Текст книги "Дочь посла"

Автор книги: Анвер Бикчентаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Я спасаю утопающего

Нам так и не удалось досмотреть продолжения легенды. Лал, который с раннего утра ушел в деревню, чтобы расспросить дорогу, прибежал обратно, запыхавшись.

– Живо собирайтесь! – крикнул он.

– Что случилось?

– Потом!!!

Оставалось одно – поживее убираться. Мои мальчики гребли как угорелые. Все-таки что же могло случиться? Только после того, как деревня скрылась с глаз, Лал объяснил причину подобной спешки.

– Утром пришла в деревню газета. Оказывается, нас ищет вся Индия. Если бы мы чуть зазевались, то, будь уверена, угодили бы прямо в лапы деревенскому полицейскому, а он-то уж свою службу знает!

– Следовало бы сообщить родителям, – сказала я. – Мама, наверное, с ума сходит.

– Откуда ты хочешь телеграфировать? – смерил меня суровым взглядом Муса.

– Из следующей деревни.

– Чтобы попасть в руки полицейскому? Если это случится, нам нефти и во сне не видать! – презрительно проворчал Муса.

Жгучий стыд охватил меня. Что же делать? У кого спросить? С кем посоветоваться?

…Хорошо, что я догадалась захватить сапоги. С утра на сырой траве много пиявок. Коричневая, как говорит Лал, не очень опасна, а вот зеленая пиявка с желтой полосой на спине страшна. Укусы ее смертельны.

Наконец Лал выполнил свое обещание. Я впервые в жизни попробовала гуяву: она тает во рту, словно мороженое. До сих пор я не видела таких благородных мальчиков, как Лал. Бывают же в жизни рыцари!

Муса впервые за целый день раскрыл рот.

– Где ж, Лал, твоя деревня? – спросил он с беспокойством. – Если нет надежды ее найти, то следовало бы поискать нефть в другом месте.

Лал сделал большие глаза.

– Как только попадем в основное русло Брамапутры, так сразу дела пойдут на лад, – ответил он с обидой. – Деревня ведь осталась на месте, никуда не делась. Вот увидишь, не пройдет и трех дней, как будем у цели.

Мы уже знаем, чего стоят эти три дня!

…Немало дней мы провели в джунглях. Встреча с Брамапутрой была самой радостной. Теперь нас никто не собьет с пути!

– Здравствуй, Брамапутра! – захлопала я в ладоши.

– Поклон тебе, солнце! – поправил меня Муса.

Однако недолго пришлось нам нежиться на солнцепеке. Яркий свет причинял глазам острую боль, мы почувствовали себя как в пекле. Жара стояла такая, что дух захватывало. Волей-неволей надо было думать о спасительной тени.

– Ребята, устроим привал, – проговорил Лал. – Пока отсидим где-нибудь в тени, а к вечеру снова двинемся. Мы теперь на правильном пути!

К счастью, впереди показался небольшой островок. Разве придумаешь лучшее место для отдыха?

С тех пор как стало известно, что нас ищут, нам нужно остерегаться людных мест.

Сколько же можно плыть в неизвестности? Заветная деревня, о которой говорил Лал, все не показывалась. Снова вышли наши скудные запасы продовольствия. Одним словом, хотим мы того или нет, надо причаливать к берегу.

Перед новой остановкой в селе мы приняли кое-какие предосторожности. По совету Мусы, я должна снять свое старое платье и переодеться в сари. Но где его возьмешь?

За последние три дня, с тех пор как мы выбрались на просторы Брамапутры, мы так сильно загорели, что с первого взгляда нас не отличишь от индийцев. Вот только мои светлые глаза немного портили дело. С ними ничего не поделаешь!

Как только подумаю о папе и маме, каждый раз какой-то тяжелый комок подкатывается к горлу. Что мы наделали! Быть может, взять и вернуться домой?

– Вижу деревню! – вдруг крикнул Муса.

– Где?

– А вон там, за поворотом, где высокие яры, – сказал он, указывая на камышовые крыши хижин. – Не твоя, Лал, деревня?

– Нет, – сознался тот с сожалением. – Мою деревню за десять миль можно увидеть. Ее ни с одной другой не спутаешь!

Естественно, каждому свое. Например, мне тоже кажется, что города красивее, чем Уфа, на всем белом свете нет.

С ней, с этой деревней, у каждого из нас связана своя забота. Лал должен расспросить о дороге. Муса вместе с ним должен добыть продукты, а моя мечта – послать телеграмму родителям, милым и далеким.

Мальчики стали держать ближе к берегу, но только мы обогнули скалистый мыс, как увидели ребят, суматошно бегающих взад и вперед. Лал и Муса подналегли, начали грести изо всей силы.

– Кто-то тонет! – проговорил Лал, почти задыхаясь. – Черт побери, стоял бы себе на берегу, если не умеет плавать!

Я вскочила на ноги. Теперь и я приметила утопающего. Этого было достаточно, чтобы самой, ни о чем не думая, броситься в воду. Уж такой у меня характер, ничего с этим не поделаешь! Мы, уфимские девчата, отлично плаваем, не хуже иных мальчишек. Это каждый знает, кто бывал на спартакиадах. Уфа наша такая счастливая, стоит на трех реках, плавай, в какой хочешь!

Быстро, по-мужски выбрасывая руки вперед, я подплыла к утопающему и схватила его, как нас учили, за волосы.

Только бы не упустить его!

Дальше мне известно, как вести себя, – не давая утопающему воли, плыви как можно быстрее к берегу. А до него не более ста метров.

На берегу, вопреки моим ожиданиям, не успокаивались, шумели даже пуще прежнего. Что такое?

Еще крепче уцепившись за Мальчишеские волосы, я высунула голову, чтобы взглянуть на своих. Муса и Лал отчаянно работали шестами и что есть силы гребли в мою сторону.

– Плыви сюда! – кричал Лал.

– Шаура, берегись, крокодилы! – во все горло орал Муса.

С испугу я чуть не отпустила утопленника. Только сейчас сообразила, в какую беду я попала. Так жутко еще никогда не бывало!

Как быть? Если бы я была одна, то выплыть пара пустяков. Но разве я рискну его оставить?

Внезапно совсем рядом раздался пронзительный свист. Муса так не умеет свистеть. Лал как будто тоже.

И тотчас же чувствую, что кто-то меня хватает за плечи, а потом и за руки и тянет вверх. Душа ушла в пятки. От страха закрыла глаза и чувствую только, что меня вытаскивают из воды и осторожно сажают на какую-то скамейку. Целую секунду сижу как не живая, боясь открыть глаза.

Вдруг кто-то над самым моим ухом по-английски произносит:

– Теперь крокодилы не опасны!

Значит, мы спасены!

Первое, что я вижу, это пасть крокодила! Он кружит вокруг лодки. Где же спасенный? Он лежит на корме, над ним склонились два незнакомых мальчика. Им сейчас не до меня. Один делает искусственное дыхание, а другой держит мальчика, которого я спасла, за ноги.

– Да ведь они вовсе не индийцы! – прошептала я, взглянув на них.

Наш плот вслед за лодкой повернул к берегу. Муса и Лал что-то кричали мне, но я не могла разобрать слов.

«Откуда ты взялась?»

Мальчик, по-видимому, недолго пробыл в воде. Он открыл глаза и с удивлением взглянул на всех нас.

– Тысяча чертей! Оставьте меня, какого дьявола…

Заметив меня, он перестал чертыхаться. С трудом присел и, прищурившись, посмотрел вокруг себя.

– Откуда ты взялась? – спросил он, выжидательно взглянув на меня.

Все мальчики, как по команде, повернулись ко мне, только сейчас, наверное, вспомнив о моем существовании.

– Мое имя Джон, – проговорил высокий мальчик в широкополой шляпе. – Ты, девочка, поступила храбро. Олл райт! Я должен знать, как тебя зовут.

– Шаура, – ответила я.

Мой утопленник совсем ожил, уже сидел, глупо улыбаясь.

– Это – Джек, – продолжал наш новый знакомый. – Джек, протяни руку своей спасительнице. Будь повежливее! Ну!

Потом Джон снова обратился ко мне:

– Джек, скажу я тебе, просто сорвиголова. Поспорил с нами, что влезет на прибрежную скалу. Конечно, сорвался… А наши лодки в полумиле отсюда, на другом конце деревни.

На берегу нас поджидали маленькие чужестранцы. Среди них я заметила только одну индианку. Пока я знакомилась со всеми, к берегу пристал и наш плот…

Незнакомцы все еще принимали нас за индийцев, а мы не стали их разубеждать.

Ведь мы путешествуем инкогнито! Да и мы сами не хотели их расспрашивать о том, кто они такие, откуда и куда плывут. Кому это нужно! Тем более индианка успела мне шепнуть, что они учащиеся какого-то колледжа, совершающие во время летних каникул большое путешествие по Индии.

Но старший сам заговорил:

– Мы совершали небольшое путешествие, да вот тут застряли.

Узнав, с кем имеем дело, Лал с большим достоинством сел напротив них, поджав под себя ноги. Мы с Мусой не умели так сидеть, поэтому разлеглись как попало. Каждый устроился как мог.

Опять заговорил самый старший:

– Нас сопровождало двое гребцов. Одного я легонько шлепнул было веслом, но малый, вероятно, в самом деле струхнул. Ничего не сказав, ночью сбежали. Хорошо бы один! А то оба! Какая неблагодарность.

– Почему сами не гребете?

– Не умеем.

Самый старший из них, тот самый, который побил гребца, покровительственно предложил нам:

– Поступайте служить к нам… Не обидим деньгами. Тем более не так-то уж трудно грести по течению…

Мы не торопились к ним наниматься. Увидев это, самый маленький мальчик сказал:

– Вы не думайте, что мы не сможем с вами рассчитаться. Мы – богатые люди. В моем гараже самые лучшие машины, какие только производятся во всем мире.

Лал, ничего не ответив им, поднялся. Все мы пошли готовить обед.

– Задержимся тут или нет? – спросила я, не зная еще его намерений.

– Во всяком случае, до вечера… Не дольше…

Приблизительно через полчаса, когда вовсю разгорелся костер, Лал заговорил с нами:

– Вот что, ребята, давайте поговорим откровенно, – начал он. – Что нам с ними делать?

Мое решение созрело в один миг.

– Не хочу наниматься к барчукам! – сказала я.

– Я согласен с ней, – буркнул Муса. – Двух мнений не может быть между друзьями.

Так закончился наш военный совет. Но сам Лал промолчал; кто знает, о чем он думал в эту минуту?

Пока мои мальчишки взбирались на пальму и срезали орехи, я успела сварить кашу и испечь картошку.

Готовя обед, я украдкой бросала взгляд на важных соседей. Они даже не пошевелились, чтобы нам помочь, однако внимательно следили за каждым нашим движением.

Как я ожидала, наши приготовления кончились тем, что Лал пригласил их в гости.

Не знаю, кто из нас ел быстрее, но думаю, что отстающих не было.

Любопытно было посмотреть на новых мальчиков! По пути к стоянке своих лодок они, проходя мимо высокого манго, все без исключения постучали пальцами по шершавому стволу, а отойдя несколько шагов, через левое плечо бросали по щепотке соли.

– Право, не понимаю, зачем вы это делаете? – спросила я.

– Так у нас принято, чтобы счастье не оставило нас, – охотно пояснил Джон.

Вот тебе и на! Они, оказывается, такие суеверные, ужас!

Начали прощаться, но маленькие мистеры настойчиво стали приглашать нас к себе в гости. Я подумала, подумала и решила, что как-то неудобно отказываться. Ведь нас, пионеров, учат дружить со всеми. Пусть нашими друзьями заполнится весь мир!

Пир удался на славу! Только вот одному Лалу, кажется, не понравилось угощение.

Я за ним наблюдала во все глаза. Как посмотрит на мясные консервы или на рыбу, нос воротит. Понимаю, непривычная пища. Ну что поделаешь, ведь в гостях не принято выбирать.

Однако наш так хорошо начавшийся пир закончился самым неожиданным образом.

Скандал затеял тот самый Джек, которого я спасла. Он ни с того ни с сего начал придираться к индианке, маленькой поварихе: упрекал ее за то, что жареное мясо недосолено, что молоко перекисло. Индианка промолчала. Это, наверное, еще хуже разозлило скандалиста. Джек начал ее нехорошо обзывать, прямо-таки подло издевался над ней. Другие тоже оказались черствыми людьми: один Джон попробовал вмешаться, но никто не стал его слушать. Наши новые знакомые, вместо того чтобы заступиться, только посмеивались и науськивали Джека. Нашли забаву!

Увидев слезы на глазах индианки, я вскочила на ноги. То же самое сделали Муса и Лал. Нет, не понравилось нам такое гостеприимство!

На какой-то миг наступила удивительная тишина, нарушаемая только звоном бестолковых цикад.

В этот ответственный час благородным рыцарем показал себя мой молчаливый брат. Подойдя к Джеку, он внушительно сказал всего одно слово:

– Перестань!

– А какое твое дело? – засмеялся тот.

Брат умел, когда это требовалось, сохранять присутствие духа.

– Перестань обижать девчонку! – повторил Муса.

– Вон какой ты! – проговорил Джек, поднимаясь на ноги. – Не очень-то задавайся, образина!

Тут уже не только Муса, я и сама готова была вступить в драку.

– Ты все-таки послушай, когда говорят с тобой по-доброму, – все еще спокойно пытался убедить его Муса.

Маленькие мистеры никак не хотели прекратить эту некрасивую историю, – видимо, их потешала ссора. Они подзадоривали Джека.

– Ты того, – хихикали они, – проучи хорошенько этого каналью!

– Назад! – предупредил Муса.

Джек приободрился, хохоча посмотрел на своих и внезапно толкнул Мусу в грудь.

Брат спокойно повернулся лицом ко мне – его трудно было смутить – и на родном башкирском языке, который здесь понимали только двое, он да я, спросил:

– Дать взбучку?

Я готова была лопнуть от ярости. Поэтому, вместо того чтобы остановить брата, с отчаянием прошептала:

– Ты его пошибче, чтобы запомнил!

Муса резко повернулся и левым кулаком нанес такой удар, что Джек покатился вверх тормашками. Великолепный, неотразимый удар!

Джек, вскочив на ноги, устремился вперед, чтобы нанести ответный удар, но Муса был на страже. Он поддал еще правым кулаком.

Джон, видя, что дело принимает серьезный оборот, попытался разнять дерущихся, но безуспешно.

Остальные, конечно, не смогли спокойно наблюдать за тем, как бьют их товарища. Они разом, толкая друг друга, бросились на Мусу.

Смелый Лал, неожиданно громко, по-особенному тревожно свистнув, тоже ринулся в общую кучу.

Разве я могла быть безучастной зрительницей? Нет, конечно.

Я все норовила схватить Джека за волосы. Я уже имела счастье держать их в своей руке. Теперь мне хотелось еще раз до них добраться.

В это время я заметила ватагу деревенских ребят, бегущих в нашу сторону.

Они издавали воинственные крики, громко свистели, подражая Лалу.

Ватагу заметили и драчуны. Они не мешкая схватили свое добро, разбросанное во время пикника, и дружно, перегоняя друг друга, бросились к лодкам. Ну и задали же стрекача!

Подозрение

Итак, заносчивые туристы смотали удочки. Увидев, что их уже не догнать, деревенские ребята толпой окружили нас. Лал передал им все, как было. Закончив свое короткое повествование, он с сожалением добавил:

– Одно обидно, что не хватило у нас кулаков!

Лал, желая, чтобы мы поняли его, разговаривал с ребятами на английском языке. Однако среди деревенских мальчиков этот язык знал только Рой, как он нам представился.

– Хорошо, что догадались свистнуть по-нашему. Как только мы услышали зов, кинулись на помощь. Обидно, что запоздали.

Кое-кто из ребят, самые горячие головы, предлагали погнаться за беглецами вдоль берега, но Рой категорически запротестовал.

– Достаточно того, что мы их прогнали! – сказал он. – На этот раз хватит.

Его послушались, – по-видимому, он считался у них за главного.

– Вы сами откуда взялись? – вдруг нахмурился он.

Мы ожидали подобного вопроса, поэтому Лал с готовностью ответил:

– К родным в гости едем.

Один из деревенских мальчиков, как я поняла, сказал:

– Ходят слухи, будто двое советских ребят и один индийский мальчик ушли в джунгли и потерялись. Случайно, вы о них ничего не слышали?

– Нет, – поспешно ответил Лал.

Рой, обратившись к своим, скомандовал:

– Вот что, храбрецы, возвращайтесь на свои места, продолжайте рыть канавы. Я мигом догоню вас.

Когда все ушли, Рой повернулся ко мне.

– Почему эта девочка все время молчит, словно в рот воды набрала? – спросил он. – Обычно девчонки так болтают, что никому не дают слова вставить.

Я едва сдержалась, чтобы не ответить колкостью. И среди мальчиков, если уж на то пошло, немало болтунов. И к этому хотелось добавить: не надо за ними так уж далеко ходить.

– Она с юга, – нашелся Лал. – Она не умеет разговаривать по-нашему.

– Куда держите путь? – настаивал Рой, подозрительно разглядывая нас.

– Говорю же, что недалеко, – ответил Лал. – Вечером будем на месте.

Рой громко рассмеялся.

– Врешь, – отчетливо проговорил он. – Дальше никуда ты не поплывешь! Тут, почти рядом, граница! В двадцати милях от нас пакистанские пограничники…

Я бы много дала, чтобы выкрутиться из этого глупого положения!

Лал не сумел ничего возразить. Одним словом, мы попались.

– Должен тебе сказать еще вот что, – добавил Рой. – Никогда ни одна индианка таких коротких юбок не носит.

Все обернулись в мою сторону. В свое оправдание могу сказать только одно: я ведь не знаю всех обычаев Индии!

Рой изобличил нас во лжи. Теперь он мог выдать нас полиции, а полиция вернула бы нас домой, прямехонько, без пересадки. И все надежды на то, что мы обнаружим нефтяные богатства и подарим их Индии, могли лопнуть в одну минуту.

Лал не стал упорствовать. Отпирайся не отпирайся – бесполезно!

– Пусть будет по-твоему, – сказал он. – Ты прав, мы те самые беглецы, о которых написали в газетах. Я – Лал, ее зовут Шаура, а ее брата – Муса.

Лал тут же раскрыл все наши сокровенные планы. Заодно рассказал и обо всем, что с нами приключилось за эти дни.

Рой задумался, выпятив верхнюю губу. Потом, улыбнувшись, заявил:

– Если бы с вами повстречался председатель панчаята, то вам несдобровать бы, – он, я должен честно признаться, очень исполнительный человек. Не любит нарушать законов и предписаний. Очень правильный человек! Но я уверен, что он никогда о вас не узнает. Коли вы решили помочь Индии, значит, вы заодно с нами. Мы, скауты, тоже за Индию! Я сам и мои товарищи, которых вы видели, готовы умереть за счастье Индии. Если бы я не опасался нашего сурового председателя, то показал бы, чего мы уже достигли в своей деревне: в каждом доме вывели печные трубы, их никогда раньше не было, очистили колодцы, выкопали канавы, скоро будем мостить улицы… Но я не могу рисковать вашей свободой, думаю, что вы поверите мне на слово. А слово Роя – золото, которое блестит вечно!

Вот каким великолепным человеком оказался этот Рой!

– Как называется твоя деревня, Лал?

– Наугонг… Может, слыхал – Наугонг?

Рой весело кивнул головой:

– Конечно, слыхал! Кто же не знает заклинателей змей! Но вам придется возвращаться назад. А плот оставить здесь.

– Как далеко мы отплыли от Наугонга? – встревожено спросил Лал.

– Миль тридцать, а то и тридцать пять…

Тут невольно почешешь голову. Не шутка пройти по джунглям тридцать миль. Рой и здесь пришел на помощь.

– Вы, мальчики, следуйте за мной до окраины деревни, – проговорил он. – А Шауру, которая не умеет одеваться по-нашему, оставим здесь караулить плот. Тем временем мы, скауты, постараемся собрать вас в пеший поход через джунгли.

Перед тем как уйти, Рой все-таки улыбнулся мне.

– Привет тебе, советская девочка, – сказал он. – Мы, ребята из джунглей, очень уважаем и любим советских пионеров. Вы сами в этом очень скоро убедитесь.

Как только мальчики скрылись с глаз, я присела на обрывистом берегу. «Прощай, Брамапутра!» – сказала я реке.

Я, наверное, совсем раскисла бы, если бы меня не отвлек чей-то плач. Рядом кто-то всхлипывал.

Я поднялась и напрямик направилась к кустам, откуда доносился плач. Кто же тут схоронился?

Милая Бульбули

– Кто тут? – осторожно спросила я.

В ответ донесся слабенький голос:

– Это я, Бульбули!

По голосу я узнала ту самую индианку, которая была с американскими мальчиками и отстала во время их беспорядочного бегства.

– Ну-ка, выходи сюда, на дневной свет! – попросила я.

Жалобно вздыхая, она вышла ко мне. Она казалась до смерти измученной и перепуганной.

– Хозяева мои теперь меня бросили. Кому я теперь нужна? – говорила она сквозь слезы. – Куда денусь, сама не знаю!

Я постаралась ее утешить.

– Слезами делу не поможешь, – Говорила я. – Успокойся, что-нибудь придумаем. Какие же мы девочки, если не найдем никакого выхода?

Она внезапно нагнулась и, взяв в руку горсточку песка из-под моих ног, рассыпала ее вокруг меня.

– Что ты делаешь?

– Почитаю свою защитницу, – проговорила она. – Так учила меня моя мама.

– Брось-ка эту затею, – смутилась я.

Я внимательно взглянула на Бульбули. Какая, оказывается, она красавица! У нее большие черные глаза, как у киноактрисы! А коса свисает до самых колен. На лбу, чуточку выше того места, где соединяются брови – ласточкины крылья, яркое красное пятнышко. На уши, как и на нос, надеты серьги. На щиколотках ног столько браслетов! Один другого красивее.

Она смутилась, заметив, что я бесцеремонно разглядываю ее.

– Где же ты встретилась с ними? – спросила я.

– Они наняли меня поварихой, когда проходили через наш городок, – пояснила она. – Кроме того, я стирала им белье и гладила.

– Сама, без разрешения мамы, или с ее согласия ушла с ними?

– Как же пойдешь без разрешения мамы, – ответила Бульбули. – Сама подумай, без меня в доме четырнадцать ртов, надо их прокормить. А как?

Мне так стало ее жаль! Не зная, что ей посоветовать, не зная, как с ней поступить, я сперва решила ее накормить и напоить, потом, мол, видно будет.

В приливе нежности, усадив ее на край плота, я выложила на наш маленький «стол» все, что у нас осталось. А осталось совсем мало: старая корочка хлеба, четыре яйца и один помидор. Но, к моему удивлению, Бульбули категорически отказалась от яиц. Когда я начала настаивать, то она закачала головой и даже отодвинулась.

– Бульбули, кушай! – настойчиво угощала я.

– В яйце тлеет живое существо, – прошептала она. – Я не могу убивать эту жизнь.

– Коли нельзя, не кушай, – уступила я. – На, возьми хотя бы помидор, не бойся, он спелый.

Она осторожно отодвинула и помидор.

– Тоже нельзя? – поразилась я.

– Цвет его напоминает кровь, – проговорила она, морщась. – Мне можно есть только зеленые помидоры.

Но у нас не было зеленых помидоров. Я протянула ей корочку хлеба и налила из термоса родниковую воду, которой мы запаслись еще вчера на привале.

– С нами не пропадешь, – сказала я твердо. – В случае чего мы тебя с собой возьмем.

Обрадовавшись, она бросилась обнимать и целовать меня.

– Значит, ты нанимаешь меня на работу? – проговорила она, радуясь.

– Нет, ты неправильно поняла меня, мы никого не нанимаем, – сказала я ей. – Вот в товарищи можем взять, если мальчишки согласятся. Но думаю, что они обязательно согласятся.

Мои мальчики вернулись, как всегда, с полными руками. На этот раз им ничего не пришлось покупать. Скауты во главе с Роем собрали так много съестного, что нам хватит по меньшей мере на целую неделю. Они же подарили два длинных ножа – ведь они знали, что нам придется пробиваться сквозь джунгли.

Как только Лал сообщил, что с завтрашнего утра мы поворачиваем обратно, я чуть не подпрыгнула от радости.

– Что с тобой? – насторожился Муса. – Чему так радуешься?

– Ура, возвращаемся домой! – воскликнула я.

Брат мой с укором заметил:

– Видимо, ты совсем не думаешь о нефти!

Хотите – верьте, хотите – нет, я, несмотря на все упреки и укоры, никак не смогла скрыть чувства радости. Ведь я так устала от этих джунглей!

Тут же по моему предложению устроили военный совет и решили судьбу Бульбули: она пойдет с нами искать нефть.

С этого часа я стала шефом Бульбули. Начали с того, что обе искупались и, чтобы придать себе мало-мальски приличный вид, выстирали свои платья. Затем вместе приготовили обед.

Я всерьез решила ее перевоспитать. Не скрою, я очень люблю перевоспитывать.