Текст книги "2012. Формула выживания"

Автор книги: Антон Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Здорово, – оценил я рассказ Черного. – А что было потом?

– Ничего, – пожал плечами Антон. – Мы пробыли там около получаса, потом вернулись. Обратно шли уже по прямой, весь путь не занял и четверти часа. В какой-то момент я понял, что мы уже в самом обычном лесу, потом лес кончился, и я увидел знакомые стога сена. Мы переночевали в одном из них и утром поехали домой.

– Если бы кто-то рассказал мне все это до нашей встречи, я бы не поверил. Решил, что все это просто байки.

– Да, поверить сложно, – кивнул Черный. – В зонах полно странностей. Да и сами зоны очень разные. Скажем, есть одна зона – здесь, неподалеку, в Подмосковье. Внешне самый обычный лес. Там даже грибники ходят и ничего не замечают. Об этом месте нам рассказал один из сталкеров-«стариков», да и то лишь после того, как мы сами начали прочесывать тот район. Он указал нам точное местоположение зоны и предупредил, чтобы мы даже не пробовали соваться туда просто так, это смертельно опасно. Открыть переход там достаточно просто – главное, знать, как это сделать. Но дальше начинается настоящий ужас: человек вдруг начинает ощущать вибрацию, появляющуюся где-то в центре головы. Словно в голове вдруг кто-то включил миксер – очень подходящее сравнение. При этом чувствуешь сильнейшую боль и понимаешь, что твое сознание, твое «я» разваливается на тысячи кусочков… – Антон несколько секунд помолчал. – Рассказавший нам об этом месте сталкер сообщил, что в восемьдесят первом году он был там в составе группы из шести человек. Выжили двое – он и его друг, но друга потом пришлось отправить в психушку. Сталкер же уцелел только потому, что привык в зоне отключать внутренний диалог. То есть переставал болтать мысленно сам с собой, его мыслительный процесс полностью останавливался. Это его и спасло – оказалось, что именно мысли и вызывают вибрацию. Непонятно, как и почему это происходит, но находиться там может только тот, кто способен не думать. Сталкер смог вытащить друга из зоны: пока он тащил его, тот продолжал извиваться и кричать от боли. Оставив его у границы зоны, уже в безопасности, сталкер вернулся за остальными. Но помочь им уже ничем не смог, все были мертвы.

– Ты бывал в этой зоне?

– Бывал, – кивнул Черный. – И тоже чувствовал эту вибрацию. Каждая мысль отдается в голове неким всплеском, микровзрывом. Спасение только в безмолвии: никаких мыслей, никаких эмоций. Тогда тебя не задевает.

– И трудно научиться не думать? – спросил я, вспомнив Вику. Это было бы здорово – научиться не думать. Нет мыслей – нет боли.

– Достаточно трудно. Этому учатся годами. Хотя есть те, кому это дается довольно легко. Попробуй как-нибудь понаблюдать за своими мыслями. Не борись с ними – просто смотри на них. Если приучишься наблюдать за ними, то со временем они исчезнут.

– Понятно. Попробую как-нибудь… А были у тебя еще какие-то интересные случаи?

– Были. Однажды я увидел чуть в стороне от себя своего двойника – точнее, самого себя, выполняющего те же действия, что и я несколько минут назад. Какой-то парадокс времени. В другой раз мы поспешили к дереву, чтобы спрятаться от внезапно хлынувшего дождя. А впоследствии оказалось, что двое пришли под дерево абсолютно сухие, в то время как другие успели промокнуть до нитки. Иногда в зоне можно встретить нечто вроде проплывающего мимо тебя невидимого стекла: ты не видишь его самого, но сквозь него можешь разглядеть то, что без него никогда бы не увидел. Такое ощущение, словно кто-то с помощью этой штуки помог тебе осознать опасность, позволил тебе увидеть то, что ты иначе никогда бы не заметил. Например, некие странные пятна – отличающиеся по цвету участки земли и травы, разбросанные в хаотическом порядке перед тобой. Твоя задача состоит в том, чтобы миновать такой участок, не наступив при этом ни на одно из пятен; Что это за пятна, никто толком не знает. Знаем одно: если вдруг случайно наступишь, нога тут же распухнет. В пятнах другое давление, или еще что-то в этом роде. Были те, кто на себе это проверил. Мы им верим, поэтому теперь в подобных случаях приходится кидать бревна, если не уверен, что можешь пройти чисто. Когда идешь по бревну, проблем не бывает. Сталкеры прозвали этот эффект «вакуумными воронками».

– Ну просто минное поле, – улыбнулся я.

– Именно. У нас есть небольшой видеоархив. Хочешь глянуть?

– Разумеется, – с готовностью согласился я.

Спать я лег только в начале первого ночи, под сильным впечатлением от увиденного. На отснятых сталкерами видеоматериалах было много интересного: летающие над полями и лесами почти полностью прозрачные шарики, видимые только через специальный прибор, странное свечение в небе, полосы и большие участки леса, по непонятным причинам заваленные вырванными с корнем или сломанными и перекрученными стволами деревьев, таинственные движущиеся тени и многое другое. Все это было очень интересно. Тем не менее я не знал, нужно ли мне все это. После обмана Вики в сознании воцарилась пустота – все, что происходило со мной и вокруг меня, было чем-то внешним и не затрагивало глубин моего существа…

Я шел по тротуару, думая о том, что мне надо успеть закончить до воскресенья пару эскизов, когда кто-то взял меня за плечо:

– Егор!

Я повернул голову и встретился взглядом с незнакомым человеком. Высокий, широкоплечий, с темными русыми волосами, он внимательно смотрел на меня. Его глаза были очень темными, от его взгляда меня почему-то пробрала дрожь.

– Не бойся, – тихо сказал он. – Я друг.

Только теперь я заметил, что одет он явно не по-городскому. На нем были сапоги, серые вытертые брюки и видавшая виды куртка-штормовка. Что-то в этом человеке вызвало у меня страх, я попытался вырваться. Но он не отпустил меня, – Глупо, – столь же негромко произнес он. – Я не причиню тебе зла.

– Кто вы? – спросил я.

– Можешь меня звать Олегом. Или Профом, так меня называют твои друзья.

– Вы – Проф?! – Я удивленно смотрел на этого человека.

– Да. Присядем? – Он указал на скамейку в нескольких шагах от нас.

– Да, конечно…

Мы сели на скамейку, Проф выпустил мою руку.

– Антон говорил, что вы ушли в другой мир, – сказал я. – Выходит, вы вернулись?

– Да, в некотором роде… – ответил он. – Поговорить хотел с тобой. Кое-что рассказать. На вопросы ответить. Полезно будет для тебя и группы.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Честно говоря, даже не думал, что когда-нибудь вас увижу. Вы для меня – человек из мифа.

– Мифология – не моя стихия. Я ближе к земле. Если это была шутка, то он даже не улыбнулся. Мне хотелось задать ему множество вопросов, но я просто не знал, с чего начать.

– Скажите, а как вы стали сталкером? – спросил я. – С чего все началось?

– Что стало для меня началом? – Он на несколько секунд задумался. – Началом можно считать мое появление на свет, можно считать странности моей последующей жизни. Но собственно началом было первое посещение аномальной зоны.

Когда ты начинаешь обучаться в A3, ты первый раз пересекаешь реальность, и твоя старая жизнь остается за спиной, и что-то ее отделяет от того, что будет. По крайней мере, я знаю, что некоторые, как и я, замечали это.

По мере продвижения в обучении ты будешь приезжать в AЗ, не узнавая ее. Она, по отношению к тебе, будет постоянно менятся, и будет все больше отличаться от той, в которую ты ездил ранее. Зона – это бесконечный лес, находящийся во всех мирах сразу, и тот, кто в ней учится, способен передвигаться из мира в мир на территории одного леса. Главный плюс в том, что по возвращении домой ты приезжаешь в тот город, из которого уехал, не в какой-нибудь другой. Иначе это был бы просто кошмар…

У Профа была очень необычная манера разговора. Говорил он медленно и тихо, его лицо не выражало никаких эмоций – шевелились только губы. При этом речь была необычайно весомой, паузы между фразами порой достигали несколько секунд.

– А можно вернуться не домой, но в какое-то другое место? – спросил я, вспомнив рассказ Черного о мирах отражений.

– Можно, – кивнул Олег. – Зона – это место перехода. Возвращаясь через зону, ты всегда попадаешь домой. Но однажды ты можешь попытаться вернуться не из зоны. Сил для ухода хватает, но ты еще не можешь контролировать перемещение и попадаешь в какой-то другой мир. Для подготовленного это не так опасно, вероятность на что-то напороться очень мала. Можно более или менее там спокойно шляться, но с некоторыми предосторожностями. В этом тебе могут помочь знания и опыт, наработанный здесь, в A3. Умение защищать себя, знание иных существ, их повадок, законов, которыми они оперируют, их сил – все это ты нарабатываешь здесь. Чтобы, когда ты будешь там, тебя не смогли уничтожить. Это есть так называемый допуск. Получив который в A3, ты можешь идти дальше уже самостоятельно.

В каждом отражении действуют законы, свойственные только данному миру, но в зоне действуют надзаконы. Универсальные законы для любого отражения. Законы, создающие законы отражений. Пребывая там, ты начинаешь изменяться под действием этих законов: сам того не осознавая, становишься носителем универсальных законов. Законы отражений, которые позволяют сделать то, что не разрешают сделать местные законы. Создавать способности, которых не было раньше.

Люди, мечтающие здесь о других мирозданиях, в силу местных законов не способны туда попасть. У них нет этих способностей.

Уроки зоны формируются таким образом, чтобы побудить тебя под давлением меняться.

Задача школы реабилитации состояла в подавлении констант опор истинного «я» и выстраивании констант того, что может стать создателем вселенных. Для простого существа, имеющего такие потенциалы, они могут быть губительными, не позволяющими развиваться дальше.

– Школа реабилитации – это что?

– Это зона. То, что тебя обучает. В зоне тебя учат перестать быть тем, кем ты являешься сейчас. Слабым ограниченным существом. Окончив школу, ты идешь дальше.

– Дальше – это куда?

– В иные миры. Тогда у тебя уже есть допуск. Моя способность прыгать проистекает из того же, что и у других: пока я учился, меня протащили через такую кучу миров, что подсчету не поддается. Во мне произошли очень сложные структурные изменения, которые создали меня таковым, каким я раньше не был.

В зоне шляется масса разнообразных существ из разных реальностей, занимающихся своими непостижимыми делами. Насколько я знаю, в самом начале, когда я только начинал ездить, системы маскировки были до крайней степени примитивны, но прогресс там тоже идет, и быстрее, чем здесь. Если раньше были гигантских размеров звездолеты, вплоть до километрового, то теперь все иначе: звездолет размером с небольшую комнату и с внутренним объемом больше, чем у того, километрового. Сегодня он не проносится с грохотом и ревом, озаряя сиянием на многие десятки километров все вокруг. Просто слабая вспышка света метрах в десяти над краем деревьев, и тут же посадка. Все делается на грани шороха и шепота, потому что у спецслужб тоже большой и давний интерес к этой территории…

Меня разбудил какой-то звук за окном. Открыв глаза, я несколько секунд лежал, не шевелясь, пытаясь понять, что происходит. Потом пришло понимание того, что я только что разговаривал с Профом. Еще через мгновение я с огорчением понял, что это был только сон.

Но сон ли? Точнее, просто ли сон? Уж слишком необычным он был…

Закрыв глаза, я попытался вспомнить, что мне рассказывал Проф. Какие-то детали беседы запомнились очень хорошо. От каких-то остались лишь смутные воспоминания. И чем настойчивее я пытался их вспомнить, тем дальше они от меня ускользали. В конце концов, поняв, что не смогу больше ничего вспомнить, я поднялся и начал одеваться.

Мой рассказ о том, что я видел во сне Профа, Черный воспринял без недоверия, но с явным удивлением.

– Это уже что-то да значит, – медленно сказал он. – Проф никогда ничего не делает просто так. И если он пришел к тебе во сне, значит, он на тебя рассчитывает. Так что могу тебя только поздравить.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Плохо то, что я не запомнил всех подробностей разговора.

– Ты их вспомнишь, – заверил меня Антон. – Уж поверь на слово – мы все время от времени видим Профа во сне. Сначала ты почти ничего не помнишь из того, о чем вы с ним говорили. Но в течение нескольких дней все подробности разговора всплывают сами собой. Причем настолько ясно и точно, что ты можешь записать всю беседу слово в слово.

– И почему это происходит?

– Не знаю. Наверное, потому, что это не совсем обычные сны. Таким образом Проф передает нам какую-то информацию – вместо того чтобы приходить к нам. Он всегда был чуточку ленив. – Черный улыбнулся. – Так что скоро ты все вспомнишь. Попрошу лишь об одном: не рассказывай об этом никому, хорошо? Бели «серые» или Контора узнают о том, что ты общаешься с Профом, это может кончиться для тебя очень печально. Да и для всех нас.

– Но Люминосу и Калине я могу об этом рассказать?

– Конечно, – кивнул Антон. – Им можно…

В Москву я возвращался вместе с Черным. По мере того как приближалась столица, мой восторг от встречи с Профом постепенно угасал, на смену ему пришли совсем другие мысли и чувства. Я думал о том, что сейчас мне снова придется прийти туда, где все напоминало о Вике. Это было невероятно мучительно. Да, я мог бы уволиться, найти себе другую работу. Но это ничего не изменит – нельзя убежать от себя. Где бы я ни был, Вика уже навсегда останется со мной, в моей памяти. Именно поэтому, попрощавшись с Антоном, я доехал на автобусе до уже хорошо знакомого мне здания, предъявил пропуск и по ступенькам поднялся на свой этаж.

Глава четвертая
МЕХАНИЧЕСКИЙ МОНСТР

Этим вечером они втроем собрались у Антона – надо было обсудить некоторые вопросы. И в первую очередь, решить, как быть с Егором.

– То, что его посетил Проф, многое меняет, – сказал Калина, выслушав рассказ Черного. – Хотя ты прав, это очень необычно. Проф не приходил к нам в снах уже больше года. И вот он появился снова, и пришел не к кому-то из нас – к Егору. Почему?

– Может, этим он хотел показать, что Егор нам нужен? – предположил Леонид. – Что мы должны ему доверять, что он один из нас?

– Сложно сказать, – пожал плечами Антон. – Сам Егор в сталкеры явно не рвется, тащить его за собой мы не имеем права. В то же время он оказался у нас на пути явно не случайно. Еще этот синхронизм с тобой, теперь вот Проф… Даже не знаю, что обо всем этом думать.

– И в зоне он был, как дома, – добавил Люминос. – Это тоже неспроста.

– А что говорит Маша? – Черный взглянул на Александра, – Пока ничего. У нее нет никакой новой информации.

– Меня беспокоит его состояние – как бы не наделал каких-нибудь глупостей. Сначала одна девушка погибла, теперь другая кинула. От такого недолго и с катушек съехать.

– Своди его в зону! – предложил Калина. – В «пятерку»! Пусть прогуляется, развеется. Я уверен, что он попался, и зона его уже не отпустит. Не знаю только, хорошо это или плохо.

– Все дороги ведут в ад, – произнес Леонид. – Но в компании идти как-то веселее. А сбежать он, наверное, уже действительно не сможет. Он меченый, и этим все сказано.

– Хорошо, я позвоню ему, – согласился Черный. Потом, немного помолчав, добавил: – Мне вчера Фрост звонил. Ему приснился очень нехороший сон. Игорь считает, что в ближайшие дни нас ждут серьезные проблемы с «серыми».

– Но ведь мы вроде обо всем с Дарием договорились? – Калина приподнял брови.

– Так говорит Фрост, – пожал плечами Антон. – А он обычно не ошибается. Так что надо быть повнимательнее. Предупредить всех наших – на всякий случай.

– Предупредим… – кивнул Леонид. – А ты присматривай за Егором – у вас с ним вроде хорошие отношения. Думаю, поездка в зону ему сейчас действительно не помешает.

– Съездим с ним в эти выходные, – пообещал Антон.

Мы шли по проселочной дороге. Черный впереди, я следом. Вот позади послышался треск мотоцикла, пришлось сойти на обочину. Мотоцикл пронесся мимо, обдав нас облаком пыли, я задержал дыхание.

– Рыбаки? – спросил я, когда пыль немного разошлась.

– Да, – подтвердил Антон. – Здесь озеро неподалеку. Хорошо клюют караси.

Я посмотрел на часы – скоро полдень. Два часа назад мы сошли с поезда, пересекли напрямик небольшой лесной массив и вот уже больше часа шли по дороге в направлении «пятерки» – так Черный назвал одну из известных ему зон.

Наше исчезновение из Москвы на этот раз прошло достаточно спокойно: Черный пригласил меня к себе, вместе с Люминосом и Калиной мы вместе провели вечер. Рано утром приехал фургон – привез новый холодильник и какую-то мебель. А обратно в его закрытой от посторонних глаз будке уехали мы с Черным. Машина вернулась на склад, там мы пересели в другую машину, которая и вывезла нас из города. Потом была поездка на электричке, и вот теперь я шагал вслед за Черным, думая о том, что сейчас бы не отказался перекусить и завалиться спать. Вчера легли поздно, встали рано. Выспаться толком не удалось, поэтому я то и дело зевал.

– Еще часа два – и мы на месте, – словно отвечая на мой невысказанный вопрос, произнес Антон.

– Хорошо… – отозвался я.

Минут через сорок мы сошли с дороги и вскоре уже шли по лесной тропинке. Местами она была сильно заросшей, приходилось продираться через кусты. Тем не менее к исходу второго часа, как и обещал Черный, мы пришли на место.

Это была большая поляна с невысоким холмом в центре. То, что он рукотворный, я понял с первого взгляда.

– Все, – сказал Черный и устало вздохнул. – Пришли.

– Это уже зона? – поинтересовался я.

– Да, мы в ее центре.

– А что это за холм? Захоронение?

– Скорее, ритуальное место. Здесь выходит очень мощный поток энергии, поэтому древние и насыпали здесь этот холм. Пошли… – Он направился к возвышению.

– А не опасно на нем находиться?

– Вот это мы и узнаем, – усмехнулся Черный. – Шучу. Мы несколько раз здесь ночевали, никаких проблем не было. Наоборот, были очень интересные сны. Вот поедим, отоспимся, и расскажу тебе одну историю…

Палатку на этот раз взяли одну, двухместную. Пока я ставил ее, Черный зажег примус, налил в котелок воды и высыпал в него содержимое пары пакетов – кажется, это были какие-то супы. Двадцать минут спустя в котелке уже заманчиво булькало, я невольно сглотнул – аппетит мы нагуляли отменный;

– Так о чем ты хотел рассказать? – спросил я, когда мы оба принялись за еду.

– Да была тут одна история… – ответил Черный, помешивая ложкой суп в миске. – Мы тогда вдвоем были, я и Калина. Остановились здесь же, на этом самом месте, поставили палатки – у каждого своя. Весь вечер и часть ночи, часов до трех, наблюдали за зоной, но ничего интересного не увидели. Легли спать: я в своей палатке, Саня в своей. Только закрыл глаза, как сквозь веки увидел свет. Подумал, что это Калина фонариком светит, открыл глаза – а свет идет со всех сторон. Не слишком яркий, красноватый. Мне слегка не по себе стало: вылез из спальника, осторожно выглянул из палатки. Знаешь, что я увидел? – Антон зачерпнул ложку супа и посмотрел на меня.

– Нет, конечно, – ответил я, едва заметно улыбнувшись.

– Это был другой мир. Холм вроде бы тот же или очень похожий. А мир совсем другой. Небо низкое, в багровых тучах. Никакого леса – вокруг до горизонта холмистая местность. Но все эти холмы меньше нашего.

– Калина тоже там оказался?

– Я тоже сразу о нем подумал. Кинулся к его палатке, а она пустая, Сани нет. И деться ему вроде бы некуда, все вокруг просматривается. В общем, очень скверно я себя почувствовал. Но делать нечего, начал осматриваться, пытаться понять, куда меня перебросило. Сначала обратил внимание на то, что вершина холма, где стояли палатки, покрыта тонким слоем пепла. Этакая опаленная проплешина, диаметром метров десять. Я почему-то подумал о том, что здесь садился какой-то космический корабль. Этот пепел, оплавленные камешки хрустят под ногами… Довольно неприятное ощущение. Затем я увидел стену: с первого взгляда было ясно, что она очень древняя. Стена выходила примерно из середины холма – если брать по высоте, несильно загибалась, проходила еще через один холмик. Дальше она была разрушена: валялись каменные блоки, продолжения стены видно не было. По состоянию стены было ясно, что построили ее очень давно, еще до того, как появились эти холмы. В общем, у меня появилось ощущение, что я вижу следы какой-то очень древней цивилизации. Затем совершенно неожиданно возникло стойкое ощущение, что это Марс. Даже не ощущение, а знание – я просто знал, что это Марс, что я вижу следы существовавшей здесь некогда цивилизации.

– Если это Марс, как ты там дышал? – не удержался я.

– Об этом я не думал. Проф как-то говорил, что, если тебя непонятным образом забросило в другой мир и ты не знаешь, как выбраться, самое правильное – никуда не уходить и просто ждать, когда тебя выкинет обратно. Побродив там минут десять, я снова залез в свою палатку, забрался в спальник и закрыл глаза. Не знаю, сколько я так лежал, но проснулся от того, что меня окликнул Калина. Вылез я из палатки: никакого Марса, все так, как было раньше. То есть этот же холм, этот лес. В общем, понял я, что все это мне приснилось. Начал рассказывать об этом Калине, и тут выяснилось, что он собирался мне рассказать то же самое. То есть ему приснилось то же, что и мне: тот же самый покрытый пеплом холм, та же стена. При этом он тоже знал, что это был Марс. Но и это еще не все… – Отхлебнув супа, Черный снова взглянул на меня. – Самое интересное в том, что ложились мы спать каждый в своей палатке. А когда проснулись, оказалось, что я проснулся в палатке Калины, а он в моей.

– И как все это объяснить? – поинтересовался я.

– Понятия не имею, – пожал плечами Черный. – Это как раз один из тех случаев, которые можно описывать, при желании даже пытаться как-то объяснять. Но что произошло на самом деле, тебе никто сказать не сможет.

– Но ты веришь, что побывал на Марсе?

– Скорее, я не исключаю такой возможности, – уклонился от прямого ответа Антон, вычерпывая из миски остатки супа.

– И ты не боишься после этого снова здесь спать?

– Да нет. Это даже интересно… – Черный поставил миску, плеснул в нее воды. Вымыв, ополоснул еще раз. Потом взглянул на меня. – Ладно, давай отсыпаться. Ночью будет не до сна.

– Почему? – спросил я и тут же понял, насколько глупым был вопрос.

– Потому что зона… – ответил Черный и полез в палатку.

Разбудил меня Антон.

– Подъем, сталкер! – услышал я его спокойный голос – Скоро начнет темнеть.

– Встаю… – сонно отозвался я.

Зевнув, приподнялся, вынул из кармашка рюкзака фляжку с водой. Сделал несколько глотков. Закрутив крышку и вернув фляжку на место, выбрался из палатки.

Когда мы легли отдыхать, был ясный солнечный день. Теперь небо затянула пелена облаков, стало заметно прохладнее. При этом было очень тихо – ни звуков, ни дуновения ветра.

– Ты так и не сказал, что мы будем делать, – произнес я, глядя на лес.

– Смотреть, – ответил Антон. – Сегодня вечером и часов до трех ночи будем просто наблюдать за зоной. Я не был здесь уже больше четырех лет, поэтому для начала надо просто присмотреться. С утра, если все пойдет нормально, осмотрим лес поблизости, проведем кое-какие замеры. Вечером снова понаблюдаем, а следующим утром поедем домой. Так что устраивайся поудобнее, ночь предстоит длинная…

В нескольких метрах от палатки лежали три достаточно крупных камня. Я еще днем хотел сесть на один из них, но Черный посоветовал мне этого не делать.

– Эти камни сюда явно принесли, – пояснил он. – Ты знаешь, с какой целью? Я – нет. Неизвестно, кто и какие ритуалы проводил на этом холме, поэтому лучше на этих камнях не сидеть.

Если днем еще можно было сидеть на траве, то теперь, следуя примеру Черного, я расстелил на земле спальники прилег на него, положив рядом с собой бинокль. Мы неспешно беседовали, Антон рассказал еще пару историй из жизни сталкеров. Сумерки сгущались, появилась легкая пока еще пелена тумана. Она стелилась над самой землей, постепенно становясь все гуще, наш холм с каждой минутой все больше напоминал остров в белесом призрачном океане.

– Никогда не видел такого тумана… – тихо сказал я. – Как море… – Я взял бинокль и вгляделся в лес.

– Этот туман безопасный, – прокомментировал мои слова Антон. – Но ты прав, есть в нем что-то необычное. Уж очень быстро он сгустился. К тому же здесь нет ни реки, ни озера. И день был жаркий.

Я посмотрел на небо – уже начали проступать первые звезды. Хотел было что-то сказать и вздрогнул, услышав громкий металлический лязг.

Это было похоже на то, как если бы где-то в лесу рассыпался штабель металлических труб. Я даже пригнулся, сердце заколотилось сильнее. Когда стихли последние отзвуки, взглянул на Черного.

– Что это?…

– Понятия не имею… – тихо ответил он, разглядывая в свой бинокль кромку леса. – Тебе повезло. Второй раз в зоне и второй раз видишь что-то необычное. Леонид не зря говорит, что ты меченый.

– Какой? – не понял я.

– Меченый. Это значит, что ты отмечен небесами, что у тебя в этой жизни есть какое-то предназначение. Может быть, тебе предстоит стать великим сталкером. Может, у тебя какая-то другая роль – пока не знаю. Но то, что ты оказался с нами, – далеко не случайно, для меня…

Его фразу оборвал вновь донесшийся из леса звон металла. На этот раз он был менее громким; но более продолжительным. Казалось, что где-то в лесу, в нескольких сотнях метров от нас, перегружают контейнеры. Я вслушивался в эти звуки и чувствовал, как по коже ползут мурашки.

– Пригнись пониже, – посоветовал Черный, лежавший на спальном мешке и наблюдавший за лесом. – Не стоит высовываться.

Доносившийся из леса грохот стих, но время от времени оттуда доносилось негромкое металлическое позвякивание.

Так прошло еще несколько минут. Я смотрел на темнеющее небо в надежде увидеть там что-нибудь необычное, и в это время Черный тронул меня за плечо:

– Ты видишь это?

– Что?

– Над самым туманом: у леса, среди деревьев… – Он аккуратно указал рукой.

Я вгляделся туда, куда указывал Черный, и снова вздрогнул. Там, у самой кромки леса, что-то шевелилось. Снова послышались металлические звуки, стало ясно, что они доносятся именно оттуда.

– Там кто-то есть, – прошептал я, невольно прижимаясь к земле. Посмотрел в бинокль, уловил движение. Однако сгустившаяся темнота не позволяла что-либо рассмотреть.

– Это не человек и не животное, – сказал Черный. – Какой-то механизм.

Я опустил бинокль – без него было видно даже лучше. Теперь и я разглядел, что у кромки леса копошится что-то металлическое. Больше всего оно напоминало подвижную изгибающуюся цепочку из связанных между собой черных двухсотлитровых бочек. Нечто вроде манипулятора: вот он изогнулся, его средняя часть выгнулась, поднявшись до уровня вершин деревьев. Снова прижав бинокль к глазам, я смог разглядеть матовый блеск черного металла.

Было непонятно, какую работу производит этот манипулятор. Казалось, огромный металлический червяк возится, извивается безо всякого смысла. Потом он вдруг замер, я ощутил, как волосы на моей голове встают дыбом. Потому что в эти секунды я без всяких сомнений знал, что эта механическая образина на меня смотрит.

– Вот черт… – прошептал рядом Антон. – Прижмись к земле!

Металлический червяк продолжал смотреть на нас – я не видел его глаз, но чувствовал взгляд. Это было не только неприятно, но и просто страшно. Вот червяк снова дернулся и двинулся в нашу сторону: было хорошо видно, как то появляются, то исчезают в тумане его изгибающиеся звенья.

– Уносим ноги? – предложил я, чувствуя, как стучат мои зубы. Еще никогда в жизни мне не было так страшно.

– Еще немного… – отозвался Антон.

Я видел, что и ему тоже не по себе.

Червяк остановился. Несколько секунд был неподвижен, потом, словно передумав, двинулся в обратную сторону. Было видно, как его изгибающиеся звенья втягиваются в лес. Прошла еще минута, и он скрылся среди деревьев. Однако металлический лязг доносился из леса еще минут десять.

Наконец все стихло. Стало уже совсем темно, на небе, высыпали звезды.

– И что это было? – спросил я, не без радости осознав, что все закончилось.

– Без понятия. Я такого раньше никогда не видел.

– Это явно что-то неземное, – убежденно заявил я. – Ты чувствовал, как оно на нас смотрело?

– Да. Аж мороз по шкуре.

– У меня тоже, – сознался я. Потом, ощутив внезапный прилив смелости, предложил: – Может, сходим туда?

– Завтра, – отозвался Черный. – Нет смысла лезть на рожон…

Мы дежурили до трех часов ночи, но больше ничего интересного так и не произошло. Впрочем, даже того, что было, мне хватило с избытком. У меня не было ни малейших сомнений в том, что мы столкнулись с чем-то инопланетным. Даже на рассказ Антона о Марсе я уже смотрел без всякого скептицизма: если уж здесь ползают металлические червяки, то может быть и все остальное.

Был ли я доволен тем, что оказался здесь? Да. Страх прошел, меня распирала радость от того, что я стал свидетелем столь уникального представления. Что делал здесь этот червяк? Этого я не знал. Но был уверен, что завтра утром мы пойдем в лес и попробуем это выяснить.

– Ложись спи, – предложил мне Черный в начале четвертого часа ночи.

– А ты?

– Покараулю до шести. Потом разбужу тебя, ты меня сменишь.

– Хорошо, – согласился я, прекрасно понимая, что не смог бы заснуть, не будучи уверенным, что кто-то охраняет мой сон.

Заснуть оказалось еще труднее, чем я предполагал. Я ворочался с бока на бок не меньше часа, пока наконец не забылся тревожным сном…

Мы сидели втроем на холме возле нашей палатки – я, Черный и Проф. Олег что-то тихонько рассказывал, я то и дело поглядывая на лес – в ту сторону, где вечером кувыркался механический червяк. Мне очень хотелось пойти туда, но я понимал, что надо просто сидеть и слушать Профа.

– Мои видения, – рассказывал Олег, поглядывая на нас, – показывали, что будет, что было, что может быть, раскрывая передо мной, совершенно удивительный мир – как я потом разобрался, когда повзрослел.

Этот феномен имел простое логическое объяснение. Я наделен был с детства даром телепатического общения с другими «я»: который был, который будет и который может быть. И благодаря этому я странствовал по мирам моих иных «я», наблюдая, изучая, обучаясь разным интересным вещам. Если видения соответствовали моему миру в будущем, то я мог уже предупреждать некоторые неприятности, о коих знал заранее.

Еще благодаря видениям я мог прокладывать пути, по которым не ходили мои предшественники, используя те нехоженые тропинки моих «я», заполняя пустые пробелы разных неиспользованных ходов.

– А что ты имеешь в виду под неиспользованными ходами? – спросил Черный.

– Те вероятностные миры, которые не были реализованы. Каждый серьезный выбор дает тебе вилку: ты можешь пойти туда, а можешь сюда. Всегда выбираешь одно из двух. Благодаря видениям, я реализовывал и ту возможность, которая не была использована. Лучше тебе поскорее открыть видения, и тогда никакие предсказания тебе не будут нужны. Ты даже не представляешь, о чем идет сейчас речь. Я прекрасно вижу и понимаю, когда утверждаю, что ты станешь мной, а для тебя пока это всего лишь слова. Вот когда ты будешь видеть и увидишь мир моими глазами, тогда для тебя что-то дойдет. Я не умею входить в разумы, которые не имеют ко мне отношение, поэтому не могу, например, заглянуть в видения Егора. Я еще не настолько развился. Поэтому вхожу в разум того «я», который есть, был или будет, это можем быть только я или ты.