Текст книги "Россия и Южная Африка: наведение мостов"
Автор книги: Аполлон Давидсон
Соавторы: Ирина Филатова
Жанр:
Политика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
В 1976 г. парламентские дебаты просто взрываются обвинениями в адрес СССР и Кубы в агрессии, а в адрес Запада – в слабости и неспособности ей противостоять. «Теперь уже всем должно быть ясно… что мы можем рассчитывать только на себя… Было бы глупо и нереалистично полагать, что Запад поможет гарантировать наше выживание… События в Анголе показали, насколько беспомощен и бессилен Запад перед лицом коварной стратегии русских», – говорил в своем выступлении в парламенте министр иностранных дел Г. Мюллер [114] . Была принята резолюция о том, что парламент «выражает серьезную озабоченность коммунистической агрессией, совершенной в Анголе Россией и Кубой с целью навязывания населению марксистского государства силой оружия против его воли» [115] .
Опасения, что в случае военного конфликта с Москвой ЮАР останется в изоляции, привели и к более действенным мерам. Правительство вынесло решение завершить создание собственной атомной бомбы. Развитие атомной промышленности в ЮАР началось в 1949 г. при поддержке США, но оно не предусматривало создания атомного оружия. Задумываться о его создании южноафриканское правительство начало, очевидно, в 1960-х годах с началом военных операций Умконто ве сизве, военного крыла АНК. Решение о разработках атомной бомбы было принято в 1964 г.
После 1975 г. бомба виделась как единственная надежная защита от казавшегося к тому времени неизбежным столкновения с Москвой. Предназначалось атомное оружие отнюдь не для применения его в пограничных с ЮАР странах – это было бы, конечно, самоубийством. Вероятнее всего, первоначальная идея заключалась в том, чтобы оказать давление на Запад: использовать его как разменную монету и тем самым заставить США и их союзников гарантировать безопасность ЮАР в случае нападения СССР. Но А. Дж. Фентер, автор книги об истории создания атомного оружия в ЮАР, показал, что сотрудничество Претории с Израилем с целью создания «независимого средства сдерживания» должно было в конечном итоге привести к поставкам Южной Африке межконтинентальных баллистических ракет с радиусом действия, достаточным для поражения Москвы [116] .
В 1976 г. произошло и другое важнейшее событие, оказавшее огромное влияние на ситуацию в регионе и в самой ЮАР и внесшее важные коррективы как в советскую, так и в западную политику на Юге Африки: восстание черной молодежи в Соуэто. Оно было, конечно, подавлено, но его размах, отчаянность и организованность, как и тот факт, что восставшими были в сущности дети, произвели глубокое впечатление на южноафриканцев и на весь мир. В самой ЮАР оно привело многих в среде белого населения, особенно среди молодежи, интеллигенции и деловых кругов, к осознанию необходимости реформ. Западу оно со всей очевидностью продемонстрировало, что апартхейд не работает и что простым развитием экономики внутренних проблем ЮАР не решить. Появилась уверенность в том, что правительство ЮАР неспособно предотвратить новые взрывы, которые могут быть опасны для экономических интересов западных стран, и что нужно последовательное давление на него с целью изменения системы. И Африканскому национальному конгрессу, и его советским союзникам восстание продемонстрировало, что в южноафриканском обществе достаточно горючего материала для нового взрыва: нужно только направить и организовать его.
Урок, который извлекло из Соуэто правительство ЮАР, был совсем иным. Совпавшие по времени события в Анголе и в Соуэто показали, что любой будущий конфликт в ЮАР мог стать таким же предлогом для вмешательства, каким стала ситуация в Анголе. Чтобы подавить оппозицию, нужно было реформировать систему, но не в смысле ее отмены, а, наоборот, в направлении усовершенствования и развития. Решение нашли в территориальном разделении страны и выведения «проблемного» африканского населения за пределы «белой» Южной Африки в «независимые» бантустаны. Предотвращению конфликтов на территории «белой» страны должны были служить усиленные меры безопасности, пропаганда и кое-какие социально-политические меры для остававшихся там африканцев.
Отношение Запада к развитию ситуации на Юге Африки было неоднозначным. С пропагандистской – а иногда и с практической точки зрения, – ЮАР являлась неудобным союзником. Но другого в этом регионе ни у США, ни у других западных стран не было, а в условиях холодной войны он был им необходим. За событиями в Анголе последовала поездка председателя Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорного по ряду стран Африки в марте 1977 г. Среди прочих была у него встреча и с руководством АНК и СВАПО. Затем визит в Москву президента Замбии К. Каунды, выступившего с осуждением расизма и обещанием помощи национально-освободительным движениям. Все это упрочивало веру не только в ЮАР, но и в США, в то, что «тотальное наступление» – реальность. В марте 1982 г. в подкомитете Сената США по безопасности и терроризму прошли слушания о «Роли Советского Союза, Кубы и Восточной Германии в подстрекательстве терроризма на Юге Африки». На них были представлены многочисленные свидетельства, позволившие сенаторам осудить освободительные движения на том основании, что они «контролировались коммунистами» и творили насилие и террор [117] .
Доктрина «тотального наступления»
Со второй половины 1970-х годов ощущение сжимающегося вокруг ЮАР кольца у белого населения только усиливалось. С приходом к руководству страной бывшего министра обороны П. В. Боты «советская угроза» и «коммунистическое наступление» слились в доктрину «тотального наступления», ставшую едва ли не официальной идеологией Национальной партии.
Советская стратегия, утверждали южноафриканские идеологи, заключалась в том, чтобы поставлять военную и гуманитарную помощь освободительным движениям и молодым освободившимся странам, с их помощью захватывать буферные страны и приближаться к Южной Африке. Эту стратегию неофициально называли иногда «стратегией домино», иногда – «стратегией салями». И то и другое означало в принципе одно и то же – окружение [118] . Южноафриканские власти назвали эту стратегию «тотальным наступлением», или «тотальным натиском».
«Тотальной» стратегия считалась не только потому, что, с точки зрения творцов политики ЮАР, имела своей целью глобальное, тотальное господство СССР, но и потому, что она охватывала все сферы: военную, пропагандистскую, религиозную, психологическую. Еще в 1974 г. член парламента от Национальной партии говорил: «Мы ведем революционную войну, трудную и длительную. Эта война физическая только на 20–30 %. На 70–80 % – это война психологическая, которая ведется посредством сказанного или написанного слова. И в этой войне точно так же используется террор, как и в той, что ведется на наших границах» [119] . В 1978 г., накануне своего избрания лидером Национальной партии, тогда еще министр обороны П. В. Бота говорил: «Марксизм ведет не только военные бои с целью выполнения своей „великой стратегии“ на Юге Африки. Россия ведет пропагандистскую кампанию, и я боюсь, что большая часть свободного мира пала жертвой этой пропаганды. Россия ведет психологическую и экономическую войну… Это тотальная война» [120] .
Доктрина «тотального наступления», «тотального натиска», или «тотальной войны», была любимым детищем Боты. С его приходом к власти в 1978 г. она пронизала все сферы деятельности государства. Его ответом на «тотальный натиск» СССР стала «тотальная стратегия», базировавшаяся на выдвижении интересов «безопасности» на главное место при принятии всех политических решений. «Тотальная стратегия» выразилась в централизации и милитаризации всех механизмов управления и подчинении их Государственному совету безопасности; в проведении «опережающей» внешней политики в регионе по отношению к странам, считавшимся орудиями советской агрессии; в запрете политических организаций, тюремных заключениях оппонентов и тайных мерах против «врагов народа». В целом, «тотальная стратегия» привела к усилению репрессий и дальнейшей дестабилизации региона [121] .
Свое видение «тотального наступления» П. В. Бота подробно изложил в выступлении в парламенте в 1982 г.:
...
Комиссия Стейна [122] подтвердила существование «тотального наступления», а именно тот факт, что это наступление на Южную Африку ведется не на каком-то одном направлении, но рассчитано на то, чтобы изъять нашу страну из той сферы, в которой она развивалась веками, и поместить ее в другую, марксистскую и коммунистическую… Наступление является результатом экспансионистской политики Советской России и так называемой освободительной борьбы, в которой она [Россия. – А. Д., И. Ф .] объединяется с «черными» организациями и эксплуатирует «черный» национализм в своих целях.
Это факт, что Советская Россия выбрала Южно-Африканскую Республику своей целью. Причина не только в том, что мы ей нужны, но и в том, что она хочет использовать нас в борьбе против Запада. Логика – в стратегическом положении и минеральных богатствах ЮАР. Советская Россия считает, что если она сможет установить контроль над поставками Западу ближневосточной нефти и южноафриканских полезных ископаемых, то она будет господствовать над Западом и принудит его подчиниться. Поэтому борьба, которую Советская Россия помогает вести и которую она все больше разжигает на Юге Африки, имеет отношение к тотальному наступлению и на Запад тоже… Тотальный характер наступления определяется сочетанием советского стремления к мировому господству с борьбой организаций Черной силы [123] за политическую власть и взаимодействием между ними.
Россия использует подставные силы, такие как АНК, о котором теперь говорят с таким уважением… С каких пор он стал политической партией? АНК – орудие коммунистической партии и Советской России, используемое для подрыва этой страны. Советская Россия обучает его, вооружает и предоставляет ему специальную информацию. И этой организацией управляет коммунистическая партия, которая запрещена в нашей стране, но которая уже давно проникла в руководящие структуры АНК…
В политической сфере, которая включает в себя психологическую, религиозную, социальную и экономическую сферы, Советы используют как фасад международные организации, такие как движения против апартхейда, профсоюзы и их объединения, а также Организацию африканского единства. Внутри страны для подстрекательства к волнениям и недоброжелательству используют Черную силу. В некоторых кругах на Западе превалирует неверное представление о коммунизме, заключающееся в том, что он не очень вреден и опасен для человечества. Из этого извлекается полная выгода… [124]
Внешнеполитическая часть доктрины «тотального наступления» подробно изложена в послании Боты премьер-министру Великобритании М. Тэтчер, датированном 5 февраля 1980 г.:
...
В эпоху Брежнева Советский Союз значительно увеличил свою силу и влияние по сравнению с Соединенными Штатами и Западом вообще… [Брежнев] умно использовал разрядку как ширму… чтобы пропагандировать подрывные действия и устанавливать просоветские правительства в третьем мире… Советское влияние в Европе, в Юго-Восточной и Юго-Западной Азии, на Ближнем Востоке, в Южной Аравии, в отдельных странах Северной, Восточной, Западной и Южной Африки переросло тот уровень, когда его можно было назвать опасным. Оно реально. Оно приняло устрашающие масштабы.
Нет никакого сомнения, что регион Юга Африки стал теперь главной целью советских амбиций. Контроль над обширными и ценными сырьевыми ресурсами нашего региона вместе с собственными ресурсами России позволит ей контролировать поставки промышленно развитому Западу. Контроль над Южной Африкой с ее стратегическим географическим положением, важность которого умножается ее развитыми технологиями и инфраструктурой и ее промышленными возможностями, значительно усилит это господство. В действительности оно изменит баланс глобальных стратегических сил в пользу СССР в такой степени, которая будет сравнима только [с последствиями] установления его контроля над Ближневосточным регионом…
Советская угроза, наступающая на Южную Африку, требует неотложного внимания от всех нас. Советский Союз уже закрепился в Эфиопии, Анголе и Мозамбике, и его влияние в других африканских странах представляет прямую угрозу всей Африке. Но его главная цель – Юг Африки… Если мы хотим, чтобы демократические институты сохранились где бы то ни было в Африке, Запад и умеренные африканские лидеры должны выработать общую антисоветскую стратегию… Южная Африка взяла на себя необратимое обязательство сдерживать советскую агрессию всеми силами, находящимися в ее распоряжении, независимо от последствий… Запад, похоже, загипнотизирован разрядкой и сбрасывает со счетов резкий рост советского влияния в Африке за время руководства Брежнева, так как Россия искусно работала через суррогаты и «освободительные» движения.
Важной частью советской стратегии в Африке было использование Организации Объединенных Наций и международных организаций, которые СССР контролирует, чтобы вогнать клин между Южной Африкой и главными знаменосцами свободы под предлогом того, что Южная Африка отступила от норм цивилизации… [125]
Военно-политический аспект доктрины изложен в секретном докладе «Операция „Глубинный поиск“». Автором был, очевидно, бывший сотрудник южноафриканских спецслужб, а написан доклад был, вероятно, в середине 1990-х годов. В нем говорилось:
...
На Юге Африки шла революционная и контрреволюционная война, и Южноафриканские силы обороны, особенно высший офицерский состав и Генеральный штаб, подавали ее как «тотальную войну». Эта концепция базировалась на тезисе о холодной войне и роли Южной Африки в этой войне:
– Южная Африка была последовательно антикоммунистической страной.
– Страна богата стратегическими минералами и расположена между Западом и Востоком на нефтяном маршруте.
– Поэтому Южная Африка была целью СССР.
– Южная Африка подвергалась диверсифицированному нападению со стороны Советов через АНК с его низкоинтенсивной войной внутри страны, и дипломатическому давлению с целью изолировать ее на всех фронтах.
– СССР направлял все свои ресурсы на достижение своих целей на Юге Африки.
– Это означало, что Южная Африка подвергалась тотальному наступлению со стороны СССР и его суррогатов…
В результате такого видения международной ситуации и внутриполитического положения
...
… ЮАР и ee политическое руководство все больше считали себя в состоянии войны с СССР, а значит, и с АНК и ПАК.
– Поскольку СССР отрицал, что его действия означали поддержку его суррогатов, которые вели низкоинтенсивную войну в ЮАР, правительство ЮАР с 1976 г. начало создавать такие институты, как РЕНАМО, поддержку которых оно могло отрицать, и поддерживать УНИТА [126] .
– Военное и политическое руководство видело себя все более и более «в осаде» и начало приспосабливать государственные структуры к борьбе с «тотальным наступлением»… чтобы противостоять коммунистическому наступлению [127] .
Паранойя
Эти простые построения мало поддавались логическому осмыслению. При ближайшем рассмотрении ни одна из кажущихся очевидными причин интереса нашей страны к южноафриканскому региону не имела практического смысла. Стремление перекрыть для Запада «нефтяной» маршрут вокруг мыса Доброй надежды? Стремление получить доступ к новым портам и военным базам? Продемонстрировать силу своим западным оппонентам? Заполучить южноафриканские полезные ископаемые или отрезать от них Запад? Получить доступ к сельскохозяйственным угодьям ЮАР? Уменьшить влияние Китая в Африке? Американский политолог Кристофер Макэуан, стажировавшийся в Южноафриканском институте международных отношений, проанализировал каждое из этих предположений и показал, что без полномасштабной советской (или советско-кубинской) интервенции в ЮАР ни одна из этих целей не была достижима. Но если у СССР и было, писал Макэуан, «страстное стремление к мировому господству», такая интервенция была маловероятна, так как она потребовала бы слишком большого напряжения сил со стороны СССР и Кубы, и даже тогда у СССР не было бы уверенности, что ему удастся привести своих сателлитов к власти.
Главной целью СССР, писал Макэуан, является Европа, поэтому «безопасность Южной Африки зависит от внутренних событий в Европе и от напористости США. Чем более левыми и пацифистскими становятся европейские государства и чем более изоляционистскими США, тем больше вероятность советской интервенции в Южную Африку с достижением желаемого результата без угрозы для главных интересов Советов в Европе. Кажется достаточно определенным, что нынешний упадок США и Европы не зашел еще достаточно далеко, чтобы оправдать [для СССР. – А. Д., И. Ф.] такой политический шаг, как вторжение в Южную Африку» [128] . По сути, это было опровержением доктрины «тотального наступления». Доклад Макэуана был разослан во все южноафриканские ведомства, связанные с внешней политикой, но его логика ничего не изменила.
В существовании «тотального наступления» и коммунистической угрозы для ЮАР были уверены не только ее правящие круги и не только Национальная партия. В нее верило большинство белого населения, составлявшего к началу 80-х годов прошлого века более 5 млн человек: десятилетия пропаганды не прошли бесследно. Она пронизывала всю канву общественной жизни.
Взгляды оппозиционной Объединенной партии в этом отношении мало отличались от взглядов правительства. Разница заключалась лишь в объяснении причин успеха «коммунистического наступления». Лидер ОП Де Вильерс Храфф постоянно выступал в парламенте с идеей, что причиной усиления советского влияния была неверная внутренняя политика правительства [129] . Даже более радикальная Прогрессивная федеральная партия придерживалась той же точки зрения. В 1982 г. один из ее представителей в парламенте говорил: «Во-первых… наступление на Южную Африку существует; во-вторых, политика правительства его бесконечно усугубляет; в-третьих, мы вынуждены жить с ним, поскольку… оно является частью наследия 30-летнего правления Национальной партии. Политика этого правительства – апартхейд, раздельное развитие, что хотите, – является тем мягким подбрюшьем Южной Африки, которое способствует экспансии марксизма» [130] .
Парадоксально, но о существовании «наступления» и международного заговора – «сговора» – относительно Южной Африки говорило и руководство ЮАКП, только с обратным знаком. Дж. Б. Маркс, возглавлявший делегацию ЮАКП на Совещании представителей коммунистических и рабочих партий в июне 1969 г., сказал в интервью корреспонденту «Известий», что «Африканский континент стал одной из главных целей широкого контрреволюционного наступления» и что южноафриканский народ борется не только за свое собственное освобождение, но и выполняет свой «интернациональный долг», поскольку между южноафриканским расистским режимом и международным империализмом существует «сговор» [131] .
В отличие от оппозиции, правительство винило в своих проблемах только внутреннюю и внешнюю агрессию СССР. Советская угроза, по его мнению, проистекала исключительно из стремления СССР к мировому господству, наоборот, внутренние проблемы ЮАР были результатом того, что СССР использовал внутреннюю политику страны для своей пропаганды – не из любви к чернокожему населению, но с целью достижения своих захватнических целей. Так что никакие изменения внутренней политики не могли остановить нападки СССР на ЮАР и его прямую агрессию [132] .
Неотъемлемой частью доктрины «тотального наступления» была убежденность ее идеологов в существовании у СССР особого, рассчитанного на десятилетия вперед, плана захвата мира. Советское присутствие в Анголе сделало этот план постоянной темой дискуссий. Вот как представлял этот план в парламенте министр информации и внутренних дел К. П. Малдер:
...
… Мир должен видеть ситуацию в более широком свете, как часть более значительной схемы, часть глобального плана, часть глобальной стратегии России по установлению ее мирового господства. Меня поражает… что великие державы Западного мира не могут или не хотят увидеть эту проблему в настоящем свете. Ведь ясно же, как белый день, что много лет назад был создан план, по которому международный коммунизм должен достигнуть мирового господства. Этот план был разработан в деталях и неукоснительно проводится в жизнь… Содержание плана хорошо известно; секрета оно не представляет. Россия должна была сначала двинуться в Восточную Европу настолько далеко, насколько это было возможно без того, чтобы спровоцировать третью мировую войну. Это была первая часть плана, и она была выполнена с большим успехом… По этому глобальному плану следующим этапом была Азия, распространение коммунистического влияния и упрочения его опоры там. Это также было выполнено с большим успехом…
Следующим шагом, в соответствии с первоначальным планом, является Африка. Африку нужно уничтожить, поскольку она снабжает сырьем экономику и промышленность Западной Европы и США. Специфическая задача уничтожения Африки описана в плане детально. Сталин считал в свое время, что Африка упадет на колени коммунистам, как спелое яблоко, если будут уничтожены три препятствия к этому, а именно Алжир, Израиль и Южная Африка. Так что в первую очередь давление началось на эти страны и именно в таком порядке… Из Алжира французы ушли – история хорошо известная. Мы знаем, какое давление оказывается каждый день на Израиль… Стратегия по отношению к Южной Африке тоже хорошо известна. Первоначально была сделана попытка нанести удар по Южной Африке путем мятежа изнутри, при помощи маленьких восстаний внутри страны. Мы все знаем о заговоре шестидесятых и о коммунистических ячейках, на которых он был построен [133] . Премьер-министр – тогда министр юстиции – быстро справился с коммунистами. Мы поняли весь заговор и всю игру. Попытка установления мирового господства была очевидна. Африка должна была быть завоевана, так как если Африка завоевана и поставки сырья в Европу прекращены, то экономически ослабленная Европа станет легкой добычей коммунистов, и тогда, если к тому будет необходимость, можно вступить в открытую конфронтацию с Америкой, чтобы уничтожить ее. План будет, таким образом, выполнен [134] .
О существовании такого плана часто говорили и премьер-министр Форстер [135] , и Дж. П. Д. Тербланш – один из лидеров Брудербонда, тайного общества, объединявшего высшую африканерскую элиту. По мнению Тербланша, «коммунистический генеральный план подчинения Африки был черным по белому обрисован в 1962 г. на трехконтинентальной конференции» [136] , а Запад предпочитает иметь дело с коммунистами, а не с ЮАР, «потому что там коммунистические партии легальны и разрешены» [137] .
Выступления в парламенте рядовых депутатов от Национальной партии создают впечатление паранойи. Вот одно из них: «Тотальное наступление началось в Ялте. Черчилль предложил, чтобы следующим врагом номер один была объявлена Красная армия…
Но это предложение принято не было… и тогда инициатива перешла к русским с их марксизмом. Марксизм создал и расширил ООН в качестве своего главного орудия и ОАЕ в качестве дополнительного орудия. Марксизм появился в Анголе, Мозамбике, на улице Гоф, в Порт-Элизабет, а на прошлой неделе в Хилброу… Это согласуется со словами Хрущева в кратком изложении всемирного коммунистического плана: „Мы покончим с Африкой, потом с Англией, потом с Америкой, а потом мы доберемся до небес и позаботимся о боге…“ Много лет назад коммунистическое руководство начало психологическую атаку на Запад… с помощью психологического оружия, направленного в самое сердце народа. Это и есть тотальный натиск» [138] .
Вот другое: «Южная Африка, как часть Свободного мира, переживает наступление держав, которые стремятся обратить весь мир в рабство… Кроме таких акций, как партизанская война и террористическая деятельность, их modus operandiвключает косвенную войну в сферах психологии, политики, экономики, религии, культуры, спорта и многих других…» [139]
Идея советского «генерального плана» с годами не менялась. Только цитаты становились, кажется, все более и более произвольными. В 1980 г. член парламента от Национальной партии говорил: «Как вы помните… Ленин сказал однажды, что страна, которая контролирует мыс Доброй Надежды, контролирует путь в Париж или что-то в этом духе. А после этого будет Западная Европа, а потом Соединенные Штаты Америки» [140] .
Окончание разрядки и изменение позиции Запада, особенно в связи с советским вторжением в Афганистан, несколько успокоили творцов доктрины «тотального наступления», но от самой этой идеи они не отказались. Министр иностранных дел Рулоф Бота посвятил половину своего выступления в парламенте в 1980 г. внешнеполитическим успехам СССР. И хотя, говорил он, «вторжение России в Афганистан пробудило Запад», она все же «целенаправленно занимает стратегические точки во всем мире непосредственно силами российской армии, через посредство суррогатов или путем попыток свержения существующего строя и структур через подстрекательство и подрывную деятельность» [141] .
Смещение акцентов
Но с начала 1980-х годов, с ростом международного влияния и активности АНК и с ростом недовольства внутри страны все больше внимания и места в обсуждении «тотального наступления» уделялось не глобальной, а внутренней опасности. Министр полиции и тюрем Л. ле Гранж говорил в своем выступлении в парламенте: «Самое важное террористическое наступление на ЮАР ведется Южно-Африканской коммунистической партией, АНК Южной Африки и ПАК… Ни одна из трех организаций не делает никакого секрета из того факта, что они стремятся свергнуть существующий в ЮАР строй силой оружия и путем насильственной революции и создать здесь марксистское социалистическое государство. Они считают силу оружия главным способом добиться политических перемен в ЮАР» [142] .
СССР по-прежнему считался центром агрессии против ЮАР, но с ростом международного признания и влияния АНК и СВАПО упоминалось об этом вскользь, как о чем-то само собой разумеющемся. А вот самим этим организациям уделялось все больше внимания.
СССР впервые предстает уязвимым в начале 1980-х годов. До этого его военная мощь и монолитность подчеркивались и переоценивались. О внутренних проблемах социалистического лагеря не упоминалось, и даже раскол с Китаем прошел практически незамеченным последователями доктрины «тотального наступления». С начала 80-х годов эти проблемы и ухудшение экономического положения СССР стали постоянным лейтмотивом. В парламенте эту тему впервые поднял министр иностранных дел и информации Рулоф Бота, говоривший о внутренних трудностях СССР и его проблемах с Польшей [143] .
Тематический указатель к разделу «Советский Союз» в парламентских дебатах за 1981 г. отражает эти перемены. В нем упомянуты следующие разделы: трудности; проблемы поддержания внутреннего политического контроля; дискриминация; экспансионистские цели и действия; роль флота; вмешательство на Юге Африки; угроза [144] .
К середине 1980-х годов роль СССР в тотальном наступлении упоминается совсем редко. А на первый план выдвигаются беспорядки, деятельность массового Объединенного демократического фронта (ОДФ) и его связь с АНК. Цепочка АНК-ЮАКП-СССР трансформировалась в ОДФ-АНК-ЮАКП-СССР [145] .
Этому посвятил значительную часть своего выступления в парламенте в 1985 г. П. В. Бота. «Непосредственной целью ОДФ, – говорил он, – является мобилизация масс и подстрекательство их на конфронтацию с властями. Они надеются таким способом раскрутить спираль насилия, чтобы она завершилась революцией. Что до указания сделать страну неуправляемой, которое АНК дал Объединенному демократическому фронту, то Годфри Мотсепе, представитель АНК в странах Бенилюкса, сказал недавно в интервью голландскому изданию: „Фантастическую работу ведут кадры АНК внутри страны, в том числе те, кто оперирует легально внутри массовых организаций. Мы сказали этим людям: „Сделайте страну неуправляемой“, и страна стала неуправляемой. ОДФ действует не только сам по себе, но он стал внутренним продолжением АНК и Южно-Африканской коммунистической партии…“ Южно-Африканская коммунистическая партия укрепила свой контроль над АНК в такой степени, что не остается сомнений в том, кто действительно руководит этой организацией. Только в январе этого года Джо Слово заявил „Вашингтон пост“, что АНК в течение многих лет получал большую поддержку Советского Союза и что у Южно-Африканской коммунистической партии – ценное и уникальное положение в АНК» [146] .
Джо Слово вызывал особую ненависть у представителей правящей элиты: белый, руководитель Умконто, председатель ЮАКП, открыто признававший не только свою принадлежность к партии, но и свой пост в ней. Его называли «настоящим дьяволом», реальной силой за спиной Тамбо и даже «генералом КГБ» [147] .
От речи П. В. Боты на конференции Национальной партии в Дурбане в августе 1985 г. многие ждали перемен. Ее даже назвали заранее «рубиконовской». Но перехода Рубикона не получилось. Бота был настолько одержим коммунистической угрозой, что повторял одну и ту же идею в разных вариациях из месяца в месяц, из года в год. И в этот раз говорил только о том же: беспорядки в ЮАР координируются из-за рубежа, их результатом может стать коммунистическая революция, направленная на то, чтобы предотвратить успех его реформ [148] .
19 мая 1986 г. южноафриканские ВВС разбомбили базы АНК в Хараре, Габороне и Лусаке. Заместитель министра информации Луи Нел оправдывал эти действия советским вмешательством. «Правительство не может предотвратить подготовку, вооружение и поддержку террористов Советами, – говорил он, – но может сделать так, что они не смогут наслаждаться безопасными базами в соседних странах и выполнять свою цель организации террора против ЮАР» [149] .
Идея допустимости военных действий на территории соседних стран, если там находились лагеря АНК, была заложена и в военной доктрине ЮАР. В Белой книге Министерства обороны за 1984 г. по этому поводу говорилось: армия ЮАР «считает своей целью не только обеспечение достаточной защиты страны от потенциальных агрессоров, но и демонстрацию позитивной воли ЮАР защищать свой суверенитет посредством наступательных операций. Природа и размах угрозы ЮАР на уровне обычных вооружений тесно связаны с природой, интенсивностью и направлением конфликта между Востоком и Западом и развитием революционного натиска на ЮАР» [150] .
Несмотря на перестройку в СССР и достигнутые к тому времени договоренности по разблокированию ангольского конфликта, военная доктрина ЮАР 1989 г. была даже более откровенна. «ЮАР не заинтересована в расширении своей территории, поэтому Южно-Африканские силы обороны не проводят операций с целью постоянной оккупации иностранных территорий, – говорилось в Белой книге Министерства обороны. – Однако они не допустят использования территории соседних государств организациями, угрожающими национальной безопасности ЮАР/ЮЗА [Юго-Западной Африки. – А. Д., И. Ф.]. Более того, следует постоянно иметь в виду, что баланс сил на Юге Африки может быть внезапно нарушен СССР/Восточным блоком в ущерб ЮАР. Это положение заставляет Южно-Африканские силы обороны готовить дополнительные планы на случай ряда возможных операций. Целью этого планирования является подготовка к таким операционным событиям, которые, если они произойдут, могли бы привести к насильственной ликвидации системы управления или нанести существенный ущерб суверенитету ЮАР или свободе действий Южно-Африканских сил обороны» [151] .
