Текст книги "Злая сказка"

Автор книги: Антон Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Антон СОЛОВЬЕВ
ЗЛАЯ СКАЗКА

Все мы мечтали с веревкой на шее

Фернандо Робьеро. Вкус вечности

ПРОЛОГ

В Москве пошел первый снег. Белоснежные хлопья падали на асфальт, оставляя мокрые лужицы. Снег шел как сплошная завеса, и казалось, что ты тонешь в этой густой белой кисее. Я стоял на углу дома и наблюдал за подъездом, знакомым до боли. Олег и Игорь вышли не спеша. Олег вынул из кармана трубку и набил ее табаком. Игорь достал пачку сигарет и закурил. Я вставил наушник в ухо. Послышался привычный треск, а затем я услышал голос Игоря:

– Давай, Олег, я пойду.

– Счастливо тебе, до встречи.

– Не знаю насчет встречи. Я устал. Очень устал от всего этого. Бессмертные... Бездна... Как бы мне хотелось не верить во все это. Как бы хотелось... Ты говорил, что у Посланника есть право на одну спокойную жизнь...

– Говорил...

– Я ухожу, Олег, понимаешь, совсем ухожу. Я хочу жениться и иметь детей, работать в своей конторе и не думать о том, что впереди меня ждет только Битва. Я ухожу, так как считаю, что мое обучение окончено.

– Так и есть. Помнишь, я тебе говорил, что смысл твоего ученичества – это найти свой собственный путь, каким бы он ни был.

– Посланник за себя решает сам.

– Ты это хорошо усвоил. Прощай.

– Прощай..

Игорь медленно растворялся в белой кисее. Олег смотрел ему вслед и курил трубку. Издали мне трудно было разглядеть выражение его лица, но я готов был поклясться, что он улыбается.

Я решил... Нет, я вправду решил подойти. Коль меня выперли из наблюдателей, то я ничего теперь уже не теряю. Да и потом, мне просто интересно. Интересно узнать, ради чего я угробил столько времени. Ради надменных придурков, которым выпал счастливый билет и они могут жить столько, сколько сами захотят, или же все-таки в этом есть какой-то тайный смысл, а такие, как Олег, глубоко несчастны. Ведь не зря профессор Толкин писал, что смерть человека – это именно дар Творца.

Я подошел. Как глупо я, наверное, смотрелся со стороны. В своей черной рокерской кожанке и армейских ботинках подходить к Олегу, который, даже выходя проводить от подъезда друга, одевается, по моим меркам, как на праздник: Впрочем... А что – впрочем? Это все дело бессмертных. А я теперь самый обычный человек. Обычный, если когда-нибудь пройдет действие этих чертовых таблеток.

– Извините, у вас нет зажигалки?

Олег порылся в кармане пальто и протянул мне зажигалку.

– Спасибо. – Я прикурил.

– Не за что, наблюдатель. – Олег усмехнулся, я тоже ответил ему ухмылкой.

– Поговорим, бессмертный?

– Поговорим... Только что ты хочешь услышать? Я молчал. Действительно – что?

– Хочешь, я расскажу тебе, каково это – быть бессмертным? Расскажу про столетия одиночества и непонятной тоски. Про то, как в Египте появился странный философ-бродяга, который стал святым Антонием. Про короля Артура и рыцарей Круглого стола. Ведь это все было на самом деле. Почти, – Олег усмехнулся, – как у Марка Твена. Хочешь, расскажу, как стоял за спиной Аттилы Гунна и смотрел на горящий Рим. И про жаркое солнце Палестины, и про то, как я хоронил в пустыне своего друга. Расскажу про развевающееся на ветру знамя крестоносцев и как был потерян Иерусалим... Хочешь, расскажу о других мирах, где все почти так же, как здесь, разве что другой рисунок горит на ночном небе.

– Я хотел бы услышать историю с самого начала.

– Что ж, пошли со мной, и ты ее услышишь. Только это будет сказка. Злая сказка.

– Но у этой сказки хороший конец?

– Думаю, что да, но сказка от этого не станет добрее. Тем более что ей еще далеко до конца.

Я промолчал и зашел вслед за Олегом в подъезд его дома.

Антон. Странное письмо

– Ну на этом мы семинар и закончим, – плотоядно улыбнувшись, сказал препод. – Тех, кому ставлю автомат, я уже назвал, остальные могут взять вопросы в деканате и отксерить. Всем до свидания.

Я поднялся со своей задней парты, запихнул вещи в рюкзак, надел косуху и направился к двери. Выйдя на улицу, достал папиросу и закурил. Да, именно папиросу, а не сигарету. Если уж травить свой организм, так лучше подешевле. Тем более «Беломорканал» вещь стильная, да и стреляют редко. Разве что пропитые напрочь деды да наркоманы, чтобы забить туда волшебную травку канабис.

Вышли Димка Большой и Димка Маленький и еще некоторые мои одногруппники. Димка Большой, как всегда улыбающийся, закурил свой «Честер». Димка Маленький о чем-то переговаривался с Аленкой и посмеивался. Я подошел к ним, спросил:

– С «автоматом»?!

– С «автоматом»! – протянул мне руку Димка Маленький, и я ее охотно пожал. Подвалил Димка Большой.

– Знаешь, я сейчас рублюсь в такую клевую стратегическую игрушку! – начал он без всякого предисловия.

– Ты когда мне Сапковского вернешь? – поспешил я оборвать его вопросом, иначе про компьютерные игры он будет рассказывать до следующей сессии.

– В понедельник притащу.

– Ну лады. Давай. – Я пожал ему на прощанье руку.

– Стоп! – удивился он. – Пятница же, Антон, ты че, опух? Пятница! Пошли пиво пить!

– Не, – поморщился я, вспоминая, как мы праздновали сдачу экзамена по истории Российского государства и права в прошлом году.

– Ты че? Не гэймер, не рокер, не студент юрфака? – продолжал прикалываться Дим он. Ему только дай повод за что-нибудь зацепиться.

– Работа... – пожал я плечами.

Димон успокоился, и я зашагал к метро.

Была поздняя весна. Когда всем уже понятно, -что наступило лето, хотя на самом деле для студентов это прекрасное время года начинается в последних числах июня.

На часах – начало второго. Я шел по улице Казакова, и мне, в общем и целом, было все-таки хорошо. Я закурил новую папиросу и, печально окинув взглядом наше любимое место распития пива, именуемое «Загон», направился ко входу в метро.

Расстегнув «молнию» на боковом кармане косухи, я достал наушники. Вставив колесики в уши, нажал на ощупь кнопку. Понеслись гитарные переборы, начал стучать барабан, и, как всегда бодрый и чистый, зазвучал вокал солиста рок-группы «Крематорий» Армена Григоряна. Я в который раз слушал эту старую, как сам русский рок, песню про парня, у которого предки свалили за границу и он пустился во все тяжкие. По сравнению с другими текстами «Крематория» это довольно простая веселая песенка, но, не знаю почему, она всегда будит во мне какие-то скрытые инстинкты, неявные побуждения и всякую другую дребедень.

Папа с мамой уехали в Европу

И оставили сыну квартиру,

Мы приходили к нему каждый день

С красно-розовым эликсиром

И, отдавая дань вину,

Умирали один за другим,

А он был самым стойким бойцом,

Он всегда оставался живым.

Мои армейские, хотя они для меня больше туристические, ботинки мягко ступали по асфальту. Народу вокруг было немного. Где-то бухали студенты, кто-то одиноко или группами тащился по направлению к «Курской» или обратно, В основном те, кому, как и мне, едва перевалило за двадцать. Вся жизнь еще впереди. Я давно уже про себя обозвал этот район Москвы «студенческим городком», поскольку здесь в непосредственной близости находилось несколько институтов.

Я шел, пуская из носа и рта дым, и мне почему-то становилось на душе все лучше и лучше. В ушах гремел голос Григоряна, повторяя припев: «Эй, Хабибуллин!» Я расставил руки, подражая самолету. Я часто так делал, когда просто шел по улице и вокруг не было особенно много народу. Нередко меня спрашивали: «Что это означает?» – а я, усмехнувшись, отвечал: «Я птица!» Так я влетел в длинный туннель, ведущий к метро.

Мы приводили к нему своих дам,

Но половой супермен

Выгонял нас вон

И враз уводил их к себе в гарем.

И если собрать вместе всех женщин,

Которых любил он,

Тогда придется в срочном порядке

Арендовать стадион.

Я провожал встречающихся на моем пути симпатичных девушек и, не скрою, даже зрелых, женщин, двусмысленным взглядом, ничуть не стесняясь, оборачивался им вслед и, к своему удивлению, обнаруживал, что некоторые тоже изредка оборачиваются. Что поделать, если время года такое. Веселое, мягко говоря. Я старался одаривать добрыми улыбками всех, с кем встречался взглядами, кроме, разумеется, милиционеров, которые могут посчитать приветливо улыбающегося им человека элементарно пьяным. В «обезьяннике» я уже был. Спасибо. Мне там не понравилось.

Я спустился по эскалатору, влез в вагон метро, продолжая слушать философские рассуждения «Крематория»:

Жизнь протекала красивой рекой

Привольно и широко.

Не было денег, но были друзья,

Женщины и тепло.

Но случилась вдруг с ним беда,

На гениталиях выскочил прыщ,

И любимец Венеры, гигант любви

Вдруг превратился в мышь.

Я скинул рюкзак, уселся на свободное место и стал заниматься своим любимым занятием: разглядывать людей. Все как обычно. Длинноволосый парень с какой-то книгой по программированию, бомж с авоськой, полной пустых бутылок, тетушки-обывательницы с неопределенными формами и, как водится, с неопределенным возрастом. Несколько лиц, уткнувшихся в книжки типа «Киллер всех замочит» или «Они любили друг друга вечно». Вот и все мои сегодняшние попутчики. Была еще целующаяся парочка, но о них промолчим, они хороши уже только поэтому. И вообще, в конце концов, это их личное дело. Слушая в который раз Григорянову песню, я наконец-то осознал, казалось бы, простой ее смысл. Все они, мои случайные попутчики, которых я больше никогда не встречу, в душе желают, скорее всего, того же самого, что и герой «Крематория». Бесконечного праздника.

Я прикинул так и сяк и вздохнул. Ерунда все мои мысли. После пьянки похмелье, да и в интимном плане тоже свои проблемы. Может, к этому всему еще прибавить вечную жизнь? Ха! Как, должно быть, несчастны были бы те, у кого бы эта вечная жизнь имелась. Их ненавидели бы все, а как бы они ненавидели себя! Хотя, может быть, жили бы себе припеваючи. Однако какие же мелкие мечты у людей. Браво, Армен! Кто хочет быть героем этих книжек про крутых парней и великих любовников заслуживает такого конца, как и Хабибуллин из одноименной песни.

Папа с мамой вернулись из Европы,

С чемоданами и рюкзаками,

А сын их лежит на грязном диване

С открытыми глазами.

Пусто в квартире, все унесли

Его друзья и подруги.

Мама с упреком глядит на сына,

А по сыну ползают мухи.

Станции... станции... Пересадка. И я вновь двигаюсь по эскалатору вверх. Да, я не соврал, я ехал на работу, На первый взгляд нет ничего сложного в написании статьи. Сел, налил себе чаю и пошел стучать по клавишам. А на работу только за гонорарами ездить. Однако в этом способе заработка есть и свои минусы: бессонные ночи, половина гонорарных денег, уходящая на оплату Интернета, а также откровенный хлам, который я вынужден сваливать на души людей. Я стараюсь быть правдивым. Но правдивы ли те, у кого я черпаю информацию? Знаю, что нет. Работа у нас такая. Врать правдиво и in hoc signo vinces[1]1
  С этим победишь (лат.)


[Закрыть]. Так что все идет своим чередом. Доход есть, и ладно. А на остальное можно забить.

Я вышел из метро, перешел дорогу, перелез декоративную решетку Цветного бульвара и направился к огромному зданию, где снимало офис издание, для которого я пишу статьи.

На проходной я привычным движением достал паспорт, получил временный пропуск и пошел вверх пешком. Наблюдая, как сотенные бумажки с приятным хрустом отсчитываются кассиром, я испытывал какое-то садистское наслаждение. И вот, поставив везде свои росписи и сунув денежки в карман потертых джинсов, я в который раз подумал, что быть журналистом, даже внештатным, очень даже прикольно. Ни тебе строгого пиджака, ни тебе отсидки с девяти до восемнадцати. Написал статейку – и денежки твои. Хочешь, ходи в косухе и армейских хаках, что я и делаю, потому что считаю это самым удобным прикидом. При желании можно было бы отрастить длинные волосы. Но, увы, военная кафедра думает по-другому. Так что придется потерпеть до пятого курса.

После приятной процедуры получения денег я зашел к Сергею, своему редактору. Мы поговорили о всякой ерунде, потом он сказал, что главный доволен моей рубрикой «Мир Интернета», что меня и порадовало. Значит, статьи будут идти хорошо, как и раньше. Сергей подписал пропуск, и я отбыл, пообещав к середине недели еще статью. В коридоре повстречался с Виктором, редактором газеты с мистической тематикой, в которую я пишу нечасто, но за счет больших материалов очень успешно. Он как бы невзначай кивнул мне, заходя к себе в кабинет, и я заглянул в приоткрытую дверь.

– Денежки получил. – Я символически потер руки.

– За компьютерные статьи?

– Угу.

– Молодец.

– А что с моими у вас? – спросил я, поскольку в его газете статьи проходили медленнее и мне не всегда сразу сообщали об этом по сети, как делал Сергей.

– Ты заходи.

Я вошел и присел.

На столе Виктора, по обыкновению, стояла бутылка минералки и лежали фрукты. Честно говоря, при первой встрече я думал, что он вегетарианец. Но оказалось, что он придерживается таких же взглядов, как и один мой знакомый. Мол, еда притупляет разум – и лучше два раза в день поесть мяса, а днем перекусить чего-нибудь легкого. Только ерунда это все. Надо есть, когда хочется и что хочется. И тогда все будет ништяк.

Виктор отхлебнул из чашки минералки и начал:

– Знаешь, стал я тут одну книжку перечитывать. Ну ты, наверное, с ней знаком...

Ох, любил Виктор поговорить. И я его понимал как никто другой. Я тоже мог говорить о фантастике часами. С Виктором это было вдвойне приятно, поскольку благодаря ему я не только открыл для себя ранее неизвестных авторов, но и обзавелся некоторыми книжками из его коллекции, которые он подарил мне, силясь хоть как-то освободить место в обычной московской квартире, где большинство свободной площади занимали полки с книгами.

– Ладно, не буду тебя утомлять, – усмехнулся Виктор себе в бороду. – Статья «База пришельцев находится в Тибете» прошла. В начале следующей недели приезжай за деньгами. Я же тебе говорил, что исчезнувшие материки, пришельцы. Тибет и различные статьи на религиозную тематику всегда будут ходовыми.

Я лишь улыбнулся в ответ.

– А что касается твоей статьи о тех странных людях, то я, если был бы владельцем газеты, опубликовал бы ее на первой полосе. Но я лишь редактор.

– Но ведь мы подредактировали ее.

– Да... Понимаешь, Антон, я здесь сижу много лет. Я знаю, что интересно читателю и что принесет коммерческий успех. В этом статья безупречна. Но ведь я тебе говорил про популярные темы. Тебе еще раз напомнить, что утверждаю их не я, а владелец издательства?

– Нет.

– Вот посмотри, о чем твоя статья с точки зрения нашего издания?

– О сектантах.

– Да, ты прав. Но для владельца сектанты – это те, кто приносят жертвы неведомым древним богам, желательно человеческие. А ты про что пишешь?

– Про уход.

– Уход куда?

Виктор встал, опершись на трость. Заметил мои взгляд.

– Я всегда был таким. – Он сделал неуклюжий шаг, подволакивая ногу. – Мои друзья играли в снежки, а я... я не мог... Я читал книги... Знаешь, ведь ты бываешь там?

– Там – это где?

– Ну, где собираются эти. И бываешь не потому, что хотел написать статью.

– Да, – ответил я. – Но вы здесь, и я здесь. А я писал статью не о тех, кто находит отдушину в странных, фантастических мирах, а о тех, кто действительно верит в это. Считают, что они из другого мира и, более того, убеждают в этом окружающих. Легко уничтожить веру...

– Но невозможно заблуждение, – вздохнул Виктор. – Помнишь, ты писал в статье о мальчике из провинциального города, который повесился в парке, оставив записку: «Я нашел дорогу домой», а дальше что-то на таинственных письменах. Да, Антон, это отличная статья. Но если бы я был помоложе, то был бы с ними. И... – он опять сжал рукой трость. – В общем, не важно. – Он вздохнул: – Владелец статью не пропустит, но ты не стирай ее с винчестера... Чувствую, тебе это пригодится. До встречи. – Он сделал несколько неторопливых шагов и пожал мне руку.

– До встречи, – ответил, я.

Я спускался по ступенькам на первый этаж и размышлял о словах Виктора. Вернее, о том, что он хотел сказать, но не сказал. Ведь недаром он любил повторять: придет время, дойдешь до всего сам. Иногда я им восхищался, но чаще, как и любой молодой человек, не понимал, зачем старшие говорят столько всего. Но тем не менее эта работа мне нравилась. Здесь можно было называть свое непосредственное начальство только по именам, заявляться в образе небритого рокера в забрызганных уличной грязью джинсах. Здесь можно было все. Но только по тарифу за тысячу знаков с пробелами, и притом если статья пройдет.

Да, у меня была другая работа. По специальности. Хотя свою специальность, говоря откровенно, я не люблю. Всю жизнь я хотел стать учителем истории, а летом ездить на раскопки. Но вот стечение обстоятельств или просто этот мир направили меня по другому пути. Но что самое забавное в журналистике ли, в моей ли основной специальности юриста – я являюсь «продавцом воздуха». И если в первом случае сочиняю небылицы или приукрашиваю реальность, то по своей второй, то бишь правовой, специальности занимаюсь поддержанием фирм, которые особо-то никому не нужны, разве что провести через них раз в полгода какую-нибудь сделку. Атак – сдавай себе пустые отчеты и получай за это деньги. Был конец мая. Вся отчетность в налоговую и фонды сдана. У меня, как и в случае с издательством, работа сдельная. Это мне нравилось больше, чем сидеть в офисе и не знать, чем занять себя, пока не наступит законное время свалить.

Я вышел из здания и закурил, отметив про себя, что слишком много курю в последнее время. В кармане были деньги, впереди еще вагон свободного времени. Но я поехал домой, решив, что проведу конец недели за книжками и в сети. А такая компания мне нравилась больше, нежели обычные мои знакомые, разговор которых неизбежно скатывался к бабам и крутым тачкам. Я ничего не имею против этого. Но все приедается. А подобные вопросы мне приелись давно. На женщин у меня был лермонтовский взгляд, а машины меня всегда мало интересовали. Затянувшись последний раз папиросой, я снова вошел в метро.

Добравшись до дома, я выгулял собаку и сразу же сел за компьютер. Из рюкзака появилась бутылка пива как вестник конца учебно-трудовой недели. Привычно пискнуло соединение с Интернетом, и через пару минут я стал читать почту. В основном это были друзья по переписке: любители фантастики и истории из разных городов Земли. Было еще какое-то странное письмо без темы, а вместо адреса стоял лишь прочерк. Я оставил его напоследок.

Сделав несколько хороших глотков из бутылки, я принялся отвечать на письма. Затем дело дошло до странного письма, и тут я был несколько обескуражен. Вот что там было:

«Уважаемый Антон Владимирович! Вас приглашают на собеседование относительно вопроса вашего трудоустройства в нашу организацию. Наш сотрудник будет ждать вас завтра у памятника футболисту Эдуарду Стрельцову в 13.00. Проезд: метро „Автозаводская“, далее 10 минут пешком до стадиона».

«Забавно», – подумалось мне. И невольно вспомнились рассказы отца, отставного полковника ГРУ, о том, как разведчики назначали встречи. Что-то похожее в этом было. Хотя и попахивало какой-то бульварщиной. Место это я знал. Как-то доводилось там пить пиво со студентами Индустриального университета, расположенного неподалеку. Я прикинул в уме. Завтра родители собирались на дачу. Вообще-то я тоже вроде бы хотел поехать. Но, честно говоря, не горел особым желанием. Что ж, встретимся с загадочным типом. Однако сейчас я залез в компьютерную базу данных своих телефонов, напрочь забыв о хорошей возможности поваляться на диване с книжкой. Имена мелькали только так: Вера, Оля, Юля и так далее... Что ж, надо допить пиво и, остановившись на каком-нибудь конкретном имени, немедленно действовать. План на сегодняшний день был утвержден, и я, плотно пообедав, принялся за его успешное претворение в жизнь.

Проснулся я поздно. Хотя с учетом того, что вернулся домой где-то в начале второго и не совсем трезвым, это вполне нормально. Из встречи с Олей я понял только одно: длительные отношения, то есть больше двух недель, не для меня. Хватит. Время я, конечно, провел весьма весело. Только вот приелось все. Даже и не знаю, чего я хочу. Стоп! Я вдруг вспомнил о странном письме и понял, что хочется мне сегодня странного, необычного. Встреча с таинственным агентом неизвестных спецслужб подойдет. Но прежде всего мне бы не помешал плотный завтрак.

Уехав на дачу, родители оставили на плите еще теплую сковородку и конечно же забитый продуктами холодильник. Я съел свои традиционные макароны с сосиской и сыром и стал собираться на встречу. Главная проблема, вставшая передо мной, заключалась в выборе соответствующего прикида. Сначала я хотел надеть представительский наряд с хорошими брюками, рубашкой и легким летним плащом, но потом раздумал. Мне пришла в голову очень простая мысль: если уж за меня взялась какая-то крутая организация, то они знают про меня немало, а лишний выпендреж их только разозлит. Впрочем, одежда им, может быть, вообще по фигу.

Я посмотрел в зеркало на свое лицо, заросшее даже не щетиной, а юношеским пухом, и уверенно взялся за бритву. Затем принял душ и оделся во все то, что считаю неотъемлемой частью себя. То есть старые черные джинсы, черную же водолазку и косуху. Для кого как, а для меня черный цвет – символ жизни. Ведь свежевспаханное поле выглядит именно так.

По дороге к метро я размышлял о предстоящей встрече, и у меня, если честно, не было никаких идей. Поэтому, как делал почти всегда, уподобился своей интуиции и жизненному опыту, которые не раз мне уже помогали.

До места встречи я добрался за пятнадцать минут до ее начала, что было нехарактерно, потому что, сколько себя помню, я все время опаздывал. Мне даже как-то сказали, не помню кто, что я опоздаю на собственные похороны. Что ж, очень бы хотелось верить в эту шутку. Тем более я всегда был большим поклонником черного юмора.

Я, как заправский участник шпионского детектива, несколько раз прошелся мимо памятника, не пересекая железную ограду, ведущую в сквер. Сквер был почти пуст. А у самого памятника, символизирующего победу нашего спорта, не обнаружил никого. Тогда я, недолго думая, вошел в сквер и уселся на мраморном парапете вблизи памятника.

Сразу вспомнилась пьянка со студентами Индустриального университета у этого же самого места, где я познакомился с весьма симпатичной девушкой. Но, увы, теперь, как ни старался, ее имени вспомнить не сумел.

Я сидел на парапете и грелся в лучах теплого весеннего солнышка. От нечего делать закурил, хотя курить не хотелось. Рядом со мной сел какой-то лысый человек в потертой летней куртке. Лет ему было, наверное, около сорока, хотя лысина была солидная. Особенно ярко она выделялась на фоне чуть удлиненных волос на затылке. Ни дать ни взять какой-нибудь работник госконторы, живущий недалеко отсюда.

Он улыбнулся мне, и я ответил ему улыбкой. Я всегда так делаю, поскольку считаю улыбку самым эффективным средством общения. Мне почему-то показалось, что он спросит у меня зажигалку. Но он не спросил. Просто молча сидел на парапете и улыбался.

Так продолжалось минут пять, пока на моих часах, сверенных по часам метрополитена, не стало тринадцать ноль-ноль.

– Здравствуйте, Антон! – обратился ко мне незнакомец и подсел поближе.

– Здрасте! – нарочито небрежно кивнул я и, вдруг сбившись с выбранного тона, добавил: – Я получил письмо.

– Мы знаем. – Незнакомец снова улыбнулся.

– Ну тогда я весь внимание.

– Не желаете ли прогуляться? – спросил он. Я утвердительно кивнул, и мы пошли по аллее.

Какое-то время мой собеседник молчал, видимо ожидая, что я тут же засыплю его вопросами. Не тут-то было, пусть он сам сначала скажет хоть что-нибудь, а уж потом и я скажу.

– Вероятно, вы недоумеваете по поводу полученного письма, – наконец начал он. – Так вот, хочу сразу вас разочаровать. Если вы думали, что вами заинтересовались государственные спецслужбы, то глубоко заблуждаетесь. Я уполномочен представлять интересы некой частной организации, которая, однако, занимается деятельностью, весьма похожей на деятельность спецслужб.

Ну что ж, этого и следовало ожидать. Судя по затрапезному виду представителя этой самой организации, надеяться попасть в ФСБ не стоило. К тому же ФСБ пригласило бы меня к себе, а не тратило бы выходные дни просто на встречу в городе. Что ж, послушаем, что он мне тут наплетет.

– Частный сыск? – поинтересовался я., – Да, наша деятельность несколько напоминает частный сыск.

– А меня-то вы на какую работу планируете взять?

– Оперативного работника.

– Интересно. А чего делать-то надо? Следить за любовницами «новых русских»? – этот мужик с его важным, официальным тоном нравился мне все меньше и меньше, тем более если это не ФСБ, как я в глубине души надеялся, то на фиг он мне вообще сдался.

– В основном ваша задача будет заключаться в. сборе информации. В сферу нашей деятельности попадают люди из самых разных слоев общества:

– Я понимаю, что вы лицо официальное, но нельзя ли объяснить все по-простому. И потом, зачем вам понадобился именно я?

– Вы подходите нам по ряду параметров. Мою просьбу о переходе на более понятный язык он проигнорировал.

– Ну хорошо. А с криминалом ваша деятельность как-то связана?

– Да, мы нарушаем закон.

– Тайна частной жизни?

– Не только.

Что ж, по крайней мере честно.

– Ну ладно, а что с зарплатой, графиком работы?

– График скользящий. Вы же студент. Оплата? Думаю, это больше, чем вы зарабатываете в издательстве.

– А вы знаете, сколько я зарабатываю в издательстве и других местах?

– Да. Вчера вы получили... – И он назвал точную сумму.

– Неплохо. – Я был ошарашен, но постарался это скрыть. – Ладно. Допустим, я согласен. На какой срок заключается договор?

– Нет никакого договора.

– То есть как?

– Все, что от вас требуется, это послать письмо вот по этому электронному адресу, и все. – Мой собеседник протянул мне маленькую бумажку с адресом.

– Ладно. Я подумаю.

– Думайте. Как я сказал, ни договора, ни страховки вы не получите. Разве деньги да некоторые небольшие привилегии.

– Какая страховка?!

– Страховка жизни. У вас будет достаточно денег, чтобы сделать это за свой счет, а о привилегиях узнаете после того, как приступите к работе.

– Ладно, я понял...

– Тогда прощайте.

Человек, так и оставшийся незнакомцем, вышел из сквера и скрылся из виду. А я еще долго сидел на парапете и размышлял. Честно говоря, все походило на какой-то розыгрыш. На дешевый детективный роман. Ну ладно, если бы я прошел Чечню или долгое время работал в спецслужбах. Тогда было бы понятно. Но ведь я не обладаю никакими качествами работника спецслужб и настоящее оружие видел только в фильмах да на картинках. А может быть, им всего-навсего нужен козел отпущения? Не зря же он сказал о страховке жизни. Хотя... Тоже не очень похоже. Нет, здесь крылось нечто совершенно странное. Стоило посоветоваться с отцом. Уж он-то в таких делах был специалистом. Тем более я ему всегда доверял как себе, даже если дело касалось женщин.

Но тут во мне взыграло совершенно непонятное чувство. Не то самомнение, не то гордость. Короче говоря, идя обратно к метро, я уже абсолютно точно решил для себя, что пошлю письмо и посмотрю на дальнейшее развитие событий.