Текст книги "Долгая дорога домой (СИ)"

Автор книги: Антон Лисицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Хм, интересно. Неужели Карл не разочаровался в идее всеевропейской империи и теперь мечтает за счет победы над турками сделать это? С одной стороны османов давно пора давить, а с другой – нам не нужна сильная империя под боком! Хотя это не мои проблемы, да и Габсбурги всегда были верны своему слову и до ужаса принципиальны.

– А в этой империи, кто правит? – прохаживаюсь по комнате. – Карл?

– Не знаю, – разводит руками казак.

Подхожу к пленнику и парой оплеух привожу его в сознанье.

– Кто сейчас правит Священной Римской империей?!

– Император Карл...

– Какой именно?! Пятый?!

– Да...

– Лис, да нам какое дело? – кошевой подходит ко мне.

– Ты умеешь хранить тайны?

– Вот те крест! Я никому ничего не скажу!

– Ждите, – наклонившись, продолжаю шептать ему на ухо, – будет война. Османы с прихлебателями падут...

– Не врешь?! – казак нервно хлопает себя по бедрам. – Давно пора!

– Может не в этом году, – качаю головой, – но похоже, что все идет к этому.

– Слава тебе Господи! – мужчина размашисто крестится и отвешивает земные поклоны. – Живот за победу положим!

– Но никому, а то лазутчики везде есть.

– Да чтобы казак, да братство предал?! Никогда такому не бывать!

Братство... Предают все, вопрос только в цене... Смаргиваю пару слезинок и рукавом стираю кровавые следы. Вроде кошевой ничего не заметил.

– Кошевой, – раздается голос со стороны входа в сруб, – этого задохлика будем расспрашивать?

– Да, Федор, его.

– Иван, вы потом куда? Сразу в Москву, к царю?

– Нет, – качает головой казак, – сначала в Раздор.

– Тогда дай пару лошадей и припасов на седьмицу-полторы – мне надо одно дело завершить, а потом я вас догоню.

– Лады, пошли...

Глава 6

Второй день, как я покинул заставу казаков. Кошевой выделил двух скакунов и припасов. Хорошо, что уехал – мой организм против такого количества алкоголя! Я их понимаю: зима, в набег не сходишь, вот и остается только пить.

Сейчас череп верну, а потом в Раздор – нынешнюю столицу донского казачества. И напоследок в Москву. Похоже, что части древка, хранятся в легендарной библиотеке первого русского царя. Правда, слабо себе представляю, как буду ее искать. Не подходить же к самодержцу с фразой: "Ванька, покажи свою либерию, а то мне читать нечего!". Да он меня сначала на дыбу отправит, а потом на сырых дровах сожжет!

Можно и останавливаться, завтра к полудню достигну нужного острова. А потом придеться гнать лошадей, до Раздора почти сто верст, а это примерно пять-семь дневных переходов!

Костер, суп из мороженого мяса с пшеном и горячий отвар из шиповника. Да и боли почти прошли, лепота! Да, временами бывают приступы, но как это прекратить не знаю. Можно конечно поискать хорошего знахаря, но это время, которого у меня нет. И сомнительно, что они знают, как лечить подобное. Снова все навалилось как снежный ком: и эти рыцари, и слово, данное волхву, а так же будущая война с османами, на которую мне обязательно нужно попасть! Там будет столько смертей и страданий, что хватит энергии на открытие портала. Эх, снова строю планы. Успел забыть, чем закончился предыдущий...

После медитации, ложусь спать. Торквемада снова пристраивается под боком и негромко мурчит.

– И почему там не остался? – чешу его за ушками. – Василиса о тебе позаботилась бы – ты ей понравился.

Кот возмущенно мяукает и кусает меня за руку,

– Эй, я просто предложил! Ты сам видишь, какая у меня спокойная и сытая жизнь.

Он переползает и начинает тереться головой о мою щеку.

– Ладно, хвостатый: я предложил – ты отказался. Потом не жалуйся.

Утром разогреваю остатки ужина, а Торку выделяю кусок мяса. Лошадям насыпаю овса и топлю снег в объемной торбе. Нет, все же из ездовых животных, самые лучшие это ящеры. Как с ними просто: и пьют мало, и пропитание сами в состоянии поймать!

Ого, ничего себе остров! Весь, кроме узкой полосы пляжа, зарос густым ельником и кустами! И как я буду тут искать этот несчастный череп?

Коням слегка ослабляю подпруги и привязываю к дереву. Рюкзак вешаю на дерево.

– Ты со мной или тут останешься? – интересуюсь у кота.

Он с разбегу прыгает мне на спину и ложится на плечи пушистым воротником.

– Лентяй, но хоть шею не продует – беззлобно усмехаюсь, активирую артефакт морока возле лошадей и углубляюсь в лес.

Да откуда здесь столько деревьев?! До этого были одни чахлые рощи, а тут какие-то джунгли! Вроде и снега немного, а идти тяжело – то ногой за корень запнусь, то в яму наступлю. Было бы сейчас лето, то тогда понятно – леший развлекается, но почти в середине зимы?!

К закату едва держусь на ногах: и топором пришлось помахать, и "Поиск" слишком часто использовал. Превозмогая боль, развожу костер, ужинаю и проваливаюсь в зыбкое забытье.

Утром с трудом поднимаюсь с лежанки. Эх, сейчас бы литр-другой свежей крови! Или использовать анальгетик из аптечки, но его и так мало, надо экономить. Найду череп и поеду к этому волхву, авось советом поможет.

В горло кусок не лезет, а вот Торквемада с удовольствием уплетает мясо. Хм, а вот с чего у меня появилось такое пристрастие к крови? Неужели одноименная ветвь Искусства так влияет? А может быть именно так, и становятся вампирами. На солнечный свет и серебро пока нормально реагирую, или вот именно, что пока? Эх, снова одни вопросы...

Через силу съедаю кусок мяса с хлебом и запиваю водой. Затем сажаю кота на плечи и снова углубляюсь в лес.

Не задолго до заката, Торк начинает шипеть, шерсть на загривке вздыбилась, зеленые глазища сверкают. И? Ничего нет, деревья как деревья.

– Успокойся, ничего там нет!

Кот не унимается, лишь сильнее впивается когтями мне в плечо.

– Ладно, – сдаюсь я, – сейчас пойду туда, доволен?

Он слегка успокаивается, но так же продолжает хлестать хвостом по моей спине и шеи. Перехожу на магическое зрение. Самые обычные деревья. Пройдя пару шагов, у меня возникает ощущение, что я что-то забыл на стоянке, а в этом месте ничего нет, да и уже смотрел здесь. Да, надо бы проверить как там лошади с моими пожитками. Кот же не желает успокаиваться. И чего это он?

На полпути к пляжу, понимаю, что это были не мои мысли! Вот так морок!

– Хороший, кот, – глажу хвостатого по голове.

Останавливаюсь в десятке метров от того места. Хвостатого сажаю на ветку, взвожу курок обреза и активирую "Щит крови". Ни смотря на внушаемые мысли, продолжаю идти вперед. И когда кажется, что врежусь лбом в ствол сосны, передо мной открывается большая поляна.

– Упертый ты, – вздыхает пожилой мужчина, опираясь на посох.

Умное лицо с тонкими чертами и козлиной бородкой. Волосы зачесаны назад и сдерживаются плетеным ремешком. На нем балахон из небеленого полотна, подпоясанный широким кожаным ремнем, через плечо свисает холщовая сумка. И все бы хорошо, только сквозь мужчину видны деревья на противоположном конце поляны!

– Что поделать? – крепче сжимаю оружие. – Мне нужен череп.

– Выбирай, – призрак указывает посохом в сторону, – мне не жалко.

Скашиваю взгляд и замечаю аккуратную пирамидку черепов, выбеленных временем и дождями.

– А твой там есть?

– Нет, – усмехается мужчина, – а вот твой скоро будет, если не развернешься и не уйдешь!

– Может, договоримся? – предлагаю я.

Пока продолжается беседа, магическим зрением окидываю поляну. А пирамидка не так уж и проста: от нее тянется едва заметный энергетический канал к призраку.

– О чем? Золото, власть и любовь мне уже не нужны!

– Тебе – покой, мне – череп, который ты хранишь.

– Это гибель Руси, – качает головой он. – У тебя пока есть выбор...

– Знаю, но честь дороже жизни, – вскидываю обрез и стреляю по черепам.

Призрак вскрикивает, становиться чуть нематериальней, и несется на меня. Подставляю под удар посоха чекан. Стреляю еще раз. Осечка. Следующий удар приходится в плечо. Щит выдерживает. Снова осечка. Значит рукопашка.

Обрез в кобуру и в призрака летит сгусток огня. Бесполезно – он пролетает сквозь него и обугливает кору на дереве. Выхватываю траншейник. Отбиваю посох в сторону, принимаю удар кулака на плечо и всаживаю клинок в тело призрака. Он шипит и отлетает назад на пару шагов.

Срываюсь с места в направлении черепов. "Зажигаю" чекан и начинаю крушить их. В стороны летят осколки костей. Удар в спину швыряет меня вперед. Перекатываюсь через плечо и, пошатываясь, поднимаюсь на ноги. Щит исчез, а четверть черепов целые, плохо. И "Свитков крови" не осталось, а от обычной магии точно отключусь. Придеться рискнуть!

– Продолжим, – шиплю сквозь стиснутые зубы и использую "Ускорение".

В глазах темнеет. Бросаюсь вперед. Руку с траншейником обжигает холод. Не глядя, отмахиваюсь. Зрение слегка проясняется, и я вижу перед собой оставшиеся черепа. Из последних сил снова "зажигаю" чекан и докалываю их. Новый удар в спину, боль и яростный крик, бьющий по ушам.

Переворачиваюсь и вижу, как призрак медленно тает в воздухе.

– Ты! Эта кровь будет на твоих руках!

Значит, и его кости были там. Но хоть посмертное проклятье в нагрузку не получил.

Сажусь и осматриваю левую руку. Одежда целая, а рука и спина, судя по боли, – нет. И не посмотришь же: для этого по пояс раздеваться надо! Череп, а потом до стоянки.

Доползаю до остатков пирамидки. Расшвыриваю осколки. Где он?! "Поиск" и я теряю сознанье.

Прихожу в себя примерно за час до заката. Заклинанье показало, что он тут. Значит, копать, причем лезвием чекана – лопатка в рюкзаке осталась.

Наконец-то! Отбрасываю остатки почти сгнившей рогожи и рассматриваю череп. Обычный козий, но весь покрыт резьбой: тонкими извилистыми линиями, сплетающимися в завораживающий, почти гипнотический, узор. Убираю его в сумку. Опираюсь на чекан и поднимаюсь на ноги. Ох, как штормит! Точно как после посиделок с казаками.

– Ты был прав, – говорю коту сидящему на той же ветке, где я его оставил.

Он протяжно мяукает и спрыгивает вниз.

Ох, и закат уже давно прошел. А я никак не могу дойти до места стоянки: шатает, ноги подкашиваются, и я падаю на землю, но с упорством, достойным лучшего применения, продолжаю двигаться вперед.

Я смог! Теперь развести костер и вколоть себе анальгетик.

Пламя весело пожирает дрова, боль притупилась. Расстегиваю ремень, кое-как снимаю мантию, бригантину с наручами и поддоспешник. Закатываю рукав. М-да, ну и зрелище! Был бы я прошлым студентом, то меня наверняка бы вырвало: кожа с мясом отслаиваются, не поймешь – то ли обморожение, то ли ожог. На спине, наверно, то же самое. И как это лечить? Ритуал исцеления не потяну – состояние и так полутрупное. Кочевников рядом не наблюдается.

Мой бегающий взгляд останавливается на лошадях. Вроде бы потеря полулитра крови для них не смертельна, за пару дней восстановятся. Монголы так поступали, да и все равно другого способа не вижу!

Сцеживаю в котелок кровь, а коням даю двойню порцию овса. Перед сном надо будет напоить их укрепляющим отваром.

Сжимаю зубами деревяшку и начинаю срезать омертвевшие ткани. Ешкин кот, больно! По щекам стекают кровавые слезы.

Фух, вроде все. Сплевываю щепки, в которую превратилась ветка. Смачиваю ватно-бинтовые тампоны и приматываю к ранам. Остатки допиваю. Хорошо!

Покормив кота и плотно поужинав, а то жор напал – видно регенерация пошла, ложусь спать. Коней варевом напоил, к лешему эту медитацию, вымотался по самое не могу!

Утром с трудом продираю глаза. Умываюсь снегом и через силу ем: организм требует, а желания нет. Хвостатый с громким урчаньем грызет мясо.

Кони накормлены и оседланы, можно и волхва проведать. А то вдруг помер в печати Чернобога? Улыбаюсь немудреной шутке, сажаю Торка за пазуху и отправляюсь...

Пейзаж поражает своим разнообразием: камыши вдоль берега, степь с редкими холмами и такими же рощицами по одному берегу, а что на втором не видно – больно он крут, но скорей всего то же самое. Еще и ветер бросает в глаза колючие снежинки, от чего приходиться щуриться, да и неприятные ощущения на коже лица не прибавляют радости. И так уже пять дней!

Вот и остров. Самочувствие серединка на половинку, но анальгетик не колол: пополнить его запасы просто негде! Да и раз чувствую боль, то значит, еще жив. У мертвых по определению ничего болеть не может.

Хм, лошади вроде прыгают или нет? Сейчас проверю. Беру повод второй в руку, и посылаю их в галоп. Полынья все ближе. Кони прыгают, с трудом удерживаюсь в седле. Вот под копытами хрустит песок вперемешку со снегом и хвоей.

Спускаюсь и начинаю заниматься хозяйственными делами: дров для костра, лошадей почистить, покормить и привязать к дереву. Вот и солнце давно минуло зенит.

– Торквемада, остаешься за главного! – усмехнувшись, продолжаю: – Ужин, так и быть, можешь не готовить.

Когда добираюсь до поляны, солнце уже скрывается за горизонтом.

– Ты уже собрал посох? – вместо приветствия, произносит волхв.

– Три части, но сейчас мне нужна твоя мудрость.

– А когда принесешь мне его? – продолжает гнуть он.

– Думаю что осенью. Так ты мне поможешь?

– Придется, – мужчина подходит к границе круга, – что у тебя стряслось?

Коротко пересказываю последние приключения, делаю акцент на том, что повредил энергоканалы тела запредельными нагрузками и опуская малозначимые детали.

– Хм, – волхв начинает перебрасывать посох из руки в руку, – никогда с таким не встречался. Приходи завтра после полудня – мне нужно подумать.

Киваю и ухожу. Эх, еще один день потерян. А там скоро весенняя распутица, да и казаков придется нагонять по пути в Москву. Думал вместе с ними из Раздора ехать, но видно не судьба. И почему фортуна всегда поворачивается ко мне своими нижними девяносто?

Плотно ужинаю и погружаюсь в транс, совмещенный с медитацией – посмотреть, что в организме происходит.

Все еще хуже, чем было: каналы зияют разрывами, видны потемнения. Ешкин кот, неужели снова менять тело?! Суккубе под хвост такое бессмертие! Ну почему, почему я не изучил хотя бы основы целительства, пока был на Земле, пусть и альтернативного? Стал обычным боевым магом, только группы поддержки не предвидится!

Спать, спать и еще раз спать! А то так и до харакири додумаюсь.

Выспаться не удалось, снова кошмары. Правда, меня удивляет, что новых лиц не прибавилось, хотя уже многих в этом мире на тот свет отправил. Не то чтобы меня это огорчало, скорее наоборот, просто удивляюсь.

– Как, вспомнил что-нибудь? – интересуюсь у волхва.

– Нет, – качает он головой. – Единственное, что пришло в голову – принести жертвы богам...

– В них уже давно не верят, да и капищ не осталось.

– Ищи! Это наша вера! – он бьет посохом по земле.

– Ты определись, мне капища искать или твой посох? – язвительно спрашиваю я.

– Не играй словами, смертный!

– А ты не указывай мне! – огрызаюсь в ответ. – Не можешь помочь – так и скажи! И не надо мне невыполнимые советы давать!

– Ладно, извини. Но никогда о таком и не слышал, и тем более не встречал.

– Ясно. Вернусь, когда добуду посох.

Вернувшись на пляж, вижу, что костер почти прогорел. Подбрасываю поленьев и раскуриваю трубку.

Нет, должен быть какой-то способ исцелиться самому, должен! Помнится, когда прогонял сырую ману по каналам, то самочувствие улучшалось. Ритуал провести самостоятельно я не могу. Искать еще одного мага, который согласится мне помочь? С тем же успехом могу и капища поискать!

На колени ложится Торк и начинает негромко мурчать. Машинально поглаживаю его. Поменять тело? Так сколько времени придется потратить на его поиски и преобразованию в тело мага. Ладно, попробую идейку, если не получится, то буду искать другое решение. Или залягу на дно где-то на полгодика, и не буду отсвечивать. Только не нравится моей деятельной натуре этот вариант.

В очередной раз погружаюсь в транс. Сосредотачиваю внимание на самом маленьком разрыве вдоль позвоночника. Начинаю сгонять к нему всю доступную энергию. Резерв быстро пустеет, а изменений не видно. Начинаю тянуть силу из перстня...

Да, получилось! Сросся! Только это было самое маленькое повреждение, а маны ушла прорва! Практически три моих резерва, да и времени много потратил на это. Хм, значит, примерно два-три дня на каждое повреждение. Думаю, месяца за два-три управлюсь, да и то при условии, что не буду колдовать!

Ой, что-то есть захотелось. Первый котелок каши уничтожаю подчистую, но голод все не уходит. Варю добавку.

– Знаешь, – говорю коту, – если аппетит будет таким после каждой попытки, то припасов нам не хватит, а тебя есть жалко.

Он смотрит на меня как на дурака, подходит и бьет лапой по рюкзаку.

– Это тонкий намек, чтобы я рыбы наловил?

Торквемада презрительно фыркает.

– Молчал бы, лошадь Пржевальского, – достаю снасти. – Нет, мне с каждым днем все больше и больше кажется, что ты был человеком. Но за мерзкий характер тебя превратили в кота и послали мне, в наказание за все грехи!

– Ловись рыбка большая и маленькая, – приговариваю, забрасываю блесну в воду, – но лучше жирная и очень большая...

Два часа ловли и всего несколько окуней. Костлявые они, только уху из них и варить.

На сегодня все, а завтра казаков нагонять. Убираю снасти и начинаю чистить улов, пока он не замерз.

Утро встречаю в приподнятом настроении – первый, пусть и робкий, шажок к излечению сделан! Снова чищу зубы древесным углем с помощью пальца: что поделать, раз забыл положить щетку и прочие банные принадлежности? Эмаль белоснежная, десны не кровоточат и все это без современной химии. Предки не дураками были, котелок у них еще как варил!

Ух, километров двадцать семь за день проехал, да и медитацию на скаку практически освоил. Хотя должен признать – сложно сосредоточится и расслабится, когда тебя трясет. Теперь приготовить еду и можно снова своим здоровьем заняться...

Утро, а я только закончил, но хоть удачно. Разогреваю уху на углях, делаю зарядку и быстренько подкрепляюсь. Часть вареной рыбы отдаю коту.

– Хорошо тебе, ты всю ночь дрых! – говорю ему с легкой завистью в голосе. – А у меня такое ощущение, что мешки с цементом тягал на своем горбу.

Торквемада флегматично дергает хвостом, не отрываясь от завтрака.

– Можно ехать, – допиваю отвар и убираю котелок в рюкзак.

Хвостатый привычно отправляется за пазуху, а я в седло.

– Вперед, залетные! – несильно бью пятками под ребра коня.

Сначала все же гляну книги, доставшиеся от азовского колдуна, а уж потом займусь медитацией.

Первую бегло пролистываю и убираю в сумку – арабскую вязь мне не понятна. Придется искать переводчика, и смешно будет, если это окажется какой-нибудь религиозный текст! Вторая, как я уже заметил раньше, на латыни. Причем классической, ну это и неудивительно.

Кое-как продираюсь через первые страницы текста – больно почерк перегружен разнообразными завитушками. Я сказал бы, что автору сей рукописи, не в колдуны надо было идти, а в дизайнеры или ювелиры. Такие шедевры из под его рук выходили бы!

Продолжаю чтение. Это оказывается личный дневник. Нет, этому колдуну надо было в писатели идти, давно так не смеялся! "Только я припал к упругим персям будущей жертвы, как не заметно вошел учитель и принялся избивать меня своим дубовым посохом, приговаривая: "Не смей портить ценный материал!". А когда закончил воспитывать меня, то пообещал, что если такое еще раз повторится, то гурий у меня будет много, только мне будет все равно. Что бы это могло значить?". Или вот: "Учитель показал, как подчинить человека своей воли. Почему тот раб так прижимался и облизывал меня? Неужели это был вампир?!".

Периодически встречаются описания заклинаний и ритуалов, но ничего интересного или полезного. Хм, насколько я понимаю, то этот колдун входил в какую-то то ли секту, то ли ковен. Значит, мне придеться еще и опасаться их мести?!

Дневник зияет пробелами: не днями или неделями, а целыми годами. В последней трети колдун становится все мрачнее и немногословней. В основном идут жалобы на то, что его окружают "дети баранов и шакалов, которые не ценят вековую мудрость". Ого, он еще и некромантией увлекся! Надо было ему все же голову отрубить, а лучше раздробить на куски. М-да, теперь еще и его мести следует опасаться! Приму за правило: всем колдунам, магам и так далее, отрубать и сжигать голову. Это похлеще контрольного выстрела промеж глаз будет.

Эх, а создание той молнии не описано. Жаль, интересное было заклинание. Закрываю книгу, занимательное было чтиво.

О, уже темнеть начинает. Через часик можно будет останавливаться на ночевку. Из-за чтения маны подкопить не удалось, тогда хотя бы высплюсь.

Пока каша булькает на костре, решаю осмотреть раны. Разматываю бинт на руке и снимаю тампон. Вроде немного затянулась. Значит надо снова сделать компресс. Надеюсь, что лошадям это сильно не повредит, да и сцежу на этот раз немного, чтобы только на примочку хватило.

Поел, хвостатого нахлебника и коней накормил. Медитация и спать до утра.

Все тот же единообразный пейзаж, все тот же ветер, кидающий снежную крупу в лицо. Надоело! Да, вот так и скатываются в апатию...

Фух, еще два дня и я достигну Раздора! Лечение идет ни шатко ни валко: где-то одну пятую повреждений энергоканала вдоль позвоночника залечил и все. Еще и припасы заканчиваются, да и раны не заросли. Что-то не везет мне в последнее время.

Накаркал вчера – четверо кочевников на хвосте висят! И судя по нарядам не бедствуют: у всех поверху кольчуги надеты. И не убить, и не оторваться, со злости готов седло грызть!

– Не подведи, – шепчу, прижимаясь к конской шее, – хлебом до отвала накормлю, только не подведи...

Бросаю короткий взгляд назад: всадники начинают настигать меня. Бой принимать нельзя – все лечение пойдет насмарку!

Зубами стягиваю перчатку с левой руки и прижимаю камень перстня к конской шее. Начинаю подпитывать лошадь крохотными порциями чистой маны. Она издает звук, похожий на всхлипывание, но начинает бежать быстрее.

Ешкин кот! Тут до донской столицы казаков где-то два дневных перехода и ни одного разъезда, что за бардак?! Или безостановочно зипуны пропивают?!

Отвязываю поводья заводного коня. Хорошо, что свои вещи вожу с собой. Эх, как мне не хватает безразмерной сумки!

После избавления от второго скакуна, разрыв между мной и кочевниками начинает увеличиваться. Несильно, но заметно.

Погоню продолжается уже четвертый час. М-да, а у каждого из них по два заводных. А мана в перстне все убывает. Если к закату ничего не изменится, то придется принимать неравный бой с неизвестным концом. Сейчас бы пару гранат – взорвал бы лед за спиной, выиграл бы какое-то расстояние. Но чего нет – того нет.

Вдали, справа на холме, различаю какой-то смутный силуэт. Потихоньку начинаю забирать в ту сторону: выглядываю выезд на крутой берег Дона.

Вскоре силуэт превращается в строение: высокая сторожевая вышка, связанная из не ошкуренных бревен. Сверху наблюдательная площадка, крытая связками камыша. Там стоит мужчина, подробностей разглядеть не могу.

Где этот подъем на берег?! Перстень почти пустой, да и морда коня в пене, скоро падет! Вот почему-то именно в такие моменты особенно сильно хочется жить!

Кисть правой руки плотно прижата к шее лошади, так что кое-как, но расстегиваю кобуру обреза и взвожу курок левой. Освобождаю ноги из стремян и крепче сжимаю конские бока коленями.

– Держись, – заклинаю скакуна, – вывези до подъема, дальше постараюсь сам управиться!

Леший закрути этого наблюдателя! Спит что ли?!

Вон вроде более пологое место, попробую там.

Конь с трудом поднимается на вверх берега и начинает заваливаться в сторону. Я спрыгиваю из седла в противоположную сторону. Смотрю в сторону вышки, а вон и казаки едут. Проснулись...

До них еще метров двести, а первый всадник уже выскакивает рядом со мной. Разряжаю в него патрон со свинцовой картечью. Один готов.

А дальше все завертелось каруселью: кочевники, казаки, блеск стали, оскаленные конские морды. Звуки тяжелого дыхания, пронзительное ржание, невнятные ругательства и крики.

Победили... Без сил опускаюсь на снег, окрашенный в красный цвет как кровью, так и предзакатным солнцем.

– Ты кто такой? – спрашивает казак, остановивший коня рядом со мной.

– Путник, – безразлично отвечаю я, не поднимая головы, – можешь Лисом называть.

– Так это ты, – в поле зрения появляются носки сапогов, – "птичку" поймал?

– Значит, они добрались до вас?

– Еще вчера. Вставай, дам тебе сопровождающего – к атаману поедешь! А то после рассказов кошевого он очень хочет с тобой встретиться.

– Сейчас, – набрасываю иллюзию на глаза, пережидаю приступ острой боли и иду к своему скакуну.

– Ты что делаешь?! – вскрикивает казак, видя, как я пью лошадиную кровь.

– Пить хочу, а воду или кровь – мне уже все равно, – говорю, вытирая рот тыльной стороной ладони.

– Микола такой же, – подает голос другой всадник. – Видать тоже татары в предках были.

– Свечку не держал, но я считаю, эту землю своей родной и буду биться за нее до последнего вздоха.

– Ой, любо сказал! Сейчас братья коней поймают, да Андрей дорогу тебе покажет.

Пока есть время можно и труп обыскать. Массивный перстень, да массивный золотой браслет – больше ничего ценного нет. А остальных не я убил, тут все просто: кто убил, того и шкура. Жаль дробь терять: магию не используешь, а вручную ее долго выковыривать!

– Садись, и езжайте, а мы тут приберем, – говорит старший, когда остальные пригнали коней.

– О, они и мою лошадку захватили! – вскидываю рюкзак за спину, опираюсь ногой в стремя и взбираюсь в седло своей заводной лошадки. – А то пришлось бросить – один в чистом поле четверых не одолел бы.

– Зато нам добычу привел, – усмехаются казак, пока остальные обшаривают трупы и переметные сумки кочевников.

Заглядываю за пазуху: Торк вцепился в покрышку бригантины когтями и недовольно зыркает на меня зелеными глазами. Осторожно поглаживаю его сквозь балахон.

– Ранили что ли? – интересуется старший, проследив за моим взглядом.

– Нет, – приглаживаю бородку, – кот со мной странствует.

– Зело странный ты, да и креста у тебя не видно. Колдун?

– Какой есть, не все православные, но и веру поганых и лыцарей не принимал. Нет, кое-что знаю, кое о чем ведаю.

– Ведун значит, – кивает старший, убирая руку с шашки. – Ой как ты на Миколу-то похож, правда, он без кота.

– Одно дело делаем – Русь святую бережем...

Казаки крестятся. Видать правильно сказал, а значит, меньше дурной молвы обо мне пойдет. Двое всадников остаются возле трупов, а третий, видимо тот самый Андрей, направляет коня вдоль берега.

– К полуночи доедем, – негромко произносит он и подгоняет коня.

Вот и Раздор... А неплохое место выбрали: остров, на слияние двух крупных рек, густой пойменный лес, да и множество проток, где можно легко от врагов укрыться.

– Почти на месте...

Как же хорошо, что у меня осталась возможность видеть в темноте! И никаких зелий глотать не нужно! Хотя луна сегодня яркая, снег лежит – светло как днем!

– Нас свои в темноте не подстрелят? – перебиваю, заметив часовых, прохаживающихся по крутому земляному валу.

– Да не должны, – с сомнением в голосе, протягивает он.

– Ты хоть крикни, а то обидно будет.

Метров за триста он останавливает коня.

– Эй, не стреляйте! – сложив ладони рупором, кричит он. – Это я – Андрей!

– Так вот ты какой, Лис, – раздается ленивый мужской голос за спиной.

Спрыгиваю на снег и неторопливо разворачиваюсь. Молодой мужчина с не запоминающимся лицом, одет не по погоде: легкая телогрейка на голое тело, шаровары и сапоги. На кожаном поясе висит сабля и несколько кисетов.

– Так вот ты какой, Микола, – с той же интонацией, отвечаю я.

– Что-то ты плохо выглядишь – в домовину и то краше кладут.

– Не дав слова, крепись, а дав слово, держись. Только препятствий оказалось слишком много...

– Микола, ты нас проведешь, – влезает в разговор Андрей, – али мне дальше кричать?

– Проведу, – кивает казак и громко клекочет, как какая-то хищная птица, – а то от твоих криков у всех баб молоко пропадет. Ты что ль, младенцев кормить будешь?

Отсмеявшись, мы идем в городок. Часовые все так же продолжают нести караул на валу.

– Долго ждал? – интересуюсь у встречающего.

– Нет, у меня предчувствие было. Да и интересно было глянуть на человека, в одиночку спасшего дочку атамана.

– Кого?! – запинаюсь, и чтобы не упасть, опираюсь на плечо казака.

– Ты что не знал, что Василиса его дочка?

– Ешкин кот! Точно, кошевой же говорил про это, но когда спасал, то не знал кто она такая. Вижу, дивчина к стене у колдуна прикована, стою и думаю – зачем старикашке ее оставлять? Еще научит ребенка чему-нибудь плохому, вот и забрал с собой.

– Ну ты... – начинает хохотать он. – Тут атаман по царски тебя наградить собирается, а ты ради пакости ее спас!

– Надеюсь не женить меня на ней?

– Не, – мотает он головой, – жених у нее уже есть, весной думали свадебку сыграть.

– А как она в плен попала?

– В одиночку решила съездить, сокола своего кривокрылого проведать, а по дороге ее и схватили.

– М-да, ума видать совсем маловато, – поправляю капюшон.

– Дело молодое... – усмехается Микола.

– Так в чистом поле любиться-то холодно, – из ворота балахона высовывается голова Торквемады.

– Ты и с котом. А изба где?

– Убежала – ноги слишком длинные, да и холодно тут.

Посмеялись и идем дальше. Странный городок: скученные приземистые домишки, крытые камышом, но большая центральная площадь, где горят костры и слышно пьяные разговоры, и такие же песни.

– Пошли к Кругу, – провожатый кивает на небольшую группу людей, – а ты, Андрей, вертайся назад к товарищам.

Спускаю Торквемаду на утоптанный снег. Он мгновение постоял, а затем куда-то понесся, видать кошку учуял.

Пробившись сквозь толпу, и останавливаемся, не доходя пары шагов до атамана с кошевыми.

– Вот, Василий, тот, кто твою Василису спас.

С бревна встает богато одетый, невысокий мужчина с роскошными усами. За пояс заткнут пистоль, помимо уже привычной мне сабли.

– Ох, успокоил старика, – он стискивает меня в объятиях, – спас дочурку, а мы места себе не находили. Чем тебя наградить?

Медведь, а не старик! Аж ребра захрустели!

– Мне в Москву надо, – переведя дыхание, говорю ему.

– Скоро оставшиеся кошевые подъедут, "птичку" твою послушают, – начинает он, – обсудим и поедем.

– Вы шкатулку с письмами не потеряли?

– Все в целости. А ты садись – поешь, а то какой-то ты бледный и худой.

– Препятствий много было, не все смог легко осилить.

– Вот и отдыхай, силы копи! Скоро они понадобятся всем нам, отдыхай!

Киваю и отхожу к Миколе.

– Вы что, всю зиму так гуляете? – интересуюсь, отрываю куриную ножку.

– Зипунов набрали, да на мед обменяли, – он протягивает мне кружку. – Да и что еще делать?

– Это да, нечего, – делаю глоток, кислое вино. – А летом что?

– По походам: когда мы кочевников, когда они нас.

– Весело живете, – отрезаю ломоть от печеного кабанчика.

– Так между османами и Русью, мы одни стоим.

– Ничего, – снова наполняю кружку, – даст Бог – все изменится.