Текст книги "Aprositus (Ненайденный)"

Автор книги: Антон Сорокко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Потому командир коммандос был уверен: сообщи он сейчас о своём решении, О´Брайену, тот тут же прекратит операцию и исправить ничего уже будет нельзя. Ещё раз бросив взгляд на Угрюмого, он подмигнул ему и стал подниматься на палубу. Осборн решил рискнуть.

ГЛАВА 30

Есть очень хороший способ утолить жажду, имея для этого малое количество воды. Он изобретен тысячи лет назад так называемыми туарегами – бандитами, промышлявшими на торговых путях в пустыне Сахара. Говорят, туареги на своих быстрых скакунах не исчезли из пустыни до сих пор. Способ этот прост: нужно набрать полный рот воды и не глотать, дождавшись, пока увлажнится вся полость рта и язык. Вода, которую мы проглатываем сразу, как правило, жажду не утоляет. Андрея в своё время обучили этому способу в спецшколе.

Андрей лежал связанным уже вечность. Так ему казалось. Он не помнил того, как он здесь оказался и отключение сознания объяснял каким-то наркотическим средством, которое без его ведома ввели ему в кровь. Уже оказавшись здесь, он несколько раз приходил в себя, затем снова терял сознание, но в итоге голова окончательно прояснилась, и он пришел в чувства. По ощущениям, он находился в этом помещении не более пяти-шести часов.

Челюсти сводило от того, что рот был занят большим тугим кляпом. Кляп мешал дышать и раскалился от горячего дыхания и тяжелой слюны. Больше всего хотелось пить. К счастью, всякий раз, когда Андрей издавал стон, его надзиратели реагировали и давали ему глоток воды. Рассмотреть их лица он не мог: на его глазах была плотная непрозрачная повязка. Скотчем за спиной в один узел были связаны руки и ноги. Запястья были прочно примотаны к лодыжкам, и Андрей лежал в положении пловца, прыгнувшего с трамплина в какой-то замысловатой неудобной фигуре. Как профессионал, Андрей не мог не отметить, что связали его такие же профессионалы, как он сам.

Главное открытие, которое сделал Андрей, заключалось в том, что он каким-то совершенно необъяснимым образом вернулся в цивилизацию. События последних дней не поддавались никаким разумным объяснениям и развивались с головокружительной быстротой. Все приключения на неведомом острове казались сном. Несколько часов назад он засыпал на козьей шкуре в первобытной пещере и вот сейчас его щека лежит на мягком ковролине, а нос чувствует запах кофе и стоящей где-то поблизости кожаной мебели. Непонятным оставалось только одно: почему цивилизация оказалась к нему настолько враждебной?

Больше всего ему не нравилось, что рядом не было Германа. Он не мог даже предположить, что с ним могло произойти. Любые попытки заговорить с надзирателями заканчивались кляпом во рту.

В последние часы у Андрея работали только уши и нос. Глаза не видели ничего. Прежде всего, он определил, что находится на каком-то плавучем средстве. Судя тому, как оно покачивалось на волнах, размеры плавучего средства были невелики.

«Большой корабль – вряд ли. Яхта или катер, – рассуждал сам с собой Андрей. – Судя по запаху кожи и ковролину – не из дешевых.»

Кроме того, Андрей периодически слышал звук клавиатуры компьютера и знакомый ещё со времен работы в спецслужбах писк радара и зуммер военного спутникового телефона. Вывод был однозначный: плавсредство оборудовано всей современной техникой и, скорее всего, принадлежит военным.

«Теоретически, испанцы могли поднять армию на поиски останков затонувшего самолёта, – не переставал анализировать Андрей. – И наверняка это сделали. Но если они сюда пришли, чтобы нас спасти, зачём все эти связанные руки и залепленные глаза и рот?»

Кроме всего прочего, Андрей определил, что его тюремщиков трое. Он ясно различал их всех по голосам. Один из них говорил по-английски и был у них явно главным. Именно он с кем-то связывался по спутниковой связи, и именно ему затем звонили в ответ. Двое других говорили либо по-испански, либо по-английски, но с жутким акцентом. При всёх своих никудышных способностях к языкам, Андрей мог отличить английский от любого другого иностранного языка и даже мог завернуть что-нибудь вроде «ху из он дьюти тудэй» и «Лондон из зе кэпитол оф Грейт Бритн» – остатки его бездарной школьной программы. Ну, а учитывая то, сколько раз он в последние годы бывал в Испании, испанский язык тоже был у него на слуху. Как оказалось, понимал он много больше, чем думал.

– Объясните, в чём дело? Кто вы такие? – пытался он несколько раз по-английски докричаться до своих охранников в паузы между глотками воды, но в ответ вновь получал склизкий кляп и меньшую порцию воды в следующий раз.

В эти последние минуты пребывания на плавсредстве он стал свидетелем того, как какое-то внешнее событие нарушило спокойствие его тюремщиков. Очень хотелось верить, что нарушитель спокойствия – это Герман и что он старается Андрея освободить. Однако пока это оставалось загадкой. Один за другим из помещения, в котором он находился, поспешно исчезли двое, оставив с Андреем самого молчаливого из троих.

Когда-то в спецшколе, работая со своей группой, Андрей любил повторять такую фразу: «Иногда судьба даёт человеку один единственный шанс исправить ситуацию в свою пользу. И этот шанс упускать нельзя!» Видимо, в его теперешней ситуации пришла пора претворить свой собственный девиз в жизнь. План спасения созрел сам собой.

Подождав, пока наверху затихнут шаги, а его охранник успокоится и усядется на прежнее место, Андрей застонал, сделав вид, что пришел в себя. Поскольку никаких звуков, кроме стонов и мычания он издавать не мог, он начал недвусмысленно двигать ногами и ворочаться, давая охраннику понять, что ему понадобилось в туалет. Тем более, что в туалет Андрей ещё ни разу не просился.

Кляп был рывком выдернут из его рта.

– Тойлет! – просипел Андрей, не узнав собственного голоса. – Ай ниид тойлет.

Мгновение, подумав, невидимый противник поднял его с пола на колени. Встать на ноги Андрей не мог, потому что лодыжки были примотаны к запястьям. Узел охранник разрезать не стал. Не снял он и повязку, закрывающую Андрею глаза. Охранник подтолкнул Андрея в спину, и, держа его за плечо, направил по нужному пути к туалету.

Сейчас оставалось ждать, что произойдет дальше. Андрею нужна была всего одна ошибка, хотя бы одно необдуманное движение или действие охранника. Андрей не знал, с кем имеет дело – с профессионалом или любителем, поэтому решил терпеливо ждать. Следующий шаг его конвоира должен был прояснить ситуацию и послужить сигналом к действию.

По правилам содержания пленных, в подобной ситуации профессиональный конвоир должен был создать пленному условия для справления собственных физических нужд без предоставления ему свободы. Он знал, что у любого охранника-любителя с этим всегда возникали проблемы: либо психологический барьер перед вторжением в интимность постороннего человека, либо чувство брезгливости. Ведь любому мужчине сложно даже представить, что он расстёгивает брюки другому и проделывает последующие необходимые манипуляции. У профессионального охранника подобных комплексов быть не должно.

Расчёт Андрея оказался точным. Андрей чувствовал, что его конвоир действительно был в замешательстве, соображая, что ему следует сделать. По всей видимости, помогать Андрею ему не хотелось. В конце концов, в охраннике всё-таки возобладал мужчина.

«Так я и думал – любитель», – пронеслось у Андрея в голове. Мышцы напряглись. Он был собран и готов к действию, подобно пуле, досланной в ствол пистолета.

Вначале он почувствовал усилие на запястьях: охранник перерезал скотч на его левой руке. Затем, одновременно с тем, как онемевшая рука обрела свободу, к сонной артерии прикоснулось холодное лезвие ножа. Видимо, охраннику казалось, что он нашел компромисс: сделать свободной одну руку пленника, но не снимать с глаз повязку. В этой ситуации пленник мог справить нужду без посторонней помощи. Будь перед охранником кто-то другой, возможно, так бы всё и произошло. Натренированному для таких ситуаций Андрею потребовались два движения, чтобы нейтрализовать своего конвоира.

Освободившаяся рука молниеносно взлетела вверх, ударяя охранника в челюсть и отбросив его голову назад. Одновременно Андреев затылок пронзил солнечное сплетение конвоира. Охранник отлетел от пленника, сложившись пополам и мгновенно потеряв сознание. За спиной Андрей больше не слышал ни звука.

«Рэмбо канарский, – снисходительно резюмировал Андрей и свободной рукой сорвал с глаз повязку. – В свою команду я бы тебя не взял».

За его спиной неподвижно лежал конвоир. Одеждой он ничем не отличался от прочих гуанче, которых Андрей видел на острове, разве что ногти у него были аккуратно подстрижены, и он был причёсан. Он был невысокого роста, довольно щуплый и по виду походил на типичного испанца. Проверив его артерию, Андрей убедился, что охранник жив.

«К чему только весь этот маскарад с нарядами гуанче?» – в голову снова закралась мысль о съёмках кино.

В разжатых пальцах охранника лежал стальной кинжал. Тот самый, холодный. Андрей был знаком с такими клинками – они стояли на вооружении корпуса морской пехоты США. Перерезав на руках и ногах путы из липкой ленты, Андрей встал на затёкшие ослабшие ноги и осмотрелся.

Через распахнутую дверь туалета был виден салон. Его окружал интерьер шикарной лодки: мягкий приглушенный свет, светлые деревянные панели на стенах, диваны из белой кожи, изогнутые вокруг овального стола из дерева ценных пород, сияющие кофейники и целый набор современной видеотехники. Лестница, покрытая тем же белым пушистым ковролином, вела на капитанский мостик.

– Пить!

Из большого холодильника Андрей выудил две бутылки холодного «хайнекена» и залпом их опустошил. Найдя моток скотча, он связал оглушенного охранника, заткнул ему рот кляпом и запер в туалете.

Осмотрелся. Как ему показалось, на лодке свободно могли разместиться шесть человек, но, по всей видимости, приплыло их трое. Их одежда висела в шкафу в салоне. В одежде Андрей нашел ключи от трёх разных автомобилей и три мобильных телефона. Ни документов, ни кредитных карточек с именами владельцев Андрей не обнаружил. Интерес представлял разве что брелок на одном из ключей. Это был брелок с эмблемкой «бмв» и адресом дилера этой компании на Тенерифе.

«Так, уже хлеб: раз ключи от машин с собой, значит, на них они приехали в порт, а документы у них, скорее всего, остались в машинах».

В судовом журнале был обозначен порт приписки – город Лос Гигантес на Тенерифе.

«Похоже, что приплыли действительно с Тенерифе. Ты посмотри, какие совпадения! – удивленно воззрился на судовой журнал Андрей. – Герман, насколько я помню, как раз в Лос Гигантесе собирался отдыхать. Теоретически, если бы самолёт не приводнился, Герман мог бы значит сидеть там, в порту за порцией «гиннеса» и любоваться именно этой лодочкой. Хм… Очень интересно… Хозяина лодочки нужно найти».

Другого оружия, кроме трофейного кинжала, Андрей на катере не обнаружил. Не было здесь и других людей. Что самое неприятное, не нашел он и Германа. Никаких признаков того, что кроме него здесь был ещё один пленник. Либо Герману удалось уйти, либо его уже не было в живых.

На столике перед иллюминатором стояла гора аппаратуры: переносной компьютер, радиостанция, система спутниковой связи «сэтком», радар и пульт управления микролифтом.

Андрей поднялся на палубу. Он был очень мало знаком с быстроходными морскими катерами, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что оно должно быть одним из самых дорогих в своём классе. На борту он прочёл название лодки: «Сан Борондон». Андрей хмыкнул.

Катер стоял на якоре в большой пещере. Попасть в эту пещеру со стороны океана можно было через широкую арку-вход, метров шестьдесят в высоту. Через арку синела бескрайняя Атлантика, сливавшаяся вдали с безоблачным горизонтом. Оглядев пещеру, Андрей вернулся вниз.

Холодильник просто ломился от консервированных продуктов, ветчины, копчёностей, замороженного мяса и прочей качественной еды. Не евший почти неделю привычной еды Андрей, сделал себе необъятный бутерброд и сел обдумывать следующий шаг.

У него в руках неожиданно появилось средство уйти с этого острова. Но без Германа уплыть отсюда он не мог. Если Герман был жив, его следовало отыскать и уйти вместе. Если Герман был мёртв, Андрей считал своим долгом привезти родным его тело.

«Возвращаться в гуанчскую деревню нельзя. Последнее, что я помню – это то, как мы с Герой ложились спать в пещере. Скорее всего, меня взяли в плен, пока я спал, усыпив либо газом, либо уколом. А раз меня взяли в плен в деревне, то находиться там небезопасно. А вот понаблюдать за деревней с некоторого расстояния было бы можно. И сеньора Рэмбо неплохо бы допросить, только без Германа я его не пойму. Но первым делом надо дождаться хозяев лодочки. После того и Германа будет легче найти».

На экране компьютера он видел изображение с трёх видеокамер, установленных на лодке и стенах пещеры. Почти у самого свода одна из камер выхватывала тёмное отверстие в стене и болтавшийся на переднем плане блестящий карабин подъёмного троса. Стало понятно назначение микролифта: именно так пассажиры катера высаживались на остров. Не долго думая, Андрей засунул армейский кинжал за пояс, спрятал в кармане ключи зажигания от катера, захватил большой армейский фонарь, пластиковую бутылочку с питьевой водой и вызвал микролифт.

После сытной еды очень хотелось курить. Он заглянул к связанному «гуанче». Тот пришел в себя, но лежал тихо, со страхом глядя на Андрея.

– Привет, Рэмбо. Ты очнулся? Молодец. Ты не бойся меня, я мирный. Слушай, а у тебя курить есть? Сигареты есть?

Пленник Андрея не понимал.

– Сигареты мне нужно. Сигаретс. Ду ю хэв сигаретс?

В ответ охранник замотал головой.

– Да, зря ваш Хуан Карлос курение запретил! Похоже, все испанцы сразу курить побросали.

Действительно, с января 2006 года в Испании приняли закон о запрете курения в общественных местах. А Андрей помнил ещё те времена, когда в Испании можно было курить даже в кинотеатрах и рейсовых автобусах.

– Ладно, Бог с ними, с сигаретами. Слушай, Рэмбо, я сейчас отойду не надолго, а ты полежи тут, хорошо? Только не шуми и не убегай никуда. Давай, пока.

В дверях он обернулся.

– Ты попить не хочешь? Аква?

Пленник снова отрицательно затряс головой.

– Ну, как знаешь, а то без воды плохо лежать. Ладно, я быстро вернусь. Если что – потерпи. Приду – напою.

Он запер снаружи дверь в салон, выбрался на палубу, закрепил на ремне карабин лифта и, как какой-нибудь заправский циркач, стал подниматься наверх под купол пещеры.

ГЛАВА 31

Спуск к побережью занял полдня. Уставшие и голодные, Герман и туземка шли через леса лаурасильвы, апельсиновые рощи, заросли странной формы согнутых пополам деревьев, узкие деревья-столбики папайи почти без листьев и кусты ежевики. Скалы перемежались долинами, долины – цветочными полями, поля – эвкалиптовыми и сосновыми лесами. По пути они встретили пару селений, которые девушка обходила стороной.

– Как тебя зовут? – спросил Герман.

Девушка его не поняла. Вспомнив все примитивные фильмы о первых контактах с инопланетянами, виденные в детстве, Герман приложил ладонь к своей груди и сказал:

– Герман. Я – Герман. А ты? – и показал рукой на туземку.

– Ико. – сразу догадалась дочь вождя.

– Ико? – обрадовался Герман. – Ико. Красивое имя.

Девушка в ответ улыбнулась и потянула его за собой, вниз к недалёкому уже побережью.

«И сама девушка поразительно красивая», – думал Герман на ходу. На вид ей можно было дать лет двадцать. Внешность у Ико была и правда необычной. Худое лицо. Остренький носик. Большие чёрные внимательные глаза. Внешние уголки глаз находились чуть выше тех, что внутри, поэтому в разрезе глаз было даже что-то азиатское. «Вот и думай после этого, откуда гуанче здесь появились, и берберы ли они вообще…» Высокие скулы подчеркивали впалые щёки. Большой рот с сочными и мягкими на вид губами до ужаса хотелось поцеловать. На аккуратном подбородке была видна чуть заметная ямочка.

Ростом она была чуть ниже Германа, то есть почти метр восемьдесят. Молодое загорелое тело с рельефным животом, узкой талией и развитыми формами давно уже отвлекали мысли Германа от более конструктивных тем, но Герман старательно гнал их прочь. Узкие запястья и лодыжки были украшены браслетами из мелких камешков, на шее висело красивое ожерелье из красных и белых отполированных ракушек.

«А вот я, наверное, сейчас красавец», – подумал Герман.

Он представил свою красную от канарского солнца физиономию и заросший щетиной подбородок. Герман ненавидел небритость, ещё больше – всевозможные бороды и бородки и испытывал глубочайшую признательность Петру Первому, заставившему Русь побриться. Сейчас он боялся даже представить, во что превратилась его лицо за четыре дня, проведённых без бритвенного станка.

Его одежда тоже оставляла желать лучшего: джинсы были в нескольких местах продраны, а первоначальный цвет рубашки определить было уже невозможно. Четырёхдневное отсутствие тёплого душа, если не считать позавчерашних купаний во время наводнения, обаяния Герману также не добавляло.

«Ты ей, Герман, явно не пара, так что расслабься», – то и дело успокаивал он себя, но получалось это совсем неубедительно.

«И не забывай, что ты женат и у тебя дети!» – это действовало лучше.

Было уже, наверное, часов шесть или семь и солнце скрылось за округлой горой, заслонявшей горизонт на западе, когда двое беглецов спустились к побережью. На обгоревшее с непривычки лицо Германа дохнула долгожданная прохлада. Когда внизу послышался шум прибоя, и стал заметен запах моря и йодистых, оплетавших берега водорослей, Ико, наконец, замедлила шаг и остановилась. Герман устало прислонился к сосне. Его выносливая, привычная к нагрузкам спутница, будто только пробудилась от здорового крепкого сна: была свежа и полна сил.

Они стояли на довольно обширной лужайке, отвесно обрывавшейся вниз и окруженной со всех сторон лесом. Ико указала куда-то в центр поляны. Там Герман заметил небольшое зияющее черное отверстие.

– Нам туда? – неуверенно спросил он. – В пещеру?

Провал в земле совсем не казался ему уютным, да и пещер на сегодня было для него более чем достаточно. Но Ико, к его досаде, кивнула.

– Андрей там? – снова спросил Герман, жестами изобразив большой живот, так что девушка улыбнулась, видимо, догадавшись, о ком идёт речь. Она снова кивнула.

– Тогда идём, – скомандовал Герман. Он нагнулся над отверстием и заглянул вниз. Он увидел вытянутую, как тоннель пещеру, которая уходила куда-то в сторону и вниз. Скорее всего, это действительно был какой-то подземный ход. Не думая и секунды, он спрыгнул вниз.

Отверстие, через которое он проник в пещеру, осталось над головой. Он увидел лицо Ико, в обрамлении черных завитков волос и, сам не зная почему, улыбнулся. Она улыбнулась ему в ответ, собираясь спуститься за ним. В тот же момент голубое безоблачное небо над её головой заслонило оскалившееся, перекошенное злобой лицо. Короткие прилизанные волосы были зачёсаны вперед и ровно подстрижены. Казалось, что лба у этого человека не было совсем. Через бледную, будто прозрачную кожу, можно было разглядеть красные ручейки вен. Запавшие бледно-жёлтые глаза под светлыми бровями лихорадочно сияли. Человек был похож на больного желтухой. С крупных зубов сорвался какой-то утробный рык.

– Ико!!! – только успел выкрикнуть Герман.

Но его округлившихся вдруг глаз, видимо, стало для девушки достаточно. С какой-то противоестественной ловкостью она нырнула куда-то под голову желтушного. Её лицо молниеносно исчезло из отверстия. По шуму снаружи и по гулким ударам по земле Герман понял, что между желтушным и Ико завязалась борьба. Герман бросился Ико на помощь.

Уцепившись за края отверстия, он подтянулся и почти выбрался наверх. Тут в его солнечное сплетение вонзился страшной силы удар. Невероятная боль разорвала живот, перехватив дыхание и застлав потемневшее сознание тысячей сияющих точек. Казалось, этот чудовищный по силе удар выбил из Германа весь дух. Он действительно задыхался. Его рот жадно заглатывал кислород, пытаясь заполнить съежившиеся до миллиметра лёгкие. Так должна себя чувствовать рыба, вытащенная рыбаком из воды. Пальцы его разжались, Герман рухнул на землю и сложился пополам.

«Это засада. Их было двое», – промелькнуло в сознании.

Поднять голову от земли было выше его сил. Пытаясь понять, кто и откуда его атаковал, Герман заморгал слепыми в темноте глазами. Последнее, на чём его зрение успело сфокусироваться, был огромный ботинок, стремительно приближавшийся к его подбородку. Успев каким-то чудом увести из-под удара лицо, Герман почувствовал раздирающую боль у виска и уха. Сразу после этого он погрузился в темноту.

ГЛАВА 32

«Бэйлайнер» на полном ходу мчался на восток. Два сияющих винта пятисотсильным мотором вспенивали воду за бортом и уносили русских робинзонов всё дальше от Сан Борондона. За спиной склонялось к закату солнце, подсвечивая сзади два куполообразных вулкана, постепенно исчезавших в дымке водяных испарений и мареве спадавшей понемногу жары. Андрей управлял катером, то и дело сверяя маршрут с компасом и постукивая пальцем по дисплею радара, вяло показывавшему безжизненность окружающей акватории.

Герман всё ещё без сознания лежал рядом.

За те полдня, что Андрей был предоставлен себе, он основательно обследовал окрестности подземного хода. Освещая путь мощным армейским фонарем, прихваченным с катера, он очень быстро дошел до отверстия, выходившего из подземной бухты наружу. Пол был на удивление ровным, тут и там под ногами блестела вода. Никаких ответвлений, лабиринтов и ловушек Андрей не обнаружил. Заканчивался подземный ход достаточно широкой пещерой с низким сводом. Над головой зияло отверстие, выводившее наружу.

Высунувшись из отверстия, Андрей обнаружил, что находится на большой зелёной поляне, с одной стороны заканчивающейся высоким отвесным обрывом, а с другой окруженной густым сосново-эвкалиптовым лесом. Оглядевшись по сторонам, он понял, что его местопребывание за ночь не изменилось – он находился на Сан Борондоне.

«М-да. «Чудес не бывает»: папа, как всегда прав».

Этой поляны Андрей раньше не видел, но другого пути, по которому его могли дотащить до катера, здесь не было.

Поляна почти нависала над морем. Опасно свесившись вниз, Андрей понял, что вход в подземную бухту, где был пришвартован катер, располагался чуть в стороне, под скалой, которая напоминала крючковатый старушечий нос или большой орлиный клюв.

Арка, служившая входом, должна была находиться точно под этим клювом. Сверху разглядеть её было невозможно. С берега она также была вряд ли видна: отвесные обрывы в этом месте не оставляли шанса добраться до неё, идя вдоль моря. Пологий берег здесь отсутствовал. Возможно, более укромной бухты на всём острове было не найти.

Ждать своих врагов Андрей решил в пещере. Оставшиеся пассажиры катера «Сан Борондон» должны будут возвращаться тем же маршрутом. На открытой поляне устраивать засаду было слишком рискованно, а тёплый приём Андрей хотел устроить ещё до их прибытия на катер. Он спустился назад в подземный тоннель.

Расчёт был следующим: после дневного солнца любой попавший в пещеру человек потеряет на время способность видеть. Глазам требуется десять секунд, чтобы привыкнуть к темноте. Этих десяти секунд Андрею хватит, чтобы уложить хоть шестерых. Если похитители явятся ночью, можно будет ослепить их ярким светом фонаря. Если эти двое будут возвращаться не по одиночке, а вместе, точно также бесшумно можно нейтрализовать их обоих. Способностей в этом Андрею было не занимать. Ни один спецназовец не терял своих навыков до конца своей жизни.

Дожидаясь хозяев лодки, Андрей разглядывал пещеру. Прямо под отверстием, ведущим наверх, находилось углубление, своеобразная ниша, в которой мог свободно поместиться человек. На полу в нише он нашел половину большой, отполированной морем красной ракушки.

«Не иначе, кто-то недавно обронил», – подумал Андрей: скол был свежим и сильно царапался.

Подобные ракушки вешали себе на шею почти все гуанче, которых Андрею довелось на этом острове увидеть. Точно такие же отполированные ракушки болтались и на шее пленённого им испанца. Предположив, что местные жители в эту пещеру забирались не часто – иначе не стали бы бандиты здесь так спокойно швартоваться – Андрей решил, что ракушка могла отломиться от ожерелья кого-то из его конвоиров. Это лишний раз подтверждало то, что он ждёт их в правильном месте.

Герман нарисовался в подземном тоннеле совершенно неожиданно. Андрей среагировал быстро. Уже занеся ногу для последнего удара, Андрей вдруг узнал в сложившемся пополам человеке знакомые черты. В ту самую секунду, когда его нога угодила противнику в ухо, он понял, что человек, принятый им за врага – это Герман. Не теряя ни секунды, Андрей бросился к товарищу. Герман от удара потерял сознание. Сверху доносились звуки борьбы, но кто и с кем дрался наверху узнавать было некогда, да и незачем: Герман был рядом с ним. Взвалив похудевшее тело товарища на плечи, по уже знакомому подземному ходу Андрей почти бегом вернулся на катер.

– Здорово ты меня вырубил… – услышал он вдруг знакомый голос.

– Герка! Живой! – обрадовался Андрей, бросив штурвал и спустившись к другу. – Давай, садись!

Они крепко обнялись. Оба были по настоящему рады видеть друг друга.

Полчаса спустя, не жуя глотая сыр, ветчину, красную икру и шоколад, и запивая свой долгожданный «цивилизованный» обед «хайнекеном», двое друзей взахлёб делились событиями минувшего дня. Герман узнал о том, что происходило без него на катере, а Андрей – обо всех перипетиях ночи, о спасительнице Ико, о пещере с мумиями и о древнем португальском капитане.

Герман помрачнел лишь дважды. Во-первых, ему не давала покоя судьба Ико: перед глазами до сих пор стояло безумное лицо желтушного. И, во-вторых, были потеряны бесценные дневники капитана Гонсальвеса! Они остались в пещере, в сундуке, который пришлось бросить, спасаясь от погони. Герману удалось сохранить у себя лишь карту.

– Андрей, всё-таки я настаиваю на том, чтобы вернуться на Сан Борондон! – говорил, горячась, Герман. – Ты просто не видел это лицо! Это лицо убийцы! Я переживаю за Ико! И дневник капитана нужно забрать! Он лежит прямо у входа в пещеру! Это же ценнейший уникальнейший документ!

Долго уговаривать Андрей себя не дал. Конечно, опыт говорил ему, что возвращаться в подземную бухту опасно, что найти пропавшую книгу не так просто, и что если гуанчская девушка действительно сражалась с каким-то белобрысым убийцей, то, вероятнее всего, за её судьбу беспокоиться уже поздно.

Ещё одной его заботой было горючее: если цивилизованные острова были слишком далеко, топлива могло просто не хватить на то, чтобы вернуться затем с Сан Борондона. Сориентировавшись по компасу, он всматривался в линию горизонта на востоке. Вечерело. Дымка испарений с воды и потемневшее небо затрудняли видимость. Ни самих островов, ни их контуров видно не было. Однако на северо-востоке виднелось скопление облаков. Похожую картину он всегда наблюдал с Тенерифе, глядя на Гран Канарию и Ла Гомеру. Именно такие облака обычно собирались над островами. Этим признакам можно было доверять.

– Думаю, что острова рядом, – сказал он в итоге Герману. – Едем.

Андрей развернул катер к Сан Борондону. Дружба Германа была ему дороже всех опасений. Раз Герман считал нужным вернуться, нужно было вернуться и всё разыскать.

Близилась ночь. Погода портилась. Океан за бортом постепенно терял прозрачность и темнел. Ветер усиливался, и небо стали затягивать непонятно откуда налетевшие тучи. К тому времени их катер отплыл уже достаточно далеко от Сан Борондона и остров угадывался теперь лишь облачными очертаниями на сумеречном небе.

Андрей включил корабельный радар, над головой завертелась антенна. Экран радара осветился мягким зеленым светом.

– Странно, что на радаре соседних островов не видно, – Герман тоже прильнул к радару. – Если в той стороне уже видна Ла Пальма, то радар должен её показывать.

– Видимо, она пока далеко, – отозвался всё больше хмурившийся Андрей. – А дальность у такого радара должна быть приличной…

– Но только где же…

– То-то и оно, Гера… – Андрей внимательно смотрел на товарища. Лоб покрылся предательской испариной.

– … так, а почему не видно… так, а где же сам Сан Борондон?!…

Друзья выбежали на палубу. Начался дождь. Он усиливался с каждой секундой, молотил по палубе, по крыше капитанского мостика и по ним самим неожиданно сильно и со всё нарастающим грохотом, будто их поставили под струю из пожарного брандспойта с давлением в несколько атмосфер. Вырывая друг у друга бинокль, друзья по очереди всматривались в горизонт. В западном направлении, где только что был Сан Борондон, расстилалась лишь тёмная гладь океана, пенившаяся под плотными струями дождя и завешенная, словно театральным занавесом, мрачным атлантическим туманом. Горизонт был настолько пустынным, что любой сторонний человек сразу бы решил: никакого острова здесь и быть не могло.

Несмотря ни на что, друзья ещё час гнали катер на запад. Андрей стоял у штурвала, а Герман оставался под дождём на палубе, вглядываясь в ночь перед собой и готовый в любой момент просигналить Андрею о близости берега. Радар безмолвствовал. Они отклонялись то в южном, то в северном направлениях, но острова и след простыл.

Ближе к полуночи Андрей втащил промокшего до нитки рыдающего Германа в салон и повернул «бэйлайнер» на восток.

ГЛАВА 33

Дитер Ленгинг очнулся под вечер. Он чувствовал, что лежит на холодной земле, и что у него замёрзла спина. С трудом пошевелившись, он открыл глаза. Перед ним была та самая поляна, на которой он дрался с полоумной дикаркой. Не смотря на то, что она ловко уворачивалась, он был намного сильнее её, поэтому справиться с ней было несложно. Он почти связал её по рукам и ногам. Как она изловчилась и внезапно ударила его камнем по голове, он даже не успел заметить.

Ленгинг попытался сесть. Сначала удивившись, а потом разозлившись на то, что сделать этого ему никак не удаётся, он вдруг понял, что связан. Над самым его ухом раздался полный нескрываемой злости голос:

– А ты, чёрт тебя побери, кто ещё такой?

Сказано было по-английски. Немец понимал английский и испуганно уставился на говорившего. Это был здоровый хмурый британец, с остриженной наголо головой, с вытатуированным под правым ухом японским иероглифом. Прямо перед носом Ленгинга нависли огромные кулаки, которые британец сжимал до такой силы, что хрустели суставы пальцев. Этот звук был Ленгингу очень неприятен: он не сулил ничего хорошего.