Текст книги "В поисках любви"

Автор книги: Антон Сибиряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Здесь нет особой роскоши, но ее дополняет чистота, блестящая, будто бриллиант. И только кожаный диван, стоящий в центре зала, на белом ковре, вызывает во мне отталкивающее чувство безысходности. Наверное, на нем, думается мне, Волшебник и назовет свою цену.

Позади щелкают замки. Как бойки пистолетов, нацеленных в спину.

– Разувайтесь, я дам вам мягкие тапочки.

Он проходит мимо меня, исчезая в арке соседней комнаты.

Расстегиваю молнии на сапогах.

– Какие вам? С собачками или кошечками?

Закидывает рыболовный крючок с ласковой наживкой.

– Вы знаете, без разницы…

Зачем все это?

Вешаю куртку на кривую вешалку.

Кого ты пытаешься обмануть, Волшебник? Я отдам тебе все, что у меня есть, стоит лишь только попросить…Не терзай меня. Не делай мне больно.

– Тогда с кошечками.

Его голос приближается, и он выходит ко мне, держа в руке пару ушастых тапок, удивительно похожих на настоящих котят. Улыбается, и я тоже смеюсь. Не могу сдержаться.

– Знаете, моя дочь любила кошек с самого детства. Но врачи запрещали ей любой контакт с животными. И только с такими… – подает мне тапочки. – Но она была счастлива, для нее они были настоящими. Живыми. Да… Теперь и я развожу этих чертят. Наденьте их. Мне будет приятно, а вам удобно. Обещаю.

Погружаю ступни в пушистое тепло. И вся неловкость тут же исчезает без следа.

– Ну, вот так…

– Вам очень идет.

В его глазах горит прошлое. Тот огонь, что выжигает черные туннели, по которым мы бежим от самих себя. У нас нет выбора. Ни единого шанса на спасение.

Должна ли я спросить, где теперь его дочь? И почему ее место в нем заняла тьма?

Но он возвращается из туннелей раньше, чем я успеваю понять. Пахнет дымом.

– Идемте в кабинет.

Раны на моих ногах сочатся сукровицей. Не желают приближаться к огню.

– Вы можете погасить свечи?

– О, разумеется. Подождите. Просто я подумал, что…

Уходит, и я теряю его голос. И вместе с ним, даруя свободу, с меня соскальзывают ржавые кандалы. Они падают на пол, глухо звеня цепями, и я осторожно прохожу в зал, к картинам.

Они совсем другие, в них нет тех прямых линий и параллелей, что я видела там, на 14 этаже стеклянного замка. Здесь я вижу воду и шумящие леса, залитые солнечным светом. Луга и черных лошадей, окутанных белым дыханием реки. Я вижу то, что хочу увидеть. Никакой крови. Никаких взглядов. А только безумную красоту, явившуюся миру с первыми словами создателя.

И мне начинает казаться, что Сашка ошиблась. Что этот человек, действительно, добрый волшебник, готовый помочь принцессе ради горячего сердца в груди.

– Все готово. Прошу.

Я буду идти за тобой до самого конца. Не останавливайся, зови меня. Говори со мной. Мне так нужен твой голос в этой холодной, острой темноте. Потому что ты и есть мой путь. Мое спасение.

В комнате, превратившейся в кабинет, тепло и уютно. Мягкая музыка проникает в лоно сладких ароматов так бережно и красиво, что первая, неловкая близость, становится любовью на всю оставшуюся жизнь. На рабочем столе, почти незаметен изящный профиль монитора. И только благодаря черным линиям проводов я замечаю его пульсирующий свет. Голубые искры, пляшущие на подставке для ручек, рядом с высокой стопкой книг. Непременная кушетка стоит недалеко от стола, под самым окном, за стеклопакетом которого, в серых шинелях, собираются сумеречные солдаты зимы.

– Вам нравится здесь?

Волшебник где-то позади меня. Так близко, что я чувствую его ментоловое дыхание на своей шее. Не знаю, что ответить.

Если б могла, то осталась бы навсегда.

– Да.

Прижимаю сумку к груди.

– Располагайтесь там, где вам будет удобней.

Но кресло есть только с его стороны стола… Скольжу по полу, к краю упругой кушетки.

На столе есть фотография в рамке. Не вижу, кто на ней, но думаю, что там его дочь. Веселая и смешная, словно кошечка из сериала «Эй, Китти». Такая, какой наверное, хотела быть всегда…

Что с ней случилось? Почему все здесь пропитано ею, но ее все равно – нет?..

Настанет время и он расскажет. Я видела это в его глазах. В каждой принцессе, приходившей к нему за помощью, он видел свою дочь. Но почему тогда брал с них ТАКУЮ плату? И почему в этой комнате нет ни единой картины, кроме куска застывшей памяти на столе?

– Вам не хотелось сесть за стол?

Он стоит в дверях, облокотившись на косяк.

– Это неприлично.

Опускаю глаза к пушистым тапкам – а это прилично?

– Вы любите читать, Оксана? Заметили, сколько у меня книг?

Слежу за его взглядом. У дальней стены, обняв угол, стоит высокий шкаф забитый книгами. Не различаю названий.

– Да, я люблю…любила, наверное. Сейчас не до книжек.

Кивает. Садится в кресло.

– Нет ничего лучше книг. К сожалению, нынешняя молодежь забывает об этом.

– Я принесла вам дневник, – роюсь в сумочке. – Нынешних записей там немного, но вот все, что было до нашего знакомства, я сохранила.

Протягиваю ему коробку с диском. Он берет ее, но потом возвращает.

– Держите. Хочу, чтобы вы ее подписали.

Вытаскивает из стола фиолетовый фломастер.

– Вот.

– А что писать?

– Ну, – пожимает плечами, – что обычно пишут девочки?

Снимаю колпачок. Пишу на весу.

МОЙ ДНЕВНИК

Буквы получаются корявыми, прыгающими по гладкой поверхности. Но волшебник довольно улыбается, перенимая у меня диск.

– Ну, вот. Не хватает пары сердечек, – подмигивает и прячет его в ящике стола. – С ним я ознакомлюсь позже. Сказать честно, я думал, ваш дневник будет рукописным. Отстаю от жизни.

Мне вспоминаются детские годы, когда о компьютере я слышала только из новостей с большой земли. Тогда дневники, которые я вела, были обычным тетрадками, разрисованными всеми цветами радуги.

Как быстро мы теряем то, что дорого. И как торопимся стать современными, не понимая, что превращаемся в роботов без сердца.

– Мы меняемся.

Все, что я могу ему сказать.

– Правда, которой не избежать. Как вы спите, Оксана?

– Не очень.

– Вам снова снились кошмары?

Терзаю ногти на руках. Не могу посмотреть ему в глаза.

– Да. Я почти не сплю.

– Вы хотите отдохнуть?

Киваю.

– Я очень устала.

– Вы можете прилечь. Здесь вам нечего бояться.

Удивленно вскидываю брови.

– А как же сеанс?

– Это и будет нашим сеансом. Пока вы будете спать, я узнаю о вашей проблеме изнутри.

– И как же вы это сделаете?

– Это называется осознанным сном. Мы вернемся в тот подвал вместе. Но мое присутствие там, не даст забыть вам о том, что вы спите. От этого нарушится цепь повторяющихся событий, и мы сможем расширить границы сна.

Усмехаюсь пересохшими губами. Не знаю, верить ли ему. Все, что он говорит – магия, недоступная простому человеку. Но ведь он… волшебник?

– Вы шутите?

Качает головой.

– Но разве такое возможно?

– Возможности человека безграничны. Но если вас пугает такой эксперимент, мы сможем ограничиться простыми разговорами. Проведем операцию без наркоза, как я это называю. Но все же…не думайте, что я провожу над вами свои безумные опыты. Я практикую лечение осознанным сном очень давно.

– То есть – вы придете ко мне в сон? Я правильно вас поняла? – пожимаю плечами. – Это кажется фантастикой.

– Ну, – сухо смеется в ладони, – нет, конечно, нет. Я не смогу прийти в ваш сон, если вы сами меня не впустите. То есть – ваш мозг. Именно он должен спроецировать меня, опираясь на мой голос. А дальше, когда мы встретимся во сне, я расскажу вам о том, что вы спите. И от этого все изменится. И мы сможем увидеть больше. Понять, почему сон постоянно повторяется и мучает вас.

Скептически развожу руками.

– И все равно, это фантастика. Я не могу, не то, что поверить. Понять…

– Но разве многие люди разбираются в карбюраторах и моторах автомобилей? Однако это не мешает им садиться за руль и ехать туда, куда они хотели. Скажите, Оксана, вы когда-нибудь играли в компьютерные игры?

Ставлю сумку на кушетку. Не могу привыкнуть к странным вопросам, сбивающим с ног. Замечаю в раздумьях, как его рука тянется к рамке на столе и кладет ее вниз фотографией. Зачем? Разве у психолога могут быть тайны? Или это очередной фокус? Проверка моей выдержки?

– Ну, по крайней мере, имею представление о том, что это такое. Но…какое отношение это имеет к нашему разговору?

– О, самое прямое. На примере компьютерной игры я обычно и объясняю свою методику. Ведь молодым такие параллели ближе, – он берет со стола узкие очки и водружает их на нос, за секунду превращаясь в мудрого профессора. Умеет перевоплощаться.

– Конечно, продолжайте.

Беда в том, что мне и, правда, интересны его речи. Они завораживают. Открывают новые горизонты знаний, о которых я могла только мечтать.

– Компьютерная игра – это пример ограниченности главного героя. В действиях, в желаниях, в движениях. Само понятие мира для него ограничено. Потому как он и не думает о том, что может быть что-то еще, кроме прямой дороги, закрытых домов и врагов впереди. То есть всего того, что ему дано разработчиками. Того, что есть на экране. Но как только он узнает, что это игра, он поймет, как огромен мир за ее пределами. То же самое случится и с вами, когда я расскажу о том, что вы спите. Мы поднимемся из подвала. И возможно увидим, а если быть точным, я уверен, что увидим – никакого дома нет. Мы освободим вас от его плена. Вот в этом, собственно, и заключается лечение осознанным сном. А когда вы сможете спокойно спать, все покажется проще и скромнее. И дальнейшие наши сеансы будут лишь процессом зализывания ран. Ну, как? Готовы посетить страшный подвал в последний раз?

Мысли путаются в голове. Его объяснения сбивчивы и непонятны, словно он специально все усложняет, рассчитывая на мою наивность. Если я возьму его за руку, не заведет ли он меня в гнилые гаражи, как старый педофил, с одной единственной мыслью об изнасиловании?

Я слышу Сашкин шепот. Она говорит мне о том, что нужно идти. Что волшебники властны над тьмой и бояться нечего. Но на этот раз я хочу быть предельно осторожной.

– Это не опасно?

– В любой момент я смогу вас разбудить. По первому вашему желанию.

– Вы обещаете?

– Да. Обещаю.

Глубоко вздыхаю.

– Что ж…раз это всего лишь сны…я согласна.

– Вы боитесь, что эти видения могут быть чем-то еще? – смотрит на меня поверх очков. Прячу глаза. Растерзанные ногти горят огнем.

– Я так мало сплю, что и не знаю уже, где сон, а где реальность. Простите, это звучит глупо, я понимаю…

– Нет, нет. Я сталкиваюсь с такими случаями довольно часто. Вы не одиноки в своей проблеме. Порой мне кажется, что плохой сон – эпидемия современной молодежи. Не бойтесь. Я помогу вам понять, что реально. Ложитесь на кушетку, я дам вам подушку и одеяло…

Наверное, стоит отказаться, ведь это лишнее, но я понимаю, что на голой кушетке, в чужом доме, принцесса не сможет заснуть. Поэтому киваю, неловко улыбаясь, и он уходит из кабинета, оставляя меня одну. И когда я, несмотря на запреты, все же поднимаю фотографию со стола, мне начинает казаться, что все это часть одного плана. Логичного, расчетливого, вычищенного до блеска… Волшебник все знал наперед. О том, что я соглашусь, о том, что приду. И о том, что захочу узнать, почему он прячет от меня фото своей дочери…Боже. Может ли это быть правдой? И если да, то в чьем логове я сейчас нахожусь?..

Поворачиваю рамку фотографией к себе.

Да. Я не ошиблась. На ней действительно маленькая девочка. Но совсем не похожая на котенка. Кукла, с темными кругами глаз. В белом платье, больше похожем на больничную пижаму…

Кладу фотографию на место. Она холодная, будто лед.

Это так больно и печально, видеть тех, кто ушел. Мы хороним своих близких живыми, и они говорят с нами из могил. Их голоса должны становиться нашей совестью, оберегать от ошибок, но часто превращаются в темноту, в которой рождаются только ненависть и страхи.

– Она умерла от лейкемии.

Вздрагиваю. Волшебник стоит в дверях, с одеялом и подушкой. Смотрит сквозь меня, вдаль выгоревших туннелей памяти.

– Простите.

– Ей было десять, когда мы смирились. Когда поняли, что она все равно умрет, несмотря на нашу агонию. В десять дети все понимают, и они куда умнее взрослых, выучившихся по книгам психологии. Ей нужно было наше тепло в те последние годы перед неизбежной разлукой. Но мы носились по больницам, позабыв об этом. А когда поняли, осталось слишком мало времени, чтобы вместить в него всю оставшуюся жизнь.

– Мне очень жаль.

Я смотрю на перевернутую рамку, не в силах поверить в то, что все было именно так. Но правда вливается в мое нутро горькой тьмой, заполняющей пустоты. Видела ли я прежде такую сторону мира? И так ли много знаю о темноте в сравнении с этим старым человеком, потерявшим ребенка? Наверное, все познается в сравнении. И бездна тоже.

– Держите.

Он протягивает мне одеяло. Оно белое и воздушное, будто облако, позаимствованное на время у небес. Бросает подушку в изголовье кушетки. Вытаскивает стул из-за стола и садится рядом.

– Это не будет гипнозом, Оксана. Хотя в чем-то осознанный сон очень на него похож. Не бойтесь, вы не станете подчиняться моему голосу. Но когда уснете и увидите во сне меня, следуйте моим советам. Для того чтобы все получилось. Хорошо?

Устраиваюсь на кушетке поудобней. И как только касаюсь мягкой подушки, чувствую свинец, наливающий веки.

– Хорошо.

Шепчу. Потому что соскальзываю в пропасть сна все быстрее и быстрее. Пытаюсь цепляться руками, но не нахожу ни одного выступа, и вскоре срываюсь вниз, на дно глубокого обрыва.

Кого мы потревожили во тьме? За какую из недозволенных граней шагнули?

Все с самого начала пошло не так. Игры, какими бы они не были кровавыми, кончились. И то, что мы увидели, стало нашей жизнью. Нашей реальностью… Оно выскользнуло в мир, сквозь дверь, оставшуюся незапертой. И начало бить стекла и зеркала, отражавшие все, что нам было дорого.

Почему ты оставил меня? Почему позволишь умереть, не увидев солнца?

Ты не веришь. Даже после того, как видел и слышал демона, ты все равно не веришь… Мне так нужна твоя рука во тьме. Я истекаю кровью, разве ты не видишь? Помоги мне, волшебник. Помоги, ради горячего сердца в груди. Ради последнего луча солнца, что так отчаянно светит над нашим королевством. Не уходи. Прошу…

Ты обещал!

– Оксана?

Так страшно…

Этот дом пропитан болью. И ненавистью, которая сочится из щелей красной влагой. Я слышу, как кричат дети. Где-то под лестницей этого безумного подвала, похожего на пыточную комнату. Но знаю, что не смогу им помочь. Человек, который оставил меня здесь привязанной к столбу, сказал, что это я причиняю им боль. Как когда-то давно причиняла ему.

– Оксана, вы меня слышите? Где вы, я вас не вижу!?

В сером полумраке, рядом со мной, унылый и грустный, стоит металлический стол. На нем я вижу топоры и пилы, кривые острые щипцы, похожие на неизвестный икс, который мне предстоит разгадать.

Острое железо молчит. Скучает по плоти. Желает ее.

Зачем я здесь?

«Ты доигралась»

Сашка.

Помоги мне!!!

Пытаюсь высвободиться, но руки, связанные за спиной, лишь стонут, грозясь вырваться из предплечий.

– Помогите!

Кричу. Снова и снова. Но раздираю горло, так и не дождавшись ответа.

Все мое тело – одна сплошная рана, измазанная кровью. И холод, царящий здесь, слизывает ее с моего обнаженного тела шершавым, сухим языком. Он похож на старого, больного пса, с заплывшими катарактой глазами. Его оставили умирать на цепи. И для него я теперь всего лишь кусок сырого мяса, который отсрочит голодную смерть.

А как же все то, о чем я мечтала? Неужели все это сгниет во мне, как осенняя листва, в побитой дождями почве?

Я не могу умереть! Я всего лишь ребенок! Принцесса, начинающая жить во взрослом мире!..

Закрываю сухие глаза.

– Оксана?

Голос. Он исходит из стен. Из пола и отсыревшего потолка. Зовет меня.

– Я здесь! – снова пытаюсь вырваться. – Я здесь! Помоги мне!

– Оксана, вы помните меня? Где вы, я не вижу!?

– Я здесь…Господи…

Плотина рвется. И воды, которые она удерживала, заливают мои щеки горячей, соленой волной.

– Вспомни меня. Вспомни…

– Я помню…Волшебник…

– Да.

Он появляется из ниоткуда. Шагает ко мне из другого, светлого мира. Но для меня сейчас его фигура размыта и неясна. Рыдаю, не пытаясь сдержаться. Господи. Спасена! Я спасена!

– Не плачьте.

Он осторожно обнимает меня за плечи.

– Все позади.

– Вы… пришли за мной?

Его худое лицо плывет перед глазами, как мираж.

– Да.

– Спа…спасибо. Я здесь… совсем одна. Мне так страшно.

– Все позади. Все закончилось, Оксана. Посмотрите на меня. Посмотрите и постарайтесь вспомнить. Это всего лишь сон. Все это…

– Нет…

Я не могу поверить, несмотря на кривую иглу дежа вю, ковыряющую грудь. Все здесь так реально. Так близко и больно, что вера в волшебство обращается внутри меня в пепел, струящийся между когтями ветров.

– Вам придется поверить. Или умереть здесь одной.

Смотрю на него сквозь слезы застывшие на ресницах.

– Вы не оставите меня!

– Тогда вспомните, о чем мы говорили, – он обходит столб. – Что это за дрянь? – освобождает мои руки. – Оксана, вы знаете, что это такое?

Боль растекается по затекшим предплечьям ядовитыми струями. Затапливает меня без остатка. Кричу, не в силах сдержаться. Падаю на изуродованные колени в мерзкую слизь.

Эта боль реальна! Как он смеет говорить о магии, когда я подыхаю в луже собственной крови?!

– Чеерт, как больно…

Волшебник молчит. Но все еще здесь. Где-то позади меня, наедине с тем осклизлым холодом, который совсем недавно удерживал мои руки.

Сквозь белую мглу боли мне чудится сладкий аромат цветов. Наверное, именно он ударит меня по затылку, когда я потеряю сознание…

Пытаюсь подняться. Противостоять его напору.

Волшебник, наконец, приходит в себя. Возвращается ко мне. Снимает пиджак и накрывает мои воспаленные плечи. Теперь, когда слезы ушли, я вижу его отчетливо и ясно, как когда-то давно, когда он приходил к стенам моей башни. Смотрит мне в глаза своим прозрачным взглядом. Аккуратно помогает подняться. Замечаю, что пальцы его испачканы чем-то красным. Оставляют на серой ткани темные полосы.

– Как вы нашли меня?

– Всего лишь откликнулся на зов. Вы так кричали…

– Вы чуете, как пахнет цветами?

Стараюсь разговаривать, чтобы не потеряться во тьме.

– Это свечи. В моем кабинете, где вы сейчас спите.

– Вы не понимаете, – отшатываюсь назад. С пальцев моих капает темная кровь. Поднимаю руку. – Это не сон! Мне больно!

– Но вы же чувствуете этот запах, Оксана? И видели, как я очутился здесь. Не пришел. А возник из воздуха. Разве такое бывает в реальности? А как вы оказались здесь, помните?

Молчу. Пытаюсь что-то сказать, но не нахожу ни одного вразумительного ответа. Но значит ли это, что он прав?

Дрожу от холода и страха.

– Что происходит?

– Мы уходим отсюда. Раз и навсегда.

Улыбается мне и протягивает окровавленную ладонь.

– А как же…этот человек? Он наверху…он убьет нас…

– Наверху ничего нет. Есть только этот подвал, который преследует вас в кошмарах. Мы уйдем из него, и больше никогда не вернемся. Он превратится в страшную сказку, о которой вы забудете. Вы взрослая, Оксана. Вспомните об этом. Детство с темнотой, давным-давно ушло.

Смотрю мимо его костлявого плеча, на ступени лестницы. На каждой из них стоят рамки с фотографиями девочки, похожей на куклу. Десять лет. И столько же фотоснимков. Столько же ступеней… Она в этом доме. Откуда я знаю это?!

По спине пробегает озноб.

Под лестницей. Она там.

– Это ваша дочь?

– Мм? – Волшебник оборачивается и застывает на месте. Ощущаю его ужас, режущий меня когтями.

– Я слышала ее…

– Прекратите!

Резко оборачивается ко мне, и я вижу его глаза, налитые злобой.

– Прекратите, немедленно!

– Я ничего не…

– Вы сопротивляетесь, разве не понимаете?! Ваш мозг все еще хочет удержать вас здесь! В этом кошмаре! Вы видели мою дочь на фотографии у меня в кабинете. И теперь спроецировали ее сюда, чтобы отвлечься от реальности. И отвлечь меня!

– Я ничего не делаю!

Кричу на него, прижимаясь спиной к столбу. И от этих прикосновений мне становится страшно. Что, если Волшебник и есть тот маньяк, который заманил меня сюда? Что, если он опоил меня какой-то дрянью и теперь пытается обмануть? Выманить на площадь, где я, по собственной воле, склоню голову над плахой!?

Но…я видела, как он возник из воздуха…и это…так необычно, но ведь возможно…

Мысли путаются в голове. Заставляют вращаться подвал, и я слышу, как глухо вскрикивает Волшебник, когда пол неожиданно уходит у него из-под ног. Вижу, как падают по ступеням фоторамки, и как бьются их стекла, наполняя тишину стуком колючих осколков. Чувствую и то, как позади меня, стонет и вибрирует столб, грозясь вырваться из деревянных граней подвала.

– Оксана! Остановитесь…

Но я не хочу. Мне так весело! Как тогда, в детстве. Когда я кружилась под огромным, синим небом, не знающим, в своей глубине, дна. Как все это могло вернуться? Я не знаю! Но это так здорово!

– Я такая сильная! Я такая сильная…

И вдруг я понимаю, что все это обман. Что сила – всего лишь иллюзия, созданная моими детскими глазами, заскучавшими по небесной карусели.

Волшебник стоит на коленях, измазанный слизью, и смотрит на то, как я останавливаюсь. Как сознаю свое безумие. Он видит, как меня, от потери ориентации, бросает на стены, а потом – смачно рвет кипящей желчью.

Молчит. Не произносит ни звука. Знает, что здесь творится. И ждет, когда я спрошу. Не торопит. Но в его глазах я вижу правду. Времени почти не осталось.

Для чего?

Ответ приходит из глубины. Оттуда, где в тумане затерялась настоящая память.

«Для того чтобы вместить в него всю оставшуюся жизнь»

Он говорил это. Уже говорил. Но когда…где?

– Что… со мной… происходит?

Смотрю на него из-под упавших волос. Стою у стены, облокотившись на нее руками. Между голых ступней расплывается лужа смердящей блевотины.

Волшебник поднимается на ноги.

– Осознание сна.

– Это…не может…

Хватаю воздух липким ртом.

– Не может быть… чем?

– Сном. Посмотрите на меня! Я вся в крови, и мне больно!

– Всего лишь иллюзия.

Подходит к столику с хирургическими приборами. Берет пилу.

– Что это, Оксана?

– Что? Боже…Пила…

– Нет. Это ваш страх. Всего-навсего детская боязнь темноты, – бросает зубастую сталь на пол. – Ничего этого нет. Я докажу вам, если вы отважитесь пойти со мной. Вам ведь нужна моя рука, не так ли?

Раскрытая ладонь тянется к моему лицу. Желтые ногти заслоняют собою последний свет, что бродит по подвалу вечным пленником.

– Смелее. Цепь событий нарушена, и человека с белым лицом здесь больше нет…

– Ошибаетесь.

Я слышу, как скрипят ступени.

– …он здесь.

Волшебник оборачивается к лестнице. К скрипящим ступеням и хрусту стекла под подошвами тяжелых сапог. Его тонкая, сгорбленная спина, открывает мне часть страшной правды, и темный ужас тут же хватает меня за горло, перекрывая доступ кислорода.

– Прошу вас, – шепчу сухими губами. – Разбудите меня. Заберите отсюда.

По лестнице, держа в руках кожаную плеть, спускается мой истязатель. Его белое, мертвое лицо, с черными дырами глаз, смотрит в нашу сторону, усмехаясь. И даже расстояние и мрак не способны скрыть тех острых зубов, которыми наполнен его безгубый рот.

– Прошу вас…

Сползаю по шершавой стене, забиваясь в угол.

– Что это за… безумие?

Волшебник не верит в то, что видит. Пытается подчиниться играм, неустойчивые башни которых обрушились в черную грязь. Собирает дымящиеся обломки.

– Кто ты такой?

Его голос почти не слышен за стуком моего испуганного сердца.

Все пошло не так! Мы разбудили тьму. И теперь спасения не будет.

Скрип ступеней смолкает. И сапоги ступают на деревянный пол. Звенят металлические наконечники ужасной плети.

– Кто ты такой!?

Волшебник стоит у стены не в силах заставить себя приблизиться к незнакомцу. Он пугает его. И я чувствую это.

А потом я слышу голос. Тот, что всегда принадлежал человеку с белым лицом.

– Я знаю тебя, волшебник. И знаю, чего ты хочешь. Но здесь ты найдешь только смерть.

Грубые, мертвые слова заполняют собой все пространство, облизывая наши испуганные лица кровавыми языками.

– Я выпотрошу твое горло и размажу по стенам!

– Тебя…не может быть. Ты…Оксана…просыпайтесь. Скорее!

Я зажмуриваюсь. Пытаюсь представить себя в теплой постели, но все мои мысли подчинены белому лицу. Словам и холодному телу, которым его обладатель прижимался ко мне, когда связывал руки. И веревка, она была такой скользкой, такой кровавой, нет…я не могу… все это правда! Нет никаких снов! Мы здесь, в этом страшном подвале, и никто не сумеет нам помочь!

– Оксана, просыпайтесь!

Чувствую, как кто-то невидимый трясет меня за плечи. Но, наверное, это простой холод, заполнившей собой всю округу…

– Оксана!

Шаги.

Он идет к нам. Не спеша, словно смакуя наш страх, выделяющийся из пор соленым потом.

– Я не отдам ее тебе, кто бы ты ни был!

Смеется в ответ. Так, как смеяться могут только мертвецы, обитающие во тьме. Те существа, которых мы называем демонами.

– Оксана! Бегите!

В воздухе мелькает плеть, и ее стальные когти рвут Волшебнику лицо, выбивая из него кровавые фонтаны. Он вскрикивает и падает на стену, но все это происходит уже за моей спиной. Я бегу, не понимая, откуда во мне столько силы и желания жить. Рвусь к лестнице, в ступенях которой мне видится спасение и свет. Разбрызгиваю в стороны залившую пол слизь. Режу ноги о разбросанное повсюду стекло. Не могу заставить себя обернуться. Слышу только стук сердца и рев чудовища. Оно бежит за мной. И кажется…догоняет.

Взметаюсь по скрипучим ступеням наверх, и когда свобода кажется такой близкой, сильная рука хватает меня за предплечье, утаскивая обратно в подвал. Кричу, срывая голос. Схожу с ума. Брыкаюсь в сильных руках.

– Нет, нет, нет!..Не надо, пожалуйста!

– Оксана, успокойтесь. Все закончилось!

– Нет! Нет! Я прошу вас!..

Рыдаю, сквозь слипшиеся ресницы, различая тонкое запястье со знакомым браслетом часов. Слышу тихую музыку и понимаю, что вернулась. В кабинет Волшебника, в котором тепло и безопасно, но…никак не могу успокоиться. Меня всю колотит, хотя связь между реальностью и кошмаром рвется так быстро, что я не успеваю опомниться. Мне был дарован шанс на спасение. Но демон не исчез. А значит – я по-прежнему принадлежу тьме.

Утираю слезы и вижу, что Волшебник держится за лицо. Между пальцами его скользят кровавые капли.

Вспоминаю свист плети. Но…разве такое возможно? Ведь это был простой сон…

Смотрю в его прозрачные глаза. Ничего. Одна пустота и осколок острой боли, который он вытащит сам. Моя анестезия ему не нужна.

Было ли все это?

Пытаюсь собрать мозаику воедино. Но частей гораздо меньше, чем требует картина. Я забываю…

– Что…было?

– Ничего хорошего, – под его окровавленной ладонью мелькают глубокие раны. – Когда я будил вас, вы саданули меня ногтями.

Поднимается и уходит. Оставляет меня одну в растерянности и неведенье. Как будто ничего и не было. Словно все, что я видела, пригрезилось мне одной. Но…

Хватаюсь за голову руками. В левой пульсирует боль.

Все так размыто…

Я схожу с ума?

Скидываю одеяло.

За окнами ночь, наполненная яркими огнями людских сердец. И не смотря на холод зимы, на противный звон монет, я чувствую жизнь, которая течет по венам ночных окон, словно кровь. Многие в этом мире, пропитанном деньгами, все еще живы. И каждый борется с тьмой так, как может.

Внизу, у дома, кривыми электрическими молниями вспыхивают многочисленные рекламы парка развлечений. Он уже закрыт, но я уверена, что многие из детей, прижавшись к стеклам, стоят на подоконниках своих комнат и в ярких вспышках видят себя и новый завтрашний день, который они непременно проведут здесь. В мире зазеркалья.

Сколько денег я готова отдать, чтобы мечтать о подобном? Наверное, такого количества нет на самой земле. Я отдала бы все, что у меня есть, ради любви…

– Оксана?

Оборачиваюсь. Волшебник обработал рану и наложил бинты. Теперь вся эта конструкция на его щеке напоминает опухоль, которую непременно нужно удалить. Пытается улыбнуться. Но ему больно. И бинт тут же пропитывается алым.

– Не нужно… – дергаюсь с места, но не знаю, что предпринять. Застываю, как истукан. – Не улыбайтесь. Простите меня…за все. Мне пора…

– Вы не хотите узнать, что случилось?

Он удивлен. Но чему? Неужели кому-то нравится слушать о собственных кошмарах?!

– Я…не знаю. Мне кажется, все это приснилось…я видела вас во сне. Но…было ли это по-настоящему?

Мне так нужен его ответ. Но он молчит. Выжидает, словно жестокий зверь. И я опускаю глаза.

На земле есть силы, могущество которых неоспоримо. Но вряд ли хоть одна из них сравнится с человеком загнанным в угол. В ту темноту, где нет ничего, кроме запаха сырой безысходности. И когда мы прячемся в ней, думая, что одни, чья-то холодная ладонь вдруг ложится нам на плечо… Сейчас я чувствую нечто подобное. Зверь рядом.

Нужно постараться уйти. Вырваться к солнцу.

– Я…

Он обрывает меня.

– Иногда бывает так, что двое людей, находясь рядом, не могут увидеть друг друга. Я не был в подвале вместе с вами, Оксана. Я все время находился здесь. Но знаю теперь много больше о вашей проблеме. И думаю, что смогу помочь.

В животе моем вспыхивает огонь. Но причиняет лишь боль. Плавит внутренности, словно пластмассу.

– Но я ведь видела вас. И вы видели меня. Вы освободили мои руки…а потом…там был этот человек. Он ударил вас по щеке плетью…И…

– Вы дадите мне десять минут? Я объясню вам все. И если вас это не устроит, вы уйдете. И мы больше никогда не увидимся.

И снова эта пауза. Эти глаза. Он настоящий хищник, теперь я знаю. Сколько раз я пыталась уйти, но он останавливал меня? Зачем я так сильно нужна ему? Для чего?

Усаживаюсь на кушетку. Знаю заранее, что поверю во все, что он скажет. Потому что привыкла слушаться взрослых. Потому что не перестала верить в волшебство.

Он садится в кресло напротив меня, и закидывают ногу на ногу. Костлявая пика колена нацеливается мне в грудь.

– Вы говорили со мной. Во сне, – откашливается. – Когда вы закричали, я понял, что вам снится тот самый подвал. И начал звать вас по имени. Помните?

Киваю, закусив губу. От таких воспоминаний у меня всегда дрожат руки.

– Хорошо, – он промокает пальцами вымокший от крови бинт. – Когда наша с вами связь была установлена, ваш мозг обратился за помощью к памяти, в которой четко отпечатался мой образ. И я возник перед вами. Как обычно и бывает во сне. Но вы так и не поверили, что спите. И от этого все пошло не так. К сожалению, вы так боялись этого несуществующего фантома с белым лицом, что даже мои убеждения не смогли разорвать цепь повторяющихся событий. И этот…убийца, он пришел к нам. А потом все разрушилось окончательно. Вы ускользнули от меня, и сон опять для вас превратился в реальность. В продолжение кошмара, где вас неминуемо настигает смерть. Тогда-то я вас и разбудил. Вы начали брыкаться. Знаете, такое ощущение, что вы куда-то бежали… А когда я тряс вас за плечи, пытаясь разбудить, вы и ударили меня. Со всего маху. Да у вас и куски кожи, наверное, остались под ногтями.