

– У меня педик за стеной, который с помощью дрели сюда перелезть хотел. Это уже фильм ужасов.

Оттуда ржач почти что истерический.

– Тебе «ха-ха», а мне реально страшно становится.

– Я педик неопасный.

– Да куда ни нахер, до сих пор вопли твои помню в первую ночь.

– Это был нервный срыв. К нашему разговору отношения не имеет.

– Все равно объяснись, – попросил я, чувствуя себя полным неадекватом. Прямо девка ревнивая. Вот реально.

– Говорю же, много геев перевидал, – вот же извращуга хренов. Что за жизнь у него такая. – Видел, как целуются, обнимаются, даже… однажды… случайно… Вот, правда, случайно, видел, как сексом занимаются.

– Меня вырвет сейчас.

– Да не об этом я. Точнее, об этом. Омерзительно, противно, на ошметки порубить их готов. И то же самое, когда себя с Кирой представляю.

– На хера представляешь вообще?!

– Проверить… себя.

Пиздец полный. О чем мы только говорим по ночам. Неудивительно, что мне потом херня какая-то снится.

– Значит, трахнуть ты его не хочешь?

– Нет.

– И поцеловать?

– Нет.

– Обнять?

– Тут не знаю точно, не вижу чего-то зазорного.

– Это смотря как обняться.

– Согласен.

Фух, успокоил, за это спасибо.

– Тогда это чисто платоническая любовь. Ну, чистая, светлая дружба.

– У меня друзей-то настоящих не было раньше, и не знаю, что нормально к ним чувствовать. Мужик все-таки, а мне с ним хорошо, весело и страшно за него, беспокоюсь. За брата так не волнуюсь.

О, чего так? Снова вернулись к какой-то нездоровой хрени.

– А что с ним?

– С братом?

– Нет, с Кирой твоим.

– Да хз, – снова какие-то сокращения, в падлу ему, что ли, целиком слова говорить? – Травма головы, походу, серьезная. Он такое видел… – замолчал вовремя, поняв, что мне об этом рассказывать не следует. – Я вот заикаюсь.

– Да, я заметил.

– У него другое.

– Понятно.

– Мне твой голос не нравится.

Пипец, что снова ему не так? Спал бы уже.

– С чего вдруг?

– Он сейчас плохой. Ты как себя чувствуешь?

– У меня сотрясение, походу.

– Че?! И так спокойно об этом говоришь?!

– Если орать буду, башка сильнее разболится.

– Согласен, но… – вот же беспокойное хозяйство. И что он за всех переживает так? Или только за меня?

– С отцом в больницу завтра. Снова томография.

– Вот как… Почему снова?

– Не в первый раз проблемы с головой, – тихо уже ответил, голос пропадает. Засыпаю, что ли?

– Отчего?

Блин, аж дернулся от его голоса.

– Извини, не могу сказать.

– Чувак, ты меня пугаешь. У тебя голос… Ты помираешь там?

– Ага…

Резкий сильный удар в стену. Да что ему надо?

– Охренел бля? Я серьезно! Скорую вызвать?

– Я засыпаю, дебил, – перевернулся на другой бок. – Меня вырубает просто.

Замолчал. Неужели? Вот и славно. Спокойной ночи я так и не сказал, пусть и хотел.

– Ты похож на него, – как водой холодной облили. Я возненавижу его сейчас.

– На кого? – сонно так, вяло спросил.

– На Киру, – у меня аж глаза открылись. – Фразами, реакцией, словами. Может, поэтому мне так легко с тобой общаться?.. Да еще и не вижу тебя. Будто сам с собой.

– Ты шизофреник.

– И тебе спокойной ночи, – усмехнулся Андрей и, наконец, замолчал.

Вот только усну ли я теперь?

Мне просто необходимо все ему рассказать. Да. Иначе… я действительно его потеряю.

  15 глава. Обрыв связи

Как я и говорил Андрею, надо мной, как угроза, нависла томография моей безумной головушки. Я знал отца и тетю, как облупленных, так что ожидал похода в больницу. Не ошибся.

Еще в семь утра меня разбудила тетя, сообщила, что скоро вернется отец, и мы с ним отправимся на очередное бесполезное обследование.

За вторую половину ночи мне, к счастью, ничего не приснилось, и Андрея я не слышал. В общем-то, состояние сносное, настроение – так себе.

Из головы не выходил ночной разговор с Андреем. Я рад был узнать, что он считает меня своим другом, хоть и сказал об этом как-то не очень удачно. Тоже мне, сиамский близнец мой. И все-таки, как ему признаться? В лоб вообще не смогу, он же ударить пообещал. Хотя так он выплеснет всю злость, значит, мы потом сможем нормально поговорить, если я зубами плеваться после удара не буду.

Черт, такое ощущение, что я в любви девушке признаться собираюсь. Аж поджилки трясутся. Но теперь я уверен, что надо рассказать, и чем скорее, тем лучше. После больницы назначу ему встречу. Да. Решено.

Тетя, естественно, не обманула: отец заявился к восьми, тут же нашарил в комнате у себя необходимые документы. Потащил меня к выходу, стараясь даже не смотреть в мою сторону. Будто бы я виноват в ухудшении своего самочувствия.

Вышли на лестничную площадку вдвоем, я нагнулся, чтобы шнурки покрепче завязать, а то, как полагается законченному везунчику на дебильные травмы, точно убьюсь.

– Давай быстрее, – нетерпеливо потребовал отец. – Здравствуйте, – поздоровался с кем-то, и я повторил за ним, не глядя на тех, кому пожелал здоровья-то.

– Ага, – в ответ, хриплое, грубое.

Пальцы к шнуркам примерзли, замер, боясь пошевелиться, медленно перевел взгляд на две пары ног. Оба человека в черном, один в джинсах потертых, другой – в брюках прямых.

Господи, только не это, только не это…

Выпрямился, сжимая кулаки, сердце уже надрывно в груди тарабанит, хлюпает. Никаких сомнений, эти двое… Аж голова закружилась. С трудом, именно с усилием заставил себя взгляд оторвать от его начищенных туфлей и в глаза сразу посмотреть.

Андрей и Леха пялились на меня, словно призрака увидели. Особенно первый.

Твою ж мать, и почему именно так? Ведь я же собирался сегодня! Рассказать! Всё!

А у него взгляд такой… глаза большие, зрачки, как бусинки черные маленькие, со страхом смотрит, ошарашено, с нотками безумия. Мне дурно стало делаться от всей этой ситуации.

Стою, смотрю на Андрея, внутри дрожь, дышу рывками, понемногу воздух из легких выбивая. Больше вдохнуть не могу, колет в груди. Меня вырубит сейчас, и уже реально сознание потеряю.

Не смей, Кира, не теперь. Нельзя.

А вокруг темнеет быстро, только глаза Андрея вижу, все еще расширенные, безумные. Звон в ушах, тело тяжелеет, конечности немеют.

Ну пожалуйста, пожалуйста, не сейчас. Даже сказать ничего не могу. А должен. Давай же. Ну!

– Прости, – прохрипел еле слышно, последнюю энергию растрачивая.

Отец подхватить успел, он уже и сам на меня ошалело смотрит, испугался за меня. Андрей – и вовсе непонятно: то ли злится, то ли боится. Чувствую себя мудаком последним, еще и тюфяком вдобавок.

– Вы простите, такое бывает с моим сыном, – нацепив улыбку искусственную, извинился отец. – Пойдем. Ну же, – обнял меня крепче, потянул вниз по лестнице.

Пришлось отвернуться, взгляд отвести от Андрея, ощущая, как он смотрит мне в спину. Вот и стало все тайное явным. Нехорошо, что именно так. Но секрета больше нет. И облегчения не почувствовал. Скорее, наоборот. Еще тревожнее. Гадко, тошно до рвоты.

И что дальше? Как теперь разгребать все это дерьмо?

– Ничего, ничего, – приговаривал отец, усаживая меня на заднее сидение машины, – сейчас приедем в больницу, там помогут.

Да похрен на мою голову, вот реально, вообще не колышет.

И когда я так сильно на Андрее стал повернут? Это ненормально. Совсем. И все-таки.

Выудил кое-как мобильник из кармана, непослушными пальцами номер его в контактах нашел. Вызов.

Кто-то посчитает неправильным, унизительным, а я не могу по-другому. Действительно виноват, должен попросить прощения по-нормальному. Сказать все, что на душе.

Однако в ответ мне было только два длинных гудка и резкий обрыв связи.

  16 глава. Должен

Все верно, он не захочет со мной разговаривать. Я бы тоже был в обиде, злости, в бешенстве. Хотелось бы привязать к этому всему мое болезненное состояние, но я не настолько жалок. Рад, что Андрей не стал жалеть, относиться снисходительно, давать мне поблажки.

Не смог выкинуть эту нашу встречу из головы, даже заезжая в специальную капсулу с противным белым светом, раздражающим глаза. Ничего врачи не найдут, максимум – легкое сотрясение, я за последние дни уже не раз  по затылку отгреб, да неслабо.

Отец выглядел бледным, взволнованным, всегда слишком близко к сердцу воспринимал мои обмороки. Беспокоился, частенько по врачам меня водил, в свои сорок обзавелся не одним десятком седых волос.

Как я и думал, ничего в голове у меня не нашли, ну, кроме всего того, чему там положено находиться. Отец вздохнул с облегчением, выслушал все назначения врача, и нам снова посоветовали обратиться к психиатру.

Не знаю, почему, но от последнего отец всегда отказывался.

По дороге домой он пытался со мной поговорить, поднять мне настроение, но не клеилось, просто не клеилось. Все мысли мои были только об Андрее и о том, как мне с ним помириться.

Вылез из машины, настоял, чтобы отец все-таки ехал на работу, а сам на пятый этаж, надеясь застать Андрея дома. Застал. Только не в квартире, а на лестничной площадке вместе с Лехой и большой дорожной сумкой.

Неужели переезжает? Вот так просто? Даже не дав мне шанса оправдаться?!

Замер на лестнице. Смотрю на него, он на меня, и во взгляде его ничего, вообще, словно меня нет, пустое место, лучше бы орал, вмазал мне, а не так. Это слишком… больно.

– Ан… – я не успел произнести его имя. Леха словно ждал момента, когда я рот раскрою.

– Иди вниз, – отдал приказ, перебросив брату сумку, и тот послушался, мимо меня совершенно спокойно, даже не коснувшись, ни посмотрев. Просто ничего.

За ним хотел, почти имя его прокричал, но мир вокруг резко ускользнул, крутнулся, больно отозвался в спине. Уставился на Леху, прибившего меня к двери в свою квартиру. В грудь мне локтем уперся, взгляд еще жестче, чем раньше. За человека не считает.

– Я должен с ним поговорить, – прошипел ему в лицо. Никакой реакции вообще. Они с Андреем точно братья.

– Не знаю, что конкретно у вас там случилось, – спокойно ответил Леха, еще сильнее упираясь мне локтем в грудь. Уже дико больно, но мои чувства сильнее, мне необходимо поговорить с Андреем. – Оставь моего брата в покое, – в его голосе зазвенела сталь, реальная угроза. Ему-то что? Этот ублюдок не в состоянии понять ни меня, ни Андрея, а на второго ему вообще положено плевать с высокой башни.

– Я должен…

– Заткнись, – снова спокойно прошептал, придавил к стене сильнее, дышать не могу, он мне грудак сейчас сломает, и отпустил, думая, что на этом все закончится.

Ни хрена, ты ни черта обо мне не знаешь. Рванулся за ним, точнее мимо него. Мне все равно, что голова кругом и ноги заплетаются, я должен поговорить с Андреем, пусть выслушает, а уже потом решает, что ему делать.

Да, упертый как бык, да, зацикленный. Буду идти вперед, пока цели своей не добьюсь.

Любовь ли это? Люблю ли я Андрея? Как друга? Брата? Или же?.. Да по барабану! Не хочу, чтобы вот так все закончилось.

Отдышка, боли в боку, потемнело все, третий этаж только, и словил ногой пустоту, но чьи-то руки поймали. Я снова у стены. Еле открыл глаза.

– Ты больной?! – прорычал мне в лицо Леха. – Чуть не убился сейчас!

– Пожалуйста, – как же я жалок, черт побери, – разреши с ним поговорить.

– Нет, – непреклонный ответ, холодный взгляд. – Сначала в себя приди, а потом посмотрим, – тише и не так грубо.

– Хорошо, – смирился, согласился, взгляд отвел.

Леха оставил меня, но у последних ступенек этого лестничного пролета остановился.

– Почему так хочешь объясниться с ним?

Странный вопрос, действительно странный. Я даже не понял сначала, о чем речь. Что значит, почему? Разве не очевидно? Я же виноват. Я должен, должен оправдаться.

Леха не дождался ответа, ушел, а я сполз по стене на пол, снова и снова задавая себе его вопрос: «Почему так хочешь объясниться с ним?». «Почему… так… хочешь… объясниться… с ним?» Почему… хочешь. Хочешь? Хочешь… вот оно что, вот что смутило.

А хочу ли? Или считаю себя обязанным? Хочу ли я или должен?

Почему-то не смог найти ответ. Почему-то стало совсем неважно все, даже взгляд тот безумный Андрея.

А надо ли объяснять что-то? Надо ли…

  17 глава. Я без тебя

Подавленный, растерянный, я перешагнул порог своей квартиры, все еще прокручивая в голове… Нет, не вопрос Лехи, а все пять дней, которые я был знаком с Андреем. Все началось весело, играючи, с придурью. Почему сразу ему все не высказал? Тогда бы ничего этого не было.

Но мы бы тогда могли и не подружиться.

Оба виноваты! Да, оба. Теперь зависит все от того, насколько сильна наша дружба.

Без него… мне будет плохо, это так, но не смертельно. Если он решит закончить все сейчас, таким образом, не стану мешать. Нет в этом смысла. Не вижу причины делать что-то.

Да, я скрыл, что мы соседи. Разве это такое большое преступление? Если это так сильно его контузило… Хах, даже к лучшему, если разойдемся. Мне от него ничего не надо. Перетерплю. Переживу. Жизнь, быть может, переосмыслю. И дальше пойду.

Улегся на кровать. Кого обманываю? Зачем? Только лег, а сам к стене прислушиваюсь. Привык? И все?

Да уж, ох я и размазня. Ну-ка соберись. Не хрен сопли размазывать. А то чувствую себя не только нытиком, а настоящим педиком. А я не…

Щекоча вибрацией, зазвонил телефон в кармане. Быстро вытащил, взглянул, аж сердце застучало громче. Андрея номер.

– Да?

– Приходи, – это все, что мне сказали, после чего сбросили вызов.

И ведь голос не Андрея. Леха звонил. Что ему надо? Хрен куплюсь на такое предложение. Леха – не Андрей, этому я вообще ничего сделать не смогу.

И думал я об этом по пути в их квартиру.

Что ж я за дебил такой?

В дверь постучался, все еще размышляя, на хрена. Открыли мне почти сразу. Конечно же, сам Леха все с той же надменной физиономией. Отошел в сторону, приглашая войти. Вот пожалею об этом, по-любому пожалею.

– Боишься меня? – с насмешкой в голосе, закрывая за мной дверь.

– Побаиваюсь.

– Нож взял?

Кажется, он слишком высокого о себе мнения.

– Нет, вообще-то.

– Это хорошо, – кивнул с задумчивым видом. Смотрит как-то странно. – Есть разговор.

– Вот как, – хмыкнул разочарованно, – а я думал, ты развлечься решил, отмечая переезд.

– О, дорогой мой, – прямо глаза блеснули в полумраке, – одно другому не мешает.

Улыбка нахальная сползла с его лица. Видимо, его задело, что с моей стороны не последовало никакой реакции.

Стоит, смотрит на меня в смятении, шаг ближе, на расстоянии вытянутой руки, моей не его, разница существенна.

– Что с Андреем у вас, он мне рассказал, – серьезным стал. Разве его не позабавила история брата? – Вопрос назрел.

– Какой? – спокойно спросил, чем снова обескуражил Леху.

Верно, я и забыл уже, какой я на самом деле.

– Стоит ли Андрею переехать или ему тут остаться? Как лучше? Что думаешь?

– Не знаю, – равнодушно прозвучало, снова без эмоций. Противен сам себе. – Как ему будет лучше, он должен сам решить.

– Хм… – задумался, принялся изучать пристальным взглядом. – А хочешь, чтобы он остался?

– Да, – без промедления, само вырвалось.

– Почему? – тут же последовал еще один вопрос.

– Он мой друг.

– И только? – снова с усмешкой. Не поверил мне.

– Не знаю.

Этот ответ его завел в тупик. Наверное, Леха думал, что я отнекиваться начну. Не хочу больше обманывать ни себя, ни кого-то другого.

Еще один шаг ко мне. Дышу ему в солнечное сплетение. Нет страха. Нет злости. Вообще ничего нет. Пусто.

– На что ты готов ради Андрея?

Странный вопрос, но сейчас мне не надо думать, что отвечать.

– Смотря какие обстоятельства. – Да, моя холодность и расчетливость заставила его напрячься. – Жизнь непредсказуема. Я не могу говорить о том, чего не знаю. Это будут лишь пустые слова.

– Хорошо, – усмехнулся вымученно. Да, я в курсе, что ты энергетический вампир. Но сейчас ты не можешь подпитаться от меня. – Поцелуешь меня? Ради Андрея?

– Нет.

– Как так? А если я в плену его держу, а ты спасешь его, – взмахнул руками, после чего оперся ими о стену, закрыв мне пути к отступлению.

Извини, в этот раз не получится ничего.

– Все равно нет, – все так же холодно со спокойным дыханием.

Он наклонился ниже, почти касается губами моих губ, я в глаза ему смотрю безразлично.

– Это просто твои больные фантазии. Меня не возьмешь на подобное.

Моя невозмутимость сделала свое дело. Леха отстранился немного. Посмотрел с недоумением.

– Ты любишь Андрея?

Так много значения придал своему вопросу. Не понимаю его.

– Нет.

Леха почему-то вздрогнул, убрал руки, отошел.

– Ты так сильно изменился с последней нашей встречи. Всего час ведь прошел, – с кривой улыбкой, пальцами волосы свои растрепал.

– Нет. Я такой… без него.

Вот в чем правда. Андрей – это та часть меня, которую давно в себе похоронил, и рядом с ним я начинаю оживать. Без него теряю способность чувствовать. Вот и все. И не надо искать в наших отношениях большего. Это бесполезно. И не нужно.

– А ты не заяц, – вдруг выдал Леха с довольной улыбкой, – ты волк.

– Понятия не имею, о чем речь.

Он лишь заулыбался шире, пошел в сторону кухни, жестом за собой поманил. Хорошо. Сходим. Мне больше не страшно.

Разулся, на мгновение остановился перед закрытой дверью в комнату Андрея, ладонь приложил. Без него я почти ничего не чувствую. Это ни хорошо, ни плохо. Просто в груди пусто. Нерадостно совсем.

Вышел к Лехе, ждущему меня за столом, две бутылки пива стоят.

– Садись, – на стул напротив себя указал. – Говорить будем.

– Да. Что еще остается?  – вяло, устало, нехотя.

Зачем позвал меня? К чему все это? Не понимаю.

– О чем только?

– О тебе и Андрее, – спокойно отозвался Леха, бутылку себе открыл. – Тебе не предлагаю, ты ― несовершеннолетний.

– Я и не настаиваю.

Нехороший у него взгляд, ни надменный, ни с презрением, но с какой-то ледяной злобой или даже завистью. Сложно его прочитать. С Андреем легче.

– Ему двенадцать было, когда в ту аварию попал, – начало далось ему тяжело. – Я не могу знать, что произошло. С его слов: грузовик на них налетел, кузовом, – пожал плечами, отвернулся. – Удар пришелся на капот, шарахнуло по родителям. Андрею повезло.

– Перестань.

– Задело?

– Да.

Не знаю, почему. Не мог слушать это. Я начинал злиться. Даже чудно. Андрей действовал на меня и сейчас. А Лехина интонация бесила: скрытая, подавленная ненависть, злоба, ярость. Умело прятал их за надменной улыбкой. Но не сейчас. Сейчас не получилось спрятать реальные чувства.

– Ты все еще винишь Андрея? – я давно хотел узнать. Ну как давно. Два дня всего.

– Совру, если скажу, нет, – цыкнул, головой кивнул, на бутылку у себя в руке посмотрел, на стол ее отставил. – Иногда срываюсь. Наши отношения лишь с натягом можно назвать братскими. Но тут другое – он сам не может себя простить.

– Понимаю.

– Правда?

– Да.

– Неожиданно.

Значит, Андрей не стал ему рассказывать обо мне всего.

– К чему весь этот разговор? – нетерпеливо спросил я, начинало надоедать. Не люблю, когда ходят вокруг да около.

– Он плохо относится к моему выбору, – туманно пояснил Леха.

– Ориентации, имеешь ввиду?

– Да, – кивнул, всмотрелся в мое лицо. И почему в потемках сидим? – Парней не может воспринимать спокойно. Всех вокруг подозревает в…

– Знаю. Ближе к делу.

– Ты первый, кого он смог принять как настоящего друга. Хотя и недели не прошло. Это странно немного. Все же…

– Лех, не тяни кота за хвост, – попросил я, чувствуя себя нагруженным каким-то бредом.

– Ты извини, что так себя повел в первый день нашего знакомства.

Я даже вздохнул тяжело. Ох и мучитель.

– Забыл уже, – пресек я этот разговор. – Что с Андреем? Где он?

– На другой квартире, – как-то слишком быстро ответил. Врет? – Его шокировало слегка… Нет, не слегка. Он же думал, что это разные люди. А оказалось, что ты – это они оба.

Сумбурно объяснил, но я понял. Хотя, опять же, к чему все это?

– Лех…

– Не видел его таким с похорон.

Вот… как. Ясно, к чему клонил. Понятно, что сказать хотел. Но тогда…

– Какого хрена этот упырь трубку не берет?! – Во, прорвало меня наконец, аж желание появилось бутылку схватить и ухерачить ею хотя бы Леху. – Хрена сбросил?! Что за сумка у него была?! Почему меня проигнорил?! – Я даже со стула встал, руками в стол уперся, на Леху обалдевшего смотрю. – Ты знаешь, кто твой брат после этого?! Гондон – самый натуральный! – сложил руки на груди, сел, насупился.

Блять, надоело все, свалить отсюда хочу. И вот же сука этот Леха, сидит, скалится, довольный, как слоняка. Такой реакции от меня добивался?

– Он ранимый вообще-то, – тихо так, со смешком. – Я просто знать хотел, что мне с ним делать.

– В смысле?

– Пожалеть и на другую квартиру с собой забрать или пинка дать и здесь оставить, – пояснил он с блестящими глазами. А ведь так и не выпил даже глотка.

– И что… решил? – твою мать, что у меня голос-то срывается?!

– Не знаю пока. – Вот же сука, зачем вообще был весь этот разговор?! – Он привык никому не доверять, – очень серьезно заявил. – Но тебе смог. А ты его подвел.