Текст книги "Бунт машин
Фантастический роман"

Автор книги: Антонин Сель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

V

– Вы хотели простоты, мадемуазель? Вы ее достигли!

– Восхитительно, – ответила Гамина.

Молодая девушка живо выскочила из автомобиля. Компаньонка сошла спокойно и окинула критическим взглядом низкий домик среди пышной зелени.

– Гм! – сказала она. – Действительно, просто. Даже чересчур…

Шофер понимающе усмехнулся.

Деревянная облупившаяся калитка вела в эту ферму, «прекрасно расположенную и хорошо сохранившуюся», которую Брассер-д’Аффер купил через комиссионера. Гамина взялась за скобку, но калитка не поддавалась. Вокруг никого не было видно. Вдруг из-за кустов показался старик-крестьянин, с мозолистыми руками, в выцветшей от непогоды шляпе.

– Вы новые владельцы? – спросил он. – Ну, ключ у меня; я сейчас открою.

Ключ был огромный, замок ржавый, но старик ловко справился со своей трудной задачей.

– Надо смазать замок маслом, – заметил он, – я вам могу продать его. Ведь четыре года здесь никто не жил, вот замок и скрипит…

– Вы хотели простоты, Гамина… – подчеркнула насмешливо компаньонка.

Калитка открылась, и они гуськом вошли в заросший травою двор; их шаги спугнули бабочек и кузнечиков. Старик, шедший впереди, опять повозившись немного с дверью, широко распахнул ее.

– Я внес мебель, – предупредил он, – а то она, присланная несколько дней тому назад из города, валялась на дворе. Кстати, я прихватил и ящики с посудой.

– Боже мой, паутина, – прервала его компаньонка, – я отказываюсь здесь жить.

– Мы сметем ее, – улыбнулась Гамина.

– А черные стены, а низкие потолки! Что представляет собою эта комната? Кухню? А куда же выливать воду?

– В помойку, – ответил старик.

– А вода?

– Для питья? В двух шагах отсюда есть колодезь; если же вода идет на другие потребности, ее можно брать из пруда в саду.

– А поставщики?

– Какие?

– Булочник?

– Он бывает в наших краях раз в неделю.

– Зеленщик?

– Раз в две недели.

– Мясник?

– Этому надо заказывать заранее. Я могу продать вам кроликов, кур; у нас с голоду не умрете, если только у вас есть деньги. А сейчас, я полагаю, вам надо сходить в харчевню. Она находится как раз посреди деревни. Там можно вдоволь налопаться.

Компаньонка сделалась пунцовой.

– Убедились, как здесь хорошо? – спросила она.

– Убедилась.

– Конечно, мы возвращаемся в город?

– О, нет, напротив, я очень довольна. Понемногу все наладится. Этот добрый человек нам поможет.

– Двенадцать франков в день и стол, или двадцать франков без стола, – ответил «добрый человек».

– Идет, – согласилась Гамина, – раздобудьте нам кое-кого, чтобы побелить стены, вымыть полы, привести в порядок птичник и кроличьи садки, подрезать траву, устроить клумбы. У вас нет сыновей?

– Они погибли на войне, но мои две невестки, Полина и Марья, ходят на поденную работу.

– Так пусть они придут и помогут нам устроиться. Надо все вычистить, распаковать вещи, расставить их по местам. Ну, а теперь, дорогая, пойдем завтракать.

– В харчевню?

– Куда хотите.

Компаньонка припомнила хорошенький домик субпрефекта, мимо которого они проезжали, в 30-ти километрах от деревни. Там можно поместиться, пока все будет приводиться в порядок.

VI

– Алло. Г. Брассер-д’Аффер? Да? Говорит Трепидекс. Благодарю, недурно, а вы?.. Я видел вчера Жавиля на вокзале, ваши цифры ему подходят; он ждет нас сегодня к завтраку; буду я и Криптон, мы поговорим. Алло… Да… Да. Это обычная история. Деревня всегда лучше издали, чем вблизи… Я на нее расчитываю… Кстати, читали вы утренние газеты? Интервью со мной и с вами помещены почти рядом… Даже откопали где-то наши портреты… Совершенно согласен с вами, глупая шутка. До скорого свидания, дорогой друг.

Трепидекс повесил трубку. Повесил трубку и Брассер-д’Аффер. Развернув «Современник», он испытал чувство гордости.

«Мистификация или серьезная угроза?» – таков был заголовок статьи, занимавшей целых три столбца.

«Машины решили объявить забастовку. Что думают об этом выдающиеся представители науки, литературы, политики, промышленности и торговли?».

Затем следовало около 40 строк, в которых говорилось о том, что со вчерашнего дня внимание обывателей столицы было привлечено странными афишами. В них говорилось про машины, как про живые существа, готовые поднять знамя восстания. Хотя по всем вероятиям это была проделка какого-нибудь шутника, редакция «Современника» все же сочла нужным произвести анкету по этому поводу среди авторитетных представителей науки, промышленности и искусства.

Первым делом был послан репортер в Академию наук, но за отсутствием академиков интервью подверглись швейцар, его жена и приехавшие к ним из провинции гости. Все они так и прыснули со смеху.

«Великолепный сюжет для романа, – сказал один видный литератор.

Г. Министрабль, как истый политический деятель, был одновременно сдержан и красноречив.

Не желая разрешать без подробного исследования проблему о чувствительности организмов, до сих пор признававшихся „неодушевленными“, – заявил он, – следует выяснить, в связи с происшедшими событиями, не явится ли возможность более экономного и выгодного использования машин, сообразно интересам производителей и потребителей.

„Машины – это стальные хищники, – провозгласил Трепидекс, президент „Клуба неистовых“. – Но хищники навсегда укрощенные. Выступление так называемой Группы локомотивов ни на один момент не отсрочит наших празднеств“.

Жавиль не отрицал, что в его образцовых современных мастерских люди уже почти превратились в машины. Но из этого не следует, ни в коем случае, делать выводы, что машины могут от соприкосновения со своими живыми братьями стать интеллигентными. Между теми и другими – огромная пропасть, которую здравый смысл не позволяет перешагнуть.

„Предоставим сумасшедшим их сумасшествие“ – кратко ответил репортерам г. Брассер-д’Аффер».

Во всех почти газетах появились аналогичные интервью. Только «Свет», «Дискуссия», «Осведомленный» и «Газета для всех» ворвались диссонансом в этот общий хор. По их мнению, требования машин попали прямо из мира фантазии. Недаром почти никто не видел секретаря недовольной конфедерации. Кроме Брассер д’Аффера и двух или трех заведующих предприятиями, которые сохранили в памяти портрет человека наполовину помешанного, наполовину нищего, никто не может утверждать, что он действительно существует; даже никто до сих пор не знает его имени. Следовательно, это ни более, ни менее, как шутка.

Отец Гамины сиял больше всех: только, благодаря этой счастливой шутке, его имя упоминалось в газетах рядом с именами таких знаменитых людей.

* * *

Налюбовавшись собой досыта, Брассер-д’Аффер посмотрел на часы и увидел, что пора отправляться к Жавилю.

– Вот это хорошо, – сказал промышленник, встречая своего гостя, – вы аккуратны; мы ждем только Криптона, моего главного инженера. Вот и он…

Криптон приближался к ним с легкой улыбкой на устах.

– Извините меня, – сказал он, – я опоздал…

Через открывшуюся портьеру видна была столовая, вся сверкающая хрусталем; трое мужчин направились к столу, уставленному цветами. Вокруг стола весело болтали 6 или 7 видных членов «Клуба непосед». Среди них были Трепидекс и графиня Гандур.

– Да, да, прошу извинения, я опоздал на целых 15 секунд; это ужасно, и я подавлен, – продолжал инженер. – Но виноват в моем опоздании ваш сумасшедший «секретарь Союза машин», г. Брассер-д’Аффер.

Услышав последние слова Криптона, гости насторожились.

– Я только что собирался выйти, – рассказывал инженер, – когда привратница передала мне письмо без марки, оставленное в швейцарской человеком, похожим по описанию на того безумца, о котором говорят сегодняшние газеты. Письмо это при мне. Не желаете ли прочесть его, г. Жавиль?

Хозяин взял листок бумаги, протянутый ему инженером, и прочел:

«Милостивый государь, так как извинения нашему генеральному секретарю, которые мы требовали в афишах, не были принесены в положенное время, то мы, сознательные и синдицированные машины заводов Жавиля, начинаем забастовку. Мы предупреждаем Вас, что бесполезно созывать на вторую половину дня рабочих лесопильного завода у Северной заставы: мы остановимся ровно в 14 часов. Пусть это заставит призадуматься упрямых. Мы требуем быстрого и полного извинения, иначе забастовка распространится и на другие предприятия».

Этот ультиматум вызвал неудержимый взрыв смеха. Гости хохотали долго и весело. Жавиль не отставал от других; г. Брассер-д’Аффер чуть не плакал от смеха, графиня Гандур ухватилась за рукав г. Министрабля. Один Криптон был серьезен.

– Тут нет ничего смешного, – угрюмо заметил он, когда настала относительная тишина.

– Как, – воскликнул Трепидекс, – неужели вы считаете возможной забастовку машин?

– Я еще нахожусь в здравом уме, – ответил инженер. – Тем не менее, г. Жавиль, на мне лежит ответственность за работу ваших мастерских. Долг обязывал меня рассмотреть внимательно это письмо. Так я и сделал… Меня поразила манера письма: оно удивительно похоже на те, которые мы получали в прошлом году от руководителей стачки пильщиков. Секретарь так называемого «Союза машин» – сумасшедший, я в этом не сомневаюсь, но за этим сумасшедшим скрываются люди, отлично знающие, что они делают; это группа озлобленных рабочих, которые с трудом мирятся с работой по хронометру и которые, мистифицируя нас, желают нанести нам вред. Вместо того, чтобы отправиться сюда, я поехал на лесопилку, собрал персонал и обратился к ним с речью. Я привел такие веские аргументы, что те, которых я подозревал, первые поспешили высказать свою лояльность. Но все же, для большей предосторожности, не вызвать ли нам на завод полицию?

– Конечно, – согласился Жавиль. – Ваши предположения согласуются с теми угрозами саботажа, которые пускались на одном из собраний этих безумцев. Тем не менее, история «Союза машин» только смешна и с нею пора покончить.

Друзья согласились с ним. Вскоре все гости успокоились. Каждый старался блеснуть остроумием. Жавиль занимал место председателя. Обед был великолепен, вина в изобилии. Гости чувствовали себя, как дома, пили за процветание хозяина, за клуб, за успех «Недели празднеств».

Вдруг раздался бой часов – два часа!

– Жавиль, ваши машины начинают бастовать, – улыбнулся г. Министрабль. – Это вас не волнует?

– Я в отчаянии! – ответил заводчик тоном, вызвавшим новый взрыв смеха.

Веселье прервал вошедший лакей:

– К телефону, сударь!

Жавиль сурово нахмурил брови.

– Я знаю, что вы не велели себя беспокоить, сударь, – извинился слуга, – но они настаивают… Говорят, что по важному делу…

– Принесите сюда телефон, – приказал Жавиль.

Через минуту лакей вернулся с переносным телефоном.

Жавиль схватил трубку.

– Алло!

– Алло! Это господин Жавиль?

– Да.

– Говорит Граффар, помощник мастера лесопильного завода у Северной заставы… Я пытался вызвать г. Криптона, хотя он нас и предупредил, что не может прийти сегодня после обеда… У нас неприятная история, г. Жавиль… Машины остановились.

– Ну, господин шутник, вы такой же помощник мастера, как я кондитер; все это глупые шутки!

– Г. Жавиль, – продолжал голос, – уверяю вас, что я Граффар и что все это слишком серьезно.

Жавиль изменился в лице и повернулся к Криптону:

– Что он там болтает? Послушайте-ка вы!

Инженер взял трубку. Заинтригованные гости замолчали.

– Да, да, я узнаю ваш голос; вы Граффар, да, а я – Криптон… Что? Что? Машины? Какие машины? Все?

В глазах у инженера потемнело.

– Я сам увижу! Я приеду.

Он повесил трубку и, слегка побледнев, поднялся из-за стола. Он был вне себя от ярости.

– Могу я уйти? – спросил он и, не дождавшись ответа, выскочил в переднюю.

VII

Схватив шляпу, Криптон вышел на большой двор, где как на выставке выстроились автомобили всех типов, принадлежавшие друзьям Жавиля. Шоферы болтали, покуривая сигары, розданные им после сытного завтрака.

– Живее, Том, едем! – скомандовал инженер.

Том, наиболее искусный из четырех шоферов заводчика, вбежал в гараж, завел мотор и ловко подкатил авто к крыльцу.

– На лесопильный завод у Северной заставы! – кричал Криптон, сам открывая дверцу. – И живо!

Минуту спустя, автомобиль вихрем помчался по площади, выбрался из города и очутился на дороге к заводу. Дорога была очень живописна, но Криптон не видел ничего, кроме темневших вдали заводских зданий. Через пять минут Том, после ловкого поворота, остановился у высокого кирпичного здания. Инженер выскочил и пошел к громадному помещению, откуда обычно раздавался визг пил, разрезающих бревна. Единственный звук', долетавший сейчас до ушей инженера, был гул голосов сотни рабочих, собравшихся в мастерских. Гул прерывался отдельными восклицаниями.

– Митинг… Саботаж… Я так и думал, – прошептал Криптон.

Он направился к группе рабочих с поднятой головой, с презрительным взглядом. Заметив его, рабочие замолчали. Подойдя к ним, он сказал, отчеканивая слова:

– Как видно, вы меня плохо поняли сегодня утром? Вы не сдержали своего слова!

Эти слова относились к группе из 5 или 6 молодых рабочих, известных как социалисты.

– Да, вы, Булье, Фюзере, Дюран, Пьешо, Тонк, Майяди, вы зачинщики!

Высокий Булье, худой Фюзере, кривоногий Дюран, хитрый Пьешо, угрюмый Тонк и вспыльчивый Майяди единогласно запротестовали:

– Но мы желаем работать!

– По местам тогда, – скомандовал Криптон.

Никто не двинулся.

– К чему! – усмехнулся Булье.

– Раз машины не желают работать, – добавил Дюран.

– Не желают работать! – повторили за ними хором остальные.

– Не говорите глупостей, – возмутился инженер.

Сто рук протянулись к блестящим пилам, приглашая инженера проверить. Помощник мастера Граффар отделился от группы.

– Истинная правда, г. Криптон, – сказал он. – Это невероятно, но это так. Машины не повинуются нам.

– Как! Как!

– Было без четверти два, все шло прекрасно… затем вдруг, крах! остановка…

– И это вас удивило? – вскрикнул Криптон, – и вы не подумали осмотреть предохранители?!

– Конечно, осмотрели, – ответил Граффар. – Я сейчас же подумал, что произошло короткое замыкание тока. У нас уже два раза это случилось в прошлом месяце и один раз на прошлой неделе. Я побежал к пробкам. Но… они невредимы. Не-вре-ди-мы!

– Странно! – сказал Криптон. – И все остановилось сразу?

– Все пилы, да. Нельзя сказать, что остановка правого ряда предшествовала остановке левого. Это больше всего нас смущает.

Деревообделочные машины были расположены двумя рядами, по 60 в ряд, вдоль всего зала, а ток подавался к каждому ряду от отдельных динамо.

– Какая-нибудь неисправность в генераторном отделении? – предположил инженер.

– И об этом мы подумали, – сказал Граффар. – Я пошел туда; на меня там взглянули, как на пришельца с луны. Все там в движении, как обычно… Надо добавить, что провода, соединяющие генераторное отделение с деревообделочной мастерской и подающие нам ток, невредимы.

Криптон с удивлением слушал помощника. Тот продолжал:

– Несмотря на то, что наши моторы никак не могли испортиться все сразу, я приказал все же осмотреть их. Все части на своих местах и исправны: контактные пружины, шайбы, соединительные провода, изоляторы, трансмиссии, регуляторы напряжения, двигатели, компрессора воздушных тормозов, рукоятки ручных тормозов, все, все… Я не говорю о тележках, которые не имеют никакого отношения к работе пил. Но и тележки в хорошем состоянии.

– Мы ждали вас с нетерпением, – зашумели рабочие. – Сами мы совершенно не можем разобрать, в чем дело.

Криптон был сильно польщен такой уверенностью рабочих в его знаниях.

– Простите меня, товарищи, я ошибся: я посмотрю! Идем, Граффар.

Тот не заставил себя просить. Ему тоже не терпелось узнать, чем вызвана эта задержка. Внимательно осмотрел инженер правый и левый провод, по которому подавался ток. Не упуская их из виду, он вошел в помещение динамо-машин.

Они работали нормально под огромным светлым сводом, перекрывавшим здание. Однообразный шум водяных турбин смешивался с более близким гулом гигантских маховиков, соединенных бесконечной лентой с кольцами Грамма. Криптон быстро осмотрел все 12 маховиков и 12 динамо. Поднявшись в сопровождении Граффара на площадку, в конце которой стояли механики, Криптон остановился и с внезапным торжеством рассмеялся.

– Вы что-нибудь открыли, сударь? – спросили у него.

– Конечно, дело просто!.. Посмотрите!

И инженер указал пальцем на вольтметр, который он поместил здесь для того, чтобы в любой момент можно было видеть, каким количеством энергии завод располагает.

– Стрелка стоит на нуле! – испуганно ахнул мастер.

Криптон подозвал механиков. Те подбежали.

– Вы заслуживаете хорошего нагоняя, – сказал он. – Разве так работают? Вы даже не следите за вольтметром; вот уже полчаса, как вы бездельничаете…

Виновные, не находя ответа, удивленно повернулись к указателю.

– Вы только сейчас это заметили? – сказал с насмешкой Криптон. – Живо вниз, поглядите, в чем дело!

– Извините, сударь, – сказал один из них, – ни одна динамо не подает тока! Стрелки всех циферблатов стоят на нуле!

– Как, как? Я совершенно потерял голову, – сказал уполномоченный Жавиля. – Но тогда в чем же дело?

Снова вернулась к нему мысль о саботаже. Спустившись вниз, он велел остановить маховики и опустился на колени возле первой же остановившейся динамо.

– Однако! – пробормотал он, констатируя полную исправность машины. – Электромагнит на месте! Щетки тоже! Резиновая изоляция катушечных обмоток не повреждена. Вращение производится нормально.

Другие механики осматривали остальные машины и удивлялись не менее Криптона.

– Черт побери! – закричал последний. – Машины должны работать; нет причины, чтобы они не работали! Попробуйте!

Они снова соединили маховые колеса с соответствующими турбинами, зал оживился, динамо завертелись.

Но ни малейшего тока!

Криптон, Граффар и механики переглянулись. Они не были детьми. Они знали, что такое машины. Они не верили в чудеса. Тем более они были испуганы.

VIII

– Впору хоть разбить себе лоб о стену, – сказал Граф-фар, а Криптон мрачно заходил по мастерской, засунув руки в карманы, как он делал всегда, когда решал трудную задачу. В это время дверь отворилась и вошли Жавиль, графиня Гандур, г. Брассер-д’Аффер, Трепидекс и остальные гости заводчика.

– Видите ли, – улыбнулся Жавиль, – наши друзья пожелали узнать? в чем дело. Ведь это пустяк, не правда ли? Я их уверял, но они настояли… Но что с вами, Криптон? Вы так взволнованы.

– У нас нет тока, – ответил инженер.

– Как? – воскликнул заводчик, – но ведь динамо вертятся?

– Они вертятся, да, но тока нет. В машинах все исправно, до последнего винтика, но тока нет и пилы остановились.

– О!

– Забастовка материала? – весело смеялись гости. Их веселость показывала, что они не относились серьезно к этой новости. Они пожелали увидеть пилы. Но когда, войдя в зал, они увидели остановившиеся зубчатые диски, увидели расстроенных рабочих, веселость их исчезла.

– А вдруг машины и в самом деле одарены волей? – вырвалось у графини.

Эта мысль появилась и у остальных, кроме Криптона, который только мрачно смотрел на несчастные пилы. Какое-то смущение охватило всех гостей и они поспешили к выходу. По дороге их перехватил Булье.

– Что нам делать? Оставаться на заводе или расходиться по домам?

– Незачем оставаться, – ответил Криптон, – я исследую это, когда отдохну. Завтра приходите, как всегда.

– И пусть это приключение не лишит вас сна на сегодняшнюю ночь, – прибавил Жавиль, пытаясь казаться веселым. – А теперь вернемся в город.

Все согласились.

Автомобили, привезшие посетителей, стояли на дворе. Услышав, что пора ехать, шоферы кинулись к дверцам, открыли их… Жавиль и его друзья сели. Шоферы нагнулись над моторами для пуска их в ход…

– Вот так штука! – проворчал один из них, – мотор не действует.

– И мой также, – ответил другой.

Проклятья раздавались со всех сторон.

– Проклятая штука!

– Придется нам ждать до завтра!

– Может быть, и автомобили забастовали?

– Кончено! Я отказываюсь!

– Чего вы ждете? – крикнул Криптон, высунувшись из авто.

– Сударь, моторы тоже бастуют. Смотрите-ка!.. Заинтригованный Жавиль и его друзья тоже высунулись из окон. Невольный страх охватил их при виде одновременного отказа всех машин!

Не снится ли это им? Просто невероятно!

Все соскочили на землю и вопросительно смотрели на Жавиля. Тот улыбнулся.

– Ну, что же, – сказал он, – нам придется возвращаться пешком, только и всего… Не так ли, мои дорогие?

«Дорогие» и сами были не прочь уйти поскорее с этого завода, где творились таинственные вещи. Молча побрели они пешком, расстроенные всем виденным.

IX

Гамина устраивалась в своем домике. Старый крестьянин и его две невестки так тщательно вычистили новое жилье, что от прежнего домика остался только остов. Комнаты его, оклеенные новыми обоями, украшенные светлыми занавесками, новой мебелью, пушистыми коврами и этажерками, заставленными цветами, – стали красивы и уютны. Компаньонка уже более не ворчала. Только шоферу прибавилось много работы, так как Гамина то и дело посылала его за покупками в город. Надо было купить садовые инструменты, цветочные семена, переговорить с торговцами и рабочими о кроличьем садке и птичнике. Сторожевая собака, купленная и привезенная шофером, прогуливалась по заросшему травой двору; котенок играл на солнышке. Садовник приглашен был за дорогую плату разделать сад. Деревенских жителей очень интересовала вся эта суматоха, но они не подавали и вида, что это их занимает. С равнодушными лицами они прогуливались около фермы, искоса поглядывая на произведенные улучшения и смеясь над восторженными восклицаниями «барышни», не обращавшей ни на кого внимания.

– Бонн (так она называла компаньонку), – посмотрите-ка на это облако! Бонн, вы слышите пение жаворонка? Бонн, как зелена трава!

Когда земля в саду была взрыта, Гамина вооружилась граблями, устроила клумбы и посадила цветы. Вставая с зарей, она с наслаждением вдыхала аромат земли. Приходила собака требовать ласки, котенок, мурлыча, терся у ее ног. Накормив их, она шла к курам и кроликам, любовалась своим маленьким мирком, слушала веселое щебетание птиц и взор ее подолгу с удовольствием останавливался на этом уютном гнездышке, созданном ею самою. Жизнь текла безмятежно и тихо. Только посещения почтальона пробуждали Гамину, напоминая ей, что скоро придется покинуть это очаровательное убежище и возвратиться в суетный мир.

– Но после недели празднеств, мы опять вернемся сюда, да, дорогая? – спрашивала она у компаньонки.

Компаньонка соглашалась охотно; и ее завлекла прелесть сельской жизни. Никаких забот: две невестки старика разделили всю работу между собой. Мария стряпала, а Полина убирала комнаты и стирала. Компаньонка без конца поглощала романы – каждые два дня шофер ездил их обменивать.

* * *

Однажды утром Гамина увидела с радостью, что ее семена дали ростки. Ей захотелось их полить. В конце сада был небольшой пруд, но дорожка, ведущая к нему, была нерасчищена. Кругом рос терновник; боясь исцарапаться, Гамина взобралась на невысокую стенку, заросшую мхом, и медленно стала по ней продвигаться. Неосторожно оступившись, она потеряла равновесие и упала в густую траву по ту сторону стены. Придя в себя, Гамина нервно рассмеялась, встала и оглянулась; она была в соседнем саду, окруженном стеной, которую нужно было перескочить или обогнуть, чтобы добраться до дома. Второе было сделать легче. Идя вдоль стены, она очутилась среди густых деревьев. Вдруг Гамина испуганно вздрогнула.

Прямо перед ней сидел человек и пристально смотрел на нее. Он не походил на крестьянина; вокруг него были разбросаны книги и бумаги; он был молод, но довольно некрасив. Собрав свои бумаги, он сунул их в карман, встал и почтительно поклонился:

– Сударыня?

В голосе незнакомца слышалось любопытство.

Гамина пробормотала:

– Извините меня, мосье, я свалилась со стены… Это очень глупо… Я ищу, как пройти домой.

Он казался удивленным.

– Домой?

– Ну да, в соседний сад.

– Вот как!

– Вы мне не верите? – спросила молодая девушка, чувствуя, как к ней возвращается самоуверенность.

– Я никогда бы не позволил себе этого, сударыня, – возразил незнакомец, – но я не знал, что там живут…

– А мы не знали, что у нас есть близкие соседи…

– Сосед, – поправил собеседник, с любопытством оглядывая Гамину, грубый передник которой плохо гармонировал с шелковыми чулками и открытыми туфельками.

– Увы, – сказала она, – я бы должна была носить шерстяные чулки и деревянные башмаки, в качестве крестьянки!

– У вас слишком острый ум, сударыня.

– Но ведь и вы грядкам с овощами предпочли книги и бумаги. И вместо лопаты у вас стилограф.

Он улыбнулся.

– Я и не говорил вам, что я земледелец.

– Вы поэт?

– Это зависит от того, что вы подразумеваете под этим словом.

– Поэт – тот, кто пишет стихи.

– Тогда я не поэт.

– Но вы можете сказать, как пройти в мой сад?

– Я могу подставить вам спину.

– Разве нет дорожки?

– Она заросла травой и терновником.

– Покажите мне ее все-таки, я попытаюсь пробраться.

Незнакомец повернулся и пошел. Идя за ним, Гамина ломала себе голову: «Где она видела это лицо?» Она не решилась спросить об этом самого незнакомца и молча смотрела, как он старался проложить для нее дорогу. Наконец они подошли к небольшому, тихому пруду.

– Мой пруд! – вскрикнула Гамина.

– Наш, – поправил ее сосед. – Он общий. Но я не был здесь около 15 лет.

– Все же я могу брать из него воду для поливки моих всходов?

– Ваших всходов?

Господин со стилографом (как окрестила его про себя Гамина) насмешливо улыбнулся. Улыбка промелькнула в его глазах и исчезла. В эту минуту раздался приближающийся звук автомобильного рожка, прервавшийся у самой стены сада… Незнакомец удивленно взглянул на Гамину.

– Это мой шофер возвратился из города, – пояснила она. Он снова улыбнулся.

– У вас и всходы и шофер…

– Ну что ж? – сказала сердито Гамина.

– Большинство девиц имеют только шофера.

– Странный вы человек, – продолжала Гамина, – но вы так любезно доставили меня домой, что заслужили мою глубокую благодарность. Когда вы соскучитесь в вашем саду, приходите к нам пить чай. Моя компаньонка мастерица его приготовлять, а я позволю вам смеяться надо мной.

– Мне кажется, что это вы смеетесь надо мной, – возразил незнакомец.

– Ни капельки, – запротестовала Гамина и пошла по дорожке, ведущей к ее саду.