Текст книги "Государство и анархисты (старая орфография)"

Автор книги: Апполон Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Институты насилія и силы государства

«Основа государства сила, а не право».

Правители выработали въ теченіи вѣковъ сложную систему порабощенія массъ. Ими были созданы всевозможные институты грубаго, впослѣдствіи слегка окрашеннаго лицемѣріемъ насилія, каковыми являются войска, полиція, судъ, законодательныя учрежденія, тюремное вѣдомство, учрежденія для сбора дани-податей и т. д. Всѣ эти институты созданы для проявленія насилія, постоянно примѣняютъ его или грозятъ имъ людямъ, неповинующимся правительству.

Все сводится въ настоящее время къ такому общественному устройству, которое основывается на насиліи и лицемѣріи. "Правительство и правящіе классы опираются теперь не на право, даже не на подобіе справедливости, – говорилъ Л. Н. Толстой, – а на такую съ помощью усовершенствованій науки искусную организацію, при которой всѣ люди захвачены въ кругъ насилія, изъ котораго нѣтъ никакой возможности вырваться [4]4
  Это положеніе о невозможности вырваться изъ круга насилія не обосновано Л. Н. Толстымъ и самъ онъ указывалъ средство вырваться изъ него – несопротивленіе злу насиліемъ, мирная забастовка, отказъ помогать насилію правящихъ и эксплуататоровъ.


[Закрыть]). Кругъ этотъ составляется теперь изъ четырехъ средствъ воздѣйствія на людей. Средства эти всѣ связаны между собою и поддерживаются одно другимъ, какъ звенья кольцомъ соединенной цѣпи. Первое самое старое средство есть средство устрашенія. Средство это состоитъ въ томъ, чтобы выставлять существующее государственное устройство (какое бы оно ни было – свободное республиканское или самое дикое деспотическое) чѣмъ то священнымъ и неизмѣннымъ и потому казнить самыми жестокими казнями всѣ попытки измѣненія его"… «Второе средство есть средство подкупа. Оно состоитъ въ томъ, чтобы, отобравъ у трудового рабочаго народа, посредствомъ денежныхъ податей, его богатство, распредѣлять эти богатства между чиновниками, обязанными за это вознагражденіе поддерживать и усиливать порабощеніе народа»… «Третье средство есть то, что я не умѣю назвать иначе, какъ гипнотизація народа. Средство это состоитъ въ томъ, чтобы задерживать духовное развитіе людей и различными внушеніями поддерживать ихъ въ отжитомъ уже пониманіи жизни, на которомъ и зиждется власть правительствъ»… (школы, обученіе религіи, патріотизму, отсутствіе свободы слова и печати, поощреніе чувственныхъ увеселеній, физическихъ средствъ одуренія. Всѣми правительствами безъ исключенія скрывается отъ народа все, могущее освободить его и освящается все, могущее развратить его")…. «Четвертое средство состоитъ въ томъ, чтобы посредствомъ трехъ предшествующихъ средствъ выдѣлять изъ всѣхъ такимъ образомъ закованныхъ и одуренныхъ людей еще нѣкоторую часть людей для того, чтобы подвергнуть этихъ людей особеннымъ усиленнымъ способамъ одуренія и озвѣренія, сдѣлать изъ нихъ безвольныя орудія всѣхъ тѣхъ жестокостей и звѣрствъ, которыя понадобятся правительству» (т. е. сдѣлать изъ нихъ солдатъ, жандармовъ)…

"Этимъ средствомъ замыкается кругъ насилія. Устрашеніе, подкупъ, гипнотизація приводятъ людей къ тому, что они идутъ, въ солдаты; солдаты же даютъ власть и возможность и казнить людей и обирать ихъ (подкупая на эти деньги чиновниковъ) и гипнотизировать и вербовать въ тѣ самые солдаты, которые даютъ власть дѣлать все это".

Массы приняли участіе въ выборахъ правителей и куютъ тѣ кандалы, въ которыхъ ихъ держали и держатъ правители и эксплуататоры, а сторонники государственной и "полезной" для общества власти стараются разрѣшить неразрѣшимую задачу – "найти такое правительство, которое могло бы заставить личность повиноваться, при чемъ само не выходило бы изъ повиновенія обществу" (П. А. Кропоткинъ).

На помощь правительственнымъ силамъ выступаютъ эксплуататоры, требуя отъ правителей за свою, часто очень умѣлую поддержку покровительства.

Если бы богатые классы общества не поддерживали правителей, то послѣдніе, какъ никому ненужные, кромѣ самихъ себя, были бы сравнительно скоро сметены возстаніемъ подданныхъ. Правительство, какъ общее правило, нуждается въ поддержкѣ.

Правители сильны своей организаціей, сильны тѣмъ, что умѣло заставляютъ служить себѣ и часть угнетеннаго большинства, гипнотизировавъ и терроризировавъ послѣднее.

Это Чингисъ-ханы съ телеграфами, какъ называлъ ихъ А. И. Герценъ, – исторически выработали умѣлые пріемы угнетенія и устрашенія.

Правительство сильно сотнями тысячъ дисциплинированныхъ и загипнотизированныхъ убійцъ, послушныя сборища которыхъ называются войсками и полиціей.

Правительство сильно подкупленнымъ чиновничествомъ, продающимъ за жалованье интересы народныхъ массъ высшимъ правителямъ и крупнымъ эксплуататорамъ.

Правительство сильно тѣмъ, что умѣетъ гипнотизировать массы религіей; сильно такими служителями послѣдней, которые составляютъ часть класса эксплуататоровъ и убѣждаютъ массы, (за серебрянники, конечно), что богъ благоволитъ къ правителямъ и къ холопамъ и караетъ людей, стремящихся къ свободѣ и благоденствію.

Сильно раздувая патріотическое чувство, правительство легко подсовываетъ, вмѣсто того или другого отечества, само себя и побуждаетъ патріотически настроенныхъ людей служить себѣ.

Правительство сильно монотоннымъ однообразіемъ жизни угнетенныхъ массъ населенія и вытекающей отсюда ихъ способностью поддаваться хотя бы и нелѣпымъ, но повторнымъ внушеніемъ.

Правительство сильно тѣмъ умственнымъ развратомъ, который систематически сѣятся учителями среди молодого поколѣнія, той ложью, которой, подъ именемъ науки, забиваютъ головы, убѣждая людей, что невозможно устроиться на безгосударственныхъ началахъ.

Между прочими правительства дурачатъ людей при помощи двухъ пріемовъ обмана – "внушенія лжи дѣтямъ и воздѣйствія на чувства людей внѣшней торжественностью " (Л. Н. Толстой). Они дурачатъ дѣтей школьной муштровкой, а взрослыхъ – блескомъ парадовъ и мундировъ – блескомъ этихъ шутовскихъ игръ и шутовскихъ нарядовъ, разсчитанныхъ на пережитки варварскихъ инстинктовъ.

Правительство сильно гипнотизирующей народъ прессой, неустанно на разные лады повторяющей ложь о необходимости власти. Оно сильно учеными, твердящими, что принудительная власть не можетъ быть уничтожена. Оно сильно интеллигентами, которымъ очень недурно живется въ государствахъ. Оно сильно партіями, въ томъ числѣ и соціалистическими, мечтающими о томъ, что ихъ вожди займутъ мѣста правителей и законодателей или выдвинувшими такихъ вождей на эти посты. Правительство сильно тѣмъ, что оно такъ или иначе защищаетъ экспуататоровъ, обирающихъ трудящихся. Сплетая интересы капиталистовъ со своими интересами, оно заставляетъ послѣднихъ, служить своимъ цѣлямъ.

Правительство сильно разрозненностью и противоположностью экономическихъ интересовъ подвластныхъ, при чемъ зачастую поддерживаетъ неравенство въ благосостояніи разныхъ общественныхъ классовъ.

Правительство подкупаетъ такъ называемыхъ "вожаковъ" трудящихся, разъ только не можетъ запугать ихъ. Не мало такихъ "вожаковъ", которые отказались бы отъ прямой взятки, но бросаются на взятку замаскированную.

Правительство сильно своимъ терроромъ – мучительствомъ, казня "самыми жестокими казнями" всѣ попытки даже мирнаго измѣненія существующаго государственнаго строя, а тѣмъ болѣе попытки ниспровергнуть государство.

Насиліе создало государство. Поэтому всякое государство держится насиліемъ, грабежомъ, ужасами, кровью, дикими расправами со своими противниками или съ ослушниками воли правителей.

Справедливо говорилъ государственный дѣятель Франціи Жоржъ Клемансо: – "государство имѣетъ долгую исторію, всю состоящую изъ убійствъ и крови. Всѣ преступленія, совершенныя въ мірѣ – погромы, войны, клятвопреступничества, костры, казни, пытки, все оправдывали интересами государства. Государство имѣетъ долгую исторію – она вся въ крови".

И, сдѣлавшись министромъ-президентомъ французской республики, Жоржъ Клемансо, въ два пріема, вписалъ новыя кровавыя страницы въ исторію государствъ.

Насиліе – вотъ происхожденіе государства. Насиліе – вотъ его дальнѣйшая опора.

Л. Н. Толстой очень часто возвращался къ указанію на то, что правительство постоянно употребляетъ насиліе и не можетъ не употреблять его.

Правители "совершаютъ насилія не во имя противодѣйствія злу, а во имя своей выгоды или прихоти, а другіе люди подчиняются насилію не потому, что они считаютъ… что насиліе дѣлается надъ ними во имя избавленія ихъ отъ зла и для ихъ добра, а только потому, что они не могутъ избавиться отъ насилія". (Л. Н. Толстой).

"Русское правительство, какъ всякое правительство, есть ужасный безчеловѣчный разбойникъ, зловредная дѣятельность котораго, не переставая, проявлялась и проявляется точно также, какъ зловредная дѣятельность существующихъ правительствъ".

"Не только русское, но и всякое правительство, я считаю ложнымъ, освященнымъ преданіемъ и обычаемъ учрежденіемъ для совершенія, посредствомъ насилія, безнаказанно самыхъ ужасныхъ преступленій, убійствъ, ограбленій, спаиванія, одурѣнія, развращенія и эксплуатаціи народа богатыми и властвующими, а потому полагаю, что всѣ усилія людей, желающихъ улучшить общественную жизнь, должны быть направлены на освобожденіе себя отъ правительствъ, зло и, главное ненужность которыхъ становятся въ наше время все болѣе и болѣе очевидными".

Предложеніе правительствамъ не употреблять насилія, а по справедливости рѣшать недоразуменія, есть предложеніе уничтожиться, какъ правительство, а на это никакое правительство не можетъ согласиться".

"Правительство есть, по существу своему, всегда сила, нарушающая справедливость, какъ оно и не можетъ быть иначе. Справедливость не можетъ быть обязательной для человѣка или людей, которые держатъ подъ рукою обманутыхъ или дрессированныхъ для насилія людей-солдатъ, и посредствомъ ихъ управляютъ другими".

"Правительства въ наше время, – всѣ правительства, самыя деспотическія такъ же, какъ и либеральныя, – сдѣлались тѣмъ, что такъ мѣтко называлъ Герценъ "Чингисъ-Ханомъ съ телеграфами". т.-е. организаціями насилія, не имѣющими въ своей основѣ ничего, кромѣ самаго грубаго произвола и вмѣстѣ съ тѣмъ пользующимися всѣми тѣми средствами, которыя выработала наука для совокупной общественной мирной дѣятельности свободныхъ и равноправныхъ людей и которыя они употребляютъ для порабощенія и угнетенія людей" (Л. Н. Толстой).

Государственная власть основывается на лишеніи свободы, на мукахъ, которыми грозятъ правители подвластнымъ и которыми они мучаютъ ихъ въ случаѣ неповиновенія. "Основа власти есть тѣлесное насиліе", говорилъ Л. Н. Толстой и говорилъ, конечно, истину.

Насиліе – зло. Зло можетъ и должно быть уничтожено. Можетъ быть уничтожена и государственная принудительная власть. Общежитія людей могутъ существовать безъ принужденія и насилія и люди, которые будутъ жить вольными, объединившимися между собою общинами, будутъ жить лучше и много счастливѣе, чѣмъ живутъ въ наше время.

Конечно, всѣ пріемы, посредствомъ которыхъ держится государство, всѣ эти институты насилія и угнетенія имѣютъ свою ахиллесову пяту. По мѣрѣ пробужденія сознательности подданныхъ, каждый изъ этихъ институтовъ начинаетъ возмущать послѣднихъ.

Жизнь народныхъ массъ становится менѣе однообразной, менѣе монотонной и эти массы сопротивляются гипнотизаціи, которой вчера еще такъ легко поддавались.

Попытки устрашенія начинаютъ вызывать озлобленіе. Поддержка государствомъ эксплуататоровъ начинаетъ сердить массы, въ ряды которыхъ проникаютъ новыя идеи и мысли.

Солдатская сила, на которую опирается правительство, становится, благодаря всеобщей воинской повинности, призывающей подъ знамена милліоны подданныхъ, орудіемъ, которое угнетенные могутъ направить противъ правителей.

Подвластные начинаютъ подумывать о необходимости уничтожить государство, похоронивъ подъ его развалинами давящіе классы общества, будь то эксплуататоры-капиталисты или эксплуататоры-правители.

Мало по малу, подданные освобождаются отъ многотысячелѣтняго обмана, учившаго о необходимости государства, какъ освободились отъ многихъ другихъ долго длившихся обмановъ"

Дѣло въ томъ, что ненужность государственной организаціи для массъ населенія становится все болѣе и болѣе очевидной. Дѣло въ томъ, что, при наличности государства, нельзя освободиться отъ экономическаго порабощенія, которое можетъ только видоизмѣняться, даже сдѣлаться порабощеніемъ со стороны государства-собственника, но не можетъ исчезнуть до тѣхъ поръ, пока не исчезнетъ государство.

Массы начинаютъ понимать, что правители, это – просто сильные люди, а болѣе, чѣмъ понятно, что на силу всегда можно найти силу, что можно вырвать ту основу, на которой покоится сила правителей. Массы начинаютъ понимать, что возможенъ общественный строй, въ рамки котораго, при всемъ желаніи, нельзя будетъ втиснуть правителей, то есть такой строй, при которомъ эксплуатація, то есть, разрѣшенное закономъ удержаніе и присвоеніе продуктовъ чужого труда станетъ невозможнымъ.

Все большее и большее число подвластныхъ, сознательно или полусознательно, стремится къ реорганизаціи общества на безвластныхъ, не допускающихъ эксплуатаціи началахъ.

Все яснѣе вырисовывается тотъ фактъ, что государство нужно только рабовладѣльцамъ, при чемъ безразлично – рабами, или крѣпостными, или колонами, или пролетаріями, или рабочими принадлежащихъ государству предпріятій называются рабы, то есть, люди, продукты труда которыхъ отбираются другими людьми.

Институты лицемѣрія

Однимъ изъ свойствъ правителей является лицемѣріе. Имъ надо прикрывать свои корыстныя, эгоистическія дѣла ссылками на общую пользу. Передъ этими насильниками всегда мелькаетъ призракъ возстанія народныхъ массъ.

Для нихъ такъ важно прикрывать свои поступки, нерѣдко переходящіе въ злодѣйства, лицемѣріемъ, что, по молчаливому соглашенію, они обязываются лицемѣрить, даже другъ передъ другомъ. Такое лицемѣріе называется тактомъ, выдержкой, дипломатіей.

Изрѣдка кто нибудь изъ нихъ обмолвливается правдой. "Интересы правителей, – говорилъ, напримѣръ, извѣстный дипломатъ Робертъ Вайполь, – находятся всегда въ абсолютномъ противорѣчіи съ интересами управляемыхъ". Бисмаркъ какъ то замѣтилъ, что онъ говоритъ то, что думаетъ, такъ какъ увѣренъ, что никто ему не повѣритъ, зная, что всѣ дипломаты говорятъ неправду.

Лицемѣріемъ проникались всѣ институты насилія: – парламентъ, полиція, судъ и пр., и всѣ они приписываютъ себѣ тѣ достоинства, которыми не обладаютъ, указываютъ тѣ будто бы свои задачи, которыя совершенно чужды имъ и умалчиваютъ о своихъ дѣйствительныхъ цѣляхъ.

Выборные правители, какъ и всѣ вообще законодатели, должны лицемѣрить, дѣлая видъ, что ими издаются мудрые законы, тогда какъ зачастую эти законы далеко не умны.

Онъ, – пишетъ П. А. Кропоткинъ о депутатѣ перламента, – "долженъ будетъ установлять налоги на собакъ и утверждать реформы по высшему образованію, когда нога его не была въ университетѣ и онъ некогда не видѣлъ деревенскихъ собакъ. Онъ долженъ будетъ защищать преимущества одной системы ружей передъ другими, выбирать мѣсто для помѣщенія управленія государственнаго коннозаводства, высказывать свое мнѣніе относительно филоксеры, гуано, табаку, начальнаго обученія и оздоровленія городовъ, говорить о Кохинхинѣ и Гвіанѣ, объ обсерваторіи и устройствѣ компасовъ. Не имѣя понятія о военномъ искусствѣ, онъ будетъ размѣщать военные корпуса… Онъ будетъ подавать голосъ за киверъ или за кепи, сообразуясь со вкусомъ своей супруги. Онъ будетъ покровительствовать сахарозаводству въ ущербъ воздѣлыванію пшеницы, убивать винодѣліе, стремясь способствовать ему, подавать голосъ за лѣсоводство и въ то же время покровительствомъ полеводству убивать лѣсное дѣло. Онъ выскажется противъ прорытія даннаго канала, за проведеніе такой то желѣзной дороги, не зная даже, въ какой части страны они проектируются. Онъ введетъ, новыя статьи въ уложеніе о наказаніяхъ, не заглянувъ даже въ него. Всевѣдущій и всемогущій, сегодня военный, завтра счетоводъ, потомъ банкиръ, академикъ, докторъ, астрономъ, аптекарь, фабрикантъ, купецъ, въ зависимости отъ порядка дня въ парламентѣ, онъ никогда, ни въ чемъ не будетъ сомнѣваться". (П. А. Кропоткинъ).

Только прикрытая глубокимъ лицемѣріемъ наглость позволяетъ депутатамъ смотрѣть въ глаза своихъ избирателей.

Можно удивляться выдержкѣ современныхъ властителей: они могутъ смотрѣть другъ на друга безъ смѣха, тогда какъ морочившіе римлянъ авгуры не могли встрѣтиться безъ того, чтобы не разсмѣяться.

"Мы знаемъ, какъ дѣлаются законы, – писалъ Л. Н. Толстой, – мы всѣ были за кулисами, мы всѣ знаемъ, что законы суть произведеніе корысти, обмана, борьбы партій, что въ нихъ нѣтъ и не можетъ быть истинной справедливости". И вотъ издавая свои вредные для народа законы, правительство заставляетъ относиться къ нимъ, какъ къ воплощенной мудрости и справедливости.

Надо обладать громадной дозой лицемѣрія для того, чтобы выдавать свои приказы за воплощеніе справедливости. Тѣмъ не менѣе, "принципъ власти, – такъ это называется, – писалъ Элизе Реклю, – требуетъ, чтобы начальникъ никогда не имѣлъ вида, что онъ не правъ, а чтобы за нимъ всегда и во всемъ оставалось послѣднее слово, а, самое главное, чтобы всѣ его приказанія въ точности исполнялись".

Это ли не лицемѣріе, возведенное въ принципъ?

Правители требуютъ, чтобы ихъ считали мудрыми, преслѣдуя и мучая лицъ, которыя считаютъ ихъ глупыми. Правители заставляютъ чтить себя, какъ честныхъ и добрыхъ, преслѣдуя тѣхъ, кто считаетъ ихъ негодяями и злыми.

И это, не смотря на то, что многовѣковымъ опытомъ было доказано, что процентъ негодяевъ и злодѣевъ выше въ рядахъ правителей, чѣмъ гдѣ бы то ни было. Для того, чтобы убѣдиться въ истинѣ этихъ словъ, достаточно просмотрѣть "исторію" любой страны. И это, не смотря на то, что правители болѣе, чѣмъ кто либо, могли скрывать и прикрашивать свои поступки, не смотря на то, что историки, сознательно или безсознательно, но льстили правителямъ.

Люди начинаютъ понимать, что другіе люди, назвавшись правителями, окруживъ себя пышностью и роскошью, одѣвшись въ расшитыя золотомъ платья, навѣшавъ на себя разныя крестики, золотые кружечки, металлическія звѣздочки, – какъ бы они ни хвалили сами себя, какъ бы они не заставляли хвалить себя другихъ людей, – могутъ быть и зачастую бываютъ архимерзавцами.

Люди начинаютъ понимать, что другіе люди, назвавшись сенатомъ, парламентомъ, государственнымъ совѣтомъ, министерствомъ и т. д., могутъ, не смотря на всѣ свои кривлянья, на всѣ лицемѣрныя заявленія, не смотря на всѣ подлоги истиннаго смысла словъ, дѣлать безчестные и злодѣйскіе поступки.

И вотъ для того, чтобы внушить людямъ, что злодѣянія суть подвиги, а грабежъ и угнетеніе – работа на общественную пользу, приходится прибѣгать къ учрежденію все болѣе и болѣе сложныхъ институтовъ лицемѣрія, къ болѣе умѣлому приспособленію нѣкоторыхъ общественныхъ институтовъ, (напримѣръ, училищъ), къ лицемѣрному одурачиванію подвластныхъ и къ еще болѣе лицемѣрному восхваленію правителей.

Понятно, что въ услугахъ лицемѣрія нуждаются не только правители, но и ихъ господа – капиталисты. "Милліонеру, – пишетъ М. Нордау, – мало государственнаго закона, который приводитъ въ дѣйствіе жандармерію. Онъ привлекаетъ въ союзники къ себѣ и суевѣріе и требуетъ отъ религіи подкрѣпленія своего денежнаго шкафа, вводя въ катехизисъ положеніе, которое объявляетъ собственность священной, а зависть къ богатству ближняго – грѣхомъ, наказуемымъ гееной огненной".

Конечно, государства, то есть, правители, должны были поддерживать организованную религію, ту или иную церковь. Необходимость такой поддержки исчезла только тогда, когда на сцену выступило не менѣе грубое суевѣріе, по которому правительство какимъ то чудомъ является воплощеніемъ народной воли. А до этого, до послѣдняго времени государство поддерживало церковную вѣру "въ естественную испорченность человѣка". "Тайные общества волшебниковъ, дѣлателей дождя, шамановъ, позднѣе египетскихъ и ассирійскихъ жрецовъ и еще позднѣе жрецовъ христіанскихъ всегда старались убѣдить людей, что "міръ погрязъ въ грѣхѣ", что одно благосклонное вмѣшательство шамана, волшебника, святого или священника мѣшаетъ силѣ зла овладѣть человѣкомъ, что они одни могутъ добиться отъ злого божества, чтобы оно не отягчало человѣка всякими видами зла въ наказаніе за его грѣхи". (П. А. Кропоткинъ). И, конечно, правители поддерживали жрецовъ своимъ насиліемъ.

Лицемѣріе правителей охватываетъ чуть ли не всю государственную дѣятельность и правительства, – писалъ Л. Н. Толстой, – "дѣлаютъ видъ, что они поддерживаютъ общества трезвости, тогда какъ большею частью живутъ только пьянствомъ народа; такъ же какъ дѣлаютъ видъ, что поддерживаютъ образованіе, тогда какъ сила ихъ держится только на отсутствіи свободы; дѣлаютъ видъ, что заботятся объ улучшеніи быта рабочихъ, тогда какъ на подавленности рабочаго основано ихъ существованіе; дѣлаютъ видъ, что поддерживаютъ христіанство, [5]5
  Слово «христіанство» Л. Н. Толстой употребляетъ въ своемъ смыслѣ, въ смыслѣ ученія Христа, противоположнаго ученію «христіанскихъ церквей».


[Закрыть]) тогда какъ христіанство разрушаетъ всякое правительство".

Въ настоящее время такъ же, какъ раньше, люди живутъ подъ постоянной угрозой насилія. Не говоря уже о насиліи военномъ, и въ деспотическихъ и демократическихъ государствахъ правители заставляютъ подвластныхъ повиноваться приказаніямъ, причиняя разныя страданія неповинующимся.

Современное насиліе, охвативъ сѣтями своихъ институтовъ чуть ли не всю жизнь, приняло лицемѣрный видъ, и выступаетъ не такъ грубо и нагло, но такъ же сильно, какъ выступало и раньше.

Массы убѣждаются въ томъ, что именно онѣ сами стоятъ за душащее ихъ насиліе, убѣждаются въ томъ, что насильники приносятъ имъ пользу. Доказывается, что народу полезно вести войны, что для народной пользы содержатся войска. Говорится о необходимости быть готовымъ дать отпоръ внѣшнему врагу, а вмѣстѣ съ тѣмъ войско повсюду подбирается такъ, чтобы при его помощи можно было раздавить возстаніе подвластныхъ, постоянно разсматриваемыхъ, какъ безпокойный элементъ. Защитники правителей лицемѣрно выдаются за "защитниковъ отечества". Безъ этихъ "защитниковъ отечества" правители могли бы обойтись, уговорившись не воевать и распустивъ войска, но нельзя ожидать ничего подобнаго, такъ какъ войска нужны правителямъ для самозащиты отъ подданныхъ.

Полиція, это – организованное скопище наглѣйшихъ насильниковъ выдается за институтъ, подавляющій насиліе. Полиція, все развращающая, поддерживающая самый грубый произволъ, выдается за институтъ, борящійся съ развращенностью и произволомъ.

Судъ защищаетъ право злоупотреблять вещами, то есть, собственность, защищаетъ также право злоупотреблять силой, то есть, власть, а говоритъ почему-то о справедливости и о правдѣ.

Законодательныя учрежденія преслѣдуютъ благо своихъ членовъ и близкихъ къ нимъ людей и твердятъ объ общественной пользѣ, потому что даютъ то, что уже взялъ или завтра хочетъ взять народъ.

Институты насилія сливаются съ институтами лицемѣрія. Благодаря этому, одураченные люди служатъ насильникамъ и эксплуататорамъ не только за страхъ, но и за совѣсть.

Тѣмъ не менѣе, только насиліемъ поддерживается современный общественный строй. Войско, полиція, судъ – убійствами, тюрьмами и современными казнями отвѣчаютъ на всякую серьезную попытку измѣнить условія современной жизни. Надо, впрочемъ, отмѣтить, что власть – законъ порождаетъ рабства мысли и тогда слабѣетъ естественный протестъ противъ насилія.

Въ нѣкоторыхъ случаяхъ лицемѣріе правителей не вело за собой желательныхъ для нихъ результатовъ и, чѣмъ дальше, тѣмъ чаще мы будемъ наблюдать это явленіе. Въ исторіи государствъ не разъ наблюдалось, что отнявъ у народныхъ массъ ту тѣнь свободы, которая мыслима въ государствѣ, лицемѣрные правители хотѣли все таки сохранить внѣшній видъ этой свободы… Токвиль писалъ по этому поводу слѣдующее – "народъ, который вовсе не такъ легко обмануть пустыми призраками свободы, повсюду перестаетъ интересоваться дѣлами общины и замыкается въ своихъ четырехъ стѣнахъ, становится какъ бы иностранцемъ… Когда магистрату кажется нужнымъ соблюсти пустую внѣшность свободнаго избранія и ему хочется, чтобы народъ принялъ участіе въ подачѣ голосовъ, народъ упрямо отказывается. Въ исторіи нѣтъ ничего обыкновеннѣе такого зрѣлища. Почти всѣ государи, уничтожившіе свободу, въ началѣ пытались поддержать ея внѣшнія формы: это наблюдалось отъ Августа до нашихъ дней. Такимъ путемъ они надѣялись совмѣстить нравственную силу, которую всегда даётъ одобреніе общества, съ тѣми удобствами, которыя можетъ представить одна абсолютная власть. Почти всѣ они потерпѣли неудачу въ этомъ предпріятіи и не замедлили убѣдиться, что невозможно поддержать эту лживую внѣшность тамъ, гдѣ исчезли дѣйствительныя отношенія".

Въ ваше время, въ такъ называемыхъ демократическихъ странахъ – въ С.-Америкѣ, въ Швейцаріи, во французской республикѣ, въ гордившейся своими "свободами" Англіи, давно уже исчезла и тѣнь свободы. Остался только миражъ этой тѣни. И свои "бойни свободъ" правители этихъ республикъ съ невѣроятнымъ лицемѣріемъ выдаютъ за "цитадели свободъ".