Текст книги "Вечер в городе соблазнов"

Автор книги: Антон Леонтьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Рассуждать о сребролюбии современников не имело смысла, и мы с Таечкой принялись разрабатывать детальный план. Мы были едины во мнении, что сама Эстефания напрямую к убийству Вити не причастна – кишка у нее тонка, чтобы перерезать кому-то горло. Да и не справилась бы она с таким дюжим мужчиной, каковым был Максюта.

– У нее должны быть помощники, – заключила я. – И тут вариантов не так уж много: или нанимается киллер и он за умеренную плату выполняет заказ, или привлекаются родственники, которые будут держать язык за зубами, а за совершение злодеяния получат определенную мзду. С учетом жестокости преступления можно сказать, что действовал мужчина. Не пойму только, как они все это обтяпали? Мы ведь с Витей... Я хотела сказать, с Виктором Геннадьевичем были на яхте одни... Яхта находилась на рейде, милях в полутора от берега...

Таечка только щелкнула пальцами.

– За яхтой всегда можно следить, а также за тем, кто поднимается на борт и имеется ли кто-либо из команды. Они увидели, что в море ушли только вы вдвоем, поэтому решили действовать. Подплыли, подобно пиратам, на лодке к яхте, забрались на борт и осуществили свое черное дело...

Я с сомнением покачала головой.

– Но мы бы обязательно их услышали!

– Вовсе нет. Потому что они загодя позаботились обо всем, – возразила Таечка. – Ты же сама говорила, что вы пили шампанское. А вино находилось на яхте, следовательно, в него могли заранее добавить снотворное или наркотик. Ты и папа отключились, и у преступника или преступников было время, чтобы обставить все как нужно.

Я с уважением посмотрела на Таечку.

– Отличная версия! А ведь остолопы в полиции даже не проверяли мою кровь на содержание наркотических веществ. Можно, конечно, сделать анализы и сейчас, но прошло уже три дня...

– Наличие в твоей крови следов наркотика или снотворного ничего не докажет, – заметила Таечка, и я поняла, что девушка права. – Они ведь могут сказать, что ты приняла что-то уже после совершения убийства или за несколько дней до него.

– Конечно, если я убийца, то к тому же наркоманка и алкоголичка, – простонала я. – Нет, так я этого не оставлю. Из Эстефании надо выбить признание, причем любым способом!

Тут же я представила себе, что пытаю каленым железом испаноитальянку, и ни на секунду не ощутила терзаний совести. Она, правда, беременная, но кто знает, от кого у нее ребенок в действительности!

– Эстефания будет молчать, – возразила Таечка. – Да и до нее сейчас не добраться, ее охраняют, как королевские регалии в Тауэре. Но, собственно, Эстефания нам и не нужна, а требуются только ее помощники. И, думаю, нам не придется их долго искать. У разлюбезной Эстефании имеется шестеро братьев. И все они – что за совпадение! – находятся сейчас в Бертране. Сначала Эстефания вытягивала из отца на них деньги, а потом решила, что лучше всего устранить папу и заполучить его состояние целиком!

Все выходило как нельзя более складно – и тайна гибели Вити разрешилась. Если бы действительно все в нашем подлунном мире могло так быстро объясняться...

Мы приняли решение – за Эстефанией и ее родственничками необходимо установить слежку. Они непременно допустят ошибку, что позволит вывести их на чистую воду. И тогда им не поздоровится. О, я была полна жгучей ненависти к испаноитальянке! Ведь она не только убила Виктора, но и подставила меня под удар, изображая меня этакой маньячкой. Ну ничего, отольются кошке мышкины слезки...

* * *

После того как Таечка ушла, я принялась названивать своим знакомым – и почти все делали вид, что страшно рады меня слышать, хотя в действительности их интересовало одно: как мне удалось остаться на свободе. Вскоре я располагала нужной информацией – Эстефания остановилась в отеле «Империал», и там же проживали ее братишки. Что за трогательное единение! Прямо-таки настоящий семейный бизнес. Вернее, подлинная мафиозная структура. Вот они, жители юга Европы, всегда проделывают разные делишки во благо мифического родственного духа. А в действительности все банально, как швейцарский сыр, – там правят бал деньги, Эстефания просто хочет прибрать к рукам несметное состояние Вити.

Отель мне удалось покинуть незамеченной, и в том мне помогла все та же Таечка. Она снова навестила меня и притащила ворох своей собственной одежды – девица была намного ниже меня ростом и гораздо шире в талии, но пришлось смириться. Потом я повозилась перед зеркалом, стараясь как можно сильнее исковеркать свою красоту, и получилось отменно – я нахлобучила заготовленный Таечкой парик, нацепила солнцезащитные очки и поразилась тому, что из зеркала на меня смотрит отражение женщины средних лет, несколько обрюзгшей и далеко не самой привлекательной. А что, если и мне предстоит превратиться в точно такую особу всего через несколько лет? Когда-то ведь мой век модели закончится, и что тогда придет на смену моей работе?

Венцом всего стало кресло-каталка, припасенное Таечкой. Сначала мне очень не хотелось садиться в него, но все же меня можно было вычислить, даже переодетую и загримированную, по высокому росту. А журналисты все еще торчали около отеля, причем оккупировали не только центральный, но и два черных хода. И они понимали, что я могу покинуть отель, переменив одежду и внешность.

Посему я погрузилась в кресло и позволила накрыть себя пледом, а Таечка порулила к лифту. Я все боялась, что журналюги вычислят нас, однако все обошлось – на Таечку никто не обратил внимания, потому что дочь олигарха никого не интересовала. Да ее и не знал никто в лицо, так как она всегда держалась в тени. Я же до такой степени не походила на себя, что ушлые репортеры должны были заподозрить что-то неладное, но они оказались настолько туповатыми, что только проводили нас ленивыми взглядами, тотчас потеряв всяческий интерес к невзрачной девушке, везущей в кресле-каталке столь же невзрачную даму.

Когда мы оказались на соседней улице, я осторожно поднялась из кресла, которое Таечка оставила около ограды одной из вилл, и мы вдвоем направились к отелю, в котором проживали Эстефания и ее братишки. Таечка по пути рассказала о том, что ей удалось узнать. Помимо шести братьев, в Бертран в срочном порядке прибыли мамочка и папочка Эстефании, а также ее тетки и дядьки. Они наверняка решили созвать семейный совет, чтобы принять решение, как быстрее завладеть Витиными деньгами.

– И я подумала: нам необходимо побывать у них в номерах и выяснить, что к чему, – провозгласила Таечка, и я не могла с ней не согласиться. Только как это проделать?

Помог нам случай – в отель мы прошли беспрепятственно, хотя и там около входа дежурили журналисты. Причем их было даже больше, чем около моего отеля, и я слегка обиделась. Еще вчера я была главной персоной в новостях, а теперь, получается, Эстефания спихнула меня с трона и заняла его сама? Что же, трудно вообразить себе ажиотаж пишущей братии, когда Эстефанию и ее подельников арестуют.

Они занимали целый этаж, последний, самый дорогой. Откуда у Эстефании деньги? Наверняка ей уже удалось что-то утащить у Вити. Ничего, недолго ей нежиться в роскоши и богатстве!

Мы прогулялись по нижним этажам и наткнулись на тележку горничной – та убирала номера. Нас более всего заинтересовала связка ключей. Воровато оглядываясь, я стянула ее с тележки и исчезла за поворотом коридора.

Далее мы вскрыли подсобное помещение, в котором хранилось чистое белье, в том числе и униформа горничных. И, переодевшись и вооружившись швабрами, отправились на дело. Эстефании и ее родственников в отеле не было – они где-то пировали, отмечая собственный триумф, что было нам только на руку.

Открыв номер злодейки, мы проникли внутрь. Я бросилась к письменному столу, а Таечка стала копошиться в белье и одежде. И почти сразу я наткнулась на кое-что занимательное – в большом конверте в ящике стола лежали снимки, причем не простые, а ультразвукового исследования. На них можно было явственно различить зародыш. Вот те на! Оказывается, эта дрянь в самом деле беременна!

– Поздравляю, у тебя скоро появится братишка, – сказала я саркастически, обращаясь к Таечке.

Та, рассмотрев снимки, озадаченно произнесла:

– Но как же так, Ариша...

– Такие дела очень просто делаются! – ответила я. – Неужто не знала?

И все же, сознаюсь, новость не пришлась мне по нраву, даже под ложечкой засосало, а в ушах зашумело. Какая же Эстефания расторопная, обо всем подумала! Ну ничего, от справедливого и как можно более жестокого возмездия ей не уйти!

Нижний ящик стола была заперт, а мне не терпелось узнать, что же в нем лежит. Кто знает, возможно, прямое доказательство причастности испано-итальянки к убийству. Поэтому, недолго думая, я при помощи ножа для разрезания бумаг вскрыла ящик, но так неловко, что лезвие поломалось, а замок треснул.

– Ариша, они ведь теперь поймут, что в номере кто-то был, – сказала жалобно Таечка, но я только плечами пожала.

– И что с того? Пусть знают, что они на примете. Тем более они наверняка подумают, что это проделки наглых репортеров.

В ящике лежал кожаный портфель, который закрывался на кодовый замок. И к чему такие меры предосторожности? С портфелем пришлось повозиться, однако удалось открыть и его – и у нас в руках оказались пачки денег – евро, доллары и швейцарские франки. Сумма была огромной, наверняка больше двухсот тысяч евро в общей сложности.

– Гонорар родственникам за совершенное убийство, – сказала я без колебаний и стала запихивать деньги в карманы униформы.

Таечка в ужасе воскликнула:

– Ариша, ведь ты забираешь их собственность!

– Было ваше, стало наше, – хмыкнула я. – Тем более я уверена, что деньги принадлежали твоему отцу. Ну, давай же, забирай свое наследство. Или тебе средства не нужны?

Таечка колебалась, а вот я продолжала набивать карманы, испытывая сладостное чувство мести. Представляю себе, как перепугается Эстефания, когда поймет, что кто-то побывал в ее номере, причем похитил крупную сумму. Врага надо вывести из равновесия! Нам оставалось только начать отбивать телеграммы со словами: «Грузите апельсины бочками. Братья Карамазовы» или «Графиня изменившимся лицом бежит пруду». И еще подослать настырного нищего с золотым зубом, который будет просить миллиардик.

В секретном отделении портфеля я нащупала и еще что-то, на сей раз не пачки денег, а бумаги, но добраться до них не успела, потому что до нас донеслись звук открывающейся двери и голоса. Мы с Таечкой застыли в нелепых позах, взирая друг на друга с нескрываемым ужасом. Что обычно делают герои фильмов в подобный момент? Используя приемы кун-фу, отправляют злодеев в нокдаун, а то и в нокаут. Только загвоздка в том, что Эстефания, которую я бы с большим удовольствием прибила, явилась не одна, а со своими братьями. Если не со всеми шестью, то, по крайней мере, с двумя или тремя. А справиться с таким количеством мужчин я вряд ли смогла бы.

Наконец мы с Таечкой вышли из секундного ступора и ретировались на балкон, который, к нашему счастью, был скрыт портьерами. Дверь осталась приотворенной, поэтому было видно и слышно все, что происходило в номере.

Появилась Эстефания, которая стянула с себя большую черную шляпу и воскликнула капризным тоном:

– Наконец-то все осталось позади!

Возникли и три типа – два молодых и один постарше, причем они были похожи друг на друга до чрезвычайности. Наверняка братья Эстефании и один из ее дядек. Беседа протекала на испанском языке – я владею им не очень хорошо, но общий смысл сказанного до меня все же дошел.

Итак, они обсуждали, кто какую машину себе купит, когда получат деньги Вити. Затем негодяи стали спорить о виллах и особняках, а алчный дядька сообщил, что присмотрел себе отличный замок в Пиренеях, причем по дешевке – всего семь миллионов евро.

Меня душила злость – прощелыги уже делили состояние Вити! Таечка, как я поняла, тоже была не в восторге от беседы мерзавцев – ее лицо побелело, а в глазах застыли слезы.

– Мне нужны деньги для развлечений сегодня ночью! – заявил один из братьев. – Дай мне десять тысяч!

Он обращался к сестре, которая откликнулась сварливо:

– Хватит с тебя и двух. Ты и так просадил вчера в казино больше положенного. И не забывай, за нами сейчас следят журналисты. Потом делай все, что заблагорассудится, но не раньше!

Она приблизилась к столу, наклонилась – и издала дикий вопль. Понятно, Эстефания обнаружила, что ящик вскрыт и портфеля в нем нет. Дожидаться реакции Эстефании и ее родственничков было бессмысленно, но и скрыться через входную дверь было невозможно – нам бы элементарно не дали уйти живыми. И кто знает, что бы потом рассказывала изумленной общественности «черная вдова» Эстефания – например, что мы с Таечкой пытались их убить, поэтому они и отправили нас на тот свет.

Пока Эстефания рыдала, ее братья ругались, а дядька звонил кому-то по мобильному телефону, мы покинули балкон нетривиальным способом – перелезли через ограждение на соседний.

Плохо только, что и этот номер принадлежал кому-то из клана Эстефании, они же снимали весь этаж. Пришлось перелезать через ограждения еще три раза, причем один раз я едва не сверзнулась вниз и, если бы не Таечка, удержавшая меня за руку, спикировала бы на землю. Правда, несколько пачек денег вывалились из кармана – кто-то будет чрезвычайно рад подобной находке!

Наконец мы оказались в последнем номере на этаже. Дальше двигаться было некуда, потому что балконы закончились и перед нами возникла гладкая стена. Дверь была приоткрыта, и мы вошли в номер. Судя по всему, в номере кто-то был. И чтобы избежать столкновения с обитателем, мы затрусили к выходу. Чертовы пачки денег, которыми были набиты мои карманы, вывалились на ковер, и я принялась их поднимать, а когда выпрямилась, то увидела перед собой насупленного толстяка с грудью, покрытой седыми волосами: он только что вышел из ванной комнаты.

Это был не кто иной, как папаша Эстефании. Его лицо приняло хищное выражение, глаза сузились – и в этот момент из ванной вышла обнаженная женщина. Однако вовсе не мамочка Эстефании, а молодая девица. Заметив нас, она ойкнула и попятилась.

Отец Эстефании протянул ко мне руку:

– Так это вы украли портфель. Отдай мне его, живо! Ну, кому сказал!

Я ударила его по руке и заявила:

– Вы позволите нам сейчас уйти, иначе я подниму крик. И не забывайте, вы здесь не один. Что, интересно, скажут ваша жена и дети по поводу того, что вы развлекаетесь тут с молодой девицей?

Старик развернулся, кинулся в комнату, и я увидела, что он достает из-под подушки массивный пистолет. Понятно теперь, в кого уродилась не в меру темпераментная Эстефания. Он собирается пристрелить нас!

Дожидаться столь занимательного момента я не стала, а Таечка уже распахнула входную дверь, и мы вывалились в коридор. Там царила паника – метались туда-сюда братья Эстефании, перебрасываясь фразами. На нас не обратили внимания, что было только кстати. Мы затрусили в направлении лестницы, но вдруг раздался громовой клич:

– Задержите вон тех двух баб! Портфель у них!

Я инстинктивно повернулась и увидела старика, целящегося в нас из пистолета. Еще мгновение, и он пустит в меня пулю. И почему-то верилось, что он, в отличие от своей дочки, стреляет без промаха.

Но в тот же момент с потолка хлынул спасительный дождь – сработала противопожарная система, завыла сирена. Я заметила Таечку – оказывается, она разбила локтем стеклянный шкафчик и рванула рычаг пожарной тревоги.

Мы бросились вниз по лестнице, желая только одного – выбраться из передряги живыми и невредимыми. Интересно, узнала меня Эстефания в моем маскарадном костюме или нет? Трудно сказать. Впрочем, если она вместе со своими родственниками заявится ко мне в отель, чтобы пристрелить и забрать портфель, тогда станет ясно, что узнала.

Мы выбежали в вестибюль, где тоже царила паника. Метались гости, кричали администраторы. На нас никто не обратил внимания, что позволило выскользнуть из отеля и миновать встревоженных журналистов. Пока все думают, что отель загорелся, а когда будет установлено, что тревога ложная, наш след уже простынет.

Все еще одетые в нелепую сине-белую униформу служащих, мы с Таечкой продефилировали мимо подъезжающих к отелю пожарных машин, свернули за угол, сбавили темп и, завидев старинную витиеватую ограду, зашли на кладбище. Там, среди надгробий, могил и крестов, оказалось тихо, покойно и уютно. Посетителей на кладбище практически не было, только вдалеке виднелись несколько старушек с лейками.

Мы присели на каменную скамейку около небольшого гранитного склепа и, посмотрев друг на друга, расхохотались. Видок у нас был презабавный – мой парик съехал набок, а Таечка вымокла насквозь. Я положила на скамейку портфель и вскрыла секретное отделение.

– Очень интересно, – изучив лежавшие там бумаги, сказала я и протянула их Таечке.

Речь в документах шла о том, что некая гречанка обязуется выносить ребенка и по рождении передать его Эстефании. Кроме того, имелись и врачебные документы – оказывается, Эстефания бесплодна и не в состоянии выносить и родить ребенка самостоятельно.

– Выходит, заявление о ее беременности не более чем фарс, – констатировала Таечка. – Но как она хочет презентовать миру ребенка, якобы рожденного ею от папы?

– Именно с помощью суррогатной матери, – пояснила я. – Потому они и наняли гречанку. И не сомневаюсь, что снимки ультразвукового исследования тоже принадлежат той гречанке.

Таечка, ошеломленно замолчав, наконец выдавила из себя:

– Но это так низко и подло! Мы должны положить конец обману! Немедленно отправимся к журналистам и расскажем, что задумала Эстефания.

Идея была не самая гениальная, но по своей сути очень даже ничего. Нам грозит опасность только до тех пор, пока Эстефании удается сохранить грязную историю с фальшивым ребенком в тайне. А вот если о ее ухищрениях будет заявлено на всю планету... Тогда полиция точно возьмется за Эстефанию и живо вытрясет из нее признание, а я наконец-то смогу сполна насладиться своим триумфом.

Придя в себя и отдышавшись, мы покинули кладбище. План действий был понятен – тотчас созываем пресс-конференцию, презентуем портфель с деньгами и документы, то есть обнародуем все известные нам факты. Ну, или почти все – о том, как документы попали к нам, можно и не распространяться, у меня не было желания нести ответственность за кражу со взломом.

Мы с Таечкой спокойно шли вдоль глухой высокой стены из красного кирпича, увитой зеленым плющом, как вдруг около нас затормозил черный джип. У меня в голове мелькнула мысль, что место для парковки он выбрал неудачное, и тут дверца автомобиля распахнулась, и из салона выпрыгнули двое дюжих мужчин. Не успев ничего сообразить и предпринять, мы с напарницей оказались в руках типов, чьи лица были закрыты шерстяными масками, – один из них схватил Таечку, другой напал на меня. Я попыталась оказать сопротивление, но негодяй прижал мне к лицу тряпку, пропитанную чем-то, пахнувшим противно и резко. Я пыталась было задержать дыхание, но тряпка плотно сидела на рту и носу. Наконец, чувствуя, что задыхаюсь, я сделала неглубокий вдох, и перед глазами поплыли оранжевые и зеленые круги. А затем все пропало – я потеряла сознание.

Что произошло дальше, не могу сказать, так как пребывала в бессознательном состоянии, однако наверняка типы погрузили нас в машину. Причем высока вероятность того, что свидетелей нашего с Таечкой похищения не нашлось – все случилось в течение пяти-семи секунд. Да и на улице, где располагалось кладбище, никого, помнится, не было, все-таки уже надвигался вечер.

Так закончился для меня безумный день, начавшийся с судебного разбирательства, а завершившийся посещением кладбища и похищением. Но обо всем этом я смогла поразмыслить, только когда пришла в себя. Сначала мне показалось, что мне привиделся страшный сон, и только через пару мгновений стало понятно: все произошедшее имело место в реальности.

* * *

Я сидела на металлическом стуле, привязанная к нему бечевкой. В глаза мне бил яркий-преяркий свет. Шея неимоверно болела, в горле саднило, а веки не опускались – кто-то садистским образом приклеил их ко лбу при помощи лейкопластыря. Поэтому мне не оставалось ничего иного, как пялиться в источник света и думать о том, что если пытка продлится еще пару минут, то я сойду с ума.

И все же я попыталась проанализировать ситуацию. По всей вероятности, родственнички Эстефании выследили нас и схватили. Ведь, когда речь идет о миллиардах, люди готовы на все. Не понимаю только, почему они просто не отобрали у нас портфель и не убили на месте? Но и на том спасибо! И что с нами сделают? Будут пытать и издеваться, а потом бросят тела в море? Похоже на то...

Я заскулила от жалости к себе, и тут же раздался неприятный голос:

– Она пришла в себя. Доложите боссу!

Голос, вне всяких сомнений, принадлежал беспощадному бандиту, и самое странное, что говорил он на чистом русском языке. Причем, как мне показалось, с южным говорком. Или это наркотик, которого я нанюхалась, оказывает такое воздействие на меня?

Послышалось какое-то шевеление, затем что-то похожее на шаги и скрип двери. Некто грузный опустился на стул, и послышался другой голос, на сей раз гораздо более приятный. Судя по всему, говорил мужчина лет сорока с небольшим.

– На кого вы работаете? – была его первая фраза.

Мне понадобилось время, чтобы переварить услышанное, а потом я начала перечислять:

– Раньше я работала на Жан-Поля Годо, Карла Лагерфельда, Ива Сен-Лорана, Гальяно, Валентино, Армани, Версаче, а теперь специализируюсь больше на рекламе парфюмерии, кремов и ювелирных изделий. Если вам нужны названия фирм, то могу охотно их назвать. Это...

Внезапно тело пронзила короткая неимоверная боль, и с губ сорвался глухой стон.

– Госпожа Винокурова, не притворяйтесь дебилкой, – произнес голос. Я ощутила запах терпких сигарет. – Мне отлично известно, на какие фирмы и концерны вы работаете и с какими Домами моды сотрудничаете. Но меня интересует другое. Мне надо знать, кто поручил вам убийство Виктора Максюты. И говорите, прошу вас, правду. В противном случае мне придется увеличить напряжение и время воздействия, что, увы, может привести к серьезным последствиям для вашего нежного организма супермодели.

Они пытают меня электричеством! Какое варварство! Впрочем, это вовсе не значит, что я предпочла бы пытку водой, огнем или кастетами. Господи, сделай так, чтобы я осталась в живых! Сразу же покину чертову Европу и возвращусь в Россию. Подумать только, в Бертране, сытом и богатом местечке, одном из самых безопасных в мире, меня похищают среди бела дня на улице, а затем подвергают пыткам!

– Я... Я не понимаю, о чем вы говорите... – залепетала я. – Клянусь, что не убивала Витю. Прошу вас, не включайте электричество! Я готова с вами сотрудничать. Только...

Снова раздался противный зуммер, за которым последовали мои конвульсии. И длились они значительно дольше. Мне даже показалось, будто волосы у меня встали дыбом, причем не в переносном, а вполне в прямом смысле.

– Госпожа Винокурова, вы же понимаете, что это только начало, – произнес голос страшную фразу, от которой меня едва не вывернуло. – В нашем распоряжении имеются и другие средства. Хотите их увидеть?

Еще до того, как я успела ответить на вопрос, откуда-то на меня выкатился металлический столик, на котором лежали разнообразные пыточные инструменты – щипцы с зазубренными краями, пилы, шприцы с гигантскими иглами и прочие предметы, смотреть на которые мне не хотелось, но пришлось – глаза-то я закрыть не могла!

– Ну что, вы согласны ответить на мои вопросы? – все так же вежливо поинтересовался голос. – Итак, повторяю еще раз: госпожа Винокурова, кто поручил вам убить Виктора Максюту? Советую задуматься над тем, как вы мне ответите. Потому что от ответа зависит, не исключено, ваша жизнь.

Хорошенькая прелюдия! Только что я могу сказать? Правду этот тип упорно не желает слышать, принимая ее за ложь. Что за странная, фантасмагоричная ситуация – хочешь быть честной, а тебя никто не принимает всерьез! И что же мне теперь делать? Если буду настаивать на своем, рано или поздно превращусь в жаркое.

– Ну что же, помогу вам собраться мыслями, – произнес мой мучитель. – Так и быть, обещаю вам откровенность в обмен на откровенность...

– Нет, прошу вас, не надо! – вырвалось у меня.

Я понимала: если садист выдаст мне какие-то свои секреты, значит, в живых меня оставлять он не намерен. Вопрос будет только в том, как мне позволят умереть – быстро и безболезненно или долго и чрезвычайно мучительно. Меня не устраивал ни один из приведенных вариантов, однако не всегда судьба прислушивается к твоему мнению.

– Отчего вы сейчас так скромничаете? – осведомился мой невидимый собеседник. – Обычно за вами подобного не наблюдается, госпожа Винокурова. Вы же у нас представитель джетсета, высшего общества, любимица публики и миллионеров, а в особенности миллиардеров. Таких, как покойный Виктор Геннадьевич. Неужели вы хотите, чтобы с вашей семьей что-то случилось? С вашей матушкой или с вашим батюшкой. Или с вашими младшими сестрами и племянниками. Устроить можно, причем буквально через полчаса!

В чьих же руках я оказалась, лихорадочно бежали мысли. Русская мафия! Ну конечно, кто же еще! Только я ничего и никогда не слышала о русской мафии в Бертране. Княжество-то крошечное, все друг друга знают. Имеются тут, бесспорно, и мафиози, в том числе из России, но они приезжают сюда не на работу, а с целью отдыха, чтобы забыться от своих кровавых будней и стряхнуть с души и тела стресс. Но выходит, что некоторые представители российского криминалитета навещают Лазурный Берег, дабы прокрутить свои делишки. И как жаль, что сейчас этим «делом» оказалась я!

– Молчите... да и что, собственно, вы можете сказать, госпожа Винокурова? Итак, я обещал вам поведать историю. А она банальна, как стул, к которому вы привязаны. Жил-был простой советский гражданин Виктор Геннадьевич Максюта. Работал он инженером на оборонном предприятии, занимал должность не самую высокую, но и далеко не самую низкую. Причем, что подозрительно, сорил деньгами. Значит, уже и в те времена не чурался заработков на стороне. Кто знает, что он продавал? Может, уран, а может, сливал секретную информацию врагу за рубеж. А потом, когда наступила перестройка, Виктор Геннадьевич буквально расцвел – начал с малого бизнеса и быстро перешел к большому. Купил даже завод, где работал некогда, а вместе с ним несколько других предприятий. И пошло-поехало... Так он стал олигархом-миллиардером...

Можно подумать, мне это неизвестно! Пусть рассказывает все, что угодно, хотя бы даже сказки братьев Гримм или «Камасутру», лишь бы не пропускал через чувствительные места моего нежного организма ток...

– И вот Виктор Геннадьевич вообразил, что всемогущ. Такое часто бывает у тех, кто выбился из грязи в князи. Люди хотят все и сразу. Несколько раз Максюта пересек нам дорогу...

Я сочла благоразумным не интересоваться, кто такие «мы».

– Он увел у нас из-под носа жирные куски, захватил предприятия, которые вообще-то подпадали под нашу сферу влияния. Начал безобразничать и крысятничать. Зазнался окончательно и вдруг даже заикнулся о собственной политической партии. Захотелось ему, видите ли, не только экономического, но и политического влияния. И что хуже всего, пожелал вдруг продать контрольный пакет одного нефтегазового комбината иностранцам. А в придачу предложил еще и миноритарный пакет одного предприятия, на котором производят в том числе и кое-что очень важное для военного сектора. Ему же говорили русским языком: продавать-то продавайте, но тем, кому нужно. Он заупрямился – иностранцы ему на полмиллиарда больше предлагали. Максюта с нас и потребовал увеличить цену, но такие траты не входили в наши планы.

Холодок пробежал у меня по спине. И в то же время я почувствовала, что сильно вспотела. Как такое может происходить одновременно? И вообще, нечего потеть, это только увеличивает электропроницаемость кожи!

– Мы говорили с ним по-хорошему. И не только мы, но и важные люди из Москвы. Вы же не дура, госпожа Винокурова, понимаете, что в подобных случаях речь идет о национальной безопасности. А за национальную безопасность никак не могут отвечать иностранцы, за нее отвечаем мы.

Вот ведь поганое словечко – «мы»! Этот тип, который курит сигареты с терпким запахом и чьего лица я не могу разглядеть, явно гордится тем, что принадлежит к своей касте. Прямо секта какая-то! Не хватало только еще тайны Святого Грааля или погони за шедеврами Микеланджело!

– Ну, если человек ни в какую не соглашается, а встает на дыбы и начинает даже нам угрожать, тогда мы оставляем за собой право прибегнуть и к другим, более действенным, мерам убеждения. Вы понимаете, о чем я, госпожа Винокурова? Молчание истолковываю как знак согласия. Вот как бы вы поступили на нашем месте, госпожа Винокурова? Впрочем, вопрос риторический, так как на моем месте вы никогда не окажетесь.

Еще бы, я прекрасно понимала! О, как бы мне хотелось, чтобы на моем месте оказался этот наглый, вальяжный тип – оказался привязанным к металлическому стулу, с оголенными проводками на ушах, руках и ногах. Я бы тогда с большой радостью включила рубильник, причем чем выше было бы напряжение, тем лучше!

Однако мои мысли – пустые мечты. Приходилось сидеть на стуле и терпеливо ждать своей участи. Интересно, как типы, предпочитающие говорить о себе во множественном лице – мы, – разделаются со мной? И что произошло с Таечкой? Она уже мертва или тоже привязана к стулу, через который течет электрический ток?

– Покойный Виктор Геннадьевич отличался упрямством, – продолжил мой мучитель, – и был уверен, что наличие определенного количества миллиардов, нажитых им не самым праведным путем, спасет его от любых напастей. Однако все совсем не так...

Мужчина вздохнул, о чем-то, видимо, задумавшись, и добавил:

– Так что было принято решение о том, что, если склонить господина Максюту к продаже предприятий нужным нам лицам невозможно, нужно сделать так, чтобы Виктора Геннадьевича не стало. А его наследники наверняка должны оказаться более понятливыми.

Ничего себе! Получается, вовсе не Эстефания со своими родственничками, а безымянные борцы невидимого фронта укокошили Витю?

– Для этого в Бертран и была направлена команда специалистов высокого класса, – просвещал меня любитель терпких сигарет. – И я, как вы можете догадаться, являюсь руководителем данной группы. Господину Максюте надлежало покинуть наш грешный мир, и был уже заготовлен особый яд. Может быть, вы слышали о стронции-230? Олигарх получил бы на завтрак радиоактивный коктейль и в течение двух недель непременно умер. Спасти его никто бы не мог, и Виктор Геннадьевич умирал бы при полном сознании, один жизненно важный орган отказывал бы за другим. И у несговорчивого миллиардера было бы предостаточно времени, чтобы осознать свою ошибку, понять, что с нами шутки плохи...