Текст книги "Огненный холод"

Автор книги: Антон Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Коридоры были наводнены журналистами и репортерами. Марина обвела взглядом притихших учеников – каждый знал свою роль наизусть, вопросы и ответы были заранее согласованы, и открытый урок был всего лишь имитацией подлинного учебного процесса.

Вот в класс вошел министр, около которого семенила поддакивающая директриса, а чуть в отдалении – Дмитрий Евсеевич Гелло. Оба гостя поздоровались, и Марина почувствовала, что ей не хватает воздуха. Гелло находился всего в нескольких метрах от нее – он был невысокого роста и значительно круглее, чем на своей отретушированной фотографии, с двойным подбородком и крошечными, глубоко посаженными глазками, над которыми кучерявились прямо-таки брежневские брови.

Дмитрий Евсеевич, как заметила Марина, обвел взглядом класс, увидел собственную фотографию рядом с генсеком Горбачевым – и тотчас на толстых губах гостя заиграла плотоядная улыбка. Директриса чуть заметно кивнула Марине. Гости опустились в специально приготовленные кресла, и молодая учительница начала урок.

Все шло по строго выверенному плану: ученики блистали знанием английского, Марина механически задавала вопросы, ребята столь же механически отвечали на них. «Показательные выступления» заняли не более четверти часа – министр и директриса внимательно следили за происходящим, а вот Гелло откровенно скучал и даже несколько раз зевнул. Наконец короткий урок подошел к завершению.

Первым произнес пространную речь министр, а потом эстафету перенял Дмитрий Евсеевич. Встав, он сказал:

– Вы знаете, у меня есть сын и дочка – Кирилл и Анжела...

Марина шумно вздохнула, что вызвало гневный взгляд директрисы.

– И они, как и вы, уделяют большое внимание иностранным языкам. Моя дочка не так давно защитила кандидатскую диссертацию и работает сейчас над докторской...

Еще бы, мелькнуло в голове у Марины, ведь перед ней расстилают красную ковровую дорожку, и никто не отчисляет ее из аспирантуры под надуманным предлогом.

– А мой сын, Кирилл, – в голосе Гелло зазвучали задушевные нотки, – отлично владеет английским, немецким и шведским. Я очень горжусь своими детьми, и вы сами видите, что надо хорошо учиться, дабы стать настоящим коммунистом!

Секунду или две Марина боролась с собой – что, если прямо сейчас во всеуслышанье заявить о том, что сын Гелло преступник, насильник и убийца? И что сам Дмитрий Евсеевич его покрывает, обманывая закон и общественность? Только к чему это приведет – все равно у нее нет ни единого доказательства!

Поэтому Марина сдержала порыв, а высокие гости тем временем покинули класс. За ними отхлынули и журналисты. Ну вот, все осталось позади. Только на душе было муторно. Как будто она предала Вику, Надю и Мишу во второй раз.

Появилась запыхавшаяся завуч.

– Марина, гости хотят тебя видеть! Ну, живее, живее! Они не могут ждать!

Марина последовала за завучем. Они оказались в школьной столовой, причем в специальном, не для обычных смертных, помещении, в котором устраивали свои сабантуи учителя по большим праздникам. Там был накрыт шикарный стол – белоснежные накрахмаленные скатерти, сверкающее серебро, старинный фарфор (и откуда только что взялось?). И яства, какие там были яства! Ни ученики, ни учителя такого давно и не видели даже. Наверняка директриса задействовала все свои связи, чтобы угодить высоким гостям.

Дмитрий Евсеевич уже восседал за столом. Директриса, увидев Марину, поманила ее к себе. Гелло смерил Марину странным взглядом и сказал:

– А у вас, оказывается, работают не только компетентные и умные, но и чрезвычайно красивые учителя! И это важно, очень важно! Как говорил Толстой, красота спасет мир!

Все подобострастно засмеялись, и никто не посмел поправить Дмитрия Евсеевича, что процитированные им слова принадлежат не автору «Войны и мира», а совсем другому русскому писателю, Достоевскому.

– Да, порадовали вы меня! – продолжил Гелло. – Ну, садись! Или ты стесняешься?

И он похлопал по стулу рядом с собой. Марина осторожно опустилась на сиденье. Менее всего ей хотелось оказаться в компании этого человека. Но разве она могла отказаться!

– Как тебя зовут? – спросил Гелло, без всяких проблем переходя на «ты». – Марина? Красивое имя! Ну что же, Марина, ты нас порадовала. Расскажу Михаилу Сергеевичу о том, на каком высоком уровне в наших школах преподается иностранный язык. Порадую его!

И Дмитрий Евсеевич похлопал Марину по коленке. Девушке стало противно и мерзко – старый Гелло ничем не отличается от молодого. Такие же скотские повадки, такое же раздутое самомнение. И присутствующие, включая директрису с министром образования, делают вид, что все вполне нормально, когда пожилой член Политбюро прилюдно лапает молодую симпатичную учительницу.

– Ну вот, скажи, Марина, как ты с детьми-то управляешься? – спросил Гелло и, даже не дождавшись ответа, вдруг задал следующие вопросы: – А ты замужем? Свои детишки уже имеются?

Вопросы звучали крайне бестактно, да и улыбочка на лице Дмитрия Евсеевича была похотливой. И снова его жирная белая рука легла ей на коленку, причем на сей раз он не собирался убирать ее!

Замужем ли она? «О, Гелло, если бы ты знал! Ведь именно ты разрушил мое счастье, – с возмущением подумала Марина. – Именно по твоему приказу убили Мишу!»

– Что молчишь, меня стесняешься? – заметил игриво заместитель Председателя Совета Министров СССР. – Робкая ты прямо, Марина, как лань. А женщина и должна быть такой!

И Марина почувствовала, как рука товарища Гелло сдвинулась с коленки и устремилась ей под юбку. Нет, какое беспардонное хамство! Марина взглянула на директрису и прочитала на ее лице: «Терпи!»

– Расскажу-ка я вам одну историю... – начал Гелло. – Приключилась она со мной, когда я еще на Украине работал...

А его рука все ползла и ползла по телу Марины. Девушка закрыла глаза – и увидела лицо Миши. Нет, она не может позволить Гелло обращаться с собой так! И он должен за все ответить!

Марина взяла со стола бутылку минеральной воды, медленно наполнила бокал, посмотрела на Гелло и, перебив его, сказала:

– А все-таки вы редкостная мразь, Дмитрий Евсеевич.

И плеснула ему в лицо водой. На мгновение воцарилась гробовая тишина. Не дожидаясь последствий, Марина сбросила с коленки руку Гелло и направилась к выходу.

– Задержать ее! – раздался истошный вопль.

* * *

Конечно, Марине не дали уйти. Двое типов в черных костюмах скрутили ей руки и запихнули в подсобное помещение, где она провела около трех часов. Наконец дверь раскрылась, и Марина увидела директрису. Та, брызжа слюной и глотая слова, заявила:

– Зимина, я поверила тебе, дала тебе шанс, а ты нас так опозорила! Нам сказочно повезло, что Дмитрий Евсеевич решил не предпринимать никаких действий! Только теперь никакого репортажа в программе «Время» о нашей школе не будет! И моего интервью не будет! А все ты! Что, не могла потерпеть десять минут? Он все равно скоро бы уехал! Ну, полапал тебя, и что с того! С тебя же не убудет!

Марина не стала объяснять истинной причины своего поступка – директриса все равно не намеревалась ее слушать.

– Какой позор, какой позор! – твердила она, запуская пальцы в прическу. – А ведь все прошло так хорошо! Ты, Зимина, уволена. И учти, я позабочусь о том, чтобы тебя ни в одну столичную школу не взяли. А теперь пошла вон! Не желаю тебя видеть!

Марина же нисколько не раскаивалась. И чувствовала себя великолепно.

* * *

Лилия Сергеевна, с которой Марина поддерживала связь, была расстроена случившимся, корила ее и даже отчитывала, но девушка знала, что поступила верно. Конечно, инфантильная выходка не вернет к жизни ни Надю, ни Вику, ни Мишу, но, по крайней мере, она смогла сбить спесь с мерзавца Гелло!

Уголовное дело заводить никто не стал – видимо, Гелло сам не пожелал, чтобы о неприятном инциденте стало широко известно. В конце концов, никто в него не стрелял и с кинжалом на него не бросался. Да только ведь сама учительница могла рассказать, что он дал волю рукам, а об этом никому не надо знать...

Директриса сдержала слово – увольнение было оформлено в тот же день, когда и имел место визит Гелло в школу. Родителям Марина ничего не сообщила – зачем их лишний раз расстраивать? Она попыталась получить место в других учебных заведениях, но потерпела крах: ей везде ответили отказом.

Крошечные сбережения быстро подошли к концу, и Марина поняла, что ей не остается, видимо, ничего иного, как вернуться на малую родину. Там, если повезет, устроится в школу, и... Что будет дальше, она не имела представления.

Но сначала девушка решила попытать счастья в частных фирмах, которых в последнее время появилось великое множество. Ведь она знает, и неплохо, три иностранных языка, так почему же вдруг поставит на себе крест? Там и платят больше, чем в школе...

Повезло сразу. В одну фирму, занимавшуюся продажей всевозможного заграничного ширпотреба, ее взяли на должность секретаря-референта, но там Марина долго не задержалась. Шеф оказался еще хлеще, чем Дмитрий Евсеевич Гелло, – без обиняков заявил, что если она хочет у них работать, то должна спать с ним не меньше двух раз в неделю. Марине даже не пришлось остужать гормональные страсти работодателя минеральной водой: все было и так ясно.

В другой фирмочке царили иные нравы (видимо, потому, что всем заправляла боевитая дама), и Марине там понравилось. Однако месяца через два, придя на работу, она обнаружила на дверях полоски бумаги с фиолетовыми печатями – руководство, занимавшееся махинациями, арестовали, а фирма прекратила существование.

За последующий год Марина сменила пять мест и наконец попала в брачное агентство «Русская невеста». Фирма казалась солидной, начальником была женщина, и вряд ли прокуратура могла заинтересоваться деятельностью этого кооператива. Марина знала три языка, что стало решающим фактором при приеме на работу. Глава «Русской невесты», Зульфия Борисовна, деятельная невысокая темноволосая дамочка, сказала Марине:

– Тебе известно, что сейчас почти все молодые девицы мечтают или пойти в валютные проститутки, в полном соответствии с сюжетом фильма «Интердевочка», или сделать удачную партию, выскочив замуж за обеспеченного иностранца, как в «Зимней вишне»? Ну, проституция в Союзе официально запрещена, а вот выходить замуж за буржуя никто запретить не может. И мы помогаем всем желающим. Разумеется, за особую плату. Поэтому мне требуются люди, знающие, причем на высоком уровне, иностранные языки. Чем больше, тем лучше. В основном мы специализируемся на американцах, поэтому нужен английский. Но ты владеешь еще и итальянским с французским, что очень даже хорошо. Лягушатники и макаронники к нам тоже обращаются. А Римма, которая была у нас главным спецом по романской группе, сама месяц назад вышла замуж за владельца виноградников из Пьемонта. Так что мне срочно требуется замена.

Зульфия Борисовна была прижимиста и платила по сравнению с другими фирмами меньше, обосновывая свою скаредность тем, что ее работницы имеют доступ к базе данных, а значит, имеют возможность найти себе богатого мужа.

– А это дороже любых денег! – вещала мадам.

Марина объяснила ей, что не собирается выходить замуж на иностранца (и за русского, впрочем, тоже), но Зульфия Борисовна отрезала:

– Все так говорят, чтобы место получить! Тебе двадцать три? Самый подходящий возраст. Дольше затягивать все равно нельзя, через пару-тройку лет станешь лежалым товарам. Мартышкам-то из-за границы подавай только молоденьких!

Работа в агентстве оказалась разряда «не бей лежачего». Марине приходилось беседовать с клиентками, среди которых были далеко не только молодушки, но и женщины других возрастных групп, убеждая их в том, что «Русская невеста» поможет в осуществлении их давнишней мечты и обязательно найдет жениха за рубежом – надо только исправно платить и терпеливо ждать.

Кроме того, Марина переводила в день не меньше четырех-пяти десятков писем: с русского на английский, с французского на русский и так далее. Многие дамы были косноязычны и не обладали литературным талантом, поэтому приходилось вместо них придумывать послания для потенциальных женихов.

Зульфия Борисовна была довольна новой сотрудницей и пару раз даже сказала:

– Далеко пойдешь, Мариночка! Дам тебе совет, который мне самой может боком выйти – на твоем месте я бы не только молодых пигалиц и старых клюшек в Штаты и Европу сплавляла, но и сама подыскала себе подходящего кандидата.

– Мне это неинтересно, – неизменно отвечала в таких случаях Марина.

Зульфия Борисовна только вздыхала и говорила:

– Чувствую, что-то было в твоей жизни... Но что бы ни было, не вижу повода, чтобы навсегда как улитка в раковине закрываться.

Марина тоже была довольна работой – ей даже нравилось сочинять от лица не владеющих иностранными языками невест пылкие и страстные письма. Конечно, иногда выходил конфуз, и женихи, примчавшиеся в Москву, понимали, что избранница вовсе не говорит на английском или французском, но для таких случаев агентство устраивало особые закрытые вечеринки, на которых многие дамы находили-таки ключик к иностранному сердцу – и выходили замуж.

Зульфия Борисовна гордилась, и по праву, тем, что ее агентство является одним из наиболее профитабельных и известных, что не меньше половины дам, обращавшихся к ней за помощью, в итоге заполучали заграничного мужа. Не всегда, конечно, он соответствовал идеалу, но ведь на всех и во всем не угодишь...

* * *

Как-то душным июльским днем Зульфия Борисовна вызвала ее к себе в кабинет. Там же находился и невысокий смуглый мужчина с холеными черными усиками и напомаженными волосами. Марина обратила внимание на чрезвычайно дорогой костюм «в елочку», массивные золотые часы и крупный – наверняка настоящий! – квадратный бриллиант в галстуке. От этого типа за версту тянуло изысканным одеколоном, и Марина сразу же определила – итальянец, причем, скорее всего, женатый. В Москве по делам бизнеса. Богат, но в меру, поэтому и выставляет напоказ побрякушки. Такому доверять нельзя. И что он делает у Зульфии? Ведь та наверняка в два счета его раскусила! Только пускай не говорит, что он ищет русскую жену – у такого субчика с десяток любовниц и незаконнорожденных детишек по всему свету, помимо дебелой матроны где-нибудь в Риме и пяти-шести официальных отпрысков.

– Это и есть Марина Зимина, моя лучшая сотрудница, к тому же великолепно владеющая итальянским, – произнесла по-английски Зульфия и сладко улыбнулась.

Итальянец подскочил, смерил девушку пронзительным взглядом и даже поцеловал руку.

– Синьор Умберто Марони, – представила гостя хозяйка брачного агентства. И добавила по-русски: – Важная птица, предприниматель, к тому же весьма состоятельный. – Затем она снова перешла на английский: – Ну что же, синьор Марони, я оставлю вас наедине. Вы хотите кофе?

Зульфия выплыла из кабинета. С каких пор она сама готовит для гостей кофе? Ведь существует же секретарша! Марина чувствовала на себе пристальный взгляд итальянского гостя. Субъект ей не понравился, но что поделать... Собственно, в чем же дело?

– Синьорина, если разрешите, то мы будем беседовать на моем родном языке, – сказал гость. – Прежде всего должен сказать – вы очаровательны!

Марина поблагодарила синьора Марони за комплимент по-итальянски, чем привела его в полный восторг.

– Да, да, именно вы мне и нужны! – заявил он.

Марина поежилась, думая, что очередная попытка Зульфии свести ее с каким-нибудь иностранцем явно терпит фиаско. Итальянец точно не в ее вкусе! И вообще, она не намерена выходить ни за кого замуж!

Вернулась Зульфия Борисовна с подносом, на котором дымилась крошечная чашечка. Синьор Марони, казалось, позабыл о напитке и пожирал глазами Марину.

– Синьора, вы просто кудесница! – проронил он, не глядя на хозяйку агентства. – Ну что же, тогда до завтра. Я заеду за вами, скажем, в начале седьмого. Был очень рад познакомиться!

И, так и не притронувшись к кофе, мужчина вышел из кабинета.

Зульфия, вздохнув, сама взяла чашечку, отхлебнула от нее и поморщилась:

– Зря, значит, я старалась, делала для него это пойло. Черт побери, ну и крепкий же! Но итальяшки такой любят. По крайней мере, те, что в наше агентство обращаются.

– Зульфия Борисовна, я никуда с ним не поеду. Пусть выберет другую! Я же сказала вам, что не хочу иностранного мужа.

– Да знаю я! – ответила та. – Не беспокойся, никто тебя сватать за синьора Марони не собирается. Тем более что он уже женат. Правда, его карга живет в Италии, в то время как он делает бизнес по всему миру, а в настоящее время – в Москве. Заметила, что кольца-то у него на пальце нет? Представляю, как он здесь душу отводит! Но это не наша забота. Дело в том, что синьору Марони требуется спутница на один вечер.

Теперь поморщилась Марина:

– Но у нас же брачное агентство, а не служба эскорта! И тем более не публичный дом!

– За кого ты меня принимаешь? – рассердилась хозяйка. – Ты что, думаешь, я заставляю тебя проституцией заниматься? Синьор Марони является представителем какого-то телекоммуникационного холдинга, и завтра вечером в итальянском посольстве проходит прием по случаю приезда не то важного дипломата, не то бизнесмена. В общем, не помню, да и не так уж важно! Марони – один из приглашенных, и ему требуется очаровательная спутница. Причем именно для самого приема, а не на ночь после него! Этот паяц, как я заметила, любит пускать пыль в глаза, поэтому ему подавай не просто красивую девицу, которых в Москве навалом, но девушку, во-первых, отлично говорящую по-английски, а также по-итальянски, не выглядящую вульгарно и умеющую вести себя в обществе, способную поддержать разговор на отвлеченные темы – политика, искусство, философия. И, наконец, такую, которая сумеет произвести впечатление, но в то же время не будет выглядеть как «ночная бабочка».

– Значит, всего на один вечер?

– Ну а ты что думала! Именно так. И кого я могла ему порекомендовать, если не тебя? Галину, которая выглядит лучше, чем любая фотомодель, но обладает повадками подзаборной шлюхи? Или, может, Светочку? Она-то из профессорской семьи, да и языками владеет гениально, но эти ее оттопыренные уши, нечистая кожа и кривые зубы... И уж точно не Нату – она бы предложила синьору Марони заняться сексом прямо в автомобиле! Так что, вне всяких сомнений, нужна именно ты. И только ты, Мариночка. Не волнуйся, макаронник отлично заплатит. Разве у тебя нет желания всего за несколько часов заработать триста долларов?

Финансовый аргумент (все же на триста долларов можно долго жить!) возымел свое действие, Марина, вздохнув, согласилась. И Зульфия Борисовна радостно потерла руки.

– Вот и хорошо! Но чтобы не ударить в грязь лицом, тебе надо выглядеть на высоте. И тут тебе помогут два наших спеца – Галя и Ната.

Коллеги по работе надавали Марине множество советов, однако она остановила в итоге свой выбор на простом, но чрезвычайно элегантном черном платье.

На следующее утро на работу Марина не вышла, так как Зульфия направила ее к косметичке, парикмахерше и маникюрше. И когда Марина появилась под вечер в агентстве, хозяйка ахнула:

– Мариночка, да ты просто прелесть! Тебя только на обложку «Вог», честное слово! Ну, наш макаронник останется доволен...

Синьор Марони опоздал. Влетев в кабинет Зульфии, он тотчас рассыпался в комплиментах. А затем достал небольшую коробочку – и Зульфия снова ахнула, увидев роскошный бриллиантовый браслет с крупным округлым сапфиром посередине.

– Синьорина, вы выглядите ослепительно, и этот пустяк, уверен, только подчеркнет вашу красоту, – заметил итальянец.

Марина ощутила приятную тяжесть драгоценного украшения. Синьор Марони заспешил:

– Ну что же, нам пора, мы и так опаздываем. А появляться на приеме позже, чем тот, в честь кого он дается, дурной тон!

Около агентства их ждал темно-синий «Мерседес» с тонированными стеклами. Синьор Марони распахнул дверцу перед Мариной. А когда оказался на сиденье рядом с ней, то его рука якобы случайно оказалась у нее на бедре.

Девушка твердо произнесла:

– Синьор, мы же договаривались...

– Ах, я просто не смог удержаться! – игриво воскликнул тот. – Вы разрешите называть вас по имени? Не сомневаюсь, вы затмите всех женщин своей грацией! А после приема мы могли бы поехать ко мне на квартиру, она располагается у самой Москвы-реки...

* * *

«Мерседес» остановился около итальянского посольства, расположенного на Якиманской набережной. На фасаде здания колыхались два флага – один бело-зелено-красный, итальянский, а другой черно-желтый, с каким-то сложным мотивом – не то герб, не то эмблема.

Марина немного волновалась – еще бы, ведь она попадет на дипломатический прием! Раньше ей никогда не доводилось бывать на подобных мероприятиях. И как здесь надо себя вести? Что говорить?

Синьор Марони взял ее под руку, и они отправились по ковровой дорожке к тяжелым дверям. Их распахнул облаченный в старинную ливрею и напудренный парик дворецкий, и пара оказалась в холле. Там синьор предъявил два приглашения, отпечатанных золотым шрифтом на тисненой бумаге, и секьюрити любезно пропустили их в здание посольства.

Первое, что пришло на ум Марине, – великий бал у сатаны из «Мастера и Маргариты». Впрочем, насколько она знала, сам Булгаков вдохновился на описание сногсшибательного праздника после того, как сам побывал на приеме в американском посольстве.

Откуда-то лилась приглушенная классическая музыка, сверкали тяжелые хрустальные люстры, по мраморному полу бесшумно скользили официанты. Марине показалось, что она попала в совершенно иной мир, который не имел ничего общего с советской действительностью, – в другое измерение.

Мужчины были облачены или во фраки, или в смокинги (как и Умберто Марони) или, наоборот, одеты с поразительной небрежностью – как, к примеру, несколько знаменитых поэтов и представителей так называемого андеграунда, тоже присутствовавшие на приеме.

Женщины были в вечерних туалетах, больше обнажавших, чем прикрывавших. И на шеях, запястьях, в ушах и волосах их сверкали драгоценности. «Вот тебе и советский истеблишмент, вот тебе и слуги народа!» – подумала Марина. Как же все здесь буржуазно – и как прекрасно!

Около них остановился официант, с легким поклоном предложивший шампанское. Марина чуть пригубила напиток, понимая, что вечер будет долгим и увлекаться чудесным напитком не следует. Около них возник пожилой господин – как оказалось, тоже итальянец, шеф синьора Марони. Его сопровождала жевавшая жвачку блондинка с глуповатым выражением лица.

Шеф проронил несколько стандартных фраз, Марина ответила шуткой, чем рассмешила мужчину, и тот углубился с ней в разговор, забыв о своей спутнице. Синьор Марони шепнул Марине:

– Просто божественно! Старик от вас без ума, сразу видно! Не удивлюсь, если он мне после приема предложит повышение.

Спутник нежно ущипнул Марину за бок, и девушке пришлось сделать вид, что ничего не произошло. Похоже, Марони – стреляный воробей, он хочет использовать ее как секретное оружие, чтобы подлизаться к собственному шефу.

Странно, но беседа с итальянцем, к которому потом присоединились еще несколько иностранцев, а также поэт Андрей Вознесенский и художник Илья Глазунов, доставила Марине большое удовольствие. Подумать только, она свободно общается с такими знаменитостями! Вика бы просто с ума сошла от такого!

Марина нахмурилась – впервые за несколько дней она вспомнила о трагически погибшей подруге. Больше всего ей хотелось забыть о том, что произошло тем летом, почти четыре года назад, на Черном море, но, похоже, та ужасная история всегда будет сопровождать ее в мыслях.

Чувствуя, что к глазам подступили слезы, Марина извинилась и направилась в дамскую комнату, где, смотрясь в зеркало, взяла себя в руки и поправила макияж. Она здесь не на отдыхе, а на работе! И поэтому не имеет права давать волю чувствам!

Девушка вернулась в зал – и столкнулась с молодым человеком, державшим в руках по бокалу шампанского. На правом его локте висела блондинка в янтарно-желтом платье, на левом – брюнетка в изумрудно-зеленом.

– Смотри, куда прешь, корова! – гнусаво произнес молодой человек, и Марина, к своему ужасу, узнала в нем Кирилла Гелло. Да, того самого Кирилла, который виноват в смерти ее подруг!

Девицы захихикали, как будто Кирилл произнес что-то необыкновенно смешное, а молодой человек, подняв на Марину взгляд, развязно предложил:

– Эй, хочешь к нам присоединиться? Девчата, вы не возражаете? Вчетвером будет забавно!

Кирилл, как поняла Марина с радостью и облегчением, ее не узнал.

– Ну что, красотка, согласна? – продолжал он. – Конечно, согласна! Вам, бабам, только одно подавай! А он у меня большой, эти две могут подтвердить!

Его спутницы снова захихикали. Неожиданно к Кириллу подошла красивая молодая женщина в ярко-красном платье. Она легонько ударила Кирилла по затылку и сказала назидательно:

– Вот ты где! Опять напился? Сказано же было тебе – оставаться трезвым!

– Сестричка, кто напился? Я? Да ты что, Анжела, я ни капли еще в рот не взял! Вот, девочки знают!

Марина поняла: красавица – та самая старшая сестра Кирилла, что подтвердила его фальшивое алиби.

А молодой человек, обращаясь к Марине, продолжил в том же духе, что и раньше:

– Ну как, завалимся ко мне? Ты знаешь, кто я такой? Мой папа – сам Дмитрий Евсеевич Гелло, поэтому меня сюда и пригласили. Он – третий человек в государстве...

Анжела дернула брата за ухо и прошипела:

– Молчи, идиот!

Затем она обворожительно улыбнулась и пропела, обращаясь к Марине:

– Прошу прощения, что мой брат посмел вам докучать. Рада с вами познакомиться. Меня зовут Анжела Гелло...

Она протянула изящную руку, на которой посверкивало несколько перстней с крупными камнями. Марина не знала, что делать, и в итоге пожала руку и пробормотала:

– Очень приятно... Марина... Зимина....

Ее фамилия не произвела на Анжелу ни малейшего впечатления, ибо девица спросила:

– А вы с кем здесь?

Последовали две или три минуты светского разговора, показавшиеся Марине вечностью. Что за немыслимая ситуация – она мило щебечет с Анжелой Гелло, а рядом один за другим опустошает бокалы шампанского ее братец.

Марина, извинившись, снова отправилась в дамскую комнату. Общение с этой парочкой было выше ее сил! И самое ужасное, что Анжела оказалась вполне милой особой. А ведь ей бы надо ее ненавидеть! Но как можно ненавидеть человека, не сделавшего тебе ничего плохого? Сама Анжела никого не убивала, она только обеспечила алиби непутевому младшему братцу, которого, судя по всему, обожала.

Марина достаточно долго пробыла в уборной, потому что в ее планы никак не входило снова столкнуться с представителями семейства Гелло. Она вдруг представила, что подходит к Кириллу и выплескивает ему в лицо содержимое бокала... Скандал будет знатный, и ее с позором выставят из посольства. Девушка слабо улыбнулась своему отражению в зеркале. Но ведь, как и в случае с его отцом, могущественным Дмитрием Евсеевичем, такой жест ни к чему не приведет.

Поэтому Марина снова вышла в зал и, отметив, что Анжелы и Кирилла Гелло поблизости не видно, отправилась на поиски синьора Марони. И надо же такому случиться – Марони вместе со своим шефом и еще каким-то итальянцем (кажется, одним из дипломатов) поедали глазами Анжелу Гелло, которая страстно о чем-то рассказывала по-английски. Не желая основа общаться с Анжелой, и в особенности с ее братцем, Марина попятилась – и почувствовала, что натолкнулась на кого-то.

Она развернулась, рассыпалась в извинениях – и увидела, что наступила на ногу высокому грузному пожилому мужчине с орлиным носом, красивыми чертами лица и длинными, ниспадающими на плечи волосами. Он словно сошел с картин средневековых художников – от гостя веяло величием.

– О, прошу вас, синьорина, это моя вина, – сказал он с легкой улыбкой на безупречном английском и вынул из кармана смокинга очки. – Вообще-то мой врач настаивает на том, чтобы я постоянно носил их, однако я все никак не могу к ним привыкнуть. Мне кажется, что в очках я выгляжу смешно и старо!

Импозантный мужчина водрузил очки на нос, а Марина заметила:

– О, что вы! Очки чрезвычайно вам идут! Но это моя вина. Дело в том, что...

Она запнулась. Не рассказывать же совершенно постороннему человеку, что она не хотела встречаться с представителями семейства Гелло?

– Дело в том, что я не хотела встречаться с... с теми, кто сыграл роковую роль в моей жизни, – тщательно подбирая слова, произнесла наконец девушка.

Мужчина улыбнулся:

– О, мне это чувство хорошо знакомо! Большую часть своей сознательной жизни я только тем и занимаюсь, что прячусь от тех, кто пытается использовать меня в своих целях. Разрешите представиться...

В этот момент к гостю подошел тип во фраке, прошептал что-то на ухо, а Марина, заметив, что в ее сторону движется Кирилл с двумя девицами, ретировалась. Она снова оказалась около Умберто, который недовольным тоном бросил:

– Дорогая моя, не забывай, что ты сопровождаешь меня, поэтому негоже исчезать на полчаса! Сейчас должен появиться наш самый главный шеф...

– Но ведь я с ним уже познакомилась... – заметила Марина, на что синьор Марони презрительно хмыкнул:

– А, тот фигляр! Какой он шеф, так, мелкая сошка. Вот-вот должны объявить о прибытии того, кому и посвящен прием – владельца нашего холдинга. Он самый богатый человек в Италии и налаживает теперь контакты в Восточной Европе. Это же такой огромный рынок!

Квинтет прекратил игру, и церемониймейстер с изукрашенным жезлом, ступив в центр зала, объявил зычным голосом:

– Леди и джентльмены! Его высочество герцог Алессандро Четвертый из рода Сфорца-Малатеста!

Двери раскрылись – и в зал вошел уже знакомый Марине пожилой господин с седыми локонами, тот самый, с которым она беседовала всего пять минут назад.

– Это и есть ваш хозяин? – спросила девушка у Умберто.

Тот кивнул:

– Да, он самый. Старый хрыч! Бывает же такое – одни получают все, а другие ничего. Он – отпрыск одного из самых знатных и старинных родов Италии. И к тому же богат, как Крез.

Марина внимательно следила за Алессандро Сфорца-Малатеста. Похоже, он был единственным, кто вел себя на приеме вполне естественно. Ну еще бы, ведь старый аристократ с самого детства приучен к подобному! Герцог беседовал с послом и его женой, а потом направился к шефу Умберто.

Синьор Марони схватил Марину за локоть и прошептал:

– Вот мой звездный час! Если старик меня заметит, то может перевести из Москвы в Нью-Йорк. Только Сфорца-Малатеста жутко хитрый... Ты должна ему понравиться! Он ведь еще тот ловелас, любит свежую плоть. Но ему подавай не только красоток, но и умниц. Ты как раз в его вкусе!

И Марина поняла – синьор Марони выбрал ее вовсе не для себя, а в качестве подарка для герцога. Ну да, ведь именно так он может оказать услугу могущественному человеку – предложить ему игрушку на ночь, а сам взамен получить долгожданное назначение в Нью-Йорк. Какой, однако, мерзкий план!