Текст книги "Ассорти Шерлока Холмса (СИ)"
Автор книги: Антон Толстых
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Шервудский мечтатель
В течение долгого времени оставался открытым вопрос, стоит ли рассказывать о событиях, произошедших в Ноттингемшире при прямом участии мистера Шерлока Холмса. Но я понимал, что если эти события будут преданы гласности в ближайшее время, гнев властей Ноттингема будет неизбежен. Многие из рассказов о расследованиях моего друга не могут быть опубликованы сразу после описанных в них событий, и тот, который я собираюсь изложить, не является исключением.
В тот августовский день Шерлок Холмс с закрытыми глазами полулежал в кресле, а я держал в руках книгу. Некий издатель объединил под одной обложкой короля Лира, Робина Гуда, Тристана и Изольду. Недостаток книги был только в том, что она получилась довольно толстая для того, чтобы ею было удобно пользоваться.
Раздался звонок. Холмс разомкнул веки и пошевелился.
– Интересно, какой гость к нам пожаловал? В последнее время Лестрейд часто бывает у нас, но память об апрельской ссоре ещё осталась.
Но в гостиную вошёл совершенно другой человек. Гладко выбритое лицо и светлые волосы делали его похожим на инспектора Грегсона, но одежда прямо указывала на его занятия. На нём были чёрная треуголка и красный камзол, с шеи свисала золотая цепь. Я не припомню случая, чтобы наш порог переступал лорд-мэр, поэтому Холмс оживился при виде такого гостя.
Незнакомец пошарил глазами по помещению. Холмс заговорил первым.
– Если я правильно понял, вы лорд-мэр Ноттингема, и в Шервудском лесу завёлся второй Робин Гуд. И именно по этой причине вы преодолели такое расстояние ради визита к нам.
Лицо лорд-мэра выразило удивление.
– Мистер Холмс, как вы могли… как вы могли об этом догадаться! Я ещё ничего такого не говорил, а в прессе об этом не писали!
– Вас выдали глаза. Я видел, что ваш взгляд задержался на обложке книги, что держит доктор Ватсон, после чего у вас приподнялась правая бровь. Вы неожиданно увидели то, из-за чего приехали. Теперь отберём возможные варианты. Даже если бы какой-нибудь король разделил собственную страну на части, ко мне пришли бы не вы, а, скорее всего, министр по европейским делам. История, аналогичная истории Тристана и Изольды, не имеет отношения к моей профессии. Остаётся Робин Гуд. Заметьте, что отправной точкой в моих рассуждениях была реакция на обложку книги. Этот способ, заключающийся в наблюдении за действиями человека, уже практиковался мной, и Ватсон должен был упомянуть его в своих очерках. А догадаться о городе, из которого вы приехали, теперь не составляет труда.
– Да, мистер Холмс. Я лорд-мэр Ноттингема Эрнест Гудвин. Рассказ об этом деле лучше выслушать на месте. Меня прислал к вам миллионер Арчибальд Черчилль. Меня связывают с ним дружеские отношения.
Холмс достал том энциклопедии на букву Ч.
– «Арчибальд Томас Спенсер Черчилль… потомок герцогов Белминстер… троюродный брат лорда Руперта Черчилля». Примечательно, что в наше время упадка аристократии член семьи Черчиллей покидает родной Бленхейский дворец и становится капиталистом. Если я не ошибаюсь, леди Трелони Хоуп также является дочерью герцога Белминстер. Точнее я не могу вспомнить. [15]15
Леди Хильда была женой министра иностранных дел (министра по европейским делам) сэра Трелони Хоупа (см. «Второе пятно»). Из «Шервудского мечтателя» следует, что она была членом семьи Черчиллей. При этом столь же прекрасную леди Руперт Черчилль, известную как мать премьер-министра, Ватсон ни разу не упомянул.
[Закрыть]«Владелец миллионного состояния (с 1898), собранного путём спекуляции на мебели. Предприниматель (все предприятия в Ноттингеме), один из создателей фирм-монополий, владеющих промышленностью и банками (1900). Владеет небоскрёбом в Ноттингеме и виллой в Ноттингемшире». Да, занятная личность. Теперь приступаем к делу.
Поезд приехал в Ноттингем утром. Насколько мне известно, среди его достопримечательностей есть замок одинадцатого века, готический собор Сент-Мэри пятнадцатого века и классицистическая ратуша восемнадцатого века. Но я понятия не имел, пригодятся ли нам эти сведения. После прибытия мы пересели на экипаж и поехали к Шервудскому лесу, к югу от которого нас ждала палатка.
В палатке нас ждал Арчибальд Черчилль. Даже здесь, в палатке, и при летней погоде, на нём были чёрный фрак, лайковые перчатки и белоснежная манишка. Чёрные волосы были разделены пробором ровно пополам и смазаны макассаровым маслом, на лице он носил модные бакенбарды и шикарные усы, а в правом глазу был монокль, из-за которого мускулы перекашивали лицо, придавая ему брезгливое выражение.
Мы принялись за обед. Я обратился к миллионеру:
– У вас точно миллион фунтов стерлингов?
Черчилль покачал головой.
– Точное количество мне неизвестно. Но, к сожалению, у меня один миллион, а не два.
– Занимаетесь ли вы благотворительностью, сэр?
Собеседник мотнул головой.
– Теперь перейдём к интересующему нас предмету, – предложил Холмс. – Только не подслушают ли нас враги?
– Наша палатка не пропускает звук, – ответил миллионер.
Он закрыл вход в палатку, и мы оказались совсем изолированы от внешнего мира. Кроме того, стало совсем темно, но Гудвин включил фонарик.
– Я живу в Ноттингеме, – начал мистер Черчилль. – А моя вилла расположена между деревней Эдвинстоу и руинами Дворца Короля Джона. Между виллой и городом раскинулся Шервудский лес. Поэтому мне и моему частому гостю мистеру Гудвину приходится пересекать этот лес. В последнее время планируется провести автомобильную дорогу, исключительно для наших нужд. – Арчибальд Черчилль зажёг гаванскую сигару. – Но этот лес стал непроходим. В нём объявились бандиты. Те, кто видели их и вернулись из леса, утверждают, что эти люди в совершенстве умеют стрелять из стрелкового оружия и сражаться врукопашную. Да и из лука они стреляют, в наше-то время! Состоятельные люди нашего города, которые вынуждены были пересекать лес, лишились суммы в 10 000 фунтов стерлингов, прежде чем мы обратились к вам. Кроме того, один из наших богачей увидел, как его приятель погиб от их пули. А потом другой посетитель леса видел там могилу убитого. Да ещё с цветами. Представляете?
– Всё правильно, – объяснил Шерлок Холмс. – Ведь цель этих людей – не убивать, а грабить. Убийство не входило в их намерения. А их главарь – тот Робин Гуд, о котором сказал ваш друг.
– Да откуда он взялся, этот Робин Гуд, сейчас, во времена электричества, автомобилей, летательных аппаратов Лилиенталя и бремени белого человека! В последнее время не было ничего подобного.
– Говоря о Робине Гуде, я подразумеваю не героя баллад, а того, за кем мы сюда приехали, – ответил Холмс.
– Кстати, сейчас ведь ещё и времена Англо-бурской войны, – напомнил я. – Может, эти бандиты – буры?
– Эту версию ещё надо подтвердить. Но тогда почему буры стал грабить богачей?
Мой друг встал.
– Теперь я попросил бы вас, джентльмены, оставить нас с Ватсоном одних. Только впустите в палатку естественный свет.
Двое важных жителей Ноттингема ушли в свой город. Мы остались в палатке одни.
– Начнём расследование. Какую версию вы можете предложить, кроме бурских мстителей?
– Я подозреваю, что в Ноттингемшире завелись американские бандиты. Я слышал, что одного из бандитов Дикого Запада прозвали «американским Робином Гудом». Он грабил банки и поезда, но так как его уже нет в живых, оказаться в Шервудском лесу он никак не мог. [16]16
Очевидно, речь идёт о Джесси Джеймсе. Следует заметить, что Ватсон преувеличивает, так как вопреки ошибочному мнению Джесси Джеймс обогащал лишь свою банду.
[Закрыть]
– То есть вы считаете, что эти бандиты перебрались на нашу землю и продолжили свои дела в Англии? Но ведь в Соединённых Штатах тоже есть богачи.
– Тогда, выходит, бандиты-американцы сбежали от преследования американской полиции. Наша полиция не так продвинута в деле сыска, и американцев может остановить лишь страх перед вашим именем. – В этот миг мне вспомнился сборник, который я читал перед приходом мистера Гудвина. – Может быть, мы сможем определить, кто там орудует, по первоисточнику? Я помню, что Робин произошёл из графского рода Хантингдонов. Среди его союзников были его возлюбленная Мэриан, отец Так, Маленький Джон…
– Ватсон, вы хотите сказать, что этот человек начитался книжек о Робине Гуде и стал его последователем, собрав точно такую же компанию? Эта версия несостоятельна. Я вижу иную параллель: лорд-мэр соответствует шерифу ноттингемскому, а миллионер соответствует принцу Джону. Но что нам известно о Шервудском лесе?
– В этом лесу есть Главный дуб, в своё время бывший резиденцией Робина Гуда. В настоящее время его ветви поддерживаются системой лесов.
– Отлично.
– Робин охотился на королевских оленей.
В палатку вошёл лорд-мэр.
– Вы говорите об оленях? Мистер Черчилль собрался монополизировать охоту на них. Но это в том случае, если место их расселения будет свободно от бандитов.
– Значит, нынешний Гуд добывает пищу тем, что охотится на герцогских оленей. Кстати, у вас нет последних выпусков газет?
– Мистер Черчилль собирал последние выпуски «Таймс».
– Великолепно! Принесите их нам, и мы займёмся расследованием.
– Вы будете анализировать газетные статьи? – спросил я Холмса.
– Да. Ведь мы слышали, что в последнее время, то есть за эти восемь веков после событий из баллад, ничего подобного в Ноттингемшире не происходило. По-видимому, ключ нужно искать в самых последних событиях.
– У меня есть одна версия. Как известно, именно в Ноттингемшире расположена знаменитая деревня Готэм. Это легендарная деревня мудрецов, на деле оказывающихся простаками. Может ли наш второй Робин быть родом из этой деревни?
– Вы говорите так, как будто на деле это и есть деревня мудрецов-простаков, но ведь это может быть лишь фольклорный образ.
– Но мы можем не читать газеты, а опросить местных бедняков. Ведь новый Робин Гуд тоже должен давать деньги беднякам, правильно?
– Если бедняки будут сообщать нам информацию, то с их стороны по отношению к хозяевам леса это будет предательством. Такая информация была бы получена несправедливым путём. А большую часть денег должны получать бедняки не Ноттингема, а окрестных деревень, особенно расположенных далеко от виллы миллионера. Тогда Черчилль узнает об этом далеко не сразу.
В палатку вернулся лорд-мэр с кипой газет. Холмс велел мне читать ему.
– В первую очередь, мы и без газет знаем, что в нынешнем году начался мировой экономический кризис. Его причина – создание монополий, прибравших к рукам банки и промышленность. Экономика оказалась в руках малого числа предпринимателей.
– Я не очень разбираюсь в этой теме.
– Ладно. Перейдём к самым последним событиям. 8 августа в Париже прошёл Второй Международный математический конгресс.
– И там выступал Джеймс Мориарти, профессор математики?
Я взглянул на Холмса в недоумении, не зная, как понимать его вопрос.
– Простите, но я не уловил вашу мысль.
– Правильно, Мориарти уже нет в живых. Но если его там нет, то к чему вы об этом говорите? Какое отношение имеет Математический конгресс в Париже к нашему расследованию?
Я понял, что выбрал не тот материал, и стал искать дальше.
– Здесь рассказывается о том, что неизвестный хулиган напугал ноттингемских телефонисток мышами, воспользовавшись извечной женской слабостью. Какая циничная выходка!
– Ещё того лучше.
– Житель Ноттингемшира по имени Фрэд Рескин хочет построить управляемый летательный аппарат тяжелее воздуха. Но научное сообщество ему не доверяет, так как потенциальный изобретатель – уроженец Готэма. Цитата: «И если уж три мудреца из этой деревни утонули, пустившись по морю в грозу, то чего ожидать от воздухоплавателя?»
– Конечно, этот изобретатель живёт в том графстве, где мы сейчас находимся, но он нам не нужен. Пожалуйста, продолжайте.
– В нынешнем году Уэллс написал роман «Любовь и мистер Льюишем». Признаюсь, не читал. Также была опубликована повесть «Трое на прогулке», которая описывает велосипедное путешествие уже знакомых нам троих друзей по Шварцвальду.
– Об этом пишут в газетах?
– Нет, но я читал эту повесть.
– Вас хлебом не корми, дай что-нибудь прочитать.
– Тогда послушайте самую последнюю новость. В настоящее время в Китае происходит подавление боксёрского восстания. Позавчера экспедиционный корпус из британцев, французов, немцев, австрийцев, американцев, итальянцев и японцев захватил Пекин. Императорский двор бежал в город Сиань.
– Не совсем понимаю. В каком смысле восстание «боксёрское»?
– Боксёрами у нас прозвали китайских повстанцев, прекрасно умеющих драться. Говорят, они боксируют не хуже вас, Холмс.
– Тогда какое отношение имеют китайские боксёры к нашему расследованию?
– Точно не знаю, но наш противник может оказаться китайцем.
– Эта ваша версия основана на фактах, имеющих к нам самое отдалённое отношение.
– Тогда рассмотрим то, что имеет к вам самое прямое отношение. В самом старом из этих выпусков пишут о прошлогоднем убийстве, связанном с шестью бюстами Наполеона. В его раскрытии принимали деятельное участие Шерлок Холмс и инспектор Лестрейд.
– Если бы наш великолепный грабитель имел какое-либо отношение к скульптуре и к той истории с гипсовыми Наполеонами, я бы взял на заметку это упоминание в газете. Но оно нам пока не нужно.
– В этой же газете, но в другом выпуске, написано о событии нынешнего года, о том самом неудачном расследовании, когда вы безуспешно пытались отыскать в Ричмонде украденные бриллианты, на место которых воры подкладывали фальшивки. По моему скромному мнению, не следовало бы разглагольствовать о расследовании, потерпевшем фиаско. [17]17
По-видимому, ни в одном из рассказов Ватсона это не описано.
[Закрыть]
– Опыт этого расследования нам тоже не понадобится.
– В таком случае перейдём к Англо-бурской войне. Вы ведь слышали о «великом побеге» английского военного корреспондента из бурского плена?
– Ну и что же?
– А то, что этот Уинстон приходится сыном троюродному брату Арчибальда Черчилля. Благодаря своим приключениям на Кубе этот молодой человек курит гаванские сигары. Заметили ли вы, что курит миллионер?
– Ваши рассуждения слишком замысловаты. Арчибальд Черчилль живёт в Ноттингемшире, а не в Оксфордшире. Когда его родственник мог успеть приехать сюда и приучить миллионера к гаванским сигарам?
– В таком случае послушайте другое сообщение на тему нынешней войны.
«ПОСТУПОК ИНДИЙСКОГО БАРРИСТЕРА [18]18
Из-за консерватизма британской судебной системы в Великобритании существуют две категории адвокатов – солиситоры (низшая) и барристеры (высшая). Солиситоры готовят материалы для барристеров. – А. Т.
[Закрыть]Как мы узнали, ещё в прошлом году живущий в Южной Африке индийский барристер М. К. Ганди занялся неожиданной для него деятельностью. Он принял участие в войне, создав индийские санитарные отряды. Самое главное то, что эти санитары действуют не на стороне буров, а на стороне англичан. Самым естественным объяснением кажется то, что индиец лоялен к своим господам и пытается помочь нашим солдатам в борьбе с непокорными бурами. Но недавно наши корреспонденты выяснили, что Ганди преследует другие цели. Он слепо верит, что действия индийских санитаров поднимут престиж индийцев в глазах англичан, и те облегчат своё бремя над ними. Кроме того, этот барристер мечтает о независимости Индии, что не принесёт нашему государству никакой пользы. К тому же в этой стране много нерешённых расовых и религиозных проблем, которые при независимости проявили бы себя в страшных формах…»
– Эта статья была написана в январе. Сейчас август. За это время индиец, сторонник независимости своей родины, мог перебраться к нам в метрополию и вместе со своей компанией приняться за месть.
Шерлок Холмс внимательно смотрел на разложенную у меня на коленях газету. Хмыкнув, он взял её в руки.
– Вы слишком поспешили с выводами. Если бы вы дочитали статью до конца, то поняли бы истинное положение вещей. Почему этого индийца не арестовывают? Да потому, что его считают неопасным. Далее написано, что он является противником насилия и планирует освободить Индию ненасильственным путём. Не знаю, возможно ли это. Но ясно, что к нашему главарю банды, нападающей на богачей с применением силы, этот ваш Ганди не имеет никакого отношения.
Я признал своё поражение. Холмс предложил мне погулять около палатки.
Когда я надышался воздухом, из леса вышел крестьянин. В руках он держал ведро вроде того, что стоит в палатке. К моему удивлению, крестьянин отправился прямо к палатке. Я стал догонять его.
– Что вам надо, сударь? Куда вы?
Незнакомец вошёл вовнутрь. Я бросился за ним, и только тогда, в полумраке, разглядел Холмса. Уже много раз бывало, что он подводил меня своим маскарадом, и я не знал, когда такая ситуация повторится в следующий раз.
– Вы в таком костюме побывали в логове Робина Гуда? Как же мы раньше до этого не додумались!
– Если бы мы осмелились совершить акт шпионажа вдвоём, то обитатели леса обратили бы внимание на наше любопытство, и особенно на ваше, Ватсон. Скорее всего, они не сводили бы с нас глаз, и нам было бы трудно всё там исследовать. Поэтому лучше посмотрите мою скромную добычу. Ведро для неё я взял здесь же, в палатке.
– Грибы? Зачем вы их набрали? Мы ведь можем перекусить и в другой раз. И вдруг они ядовитые?
– Да какие, к чёрту, грибы! – рассердился Холмс. – Они нужны мне для конспирации. Эти лесные жители намусорили, словно у них каждый день пикники.
С этими словами он вытащил из грибов какую-то бумагу. Она напоминала страницу газеты, но была сильно пожелтевшей. Холмс вооружился лупой.
– Начнём с заголовка. Он представляет собой иноязычное слово из восьми букв. С нашими, латинскими, буквами здесь совпадают только K и O. Также я вижу под ним какую-то строку. Под ней слова «vivos voco». Если это латинское выражение, то оно может быть одного корня со словом «вивисекция».
В палатке снова появился мистер Гудвин.
– Насколько мне известно, vivos voco на латыни означает «зову живых». Это слова из «Песни о колоколе» Шиллера.
Холмс сделал сосредоточенное лицо.
– Не знаю, поможет ли нам Шиллер. Ватсон, вы прочитали в газете множество последних событий, но разве вы не вспомнили тех, кто сегодня ненавидит богачей?
– Социалисты?
– Совершенно верно.
– Мне неудобно вам это говорить, Холмс, но я думал, вы не знаете про социалистов.
Холмс укоризненно покачал головой.
– Странная мысль. Вы преувеличиваете мою неосведомлённость в политике. А вот что вы знаете о нынешних социалистах?
– Кое-что вспомнил. Рассказывают, в нынешнем году был создан «Комитет рабочего представительства». Он должен способствовать избранию в парламент кандидатов от рабочих. «Комитет» претендует на то, чтобы считаться социалистической партией. [19]19
С 1906 года – лейбористская партия. – А. Т.
[Закрыть]
– Если это учесть, получается следующее. Этот человек является членом социалистической партии. Его мировоззрение оказалось столь радикальным, что он пошёл в Робины Гуды, чтобы продолжить его дело в условиях капитализма… Интересно! А не партизан ли он?
– Разве у нас есть партизаны? У буров они точно есть.
– Вот именно! Зачем на нашем острове партизаны, если наш противник, то есть буры, ещё не высадился у нас? Если буры захватят Англию, что возможно лишь в самом страшном сне, то партизаны будут им вредить. А так партизаны нам не нужны.
– Холмс, я нашёл в ваших рассуждениях один изъян. Да и я это упустил.
– Какой же?
– Эта партия, «Комитет рабочего представительства», действует по следующему принципу: «Так же как из пенсов складывается фунт стерлингов, на каком-то этапе данная сумма реформ даёт социалистический строй». Если короче, то речь идёт о реформизме. А реформисты не суть революционеры и не станут применять против капиталистов силу, а тем более партизанские методы.
Холмс достал из кармана часы.
– Времени хватит, – пробормотал он. – Ватсон, вы пока свободны. Мне надобно отлучиться в Ноттингем. Там мне понадобятся миллионер и телеграф.
Когда Холмс ушёл, я остался в палатке и прилёг на кушетку. Я решил не тратить время зря и достал бумагу, начав записывать сегодняшние события и восстанавливать в памяти диалоги. В 7 часов 10 минут – я это точно зафиксировал, имея часы перед глазами – Холмс вернулся из города. Войдя в палатку, он выложил передо мной большую кучу телеграмм.
– Что вы мне принесли? – поразился я, увидев столько бумаги. – Это нам поможет?
– Да, – ответил он, посмеиваясь. – Арчибальд Черчилль профинансировал меня, заплатив малой толикой своих денег за телеграммы. По моей просьбе Майкрофт Холмс собрал информацию обо всех членах Фабианского общества, состоявших в нём в недавнее время.
– Социал-реформистского общества?
– Да, дорогой Ватсон. По моему мнению, наш новый Робин перестал быть членом этого общества. Ещё до нашего отбытия из Лондона я нашёл Фабианское общество в энциклопедии. Оно основано в 1884 году. В нынешнем году Общество вошло в состав «Комитета рабочего представительства». А теперь внимательно прочитайте телеграммы. В них записаны имена фабианцев и их особенности.
– Интересное дело! – ответил я, изучая досье на фабианцев. – Среди них есть двое японцев, владеющих борьбой «барицу» [20]20
Шерлок Холмс владел японской борьбой барицу, которая помогла ему одолеть профессора Мориарти. Других случаев применения Холмсом этой борьбы не зафиксировано.
[Закрыть].
– Это имеет значение.
– Также там были пятнадцать партизан. И один из них мастерски владеет стрельбой из лука.
– Отлично!
– Его зовут Оскар Ньюнс.
Шерлок Холмс прочитал имена остальных партизан.
– Теперь остаётся сделать последний шаг. Я понял всё, кроме одного, и теперь считаю, что мы вправе…
С этими словами он вышел из палатки.
– Надеюсь, наши знакомые из Ноттингема выполнят мою просьбу не беспокоить меня.
Я тоже вышел, но не обнаружил своего друга. Прошло десять минут, и из леса сверкнул фонарик.
– Ватсон, сначала убедитесь, что вас никто не видит, и после этого пойдите за мной.
Я вступил в Шервудский лес. Холмс повёл меня по дорожке в самую глубь.
– Теперь я могу выложить перед обитателями леса мои рассуждения и проверить их истинность или ложность. Надеясь, я всё понял правильно, тогда меня не выставят как сыщика-самозванца.
Мы дошли до Главного дуба. Действительно, его ветви поддерживались лесами, но теперь леса были сплетены верёвками, став таким образом стенами жилища.
В импровизированном доме была самодельная мебель, на столе стояла спиртовка, а на стенах были развешаны ружья, луки и колчан со стрелами. У входа нас поджидало двое молодцов в военной форме. За столом сидел высокий мужчина, на его гладком лице были светлые армейские усы и проницательные глаза, подозрительно оглядывавшие нас. Когда он понял, что мы и есть знаменитый сыщик и его помощник, его лицо просветлело.
Он встал во весь рост и представился:
– Товарищ Оскар Ньюнс, – после этого он счёл нужным пояснить, – «товарищ» это обращение в социалистических обществах.
Он пожал нам руку.
– Наш девиз следующий: «Робин Гуд умер, но дело его живёт!».
– Если он умер, то существовал. Вы уверены в этом? – осведомился я.
– Теперь это уже не имеет значения.
– Обещаю, что не нанесу вам вреда – ни своими руками, ни руками полиции, – обещал Шерлок Холмс.
– Я рад, очень рад, что у нас есть хоть какой-то единомышленник, – вздохнул Ньюнс. – Теперь выслушайте мою биографию. Родился я в Ноттингемшире, в деревне Готэм…
– Вот как! Ватсон всё-таки оказался прав. Он ведь предполагал, что вы родом из Готэма.
– Да, доктор Ватсон, вы правы. Не ожидал от вас такого попадания в цель. Слушайте дальше. Впрочем, мою жизнь до 35 лет мне рассказывать необязательно, так как ничего интересного вы там не увидите. Когда мне исполнилось 35 лет, то есть 4 года назад, я пошёл в рабочие. А рабочие, как вы знаете, склонны к социализму и не испытывают симпатии к капиталистам. С этим учением, то есть социализмом, я познакомился благодаря русским.
Холмс достал из кармана найденную им страницу.
– Я знал кириллицу, но успел её забыть. Но что это за газета?
– Отличная находка! Наш солдат рассказывал о грибнике, который собирал грибы в нашем лесу, и счёл подозрительным, что тот забрал с собой старый газетный лист, обронённый нами.
– Так объясните нам, что за газета была у вас.
– Среди моих подчинённых есть те, кто стали социалистами ещё раньше меня. Они – последователи Герцена. Так звали российского революционера и писателя. В Лондоне он основал Вольную русскую типографию. Там печатались листки, брошюры, журнал, но речь идёт не о них. Речь идёт о газете «Колокол». Именно так переводится русское слово в заголовке. «Vivos voco» означает «зову живых».
– Я знаю.
– Так вот, в этой газете Герцен обличал российский абсолютизм и требовал освобождения крестьян с землей. Но абсолютизма у нас уже нет, а европейское крепостное право не имело признаков рабства, как в России. Однако именно он, а точнее, его английские последователи, как бы разбудили меня. Мы тщательно сохранили выпуски «Колокола», выходившие до 1867 года, но умудрились намусорить ими, вот благодаря этому вы и нашли один образчик.
– Но это было 4 года назад, мистер Ньюнс, – отозвался Холмс. – Вы же начали свою деятельность только в этом году.
– Как социалист, я со своими товарищами вступил в Фабианское общество. Мы сделали это потому, что это оно состоит из социалистов. Но мы допустили промах. Только потом выяснилось, что эти члены этого Общества – реформисты. Мы-то понимали, что реформы не исправят капиталистов. К тому времени мы пришли к идее вернуться в Ноттингемшир и поселиться в этом самом лесу. Такое решение мы смогли принять только благодаря мистеру Гуду, который был средневековым социалистом. Среди фабианцев были эти пятнадцать партизан, которым было не по душе воевать с бурами. И там как раз были японцы, владеющие своей национальной борьбой. Только это не дзю-дзюцу, а баритсу.
– Знаю. Я сам, как вам наверняка известно, владею методами этой борьбы.
– Я, в свою очередь, умею стрелять из лука. Это умение понадобится, когда у нас закончатся порох и патроны, но оно годится и сейчас. Вы, мистер Холмс, спросили, почему именно в нынешнем году мы перешли к делу. Катализатором стал тот факт, что в нынешнем году фабианцы вошли в «Комитет рабочего представительства». Этот «Комитет» состоит сплошь из реформистов, которые сидят сложа руки и никак не помогут нашему робин-гудовскому делу. Это стало последней каплей. Наша компания не пришла на заседание Фабианского общества, поскольку мы сбежали сюда, где вы нас сейчас видите. Наши бывшие коллеги, вероятно, не подозревают, что мы и есть бандиты из Шервудского леса, так как по-прежнему считают нас реформистами. Неясно, правда, как они объяснили наш уход. Но в то же время, в отличие от Герцена, мы не являемся социалистами полностью. Мы не собираемся свергать королевскую власть, поскольку она никому не мешает, и вовсе не считаем религию «опиумом народа». Мы всего лишь считаем, что у богачей всё нужно отнять и поделить. А капиталисты считают, что у бедных нужно всё отнять и поделить. Dixi! Я всё сказал!
Холмс слушал его с дремлющим видом, но после окончания речи открыл глаза.
– Мистер Ньюнс всё рассказал так, что мне нечего добавить. В общем же, так бывает в исключительных случаях. «Преступник», деяние которого я расследую – на самом деле не преступник, а человек, действующий из высоких идейных соображений. Ватсон, неужели вы думали, что я приехал в такую даль для того, чтобы арестовать этого молодца? Как вам известно, я неохотно берусь за расследования для знатных и богатых. Но сюда же я приехал, чтобы узнать о своём единомышленнике, которому я сочувствую, в отличие от полицейских властей. Его цель благородна. А вот хлыщ Арчибальд Черчилль оказался хуже, чем мы думали.
– Холмс, как вы это выяснили? Мы ведь только познакомились с ним. Он показался мне благородным человеком.
– Это окажется очень простым, если вы вспомните то, что слышали сегодня. В первую очередь, этот миллионер сожалеет о том, что у него один миллион, а не два. Настоящая алчность, вы не находите? А как он накопил своё состояние? Авторы энциклопедии не постеснялись написать, что герцог сколотил состояние спекуляциями мебелью. Спекуляция – не такой уж праведный способ делать деньги. Несмотря на такое количество денег, он не филантроп и не занимается благотворительностью. Знает ли миллионер, что как бы он ни был хитер, он не проведёт верблюда сквозь игольное ушко? Черчилль и Гудвин планируют построить автомобильное шоссе, но «исключительно для их нужд». То есть они будут ездить из Ноттингема на виллу и обратно, а простому народу прокладка дороги ничего не даст. Помните ли вы про оленей?
– Кажется, миллионер обещал монополизировать охоту на оленей.
– Вот именно, Ватсон! Капиталисты-монополисты монополизируют отрасли промышленности, но этот молодчик додумался монополизировать охоту на оленей. Тогда людям пришлось бы обходиться без оленьего мяса, но это вряд ли понравилось бы им. Следующий вывод, дорогой Ватсон, следует из того, что вы сами прочитали в газете.
– Вообще не представляю, какой вывод вы сделали. Вы сами говорили, что я предоставлял вам не ту информацию.
– Зато в самом начале вы попали в цель! Я успел прочитать в энциклопедии, что мистер Черчилль является одним из создателей монополий, прибравших к рукам банки и промышленность. А в газете вы прочли именно то, что экономический кризис произошёл из-за создателей тех самых монополий.
– Так значит, он виноват…
– Не спешите возлагать на него всю вину. И в других странах есть такие личности, и все вместе взятые они натворили такое дело. Однако наш знакомый тоже внёс свою лепту. По-настоящему благороден не он, а Оскар Ньюнс.
Холмс закончил очернять нашего недавнего знакомого, производившего впечатление безупречного человека, и обратился к новому герою и его сообщникам.
– Только не думайте, что ваша цель оправдывает любые средства. Как защитник закона, я не смогу простить вам убийства. Даже миллионеры являются людьми, и они должны жить. Но они должны жить, не будучи миллионерами. Поэтому не убивайте, но по мере сил очищайте карманы тех, кто бездумно копит свои финансы. – Холмс помахал им рукой. – Прощайте. Пока миллионер со своим другом лорд-мэром не вернулись, мы возвратимся в родной Лондон. А вы продолжайте своё святое дело.
Прошло уже четыре с половиной месяца, как мы вернулись на Бейкер-стрит. Оскар Ньюнс, которого Холмс назвал «шервудским мечтателем», по-прежнему жил в лесу. У меня однажды возник вопрос о том, отмечает ли Ньюнс Рождество, да и вообще, как он и его воины живут в лесу зимой, в жилище под ветвями Главного дуба, а не в уютном домике. Словно в ответ на этот вопрос, мы узнали о «Рождественской мести». С театра военных действий были вызваны корпуса солдат, которые с оружием в руках захватили Шервудский лес. Запрет Холмса на смертоубийства сыграл злую шутку. Часть социалистов-партизан погибла, а остальные угодили в тюрьму. Шоссе для двух человек было построено, охота стала монополизированной. Арчибальд Черчилль, мистер Гудвин, да и всё население Ноттингема, затаили на моего друга и на меня смертельную обиду, и я пока не могу рассказать читающей публике о том, как легко было оправдать Холмса. И он, проявив мировоззрение социалиста, по-прежнему полагает, что поступил правильно.
