Текст книги "В поисках любви"

Автор книги: Антон Сибиряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Принцесса лежит в пыли, среди разбитых дворцовых стен, и слышит, как хрустят по камням чьи-то шаги. Но видеть этого уже не может. Слепнет, потому что отказалась от правды. И только знакомый детский голосок дает ей понять, что рядом находится ее сестра. Третья девочка, которую принцесса так и не отыскала.

– Ты умираешь.

Говорит она ей и по грязным щекам принцессы текут слезы.

– Ты уносишь с собой последний свет.

– Возьми его, прошу тебя. Меня обманули…

– Ты обманула себя сама. Волшебник отдал тебя демону, но ты могла победить. Нужно лишь было не терять веры.

– Он сказал…люди станут свободны…

– Тогда почему ты не чувствуешь этой свободы? Ты ведь тоже человек. Мы боремся с тьмой уже тысячи лет, в каждом из миров, в разных обличиях и временах. Но все всегда заканчивается одинаково. Наш отец, волшебник, теряет первую дочь, которую любит больше остальных, и пытается ее воскресить, заключая договор с тьмой. Меня всегда убивают второй, пока я не успела заполнить пустоту его души, и только у тебя остается шанс все исправить. Но ты принцесса, ты не можешь смириться с тем, что твоя мать могла изменять королю с придворным волшебником. И от этого теряешь веру. Мы знаем, что происходит, когда побеждает тьма. Но ни разу не видели, чтобы над планетами воцарялся свет. Из-за тебя. Из-за твоих глупых, детских мечтаний.

Грудь принцессы сдавливает невидимой петлей, и она протягивает руку к своей сестре.

– Возьми его, прошу. Возьми мой свет.

– Это ничего не изменит. Тьма надвигается со всех сторон. Слишком поздно.

– Неужели ничего нельзя изменить?

– Теперь уже нет. Но когда миры соприкоснутся, а до этого осталось совсем немного, я попробую отыскать твой свет. И отдам его героям. Прощай, милая сестренка. Не бойся темноты. Будь стойкой.

– Прощай.

Принцесса не слышит удаляющихся шагов, потому что из ушей ее капает раскаленная кровь. И умирает, в болях и мучениях, проклятая за собственную надменность.

Тьма опускается на мир королей. И последний луч солнца гаснет вместе с жизнью принцессы.

Что с нами происходит, когда мы перестаем бороться? Когда отказываемся видеть многогранность правды?

Осень, сорвавшая веселые летние деньки с календарей, показала мне это знание. И я ощутила его в пыльной тишине съемной квартиры, где на продавленном диване всю ночь придавалась порокам.

Зализывая горящие раны на теле, я сижу голая перед зеркалом, с зажженной сигаретой, и разглядываю в нем свое отражение. Пытаюсь понять, где спрятан тот магнит, что так притягивает мужчин. Они безлики и слепы, в памяти от встреч с ними не остается ничего, кроме сладкого запаха, пропитанного ароматом возбужденной плоти. Им не сравниться с принцем. Они лишь тени, прокаженные и больные, ищущие под покровом ночи лекарство близости, которое притупит их боль.

Магнит притягивает. А темнота во мне берет верх.

Когда я согласилась с диагнозами Волшебника, во мне вдруг погас свет. И принцесса, которая жила внутри меня, исчезла. Я не знаю куда, не знаю – зачем, но после сеанса, разрушившего веру в волшебство, я перестала ее чувствовать. Мне не хочется думать, что она умерла и что больше не вернется, но став взрослой я научилась верить плохому. Бояться собственных мыслей, потому что в них перестала существовать надежда. Где теперь мечты, которые я привезла с собою в этот город? Что стало с миром? Почему все краски его вдруг поблекли, превратившись в серую рябь?

Вместо чудес теперь я ощущаю сильную боль в груди. И в сердце. Словно бы с устойчивых креплений, одна за другой слетают деревянные полки, на которых я хранила книги, впитавшие всю мою жизнь. Они падают в костер и превращаются в пепел, но ненасытное пламя пожирает и его, оставляя взамен лишь яркую пустоту.

Волшебник сказал, что я излечусь. Пообещал сделать меня счастливой. Я поверила ему. И верю до сих пор. Он нашел средство от странной болезни. И завтра обещал показать мне его, а если я не буду против, то и начать лечение. Я согласилась. И хотя Сашка внутри меня кричала о том, что это ловушка, я не изменила решений. Я просто велела ей помолчать. Заткнуться, потому что голоса призраков – всего лишь миражи в жаркой пустыне безумия.

– Мне никогда не стать тобой, Аль.

Шепчу зеркалу, в котором отражается только сигаретный дым, прикрывший мое нагое тело.

– Но я и не хочу. Пойми. Волшебник поможет мне. Я так устала от этих темных игр. Я просто хочу быть собой…

«Он убил меня!»

– Прекрати. Это уже слишком.

«Скажешь, что я была неопытной сукой, которая умудрилась подохнуть от передоза?!»

– Мне жаль.

«Открой же глаза, глупая! Посмотри на мир! Он такой, каким его видишь ТЫ! Не волшебник, а ты! Мир – это то, во что ТЫ веришь. Если завтра ты пойдешь с ним, то погибнешь! И шанса увидеть свет у тебя не будет. Они навсегда заключат тебя во тьму!»

Крепко затягиваюсь сигаретой и выпускаю струю сиреневого дыма в потолок. Похожая на стрелу, она пронзает воздух, дырявя тень от люстры.

В разбитом окне дрожат от холода стекла. И штора, прилепленная на скотч, колышется, словно поникший парус.

Поднимаюсь с дивана, раскрываясь для прохлады осенних поцелуев. И ледяные губы тут же касаются моих сосков и бедер, будоража кровь. А холодный язык проникает между ног, в единственное теплое место, которое у меня осталось.

Сентябрь, в тех краях, где я живу, промозглый и серый. Но иногда в его дыхании можно согреться. Если не обращать внимания на запах гниения, забивающий ноздри. Желтая листва падает с деревьев, под ноги людям, и они проталкиваю ее каблуками в бездонную глотку земли. Она страдает чревоугодием. Чавкая грязью, пожирает гниль, и смрад из ее пасти разносится по округе, становясь частью нашей жизни. Как утренний кофе, или как нежные прикосновения любимых рук под одеялом.

Если б не было оков, я бы вышла на улицу босиком, и прошлась по размякшим листьям. И, может быть тогда, почувствовала ту свободу, о которой все говорят. Без любви, я бы ушла по следам принцессы в осень, сгорая в ее погребальном костре. А высокое пламя, коснувшись небес, развеяло бы над миром тьму. Все было бы так. Без оков.

Это решается здесь и сейчас. Я готова на все, ради возможности стать обычной девушкой. Я не принцесса. Сказки кончились. Пора возвращаться в реальную жизнь.

Если Волшебник поможет мне, я думаю, что еще успею восстановиться на курсе в академии. Знаю, что смогу найти силы послать открытку домой и поздравить родителей со всеми праздниками, пролетевшими так незаметно. Я смогу позвонить Владу и попросить, наконец, прощения. Раскрыть ему свои чувства. Если Волшебник вытащит меня из этой ямы, я стану способной на многое.

Ради этого… я отдам ему свой свет.

Закрываю глаза. Вижу кровь на алтаре взросления.

Всем нам приходится чем-то жертвовать. Но выбора нет. Наши пути предопределены. С самого рождения судьба ведет нас туда, где мы должны быть. Вопрос лишь в том – куда иду я? И не закончится ли эта дорога тупиком?

На улице начинается дождь. Слышу, как мокрые пальцы барабанят по железному подоконнику.

Этот город изменил меня. От той наивной девочки, что приехала поступать в архитектурный институт, не осталось и следа. Теперь я женщина, пропитанная взрослой жизнью насквозь. Я больше не верю книжкам о принцессах. Их ложь осталась в прошлом.

Тушу сигарету в жестянке из-под консервов. Нужно будет сменить пепельницу в подъезде. Хозяйка квартиры, заходившая позавчера за деньгами, сказала, что бычки из старой вываливаются на лестницу. Я слишком много курю. Особенно утром, когда сижу обнаженная перед зеркалом, думая о Сашке. Она никогда не позволила бы мне приводить сюда мужчин. Всегда мечтала о тишине и спокойствии после бурных гулянок. Но место это домом нам никогда не было. Скорее тюрьмой, в которую мы возвращались, чтобы замаливать ночные грехи. Квартира, со старой мебелью и вытертым паласом под ногами, теперь кажется мне опасной. Будто именно в ней, в ее стенах, и живут те демоны, которые заставляют меня заниматься проституцией. И даже рыжая хозяйка всегда предпочитает побыстрее сбежать отсюда, не позабыв при этом о конверте с деньгами. Но, конечно же, все это глупости. Детская боязнь темноты.

Мир, в котором я живу, не признает магии и колдовства. Не я это придумала, но я должна так жить. Тех, кто видит демонов и верит в чудеса, здесь считают сумасшедшими.

– Аль?

Она молчит и вряд ли вернется. Я буду скучать по ней, но никому не скажу об этом. Она останется внутри меня навсегда. Потому что еще при жизни мы стали единым целым. А после смерти нас и вовсе не разлучить. Наверное, такой и должна быть память о лучшей подруге. Чтобы иногда, заглядывая в зеркало, видеть в себе ее черты.

Все подходит к концу. Странная история, что случилась со мной, закрывает двери, как уходящая в депо пустая электричка. Все пассажиры покинули свои места, незаметно выскользнув на нужных станциях. И в следующий раз в моей жизни будут уже другие поезда, и другие люди, с которыми мне окажется по пути. Я никогда больше не увижу вагонов, в которых прибыла на конечную остановку. И только Волшебник, в форме работника метрополитена, подскажет мне верный выход к счастью.

– Завтра все кончится.

Говорю отражению, и оно грустно улыбается мне в ответ. В его глазах я вижу слезы, но взрослые женщины не плачут по пустякам.

Не спеша надеваю нижнее белье. Шелковые кружева скользят по телу ласково, как когда-то – пальцы Влада. Стараюсь не думать о нем. Если он любит меня, то скоро мы будем вместе. Слишком простое уравнение, чтобы ломать над ним голову.

Натягиваю узкие джинсы. Прячу синяки на бедрах, оставшиеся после сладкой ночи, когда в темноте слышалось только частое дыхание и скрип дивана. На этот раз я взяла деньги за свои услуги. За все нужно платить. Мужчине – за удовольствие, а мне – за квартиру и еду. И это тоже просто, как дважды два.

В перекосившемся шифоньере нахожу чистую выглаженную кофту.

Теперь я готова. Осталось только накраситься.

Рассматриваю себя в зеркале.

Нет. Я не ангел, как Сашка. Мой дом на земле.

Мое первое лето в городе странно совпало с исчезновениями девушек. Говорят, здесь объявился маньяк. Газеты и телевидение молчат об этом, но люди редко ошибаются в своих опасениях. Толпа всегда чувствует кровь. А иногда и жаждет ее, боясь в этом признаться. Волшебник не стал бы пугать меня, не будь на то веских причин. Но он психолог и чувствует больных людей. Вот и на этот раз он сказал, что в городе появился сумасшедший, похищающий женщин. Сказал, что одна из пропавших была Сашкиной подругой, и мы виделись с ней на похоронах. Я не вспомнила ее, но зато подумала о человеке, которого встретила на кладбище. И мне стало страшно. Ведь в его прозрачных глазах я увидела насколько близко он подошел к черте разделяющий любовь и безумие.

«Почему же милиция не ищет его?»

Спросила я, когда мы прогуливались мимо парка развлечений.

«Они ищут девушек. Но не маньяка. Ведь тел пока еще не нашли. И, если хотите знать мое мнение, они вряд ли их найдут»

«Почему? Выходит – убийцы может и не быть? Девушки могли просто сбежать из города?..»

«Нет. Просто я думаю, что маньяк не захочет с ними расставаться. Даже после того, как убьет, он будет считать их своими. Потому что любит. Но любовь эта граничит с ненавистью, толкающей его на убийства. Поэтому я прошу вас снова – будьте осторожны»

«Я буду»

Когда они найдут тела, сколько их будет? Мне страшно об этом думать, но мысли, будто назойливые мухи лезут в голову, заглушая жужжанием все остальные звуки. Я боюсь, что могу оказаться в списках пропавших. Мне кажется, что за мной ведется охота. А еще я все время слышу за спиной его слова:

«Вы свет, Оксана. Но время еще не пришло. Уходите»

Что это значит?

Достаю из сумочки, висящей на спинке стула, косметичку. Крашусь у зеркала, обильно подводя тушью глаза.

Боюсь, что ничего хорошего.

Простое совпадение.

Алым блеском мажу обветренные губы.

Все это простое совпадение. Этот человек был болен и мог наговорить что угодно. Все остальное я достроила сама…

Кидаю косметичку обратно в сумку и перехватываю волосы резинкой, превращая их в конский хвост. Подмигиваю зеркалу.

В чем лекарство от грусти?

Пожимаю плечами.

– Нужно меньше забивать голову всякой ерундой.

«Миры соприкасаются. И скоро станут единым целым…»

Глупости! Мир только один. И он передо мной.

«Принцесса умерла, и скоро настанет твой черед»

Чужой голос проникает в голову, словно холодная сталь. Острыми гранями касается мозга, и я чувствую, как в носу рвутся кровеносные сосуды. А через секунду горячие капли ползут по губам и падают вниз, сливаясь друг с другом в бордовые нити. Словно нанизанный на леску бисер.

– Господи…

Зажимаю нос пальцами, вскидывая голову вверх.

«Глупая надменная сука, ты так ничего и не поняла?»

Ищу в сумочке бумажные салфетки. Красные ручейки ползут по запястью, пропитывая рукав.

«Поганое отродье! Настанет время, и я вырву из твоего трупа все кишки!»

«Тебе не обмануть нас, шлюха! Ты такая же шлюха, как твоя мать! Тебе не спрятаться!»

Выдергиваю пару салфеток из упаковки и прижимаю к носу, останавливая кровь. Сажусь на диван, чтобы не упасть.

Снова эти голоса. Мужские, женские, детские. Они врываются в голову, словно северные ветры. От них мне всегда холодно. Потому что я чувствую, как все они меня ненавидят. Это подданные короля, отца и отчима принцессы. Тьма мучает их, и они выплескивают свою ненависть на меня. Я была их последней надеждой. Жаль, что это всего лишь сказка, живущая в моей голове.

Завтра все прекратится. Нужно лишь потерпеть.

Смотрю в задумчивости на тонкую струйку дыма, вьющуюся из консервной банки.

Если бы все это было правдой, сколько миров могло бы существовать? Сколько параллельных реальностей, почти неотличимых от нашей, и совсем иных, абсолютно непохожих? Думаю, человечеству не известны подобные цифры. Их было бы очень много.

Улыбаюсь, все еще прижимая салфетку к носу.

– И в каждом из миров живут мои двойники, которые считают двойником меня. Но все мы неразрывно связаны…Да уж…Болезнь прогрессирует, солнце. Как сказала бы Алька – ты в полной жопе.

Все заканчивается. Наступает время встретиться со своими детскими страхами лицом к лицу. Они обретают плоть и выходят из темноты. Тянутся окровавленными руками к моему горлу.

Не убояться зла. Так нас учила религия этого мира.

Поэтому я смело смотрю в горящие ненавистью глаза. Знаю – смерти не будет.

Обряд изгнания демонов начинается…

– Вообще-то я редко вожу машину. С возрастом все становится сложней. Но сегодня особый случай.

Волшебник держит руль двумя руками, вглядываясь в лобовое стекло. Дорога впереди чиста, лишь несколько обогнавших нас иномарок стремительно штурмуют горизонт, перемигиваясь красными огоньками фар.

– Нам торопиться некуда, – замечает мой тоскливый взгляд.

За окнами высотные здания города сменяются обшарпанными трехэтажками, не знавшими капитального ремонта долгие годы. Они разваливаются прямо на глазах, готовясь к неминуемому сносу – грустные старики, со сгорбленными спинами, прожившие всю жизнь на окраине. У них не хватит сил тягаться с молодежью, чьи красивые каменные фигуры высятся над землей, погружая ее в тень собственного величия.

Ничто не вечно, думается мне. Те рабочие, что строили эти дома, давно уже сами превратились в дряхлое старичье с изгрызенной червями памятью. Они и не помнят, что когда-то были здесь, и собирали дома из серого шлакоблока, словно конструктор. Не знают, что сыновья и внуки, вооружившись современной техникой, спешат сюда, чтобы разрушить все их труды и возвести на пыльных обломках величественные памятники архитектуры.

Людям свойственно забывать. В этом наша природа.

– Куда мы едем, вы так и не объяснили?

Отворачиваюсь от окна. Совершенно не ощущаю того, что мы движемся. Дорогой, массивный джип, словно бы летит над трассой, не касаясь ее, покрытого язвами, тела.

– Загород. Недалеко, всего-то километров тридцать.

– И что там?

Волшебник добавляет газу, и машина вырывается из плена городского дыхания. Приспускаю окошко, чтобы проветрить пахнущий пылью салон. Свежий ветер здешних мест врывается в щель со свистом. Треплет мои волосы.

– Дачный поселок. У меня там домик. Я запустил его, почти не бывал в нем после смерти дочери. Но теперь это сыграет нам на руку.

По обочинам трассы, искривив могучие спины, стоят тополя. Их листва все еще зеленая, но цвет тускнеет с каждым днем. Осень, точно паразит, высасывает из них хлорофилл, подготавливая к безрадостной кончине. Но природа не знает смерти. Она снова возродится, как только белые снега прозрачными ручьями уйдут в почву.

Мы часть природы, а значит, и мы возрождаемся, когда умираем. И открываем глаза, чтобы снова увидеть солнце. Быть может через тысячи лет, но ведь человеческой душе нужно куда больше времени, чтобы забыть пройденную жизнь.

– Я не понимаю.

– Вы все увидите сами. Это будет неприятно, но другого выхода я не вижу. Чтобы собрать ваши личности воедино, нам необходимо быть сильными.

– Пока вы будете рядом, я буду сильной.

Кивает, не отвлекаясь от дороги.

Странно, но я не чувствую в сердце тревоги. И это вдохновляет меня на подвиги. Не на те, которые совершают герои, но на большие. Заглянуть внутрь себя отважится не каждый «Капитан Америка».

Что есть любовь, которую я так искала? Чем она была для меня и для принцессы? Чем является на самом деле? Может ли быть так, что она всегда жила в нас, но мы, ослепленные гордыней, не замечали ее яркого света? А потом и вовсе поддались тьме?

Мать… Отец. Я так хочу увидеть вас, так скучаю… Я дойду домой, каким бы трудным не был обратный путь. Ваша любовь и есть истинное сокровище, зарытое в глубинах моего сердца. Теперь я знаю.

Дождитесь меня. Прошу вас.

Недалеко от дорожного указателя с отметкой «30 км», от асфальтированной трассы отделяется узкая дорога, уходящая в поля, под щит облачного неба. Земля здесь размокла от дождей, и тяжелые колеса погружаются в нее, будто резочные круги. На боковые стекла брызжет грязь. Стекает ручьями, оставляя полосы. А я чувствую, наконец, движение. Хватаюсь за ручку над дверцей, принимая вибрацию автомобиля на себя.

– Потрясет немного, – говорит Волшебник, сбавляя ход. – Дорогу тут обещали заасфальтировать еще десять лет назад.

– Десять лет?

Улыбаюсь.

– Угу.

Я была тогда совсем маленькой девочкой. У меня был огромный разноцветный ранец с мышками из мультфильмов, и я шагала с ним в школу, в соседний поселок, где только-только перешла в третий класс. Подумать только – многое изменилось за эти годы, сама страна стала другой, а эта дорога так и осталась уродливым шрамом на лице областных чиновников. Мне всегда было плевать на общественные дела и на политику, но сейчас, подпрыгивая на ухабах, я начинаю понимать, почему люди перестают верить властям. Из мелочей строится наше будущее. Уж мне ли не знать…Десять лет слишком долгий срок. Да. Слишком долгий.

Въезд в поселок возникает словно из-под земли – огромные распахнутые ворота с двумя массивными прожекторами по углам. От ржавой арки в обе стороны тянется железный забор, не такой высокий, но достаточно крепкий, похожий на те, которыми отгораживают тюремные зоны.

– Ну, да… – Волшебник качает головой, разглядывает ворота. – Еще два дня назад тут были фонари. Хорошие, яркие. Сняли. Что за люди?..

Пожимаю плечами, рассматривая дома. Джип вползает в поселок по лужам, раскачиваясь на рессорах.

Все здания здесь мертвы. В них нет больше жизни. Лето ушло отсюда вместе с людьми. От пустых строений теперь веет лишь холодом.

Неприятное место. Меня пробирает от одного взгляда на запертые ставни, краска которых облупилась, обугленная временем. А странная, сырая тишина вливается в салон, будто кровь. Она теплая и пахнет древесными корнями. От нее становятся липкими губы, а волосы хочется расчесать, потому что они свиваются колтунами, повисая грязью за спиной. Безумно хочется пить.

– У вас нет воды?

Пытаюсь казаться спокойной, но ловлю свой испуганный взгляд в зеркальце над лобовым стеклом. Если захотеть, в этих глазах можно прочитать все.

– На заднем сидении бутылка воды.

Тянусь за ней между кресел, и в этот момент джип плавно поворачивает влево. Останавливается.

Оборачиваюсь, держа в руке бутылочку шипящую газами.

– Приехали.

Волшебник заглушает мотор и открывает дверцу.

Смотрю на бревенчатую стену дома, в мгновение укравшую у меня целое небо, но не могу понять – зачем мы здесь? Неужели снова предстоит разгадывать загадки?

Промачиваю горло. Колючие пузырьки, лопаясь, щекочут язык.

– Идемте. Я покажу вам дом.

Волшебник открывает мне дверцу, и я ступаю высокими каблуками в грязь. На улице стало теплей. Безветренней.

Расправляю сморщившиеся на коленках джинсы.

– Вы, правда, не были здесь так давно?

Осматриваю дом, крышей, похожей на волнорез, вспарывающий ледовитый океан осеннего неба.

– Как обычный человек я не был здесь, кажется, миллион лет. Но как врач, и как…хм…рабочий, был тут совсем недавно. Вообще-то я провел тут много времени этим летом. Готовился к нашему последнему сеансу.

– То есть он пройдет здесь?

Смотрю на два окна расположенных под самой крышей. Больше в доме их нигде нет. Хотя…замечаю небольшое окошко у самой земли. Оно заляпано грязью и почти неотличимо от темных стен.

Скорее всего, за ним кроется подпол. Подвал.

– Пойдемте. Смелее.

Он поднимается по ступенькам на крыльцо и ковыряется ключом в замочной скважине. Подхожу ближе. Дверь совсем хлипкая, замок держит ее, скорее от падения, чем от непрошеных гостей.

– Тут у меня беспорядок. Не обращайте внимания.

– Ничего…

Захожу в дом вслед за ним. Единственная комната, покрытая пылью, походит на высокий стакан с грязной водицей. Дневной свет, проникающий сюда через немытые окна, растворяется в сером полумраке, не достигая дна. Стук моих каблуков по деревянному полу взбалтывает мутную жижу пространства, и она раскрывается запахом тлена, оседающим в легких.

Становится трудно дышать.

В доме нет мебели, если не считать за нее пару плетеных стульев со спинками, окруживших, точно разбойники, убогий колченогий столик. Он жмется к кривой стене, и мне становится жаль его. Подхожу ближе и расставляю стулья по бокам. Волшебник снимает куртку и вешает ее на ржавые гвозди, вбитые в сруб. Наверное, когда-то, на их месте находилась красивая резная вешалка.

– О, присаживайтесь. Не стесняйтесь. Я хочу поговорить о том, что будет. Эти стулья тут единственные, я сделал их сам.

Присаживаюсь, облокотившись на спинку.

– Очень удобно.

Усмехается.

– Вы мне льстите. Но очень приятно, надо заметить. Плетению я отдал не меньше двадцати лет жизни. Делал мебель для друзей, для многочисленных знакомых… – молчит, рассматривая стул. Касается его рукой. Вздыхает. – Да. Все было так. Пока жизнь не изменилась. Для своей семьи я успел сделать только эти два стула. Все не было времени. А потом не стало и семьи…

– Почему бы вам не закончить работу? – смотрю ему в глаза.

– Для кого? Да и…

– Для меня.

Волшебник долго молчит, поглаживая плетеную спинку стула. Но я знаю – для ответа ему не хватит и двадцати лет.

– Руки у меня уже не те. Да и глаза, – берет стул и ставит напротив меня. Садится, как всегда, закинув ногу на ногу. Подпирает кулаком подбородок. – Вы готовы?

Вздрагиваю. Знаю, о чем он говорит. Ведь мы приехали сюда не за тем, чтобы поболтать о прошлом. Глупо было надеяться на такую концовку. Чувствую – меня ожидает нечто страшное.

– Я…наверное к такому нельзя подготовиться.

Кивает.

– Вы будете со мной откровенны, Оксана? Будете отвечать на все вопросы, которые я вам задам?

– Я постараюсь.

Он пугает меня. Теперь, от его слов, от его взглядов, мне действительно становится не по себе.

– В этом доме есть подвал. Слева от меня, в том небольшом коридорчике, дверь. Она, собственно, и ведет туда. Вообще-то эта дача досталась мне от коммунистов. Раньше, когда вас еще не было на свете, квартирой или дачей было обзавестись гораздо проще, чем сейчас. Заслуженным работникам разных отраслей жилье, просто-напросто, выдавали. Ну, сами видите, что это далеко не лучшая работа архитекторов, однако даже голый кусок земли здесь стоит достаточно дорого. Но вернемся к подвалу. Из него я когда-то хотел сделать что-то вроде подземного этажа, в прохладе которого можно было бы отдохнуть жарким летним днем. Все это так и осталось мечтой. Но этим летом я все-таки занялся его переоборудованием. Вы понимаете, к чему я клоню?

Облизываю горькие от помады губы.

– Не совсем.

Чешет забинтованную ладонь.

– Чтобы вылечиться, чтобы сохранить индивидуальность личности, вам необходимо встретиться с вашим кошмаром наяву. Чтобы вы были в сознании, и каждая личность смогла проявить себя здесь и получить то, чего хочет. Темная половина – понять, что ее любят, что отец, не смотря ни на что, до сих пор скучает по ней, а светлая – сбежать от смерти, освободиться и победить своего мучителя. И когда обе личности получат то, чего хотят, они исчезнут, и останетесь только вы. Диагноз очень сложный, и иногда психологи считают победой уже то, что личности перестают конфликтовать между собой, но мы попытаемся добиться большего. Я профессионал, Оксана, и я думаю, что сумею вам помочь.

Прячу дрожащие руки между коленей.

– Вы хотите сказать, что сделали из своего подвала пыточную камеру из моего сна?

– Это всего лишь декорации, которые помогут…

– Нет! Я не хочу. Я…я не смогу быть там…Господи…что вы такое говорите?

– Послушайте меня, – он наклоняется, упершись локтями в колени. Приближается ко мне, и я чувствую его ментоловое дыхание. – Это всего лишь декорация. Вы будете знать об этом. Ваша настоящая личность, та, которую мы пытаемся спасти, будет знать. Но две остальные примут этот подвал за страшную реальность. Ведь они родились там, в этом подвале, для них кошмар никогда не был отличим от настоящей жизни. Именно у того столба во сне ваша личность расщепилась. Но теперь на месте истязателя буду я. А я позволю им обеим получить то, чего они хотят.

Пытаюсь возразить, но от страха теряю дар речи. Пережидаю приступ, пытаясь успокоить взволнованное сердце. Весь наш разговор кажется мне какой-то дикой шуткой, розыгрышем, доводящим жертву до потери сознания. Снова хочется пить, но воду я оставила в машине…

– Оксана? Вам плохо? Вы побледнели.

– Да…я…сейчас. Дайте мне несколько минут.

Перед глазами мельтешат черные точки обморока. А мозг становится тяжелым, словно бы из него выкачали весь кислород.

– Может быть, вам выйти на свежий воздух? Прийти в себя? Пойдемте. Не хватало еще обмороков.

– Да…наверное.

Осторожно поднимаюсь и выхожу на крыльцо. Спускаюсь по ступенькам. Волшебник останавливается в дверном проеме, облокотившись на косяк. Достаю пачку «Vogue». И с третьего раза, тонким кончиком сигареты, мне удается зацепить пляшущий огонь зажигалки. Крепко затягиваюсь, слушая шипение ароматного табака. Дым пробирается в легкие, сжимая грудь. И сердцебиение от этого становится тише. Успокаиваюсь. Думаю о том, что становлюсь заядлой курильщицей. Но это вызывает у меня лишь улыбку.

– Вы не могли бы открыть машину? Я забыла там воду.

– Держите.

Бросает мне связку ключей, и я ловлю их одной рукой, словно натренированный кэтчер. Открываю серебристую дверцу. Бутылочка с водой лежит на переднем сидении, похожая на кусок прозрачного льда. Отвинчиваю крышку и пью, не замечая газов. Рассматриваю домик, стоящий через дорогу. Двухэтажный, он спланирован намного лучше, чем дача Волшебника. Широкое окно, расположенное на уровне моих плеч, готовится впустить солнце, как только его круг перевалится через крышу. А пока внутри темно и мне кажется, что в темноте этой кто-то есть. Какая-то тень. Человеческая фигура. Чувствую на себе пристальный, изучающий взгляд.

Всматриваюсь повнимательней. Никаких признаков жизни.

Около крыльца, больше похожего на приступку, дрожит небольшая лужица, образовавшаяся после дождя. Вода в ней настолько грязная, что дневной свет, коснувшийся ее поверхности, остывает и гаснет. Размокшая земля вокруг, избитая ливнями, смыла с себя следы любого присутствия. На ее поверхности не осталось ничего, кроме трещин, оставленных, сбегающими на дорогу, ручьями.

Докуриваю и бросаю бычок в грязь.

– Что это за дом? В нем кто-то живет?

– Тот, что напротив?

Волшебник спускается ко мне. Слышу, как скрипят ступени.

– Да. Мне кажется, там кто-то есть.

– Вряд ли. Этот дом сдается каждое лето. Я знаю его хозяев, они очень милые люди, но не выносят жизни вне города. Этим летом здесь опять кто-то жил, но я не интересовался. Не обращал внимания. Тут всегда кто-то живет и проблем, насколько мне известно, никогда не возникало. Но какой толк снимать летний домик осенью? В нем ведь холодно…

– Да, наверное, вы правы.

– А почему вы спрашиваете?

Он стоит около меня, сунув руки в карманы.

– Мне показалось, я видела там кого-то.

– И что вы хотите предпринять?

– Не знаю.

– Тогда давайте вернемся в дом. Пора начинать сеанс.

– Но вдруг это важно?

– Что именно? То, что вы тянете время?

– Я не… – сдаюсь. Даже себя я сумела обмануть, но Волшебник снова увидел правду. – Простите. Дайте мне еще несколько минут. Я покурю еще, и мы начнем. Хорошо?

Смотрю на него умоляющим взглядом. Мне так не хочется идти туда…Боже…зачем я согласилась? Я не вынесу этого кошмара.

– Вы слишком много курите. Но я понимаю. Я буду в доме. Не затягивайте время, его меньше, чем кажется, – заходит на крыльцо и оборачивается. – Да, и вот еще что. Александре вы ничего не должны. Это был ее выбор. Только ее.

– Что вы знаете об этом? – рассматриваю темное окно соседнего дома. – Что вы знаете о ее выборе?

– Больше, чем вы думаете.

Вытягиваю из пачки новую сигарету. Чиркаю зажигалкой.

– Она не хотела умирать, ведь так?

– Никто не хочет.

Он спокоен и рассудителен. Как всегда. У меня нет ни единой зацепки кроме выдуманного голоса, который поведал мне свою, ограниченную правду. Сашку убил Волшебник. Но зачем? И как ему удалось так ловко все подстроить?

– Она ведь умерла от передозировки? Что сказали врачи?

– Именно так и сказали. Или вы хотите услышать от меня медицинские термины? К чему все это, Оксана? Александру уже не вернуть, а у вас впереди еще целая жизнь. Мы поговорим об этом позже, если хотите. Сейчас важен только наш сеанс. Идемте.

Глотаю сладкий дым.

Он прав. Мы поговорим об этом после. И я заставлю его рассказать мне всю правду.

– Я готова.

Бросаю последний взгляд на дом через дорогу и поворачиваюсь к нему спиной. Волшебник кивает и исчезает в темноте дверного проема. Глубоко вдыхаю и захожу следом.

Усаживаемся обратно на стулья, и он снова закидывает ногу на ногу.

– Вам придется раздеться. До нижнего белья, не больше, но тело должно почувствовать холод, который присутствует в кошмарах. Иначе ваши параллельные личности могут заподозрить неладное и спрятаться.