Текст книги "Планета №6"

Автор книги: Антон Антонов

Антон Антонов
Планета №6

Комментарии излишни,
или Словарь Общеизвестных Слов

Бои без правил – вид спорта, чем-то напоминающий пьяную драку, а еще больше – финал голливудского боевика, в котором сначала плохой мутузит хорошего, а потом хороший начинает мутузить плохого и, как правило, забивает его до смерти во имя добра и справедливости.

Борьба нанайских мальчиков – вид народной борьбы, которой занимаются нанайские мальчики любого возраста и пола.

Буддизм – японская интернациональная религия, которая зародилась в Индии в результате того, что одному принцу надоело жить в роскоши. Девиз буддизма: «Жизнь есть страдание».

Первоначально буддизм был религией без бога, но принявшим эту веру китайцам такое положение дел не понравилось, и теперь богов в буддизме больше, чем китайцев.

В Японии многие граждане являются буддистами и синтоистами одновременно. В этом они берут пример с китайцев, но все же немного до них не дотягивают, поскольку китайцы нередко исповедуют одновременно три религии – буддизм, конфуцианство и даосизм.

Все это вместе в очередной раз доказывает, что Восток – дело тонкое. Чтобы понять это, достаточно представить себе ортодоксального еврея, который одновременно является православным, католиком и протестантом.

Бусидо – древний кодекс чести, где записаны понятия, по которым живут самураи, а также все, кто берет с них пример.

Годзилла – японское чудовище с американским именем. Голливудские представления об этом чудовище заметно отличаются от сведений из японских легенд, в которых дракон фигурирует под именем Годзиро.

Даймио – высшее сословие японского общества. Даймио – это те, кому обычно служат самураи. Впрочем, никаких специальных ограничений на этот счет не существует. Самурай может служить любому, кто платит ему деньгами или рисом, – например, другому самураю или даже людям из низшего сословия, как это показано в фильме «Семь самураев».

Даймио можно уподобить русским князьям, а самураев – их дружинникам, с тем, однако, отличием, что князья и дружинники даже в самой отвратительной ситуации никогда не резали себе животы по обычаю предков.

Дзен-буддизм – разновидность буддизма, которую создал некий Бодхихарма, прославившийся тем, что про него пел Борис Гребенщиков, называя его Иваном и утверждая, что он движется с юга на крыльях весны.

Бодхихарма и вправду двигался с юга – из Индии в Тибет, где он основал монастырь Шао-линь.

Дзен-буддизм культивирует стремление к неосуществимому и добивается этого, предлагая адептам задачи вроде такой: «Представь себе, как выглядело твое лицо, когда не родился еще твой отец». Или еще лучше: «Попробуй услышать звук хлопка одной ладонью».

Длинный меч – холодное оружие, которым самураи режут друг друга.

Иероглиф – средство самовыражения японцев, китайцев, а также древних египтян и индейцев майя. Сами они считают это письменностью.

Стершийся Иероглиф – имя лидера рок-группы «Пикник», одежды которого залатаны ветром (по его же собственному признанию).

Калмыки – народ западномонгольской группы, не имеющий ничего общего с чукчами и нанайцами.

Подобно японцам, калмыки являются буддистами, но, поскольку калмыцкий буддизм не приправлен вероучением воинственной религии синто, эти потомки жестоких чингизидов живут по преимуществу мирно и всем видам единоборств предпочитают шахматы.

Камикадзе – божественный вихрь, специализацией которого является массовое уничтожение врагов Японии.

В отсутствие вихря его обязанности исполняют особо доблестные воины, которые массово уничтожают врагов ценой собственной жизни.

Карате – разновидность японской борьбы, которая отличается от сумо тем, что соперники иначе пугают друг друга. Они не топают ногами, а очень громко кричат в надежде, что соперник оглохнет и сделается инвалидом. А ногами каратисты машут, порой больно задевая друг друга – иногда даже до смерти.

Карма – в буддизме – закон перерождения, определяющий, кем будет человек или иное существо в новой жизни и какова будет эта жизнь.

Карма подобна судьбе, закону предопределения, с тем, однако, отличием, что судьбу предопределяет не Бог (ибо в подлинном буддизме нет Бога), а сам живущий всеми своими действиями или их отсутствием.

Популярное описание закона кармы желающие могут найти в знаменитой песне Владимира Высоцкого про религию индусов. «Пускай живешь ты дворником – родишься вновь прорабом, а после из прораба до министра дорастешь; а если туп как дерево – родишься баобабом и будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь».

Китайцы – самый многочисленный народ на Земле, несмотря на меры по ограничению рождаемости. Не имеют ничего общего с японцами, если не считать иероглифов, буддизма, классической поэзии и единоборств, ведущих свое происхождение из монастыря Шао-линь.

Всему этому японцы научились у китайцев, но так и не позволили им себя завоевать. А когда один китайский император монгольского происхождения из рода Чингизидов усмотрел в этом высшую несправедливость и послал к берегам Японии могучую эскадру, на помощь японцам пришел лично божественный вихрь Камикадзе, который разметал эскадру по океану и сорвал операцию в зародыше.

Короткий меч – холодное оружие, которым самураи режут сами себя.

–кун – частица, которую японцы используют при вежливом обращении к младшим и неравным себе, в том числе к женщинам. См. также «–сан».

Микадо – японский император, который царствует, но не правит, поскольку все время у него отнимает исполнение божественных функций. Император считается потомком богов, и до Второй мировой войны степень его обожествления достигала неописуемых пределов. Теперь все это менее актуально, однако те люди, которые следуют самурайскому кодексу чести Бусидо и искренне исповедуют религию синто, по-прежнему считают императора богом.

Нанайцы – народ тунгусо-маньчжурской группы, один из тех, что вытеснили чукчей на край земли. Несмотря на это по общей численности нанайцы уступают чукчам, а по количеству писателей на душу населения отстают весьма значительно.

Нирвана – в буддизме – полное отсутствие жизни, нечто подобное атеистическому представлению о смерти. Нирвана – это конец перерождений и прекращение связанных с ними страданий, а вовсе не море удовольствия, как думают многие несведущие люди.

Понты – единственная вещь на земле, которая дороже денег.

Понятия – суррогатный заменитель законов. По понятиям живет преступный мир всех стран мира, а также целая страна Россия, включая и тех ее граждан, которые не имеют к преступному миру никакого отношения.

Самурай – боец древнего японского спецназа, работающий по найму. От обычного наемника отличается беспредельными понтами, которые основываются на длительной истории самурайского сословия, которое возводит свое начало к эпохе первых императоров-микадо, живших еще в те времена, когда боги рожали детей.

–сан – частица, которую японцы используют при вежливом обращении к старшим и равным себе.

Для особо уважительного обращения (преимущественно в письменном виде) используются также частицы «–сама» и «–доно».

Обращение совсем без частицы считается в Японии невежливым.

Сегун – древний аналог премьер-министра Японии, который правит, но не царствует, в то время как император царствует, но не правит. В отличие от премьер-министра, которого назначает парламент, сегуны назначали себя сами и укрепляли свою власть при поддержке своих сторонников даймио и верных слуг – самураев.

«Семь самураев» – знаменитый фильм о том, как в Средние века в Японии самураи настолько расплодились, что некоторые из них остались без работы и были вынуждены наниматься к деревенским жителям для защиты селений от разбойников. Герои фильма всемером победили всех бандитов, хотя тех было много, а самураи – одни.

По мотивам этой картины американцы сняли свой фильм про ковбоев в том духе, что ковбои – это такие американские самураи. На самом деле самураи были воинами, а ковбои – пастухами, так что американцы здесь, как обычно, пренебрегли историческими фактами ради кассового успеха.

Сеппуку – японский национальный обычай, которому издавна следовали все даймио и самураи, потерявшие лицо.

Самурай, решивший совершить сеппуку, как правило, делает это в присутствии почтенной публики. Сначала он оглашает завещание, зачитывает прощальные стихи и отдает последние распоряжения, после чего взрезает себе живот коротким мечом и, помучившись немного в свое удовольствие, дает рукой знак секунданту, чтобы тот отрубил ему голову.

При необходимости обряд сеппуку может совершаться по сокращенной программе, то есть без завещания, без стихов, без секунданта и без публики. В этом случае самурай просто вспарывает себе живот и умирает в жутких мучениях.

Синто – японская национальная религия, на которую опирается японское национальное всё, включая и борьбу сумо, – в отличие от карате, которое опирается на дзен-буддизм и в силу этого более интернационально.

Сумо – японская национальная борьба, в которой два грозных соперника долго топают друг на друга ногами в надежде, что противник испугается и сразу убежит. Однако этого, как правило, не происходит, и тогда соперникам приходится бороться всерьез.

Сэнсэй – человек, который учит других людей драться и попутно грузит их восточной философией.

Токугава – род даймио, который в XXVII веке захватил власть в Японии. Родственник императора, принц Токугава Иэясу стал сегуном и разгромил всех своих противников при содействии одного англичанина, который заплыл в Японию случайно и стал там самураем и родоначальником японского военно-морского флота.

Этот англичанин, Уильям Адаме, известный также под именем Андзин Миура, Рыцарь Золотого Веера, оказал принцу и всей Японии массу услуг, и странно, что наследники Иэясу, став сегунами, наложили строгий запрет на пребывание иностранцев в Японии.

Впрочем, возможно, они были правы – ведь упадок самурайского духа в Японии начался именно тогда, когда страну, потерпевшую поражение во Второй мировой войне, заполонили иностранцы.

Харакири – результат не правильного прочтения иероглифов, обозначающих слово «сеппуку». Европейцы предпочитают слово «харакири» скорее всего потому, что оно кажется им более благозвучным или более японским. См. «сеппуку».

Чукчи – древний народ палеоазиатской группы. Предполагают, что чукчи были древнейшим населением всей Евразии, однако неблагодарные молодые народы оттеснили их на самый край земли, где они живут и по сей день, занимаясь выпасом оленей и оказывая гостеприимство геологам.

Чукотское гостеприимство, по мнению посвященных, не имеет себе равных на всем белом свете. Ведь чукчи по древнему обычаю отдают гостю в пользование самое дорогое, что у них есть, – своих жен и дочерей. Гостя, отказавшегося от столь лестного предложения, прежде убивали, но сейчас этот пережиток уже ушел в прошлое.

Вопреки анекдотам, чукчи имеют богатейший интеллектуальный потенциал. В советское время на 14 тысяч чукчей приходился один член Союза писателей (Юрий Рытхэу), что вдвое превышает аналогичный показатель среди русских.

Шао-линь – монастырь, который основал создатель дзен-буддизма Бодхихарма. В полном соответствии с учением дзен, один из постулатов которого гласит: «Если встретишь Будду – убей Будду», – монахи этого монастыря посвящали все свободное от молитв время совершенствованию боевого искусства и достигли в этом деле больших высот, создав тренировочный комплекс «у-шу» и систему рукопашного боя «кун-фу», от которой ведут свое происхождение почти все остальные восточные единоборства, исключая разве что сумо и борьбу нанайских мальчиков.

Якудза – японская мафия. Как и всякая другая мафия, живет не по закону, а по понятиям, которые, однако, имеют ряд существенных отличий от общепринятых. Понятия Якудзы записаны в самурайском кодексе чести Бусидо, который существовал уже в те времена, когда понятия коза ностры, русской мафии и китайских триад еще не значились даже в проекте.

Японские боги – в национальной религии синто – прямые предки императоров-микадо.

В отличие от греческих олимпийских богов, которые имели привычку вступать в связь с земными женщинами, в результате чего рождались герои и кентавры, японские боги не опускались до такого мезальянса. Они водили дружбу исключительно с богинями, и матерью первого императора Японии Дзимму была сама богиня Аматэрасу – верховное божество синтоистского пантеона.

Автор считает своим долгом предупредить, что все нижеизложенное не соответствует действительности, и обращается к соратникам и потомкам с просьбой без крайней необходимости не переводить эту книгу на японский язык.

 
Выстрел! Я проснулся в начале шестого.
Я наблюдал охоту на единорогов,
Но я оставался при этом спокойным –
Я много читал о повадках этих животных.
 
 
Никто не сможет поставить их в упряжь,
Никто не сможет смирить их пулей,
Их копыта не оставляют следа –
Они глядят вслед движущейся звезде.
 

1

Господин Ясука Кусака, прибывший в Россию ранним утром жаркого дня, выглядел удивительно молодо и бодро для своих 99 лет. Это объяснялось тем, что он почти с рождения занимался всеми видами единоборств, не пил ничего крепче родниковой воды, не курил табака, был равнодушен к женскому полу и ежедневно обливался холодной водой утром и вечером.

Господин Кусака был сиротой. Его отец умер несколько лет назад. Отцу было 124 года, когда, перебрав сакэ, он возвращается с дружеской вечеринки с танцами и гейшами и, споткнувшись на мосту, упал в пруд Тринадцати Камней, где и утонул на мелководье под тысячелетним деревом, листья которого трепетали на ветру.

Нагие гейши прибежали слишком поздно, и их поцелуи уже не могли возвратить покойного к жизни.

Оставшись сиротой, господин Ясука Кусака погрустил, но не впал в уныние или растерянность, ибо уже давно вел самостоятельную жизнь. Еще в 1913 году он ударом пальца в бок убил предводителя Якудзы, принудившего к сожительству девушку, чья красота заставляла сердце юного Кусаки биться с удвоенной частотой. Однако девушка отвергла своего избавителя и не приняла его любви, ибо он был слишком мал, после чего покончила с собой ударом ножа в сердце, поскольку была опозорена.

Между тем японская мафия не прощает обид, и юному Кусаке была объявлена кровная месть, от которой он укрылся в потаенном монастыре высоко в горах. Тайна его была столь велика, что даже Якудза не смогла найти своего обидчика, и постепенно о кровной мести все забыли. А господин Кусака, усовершенствовав в монастыре свое боевое мастерство, благополучно дожил до того дня, когда его лучшего ученика Гири Ямагучи пригласили в Россию для участия в открытом чемпионате мира и его окрестностей по боям без правил среди супертяжеловесов.

Гири Ямагучи, пришедший в бои без правил из борьбы сумо, выглядел соответствующим образом и отличался редким бесстрашием. Правда, он панически боялся высоты и испытывал непреодолимое отвращение к самолетам, однако об этом никто не знал, кроме сэнсэя Ясуки Кусаки, который тоже делал вид, что не знает.

Исходя из этих соображений, при молчаливом согласии сторон было решено ехать в Москву поездом.

Но в тот жаркий день, когда поезд, послав прощальный гудок Японским островам, выкатился на бескрайние просторы России, произошло несколько событий, о которых господин Кусака даже не догадывался, несмотря на свое умение смотреть сквозь стены и предвидеть будущее.

В этот день молодой предводитель Якудзы Хари Годзиро в поисках сокровищ своего прадеда взломал стену в подземелье родового замка и вместо золота нашел бесценный свиток. Это был дневник прадеда, написанный в стихах каллиграфическим почерком.

В этот день один богатый бизнесмен из города Петербурга, что на берегах Невы, поставил крупную сумму денег на российского участника первенства по боям без правил Ивана Бубнова, который не числился в фаворитах и в случае победы мог принести игрокам, пошедшим на риск, громадный выигрыш.

И в этот же день экипаж Международной космической станции обнаружил в космосе в непосредственной близости от Земли неопознанный летающий объект, однако не счел нужным сообщать о нем в Центр управления полетом, решив, что это – обыкновенная галлюцинация из тех, которые часто случаются с космическими первопроходцами в результате длительного пребывания в безвоздушном пространстве.

2

Между тем НЛО действительно существовал и обращался вокруг Земли по орбите, которая в двух точках пересекалась с орбитой Международной космической станции. Пройдя точку пересечения, каждый из объектов следовал своим путем, так что космонавты очень скоро потеряли свою галлюцинацию из виду.

Что касается обитателей НЛО, то они следили за МКС несколько дольше, но не особенно внимательно, поскольку у них был другой, гораздо более эффективный метод добывания информации. Инопланетяне готовили высадку разведчика, который скромно именовался Наблюдателем и должен был представить коллегам базовые сведения о планете, раскинувшейся внизу под покрывалом из облачных вихрей.

Кое-что об этой планете пришельцы уже знали. Например, они знали, что здесь живут разумные существа, а значит, Наблюдателю не составит труда внедриться в их сознание и подключиться к их мыслям и органам чувств. Без такой возможности собирать информацию было бы куда труднее.

Но даже и с разумными существами порой непросто иметь дело. Основной Наблюдатель экспедиции на предыдущей планете не выдержал контакта с сознанием беспощадных каннибалов, со смаком и удовольствием пожирающих друг друга на завтрак, обед и ужин, громко чавкая за трапезой и сытно рыгая по ее завершении.

Не всякому нежному разуму под силу вынести такое, особенно если наблюдать происходящее изнутри, постигая истину как реальность, данную в ощущениях.

Между тем для каннибалов это была вовсе не прихоть, а, наоборот, крайняя необходимость. Они слишком быстро размножались, и без спасительной привычки питаться друг другом им грозило чудовищное перенаселение и голодный мор.

Однако Наблюдателю, которому пришлось столкнуться с этой привычкой вплотную, не помогли никакие предварительные тренировки на все случаи жизни, и опыт предыдущих удачных высадок тоже не помог. От чавканья, рычания и шипения жира в очаге у Наблюдателя помутилось в голове (которой у него в тот момент не было), и он, не завершив исследования, впал в тяжелый стресс, из которого не вышел и до сих пор, хотя прошло уже достаточно много времени. Возник вопрос, не следует ли свернуть экспедицию, которая началась так неудачно и вряд ли кончится добром. Противники продолжения полета требовали повернуть домой немедленно, даже несмотря на присутствие на борту резервного Наблюдателя, который был предусмотрен как раз на такой случай.

– Резервный Наблюдатель молод и неопытен, – говорили они. – Ему ни разу не приходилось действовать в условиях реальной высадки. А вдруг на этой планете тоже живут каннибалы, тогда вся наша авантюра закончится тем, что мы потеряем еще одного собрата и покроем себя вечным позором перед лицом потомков.

– Мы скорее покроем себя вечным позором, если отступим при первых признаках опасности, – возражали оппоненты. – Нельзя прерывать экспедицию только потому, что один разведчик вышел из строя в аномальных условиях.

– Но ведь это не простой разведчик, а Наблюдатель, который ранее совершил 69 успешных высадок. Все мы знаем, как отбирают кандидатов в Наблюдатели и как их тренируют. Не понимаю, как такое вообще могло произойти. Чтобы разобраться, мы должны вернуться домой и провести расследование в стационарных условиях.

– Может быть, дело именно в этом. После 69 удачных высадок Наблюдатель расслабился и решил, что ему все по плечу. Тут его и подстерегала опасность. Ну а его молодой коллега только что окончил учебу, и все положения Устава и инструкций по технике безопасности еще свежи в его памяти.

– К тому же маловероятно, что на этой планете нас ждет такая же аномалия разума, как на предыдущей, – подливали масла в огонь ксенопсихологи. – Теория вероятностей не допускает подобных совпадений. Вспомните, как мало в исследованной части Вселенной таких разумных миров, где уровень жестокости заметно превышает норму.

Но яростнее всех спорил с противниками продолжения экспедиции сам резервный Наблюдатель. На пяти предыдущих планетах его вообще не брали в расчет. Пока более опытный коллега был здоров и бодр, у его сменщика не было ни единого шанса испытать себя в деле. А теперь такой шанс появился. Конечно, все надеялись, что до прибытия в район планетарной системы, которая значилась в полетном плане под номером 6, основной Наблюдатель придет в себя и сможет совершить юбилейную, семидесятую высадку, однако усилия врачей были тщетны. Он по-прежнему пребывал в глубокой каталепсии, и медики не скрывали своих сомнений по поводу того, удастся ли поставить его на ноги до возвращения домой.

У недавнего курсанта и в мыслях не было радоваться страданиям коллеги, но упускать свой шанс он тоже не хотел.

Да, ему было боязно перебираться из своего родного уютного тела в капсулу микробота, которую трудно рассмотреть невооруженным глазом, но он уже не раз проделывал это на учениях и экзаменах. Ощущения были на редкость противные, однако это мелочь по сравнению с тем, что Наблюдателю приходится терпеть, внедряясь в чужой разум. Даже при работе с добровольцами из дружественных миров не так-то просто перебороть непроизвольную реакцию отторжения – что же говорить о контактах с незнакомым, чуждым разумом, который изначально противится любым попыткам проникновения.

Однако все трудности и неудобства меркнут перед осознанием великой миссии Наблюдателей, которые первыми высаживаются на новооткрытые планеты, чтобы наблюдать за их жизнью глазами аборигенов, собирать информацию и облегчать работу группам разведки и контакта, идущим следом.

Один Наблюдатель, закончивший курс обучения, приходится на десять миллионов собратьев, не удостоившихся этой чести, что само по себе дает Наблюдателям право ощущать себя членами высшей касты. Хотя данный факт и не является основанием для того, чтобы смотреть на других свысока.

Собратья вообще никогда не смотрят друг на друга свысока, и каждый одинаково гордится тем местом, которое он занимает в обществе, и тем делом, которое он исполняет.

И молодой Наблюдатель тоже хотел не просто отличиться перед коллегами, но и спасти экспедицию от вечного позора, который ждал ее в случае бесславного возвращения. Хотя даже и в этом случае никто из собратьев, конечно, не стал бы смотреть на вернувшихся свысока, и они могли бы по-прежнему гордиться своим местом и своим делом.

Вечный позор сам по себе, а повседневная гордость сама по себе, и эти понятия в сознании собратьев никак не пересекаются. Однако вечного позора все равно лучше избегать, поскольку в нем, как ни крути, нет ничего хорошего.

Исходя из этих соображений, экипаж большинством голосов постановил экспедицию продолжать, а резервного Наблюдателя готовить к высадке, не прекращая усилий по приведению в чувство его травмированного коллеги. И так как по пути к планете № 6 привести коллегу в чувство не удалось, в назначенный день резервный Наблюдатель предстал перед парадным строем собратьев. Подняв левую конечность к звездному небу и возложив правую на изображение родины, Наблюдатель повторил слова клятвы, которую впервые произнес у подножия трона Всемогущего Главного Собрата в день окончания учебы:

– Клянусь выполнять священную миссию Наблюдателя, как велит Устав, не отступая ни на шаг и не забывая ни слова, дабы не причинить вреда никому из аборигенов и не уронить репутации и достоинства цивилизации Собратьев, само существование которой должно оставаться тайной до тех пор, пока не настанет срок. Если же я нарушу эту клятву, то пусть не увижу я своего тела и родной звезды во веки веков и буду томиться в холодной темнице процессора в мрачном чреве микробота до тех пор, пока он не заржавеет и не рассыплется в прах. Да будет так!

– Да будет так! – эхом повторили коллеги, и взгляду Наблюдателя предстал микробот на выдвижной подставке под увеличительным стеклом.

Увеличение было достаточным, чтобы разглядеть крошечные окуляры, телескопические антенны, органы движения и выпуклость в центре, под которой был скрыт тугой сгусток молекул объемом в миллион кубических микрон.

Природа слишком расточительна. Она делает все с большим запасом, и оттого мозг разумных существ имеет весьма внушительные размеры. Если же подойти к делу рационально, то сознание разумного индивида – все эти бесчисленные миллиарды нейронных связей – спокойно может поместиться в биопроцессоре размером меньше макового зернышка.

К сожалению, собратья пока не умели копировать сознание без потерь. При переносе разума в процессор нейронные связи в мозгу уничтожались и могли быть восстановлены только при обратной операции. На время отсутствия разума в мозгу тело сохранялось в саркофаге, в который и возлег резервный Наблюдатель, когда все приготовления были закончены.

– Счастливого пути тебе, собрат! – восклицали коллеги, и лица их были светлы от сознания сопричастности к великой миссии.

Наблюдатель махал им в ответ конечностями до тех пор, пока не настало время замереть в неподвижности.

В саркофаг с негромким шипением просочился сонный газ, и Наблюдатель перестал что-либо чувствовать.

Когда он очнулся, его ощущения были примерно такими же, как у человека, потерявшего руки и ноги, при первой примерке протезов. Да нет, пожалуй, еще хуже. Наблюдатель совершенно не владел своим телом – хотя бы потому, что у него теперь не было тела. Был суррогат – рабочие органы микробота, но ведь микробот трудно сравнить даже с насекомым. Он меньше самой крохотной тли, и хотя в инструкции написано, что его органы адаптированы к потребностям разумного существа, верилось в это с трудом.

Наблюдатель никак не мог сфокусировать взгляд. Это было труднее, чем перетаскивать с места на место груз тяжелее себя весом. Когда удалось наконец наладить приемлемое фокусное расстояние, примерно одинаковое в обоих окулярах, оказалось, что микробот страдает расходящимся косоглазием. Совместить изображение в обоих «глазах» оказалось еще более трудной задачей, особенно если учесть, что картинка почему-то проецировалась вверх ногами. А когда в одном окуляре удалось ее перевернуть, стало еще хуже, потому что другой окуляр оказался упрям и ни за что не хотел работать как надо.

Совладав в конце концов с окулярами, Наблюдатель возблагодарил небо за то, что ему не надо прямо сейчас пускать в ход органы движения. Для доставки микробота-разведчика на планету существует кокон – тоже микробот, только побольше размером, но с менее мощным процессором. Он сам обо всем позаботится.

Наблюдателю надо было только наладить слуховой канал и систему дальней связи. То и другое работало исправно, хотя у Наблюдателя было такое ощущение, что, двигая волоски-антенны, он ворочает тугие рычаги или тяжеленные балки.

– Как себя чувствуешь, собрат? – запросили его по каналу дальней связи.

– Спасибо, отлично, – ответил он, чувствуя, как тяжело шевелить несуществующим языком.

– Готов к отправке? – донесся следующий вопрос.

– Готов, – сообщил Наблюдатель, но в его ответе не было должного энтузиазма.

Энтузиазм куда-то пропал, и даже гордость от осознания своей великой миссии не давала о себе знать. Остался только страх, который сделался нестерпимым, когда на Наблюдателя снова навалилась темнота. Это одна за другой смыкались над микроботом-разведчиком оболочки кокона.