Текст книги "Психология сознания"

Автор книги: Антти Ревонсуо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Хотя с тех пор, как Декарт сформулировал эти идеи, прошло около 400 лет, его теория остается предметом дискуссий и критики в современной литературе о сознании. Разумеется, лишь немногие современные ученые и философы защищают нечто похожее на интеракционистский дуализм. Однако никому не удалось решить проблему сознания в терминах недуалистической теории, так что Декарт в этом смысле ничуть не хуже какого-либо другого ученого! У нас до сих пор нет научной теории, которая бы раз и навсегда объяснила, как субъективная психологическая реальность связана с объективной физической и биологической реальностью. Следовательно, дуализм еще окончательно не побежден. Он еще можетвернуться. Однако если идея нефизической души вернется и будет серьезно обсуждаться как научная гипотеза, нам придется основательно пересмотреть наши современные научные представления о мире! Но большинство ученых и философов к этому не готовы и попытаются сначала всячески помешать этому, прежде чем согласятся рассматривать дуалистическую теорию сознания. Они не видят никаких свидетельств в пользу этой теории. А это значит, что дуализм стал самым последним прибежищем, приемлемым только в том случае, если ничто другое не сработает.

ЭпифеноменализмВозможно, самая серьезная проблема интерактивного дуализма заключается в объяснении ментальной причинности,или того, как нефизическая ментальная субстанция влияет на активность мозга, физической субстанции, таким образом, что именно она управляет нашим поведением. Эпифеноменализм представляет собой способ избавиться от этой проблемы: он отрицает возможность ментальной причинности – самой идеи о том, что события в сознании влияют на объективный физический мир. Иными словами, нефизическая ментальная реальность не может причинно влиять на физическую материю, или на активность мозга. Однако эпифеноменализм признает другую причинность: влияние физического мира на мир ментальный. Физические изменения в сенсорных системах и в мозге вызывают осознанные события в нашей субъективной психологической реальности. Благодаря однонаправленной причинности от внешнего мира к мозгу и далее к сознанию мы осознанно ощущаем и воспринимаем окружающий нас мир. Физическая мозговая активность вызывает явления двух типов: дальнейшие физические изменения в мозге, которые в конечном итоге становятся причиной нашего поведения, доступного наблюдению, и таких событий в сознании, как ощущения, восприятие, мысли, намерения и планы действий. Однако нефизические события в сознании не имеют никакого причинного результата. Они не вызывают никаких изменений в мозге и никаких дальнейших событий в сознании. С причинной точки зрения события в сознании – это тупик. Их сравнивали с нематериальными тенями, которые отбрасывает физическая мозговая активность, с тенями, которые «слоняются вокруг» мозговой активности, или, возможно, «над» ней, но не выполняют решительно никакой работы и не оказывают никакого влияния ни на что (рис. 1.2).

Рис. 1.2.ЭпифеноменализмНа рисунке схематически изображено одностороннее причинное взаимодействие мозга и сознания во времени. 1. Активность мозга оказывает влияние на сознание (мозг > причинность сознания, что символизирует стрелка, направленная вверх). Такое происходит, например, когда зрительная информация поступает в зрительную кору и в сознании наблюдателя возникает зрительное восприятие. 2. Начальная мозговая активность в зрительной коре вызывает дальнейшую активность, которая распространяется по другим зонам коры (чисто физическая причинность между мозговыми активностями символически представлена черной стрелкой, направленной слева направо). Дальнейшая активность мозга одновременно оказывает дальнейшее причинное влияние на сознание (вторая стрелка, направленная вверх). Само по себе сознание не оказывает ни на что никакого причинного влияния (причинных стрел, возникающих в сознании, нет).

Следовательно, сила эпифеноменализма заключается в том, что он способен объяснить все поведение человека исключительно физическими причинами. Физическая стимуляция вызывает изменение состояния мозга, что приводит к дальнейшим изменениям состояний мозга, в свою очередь вызывающих поведение, которое можно наблюдать. В терминах научного объяснения больше сказать нечего. Таких объективных причинных механизмов физического мира, как паттерны возбужденных нейронов мозга, вполне достаточно для того, чтобы объяснить все аспекты человеческого поведения. Поскольку научные объяснения преимущественно не что иное, как подробные описания причинных механизмов, объясняющих наблюдаемое поведение, мы должны быть благодарны психологии (или когнитивной нейрологии), способной объяснить все объективные данные, которые мы когда-либо получим, простым обращением к чисто физическим (химическим, биологическим и т. д.) механизмам. Нефизические явления (ментальные, субъективные, сознательные) не нужны ни для каких объяснений. Они – эпи-феномены, всего лишь вторичные, или побочные, эффекты мозговой активности.

К несчастью, освобождение от ментальной причинности – это обоюдоострый меч. Без сомнения, самый значительный недостаток эпифеноменализма заключается именно в том, что он не отводит нашей ментальной жизни никакойактивной роли в мире. Наш поток сознания – это всего лишь тени, влекомые мозгом, а мы сами, как индивиды, наделенные сознанием, – не более чем пассивные наблюдатели, чье существование в мире не имеет ни для кого никакого значения. В лучшем случае наш удел – езда на машине «с ветерком», безнадежное барахтанье в потоке сознания, однако во власти иллюзии, что мы контролируем свое поведение и вольны решать, что нам дальше делать. На самом же деле мы ничего не контролируем и наша осознанная воля – не более чем обман. Мы подобны теням, которые ошибочно отождествляют себя с физическими объектами, отбрасывающими эти тени, и верят, что от них что-то зависит, поскольку изменения физических объектов тесно коррелируют с нашими переживаниями. Тень, которую отбрасывает молоток, может верить в то, что именно она контролирует действия молотка, и вызывает движения физического молотка, и ударяет по гвоздю, и вгоняет физический гвоздь в доску. Мы совершаем точно такую же ошибку, полагая, что мы, как сознающие субъекты, контролируем свое собственное поведение. Всю работу выполняют физические процессы в мозге, и наше сознание следует за ними, как тень.

Фатальная проблема эпифеноменализма заключается в том, что представление о людях как о пассивных наблюдателях, похожих на тени, находится в разительном противоречии с нашими убеждениями и непосредственными переживаниями, касающимися нас самих. Согласно эпифеноменализму, все нижеследующие утверждения ложны: жажда заставляет меня пить, чувство боли заставляет меня принять аспирин, мои тщательно продуманные планы и серьезные размышления заставляют меня действовать именно так, а не иначе; то, что я вижу вокруг себя, причинно руководит моим поведением и т. д. Наш повседневный опыт, связанный с нашей способностью контролировать, с нашей субъективной психологической реальностью, причинно влияющей на наше поведение, настолько силен, что мы не готовы так просто расстаться с ним. Очень трудно принять представление о себе самих, согласно которому мы – всего лишь наделенные сознанием марионетки, которые мозг «дергает за ниточки» и которые в противном случае были бы лишенными сознания биомеханическими зомби. Напротив, мы воспринимаем себя осознающими людьми, чье доступное наблюдению поведение преимущественно определяется ментальными событиями, происходящими в нашей субъективной психологической реальности. Мы – наше сознание – играемв мире важную роль и можем изменятьмир, потому что наше внешнее поведение направляется внутренней осознанной жизнью.

Следовательно, нам трудно принять точку зрения эпифеноменализма для себя самих. Наша жизнь как существ, наделенных сознанием, была бы совершенно бесполезна; мы были бы беспомощными зрителями, запертыми в гигантском кинотеатре виртуальной реальности, которые вынуждены смотреть фильм без какой-либо возможности повлиять на его события.

Эпифеноменализм редко воспринимается как недвусмысленная теория сознания. Скорее он представляет собой ситуацию (или ловушку), в которой оказываются многие теоретики, загнавшие себя в угол тем, что в качестве основной идеи стали продвигать исключительно физикалистскую теорию сознания. Возможно, чисто физикалистская теория неплохо объясняет ощущения, восприятие, познание, действия и поведение как объективные явления, не связанные с сознанием. Эпифеноменализм дает знать о себе тогда, когда нашей внутренней, ментальной жизни не предлагается никакого объяснения. Похоже, что в этой теории все работает безупречно даже без ментальной жизни. Следовательно, чтобы в физикалистской теории все-таки нашлось какое-то место нашей субъективной психологической реальности, в качестве последнего прибежища сознание трактуется как эпифеномен, парящий где-то над физической материей, где-то за пределами всех объективных нейронных и когнитивных механизмов, выполняющих всю реальную работу. Эпифеномен никоим образом не может вмешаться в физическую работу «реальных» механизмов, а потому его легко можно «встроить» в любую физикалистскую теорию, ничего не изменив в общей картине.

В 70-х годах XIX века британский физиолог и философ Томас Генри Хаксли защищал нейрофизиологическую версию эпифеноменализма. В 80-х годах XX века американский лингвист и когнитивный психолог Рэй Джекендофф (Ray Jackendoff, 1987) защищал когнитивную теорию сознания, включавшую в себя эпифеноменализм, а в 90-х годах австралийский философ Дэвид Чалмерс (David Chalmers, 1996) сформулировал философскую теорию сознания, согласно которой субъективные переживания признавались несущественными, вследствие чего можно сказать, что эта теория как минимум приближается к эпифеноменализму. Следовательно, эпифеноменалистские теории нетрудно найти даже в современном потоке исследований сознания. Действительно, они распространены гораздо больше, чем интеракционистские теории. Однако они вряд ли более убедительны, чем интеракционистский дуализм. Слабость интеракционизма заключается в том, что он даже не пытается объяснить механизмы ментальной причинности, тогда как слабость эпифеноменализма заключается в том, что он решительно отрицает сам факт ее существования. Поскольку ни один из этих подходов нельзя назвать убедительным, возможно, нам следует искать другие теории, заслуживающие большего доверия.

Может возникнуть вопрос, почему эпифеноменализм вообще считается разновидностью дуализма. Это объясняется тем, что все формы эпифеноменализма постулируют существование ментального мира, не имеющего никаких причинных механизмов. Для того чтобы некий физический феномен, существование которого можно обнаружить или эмпирически протестировать, был признан как «реальный» наукой, он должен обладать как минимум некоторымипричинными воздействиями. Если существование этой постулируемой сущности не оказывает никакого влияния на то, что происходит в физическом мире, совершенно невозможно ни обнаружить ее, ни доказать факт ее существования или отсутствия. Феномен, не имеющий никаких причинных воздействий, не может быть обнаружен объективно или эмпирически, потому что он не оказывает никакого влияния ни на физические измерения, ни на инструменты, какими бы сложными они ни были. Следовательно, любая теория, постулирующая сущности, не обладающие причинными воздействиями, определенными в эксперименте или реально описанными, тем самым постулирует нефизические сущности. Именно это и превращает эпифеноменализм в разновидность дуализма.Однако нефизические сущности, постулируемые эпифеноменалистской теорией, можно рассматривать как состоящие в основном из нефизической субстанцииили как физическую материю, обладающую нефизическими свойствами.В первом случае речь идет о теории, представляющей субстантивный дуализм,а во втором – дуализм свойств.На самом деле большинство современных версий эпифеноменализма ближе к дуализму свойств, чем к субстантивному дуализму. Они исходят из того, что некоторые виды нейронной активности, или превращения входящей информации в исходящую, – или, возможно, квантовые явления, имеющие место в мозге, – обладают эпифеноменальными признаками или свойствами. Следовательно, наша субъективная психологическая реальность должна состоять из этих нефизических признаков, возникших из физических признаков и активности мозга. Дуализм свойств в сочетании с эпифеноменализмом может очень близко подойти к эмерджентному материализму, к теории, которую мы подробно рассмотрим в разделе «Монистические теории сознания».

Параллелизм

Похоже, что причинное взаимодействие ментального и физического нельзя объяснить научными терминами. Эпифеноменализм избавился лишь от половины этой проблемы, отрицая причинное влияние ментального мира на мир физический. Но разве не столь же таинственно и то, как проявляется обратное причинное влияние? Как нейронная активность мозга получает доступ к нефизическому сознанию? Причинная граница раздела физического и ментального миров нуждается в объяснении.

Мужественно примирившись с этим, параллелизм напрочь отрицает какую бы то ни былопричинную связь между физическим и ментальным мирами (рис. 1.3).

Мы заблуждаемся не только тогда, когда полагаем, что наши действия вызываются осознанными ментальными состояниями, но и тогда, когда думаем, что наши ощущение и восприятия вызывает физическая стимуляция и следующая за ней нейронная активность мозга. Параллелизм признает, что окружающая нас физическая реальность и наша внутренняя психологическая реальность существуют синхронно, в полной гармонии. Однако неправильно объяснять гармонию физических и ментальных событий существованием между ними причинно-следственной связи. Между двумя мирами существует лишь идеальная корреляция.Спутать корреляцию с причинной связью очень легко, и в действительности мы постоянно это делаем. В фильмах, когда мы видим разговаривающего человека или разбивающееся оконное стекло, мы в то же самое время слышим звуки, которые идеально совпадают во времени со зрительными событиями, и благодаря этому автоматически считаем, что звуки генерируютсязрительными изображениями и их источники расположены в одном месте. На самом же деле изображения, проецируемые на экран, конечно же, не оказывают никакого причинного влияния, которое можно было бы зафиксировать с помощью слуха. Однако существует стереоскопический саундтрек, который коррелирует с изображениями и находится в полной гармонии с ними. Эта корреляция и создает иллюзию,что зрительные события вызывают слуховые события. Но если саундтрек не синхронизирован с изображениями, иллюзия пропадает и мы замечаем, что между изображениями и звуками нет причинно-следственной связи.

Рис. 1.3.ПараллелизмНа рисунке схематически представлено, как мозг и сознание прекрасно синхронизированы во времени без какого бы то ни было причинного влияния друг на друга. Активность мозга и содержание сознания происходят в одно и то же время, но параллельно друг другу– Активность мозга оказывает причинное влияние только на его дальнейшую активность, а одно содержание сознания – на другое содержание сознания. При предъявлении зрительного стимула связанная с ним начальная активность мозга вызывает дальнейшую активность мозга (чисто физическую причинность между активациями мозга символизирует черная стрелка, направленная слева направо). Одновременно содержание сознания оказывает причинное влияние на другое содержание сознания (сознание > причинность сознания символизируется стрелкой между двумя «облаками» сознания). Это происходит, в частности, когда осознанное восприятие вызывает осознанную мысль или намерение действовать.

Следовательно, у нас, как минимум, есть возможность представить себе, что причинное взаимодействие ментального и физического может быть иллюзией, вызванной безупречной корреляцией и синхронизацией. Но если безупречную корреляцию нельзя объяснить причинно-следственной связью, чем ее вообще можно объяснить? Философ Готфрид Лейбниц (1646-1716) верил в заранее установленную гармонию, которая синхронизирует события без всякой причинно-следственной связи между ними. Если физический и ментальный миры полностью детерминированы так, что все, что произойдет в них, предопределено, тогда достаточно одновременно для обоих миров нажать копки «старт», и гармония между ними сохранится навеки. Совсем как в кино: если череда событий и череда звуков безупречно определены таким образом, что идеально коррелируют в любой точке, достаточно одновременно запустить оба трека и дать им возможность проигрываться с одной и той же скоростью, чтобы идеальная гармония между ними автоматически сама позаботилась о себе.

Но есть одна маленькая проблема: во-первых, как устанавливается корреляция двух разных миров и кто в этом случае одновременно нажимает две кнопки «старт»? Лейбниц считал ответственным за это Бога.

Окказионализм – разновидность параллелизма – объясняет ментальную и физическую синхронность несколько иначе. Согласно этой теории, гармония между двумя мирами не установлена заранее, а устанавливается отдельно для каждого события или случая. Бог (или Его воля) действует каждый раз, когда возникает необходимость гармонизировать два события, происходящих по разные стороны границы, разделяющей ментальный и физический миры. Если сторонники окказионализма правы, у Бога не должно быть ни минуты покоя, ибо для того, чтобы душа и материя шли рука об руку, необходимо постоянное божественное вмешательство!

Взгляд параллелизма на мир основан на теистической, религиозной вере и божественном вмешательстве. Современный научный взгляд на мир не допускает объяснений или теорий сознания, основанных на религиозных идеях. Поэтому проблемы, созданные параллелизмом, по меньшей мере столь же велики, как и те проблемы, от которых он избавился. Следовательно, не приходится удивляться тому, что теориям, подобным параллелизму, трудно проникнуть в современную науку о сознании.

Итак, мы рассмотрели основные дуалистические теории сознания: интеракционизм, эпифеноменализм и параллелизм. У каждой из этих теорий есть свои сильные и слабые стороны. Но ни одна из них даже отдаленно не может претендовать на роль правдоподобной современной научной теории связи сознания и мозга, скорее на эту роль могут претендовать некоторые версии монистической теории. Ниже мы познакомимся с основными теориями, отрицающими дуализм мозга и сознания и считающими, что мозг и сознание образованы одной и той же субстанцией.

Монистические теории сознания

Выше монизм был определен как доктрина, которая исходит из того, что вся Вселенная, включая сознание и мозг, образована единой базовой субстанцией. Монистический материализм, или физикализм, считает эту базовую субстанцию физической материей, монистический идеализм считает ее ментальной субстанцией, или сознанием, а нейтральный монизм полагает, что эта субстанция и не материальна, и не ментальна, а представляет собой «нечто другое». Мы начнем с рассмотрения основных версий монистического материализма.

Материализм (или физикализм): определение

Сила материализма заключается в том, что он прочно базируется на естественных науках и на современном научном взгляде на мир. Все, что лучшие теории в физике, химии и биологии говорят о природе физической материи, органической или неорганической, воспринимается материализмом как должное и как полная картина мира. Поэтому в своем объяснении сознания материализм не может обращаться ни к ментальности, ни к божественному вмешательству, ни к чему-либо другому, что выходит за пределы естественных наук.

Но, к несчастью, в силе материализма таятся зерна его слабости. Главная проблема современного научного взгляда на мир и естественных наук, включая биологию и нейронауки, заключается в том, что они – в соответствии со своими основополагающими принципами – не способны описать или объяснить сознание, субъективную психологическую реальность, которая, конечно же, теснейшим образом связана с мозгом. Поэтому главным вызовом для материалистических теорий является объяснение того, как сознание вписывается в материалистическую картину мира.Можно отметить три принципиальных пути решения этой проблемы:

1) мы заблуждаемся относительно сознания, ничего подобного на самом деле не существует, это всего лишь иллюзия,созданная сбитым с толку повседневным мышлением или языком;

2) сознание реально, но представляет собой всецело физическое явление, обычный нейрофизиологический процесс,протекающий в мозге, и

3) сознание реально и материально, но оно – весьма специфический тип мозговой активности более высокого уровня,не похожей ни на один нейрофизиологический процесс низшего уровня, известный нам сегодня, хотя специфический более высокий нейрофизиологический уровень сознания полностью базируетсяна более низком уровне, на ординарной нейрофизиологии.

Направление (1) называется элиминативным материализмом, ибо оно старается элиминировать (изъять) из науки само понятие «сознание». Направление (2) известно как редуктивный материализм, потому что оно старается редуцировать сознание в нечто другое – в обычную нейрофизиологию, с которой науке проще «разобраться». Направление (3) – это эмерджентный материализм, поскольку он утверждает, что совершенно новый тип физических явлений более высокого уровня, в частности субъективное сознание, может возникнуть из сложной организации простых физических явлений более низкого уровня, каковыми являются нейрофизиологические процессы, протекающие в мозге. Ниже мы более подробно рассмотрим каждую из этих теорий, уделяя особое внимание их сильным и слабым сторонам и общей достоверности.

Элиминативный материализм

На первый взгляд отрицание самого факта существования сознания может показаться откровенной авантюрой, которую трудно оправдать каким бы то ни было разумным аргументом. Однако на самом деле у сторонников элиминативного материализма есть веские основания для того, чтобы предложить изъять (элиминировать) сознание из научного оборота. Их аргументация основана на истории науки, которая свидетельствует о том, что некоторые другиефеномены оказалисьиллюзиями, вследствие чего и были элиминированы из науки. Почему бы сознанию не разделить их судьбу?

Наиболее известный пример дает нам история химии. Флогистонбыл призван объяснить то, что происходит в результате горения. Флогистоном было названо таинственное вещество, которое якобы выделялось при горении, когда появлялись пламя и тепло. Однако когда первые химики начали тщательно изучать горение, никакого флогистона им обнаружить не удалось. Вместо этого ими было открыто вещество, получившее название «кислород», которое вело себя диаметрально противоположно тому, как якобы вел себя флогистон. Кислород не выделяется из горящего вещества. Напротив, процесс горения заключается в том, что горящее вещество адсорбирует кислород из окружающего воздуха и соединяется с ним. Кислородная теория горения заменила теорию флогистона, и вещество, названное «флогистоном», было исключено из научного оборота как нечто несуществующее.

В начале XIX века многие астрономы считали, что обнаружили новую планету, которую они назвали Вулканом. (Разумеется, речь идет не о вымышленной родной планете мистера Спока, героя телесериала «Звездный путь», а о реальной планете нашей Солнечной системы). Гравитационное влияние Вулкана было заметно по влиянию на орбиту другой планеты, Меркурия, и начали появляться сообщения о прямых наблюдениях за планетой, проходящей на фоне солнечного диска. Однако со временем выяснилось, что эти наблюдения не согласуются ни с одной из вычисленных орбит новой планеты и что невозможно предсказать, когда ее можно будет увидеть. Избежать этого несоответствия можно было в двух случаях: либо планета должна была вести себя еще более изменчиво и непредсказуемо, либо ее вообще не существовало.В конечном итоге гипотеза о существовании этой планеты была отвергнута. Вулкан, целая планета, в существование которой прежде верили, была без сожаления изъята из научного представления о мире!

Если можно элиминировать химические вещества и целые планеты, почему нельзя элиминировать сознание? Сознание, подобно флогистону и планете Вулкан, «держится» на чрезвычайно шаткой теории. Действительно, «теорию», на которой оно базируется, вообще вряд ли можно назвать научной. Это часть интуитивной теории, которой мы, люди, вооружены от рождения и которая называется по-разному: народной психологией, бабушкиной психологиейили моделью психического сознания.Все нормально развитые люди по мере того, как они растут в социальном взаимодействии с другими людьми, учатся использовать эти теории. Когда мы видим, как другой человек совершает какое-то действие, например зажигает свет в темной комнате, мы интерпретируем его поведение, проецируя сознание на поведенческую систему. Ага, он захотелувидеть, что находится в комнате, и знал,что может включить свет, повернув выключатель, и вот теперь он осматривает комнату и видитто, что в ней находится. Желания, убеждения и восприятия – все это осознанные ментальные события, которые, как мы допускаем, происходят в сознании человека, и эти не поддающиеся наблюдению внутренние состояния объясняют, почему он ведет себя именно так, как он себя ведет.

Мы научились автоматически одушевлять, или приписывать сознание, не только себе подобным людям, но и животным, и роботам, и вообще всем реально существующим объектам, демонстрирующим сложное автономное поведение. Мы легко «одушевляем» двигающиеся без вмешательства людей машины, используя для их описания такие выражения, как «стараются сделать» или «хотят сделать», «что они воспринимают и что думают об окружающем их мире» и т. д. Когда видишь управляемые компьютером пылесос или газонокосилку, которые совершенно самостоятельно выполняют свою работу так, словно их действия направляет сознающий разум, чрезвычайно трудно удержаться и неодушевить их!

Народная теория сознания, независимо от всех «одушевлений», в которые мы вовлекаемся, не научная теория.Это всего лишь причуда социального восприятия человека, возможно, встроенная в мозг в процессе эволюционной истории, ибо она была полезна для предсказания поведения других. Нет никакой гарантии, что народная теория дает точную картину разума. В том, что касается роботов, пылесоса и газонокосилки, она точно заблуждается! Народные теории и в других областях науки, в биологии и в физике, оказались совершенно ошибочными, и когда появились настоящие научные теории, с ними пришлось расстаться.

Аргумент сторонников элиминативного материализма заключается в том, что в эмпирической науке народную теорию относительно психологии сознания ждет участь народных теорий в биологии и физике: она бесследно исчезнет. Представление о том, что каждый индивид (и прочие сложные системы) обладает душой, или субъективной психологической реальностью, или сознанием, – всего лишь часть народной теории в психологии. По мере того как эмпирические науки, и в первую очередь когнитивная нейрология, будут прогрессировать и появятся новые методы визуализации работы мозга, в нем не будет найдено ничего, что соответствовало бы нашим наивным представлениям о внутренней субъективной реальности. Само понятие «сознание» окажется бесполезным для описания реальности, обнаруженной в мозге, точно так же как флогистон оказался бесполезным для химической теории горения. Необходимо элиминировать сознание из науки и заменить его нейронаучными понятиями. Нейронаука будущего ответит на вопросы о том, как работает мозг и как он управляет нашим поведением, но в этих ответах не будет упоминания ни о «сознании», ни о чем другом, даже отдаленно напоминающем его.

Понятие «сознание» не только исключительно понятие народной теории, но и безнадежно невразумительное. Похоже, никто не может определить, что оно означает. У разных людей совершенно разные представления о том, что такое «сознание», вследствие чего в науке нет даже логически последовательной концепции сознания. Подобная концептуальная путаница – дополнительная гарантия того, что «сознание» никогда не будет «найдено» ни в мозге, ни где-либо в другом месте и что нейрология не нуждается в таких понятиях для создания окончательной Единой теории мозга.

Философы Пол и Патрисия Черчланд, возможно, самые известные представители элиминативного материализма. В 1988 году Патрисия написала в духе элиминативного материализма о том, какая участь ждет сознание в нейрологии: «Скорее всего, разные науки, изучающие проблему "душа-тело", придут к унифицированным объяснениям. Возможно, в них не будет места "сознанию", потому что из новой системы взглядов оно уйдет так же, как ушли "теплотворная жидкость" или "жизненный дух"» (Churchland, 1988, р. 301). Другой сторонник элиминативного материализма, философ Кейтлин Уилкс высказалась еще более откровенно: «Термин "сознание" и его "родственники" для научныхцелей и бесполезны, и необязательны… отказ от них не ограничит исследований» (Wilkes, 1988, pp. 38-39).

Однако подобные мнения высказывались преимущественно до 90-х годов XX века, когда возникла современная наука о сознании. Сегодня гораздо труднее найти активных сторонников полного элиминирования сознания; возможно, причина этого заключается в том, что в этой области науки уже слишком много высококачественных эмпирических исследований и ее прогресс очевиден. В своих более поздних работах Патрисия Черчланд уже не призывает к «элиминированию сознания», а осмотрительно защищает подход к сознанию как к природному явлению, которое может быть изучено как научно, так и интроспективно (Churchland, 2002).

Главный недостаток элиминативного материализма заключается в полнейшем неправдоподобии того, что касается применения идеи элиминирования к сознанию. Сознание кардинально отличается от таких теоретических научных понятий, как вещество флогистон или планета Вулкан. Сознание – не гипотетическаясущность, придуманная нами, потому что она хорошо объясняет наши наблюдения или поведение других людей. Напротив, это субъективная психологическая реальность, непосредственно присутствующая в нас в каждый момент нашей жизни. Сознание как эмпирическая реальность, непосредственно представленная каждому, формирует информацию,а не теорию.Эту информацию может обнаружить каждый в любой момент.