Текст книги "2012. Формула выживания"

Автор книги: Антон Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Звучит невесело, – сказал я. – Ну и при чем же здесь «серые»?

– Просто «серые» тоже владеют информацией и хорошо понимают, что им грозит. Уже не первый год по всему миру – разумеется, тайно – строится сеть убежищ, способных защитить их от гибели. Такие убежища не могут спасти миллионы людей. Но вся мировая элита спасется. А элита, как я уже сказал, почти сплошь «серая». С собой они возьмут и тех, кто им понадобится в новом мире: военных, ученых, квалифицированных рабочих, прислугу. Уже построены сотни таких убежищ, они способны вместить несколько миллионов человек. И в первую очередь тех, кто собирается править после катастрофы новым миром.

– И у нас тоже строятся такие убежища?

– Строятся. Но без участия «серых». Помнишь, я говорил тебе, что им у нас недавно крупно дали по рогам? Они схлестнулись с одной магической группой, нашими хорошими знакомыми. В итоге проиграли, их власть в России сильно пошатнулась, хотя они всячески пытаются вернуть утраченные позиции. Но тебя не должны вводить в заблуждение эти слова: для подавляющего большинства людей от того, кто строит убежища – «серые» или наша нынешняя российская элита, – ничего не меняется. Простым людям в этих убежищах места все равно не найдется. То есть расклад во всем мире, независимо от стоящих у руля кланов, будет таким: элита попрячется в бункеры и благополучно пересидит опасное время. А всем остальным придется рассчитывать только на себя.

– Но самое интересное начнется после катаклизма, – добавил Калина. – Вылезшая из бункеров элита начнет делить новый мир. Он не будет пустым – по прогнозам, на территории России может уцелеть до половины населения. Другим странам в этом плане повезет гораздо меньше, но и там кто-то выживет – исключая разве что те страны, которые навсегда уйдут под воду. А теперь представь ситуацию: вся промышленность разрушена, сельское хозяйство погибло. Эффект от природных катаклизмов усилен разрушенными атомными станциями и химическими производствами, свирепствуют эпидемии. Всюду голод, хаос, анархия. Мародеры. Выжить в этих условиях будет не менее трудно, чем во время самой катастрофы.

– Вот именно, – согласился Антон. – А потому властвовать будет тот, у кого будет сила. А у кого она будет?

– У того, кто сумеет ее сохранить? – предположил я.

– Верно. Убежища, даже самые большие и надежные, не дают такой возможности. Если в средних размеров убежище могут спастись, допустим, десять тысяч человек, то для спасения миллиона таких убежищ надо построить сто. При этом их нельзя строить где угодно – на территории России, например, есть лишь два-три места, обеспечивающих практически гарантированное выживание. В других странах ситуация не лучше, а то и похуже. Активное строительство в таких местах нельзя скрыть, информация все равно просочится в прессу. А для властей любой страны это ничем не лучше самого апокалипсиса – ведь если люди узнают, что их ждет катастрофа и элита строит себе убежища, может произойти стихийный бунт. Ни «серым», ни нашим властям это не нужно, поэтому массового строительства никогда не будет. И вот здесь на первый план и выходят зоны…

– Черный несколько секунд помолчал. – Через них можно пройти в иные миры – ты сам видел, как это происходит. А значит, там можно будет не только переждать катастрофу, но и остаться в новых мирах навсегда – если эта Земля станет непригодной для жизни. Именно поэтому теперь, в преддверии катастрофы, зоны для «серых» приобрели такую большую ценность.

– Хочешь сказать, что можно увести население страны в иные миры?

– Нет, – покачал головой Антон. – К сожалению, это тоже нереально. Зона – не проходной двор. Простейшие подсчеты показывают: для того чтобы эвакуировать все население страны, надо не меньше десяти порталов в разных регионах, работающих двадцать четыре часа в сутки на протяжении нескольких месяцев. Это просто нереально.

Зоны не могут спасти сотни миллионов людей, но укрыть в иных мирах парочку миллионов вполне возможно. Для «серых» это уникальный шанс – они не только спасутся сами, но и получат возможность сохранить боеспособную армию. Когда все закончится, эти люди просто выйдут из зон и начнут наводить порядок. Свой порядок.

Тот, у кого в новых условиях будет сила, и станет править миром.

– Поэтому вы им так интересны?

– Да. Им нужны координаты открытых нами зон, их характеристики. Знание возможных ловушек, технологии перехода. Ведь все зоны разные, и то, что работает в одной из них, в другой может оказаться бесполезно, а то и убийственно.

– Например, одну зону можно пройти только в том случае, если отключить внутренний диалог, – пояснил Александр. – Если ты не сделаешь этого, то погибнешь. Или, в лучшем случае, сойдешь с ума. Это тот барьер, который может пройти только подготовленный человек.

– Времени осталось очень мало, – продолжил Антон. – И если до последнего времени «серые» соблюдали правила игры, то теперь все может измениться. Знания о зонах для них жизненно необходимы, поэтому они могут пойти на все, чтобы их заполучить.

– И ничего нельзя сделать? – спросил я, – Я не о «серых» – о катастрофе. Ее нельзя как-то предотвратить?

– Теоретически шанс есть. Практически – нет. Люди сами творят свою судьбу, определяют свое будущее. Ты ведь слышал о карме? Мы создаем карму своими мыслями и поступками. Есть карма человека, карма страны, народа. Есть и карма человечества.

Посмотри, во что люди превратили Землю – они стали для нее вредоносным вирусом. И неудивительно, что Земля пытается от нас избавиться. Проблемы с климатом, которые мы сейчас имеем, только первый этап. С каждым годом число природных аномалий и катастроф будет нарастать и к концу двенадцатого года достигнет своего апогея.

Отменить этот сценарий можно только одним способом – изменив сознание миллиардов людей, превратив их из разрушителей в созидателей. Если люди перестанут воевать с Землей, она перестанет воевать с ними. Но в реальности этот сценарий невозможен, поэтому мы и готовимся к катастрофе – просто не видим альтернативы. Пока еще неясно точно, какой эта катастрофа будет, но в ее неизбежности мы уже не сомневаемся.

Я молчал. Мне было достаточно трудно поверить в услышанное, но и причин не верить этому тоже не было. Я сам стал свидетелем чудес, сам видел иной мир. Эти люди знают о мироздании гораздо больше меня, и если они говорят, что нас всех ждет глобальная катастрофа, то так оно, скорее всего, и будет.

– И власти знают обо всем этом? – спросил я после долгой паузы.

– Разумеется, – кивнул Черный.

– Тогда какой был смысл президенту вытягивать страну из пропасти, бороться за ту же Олимпиаду в Сочи в четырнадцатом году, если нас ждет катастрофа?

– Людям свойственно верить в лучшее, – ответил Антон. – Кроме того, положительный настрой влияет на развитие событий. Если народ верит в себя и в страну, то шансов пережить катастрофу у него гораздо больше. Здесь, в нашей реальности, катастрофу уже не отменить. Но в том, какой именно она будет, не все так однозначно. Возможны варианты.

– Есть ветки реальности, на которых этой катастрофы нет вообще, – добавил Александр. – Но там есть свои проблемы – например, развал страны. В одной из реальностей, которые я знаю, вся территория за Уралом поделена между Китаем и Японией. Крым и азово-черноморское побережье Краснодарского края принадлежат Турции; Люди живут хорошо, но у них нет света в глазах. Они сытые, довольные и бесполезные. Я бы в таком мире жить не хотел.

Я нахмурился. Уж слишком непонятно все это звучало.

– Что значит «есть ветки реальности без катастрофы»? Речь идет о прогнозировании возможных вариантов?

– Нет, – покачал головой Калина. – Речь идет об отражениях нашего мира. Таких же мирах, как этот, но имеющих те или иные отличия. В этих мирах живут другие частицы твоего «я». То есть это тоже ты, но в других реальностях.

– Миров много, Егор, – пояснил Антон. – И нас много. Есть сотни Черных, сотни Егоров, сотни Калин. Все эти миры – отражения нашего. Точнее, просто миры отражений, так будет правильнее. Потому что наш мир – это тоже всего лишь один мир из этой обоймы. Но есть и действительно другие миры – то есть миры, не являющиеся отражениями нашего. Прошлый раз ты был именно в таком мире. Эти миры, в свою очередь, тоже имеют свои отражения.

– Разве это возможно? – спросил я, пытаясь понять описанную сталкерами конфигурацию. – Я просто не могу взять в толк, как это может быть – что где-то есть другие копии меня.

– Они не совсем копии, Егор, каждый из них чем-то отличается от тебя – так же, как ты отличаешься от них. Вы даже можете быть внешне совершенно не похожи, но при этом вы – один и тот же человек. То есть это не копии как таковые, не другие люди, понимаешь? Они – это именно ты. И ты в этом плане не уникален – каждый человек, живущий на этой планете, имеет подобные отражения. Ну а то, что мы этого не понимаем, не замечаем, является лишь следствием ограниченности нашего сознания. Если ты начинаешь преодолевать эту ограниченность, то постепенно к тебе может прийти память о твоих параллельных личностях, о твоих воплощениях в другие времена

– от глубокого прошлого до далекого будущего. Ты начнешь вспоминать то, чего с тобой вроде бы никогда не было. И тем не менее было именно с тобой. Но и это еще не все: иногда получается так, что ты можешь встретиться сам с собой. Встретиться со своими альтернативными личностями.

– Черный, это уже совсем сказки, – усмехнулся я – Всему должна быть мера.

– Сказки? – Губы Антона дрогнули в улыбке. – Помнишь, я рассказывал тебе о Профе?

– Помню. И что?

– Дело в том, что Проф и я – один и тот же человек. Проф – это я, а я – это он.

Понимаешь меня?

– Нет, – честно признался я. – Как такое может быть?

– Это трудно понять. Для начала ты должен просто свыкнуться с тем, что миров много. Что есть миры отражений – то есть вариации нашего мира, и в них живут твои двойники. Даже не двойники, как я уже говорил, – это ты сам. И все эти сотни, если не тысячи, Егоров являются тобой и никем иным. И опыт, которые накапливают эти вроде бы отдельные личности, становится опытом твоей – или вашей общей, тут как хочешь – души. Можно сказать, что когда ты однажды проснешься от этой жизни – то есть умрешь, – то ты вспомнишь и все свои альтернативные жизни. Для тебя это не будет чужой опыт – он твой и только твой. Просто ты накапливал его в разных отражениях.

– Ну хорошо, а почему ты решил, что Проф и ты – один и тот же человек?

– В данном случае я верю Профу. Доказательства, которые он привел, мне показались более чем убедительными.

– И какие, если не секрет? – Я с интересом смотрел на Черного.

– Он рассказал мне такие подробности моей жизни, о которых никто, кроме меня, знать не мог.

– Может, он просто ясновидящий? – неуверенно предположил я.

– Нет. Я понимаю, тебе трудно поверить в такие вещи. Но если тебе повезет и ты однажды увидишь Профа, всякие сомнения в истинности его слов у тебя пропадут. Этот человек просто не может лгать, понимаешь? Ему это не нужно. Когда соприкасаешься со вселенскими тайнами, ложь теряет смысл.

– Проф и Антон – действительно один и тот же человек, – вставил Калина. – Так получилось, что они встретились. Иногда это случается.

– Получается, Проф пришел из другой реальности? – спросил я. – Точнее, из другого отражения?

– О нем нельзя сказать однозначно, откуда он пришел, – ответил Черный. – Профу удалось объединить в себе сознание сразу нескольких «я». Он настоящее многомерное существо, поэтому невозможно сказать, что он пришел из такого-то места, потому что таких мест много.

– И где он сейчас?

– Не знаю, – пожал плечами Черный. – Он передал нам все, что посчитал нужным, и ушел. Но иногда он является к нам в снах: что-то рассказывает, объясняет. Возможно, однажды он снова вернется.

– Ладно, попробую поверить, – согласился я. Потом, желая перевести тему разговора на что-то другое, спросил: – Что у вас за жетоны? Армейские?

– Почти… – кивнул Антон. – Со сталкерским уклоном. – Он снял с шеи цепочку с жетоном и передал ее мне.

Я взял жетон. На нем были выбиты имя, фамилия, группа крови и непонятные мне цифры – «40075696».

– Это номер военного билета? – «догадался» я.

– Нет, – покачал головой Черный. – Длина экватора.

– Длина экватора? – Я удивленно приподнял брови.

– Да. Эта цифра выбита на жетонах у каждого из нас. Дело в том, что путешествия в иные миры могут влиять на сознание, вызывая нечто вроде амнезии. Ты можешь оказаться в мире, очень похожем на этот, и будешь уверен в том, что ты дома. Длина экватора в данном случае – один из самых изменчивых показателей. Ты берешь справочник и видишь, что длина экватора, например, сорок пять тысяч километров. А у тебя на жетоне выбито совсем другое. Значит, это не твой мир. Память может подвести. Цифры на жетоне – никогда. Хотя и это не панацея: есть миры, очень похожие на наш, но не являющиеся его отражениями.

Мои новые знакомые были очень странными людьми. Если бы не тот факт, что я уже побывал вместе с ними в ином мире, я бы однозначно счел их сумасшедшими. Рассмотрев жетон, я вернул его Антону.

– Это ведь не крестик? – спросил Калина, указав на висевшую у меня на шее цепочку.

– Нет… – нахмурился я. – Кольцо.

– Память о ком-то? – догадался Александр.

– Да… – нехотя кивнул я. Мне не хотелось развивать эту тему.

– А именно? – не отступил Калина.

– Три года назад у меня была невеста, мы собирались пожениться. Но не успели – она погибла в аварии. Кольца я сделал к нашей свадьбе. Это ее кольцо, я оставил его на память.

– Прости. Я не знал… – В голосе Калины появилась задумчивость. – Довольно странное совпадение: три года назад я тоже собирался жениться, и моя невеста тоже попала в аварию. Она выжила, но потеряла зрение и не может больше ходить.

– Мою невесту звали Ольгой, – пояснил я. – Ее сбил пьяный водитель – прямо на пешеходном переходе, у меня на глазах. Это было четвертого июня, около полудня.

– А вот это уже действительно странно… – Черный взглянул на Калину.

– В машину Маши врезался на грузовике пьяный водитель, – медленно произнес Саша. – Это было именно четвертого июня, в одиннадцать часов пятьдесят две минуты.

Я ощутил, как по моей спине пробежали мурашки. Совпадение действительно было очень странным.

– Мы с Ольгой договаривались встретиться в двенадцать, – сказал я. – До полудня оставалось минут пять-семь.

Стало очень тихо. Молчал я, молчали и Черный с Калиной.

– И как это объяснить? – спросил наконец Черный, взглянув на Калину.

– Не знаю, – покачал головой тот. – Но такая синхронность явно неслучайна.

– Но ведь Маша осталась жива? – Черный продолжал смотреть на друга.

– Только потому, что я оказался рядом. Держал ее за руку, не давал ей умереть. Моей силы хватило, чтобы oтвести смерть.

– Я тоже держал Ольгу за руку… – тихо сказал я. – Но сделать ничего не смог.

– По крайней мере, что-то начинает проясняться, – задумчиво произнес Черный, взглянув на меня. – Теперь понятно, почему ты с нами. Нам говорили о тебе еще до того, как ты с нами встретился.

– То есть? – Я приподнял брови.

– Есть одна девушка. Можешь называть ее Пифией, если хочешь. Или Кассандрой. Время от времени она что-то нам подсказывает, сообщает какую-то информацию. Именно она сказала, что очень скоро мы встретим парня, которого зовут Егор. Заявила, что он сыграет в нашей жизни важную роль, предложила помочь ему. Встретив тебя, да еще при таких необычных обстоятельствах, мы поняли, что речь шла именно о тебе. Собственно, именно поэтому мы и сказали Дарию, что ты с нами, чтобы он больше тебя не доставал.

Стало очень тихо. Слова Черного вызвали у меня какое-то неприятное ощущение. Я привык к тому, что люди помогают друг другу бескорыстно – только потому, что они люди. А тут помощь оказалась результатом чьего-то пожелания. Выходит, если бы не было этого пожелания, они бы просто взяли артефакт и бросили меня на произвол судьбы? Или как?

– Что ж, передайте Кассандре спасибо, – произнес я наконец.

– Передадим, – пообещал Черный, потом зевнул и потянулся. – Ладно, потом еще все это обмозгуем. А сейчас пора подумать об ужине…

Домой в этот вечер я так и не попал – Черный предложил переночевать у него. Калина отбыл в начале десятого: проводив его, мы с Антоном вернулись в гостиную.

– Тебя что-то расстроило? – прямо спросил хозяин дома, когда мы снова сели в кресла.

– Да нет, – пожал плечами я. Антон едва заметно улыбнулся.

– В нашем мире все не так, – сказал он. – Тебе не понравились мои слова о том, что тебя защитили от Дария из-за предсказания Кассандры, верно? Не спорь – я вижу это. В обычном мире человек совершает поступки, основываясь на каких-то моральных ценностях, исходя из понимания того, что правильно, а что нет. У нас все иначе – наш путь определяется не собственными желаниями, а волей ведущих нас вселенских сил. Другие правила игры, понимаешь? Обычный человек может делать все, что ему взбредет в голову. Мы делаем только то, что надо, что вписывается в контекст ситуации. История с пропавшим «Граалем» вдруг получила свое продолжение, появился ты. Кассандра предвидела эту ситуацию и велела нам помочь тебе, мы это сделали. Мы бы все равно не бросили тебя на дороге, но отношения были бы другими. Например, просто предупредили бы тебя о грозящей опасности и помогли бы куда-нибудь уехать. А там уж как повезет. Просто у любой ситуации есть своя логика развития, свой шаблон. Если его бездумно нарушить, это может привести к тем или иным неприятным последствиям. Поэтому одно из важных умений у нас – это умение не ввязываться в чужие дела. Пусть окружающие нас люди идут своей дорогой, а мы идем своей. Понимаешь меня?

– В общих чертах, – кивнул я. – Но если ты увидишь, что где-нибудь вечером в темном переулке кто-то грабит девушку, неужели ты не поможешь ей?

– Здесь неправильна сама постановка вопроса – я просто никогда не окажусь в подобной ситуации.

– Что значит «не окажешься»? – не понял я.

– А то и значит-меня там не будет. У моего мира другие законы, другие правила игры. Он сталкивает меня со вселенскими силами, но он же оберегает меня от разной ерунды. Потому что у меня другие задачи, другие цели. Другое предназначение. Если же такая ситуация все же возникнет, то я за несколько минут или секунд до нее получу предупреждение – мой мир подскажет мне, что вот-вот произойдет что-то важное. И если он поставил эту девушку на моем пути, значит, это все неслучайно, и ей предстоит сыграть в моей жизни определенную роль. Ничто не происходит просто так, понимаешь? В данном случае маг контролирует все, не контролируя ничего. Ведь и в твоей квартире я оказался в самый нужный момент, верно? Хотя не планировал этого.

Все само сложилось так, как нужно.

– Хочешь сказать, что все решает фатум?

– В какой-то мере… – Черный пожал плечами, – Если под фатумом понимать некую цепь событий. Возьмем хоть тебя: сначала ты втянулся в историю с «Граалем», встретился с нами. Теперь вот выяснилось, что между твоей жизнью и жизнью Калины есть очень странные совпадения. Это все не может быть случайностью, поэтому теперь нам предстоит понять, что за всем этим стоит.

– Все это действительно странно, – согласился я.

– О том и говорю. Где ты родился?

– В Туле. Точнее, наверное, в Туле. Просто я подкидыш. – Я посмотрел на Черного и смущенно улыбнулся. – Меня нашли в начале февраля, в полдень, у крыльца магазина – я лежал, завернутый в пеленки, прямо на снегу. Мне было примерно два месяца от роду, мою мамашу так и не отыскали. До пяти лет я жил в детском доме, потом меня усыновили.

– Это еще больше все запутывает… – Антон потер подбородок. – Ладно, оставим это пока…

– Согласен, – кивнул я. – Скажи, а с чего ты вообще заинтересовался зонами? Как это получилось?

– С чего началось? – Черный взглянул на меня. – Наверное, все началось с занятий магией. Я долгое время занимался демонологией, знаю до сих пор многих колдунов европейской части России. Участвовал в массовых оккультных ритуалах главных магических празднеств. Соответственно, знаю все, что связанно с европейской церемониальной магией. Долгое время практиковал Таро, у меня сбывалось до семидесяти процентов прогнозов. Многие годы пытался проникнуть в тайны древних европейских колдунов-отшельников, трактатами которых располагал, но серия опытов по реконструкции техник закончилась неудачно. Либо страдало окружение, либо опыты заканчивались на троечку, что меня совершенно не устраивало. Практиковал порчу и прочие колдовские прелести. Так мы развлекались – кто кого раньше «завалит». Короче, в этом деле преуспел, стал самым настоящим черным магом. Ковал магические мечи на заказ, клинки приходилось закалять в человеческой крови. Разумеется, кровь брали из медучреждений; Но это было довольно давно – мало ли какие глупости мы делаем по молодости? – Черный усмехнулся. – Потом пару лет отдал алхимии, ставил какие-то опыты. Кое-что получалось. Впоследствии демонология трансформировалось в уфологию, в поиск контактов с иными существами. Ну а от этого уже был один шаг до изучения аномальных зон. Так и начал всем этим заниматься.

– Круто, – уважительно протянул», – А Калина?

– Он у нас всегда был прагматиком, поэтому очень скептически относился и к магии, и к уфологии. В языческих кругах его до сих пор знают как лидера и воина – он из тех, кто способен принимать решения, способен вести за собой. Вначале, когда он приобщился к нашим уфологическим исследованиям, он воспринимал все это весьма скептически. Но потом, пытаясь объяснить для себя какие-то вещи, свидетелем которых бывал, втянулся в изучение аномальных явлений. За годы изучения аномальных зон он здорово изменился – стал замкнут, много времени проводил в одиночестве. В какой-то момент у него вдруг начала прорезаться память трансгрессии – он вспоминал свои альтернативные реальности, осознавал свои другие «я». В одной из таких реальностей он написал стихи… Знаешь, мы были поражены, потому что Калина и стихи – это нонсенс, нечто несовместимое. И все-таки это было так. Он все больше и больше рассказывал о том, кем он не являлся в этой реальности. Нам было очень забавно за ним наблюдать – ведь говорил это все Калина-прагматик. Тот, кто еще совсем недавно был убежденным скептиком. Одним словом, зона меняет любого.

– А как насчет Люминоса?

– Леонид долгое время практиковал дзен. Ему близки йога, шаманизм. Все, что связано с медитацией. К аномальным зонам он пришел через путешествия по местам силы. Бывал в Непале, в других уголках мира. У него очень хорошо развита интуиция: если Люминос говорит, что куда-то идти нельзя, мы всегда его слушаем.

– А как вы вообще познакомились? Ты, Калина, Люминос?

– Мы познакомились еще в начале девяностых. Наверное, это было провидение – то, что мы встретились, Есть такое место – Долина лабиринтов. Местность достаточно глухая и труднопроходимая, всюду множество камней. Там почти не встретишь туриста или сельского жителя, так как подъездных дорог практически нет. Мне пришлось перебраться через несколько холмов, сплошь заваленных буреломом, прежде чем я смог выйти в Долину – и был очень удивлен тем, что оказался там не один. Представь: совершенно глухое место, и вдруг я вижу неторопливо идущего человека, прощупывающего палкой зазоры между камнями. Это был Калина: разглядеть его оказалось непросто, он находился довольно далеко от меня. При этом я совершенно точно знал, что уже видел все это во сне – чувство узнавания было просто потрясающим. Мне пришлось подойти поближе, прежде чем я смог разглядеть его лицо. И поразился тому, насколько мы похожи – словно встретил брата. Он не обратил на меня никакого внимания, продолжал заниматься своими делами. Не желая мешать ему, я прошел мимо. А метров через двести вдруг наткнулся еще на одного человека, это был Люминос. Он сидел в позе лотоса среди камней, погрузившись в себя и ни на что не обращая внимания. Я смотрел на него и вдруг понял, что видел этого человека во сне около месяца назад. Мы тогда перебросились парой фраз, он сказал, что мы встретимся через месяц. Месяц прошел, и вот я вижу этого человека перед собой – было от чего прийти в изумление. При этом он тоже оказался очень похож на меня. Что тут еще можно сказать? То, что мы трое, не сговариваясь, в одно и то же время отправились в эту глухую Долину, не могло быть просто совпадением. Я понимал, что если уйду сейчас, то сделаю ошибку, поэтому повернулся и пошел знакомиться с Калиной. Потом, уже вместе с ним, мы подошли к Люминосу. Собственно, именно тогда мы и встретились в первый раз…

Черный немного помолчал, собираясь с мыслями.

– В тот раз мы только познакомились, – продолжил он. – Все понимали, что эта встреча не случайна, но никто не знал, к чему она приведет. Поговорив, мы разошлись, не зная, встретимся ли вновь. Прошло какое-то время, и мы вновь пересеклись на ежегодном слете аномальщиков и уфологов всех мастей – это симпозиум, на котором именитые искатели читают свои доклады. Он проходит дважды в год, весной и осенью. Как правило, занимает это два дня подряд, с утра до вечера. Вот именно там по-настоящему и встретились три одиночества – Калина, Люминос и я. Самым забавным было то, что мы, не сговариваясь, даже оделись одинаково – все трое были в черных костюмах. На фоне разношерстной толпы исследователей неведомого наша троица была очень приметной. И каждый уже совершенно точно знал, что нас что-то связывает. Эта встреча и стала началом союза троих, позже вылившегося в группу «Неман».

– Понятно… – Я немного помолчал. – Все хотел спросить – каким был твой первый выход в зону?

– Первый выход ничем не запомнился, в нем не было ничего необычного. Обычно зона раскрывает свои секреты не сразу – она словно присматривается к тебе. Новичку увидеть что-то интересное, как правило, можно только тогда, когда рядом с ним находится опытный сталкер. Это своего рода инициация – сталкер проводит тебя в зону, сталкивает с иной реальностью. Это запоминается на всю жизнь.

– У тебя было так же?

– Не совсем. Просто к тому времени, как судьба столкнула меня с Профом, я уже успел немало полазить по зонам. Даже попадал в какие-то миры, мы смогли вынести «Грааль». То есть я считал себя достаточно опытным сталкером. Но именно выход в зону с Профом стал для меня по-настоящему знаковым. Дело было в сентябре, повсюду на скошенных лугах стояли огромные стога. Покосы уже были частью зоны – или предзонником, как мы говорим. Уже темнело, когда мы с Олегом остановились на небольшом холмике перед лесом. Огляделись, потом Проф велел мне смотреть на линию горизонта. Он сказал, что таким образом можно увидеть тонкий абрис купола, возникающего над лесом. – Такие купола – это особые пространства, как матрешки, существующие один в другом. Понаблюдав за такими куполами какое-то время, ты привыкнешь к этому визуальному эффекту, и дальше уже воспринимаешь его как нечто само собой разумеющееся. Выслушав Олега, я стал наблюдать за пространством над лесом и через какое-то время действительно увидел то, о чем он говорил. Тонкая линия полусферы появилась над лесом, а над самой ее вершиной сверкал еле заметный голубой огонек. Цвет купола был чуть светлее, чем общий фон ночного неба.

– Что-то вроде мыльного пузыря? – предположил я.

– Да, примерно, согласился Антон. – Только в нем не было блеска, да и сама граница купола была едва заметна. Но достаточно различима, чтобы понять, что это не обман зрения. Но главное было еще впереди: Проф выставил руку открытой ладонью к лесу и начал как бы ощупывать пространство перед собой, медленно водя ладонью. Потом пояснил, что от купола во все стороны тянутся энергетические нити, попав на которые можно проследить дорогу к месту входа. Дело в том, что если просто иди к куполу по прямой линии, то ты в него никогда не попадешь. Надо отыскать вход, а его можно найти, только следуя по энергетической нити. Олег сказал, что сейчас он найдет нить, и дальше мы будем следовать по ней к самому ее началу. При сканировании ладонью ты точно знаешь, чувствуешь, что наткнулся на нить. Он поводил ладонью еще какое-то время, потом сказал, что нащупал, и спокойно пошел в сторону леса, я поспешил за ним. Мы вошли в лес, тьма была непроглядная. Я предложил Профу зажечь фонарик, он ничего не ответил и продолжал идти вперед в полной темноте – мне до сих пор непонятно, как он умудрился не выколоть себе ветками глаза и не поцарапаться. Я шел позади него, почти касаясь его спины, и старался не отстать. Иногда Олег шел зигзагом, порой останавливался и уточнял, куда направлена нить.

После небольшой паузы мы шли опять. Идти за ним в какие-то моменты было легко, он своей массой буквально проламывал дорогу через сухостой и кусты. Иногда вес Профа не спасали лапы елок хлестали меня по лицу и рукам. Так прошло достаточно много времени; несмотря на явные петли в движении, мы все равно продвигались все дальше и дальше вглубь леса. При этом я знал, что лес здесь был небольшим, не более двух километров в поперечнике. В какой момент мы оказались в куполе, я определить так и не смог. Просто поменялось окружение – и я осознал, что нахожусь уже в незнакомом мне месте. Деревья поредели, мы начали двигаться под уклон. В этот момент я и понял, что мы находимся не в том лесу, который я знал. Проф, не сбавляя темпа, ломился прямо, не оглядываясь. Я даже не успевал удивляться всему происходившему, в тот момент главное для меня было от него не отстать. Деревья не только поредели, но и стали гораздо толще и выше, чем прежде. Мы шли с горки, спускаться было легко. Олег почти летел, я еле за ним поспевал, недоумевая, почему лес не заканчивается – мы прошли уже гораздо больше двух километров. Из-за поредевшего леса ночной свет стал поярче и можно было разглядеть все вокруг. Мы спускались среди больших многолетних сосен и елей, внизу отчетливо угадывалась долина. Там что-то поблескивало, я шел за Олегом и гадал, что же это такое. Это было нечто большое, свет переливался и мерцал. Мы подошли уже достаточно близко, когда я наконец понял, что перед нами озеро. Если бы не знание того, что в этих местах нет никаких озер, я бы понял это гораздо раньше.

Мы спустились к берегу. Озеро представляло собой довольно четкий овал или даже почти круг около пяти километров в диаметре, обрамленный тонкой неровной полоской леса. Почти точно посередине возвышался лесистый остров, даже ночью зрелище было очень красивым. Я стоял и смотрел, понимая, что мы в совершенно ином мире. Проф присел на корточки и закурил. Потом сказал мне, что мы находимся в самом центре купола.