Текст книги "Анафема: свобода воли. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Антон Тутынин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Ого! Целая бизнес схема… чего ещё ждать от корпоратов? Я так понимаю, баллы можно дарить друг другу или расплачиваться ими с другими заключёнными?

– Всё верно, баллы исправления являются универсальной валютой тюрьмы, за которую возможно даже купить сокращение срока. Но как только баланс исправления обнуляется, заключённый подвергается обязательному пятиминутному наказанию, по окончании которого ему вновь начисляется пять баллов исправления.

– Как в тюрьме ограничено насилие между заключёнными? Существует ли система штрафов и наказаний?

– Данный вопрос выходит за рамки…

– Ой, да спиши уже всё что нужно! Не обеднею.

– Три балла потрачено. Действия насильственного характера, в том числе сексуальные, можно оплатить либо баллами исправления, либо принятием наказания в пропорции один бал – минута наказания. Тарифная сетка: изнасилование особы с влагалищем – пятнадцать баллов; изнасилование особи с половым членом – десять баллов; поправка на возраст – пять баллов за каждый год возраста жертвы ниже пятнадцати; лёгкое повреждение мягких тканей – пять баллов за квадратный дециметр; тяжёлое повреждение мягких тканей – десять баллов за квадратный дециметр; трещина в кости – десять баллов; перелом кости – двадцать баллов; лишение жизни заключённого – сто баллов исправления…

Ну и так далее. Прейскурант был такой длинный, что дослушивал его я уже внутри небольшого беспилотного автобуса без окон и с мягкой крышей, где уже сидело человек десять.

И группа № 466… судя по хмурым рожам арестантов, что туда направлялись вместе со мной, была тем ещё сборищем душегубов. Как и само то место, куда эта группа поедет.

Как раз то, что мне было надо!

– Ты смотри, какая милашка, – ко мне рядом почти сразу подсело какое-то чучело с гнилыми зубами и разрезанным глазом. Старый шрам шёл через всё его лицо, явно намекая на сложную жизнь и суровый нрав человека, – Того гляди обидят плохие дяди! А? Милашка не хочет получить защиту?

– Я с пидарасами не разговариваю, – ни к кому конкретно не обращаясь, ответил я в пространство перед собой.

– Ты кого это пидорасом назвал, а⁈

– Мужиков, что трахаются с мужиками.

В следующую секунду мою шею взяли в захват, а над моей головой зашептал всё тот же противный вонючий рот.

– Ты просто не разобрался… я покажу тебе, что значит быть пидарасом…

Фатальная ошибка приближаться ко мне так плотно. Незаметно дёрнув правой рукой, закрытой со всех сторон от сторонних наблюдателей, я безошибочно попал в нужную точку под подбородком любителя мужских жоп, после чего тот сразу как-то затих. Дёрнулся раз, второй, засипел и сразу отпустил мою шею, разомкнув свой захват.

«Что вы сделали?» – удивилась Зуриэль такой реакции врага.

«Спровоцировал спазм лёгких через стимуляцию особой точки на теле. Он разучился дышать на какое-то время» – пояснив свои действия, поспешил, как и все остальные, выразить недоумённое выражение на лице, покуда наглый пидор, возжелавший комиссарского тела, задыхался, неспособный вдохнуть ни грамма воздуха.

К сожалению, сдохнуть он так и не успел. От его ошейника и кандалов прошёл разряд тока, сбросивший мою технику, и этот урод снова ожил, бешено вращая глазами.

– Кхе-кхе… с-сука, – с подозрением поглядывая на меня, он сел чуть в стороне, на время притихнув. Вот только я не сомневался, что он попытается снова до меня доебаться, просто из принципа – таких не исправить.

Тем временем в автобус вошёл новый арестант… точнее арестантка. Та самая девочка двенадцати лет, что ехала в контейнере вместе со мной. И стоило ей зайти внутрь, как дверь дрона закрылась, а сам он тронулся с места – похоже, все кто был приписан к группе № 466, были теперь на борту.

Остановившись у входа, девочка сперва паникующим взглядом разглядывала наши бандитские рожи, а после неожиданно разревелась, закричала безумным визгом и попыталась выпрыгнуть из автобуса – благо тот был вообще без окон.

Как ни странно, но её остановили. Я сам не заметил, как оказался рядом, схватив эту дуру за лодыжку, и одним резким движением втянул её обратно в автобус. Усадил на ближайшее место, рухнул рядом и силой удержал на месте.

– Не дёргайся ты, не обижу!

Она ещё пару раз рванулась, но чувствуя мою железную хватку на своём плече, скоро обмякла, продолжил тихонько всхлипывать.

– Эй, смазливый! Поделиться не забудь! Ха!

– А-ха! Точно-точно, делиться надо! То, что спас эту сучку, молодец – будешь первым. Только и старших товарищей не стоит обижать!.. Обидятся.

Эпитеты, что неслись нам в спину и разные похабные предложения, меня не волновали совершено. Я мог убить их одним усилием мысли в любой момент, так что не волновался. А вот девчонка была чуть ли не в панике, дёргаясь после каждого грубого комплимента или озвученной фантазии. И даже сама не понимая что делает, она в итоге прижалась ко мне, инстинктивно ища защиты в более сильном человеке рядом.

– Странно, что тебя вообще сюда посадили. Я думал, заключённых разделяют по полу…

– Я убила… менеджера корпоратов, – сквозь швирканья носом, ответила вдруг девочка.

– Ага! Поэтому она едет на четвёртый уровень, а там нет разделения! – вмешался один из тех, кто сидел рядом, – Все преступники против власти корпораций сидят с четвёртого по шестой уровни одной кучей и надолго тут не задерживаются! Так что нам всем здесь терять нечего. Или в лаборатории сдохнем, или свои же зеки замочат! Только одно и спасает – от всего можно откупиться, если есть очки исправления. Даже свободу, говорят, можно купить!

– Пиздят. Максимум – скостить срок. Да и то тарифы там драконовские, – взял голос тот, что недавно ко мне подкатывал, предлагая защиту. Вскоре разговор перешёл в совсем другое русло и о нас ненадолго забыли. А минут через двадцать, преодолев несколько километров по внутренней территории огромной тюрьмы, мы въехали на подъёмник, начавший опускать нас в огромную шахту.

А как только люк над нами сомкнулся, отрезая от солнечного света, все наши попутчики тотчас притихли. Видать все они тоже впервые попали на четвёртый уровень Обелиска. И от нового опыта не ожидали ничего хорошего…

Стоило платформе, двигавшейся по наклонной поверхности шахты, остановиться, как перед нами раскрылись пятиметровые ворота, способные впустить в себя любой грузовик, а наш дрон покатил дальше уже по подземной части тюрьмы.

Зачем были нужны такие меры предосторожности, я понял очень скоро. Судя по тому, что я сумел уловить своим восприятием, кроме собственно мест заключения, столовых, камер содержания и прочих душевых, здесь располагались десятки лабораторий, где велись как хирургические, так и фармакологические и даже генетические изыскания.

По всему подземному уровню были разбросаны инкубаторы, внутри которых ощущалась жизнь, стояли газовые камеры, совмещённые с моргом. Столы для вивисекций и даже родильное отделение с подобием детского сада…

Теперь стало понятно, зачем нужно было держать женщин и мужчин вместе! Дети, рождённые в этом месте, никак не регистрировались и могли быть использованы в каких угодно экспериментах на любом этапе роста и развития своего организма.

Идеальные подопытные!

Доктор Менгеле, наверное, одобрил бы такой комплексный подход…

– Хозяйственные, с-суки… – прошипел я себе под нос едва слышно. Челюсти мои сжимались сами собой, как и кулаки на руках, и даже девочка рядом заметила моё напряжение, снова начав нервно ёрзать рядом.

– Всем скотам на выход! Бегом, бегом! – встретил нас на конечной остановке новый пропускной пункт с целым десятком точно так же хорошо оснащённых надзирателей.

При этом в нишах в стене анфилады, я даже заметил охранных роботов массой до десяти тонн, спавших до поры до времени. Взять это место штурмом и сбежать для простых людей даже и думать было нечего – все просто и глупо умрут.

Нас выстроили, подгоняя пинками и ударами прикладов винтовок, и вскоре начали разводить по камерам парами. Признаться, в этот раз я не удержался и вмешался в работу сотрудников тюрьмы, подтасовав списки на размещение. Пришлось потратить половину резерва, заставив тюремный ИИ принять нужные мне решения, после чего дополнительно проследить, чтобы начальник смены не заметил подмены и вёрстку нового списка.

– Заключённые № XYF-190036 и № XYN-210198. Идёте с нами! – мы оказались четвёртые на очереди. Девочка, попавшая во взрослую тюрьму за убийство своего насильника, оказавшегося чиновником корпоратов, вся тряслась и вздрагивала от резких движений, но всё равно продолжала послушно идти вслед за мной. Впереди нас шёл один из надзирателей, сзади ещё двое, а сам коридор представлял собой гигантское кольцо, с сотнями дверей на внутренней стороне.

Судя по дальности видения и радиане коридора, его диаметр был не меньше километра! А значит, вся его внутренняя часть и была предоставленная для размещения заключённых…

То есть из мест содержания можно было выбраться только через саму камеру и только по служебным тоннелям, напичканным камерам, охраной и автоматикой.

Суровый подход.

– Входи! Ты тоже, бегом! – минут через десять быстрой ходьбы перед нами наконец-то открылась массивная дверь с магнитными запорами, и нас грубейшим образом втолкнули внутрь. Девчонке так и вовсе отвесили тяжёлого пинка подошвой, заставив влететь в мою спину.

Внутри камеры было шесть мест. На нас же смотрело четыре пары опухших от наркотиков осоловелых глаз, не предвещавших ни мне, ни девчонке ничего хорошего.

– О! Свежие дырки! Чур, этот губастенький мальчик – мой, – ко мне подошёл один из кодлы обдолбанных смертников и бесцеремонно попытался пощупать в области паха. Перехватив его руку, я резким движение вывихнул мизинец ублюдку, после чего первым ударом по горлу его обездвижил, а вторым движением к горлу захватил кадык, вырвав тот вместе с гортанью!

Труп захлёбывающегося мертвеца падал вниз уже под красивый красный фонтан, пытаясь зажать страшную рану.

– Хро-ом! Мочи суку! – вскочили остальные трое. И, несмотря на пребывание под кайфом, двигались они весьма даже бодро.

Завизжав от ужаса, девчонка за моей спиной тотчас бросилась под кровать, впаянную в стену. А я вступил в свою первую битву за жизнь!

* * *

Жуткие звуки снаружи доносились недолго. Минуты три или две, и удары, хрип и треск костей, скоро сменились давящей тишиной, пугавшей Лику даже больше чем недавняя драка. Тот странный человек с расцарапанной рожей, пусть и был для неё таким же страшным, как и все здешние обитатели, но пока он был единственным, кто не пытался и даже на словах не хотел её изнасиловать.

Вот почему она так боялась сейчас открыть глаза и посмотреть, жив ли он, или умер, разорванный местными уголовниками. Ведь их было трое!

А трое на одного – это много… тем более против убийц, сидящих на строгом режиме! И значит, она будет следующая.

– Вылезай уже. Всё кончилось, – донёсся до неё голос странного знакомого, не давшего ей ещё там, на улице, броситься под колёса машины. Он победил!

Тут вдруг послышался стон, хрип и звук упавшего тела. Из-за чего перепуганная Лика вдруг встрепенулась, и, выглянув наружу, с ужасом увидела, как тот самый незнакомец, весь перепачканный кровью, лежит и трясётся в окружении переломанных трупов.

Но не успела она вылезти наружу окончательно, как служебный вход камеры отворился, и надзиратели начали вытаскивать трупы один за другим. После чего внутрь заехал бытовой робот, быстро всосал всю кровь, прошёлся щёткой манипулятора по полу и, убрав почти все следы недавнего боя, также спокойно исчез.

Лика и странный незнакомец, всё ещё трясущийся от жутких разрядов тока прямо посреди пола, остались в этом месте вдвоём.

* * *

«Минуту назад»

– Вы убили четверых человек. Штрафная сумма начислена – четыреста баллов исправления. После списания всех баллов останется…

– Не нужно ничего списывать. Я хочу погасить весь штраф за счёт наказания болью, – стоило последнему телу затихнуть, как со мной через ошейник вышел на связь тюремный ИИ. Или, точнее, один из его кластеров.

– Принято. Шесть часов и сорок минут непрерывного наказания активированы. Советуем принять горизонтальную позу. Наказание начнётся через двадцать секунд.

Ещё раз оглядевшись, я убедился, что все наши сокамерники мертвы, а девчонка не пострадала. Она так и сидела под шконкой, прикованной к стене, не осмеливаясь выйти оттуда.

– Вылезай уже. Всё кончилось, – только и успел я сказать, как по всему телу снова ударил электрический ток. Только на этот раз даже сильнее чем раньше!

Меня скрутило. Ноги и руки задёргались, а в глазах опять потемнело. После чего я осел прямо там, где стоял!

Теперь меня ждали увлекательнейшие шесть с половиной часов новой жизни.

Глава 12

(Без вычитки)

Несмотря на то, что я почти не мог двигаться, чувства времени я не потерял. Пытка электричеством (наказанием я это назвать никак не мог) была наиболее эффективная первый час – в это время я даже моргать не мог самостоятельно, потеряв контроль над собственным телом. Да что там моргать! Даже дышал я с огромным трудом. А сердце так и вовсе стучало словно бешеное, работая с перебоями. Пять раз оно вообще едва не остановилось, благо я сумел в итоге подкорректировать реальность и сделать свою главную мышцу более устойчивой к поражению током. Но всё равно двести тридцать ударов в минуту было тем ещё испытанием для бедного человеческого сердца.

На третьем часу боль, что терзала меня от кончиков пальцев до центра мозга, перестала быть такой всеобъемлющей. Я начал сквозь эту пелену различать и другие ощущения, медленно беря под контроль пальцы на руках – те наконец-то перестали судорожно сжиматься и разжиматься, ободрав за эти два с лишним часа кожу до крови.

Ну а дальше была нудная, тяжёлая, но теперь уже понятная работа – пробиться через пелену боли ещё дальше, научившись преодолевать уже привычные страдания плоти. Руки сдались первыми. Я сумел поднять правую руку, сжать и разжать пальцы, игнорируя агонию нервной системы на четвёртом часу пытки. Голова, глаза, шея и рот стали меня слушаться на пятом часу, а на шестом я уже смог медленно сесть, и даже дёргался не так сильно как раньше, пусть и с трудом, но сохраняя равновесие тела.

К сожалению, встать я так и не смог до окончания своего наказания – времени не хватило. Его оказалось слишком мало, чтобы я успел преодолеть этот рубеж с наскока. А когда разряды вдруг престали бить по моему телу, я едва не врезался лбом в пол своей камеры, потому что мышцы вели себя в обычном состоянии совершенно иначе, чем под разрядами!

Не сразу поймав равновесие, я начал вслушиваться в свои ощущения, одновременно оглядываясь вокруг. Каждое движение, каждый вдох теперь ощущался более осмысленным. Ибо привыкнув контролировать малейшие импульсы нервной системы, сейчас моё восприятие было глубже и чётче чем когда либо! Вот почему я сразу заметил некое несоответствие с привычным окружающим миром – он был наполнен чем-то ещё…

Я теперь видел нечто, заполняющее каждую частичку материи вокруг, и не понимал что это такое. Нечто, что было самой сутью предметов, что я не замечал даже в прошлом мире, будучи под завязку накаченный энергией моей создательницы.

И я не удержался. Вглядевшись в шконку слева от себя, я потянулся к этому новому ощущению, сходу поняв, что могу на него повлиять. Мне почти сразу представились сотни разных путей, куда я мог направить своё воздействие и я просто по наитию толкнул силу туда, где ощущалось не очень сильное сопротивление.

В тот же момент послышался звонкий треск, и край стальной рамы, что опоясывал приваренное лежбище, лопнул вдоль сгиба!

– Забавно…

Похоже, я только что открыл новый вариант взаимодействия с окружающим миром. Что-то кроме прямого изменения реальности грубой силой. Что-то, что уже встроено в само мироздание – некий божественный механизм!

– Роза вероятностей, – раздался у меня над ухом голос моего нахального Бога. И тут же из-за спины выплыло белое зубастое солнце, – Первый закрытый слой моего измерения – вероятности событий. Ты сумел увидеть их и подтолкнуть одну из возможных вероятностей к исполнению.

– Опять ты… И какой в этом смысл? Трещину я и так мог бы сделать. Да хоть превратить метал в чистый кислород.

– Мог, – улыбнулся Солерод ещё шире, перевернувшись вверх тормашками, – Но, во-первых, напрямую сделать эту трещину стоило бы впятеро дороже на твоём нынешнем уровне мастерства. А во-вторых, любая экспертиза подтвердит, что трещина появилась по естественным причинам – перенапряжение металла, брак производства, да хоть любые другие причины. Ведь так ты не нарушаешь естественного хода вещей в этом случае, а лишь используешь уже заложенные в объект вероятности событий. А во-вторых, вероятности моего измерения так тесно переплетаются, что этим способом можно создавать целые цепочки маловероятных событий! И если ты сумеешь увидеть эти связи, и научишься плести из них цепи событий… твоя сила выйдет на совершенно иной уровень, Азраил. Поверь, это искусство тебе пригодится ещё не раз и не два за твою, надеюсь, долгую и счастливую жизнь.

– С чего вдруг такие подробности? – усмехнулся я, хитро прищурившись, – Никогда меня не баловали Боги своим вниманием. Тем боле не учили ничему. Темнишь ты что-то, лучезарный…

– Не буду врать или обнадёживать пустыми обещаниями. Ты – последний шанс для этого измерения выстоять. Я не имею права раскрывать подробности о твоих врагах, но знай, триста шесть моих пешек уже мертвы. Почти все, кого я создал за миллиарды лет этого раунда. А Асы, с успехом прошедшие все шестнадцать этапов Игры Богов, сели в глухую оборону, зализывая раны. Вторая же цивилизация, что появилась после Асов, как и кноты Сайфулай, и вовсе полностью поглощена новой угрозой! Миры Тьмы проиграли своим же технологиям, Азраил… Извини, но ничего более конкретного рассказать не могу. Интересно знать больше? Сам изучи вопрос – мои галактики в твоём полном распоряжении.

– Весело… Так Асы и правда, существовали? Все эти боги: Перун, Велес, Каляда, Один, Тор?..

– Они и сейчас живы, пусть не очень здоровы. Перун, к примеру, потерял обе руки и часть лица. А Тор превратился в высохший живой труп, и не способен даже поднять свой могучий молот, – самодовольно заявил мне Солерод, поменяв вдруг спектр свечения с белого на голубоватый, – И нет, они не боги – просто очень сильные первородные смертные, познавшие самих себя и свою суть почти до предела. Но даже они не самые старшие в своём Роду, Азраил. Род Асов куда древней и могущественнее чем земляне могут себе представить! Просто прямые потомки конкретно этих Асов живут на вашей планете, вот вы и знакомы с этой ветвью их огромного Рода. Тем более что последний раз они были у вас примерно две тысячи лет назад, и в их существование давно уже никто не верит.

– Охереть… А остальные боги⁈

– Либо выдумка, либо ещё один облик Асов, представших для других народов в новом свете, либо попытки описать уже меня, – перестал улыбаться вдруг Солерод, – Не особо удачные, стоит признать… к примеру, кто в здравом уме может решить, что Бог есть любовь, при этом самих себя называя «богобоязненными» верующими, намекая, наоборот, не на любовь а на страх? И почему именно любовь⁈ А другие чувства, по их мнению, кто создал? Радость? Ненависть? Стыд? Надежду⁈ Я что для них, шутка какая-то? То, что аббревиатура ЛЮБОВЬ означает дословно «ЛЮди БОга Ведают», не значит что я создал только любовь! Имбецилы…

– Накипело? – усмехнулся я, впервые видя, как бомбит у целого Бога.

– Запомни раз и навсегда, Азраил. БОГ – есть ИСТИНА! Правда у каждого своя, и лож тоже можно выдать за правду, но истина всегда постоянна и неизменна! И именно в ней заключён замысел Богов. Всё остальное – просто манипуляции. Да что говорить, в ваших учебниках физики о моих замыслах было написано намного больше, чем в любом религиозном тексте!.. И да… накипело… Это, как оказалось, невероятно бесит, когда недалёкие смертные начинают причислять тебе лживые постулаты, сами в них верят, и самих же себя загоняют в полнейшее днище. А потом тебя же винят в своих бедах, находя всё новые и новые предлоги не исполнять придуманные ранее постулаты!.. Ну да ладно, всё это уже не важно, главное, что я сказал тебе всё что хотел. Продолжай тренировки и не забывай, что помощи не будет ни от кого. Ты остался один против тех, кто уделал даже ваших былинных богов! Прощай, Азраил, больше мы не встретимся при любом раскладе – хватит мне уже вмешиваться в естественный ход вещей… Если справишься, можешь делать что хочешь – хоть к Асам в гости наведайся, хоть в другие миры улетай, я гневаться не буду. Отпуск есть отпуск. Ах да… вот, держи, твой корабль. Как всё сделаешь, он станет материальным. Бросишь его в космос, и он вернётся к своим нормальным размерам. А до тех пор останется в этом состоянии как напоминание и стимул. И да, твоя семья уже ждёт тебя внутри, замороженное во времени, – и с этими словами солнце с зубастой улыбкой медленно истаяло, пустив ход времени к привычному темпу. При этом рядом со мной вдруг появился маленькая, размером с грейпфрут, отполированная до зеркального блеска белая сфера Калипсо – моего флагмана, полностью покрытого коконом из мегаструктуры!

Я же только сейчас заметил, что, оказывается, время вокруг почти замерло, пока Бог находился здесь. Недалеко от меня сразу шумно зачмокала девочка, ворочавшаяся во сне на жёсткой лежанке, а где-то вдалеке послышался шум массивного механизма и даже едва слышные человеческие вопли.

Я снова огляделся вокруг, попытался сквозь сумрак камеры узреть те самые вероятности, что были заложены в любой объект во вселенной, и был вынужден констатировать, что моё восприятие за время беседы с Солеродом опять вернулось к обычному человеческому. Нервная система отошла от той встряски, что недавно испытала, и вновь начала вести себя как ленивое говно!

Шумно выдохнув, я впился глазами в белую сферу моего материнского корабля, способного в одиночку как построить огромный автоматический флот, так и добыть кучу ресурсов прямо из космоса. Протянув руку, попытался её потрогать, но мои пальцы бессильно прошли сквозь эту иллюзию. И даже моя сила здесь спасовала, полностью игнорируя этот объект. Сделав с десяток попыток, наконец, отступился.

– «Тренируйся» значит. Наверное, не стоит активировать этот режим видения вероятностей искусственно, тратя высшую энергию, да? Хм… а ведь те роботы могли имитировать мою силу. Что если и мои внешние техники они тоже смогут прерывать? Да, это выглядит логично. Иначе Солерод не оставил бы мне такой жирный намёк на тренировку собственных навыков и повышение мастерства. Как говорится, мастерство не пропьёшь – в него и буду вкладываться!

Встав с холодного пола только с третьего раза, медленно доковылял до ближайшей шконки, грузно рухнув на неё и растянувшись во весь свой немаленький рост. Ноги, конечно, не влезли, но в целом жить было можно.

Как провалился в лечебный сон, я даже не заметил. Вот я просто лежал, вглядываясь в корпус Калипсо до боли в глазах, вспоминая те старые времена, когда бороздил на ней просторы галактик иного мира. Представлял как встречу жён и детей, виденных мельком в самом начале своей новой жизни, а потом вдруг очнулся от зуммера утренней побудки и яркого освещения!

Открыв глаза, сперва я заметил всё тот же уменьшенный корабль, паривший над моей головой. А значит, всё это мне не привиделось и Солерод, и правда подвесил перед моим носом награду, словно морковь перед осликом.

Видеть вижу, а взять не получится.

Мне бы оскорбиться, разозлиться, но почему-то не получалось. Я просто был рад видеть кусочек своего прошлого рядом. То, ради чего сейчас рву жопу и терплю немыслимые для смертного пытки!.. Это и правда, добавляло мне недюжинной мотивации.

И только обдумав эту неожиданную мысль, я, наконец, заметил, как начинает опускаться в пол декоративная стальная панель, заменявшая нам двери и окна. Располагалась она как раз на противоположной стене от служебных бронированных дверей, и через пустые проёмы открывала вид на внутреннюю территорию тюремного блока.

В нашу камеру тотчас вошло пятеро человек.

– Живой, значит… эй, чепушило! Ты нахера Басмача порешил? – надо мной навис гладко выбритый лысый бабуин, забитый разноцветными наколками сверху донизу, – Ну⁈

– За дело, – я попытался сесть, но мне не дали, придавив ногой правую руку. Поставив свою лапу на шконку, лысый качок навалился сверху всем корпусом, опёршись на колено обоими локтями, при этом свесившись надо мной максимально низко.

Болью прострелило всё правое плечо!

– Значит так, эти четверо нариков должны были нам сто пятьдесят одобряшек. И раз ты их кончил, значит теперь это твой долг! Плюс полтинник сверху за косяк. Не отдашь две сотни за неделю – мы твою жопу в аренду сдадим! Понял⁈ – надавив чуть сильней на мою руку, лысый, тем не менее, не добился от меня ни звука.

– Эй, Гудвин, а чё с мелкой сучкой делать будем? Может, к себе заберём? В гости! Ха! – девчонка рядом уже проснулась, и, забившись в угол, теперь с ужасом в глазах глядела на незваных гостей, поджав колени под самый подбородок.

– Конечно, возьмём, – мерзко ухмыльнулся лысый бабуин, – Пойдёт в счёт погашения процентов.

– Нет! Не трогайте меня! Спась-м-м-м!.. – как схватили девочку и потащили её, я не видел. Её от меня закрыло сразу двое ушлёпков в арестантских комбезах. Зато морда лысого была передо мной как на ладони, так что с него я и начал.

Игнорируя боль в правом плече, я резко вскинул левую руку вверх, ухватил лысого качка за его правое ухо своей железной хваткой, и с силой дёрнул вниз, отрывая его ушную раковину от головы!

– Гра-А! – тотчас отстранился он от шконки, зажимая кровоточащее место обрыва обеими руками. И пока шокированные прихлебатели пытались осознать произошедшее, я успел вскочить на ноги, и фронтальным пинком в колено окончательно обезвредить лысого. С вывернутым наизнанку коленом особо-то не повоюешь!

– ВАЛИТЕ СУКУ-У!! – взвыл бабуин, опустившись от того места где было его ухо и теперь баюкая вывернутый наизнанку коленный сустав. Силу я не сдерживал, а даже наоборот, добавил от щедрот моей безразмерной души! Так что результат вышел что надо.

Первый из арестантов, видать знакомый с борьбой, попытался зайти снизу и повалить меня, но встречный удар коленом в переносицу заставив его резко передумать. Смешно хрюкнув сломанным носом, борец завалился набок словно мешок с картошкой. Здесь я тоже не сдерживался, разогнав силу и скорость до предельного уровня для человека.

Второй сиделец мгновенно сменил павшего брата, и попытался сделать быструю двоечку мне в голову. Но от первого удара я увернулся, попутно бросив ему в лицо оторванное ранее ухо, а второй его удар ещё на середине замаха встретился с моим бодливым лбом, и недоделанный боксёр отвалился в сторону, баюкая свой левый кулак.

Перелом запястья ему был обеспечен…

А добавив по воющему лицу смачный пенальти, прекратил этот мини-концерт.

Третий и четвёртый работали уже парой. Удары ногами сыпались в мою сторону, словно пулемётные очереди. При том, как в верхнюю, так и в нижнюю полусферу! В их движениях чувствовались как опыт уличных боёв, так и поверхностное изучение разных боевых школ, отчего первые секунд двадцать мне пришлось весьма нелегко – я мог разве что отбиваться только отбиваться и ничего более… И это при моей-то скорости и мастерстве!

А вот выносливость у парней был явно ни к чёрту, так что в один момент я сумел подловить первого, поймав его ногу и подставив под удар второго! Хай-кик бойца был шикарен, мгновенно сломав ногу его напарнику!

Ну а дальше уже было дело техники. Мощным толчком я опрокинул первого бедолагу на спину, ударив его голову о бетонный пол. После чего поспешил перейти в клинч со вторым длинноногим засранцем! Тут же принял на себя пару не очень сильных ударов, провёл захват его левого локтя, и с разворота впечатал небритую пропитую рожу в стену своей камеры! Хруст новой перегородки, лёгкий стон, и обессилевшее тело медленно съезжает на пол, оставив на стене тонкий кровавый развод.

На этот раз я не стал убивать местных засранцев, потому что хотел с ними поговорить и узнать много нового о внутренней кухне тюрьмы. Кто чем дышит, от кого стоит ждать особой опасности, как здесь дела делаются и чем, чёрт возьми, занимаются в лабораториях.

Понятно, что в камерах и через ошейники всё подряд пишется и слушается, и ни о чём из ряда вон выходящем спрашивать смысла не имеет. Ну, так я и не собирался! Простой интерес новоприбывшего позволял задавать очень много вопросов в такой ситуации.

Однако, не судьба.

– Неплохо, – в проёме камеры теперь стоял какой-то пузатый хмырь с виар-очками на шее и с сигарой в зубах, – Сперва четверых замочил и даже как-то выжил после наказания. Теперь пятерых опытных быков уделал в мясо. Ты опасный парень, Владимир Колбин… у вас там, в Лазбурге, все сладкие мальчики такие опасные? – ухмыльнулся он идеальной белозубой улыбкой, зажав зубами дымящую сигару.

– Не знаю насчёт сладости – мальчиками не интересуюсь, – не разделяя его весёлости, хмуро ответил я, подходя ближе, – Тебе должно быть виднее, какого они вкуса, толстожопый пидор. Но опаснее меня в Лазбурге только один – Зеон.

– Дерзишь!.. – цыкнул пузан, хищно прищурившись, – Нельзя так с уважаемыми людьми разговаривать. Они ведь и обиду могут затаить. Неужто мама не научила?

– Так то с уважаемыми! – скорчил я презрительную рожу, – А ты здесь при чём, пузан?

– С-сучёныш!.. Спи вполглаза, мясо, – чуть ли не зарычал трус, явно не осмелившийся ступить внутрь моей камеры. Его шестёрки стояли сильно поодаль, дабы не слышать нашего разговора. Предусмотрительный какой, этот пузан… – Скоро тебе твои слова в глотку запихают, до самых кишок!..

– Сон для слабаков! Пока ты спишь – враги качаются, – с улыбкой напутствовал я разъярённому местному авторитету. Было ясно, что меня попытались прогнуть с помощью каких-то шестёрок, или не самых ценных «торпед», а когда не вышло, сменили тактику. Но манал я всю эту бандитскую романтику! Даже говорить не хочется с теми, кто строит своё благополучие на костях простых людей, не то, что выстраивать какие-то отношения в их иерархии.

Что жадные корпораты, что продажные политики, что организованная и не очень преступность – все они одного поля ягоды. Всех в расход пущу!

Похоже, опасность, что стояла передо мной в этот раз, была даже посерьёзнее вторжения хищных симбионтов, способных внутри планет выращивать хтонических тварей размером с точно такую же планету…

– Подумать только… Асы и правда, существуют. И даже войну проиграли!.. – прошептав самому себе под нос эти слова, я направился к постанывающим телам, начав их стаскивать к стене. Но не успел и двух человек прибрать, как мои ошейник и кандалы вновь ожили, восстановив, наконец, заряд своих батарей. И по моему телу ударили новые электрические разряды, бившие снова немного сильнее, чем раньше.