Текст книги "Искатели прошлого (СИ)"

Автор книги: Антон Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

Бурхард отловил меня в коридоре и снова обругал – мол, племянницу плохо воспитываю. А ребята посоветовали вести себя поосторожней, если встречу Слейгрица из Совета Директоров: тот сегодня наконец появился и на всех подряд крысится. Никто не знает, какая дрянь его укусила – нет бы радовался победе своего союзника, а он ходит злющий, как саблезубая собака, ужаленная вьюсом.

Я видел Слейгрица, все такого же тощего, изможденного, похожего на мумию, в холле с фикусами на четвертом этаже, и сразу рванул от него по коридору, как офисная кошка от Сандры. Я себе не враг. Остальные гадают, что на него нашло, а я, благодаря объяснениям Темного Властителя насчет осложнений после чар окаменения, знаю точно, в чем дело.

Слейгрица наверняка превращали в статую, чтобы спасти от расправы – это самый удобный способ. Окаменевшего человека можно хоть в землю закопать, хоть в канализационном коллекторе спрятать, ему ничего не сделается. А после снятия чар ему пришлось, для профилактики артроза, подвергнуться болевой терапии, так что получил он по полной программе, потому и злится на весь белый свет. Надо обождать, пока он не отойдет после пережитого, а до тех пор лучше не попадаться ему на глаза.

По дороге домой завернул в кондитерскую, купил обещанный Сандре торт с орехами и кремом-суфле. Торт из мороженого куплю потом, чтобы не все сразу, а велосипед мы с ней пойдем выбирать вместе.

Вдалеке что-то горит, над крышами стоит черный столб дыма. Вроде бы, в той стороне находятся казармы и тренировочные комплексы лесной пехоты. Для того чтобы начался настоящий пожар, надо сперва уничтожить замурованные в фундамент обереги, так что без колдовства там не обошлось.

Те несчастные "пособники зла" и "пособники пособников", которых мы видели на хилиусских полях, теперь получат свободу и смогут вернуться домой. Вопрос только, кто займет их место?

Вир жива. Она меня чуть не убила. Или не она, а кто-то другой? Очень хочется верить, что она в меня не стреляла. Или стреляла вместе со всеми, но целилась мимо.

Меня задели две пули. Будет теперь на два шрама больше.

Она пришла вечером, когда начало темнеть, на ней был рыжий длинноволосый парик и длинное пальто с большими золочеными пуговицами в виде желудей. В первый момент я ее не узнал. Еще и меховая шляпка с букетиком цветов из лакированной кожи – совсем не в ее вкусе.

– Залман, ты должен нам помочь. Иначе нас всех сожрут, понимаешь? Нас объявили вне закона – это значит, мы теперь не граждане, а пища для кесу.

– Мы – это кто? И как я могу помочь?

– Элита НПА. Все мы активные борцы с темным режимом, все с татуировками, все засветились в антимерсмонианских чистках. Нас ищут, ловят, понимаешь? – мы стояли в полутемной прихожей, ее глаза загнанно блестели, а накрашенные губы двигались быстро, с присущим ей изяществом. – Высшие не могут нас отсюда вытащить, Темный Властитель всю Кордею накрыл магической паутиной, которая их не пускает. Нам надо выйти за пределы этой паутины, и тогда нас заберут. Залман, нам надо попасть на остров Сагода, это на крайнем северо-востоке.

– А зверопоезд туда не ходит?

– Поймают. Мерсмон все контролирует.

Я вздохнул. Мне давно уже полагается отпуск, и при последнем разговоре я сказал об этом Бурхарду.

– Ты и так прохлаждался две недели в Кесуане, в экзотической обстановке, – проворчал тот.

– Ага, в застенке, в кандалах, и легитимная власть в лице Тем… то есть, Весеннего Властителя отделала меня, как грушу для битья.

– Что-то ты подозрительно бодро об этом рассказываешь, – недоверчиво заметил Бурхард.

– Я даже на Кесуанские горы толком не посмотрел, только один раз видел в окне каньон, как на картинке. Я, честно, устал. Это не обычная усталость, а стресс, и мне нужен отдых.

– Только не снимай стресс запоем! Подумаем насчет отпуска. И не подавай этой маленькой негодяйке, которую ты сюда приводил, дурной пример. Дети всегда берут пример со старших.

Скажу завтра Бурхарду, что ухожу или в отпуск, или в запой.

– Вир, завтра я кое-что улажу, и тогда буду свободен. Чтоб у каждого была подходящая одежда для Леса, оружие, спички, запас продуктов на несколько дней и медикаменты для оказания первой помощи – полный комплект. Сколько вас?

– Человек двести-триста. Я приду за тобой завтра в это же время.

Ни на улицах, ни в трамваях (пришлось петлять и ехать с пересадкой) мы не вызывали ненужных подозрений. Я был в своей следопытской экипировке, словно ухожу в рейс, и со мной дама, одетая модно, броско, с налетом безвкусицы – вроде как провожает. На мятежников не похожи, кому какое до нас дело?

Вир оделась с умом: взгляд сначала цеплялся за ее блестящие пуговицы-желуди, потом перескакивал на претенциозный искусственный букетик на кокетливой шляпке. А лицо – рыжая челка лезет в глаза, губы ярко накрашены; те, кто знаком с Вир Одис, прошли бы в двух шагах от нее, не поздоровавшись.

Тревожные разноцветные сполохи озаряли город, за домами грохотало, в темнеющем небе вспыхивали и медленно угасали огненные узоры, звезды, мерцающие облака – это развлекались кесу, празднуя свою победу, они обожают фейерверки. В кондитерских и кофейнях их было полно, а посетителей-людей – раз, два и обчелся ("пособники", наверное). Излюбленная диета кесу – сырое мясо и сладости. Я подумал: когда вернусь после этой авантюры, надо будет поторопиться с тортом из пломбира с шоколадом, который я задолжал Сандре, пока темная гвардия не смела все подчистую.

Местом сбора была заброшенная котельная на окраине Танхалы, неподалеку от береговой стены. Оттуда за стену вел подземный ход – не иначе, прокопали загодя, как путь к отступлению на случай проигрыша. Вир подтвердила мою догадку. Прибывающие переодевались в походную одежду, брали рюкзаки и ныряли с фонариками в лаз – молча, деловито, с несвойственной штатскому народу дисциплинированностью.

Потайной ход оказался узким, с отсыревшими деревянными подпорками; его прорыли и укрепили кое-как, на скорую руку, не сегодня-завтра все там обвалится, если уже не обвалилось. Осклизлые земляные стены блестели в свете фонариков, под ногами хлюпала вода. Впереди шлепнулся с потолка пласт земли, обдав людей брызгами.

– Халтурщики! – вырвалось у меня. – А если нас тут завалит? Для себя же строили!

– Это не мы строили, – возразил, не оборачиваясь, шагавший передо мной парень.

– А кто?

– Интернированные. Пособники зла.

– Так… И что будет, если они сообщат властям о вашей лазейке?

– Они ничего никому не сообщат, – бросил парень, чуть замешкавшись с ответом.

– То есть, вы их убили? – осмыслив информацию, уточнил я.

Похоже, им сильно не понравилось, что я сказал об этом напрямую. Парень зло буркнул:

– Нет, отправили на заслуженный отдых с памятными подарками!

А Вир, шедшая следом, веско произнесла:

– Залман, ты так и не научился понимать, что такое необходимость!

– Помнится, кто-то осуждал меня за то, что я убивал всяких уличных подонков, ведущих стайный образ жизни.

После того как я узнал историю Эфры, моя неприязнь к людям этого сорта стала на порядок сильнее. Опять таких встречу – опять прикончу, и никто мне не докажет, что это неправильно.

– Потому что ты делал это без цели! – запальчиво возразила Вир. – Ты боролся с людьми, а не с явлением, а мы боремся против темных сил.

– И для этого убиваете людей направо и налево?

– Ты же сам понимаешь, что они донесли бы Мерсмону о нашем запасном ходе!

Тупиковыми спорами с ней я был сыт по горло и потому промолчал.

Наш марш-бросок через Лес продолжался восемь с половиной суток. По ночам спали посменно, как принято у лесной пехоты – две трети отдыхают, треть дежурит – и все равно больше двадцати человек погибло. Все они были горожане, а я не мог уследить за каждым. Я держался рядом с Вир, чтобы хоть ее уберечь от лесных ловушек и довести до финиша.

Наконец мы вышли к береговой стене Сагоды. Островок необитаемый, почва там неплодородная, сплошной камень, однако стену все равно построили. Вир сказала, там есть охотничьи заимки, заколоченные склады, которыми давно не пользуются, и был раньше небольшой гарнизон лесной пехоты.

Послали вперед разведчиков. Вернувшись, те сообщили, что засады нет, и в крепости тоже никого нет, на всей Сагоде ни души, но условный знак на месте – можно заходить.

Когда они закончили доклад, Вир и еще несколько парней и девушек – командиры – обменялись быстрыми взглядами: друг на друга, на меня, снова друг на друга… Я понял. Не своим медлительным человеческим умом, а звериным чутьем, которое столько раз меня выручало.

Отталкивая и сшибая с ног тех, кто попадался на дороге, петляя зигзагами, я бросился к Лесу, под защиту деревьев. Вслед мне палили из всех стволов. Ну да, я свою задачу выполнил – довел героев Народной Повстанческой до пункта назначения, и они решили, что теперь самое время доблестно меня ухайдакать. На всякий случай. Как тех "пособников зла", которые построили им хлипкий подземный ход.

Одна пуля задела левое плечо, другая – правое бедро. Как хочется верить, что Вир не стреляла, только делала вид, что стреляет… Пули прошили мякоть, но кости остались целы, и до темной колючей стены елажника я добежал.

Эти идиоты начали на меня охотиться, теряя драгоценное время – они шли по кровяному следу, а я из-за них не мог остановиться и перевязать раны. Я старался уйти как можно дальше в Лес, надеясь, что они одумаются и повернут обратно: заблудиться тут – дело пяти минут, а опытного проводника (то есть, меня) у них больше нет. Но они увлеклись и продолжали преследование! Как будто забыли, зачем они вообще сюда пришли, главное – загнать и добить раненую дичь.

Потом произошло то, чего следовало ожидать: у них начались какие-то проблемы в тылу. Беспорядочная стрельба, вскоре захлебнувшаяся, крики – уже не азартные, а панические.

Я решил, что отделался от них. Остановился и кое-как забинтовал раны, для чего пришлось раздеться, стуча зубами от холода. Только успел натянуть обратно пропитавшуюся кровью одежду – кусты затрещали, и на поляну выломился Эрнест, рослый блондин, который шел впереди меня по подземному коридору. Увидев искомую добычу, он осклабился.

– Я тебя догнал! – от погони у него окончательно зашел ум за разум. – От меня не уйдешь, понял?!

И дальше – несусветный мат.

– Ругаться-то зачем? – спросил я.

Мы держали друг друга на прицеле.

Он опять выругался – видимо, от избытка чувств.

– Зачем тебе меня убивать?

– Ты ведь не с нами? А кто не с нами, тот против нас, того в расход!

Я по глазам понял, что сейчас он нажмет на спуск, и нажал первый. Это была честная дуэль

Сам не знаю, каким чудом я остался жив. Голова кружилась от потери крови, вдобавок начался жар с ознобом. Зато через день я наткнулся на траншею зверопоезда, побрел вдоль нее и дотащился до острова Эсаха, где находится городок Эсаха и несколько деревень. В местной больнице мне перевязали раны. Потом пришел поезд – они ходят на Эсаху дважды в неделю, и я смог вернуться в Танхалу.

С вокзала отправился в больницу компании. Там меня положили под капельницу, вколов перед этим антибиотики и что-то еще. Я дремал в тепле и покое, когда за дверью послышались голоса.

Голос медсестры:

– Вы хотите навестить Залмана Ниртахо?

Голос Бурхарда:

– Я хочу его убить!

Он ворвался в бокс в халате нараспашку, подскочил к кровати и замахнулся, словно собираясь отвесить мне оплеуху. Я рефлекторно заслонился, опрокинув загремевшую блестящую стойку, иголка выскочила из вены.

– Господин Бурхард! – крикнула медсестра. – Перестаньте, пожалуйста, или я позову дежурного врача!

– Сукин сын! – глядя на меня налитыми кровью глазами, прошипел Бурхард. – Поправишься – поговорим!

Выпросив у медсестры карманный календарик, я все оставшееся время считал и пересчитывал дни: вроде, уложился в свой отпуск, прогула нет, с чего же его так разобрало?

Он снова пришел на четвертый день и взмахнул у меня перед носом роскошным листом радужной гербовой бумаги с печатью Канцелярии Весеннего дворца.

– Вот!.. Здесь написано, как ты, сукин сын, провел свой отпуск! Мятежников по Лесу выгуливал, и они же тебя подстрелили! За такое преступление полагается смертная казнь, ты это соображаешь или нет своей тупой башкой? Принимая во внимание твою социальную незрелость, – Бурхард заглянул в листок – видимо, цитировал, – а также учитывая твою ценность для Трансматериковой компании, Властитель тебя помиловал, но компании настоятельно рекомендовано наказать тебя в административном порядке. Целый год премии не увидишь, как своих ушей, понял? И как только все заживет – в рейс, никаких больше отпусков! А то знаем, зачем тебе, стервецу, нужен отпуск… И за лечение из зарплаты вычтем. Ты эти две пули по собственной дурости схлопотал – вот и расплачивайся.

Я подавленно молчал. Меня мучил вопрос: стреляла Вир или нет? И второй: удалось ли ей спастись?

– Ну, чего ты скис? – негромко, уже совсем другим тоном спросил Бурхард. – Денег жалко? У тебя, паршивца, и без премий зарплата не маленькая. А мы должны официальный ответ написать и сообщить, какие штрафные санкции на тебя наложены. Лучше радуйся, что счастливо отделался! Зачем ты вляпался в это дерьмо?

– Там была моя девушка.

– А, эта… Хочешь умный совет? Найди себе другую девчонку.

Вчера меня выписали из больницы, но я должен через день ходить на перевязки. Сегодня обнаружил в почтовом ящике письмо от Вир.

"Залман, здравствуй.

Я нахожусь в безопасном месте. Где – не скажу. Нас было 287 человек, спаслось 156, и мы продолжим борьбу с Темным Властителем. Мы ее продолжим, даже если нас останется десять человек, пятеро, двое. Остальных накрыло из-за неразберихи, которую ты устроил. Если ты считаешь, что мы были по отношению к тебе не правы, и осуждаешь нас, ты последняя сволочь. Бывает, что нервы рвутся, как натянутые струны, и тогда приходят неоднозначные решения. Если ты этого не понимаешь, ты пособник зла. Но я надеюсь, что все-таки понимаешь.

Мы будем бороться до победного конца. Прощай.

Вир.

P.S. Смерть Мерсмону!"

Купил Сандре торт из пломбира.

Как только меня долечат, уйду в рейс, а потом снова в рейс, и снова, и снова – как обещал Бурхард. Оно и к лучшему будет.

Ходил сегодня утром на перевязку, а когда вернулся, Ева встретила меня в прихожей.

– Залман, она ждет наверху. Пришла час назад и сказала, что не уйдет, пока тебя не увидит. Я не знаю, что делать, не могла же я не пустить ее в дом… – Ева говорила испуганным шепотом. – И что теперь будет? Она сказала, что любит тебя. Хорошо, если на улице ее никто не узнал, а то донесут ведь… Она пришла в платке, с замотанным лицом, но все равно опасно. Что теперь делать?

Вернулась, значит… У меня уже все перегорело, а она вдруг решила начать сначала. Или она пришла сделать то, что не удалось им в Лесу около Сагоды – убить меня?

Предчувствуя многочасовые изматывающие объяснения (при условии, что она меня сразу не застрелит!), я поплелся к лестнице.

– Если ей опять нужно, чтобы я какую-нибудь шатию через Лес проводил, ни за какие пироги больше не соглашусь. С меня хватит. Свари, пожалуйста, нам с Вир кофе покрепче.

– Залман, это не Вир! – глядя на меня круглыми от тревоги глазами, шепнула Ева.

Я уже начал подниматься по скрипучим ступенькам, когда до меня дошел смысл сказанного.

Не Вир? Кто же тогда?

Она стояла у окна и смотрела в щелку меж задернутых занавесок. Волнистые платиновые волосы ниспадали до середины бедер. Увидев эти волосы, я застыл на пороге, у меня дыхание перехватило.

Эфра повернулась.

– Я же говорила, что приду к тебе в гости! Залман, раз ты намеков не понимаешь, говорю открытым текстом: я тебя люблю, и я от тебя не отстану, даже если ты начнешь меня выгонять. Я тебя люблю!

Я пошел к ней, прихрамывая, через зыбкую, расплывающуюся комнату.

– Идем сюда, – она потянула меня к дивану. – Ты ведь ранен.

– Ты ушла от Мерсмона?

– Почему – ушла? Отпросилась. Во дворце ремонт, не до церемоний, но вечером я должна туда вернуться. А сейчас полдень, у нас полно времени.

– У тебя не будет из-за этого неприятностей?

Я дотронулся до ее шелковистых платиновых волос. Мне еще в Кесуане отчаянно хотелось их потрогать.

– Нет. Абсолютно никаких. Властителю очень даже удобно, если у меня кто-нибудь появится, а то он опасался, что я влюблюсь в него и начну создавать проблемы. Ему ведь нужна фиктивная жена, а не настоящая. Залман, я тебя люблю.

Эфра прикоснулась к моей исполосованной шрамами щеке. Пальцы у нее были нежные и прохладные.

– Я тоже тебя люблю.

Вокруг нас бесновался ураган – идеологические и политические разборки, коррупция, колдовство, Темный Властитель, Высшие, гражданская война – а нам не было до всего этого никакого дела".

* * *

Шум в холле. Не просто шум – грохот.

Первая мысль: добрался таки до него тот нематериальный ураган, о котором он написал невесть сколько долгих лет назад в своем дневнике.

Потом снизу донесся взрыв голосов.

– Залман! – позвала Сандра.

Выскочив на лестницу, он обнаружил внизу целую толпу.

Несколько юношей и девушек в форме Пламенного Легиона, один из них сидит на полу, среди цветных глазированных обломков. Хорошая была ваза, с Магарана.

Лидия прижалась к стене, ее тускло-русые волосы разметались по плечам, и сейчас она особенно похожа на больную русалку. Рукав кружевной кремовой блузки разорван.

Из дверей опасливо выглядывает пожилая служанка в вышитом переднике.

Сандра стоит посреди холла, на ней вишневое кимоно с бледно-розовыми магнолиями. В лучах солнца, бьющего в окна с запада, сверкают рубины в золотой диадеме гранд-советника.

– Это мой телохранитель, – Залман понял, что Сандра представляет его незнакомым молодым людям, и слегка поклонился. – Он признан недееспособным, поэтому не отвечает за свои действия. За убийство ему ничего не будет. Залман, по моей команде убьешь, на кого я покажу.

– Как – убью?.. – опешил Залман.

– Шею свернешь, – невозмутимо пояснила Сандра. – Начнешь вот с этого, – она кивнула на юношу, сидевшего среди обломков магаранской напольной вазы. – Мерзавец хотел совершить изнасилование в моем доме.

– Нет, нет!.. – тот покраснел, как свекла, и отчаянно замотал головой. – Я это… Нужна она мне… Это хотел, не то…

– Госпожа Янари, вы нас неправильно поняли, – вмешалась бойкая плотная девушка с мальчишеской стрижкой и грамотной речью отличницы. – И Кайберта вы ударили, не разобравшись, он не это имел в виду, а совсем другое. Мы пришли забрать для перевоспитания Лидию Никес, у нас есть бумага с печатью. Вы должны отдать ее нам.

– Я – должна? – не повышая голоса, переспросила Сандра. – Я – вам – должна? Вы целой шайкой вломились ко мне домой, порвали кофточку на моей секретарше, побили предметы домашний обстановки – иначе говоря, устроили погром. Это уголовно наказуемое деяние.

– Вы же сами толкнули Кайберта на эту вазу! – запротестовала отличница.

– А кроме того, разговариваете со мной в оскорбительно грубой манере!

Быстрое движение – и на солнце блеснул клинок дуэльного меча. Сандра выхватила его из-под кимоно с магнолиями, и Залман подумал, что это получилось у нее эффектно, как в театре.

– Кто из вас примет вызов и ответит за нанесенное мне оскорбление?

– Вас никто не оскорблял! – у девушки, вступившей в прения, побелел кончик вздернутого носа.

– Вы продолжаете разговаривать со мной недопустимым образом. Или вам неизвестно, кто я такая?

Ну да, Сандра ведь важная персона… Залман попытался припомнить, какой она носит титул. Что-то очень значительное, на самой вершине социальной лестницы. Кажется, в дневнике об этом было… Ага, вспомнил!

– Неужели вы не знаете? – раз его сюда позвали, стоит внести свою лепту в наведение порядка. – Она Королева Всех Кошек и Собак, и вы должны вести себя с ней, как подобает!

– Слышали, кто я? – Королева Всех Кошек и Собак крутанула сверкающую "восьмерку".

Легионеры попятились, начали в замешательстве переглядываться, потом дружно подались к выходу. Кайберт прополз несколько метров на карачках, вскочил, опрокинув кресло, чуть не врезался в косяк и вывалился в коридор следом за товарищами.

– Они решили, что у нас тут сумасшедший дом! – с явным удовольствием заметила Сандра, убирая клинок в ножны под полой вишневого кимоно.

– А разве нет? – машинально пробормотал Залман.

– Ушли! – с облегчением вздохнула прильнувшая к окну служанка.

– Они вернутся, – тихо сказала Лидия.

Она так и стояла у стенки, словно приклеенная.

– Вернутся через две-три недели, – Сандра поддала носком замшевой туфельки черепок вазы. – А нас тут уже не будет. Мы уедем раньше.