Текст книги "Босс Спор на любовь (СИ)"
Автор книги: Анжелика Дюбон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Глава 40
Глава 40
Марк
Женщину теряешь так же, как свой батальон… – из за ошибок…
– и ещё из-за своего скотства.
Эрнест Хемингуэй. “ За рекой, в тени деревьев”.
Побывать на мальчишнике всё же пришлось. Традиция есть традиция. Утром, пораньше растолкал Марата, прыгнули с ним в машину, рванули в город. Сам за руль не сел, алкоголь хоть и в малых дозах ещё бродил в закоулках мозгов, настраивая меня на очень романтичный лад!
Сейчас приедем к ювелиру, купим кольцо для Тани, потом поедем, скупим пару магазинов цветов, приедем к Рустамову и я сделаю своей Тане предложение. Ес!
Я женюсь.
Готов был расцеловать небритую рожу Марата, потом одумался. Вытащил телефон, дурачком смотрел на Танину аватарку. Даже хотел написать какую нибудь чушь, типа того, “С добрым утром, любимая”. Не стал портить сюрприз, спрятал телефон. Чёрт, как же далеко пришлось ехать за кольцом и цветами.
Надо было видеть физиономию ювелира, выскочившего ко мне с квадратными глазами.
– Что такое? Что случилось? – старик тревожно заглянул мне за спину, – Марк, за вами погоня, вам надо укрыться? Вы взбудоражены…
– Симон Абрамович, вы уж не сердитесь. Мне нужно кольцо.
– Одно? – взял делового быка за рога хитрейший из ювелирных дел специалист.
– Ну да.
– Значит, вы обидели девушку и не будете на ней жениться?
– Я как раз подумал про жениться…
– О, Марк, главная прелесть вашей новости в том, что это дорогое удовольствие и оно у меня для вас есть. Значит, мы оба в плюсе.
Ювелир поманил меня за собой.
– Почему вы приехали так рано, Марк? Боитесь, что она может передумать?
– Просто была хорошая ночь, у меня проснулись чувства.
– Зачем вы мне делаете больную нервную систему. Проснувшиеся чувства идут до ночи. Алгоритм : чувства, подарок, ночь. А потом как Бог пошлёт. Или скажем так: или девушка вас пошлёт. А когда наоборот, это значит, девушки ты не достоин и хочешь, чтоб она тебя простила.
– Покажите кольца, мой друг. Что то вы меня совсем запутали.
– И всё же, Марк. Вы исправляете ситуацию или делаете её ещё хуже?
– Лучше.
– Тогда так за Боже мой, друг моего сердца и лекарь моей финансовой души, идёмте скорее. Вы уже который раз покупаете кольца для улучшения ситуации. Таки вы ангел прекрасного настроения в мире.
Мы прошли в полутёмную комнатёнку под тяжёлой портьерой. Я разместился в кресле под зелёным абажуром. Симон Абрамович выложил передо мной палетку с несколькими колечками. У меня глаза разбежались. Честно сказать, я мало чего понимал в кольцах, ещё меньше успел проникнуться Танюшиными вкусами. Прикидывал, может быть купить все вместе. А что. Будет носить по настроению.
Вероятно, ювелир почуял штормовое настроение в моих мозгах, тут же занял консульскую позицию:
– Послушайте совет мудрого торговца прощениями, – он пожевал губами, сверкнул глазками: – Возьмите вот это. Оно конечно, стоит прилично, но недра Южной Родезии рыдали крокодиловыми слезами, расставаясь с этим бриллиантом.
Я молчал, в принципе мне было всё равно, ювелиру доверял на все сто, да и вообще, я спешил к Тане. Мне надо было её срочно увидеть. Мой младший друг при одной мысли о ней снова очухался, звенел бубенцами, оленем бодался в штанах поторапливая меня.
Схватив коробочку, засунув её в куртку, выскочил к внедорожнику. Поехали по цветочным магазинам. Вы знали, что в цветочных магазинах с утра нечего делать? Вот и я не знал. Мы теряли время, нарезая круги. Некоторые ещё были закрыты, в других было элементарно пусто.
Марат выручил нас обоих, загуглив где ближайший цветочный рынок. Мы прекрасными ангелами свалились на радость продавцам, сгробастав в охапку цветы и свалив их на заднее сидение. Всё, теперь к Тане.
Ехал к Рустамову на дачу, прикидывал слова, которыми сделаю предложение. Чего то в голову ничего не лезло.
Подъезжая к особняку, мы с Маратом переглянулись. Ворота настежь, у крыльца скорая наводила на неприятные мысли… Что случилось.
Оставил Марата разбираться с машиной, сам быстрым шагом вошёл с центрального входа. Толпа гостей заполнила весь холл. Люди шушукались, при виде меня почему то замолкли. У меня холодным потом рвануло по плечам. Интуиция сигналила: беда.
Меня не было всего несколько часов. Выпускать контроль над происходящим никогда не входило в мои планы. Сейчас произошло именно это. Адреналин пенился в венах, интуиция верно наворачивала обороты, что то с Таней?
Самый лучший способ встряхнуть себя, это встряхнуть кого нибудь другого.
Сбоку пронеслась горничная, я остановил её:
– Что случилось?
Она махнула рукой и не отвечая понеслась дальше. Навстречу мне вышли врачи, один из них беседовал с Рустамовым. Тот кивнул мне, сделал извиняющийся жест, показав, что подойдёт через минуту.
Я видел Данила, курившего в углу. Через стекло на террасе видно было, как Галка со Светкой сороками стрекочут над Машкой. Ё-моё, да что произошло. Подошёл к Данилу, он невесело усмехнулся:
– По-ходу, свадьбы не будет. Твоя расстаралась, угробила жениха.
– Моя?!
Я огляделся, нигде не видел Таню.
– Говори, Данил, что случилось, – я шипел, у меня сел голос.
– Толком не знаю. Виктору размозжили харю. Почему не знаю. Таню твою не видел.
Достал телефон, по дороге в её комнату набрал номер. Телефон Тани выключен. Набрал Марата:
– Срочно ко мне.
Распахнул дверь в её комнату. Пусто. Тани нет, но странное всё же было. Оглядел комнату, подошёл к раскрытому настежь окну. Смазанная полоска крови на подоконнике, валяющая на полу бронзовая Диана. Впопыхах разбросанные вещи. Нет сумки, значит Таня убежала? Что тут произошло, что с ней этот недоносок сделал! Развернулся. Шёл в комнату к Виктору. На его счастье, Марат оказался со мной рядом. Понял всё сразу с полуслова.
Меня интересовал один единственный вопрос, когда я переступил порог комнаты, где полулежал с забинтованной мордой Виктор. Вернее, её, морды не было. Был куль из бинтов и малиновый глаз.
Мало, сука.
Марат стоял между нами, просто не пускал меня подойти к Виктору,:
– Босс, я сам. Не подходи.
Марат вратарём расставил руки, умудрился ногой лягнуть в живот Виктора, коротко приказал:
– Говори.
–Ты сам, Марк, вчера сказал что приволок Таньку на спор. Твоя шалавка мне жизнь сломала. – шамкал кулёк в бинтах, меня чуть не разорвало от бешенства, Марат приложил палец к губам:
– Я обещаю, убью его, потом. Идём, босс Таню искать, сам повернулся к Виктору: – Нет, она тебе только рыло переломала. А жизнь тебе я поломаю.Суровая правда реальности такова: извиняться перед нашей Танюшей ты поедешь даже с клизмой в жопе. А потом я убью тебя.
Хорошо, что Марат был рядом. Я действительно сейчас на эмоциях мог до тюрьмы себя довести.
Никто не знал, никто не видел, куда делась Таня. Вызвонили начбеза Рустамова, к нам отправили их спеца по камерам. Своих мужиков из охраны на двух тачках отправил вдоль дороги внимательно посмотреть, каждый придорожный подозрительный куст осмотреть. Вдруг пешком пошла, мало ли что, тут лес кругом. Время, время... Где моя Таня.
Конечно, её телефон не отвечал. Обиделась, бедняга. Я волком выл. Сам бы себе язык вырвал. Кто знал, что мои слова так обернуться. Кретин, это же надо до какого безумия ревность довела.
Приехал пацан по камерам. Я до рези в глазах по монитору искал где моя девочка. Есть, бинго, она к реке пошла! Мы с Маратом переглянулись:
– Вот что, Марат. Ты давай с того берега ищи, я с этого.
– С этого бесполезно, – Пацан по камерам показал пальцем: – она на лодке стартанула, так, время… время было без четверти девять. Давно.
Мы с Маратом сначала козлами всё же проскакали по берегу. Ну да, ни лодки, ничего нет.
Схватили машину у Рустамова, рванули к мосту. Охране дали команду ехать в город, посмотреть, может, Таня уже дома. Хотя какое там.
Примчались на другой берег к реке. Разделились, Марат пошёл вверх по берегу, я вниз. Ещё, блин, берега такие, болото сплошное. Шёл орал: “Таня!”
И вдруг, я увидел её, лодку! Вчерашнюю лодку.
Лодка врезалась в камыши в двух метрах от берега. Внутри неё беспробудно спал пьяный вдребезги мужик. Я прикидывал, как вытянуть его из лодки, узнать, он Таню вёз, как вдруг глаза скользнули левее и я увидел плавающую в камышах балетку. Танину туфельку, наполовину торчащую голубым носом из воды.
Честно, у меня свет померк перед глазами. Задрожали руки. Так страшно мне никогда не было. Меня оторопь пронзила, ледяные мурашки пронеслись по позвоночнику. Таня была здесь. Что случилось. Вдруг утонула. Рванул к лодке, подтянул её на себя. Влез, стал трясти козла. что спал внутри:
– Где Таня. Скот, где девушка?
Он что то сипел, совершенно в отрубоне. Сука. Бросил его, ошалелыми глазами смотрел на тишь реки. Надумал пробежать вниз по течению, может Таня ранена, может где то на берегу и ей нужна помощь. В этих чёртовых камышах не видно ничего. Выскочил из лодки, снова заорал :
–Таня!
Стоял, осматривался, соображал что делать.
Неожиданно сбоку появилась женщина:
– Ищешь кого?
Я чуть дар речи не потерял. Закивал головой, бараном тыкал рукой на противоположный берег, промычал:
– Не видели девушку?
– Таню?
– Да, да…
– Красивую, светловолосую?
– Да! – у меня уже от радости сердце зашлось. Таня жива!
– В джинсах и в маечке?
– Ну что вы тянете? Видели её?
– Видела. Глаза её зарёванные видела.
– Где она?
– Тебе, гаду, не скажу. Была бы она моя дочка, я бы тебя уже прибила. Ишь, из за такого гада девчонка чуть не утопла.
– Да скажите же, где она.
– А вилами вбок хочешь? – тётка взаправду замахнулась мощной железякой: – Вали отсюда, пока я Полкашу с цепка не спустила.
Я побрёл к машине. Главное, Таня жива. Осталось найти её. Конечно, она в Москву поехала, куда ещё.
– Давай, Марат, назад, на дачу к Рустамову. Похабень эту в бинтах повезём к Тане. Все стадом прощение будем просить у девушки.
Во мне кипел адреналин. То, что я наворотил, надо было лопатой разгребать. Но и тем, кто виноват, не поздоровится.
Само собой, Рустамов зятя мне отдал молча, единственно, попросил вернуть живым. Завтра регистрацию проведут. Дочка его, Маша, жениха простила. Рустамов махнул рукой, не оборачиваясь пошёл в дом. Что тут скажешь. Даже всесильный папа перед придурью дочери бывает бессильным.
Чурло в бинтах смирно сидел на заднем сидении в моей машине. Помалкивал, сука. По дороге встретили мою охрану, пересели по своим машинам. Женишка отсадили к охране, чтоб не ровён час не придушить его.
Въехали в Москву, первым делом прибыл к нам в квартиру. Консьерж сообщил, Татьяна была, ушла ещё в полдень.
Ёлки, сколько же я времени упустил.
– Поехали к тёте Соне, Марат. Таня там.
У меня щемило в груди. До жара. До боли. Потёр рукой грудь, нащупал коробочку в кармане. Чуть не взвыл. Не так сегодняшнее утро должно было начинаться.
Мы уже свернули на аллейку к Таниному дому. И тут я увидел её. Таню. Мою Таню.
Глава 41
Глава 41
Я не торопилась домой в свою комнату к тёте Соне. Успею. Шла через парк, рассеянно смотрела на людей и тут меня накрыло. А чего это я разнюнилась? Тоже мне – трагедия. Ну, попалась на удочку ловеласа. Всё, вытерла сопли и выше нос.
Так, что там всякие психологические тётеньки пишут в закрепах? В первую очередь отправиться к парикмахеру, побриться наголо или на крайний случай перекраситься в цвет зелёнки, чтоб почувствовать перемены?
Ну что ж, не так кардинально, но из болота, куда меня затолкал мой спорщик Соколов выбираться надо. И я выберусь!
Села на лавочку в тенёчке, достала ноут. Для начала проскипидаренным дятлом отправила резюме всюду, куда тыкнула: счетовод юрист– бухгалтер плюс менеджер и социально-одарённый переговорщик в одном пакете ищет работу. Нечего расстраиваться. У Соколова не останусь, найдётся другая работа.
Правда, такую ослицу как я, с бриллиантовыми серёжками в ушах вряд ли где ждут завтра, но, думаю, кто то да позариться на мою многостаночность. Кстати, серёжки надо хозяину вернуть. Не нужна мне такая память, я его и так не забуду.
Ну, а теперь в парикмахерскую.
Это была случайная парикмахерская, до своего мастера я не доехала. Вошла, сразу потянуло чудесным запахом шампуней, бальзамов. Неслышно играла музыка, меня пригласили в кресло, мастер попался такой интересный. Во первых – мужик (первый раз попала в руки мастера-мужчины), а во-вторых, он сам был лысый, брутальный, с мышцами как у Геракла.
После всего великолепия, что сотворил со мной лысый мужик и с бородкой, я сама себя не узнала. Нет, нет, не переживайте. Мне добавили яркости в цвет моих волос, чуть укоротили длину. Сам маэстро, рассматривая меня в зеркало, вдохновенно сообщил:
– Детка, ты супер. Завидую твоему мужчине.
– А вот это напрасно. Как раз я ему не завидую со вчерашнего дня.
– Ты застрелила его?
– Нет, – я помотала головой, – послала куда подальше, правда, он об этом ещё не знает.
– Серьёзно? А ну расскажи, – маэстро опёрся локтями на моё кресло позади себя, внимательно уставился, приготовился слушать.
Мне хотелось состряпать что то этакое, чтоб рассказ уложился в одно предложение по типу “ все мужики козлы”, но почему то язык отказывался произносить такое. Мгновенно подобрались слёзы к глазам, в носу защипало, губы пересохли. Такая тоска сжала сердце. До меня только сейчас дошло, насколько поменялся цвет радуги в моих небесах.
Слёзы брызнули сразу, предательски, горько. Я суетливо потянулась к салфетнице, маэстро вздохнул:
– Эх ты, а говоришь послала. Если плачешь, значит больно.
Он повернулся к ресепшн, маякнул девчонке за конторкой:
– Лилечка, подай нам кофе.
Сам ногой подтянул соседнее пустующее кресло, сел в него, наклонился ко мне:
– Тебя как зовут, крошка?
Вот лучше бы он не произносил слово “ крошка”. Тут я уже закрыла рот ладошками и всхлипнула навзрыд. Маэстро терпеливо молчал. Принесли кофе, он держал блюдце с чашкой, полной дымящейся чёрной, густой жидкости, кивнул:
– С сахаром?
Я благодарно смотрела, как он ловко всыпал сахар и замешивал ложечкой жуткий омут в кофейной чашке. Вот вот, точно так, как воронкой крутилась обида в моей душе, утягивая туда все лучшие воспоминания.
– Ты вот что, красота моя, – маэстро вставил мне в руки блюдце с чашкой: – подумай. Ты застала его с пенисом во рту соперницы?
Я ошарашенно подняла глаза на новоявленного психотерапевта из парикмахерской, помотала головой:
– Нет.
– Он при тебе трахал её, и ты это видела сама?
– Нет, – я перестала плакать и начала потихоньку соображать.
– Может, ты нашла на своём дружке чужую волосню? Что случилось то?
– Он поспорил на меня.
– Охренеть. Уверенна?
Я вздохнула:
– Когда мы познакомились, то заключили пари на желания. Я проиграла. Потом всё завертелось…– я снова решила поплакать над своей судьбинушкой, даже запаслась салфеточкой. Но лысый адвокат со стороны мужчин сообщил:
– То есть, ты заранее знала, что трахнут тебя на спор. И тебе обидно стало не до, а после?
Я уставилась на лысое здравомыслие, постепенно возвращаясь к здравому смыслу.
Воскликнула в свою защиту:
– Да нет же, всё не так! Его друг пришёл и сообщил, что мой Марк рассказал ему, что поимел меня на спор. Понимаешь? Это нельзя перенести. Причём его друг решил что я дешёвка и пришёл за своей порцией.
– Твой Марк знает о визите друга?
– Нет, я сбежала. Да и какая разница. Раз друг знает о сути спора, значит Марк виноват.
– Ну ты и дура, прости небо мои годовые занятия просветлением в Тибете, – маэстро расхохотался, : – то есть какой то мудак выразил хреново мнение, принёс свой хрен к тебе в гости, а виноват Марк, причём сам Марк о визите ничего не знает. У тебя мозгов нет, это ясно. А язык у тебя есть?
– А? – я искренне не поняла куда клонит лысый покровитель всех сирых и убогих членоносцев.
– Разговаривать надо. Выяснять. Спрашивать.
– Постой, – возмущение во мне встало на дыбы: – то есть, Марк похвастал другу, что я досталась ему на спор и это ничего не значит?
– Если реально случилось именно это, то да, ты права. Ему надо снести яйца под корешок. Но! – маэстро приблизился ко мне: – Подумай. Не было ли чего нибудь необычного в тот момент. Сто процентов, была какая то нестыковка.
– Тебе то откуда знать…
– Ты другая. Не могла ты трахаться только потому, что проиграла. Такая, как ты, свою честь бы насмерть защищала. Такие, как ты, на книжках росли, на классике. На незапятной чести. Хотя всем этим классикам первым надо было кости переломать.
– А классики то в чём виноваты?
– Писали выдуманную пургу, а сами трахались с 12 лет и жёны у них были или жертвы тупоумия или трахучие тигрицы саблезубые.
– Ну хорошо, а Шекспир тогда чем плох?
– Шекспир умница. За три дня укокошил пять человек в пьесе, оттрахалал несовершеннолетних и очень жаль, что сам лично не был боксёром. А то воскрес бы и помог мне набить морду Тургеневу. Это ты его, тургеневской фигни начиталась. Теперь вздыхаешь тут.
Я вздохнула, зачем то добавила:
– Меня Таня зовут.
– Вот вот. Иди вспомни свою тёзку Онегинскую. Дуру, что в итоге свою жизнь просрала. Короче Таня, иди и подумай. А то по утрам будешь пить не эспрессо, а депрессо.
– Подумать о чём?
– Если у тебя есть доля сомнения, в этом сомнении надо разобраться. Само не пройдёт. Хочешь жить дальше весело и красиво, разберись сейчас, на месте. Не отходи от кассы.
– Эх, знать бы, что будет завтра, – я встретилась глазами с мастером в зеркале, вздохнула.
– Любой из нас всегда хочет знать, что будет дальше.
– А ты знаешь, что будет?
– Конечно. Через пару месяцев ты снова придёшь выпить со мной кофе и обновить цвет. Можешь раньше приходить за уходовыми процедурами. Всегда жду. На, – он двумя пальчиками (похожими на сосиски) протянул мне золотистую визитку: – Там мой телефончик. Максим меня зовут.
Я выходила не то, что счастливая, просто успокоилась. Думать ни о чём не хотелось. До дома тёти Сони пешком было далековато, я решила пройтись. Вечер тёплый. наплакаться ещё успею. Я же к тёте Соне приду, всё ей расскажу, конечно, плакать буду. А как же.
Подходила к дому. Свернула на аллейку, навстречу мне крался здоровенный джип. Два джипа! Я сразу узнала. Первая машина Марка, вторая его охраны.
Я встала как вкопанная.
Из машины выскочил мужчина, в которого я влюбилась всем сердцем. Только он об этом не узнает. Скотина!
Марк шёл ко мне, распахнув руки. Он что, обнимать меня собрался. Совсем обалдел?
Я опередила его, выкрикнула:
– Ну, и зачем ты тут? Придумал новое пари?
Он схватил меня, спрятал у себя на груди.Я вырывалась, пыталась колотить его, что-то выкрикивала. Всё тонула в его крепких объятиях, я даже шевельнутся не могла. Марк шептал мне в волосы:
– Как хорошо, что я нашёл тебя. Ты рядом, ты вот она.
– Ненавижу тебя, как ты мог. Твой друг решил, что я шалава.
– Нет, он не так решил. Вон он, сидит во второй машине, хочет тебе лично рассказать, как был не прав.
– Что? У него же свадьба.
– Главное, что не поминки. Идём, Таня. Человеку в больницу надо, или на свадьбу, хрен его знает где его поджидают.
– Я не хочу туда идти. Я боюсь.
– Серьёзно? – Марк не переставал целовать моё лицо, мешал мне говорить, дышал в губы: – Он тебя больше боится, ты ему кости переломала. Ну и Марат своей очереди ждёт. И я. И тётя Соня.
И надо же! К нам из подъезда бежала тётя Сонечка. Размахивала полотенцем:
– Таня, дитятко, ты чего в дом не идёшь? Ты плачешь?!– отпихнула Марка,: – Таки что, шлемазы, вам скучно живётся? Идём детка. Потом этих шлемазов перехороним.
– Тётя Соня, я вам всё объясню. – Марк пытался что то сказать.
из машины вышел Марат с огромной охапкой цветов, тётя Соня шлёпала их обоих полотенцем:
– Это шо за такое. Я тебе девочку без слёз отдавала? Смотрю в окно, моя кровиночка плачет. Ах ты шлемаз окаяный! – старушка лупила Марка полотенцем, досталось и Марату:
– Прибереги ваши цветочки на моё сердце. Оставьте себе на поминки! – бабуся разошлась, уже лупила обоих:
– Таки обоих порешу за Танины нэрвы. Ишь, удумали Таню расстроить. Всё, проваливайте и до завтра чтоб вас тут не было.
Мужчины отступили. Тётя Соня тащила меня за руку в дом:
– Идём, моя деточка, посчитаем, сколько они нам за наше здоровье должны.
Повернулась к парочке:
– Чтоб завтра оба ко мне на ковёр. Мы вас с Таней прощать будем, – обняла меня,: – Правильно, я этим шлемазам сказала?
Глава 42
Глава 42
Утром, спозаранку, Марк прибыл к нам мириться. Вошёл, следом за ним вскользнул Марат опустив голову. Марк притулился плечом к дверному откосу, Марат в тишине топтался рядом. Тётя Соня ненавязчиво осведомилась:
– А что, юноши, не отогреете ли моё сердце сигареткой? А то хочется мне пройти по вашим знойным лицам мокрым полотенчиком.
Марк улыбнулся и тут же вежливо угостил старушенцию сигаретой, Марат щёлкнул золотой зажигалкой.
– Вот что, бородатые детишки, – тётя Соня затянулась, выпустила дымок: – Мне есть дело до Тани. Скажу так: если вы, молодой человек, больны не Таней, то и лечите своё сердце за свой счёт.
Она ткнула сигаретой в Марка, потом посмотрела на Марата:
– Иди на кухню, я там за тебя возьмусь.
– Бабуся, не разговаривай с ними. Я их ненавижу, – всё это гневным шёпотом я шептала ей на ухо,: – особенно Марка.
– Ой, вей, с хрена ли? – седые брови над выцветшими глазами уверенно поползли вверх.
– Он рассказал друзьям, что выиграл меня на спор, чем открыл ворота в мой персональный ад.
– Ой, вэй, у всех мужчин свои недостатки. У этого поганый язык, так и что? Возьми бриллиантами.
– Вы прелесть – влез со своим комплиментом Марк.
– Что делать, пожала плечами тётя Соня: – Себя не выбирают. Какая есть, такую и люблю.
– Подождите, вы что, на его стороне, что ли? Тётушка, вы что, с ним заодно? – я заглядывала в лицо любимой старушенции, пытаясь повернуть её чувства на мою мельницу.
– Я сама офигела, но ты таки не поверишь, Таня, но да! Свадьбу надо делать пышную и главное за его счёт. Как говорил Семён Маркович из Одессы, жена не джоконда, её не разглядывать, её финансировать нужно. Особенно, если сам дурак.
Мы остались одни в комнате. Марк хотел что то сказать, но я, с ночи накрутив себя диалогами, сорвалась с места в карьер:
– Я заметила, как ты изменился в лице, Марк, когда я танцевала с Данилом, там, на свадьбе – говорила и отходила от Марка подальше, стоять с ним рядом не было сил,: – Между прочим, я просто честно доигрывала пари. Тебя выгораживала, рассказывая твоему Данилу о статьях уголовного кодекса за приставания. И знаешь что? – я подлетела к Марку, тыкала ему в стальные мышцы груди пальцем:
– Это ты проиграл пари. Ты, не я! Сколько я была с тобой, сносила твои насмешки, придирки Поппинс, твоей бывшей, твоих друзей. Я оказалась одна с тем уродом, который получил статуэткой по морде. Тебя никогда не оказывалось рядом. Это ты проиграл своё дурацкое пари. И знаешь что? Я хочу подружиться с твоей мамой. Она, между прочим, золотая.
Марк протянул мне коробочку, открыл её. Колечко светилось голубым огнём, прокалывая пространство бриллиантовыми лучами.
Я смотрела на кольцо:
– Ты продолжаешь играть в бирюльки с моим сердцем? Тебе мало моей боли, надо ещё поиграть? Новое пари?
– Я помню, как ты смеялась в лодке, Таня, когда я чуть не вывалился из неё, потянувшись к тебе. Ты смеялась так заразительно, таким хрустальным колокольчиком отдавался твой смех в моей душе. Я понял что ты вся моя жизнь. Я хочу от тебя малышей, пацанов с гордой фамилией Соколов и девчонок с ангельской улыбкой матери. Хочу слышать твой смех, видеть твои глаза, поэтому я делаю тебе предложение.
Конечно, я начала плакать, но продолжала пилить Марка словами:
– Я так ждала тебя, Марк, на краешке своего неба. Себя понять не могу, как же я влюбилась, что бросила в топку чувств всю свою гордость. А ты… У тебя в твоей голове как…как на тефлоновой сковородке: гладко и пусто! Ничего не прилипает. Мои эмоции, мои слова, мои чувства – тебя ничего не коснулось. Ты даже не подумал, как это обидно, когда твой интим становится посмешищем в глазах других.
– Нет, нет, Таня. Постой. Это мои мысли и у меня свои рассуждения. Я говорил это с единственной целью, с гордостью. Я как бы признавал, что не достоин такого божества как ты. Мы с тобой на старости лет будем рассказывать детям как судьба случайно, игриво нас свела, придумав такой чудной предлог: спор . Спор на любовь. И ни ты ни я не победили.
– Вот он, Нерон, прибивший собственную мамашу и тем самым возвеличивший себя до небес. Твои слова открыли портал моего унижения. Твой друг понял, что я грязь под ногами и пришёл топтать мою честь! – я орала так, что звенели даже стаканы в шкафу тёти Сони. Я толкала Марка, не контролировала себя, но мне надо было, вот прям до смерти надо было сказать всё, что заставило меня сбежать:
– Я за всю свою жизнь не сделала ничего плохого! Верно ждала предыдущей свадьбы два года, простилаясь прокладкой под хрен врущего и ссущего мне в душу негодяя! Честно работала у тебя, не давала никаких поводов считать меня шлюхой! – мой голос срывался, я то визжала, то хрипела, но из меня лезла самозащита!
Я продолжала орать и топать ногами:
– Никто и никогда не смог бы уличить меня в подлости. Зато с тобой я отхлебала унижение от твоей шалавы, обозвавшей меня корыстной крысой, от тебя, заставившего меня своим шантажом жить у тебя, влюбиться, поверить, отдать тебе мою любовь, а в итоге ты, такой весь крутой, недосягаемый, умыл меня своим чёртовым пари, выставил посмешищем!
– Ах ты скотинка бородатая, – Тётя Соня стояла на пороге, философски махала сигареткой: – интерЭсно, как ты выкрутишься, Марик. У тебя, говорят, не получилось завоевать Таню. Как говорится, если с первого разу не получилось, парашютный спорт не для вас.
Марк смотрел то на тётю Соню, то на меня:
– Таня, всё не так. В твоих словах есть правда, но ты вывернула её в другую сторону. Во-первых, я люблю тебя, никому не дам в обиду и мои глупые слова сыграли с нами плохую шутку. Тот урод, что обидел тебя ждал вчера в машине чтоб принести извинения лично. Он врал, манипулируя твоими чувствами исключительно из зависти, что ему никогда не достанется такая, как ты.
– Я тебя не прощаю.
– Почему?
– Да у тебя на лбу написано:”я всё решил”. А мне это не надо.
– Скажи, что тебе надо?
Я разрыдалась…:
– О, только не это, – он сгрёб меня в охапку, я дёрнулась:
– Не трогай меня!
– Буду трогать. Иначе как ты родишь мне соколят?
– Ты…, ты…
– Думаю, у нас их будет трое.
– Кхе,кхе, – прокашлялась тётя Соня.:– прошу прощения, сигареты кончились, а страдать нам с Маратиком на кухне на сухую , подслушивая вас, не комильфо. Дайте сигарет и продолжайте.
Марк похлопал свободной рукой по карманам, протянул ей пачку.
– Да, кстати. Голубочки мои, не могли бы вы с соколятами поторопиться. А то у меня завтра день рождения, мне исполниться 84. У меня, знаете ли , плохие перспективы на ожидание.
Марк всплеснул руками:
– О, как мы с Маратом могли забыть! У нас же цветы в машине. Сдохли, наверное.
– Мне не нужны твои цветы! – я продолжала орать.
– Понял. Но принесу.
В дверях снова появилась тётя Соня:
– Марик, по дороге сигарет купи. И хлеба.
– Сейчас принесу вам сигареты.
– И в аптеку. Мне пригоршню таблеток. Что то из разряда не стреляй себе в голову. Ну и себе что то от длинного языка.
Марат протиснулся между нами, помчался вслед за Марком. Тётя Соня
повернулась ко мне, подмигнула: – А ты, красивая девочка, идём наливки хлебнём. А то у тебя глазки не блестят. Надо отметить твою победу.
Дорогие мои читатели, вот прям очень прошу вас, поддержите роман звёздочкой.
Конечно, если он вам нравиться.
Для меня , как для автора это будет такой мощной наградой! Я буду знать, что старалась не напрасно, ведь завтра уже эпилог...
Жду вашу звезду!
