Текст книги "Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века"
Автор книги: Антон Нестеров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Сочиняя свою поэму, Спенсер опирался кроме «Календаря пастуха» на еще один образец, имеющий отношение к астрологии. Речь идет о латинской поэме Марселло Палингенио «Зодиак жизни»,[115]115
См. Tuve R. Spenser and the Zodiaque of Life/ Journal of English and Germanic Philology, 34 (1935). P. 1–19.
[Закрыть] которая в 1576 г. была переведена на английский.[116]116
The zodiake of life, writetn by the excellent and Christian poet, Marcellus Palingenius Stellatus. Wherein are conteined twelue seuerall labours… Translated out of Latine into Englishe, by Barnabe Googe and by him newly recognished. London, R. Newberie, 1576. См. также: Marcellus Palingenio Stellato, Marcello. Stellatus The zodiac of life…: now for the first time rendered into English prose…Created or Published: London: priv. print., 1896.
[Закрыть]
Марселло Палингенио. Зодиак жизни. Лондон, 1576
«Зодиак жизни» – весьма «пестрое» дидактическое произведение, где весь жизненный путь человека «наложен» на движение Солнца через двенадцать зодиакальных знаков, те или иные формы деятельности, различные образы жизни и т. д. соотнесены с их зодиакальными управителями. Исторические отсылки в поэме перемежаются медицинскими наставлениями, практическими советами и т. д.[117]117
Watson F. The «Zodiacus Vitae» of Marcellus Paligenius Stellatus: An Old School-Book. London: Philip Wellby 1908.
[Закрыть]
В цитированном выше фрагменте предисловия к поэме Спенсера Эдвард Керк упоминает о прохождении Лабиринта Любви, в котором долго блуждал автор, надеющийся теперь «предостеречь… юных пастухов». Топография этого лабиринта сложным образом соотнесена с двенадцатью стоянками Солнца в Зодиаке, – т. е. с прохождением страсти – включая смену объектов влечения и самого отношения к тому, что есть любовь, – через Зодиакальный круг.
Этот прием встречался у многих континентальных – итальянских и французских поэтов: Понтано, Лоренцо Бонинконтри, Базино де Пармо, оставивших «астрологические» циклы сонетов.[118]118
Allen Don Cameron. The star-crossed Renaissance: the qurell about astrology and its influence in England. New York, 1966. P. 155–156.
[Закрыть] После Спенсера он будет использован английским поэтом Варнавой Барнсом в книге «Партенофил и Партенопа»[119]119
Barnes, Barnab. Parthenophil and Parthenophe. Carbondale: Southern Illinois University Press, [1971].
[Закрыть] (1594), написанной в форме серий из двенадцати сонетов, где неверная возлюбленная проходит через все знаки Зодиака.
Предисловие Э. К. к поэме Спенсера кончается рассуждением о том, почему эклоги развертываются в последовательности от января к декабрю: «…ибо многим может показаться нелепой ошибкой, когда в силу недоразумения автор начал с месяца, который не является началом года. Ведь широко известно и достойно подкреплено рассуждениями ученых мужей, что год начинается с Марта. Ибо именно тогда Солнце вновь начинает свой оконченный путь[120]120
Речь идет о весеннем солнцестоянии.
[Закрыть] и с наступлением весны земля обновляется… Мнение это поддержано древними астрологами и философами… и того обычая придерживались как греки, так и римляне… Египтяне же начинали год с сентября, да и согласно мнению ученейших из раввинов и самому Писанию, именно в этот месяц, который назывался египтянами Тирси, Бог сотворил мир…»[121]121
The Works of Edmund Spenser. Ware, Hertfordshire, 1995. P. 419–420.
[Закрыть] В защиту каждой из этих систем приводятся серьезные ученые аргументы как из астрологии, так и из истории, упоминаются имена Макробия, Цезаря, Ромула, Нумы Помпилия, сравниваются лунный и солнечный календари… Чтобы в конце заявить: «Автор… полагал приспособить свою последовательность всего лишь к той, что привычна обычным людям, и начал с января… потому как пастухи не должны размышлять над столь сложными вещами».[122]122
Ibid. P. 420.
[Закрыть] Астрологическая насыщенность этого рассуждения и столь противоречащая ей простота вывода – вовсе не случайность. Предисловие (которое иные исследователи склонны обвинять в непоследовательности[123]123
Ср. характерную оценку этого предисловия Керка к «Пастушьему календарю» в труде А. Н. Горбунова, резюмирующем состояние исследований елизаветинской поэзии к началу 90-х гг. XX в.: «Предисловие и комментарии эти были написаны в духе литературной игры-мистификации, столь популярной в эпоху Ренессанса. Э. К… порой и путался, противоречил себе, случайно или намеренно вводя читателя в заблуждение». Горбунов АН. Джон Донн и английская поэзия XVI–XVII вв. М., 1993. С. 50.
[Закрыть]) указывает на два способа чтения поэмы – ученый, которому соответствует сложная система доказательств, – и простой, ориентированный на «наивного» читателя.
The kalendar of sheperdes. London. 1503
Заметим только, что в известном смысле сами спенсеровские пастухи «простецами» вовсе не являются. В «декабрьской» эклоге Колин Клаут – один из главных персонажей ПОЭМЫ – ГОВОРИТ:
I learned als the signes of heaven to ken,
How Phaebe fayles, where Venus sittes and when.[124]124
The Works of Edmund Spensr. Ware, Hertfordshire, 1995. P. 465.
[Закрыть]
[Я познал знаки на небе, видимые оку,/ Как в тень уходит Луна,[125]125
В данном случае перевод исходит из глоссы самого автора к поэме, в которой говорится, что речь идет о «затмении Луны, всегда происходящем в Хвосте или Голове Дракона».
[Закрыть] где, в какое время – престол Венеры[126]126
Спенсер дает к этому глоссу: «Звезда Венера называется Геспер или Веспер и Люцифер; и то и другое название – от того, что она – самая яркая из звезд, а также первой восходит или заходит последней».
[Закрыть] ]
Там же в уста его вложена еще одна реплика, в которой читатель сталкивается с астрологической терминологией:
Tho gan my louely Spring bid me farewel,
And Sommer season sped him to display
(For loue then in the Lyons house did dwell)
The raging fyre, that kindled at his ray.
A comett stird vp that vnkindly heate,
That reigned (as men sayd) in Venus seate.
[Прекрасная весна моя ушла, заставив сказать: «Прощай»,/ А лето поспешило явить/ (Ибо обитель Любви – дом созвездия Льва)/ Ярящееся пламя, зажженное его лучом./ Комета же возбудила сей недобрый жар,/ Что царит (как говорят) там, где престол Венеры.]
Следует отметить, что в астрологии знак Льва является домом не Венеры, а – Солнца (ил. 13). Однако в глоссах к поэме сам автор указывает: созвездие Льва упомянуто здесь потому, что «Лев определяет середину лета, и это лишь аллегория, означающая: любовь породила в говорящем небывалый жар желания… Комета значит здесь красоту, послужившую причиной влюбленности… Венера – богиня красоты и любви и планета на небосводе – именно в этом значении упомянута она в этих строках. Красота же – один из неотъемлемых атрибутов Венеры, и именно она – причина того, что эта любовь была столь непохожа на другие».[127]127
The Works of Edmund Spenser. Ware, Hertfordshire, 1995. P. 466.
[Закрыть]
Сам характер этих замечаний ясно свидетельствует о том, что поэт полагает свою аудиторию достаточно искушенной в астрологии и хорошо знакомой с астрологической терминологией, – во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы читатели могли оценить предлагаемую им сложную систему образов, восходящих к астрологической практике.
Тогда специально оговоренная в предисловии последовательность эклог, соответствующая не астрологическому году, начинающемуся с марта, когда Солнце входит в знак Овна, в котором и происходит весеннее равноденствие, а году календарному, может быть понята как особый знак, подаваемый вдумчивому читателю.
Напомним, что вплоть до XVIII в. Англия пользовалась не привычным нам Григорианским календарем, а Юлианским. Разница, существующая между календарями, определяла иную, чем сейчас, дату вхождения Солнца в соответствующий знак Зодиака,[128]128
«Поправка» для того времени, когда создавалась поэма Спенсера, составляет 10 дней, а не привычные нам 13 дней разницы между «старым» и «новым» стилями календаря.
[Закрыть] – около 12-го числа соответствующего месяца. Тем самым первая треть календарного месяца проходила под управлением одного знака, а вторая и третья – под управлением следующего. Характерно, что переход Солнца в новый знак Зодиака отмечался даже в календаре ежедневных чтений молитв и евангельских текстов, приложенном к так называемой «Библии епископов» – переводу Священного писания на английский, выполненному в царствие Елизаветы I.
Знак Зодиака определял характер того или иного периода. Однако напомним, что астролог «работает» с небом в целом. Как, ссылаясь на древние и современные ему авторитеты, пишет в «Анатомии меланхолии» Роберт Бёртон: «Естественные причины подразделяются на первичные, универсальные и вторичные. К первичным причинам относятся небеса, планеты, звезды и т. п., которые своими влияниями порождают те или иные следствия. Я не буду вдаваться в рассуждения, есть ли то влияние именно звезд – или созвездий, так же как и защищать предсказательную астрологию… Скажем так звезды побуждают нас к тому или иному, но делают это столь мягко, что если мы будем руководствоваться разумом, они не будут иметь над нами власти; однако если мы поддадимся нашей природе и будем идти на поводу у чувств, то звезды будут властны над нами в той же мере, что и над дикими тварями… Coelum est vehiculum divinae virtutis,[129]129
«Небеса – колесница Божественной доблести» (лат.)
[Закрыть] – небеса есть Божий инструмент, и их посредством Он правит и направляет тварные сущности, сотворенные из элементов; также можно назвать Небеса великой книгой, чьи буквы – звезды, и в книге той записано много чудного для тех, кто способен ее читать, или же то – «прекрасная арфа, сработанная выдающимся мастером, – арфа, из которой умеющий играть извлечет прекраснейшую музыку»».[130]130
Berton, Robert. The anatomy of melancholy. New York, 2001. Part I, Sec. 2, Subject IV P. 206.
[Закрыть]
Епископская Библия 1568 г. Календарь урочных чтений из Священного Писания на апрель месяц
Роберт Бёртон. Анатомия меланхолии. Фронтиспис. Оксфорд, 1628. Британский музей
Планеты Венера, Меркурий, Луна с их зодиакальными домами. The kalendar of sheperdes. London. 1503
Каждой из планет в астрологии приписывалась определенная природа, спектр влияний и характеристик. Так, по Птолемею, «активная сила существенной природы Солнца есть нагревание и – до некоторой степени – иссушение… Сила Луны заключается в увлажнении, должно быть потому, что она находится близко от Земли и связанных с таким расположением влажных испарений… Сила Сатурна состоит по преимуществу в том, чтобы охлаждать (и в умеренных пределах иссушать), должно быть, потому, что он более удален, чем все остальные планеты, и от солнечного тепла, и от влажных испарений с Земли».[131]131
Птолемей, Клавдий. Математический трактат или Четверокнижие/ Знание за пределами науки. Мистицизм, герметизм, астрология, алхимия, магия в интеллектуальных традициях I–XIV веков. М., 1996. С. 98.
[Закрыть] При этом планета имеет наибольшую силу в определенном знаке Зодиака, который в этом случае называется домом планеты. Солнце и Луна имеют лишь один дом, все же остальные планеты – по два: так называемый «дневной» и «ночной» (ил. 13, 14, 16).
Планеты Сатурн, Юпитер, Марс, Солнце с их зодиакальными домами. The kalendar of sheperdes. London. 1503
Знак, противоположный дому планеты, является знаком ее «изгнания» или «заточения», – в нем влияние планеты максимально ослаблено. Также у каждой из планет на зодиакальном круге обнаруживаются две точки, в одной из которых влияние планеты начинает нарастать, т. е. происходит ее возвышение, т. н. «экзальтация», в другой же точке происходит падение или «депрессия» планеты, когда ее влияние начинает идти на убыль. Объясняя эти характеристики планет, Клавдий Птолемей писал: «Поскольку Солнце, находясь в Овне, совершает переход к северному, верхнему полукругу, а в Весах оно переходит к южному, нижнему полукругу, ему в экзальтации уместно приписать Овна, ибо в этом знаке продолжительность дня и способность Солнца согревать начинают прирастать; Солнцу в депрессии, в свою очередь, уместно приписать Весы по противоположным причинам. Сатурну же, дабы он занимал положение против Солнца, а также из-за его домов, в экзальтации надлежит приписать Весы, а в депрессии – Овна. Ибо там, где тепло прирастает, холод убывает, а где первое идет на убыль, холод, наоборот, увеличивается».[132]132
Там же. С. 107.
[Закрыть]
В таблице[133]133
Мы пользовались так называемой «Птолемеевой» таблицей достоинств планет, несколько отличной от тех, которыми пользуются современные астрологи. Пребывание Солнца в соответствующем знаке Зодиака в 1578 г. указано по Юлианскому календарю, которым тогда пользовались в Англии.
[Закрыть] ниже представлены характеристики планет в их связи с Зодиаком.[134]134
Для удобства читателя, недостаточно знакомого с астрологией, при составлении таблицы мы не пользовались общепринятыми астрономическими символами планет и знаков Зодиака.
[Закрыть]
«Пастуший календарь» Спенсера начат с января. Первая треть этого месяца проходит под знаком Козерога, являющегося ночным домом Сатурна, а две трети соответствуют Водолею, – знаку, в котором Сатурн имеет дневной дом. Соответственно, Водолей и Сатурн довлеют и началу февраля, чтобы затем, в свою очередь, уступить место Рыбам и Юпитеру – и т. д.
Как мы видим, начало года «Пастушьего календаря» определенно связано с влияниями Сатурна (ил. 14).
Наиболее отдаленная из всех планет, Сатурн отождествлялся с богом Кроносом и «отвечает» за протекание процессов во времени; символически изображается в виде старца с серпом, реже – с косой. Так, среди тайных «образов», соотносимых с Сатурном, Агриппа Неттесгеймский, опираясь, по всей видимости, на знаменитый трактат по магии «Picatrix», указывает, что этой планете подобает изображение «мужа с головой оленя и стопами, подобными верблюжьим, – муж сей восседает на драконе, в правой руке сжимает косу, в левой же – копье; печать с этим образом способствует продлению жизни и долголетию».[135]135
Agrippa Henry Cornelius of Nettesheim. Three Books of Occult Philosopy St. Paul, MN, 2000. Book II, Ch. XXXVIII. P. 381. Ср. «образ Сатурна» в «Picatrix»: «муж на троне, с головой, увенчанной рогами, и ногами верблюда» – Seznec, Jean. The Survival of the Pagan Gods. Princeton, NJ, 1972. P. 55.
[Закрыть] Также Агриппа упоминает еще одно изображение, часто воспроизводимое на магических «печатях Сатурна»: «старик, восседающий на высоком троне, – руки его подняты над головой, он держит в них рыбу или серп; в ногах у него лежит виноградная гроздь; голова старика укутана черной или темно– серой тканью, и все его одеяние – черного или темного цвета».[136]136
Ibid. P. 381.
[Закрыть] Можно предположить, что дракон на первой из упомянутых нами «агрипповых печатей» отчасти тождествен Уроборосу, – гностическому символу времени; копьем старец понуждает к действию, однако действие это изначально несвободно, серпом же он срезает «созревший плод» – но одновременно и кладет предел длительности любого процесса, обрывая его; на последнее указывает и виноградная гроздь в ногах на «второй печати».
Лукас Кранах Младший. Сатурн. Из серии «Семь планет». 1550–1570. Британский музей, Лондон
Сама символика виноградной грозди (оставляя в стороне ее христианские интерпретации, явно вторичные в нашем случае) позволяет также говорить и о другой ипостаси Сатурна, в которой он выступает как покровитель «золотого века человечества».[137]137
См., в частности: Вергилий. Буколики, IV, 6–9. К этой эклоге Вергилия восходит мифология девы Астреи, которая будет играть весьма важную роль в идеологии елизаветинского царствия. Заметим, что символика Девы – хранительницы справедливости, столь активно используемая Елизаветой, связана и с астрологическими параметрами рождения королевы, явившейся на свет 7 сентября 1533 г., под знаком Девы.
[Закрыть] Последнее в контексте пасторали как жанра приобретает особое значение.
Хармен Янсц no рисунку Мартена ван Хеемскерка. Сатурн. Из цикла «Дети планет». 1560-е. Государственная галерея, Штутгарт
Хармен Янсц по рисунку Мартена ван Хеемскерка. Сатурн. Из цикла «Дети планет». Деталь. 1560-е. Государственная галерея, Штутгарт
Характеристики, даваемые обычно Сатурну: он – «холоден и сух (ибо далеко удален от Солнца); природа этого светила – меланхолическая, мужская, элемент – земля; сулит великие несчастья, порождает одиночество, неблагоприятен».[138]138
Lilly William. An introduction to astrology. Hollywood, Calif, 1972. P. 35.
[Закрыть] В средневековых астрологических трактатах Сатурн даже именовался Infortuna major – «Большое несчастье» (в отличие от Марса – «Малого несчастья»).
Сатурн управляет всем, имеющим отношение к иерархии, порядку, закону и року, кроме того, он полагает пределы, в силу чего связан со всевозможными ограничениями, социальными лишениями, болезнями, старостью, голодом. На одной из гравюр, посвященных сатурнианским влияниям на жизнь людей, голландский художник Мартен ван Хеемсмерк изобразил группу нищих, выстроившихся за раздаваемой монахами похлебкой, и сидящего во дворе тюрьмы колодника.
В своем негативном аспекте Сатурн – планета незаконнорожденных,[139]139
Заметим, что название русского перевода романа В. Набокова «Bed Sinister» – «Под знаком незаконорожденных» – напрямую отсылает к этому «темному» аспекту Сатурна.
[Закрыть] преступников, предателей: часто в иконографии Сатурна присутствует повесившийся на осине Иуда…
В XV–XVII в. в живописи и особенно графике был необычайно популярен связанный с астрологической символикой сюжет «Дети планет».[140]140
В частности, с этим сюжетом теснейшим бразом связаны фрески Зала месяцев в Палаццо Скифанойа в Ферраре, выполненные Франческо дель Коссо, Бальдасаре д'Эсте, Козимо Туро и др. в 1469–1471 гг.
[Закрыть] В верхней части таких композиций изображался проезжающий в колеснице по небу планетарный бог и зодиакальные знаки – дома соответствующей планеты, а внизу – люди, погруженные в занятия, которым эта планета покровительствует. В немецкой «Книге о планетах» XV в. такого рода рисунки сопровождались стихотворными надписями, описывающими характеристики планет, и о «детях Сатурна» там сказано:
Mein kint sein sich pleich durr und kalt
Graw treg poß neydig trawrich und alt
Dip geitig gefangen lame und ungestalt
Tiff augen ir hawtt ist hartt und wenig part
Große lebtz vngeschaffen gemantt
Wuste thyr sind in wol bekannt
Das erttrich sie durchgraben gern
Velt pawens sie auch nicht empern
Vnd wie man in neyt vnd arbeit sol leben
Das ist Saturnus kint gegeben
Die annders ir natur han
Allein von Saturno sol man das verstan.[141]141
Mittelterliches Hausbuch. Bilderhandschrift des 15. Jahrhunderts mit vollständigem Text und facsimilierten Abbilungen. Franlfurt am Main: Heinrich Keller, 1887. B. 5.
[Закрыть]
[Мои дети порочны, сухи и стары/ Завистливы, усталы, разбиты несчастьями, холодны./ Глубоко посаженные глаза, дряблая кожа, бороды их редки. Они хромы, несчастны, к тому же развращены./ Склонны к измене, погружены в раздумия, жадны, бледны,/ Они часто оказываются в тюрьме./ Они разгребают грязь, копают могилы, пашут землю,/ Ходят в ветхой и дурно пахнущей одежде./ Обречены умереть скорбя или влачить жалкую жизнь,/ В поте и страданиях, и отягощены долгами,/ Они всегда в нужде, не ведают свободы,/ Таковы дети Сатурна.]
Хармен Янсц по рисунку Мартена ван Хеемсмерка. Четыре темперамента. Меланхолия. 1566. Британский музей, Лондон
Сатурну подчинены также созерцательные занятия и абстрактное мышление, – в силу чего эта планета привлекала особое внимание «людей знания» в эпоху Ренессанса. Так, Марсилио Фичино в трактате «Libra de vita» (1489) – околомедицинском сочинении, адресованном в первую очередь ученым, нередко заболевающим или впадающим в меланхолию из-за чрезмерных занятий, особенно подробно останавливается на сатурнианских влияниях, детально разбирая, каких растений, трав и минералов, «транслирующих» качества этой планеты, следует избегать в обиходе, окружая себя всем, что связано с благоприятными влияниями Солнца, Юпитера и Венеры.[142]142
Йейтс ФА. Джордано Бруно и герметическая традиция. М., 2000. С. 60–61.
[Закрыть] Меланхолия почиталась несчастнейшим из четырех темпераментов, однако, будучи «проработанной», давала миру великих людей: «великих мыслителей, пророков и искателей религиозной истины. Меланхолия была знаком гения; дары Сатурна, погруженность в занятия, связанные с исчислениями и поисками меры, были привилегией меланхоликов и почитались высшей степенью учености, ближе всего подводящей человека к постижению божественного миропорядка,» – подчеркивала известная исследовательница Ренессанса Ф. А. Йейтс.[143]143
Yates FA. The Occult Philosopy in the Elizabetnan Age. London, Boston and Healey, 1979. R 51.
[Закрыть]
Матиас Герунг. Меланхолия в саду любви. 1558. Собрание Кирила Хамфриса, Лондон, экспонируется в Государственном выставочном зале Карслруэ, Германия
На картине Матиаса Герунга из Лавингена «Меланхолия» в центре пейзажа представлена крылатая женская фигура, сидящая на холме, в задумчивости оперев голову на согнутую руку – над головой фигуры в картуше дана надпись: «melancholia 1558». В пейзаже представлено множество жанровых сценок в левом нижнем углу мы видим танцующих крестьян, чуть выше – рыцарей, сражающихся на турнире, а над ними – соревнование стрелков из лука; еще выше – пахаря, занятого работой в поле, всадников, едущих с соколиной охоты, крестьян, забивающих скот, пастухов на лугу, рыбаков на берегу водоема, сани, едущие по замерзшему пруду; справа внизу изображены игроки в мяч, группа молодых людей, увлеченных игрой в шахматы – причем на деньги, выступление жонглеров, женская купальня, дом любви, компания, пирующая за столом, рудокопы, занятые какими-то работами… В правом верхнем углу мы видим наполовину скрытых облаком трех планетарных богов: рыцаря в доспехах, едущего на коне – Марса, возничего, управляющего колесницей – Солнце-Аполлона и Луну в образе охотницы Дианы. Собственно, изображения планетарных богов и дают ключ к пониманию всей сложной композиции интересующей нас картины. Изображенные Герунгом занятия связаны с мотивами «детей планет»: соревнованиям, поединкам, борьбе покровительствует Солнце; омовениям и рыболовству – Луна; войне, обработке металлов (см. шахту, из которой добывают руду) – Марс;[144]144
Klibansky R, Panofsky E., Saxl F. Saturn and Melancholy. Studies in history of natural philosophy, religion and art. London, 1964. P. 380–382.
[Закрыть] соколиной охоте – Юпитер; игре на деньги – Меркурий; арфа и лютня – типичные атрибуты «детей Венеры»… Но ко всем этим «радостям бытия» остается равнодушен философ, изображенный на переднем плане картины, внизу, – он вымеряет циркулем Вселенную,[145]145
Подробнее об этом мотиве см. главу «Циркуль и окружность».
[Закрыть] повернувшись спиной ко всему пестроцветью мира. С одной стороны, этим утверждается превосходство созерцательной жизни над жизнью деятельной,[146]146
Этот мотив в картине проанализирован Ф. А. Йейтс: Yates FA. The Occult Philosopy in the Elizabetnan Age. London, Boston and Healey, 1979. P. 161–169.
[Закрыть] а с другой – утверждается превосходство «высоких даров» Сатурна над дарами прочих планет.
Характеристики Сатурна позволяют понять иконографию некоторых английских портретов, писавшихся во второй половине XVI – нач. XVII в. Укажем, в частности, на картину «Королева Елизавета в петрарковском триумфе Вечности», написанную неизвестным художником в 1600 г., уже на закате елизаветинского царствования.
В центре картины изображена погруженная в задумчивое созерцание королева: правая рука подпирает склоненную голову, в лежащей на подлокотнике кресла левой – книга, очевидно, молитвенник. Во многом поза королевы напоминает позу женской фигуры на знаменитой гравюре Дюрера «Меланхолия».[147]147
Подробнейший анализ иконографии этой гравюры см.: Klibansky R, Panofsky Е., Saxl F. Saturn and Melancholy. Studies in history of natural philosophy, religion and art. London, 1964.
[Закрыть] Слева, за спиной королевы, мы видим дремлющего или сосредоточенно размышляющего старца с седой бородой, справа – скелет, символизирующий смерть. Вся картина решена в черно-пепельной гамме, лишь золотистое платье королевы образует яркое световое пятно. Две боковые фигуры являются «симметрично расщепленным» образом Сатурна, коему подчинено время и который кладет предел бытию всего сущего в свой черед. Портрет акцентирует не преклонный возраст королевы и близость ее к смертному порогу, как склонен был бы интерпретировать картину современный зритель, а ту глубокую ответственность за страну, которой облечена Елизавета, тот факт, что в ее власти порой распоряжаться жизнью и смертью своих подданных, – отсюда сосредоточенность и задумчивость королевы.
Неизвестный художник. Королева Елизавета в петрарковском триумфе Вечности. Ок. 1600. Коллекция Метьюэна, Корсчам Корт, Корсчас, Великобритания
Несколько иную акцентуацию «сатурнианских влияний» предлагает портрет сэра Уолтера Рэли из собрания Национальной портретной галереи. Серебристо-черное одеяние Рэли соотносится, с одной стороны, с «лунным» цветом королевы, с другой – черным, «сатурновым» цветом вдохновенной, возвышенной меланхолии верного слуги Ее Величества: в целом цвета костюма можно «прочесть» как символы чистоты и верности (ил. 15).
В своей «Анатомии…» Роберт Бёртон, анализируя причины предрасположенности к меланхолии, указывает: «Если Сатурн доминирует в карте рождения и определяет меланхолический склад темперамента, то такой человек аскетически суров, замкнут и угрюм, упорен в трудах, ему довлеют тьма, заботы, несчастья, неудовлетворенность, скорбь и страх, он углублен в размышления, погружен в молчание, одинок, однако находит радость в сельской жизни, в лесах, садах, парках, у берегов рек и прудов, в темных аллеях: cogitationes sunt velle aedificare, velle arbores, plantare, agros colere [мысли таких людей обращены к планировке зданий, высаживанию деревьев, возделыванию полей], и т. д., таким людям нравится ловля птиц, рыбы,[148]148
Напомним о символах Сатурна на «агрипповых печатях»: оленьи рога, рыба, серп и виноградная гроздь.
[Закрыть] и т. д.».[149]149
Berton, Robert. The anatomy of melancholy. New York, 2001. Part I, Sec. 3, Subject III. P. 398.
[Закрыть]
В прозаической «заставке», открывающей январскую эклогу, говорится: «В этой первой эклоге Колин Клаут, юный пастух, жалуется на свою несчастливую любовь, когда лишь недавно он был очарован сельской девушкой по имени Розалинда: чувство его столь сильно, что он странствует, погруженный в скорбь, сравнивая свой безнадежный случай с этим грустным временем года, замерзшей землей, обледенелыми деревьями, со своим поредевшим по зиме стадом. Наконец, поняв, что прежние удовольствия и радости у него отняты, он разбивает свою свирель и бросает осколки на землю»[150]150
The Works of Edmund Spenser. Ware, Hertfordshire, 1995. P. 421.
[Закрыть] [Курсив наш. – А.Н]. Здесь мы встречаемся с несомненными «сатурнианскими» характеристиками. Еще сильнее «сатурнианские» мотивы звучат в «заставке» к февральской эклоге: «Эта эклога в целом моралистична и в ней представлены самые общие темы, которые потом касаются некоторых вещей, сокрытых и особенных. Она намеренно продолжена рассуждениями старика, пастуха Тенота, который за свою сгорбленность и немощь подвергается насмешкам Кадди, несчастного пастуха. Все это теснейшим образом связано с временем года, с месяцем <февралем>, когда год идет к закату, к своему угасанию из-за дряхлости. Это то время года, когда в телах наших – сухость и иссушающий холод, от которых стынет и густеет кровь, а измученная погодой плоть – стынет под бурными ударами Судьбы, иней же сковывает заботу»[151]151
Ibid. P. 423.
[Закрыть] [Курсив наш. -А.Н].
Неизвестный художник. Сатурн. Из серии «Семь планет». 1530–1562. Британский музей, Лондон.
Еще раз, повторяя отчасти вышесказанное, подчеркнем: Сатурн, как покровитель «Золотого века», будет особо важен для жанра пасторали. Персонажи спенсеровской пасторали, и в первую очередь – Колин Клаут, – пастухи-поэты, причем многие исследователи творчества Спенсера полагают, что Колин – маска самого автора. В представлениях Ренессанса поэт par exellence погружен в меланхолию – укажем в связи с этим на известный «Портрет молодого человека» (1590) кисти Исаака Оливера, считающийся изображением поэта Филипа Сидни, которому, заметим, посвящен «Пастуший календарь».
Исаак Оливер. Портрет молодого человека под деревом. Ок. 1590–1595. Королевская коллекция, Великобритания
Само же понятие меланхолии связано с Сатурном. И, наконец, тот факт, что и январская, и февральская эклоги связаны с «сатурнианскими» мотивами, более всего позволяет утверждать: в основу организации тем поэмы действительно положен астрологический принцип – ибо весь январь и начало февраля проходят под доминирующим Сатурновым влиянием. Заметим, что на это же самое указывает и возврат основных тем января в декабрьской эклоге: во втором декане декабря Солнце входит в Козерог, где находится ночной дом Сатурна. Тем самым годовой круг спенсеровской поэмы действительно замыкается в кольцо – причем возможно это лишь при «календарном», от января к декабрю, а не при «астрологическом», от марта к февралю, последовании эклог: только на границе Козерога и Водолея одна и та же планета имеет дом в соседних знаках.
Майкл Дж. Ричардсон в монографии «Астрологический символизм в "Пастушьем календаре" Спенсера»[152]152
Richardson J. Michael. Astrological symbolism in Spenser's «The shepardes calendar»: the cultural background of a literary text. Lewiston, 1989.
[Закрыть] подчеркивает, что Колин Клаут в поэме жестко связан с Сатурном, который является, по мнению исследователя, астрологическим управителем этого персонажа: Колин, или упоминания о нем, характерным образом присутствуют в эклогах, чьи месяцы так или иначе связаны с Сатурном. Так, Колин появляется в шестой, июньской эклоге, которая, как сказано в предваряющей ее прозаической заставке, «целиком есть выплакивание жалоб Колина на неудачу в любви. Ибо, будучи (как говорилось выше) влюблен в сельскую красавицу Розалинду и обретя (как казалось) место в ее сердце, он… вероломно брошен ею, а место его занял Меналкас, еще один пастух, который и заполучил неверную».[153]153
The Works of Edmund Spenser. Ware, Hertfordshire, 1995. P. 441.
[Закрыть] Июню соответствует знак Рака, в котором Сатурн пребывает в изгнании, что, как мы видим, весьма точно соответствует описанной ситуации. Часть сентября и начало октября протекают под знаком Весов – это точка экзальтации Сатурна, – и именно в октябрьской эклоге мы сталкиваемся с апологией Колина, вложенной в уста Кадди. Декабрьская же эклога, астрологически соотнесенная с Козерогом, ночным домом Сатурна, «отдана» Колину Клауту целиком.[154]154
Richardson J. Michael. Astrological symbolism in Spenser's «The shepardes calendar»: the cultural background of a literary text. Lewiston, 1989. P. 435–439.
[Закрыть] Стройность этой схемы несколько нарушает ноябрьская эклога, в которой Колин Клаут также присутствует среди персонажей-агонистов – вопреки логике астро-планетарных соответствий, но к этому парадоксу мы вернемся несколько позже.
Список астрологических пересечений основных мотивов той или иной эклоги вовсе не ограничивается тем, что приводится МДж. Ричардсоном в его работе. Однако, отслеживая астрологические связи поэмы, необходимо помнить немаловажное различие между календарным годом, месяцам которого поставлены в условное соответствие знаки Зодиака, и реальным астрологическим годом, когда первая треть месяца проходит под одним знаком, а две трети – под другим. Например, март «календарно» соотносится с Овном, однако первая декада этого месяца проходит еще под знаком Рыб, в котором экзальтирует – т. е. входит в силу, – Венера, покровительствующая любви. И характерным образом прозаическое вступление к мартовской эклоге сообщает, что «двое пастухов… начинают обсуждать радости любви и иные удовольствия, которые наиболее подобают весне. <Автор намеревался> представить здесь некоторые знаки и символы, раскрывающие суть Купидона, бога любви, каким почитают его поэты».[155]155
The Works of Edmund Spenser. Ware, Hertfordshire, 1995. P. 428.
[Закрыть]
Сатурн. Из астрономического трактата XV г. Манускрипт Add MS 17987 f. 69
Немаловажно для понимания астрологического параллелизма этой эклоги и присутствие в ней такого персонажа, как Томэйлин, названного в прозаической заставке «тайным другом»: в Рыбах, под которыми протекает начало марта, находится дом Юпитера – планеты, чьей характеристикой, среди прочего, является споспешествование делам и дружеским проявлениям.
Апрель проходит под знаком Тельца, это – дом Венеры и знак экзальтации Луны. М. Л. Ричардсон склонен видеть в апрельской эклоге венерианские акценты.[156]156
Richardson J. Michael. Astrological symbolism in Spenser's «The shepardes calendar»: the cultural background of a literary text. Lewiston, 1989. P. 488.
[Закрыть] Венера, среди прочего, покровительствует песням и танцам – о ее «детях» сказано, что они «влюбчивы, исполнены радости, <…> счастливы в богатстве и бедности… играют на трубе и барабане, арфе и лютне, рожке и флейте. Поют и танцуют, обнимают возлюбленных, целуют, издают радостные крики. В радость им слышать музыки волшебные звуки./ Рты их прелестны, лица круглы./ Красивые тела, разжигающие любовную страсть,/ Дети мои находят сладкими труды любви». Именно мотивы, связанные с танцем, особенно отчетливо «звучат» в апрельской и майской эклогах. Однако следует учесть, что смысловой центр апрельской эклоги составляет панегирик во славу Элизы, королевы всех пастухов, которая в прозаической заставке отождествляется с Елизаветой I.
Эдмунд Спенсер. Пастуший календарь. Заставка к апрельской эклоге
Луна занимала особое место в той символической системе соответствий, что сложилась вокруг образа королевы Елизаветы во время ее царствования. «Богиня Луны, выступающая под различными именами, – Диана, Цинтия, Белфеба – самая популярная из мифологических фигур, олицетворяющих Елизавету в текстах, создаваемых во славу королевы»,[157]157
Yates F. A Astraea. The imperial theme in the sixteenth century. London, Boston, Melbourne and Henley, 1985. P. 76.
[Закрыть] – указывала Ф. А. Йейтс в работе, посвященной символикам власти в Англии и Франции в XVI в. Уолтер Рэли адресует Елизавете большую поэму «Океан к Цинтии», от которой сохранилось лишь около 500 строк – десятая песнь и начало одиннадцатой. У Джорджа Чапмена с «мифом» Елизаветы соотносится вторая часть книги «Тень ночи»: «Гимны к Цинтии».[158]158
См., в частности, Yates FA The Occult Philosopy in the Elizabetnan Age. London, Boston and Healey, 1979. P. 135–146.
[Закрыть] Соотнесение королевы с лунной богиней-охотницей, в греческой ли ее ипостаси Афродиты/Цинтии (ибо имя Цинтия есть не что иное, как производное от названия горы Кинфос, где родилась богиня), или в римской ипостаси Дианы, подчеркивало чистоту помыслов королевы и непорочность ее решений.
Луна – ярчайшая из планет на ночном небосводе, чей блеск затмевает прочие светила, действительно, как нельзя лучше подходила в качестве атрибута Королеве-Девственнице.[159]159
Еще раз напомним, что не последнюю роль в формировании этой «личной мифологии» Елизаветы I сыграло и ее рождение под знаком Девы 7 сентября 1533 г.
[Закрыть] Однако важен еще один аспект этого символизма. Как показала в своих исследованиях Ф. А. Йейтс, «Луна была символом империи, тогда как Солнце – символом папства. Дева, стоящая во главе реформистской империи – главной опоры, сдерживающей натиск папизма, – превращалась в девственную богиню Луны… Так называемая елизаветинская 'школа ночи", с ее прославлением Цинтии и тенденцией к интеллектуализму, могла обратиться к разработке традиционной „имперской темы“ не только в силу ее политической актуальности, но также в силу значимости ее религиозного, философского и поэтического аспектов».[160]160
Yates F. A. Astraea. The imperial theme in the sixteenth century. London, Boston, Melbourne and Henley, 1985. P. 76.
[Закрыть]
Проекция Зодиакального круга на Землю называется «домами» гороскопа: эти дома отражают и конкретизируют характер и свойства соответствующих знаков Зодиака. Каждый дом отвечает за определенную сферу человеческой деятельности. При составлении гороскопа отсчет домов ведут от асцендента – градуса зодиака, в котором эклиптика пересекается с восточной половиной горизонта на момент соответствующего события (для натального гороскопа – на момент рождения). Для годового цикла естественнее всего начинать отсчет домов с весеннего равноденствия в знаке Овна, как в частности предлагает это делать У. Лилли.[161]161
Lilly William. An introduction to astrology. Hollywood, Calif, 1972. P. 28. Заметим, что М.Дж. Ричардсон в своей книге бегло касается принципа домов, но ведет их отсчет от декабря – что кажется нам произвольным и неверным подходом. Ричардсон отслеживает ряд соответствий между темами эклог и домами, однако эти соответствия достаточно поверхностны. Так, исследователь указывает, что «третий дом управляет короткими путешествиями, в третьей же эклоге Спенсера Томэйлин отправляется в непродолжительную охотничью экспедицию; девятый дом управляет долгими морскими путешествиями – и в девятой же эклоге мы слушаем рассказ о странствии Диггона к чужим берегам». – Richardson J. Michael. Astrological symbolism in Spenser's «The shepardes calendar»: the cultural background of a literary text. Lewiston, 1989. P. 488.
[Закрыть]
Четвертый дом, согласно У. Лилли, среди прочего, определяет «окончание чего-либо»[162]162
Lilly William. An introduction to astrology. Hollywood, Calif, 1972. P. 30.
[Закрыть] и при предложенной системе отсчета оказывается в Раке – «знаке-управителе» июньской эклоги «Пастушьего календаря» – той самой, в которой Колин жалуется, что любви Розалинды к нему пришел конец и она предпочла Менакла.
Несомненную связь тем «Пастушьего календаря» и характеристик соответствующего астрологического дома мы обнаружим и в ноябрьской эклоге, посвященной «смерти девы благородного рода, названной здесь Дидоной».[163]163
The Works of Edmund Spenser. Ware, Hertfordshire, 1995. P. 460.
[Закрыть] Первая декада ноября проходит еще под знаком Скорпиона, а с ним связан восьмой дом, определяющий «характер и природу смерти, ожидающей человека»,[164]164
Lilly William. An introduction to astrology. Hollywood, Calif, 1972. P. 32.
[Закрыть] как замечает в своем наставлении астрологам У. Лилли.