Текст книги "Свора Герострата"

Автор книги: Антон Первушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Часть вторая. Сицилианская защита

Дети в подвале играли в гестапо —

Зверски замучен сантехник Потапов.

Глава пятнадцатая

Ясным майским утром сотрудник оперативно-следственной группы, капитан МВД Михаил Михайлович Мартынов, известный в кругу близких друзей под прозвищем «МММ – нет проблем», шел на работу.

От дома Мартынова до станции метро «Купчино» было остановок шесть на троллейбусе – порядочный по меркам спешащего ленинградца путь, но капитан никуда не спешил. Он любил эти прогулки: утром – до станции, вечером – от станции – и всегда отправлялся в путь заранее, точно рассчитав, сколько времени ему понадобится, чтобы преодолеть это немалое расстояние.

Итак, он шел, мурлыча себе под нос модный в этом сезоне мотивчик и перепрыгивая, как развеселившийся школьник, через лужи, оставленные проморосившим за ночь дождем. Его обгоняли, громыхая на стыках, переполненные сонными тружениками трамваи; а он провожал их насмешливым взглядом. В руке МММ нес кожаный портфель, помахивал им на ходу в такт мотивчику. А утреннее солнце вставало над новостройками, предвещая добрый и теплый день.

Будучи в прекрасном расположении духа, Мартынов не заметил, что следом за ним вот уже минуту следует на малой скорости неприметный подержанный жигуленок. За рулем его сидел крепкого сложения лысый человек со странными темно-фиолетовыми пятнами на голом черепе. Сузив глаза, он внимательно наблюдал за неторопливой походочкой Мартынова. Заднее сиденье жигуленка занимал парнишка лет девятнадцати, с виду щуплый, на носу – очки в огромной роговой оправе. Взглянув на него, никто не догадался бы, что это, возможно, лучший стрелок Санкт-Петербурга и области.

Парнишка сидел молча, покусывал задумчиво губу, а на коленях у него лежал новенький, тщательно смазанный и полностью заряженный АК-74. Парнишке, как и лысому человеку за рулем, некуда было спешить. Он знал, что готов действовать по первому сигналу, и знал, что не промахнется.

Лысый оторвал пальцы от руля и поднял правую руку так, чтобы ее увидел парнишка.

– Изменение, – сказал он. – Не насмерть.

– Хозяин – барин, – пожал плечами парнишка.

– Начнем.

Лысый выжал педаль газа до упора. Жигуленок рванул.

Непринужденно шествовавший своей дорогой Мартынов стал оборачиваться на звук быстро нагоняющего автомобиля. И тут парнишка, высунув ствол автомата в приоткрытое окно, выстрелил: раз, другой, третий. После чего жигуленок умчался, свернул на улицу Ярослава Гашека.

Отброшенный прямыми попаданиями в упор, капитан МВД Мартынов по прозвищу «МММ – нет проблем» упал спиной в лужу. Он корчился, хрипя, пытаясь подняться; восходящее над новостройками солнце светило ему в лицо, а вода под капитаном быстро окрашивалась в ярко-алый цвет.

Глава шестнадцатая

Стоило выйти из дома, как я обнаружил, что за мной следят.

Интересные дела, подумал я, останавливаясь у газетного киоска с таким видом, будто мое внимание целиком поглотила полуобнаженная красотка на обложке дорогого журнальчика для одиноких и богатых мужчин, а сам – искоса наблюдая за парой субъектов: один – бородатый, в джинсах и легком свитере, другой – в противоположность первому – гладко выбрит, в синем вельветовом костюме. Они в свою очередь не замедлили остановиться, демонстративно закурили: первый угостил второго.

Топтуны, подумал я с неприязнью (почему-то всплыло в памяти именно это слово). Только мне вас еще не хватало. Любопытно, а чей интерес ВЫ представляете? С какой стороны доски сидите?..

Ну да ладно, со временем дознаемся. Другое сейчас очевидно: следите вы за мной с таким небрежением, что я, человек в подобных делах не слишком сведущий, сумел вычислить вас на пятой минуте. Вывод: или вы дилетанты, каких поискать, и тогда вообще непонятно, на что я вам сдался; или профессионалы, каких тоже поискать, а это означает, что исхитряться, прятаться от меня в вашу задачу не входит. Скорее, наоборот, выставить себя напоказ: смотри, вот, мол, рядом мы, всегда за твоей спиной, так что ничего не бойся – смело лезь в петлю, при, как танк, напролом.

Я повернулся к этим двоим лицом и, улыбнувшись, откозырял. Совершенно мальчишеская выходка, но удержаться не смог. Потом пошел своей дорогой. Топтуны, разумеется, следом. Дело хозяйское.

Я спустился в метро, доехал до «Электросилы». «Сладкая парочка» наблюдала за мной из противоположного конца вагона. Поднялся на эскалаторе, на остановке перед метро, покуривая, дождался троллейбуса и вскоре входил в здание института Скорой Помощи.

Еще одна деталь – насколько мне известно, у МВД свой прекрасный госпиталь имеется; зачем тогда – институт Скорой Помощи? Не попахивает ли все это провокацией? Как твое мнение, Игл? Попахивает? У Игла как всегда имелся один ответ на все вопросы: и об этом со временем дознаемся. И в чем-то он, конечно, прав.

Мишка Мартынов, как меня проинформировали, был помещен в отдельную палату на шестом этаже. Я прогулочным шагом прошествовал туда, быстро сориентировался и благодаря подсказке дежурной по этажу легко отыскал нужную палату. У палаты на стуле расположился подтянутый коротко стриженный молодой человек, у которого на лице была написана просто-таки неизмеримая самоуверенность. Он почитывал «Спид-инфо» и ковырял во рту зубочисткой. Профессиональная принадлежность этого типа не вызывала сомнений.

Завидев меня, молодой человек встал, аккуратно сложил газету и весьма лаконично осведомился:

– Куда?

– Я – Борис Орлов.

– Главврач разрешил не более пяти минут, – напомнила дежурная.

И по поводу главврача у меня были кое-какие сомнения, но возражать я не стал.

– Паспорт, пожалуйста, – проигнорировал ее замечание этот очень вежливый молодой человек.

– Само собой, – сказал я с поддевкой. – Само собой, – извлек из внутреннего кармана паспорт, передал ему.

Сначала молодой человек долго изучал фотографию в паспорте, потом долго сравнивал ее с моей физиономией, после чего вернул документ и, повторив только слова дежурной: «Не более пяти минут», уселся на свой стул и опять уткнулся в газету.

Открыв дверь, я вошел в палату.

Здесь, как и полагается, пахло медикаментами. Но вообще палата казалась довольно просторной, светлой – непозволительная роскошь из расчета на одного человека в наши скуповатые в смысле излишеств времена.

У стены стоял необъятных размеров агрегат, и от этого агрегата тянулось с сотню стеклянных трубок разного диаметра к кровати, на которой лежал Мишка. Были там еще какие-то хитроумные баллончики, закрепленные вертикально на подставках, прочая медицинская всячина.

– А это наконец-то ты, – вялым, апатичным голосом пробормотал Мишка.

Я подошел к кровати и уселся на предусмотрительно оставленный здесь кем-то стул.

– Да, это я. Собственной, так сказать, персоной.

Мне не хотелось говорить с подобной холодностью здесь и сейчас, но тут уж я опять ничего не мог с собой поделать.

Мы не виделись с Мишкой полгода. Если не больше. И он не звонил, и не заходил ко мне за эти полгода ни разу, видимо, хорошо понимая, куда я его пошлю, попытайся он снова навязать мне свою компанию. Слишком уж беспринципно поступили они со мной: Мишка и Хватов. И если с полковником все понятно: кто я для него – подходящая кандидатура для внедрения в преступную группировку – но Мишка! С его стороны я не ожидал подобного предательства…

Они с Хватовым все здорово рассчитали. Внештатный консультант по психотронному оружию поставил мне в подсознании защитный блок, но слабенький настолько, что его мог «взломать» любой начинающий психотерапевт. И Герострат (видно, от большой самоуверенности) купился на эту приманку, посчитав слабенький блок всем, на что его противники способны.

Он тут же решил воспользоваться подвернувшейся ему возможностью запутать их окончательно. Герострат заложил мне в голову идею попытаться проникнуть в его рабочий компьютер через модем и даже задал специальный пароль «ARTEMIDA» для входа в систему. Кроме того он предусмотрительно подготовил файлы с «дезой», которые по его плану мы могли там обнаружить. Эта идея все по тому же плану должна была исходить от меня, после чего Герострат собирался со мной покончить.

Но он опять, уже во второй раз, недооценил своих противников. Его установку внештатный консультант Леонид Васильевич вскрыл в два счета, и инициатива «скорректировать план» исходила в результате от Мартынова.

Далее Мишка, согласовав все с Хватовым, решил разыграть передо мной и перед Геростратом водевиль в духе «мы клюнули», и когда я своими глазами убедился, что Свора замышляет чуть ли не государственный переворот, он легко послал меня доигрывать эту бездарщину до самого занавеса, когда под победные звуки фанфар на сцене появляются вооруженные до зубов спецназовцы. Результат: зло наказано, добро торжествует, критики сходят с ума от восторга, автора – на сцену!

Не знаю, быть может, решение играть со мной, как с пешкой, а затем посылать в финале под пули и не пришло к нему легким путем. Может быть, у него действительно не было иного выхода. Может быть, он полагал, выбирая этот план предпочтительным по сравнению со всеми другими, что идет по пути наименьшей крови – может быть. Но тогда он должен со мной согласиться и спокойно принять то, что я этого ему не прощу никогда.

И мы не встретились бы и еще полгода, и еще год, если бы не странный телефонный звонок позавчера вечером, и не второй звонок от «главврача» сегодня утром – прямо телефонные войны какие-то! – и если бы после второго звонка я не понял, что история, начавшаяся поздней осенью, вовсе не закончилась падением автомобиля в холодные воды Невы – нет, она только начинается. И снова никто не позаботился, чтобы мне было куда отступать…

– Герострат жив, – сказал Мишка, наблюдая за моим лицом тусклым взглядом из-под прикрытых век.

Я воспринял новость спокойно. Еще и потому, что для меня она не являлась новостью.

– Мы извлекли тело водителя волги, помнишь?

Я кивнул.

– Это оказался совершенно посторонний человек. Герострат провел нас, Борис, ты понимаешь? Провел, как мальчишек.

Я пожал плечами. Не все вам – козыри в руки. Даже при таких способностях к блефу.

– Что еще? – спросил я.

– Он пытался убить меня, Борис. Он подстрелил меня, но я успел увидеть его лицо. Сомнений нет: это Герострат. Он выжил и решил отомстить, понимаешь?

Я снова кивнул. Что тут не понять? Вендетта – это вендетта.

– Он стрелял в меня, он будет стрелять в тебя. Поберегись, Борис. Поберегись!

Что-то я не слышал от тебя подобных слов полгода тому назад. Но лучше, как говорится, поздно, чем никогда.

– Спасибо, – сказал я и добавил, выдержав паузу: – за предупреждение.

– Уезжай куда-нибудь, – посоветовал Мишка. – Уезжай подальше. Хоть во Владивосток, хоть на Сахалин – подальше. Возьми академический отпуск в своем Политехе и – вперед, понимаешь?.. И еще Елену забери. Пусть тоже возьмет отпуск, в Питере вам оставаться сейчас опасно…

– Время истекло, – в палату вошла дежурная.

Из-за двери выглядывал дотошный молодой человек.

– Хорошо.

Я встал.

– И прости меня, Борис… слышишь? – зашептал МММ, скривившись, как от сильной боли. – Прости за все, не держи зла, слышишь?

Я наклонился, положил руку Мартынову на плечо:

– Выздоравливай, Мишка, – и улыбнулся ему.

Выходя из палаты, я размышлял о том, что, конечно, совет он мне дал совершенно правильный. Так бы и следовало поступить: уехать с Еленой куда-нибудь подальше, переждать. Но дело в том, что Мишка опоздал с этим своим правильным советом. Потому что первый звонок, который дал мне понять, что «развлечение» продолжается и назад снова ходу нет, был звонок позавчера вечером от самого Герострата…

Глава семнадцатая

– Боря, это тебя, – позвала мама.

Я подошел, принял из ее рук трубку и услышал чуть искаженный мембраной, но знакомый до жути смех.

– Ну здравствуй, мальчик мой. Как поживаешь?

Меня как током прошило. Трубка стала скользкой, повлажнело под мышками; холодная струйка прокатилась по спине вдоль позвоночника.

Жара. Жара гор, которые стреляют…

Он жив! Почему он жив?!

Усилием воли я подавил дрожь тела и ответил, тщательно выговаривая слова, чтобы и голос не дрогнул:

– Привет, – и тут же меня словно подтолкнуло спросить с показным безразличием: – Ты уже с того света?

– Размечтался, маленький, – со смехом отозвался Герострат. – Я туда не спешу. И тебе не советую.

– Да я в общем-то тоже, – это значительно хуже, но в первом приближении сойдет.

– Молодец! – поощрительно сказал Герострат. – Ценю жизнелюбивых.

– Ты среди нас рекордсмен.

Главное – не дать ему сбить тебя с толку. Ты был готов к этому звонку, ты его ждал, ты спокоен, у тебя ровное дыхание. А вообще, Игл, ты делаешь значительные успехи. Главное – не дай ему тебя сбить!

– А как я вас вокруг пальца обвел – тебе, Боря, надеюсь, понравилось?..

Что за дурная манера вести беседу? Если бы он угрожал… Определенно, он сначала хочет сбить тебя, напугать до умопомрачения. Но это мы еще посмотрим, кто кого напугает…

– Со стороны эффектно, но не трудно, – продолжал Герострат. – Всего и делов-то было: поймать водилу и сходу ему блок – даже не блок, а блочок, даже и не из общего списка, а из вспомогательного – вставил и вперед – по проспекту, мой милый.

– Эффектно, – признал я, – для дешевенького «шпионского» боевичка очень эффектно.

Так ему! Браво, Игл!

– Ты меня, мой ласковый, не обижай, – голос Герострата продолжал оставаться на уровне дурашливой интонации, но прибавилось что-то еще, какие-то жесткие нотки, – я человек злопамятный. Сегодня ты меня обидишь, завтра я тебя обижу. В ответ.

– А я надеюсь больше с тобой не встречаться. Ни сегодня, ни завтра. Кстати, не позабыл там вычеркнуть меня из списков Своры?

– Ух ты какой у меня нетерпеливый. Из Своры он надумал выйти. Ты что решил, я тебя так по-быстрому принял, так по-быстрому и отпущу?

Здесь что-то не так. Аккуратнее, Игл, аккуратнее.

– А пользы тебе от меня?

– Ну… что значит «пользы»? Польза, мой дорогой Боря, понятие второстепенное. Главное – всегда что-то иметь в резерве, а применение ему найдется. Согласен, надеюсь?

«В резерве… в резерве… в резерве…» Я – у Герострата «в резерве»?

– Пошел ты… – буркнул я.

Поаккуратнее – не переиграй!

– Вот, уже грубишь, – вздохнул Герострат. – Все мне грубят. Прямо не страна, а сборище хамов.

Ерничанье это стало надоедать. Долго в этом тоне мне не продержаться. Пусть лучше сразу скажет, что ему нужно.

– Кладу трубку, – заявил я.

– Э-э, погоди-погоди, – заторопился Герострат. – Как раз к вопросу о пользе, – я насторожился. – Слушаешь? Вот представь себе, Боря, сижу я в четырех стенах один-одинешенек, позаброшен-позабыт, а так хочется теплого человеческого общения, перекинуться с кем парой словечек. И так мне, знаешь, невмоготу стало, дай, думаю, позвоню Борису Орлову, старому корешку, сыграем с ним партейку в шахматы по телефону. Авось полегчает.

– Купи шахматную программу для своей персоналки и играй хоть до позеленения, – посоветовал я.

Что-то здесь не так. Но зачем он врет, зачем ему байка про шахматы? Лучше бы он угрожал.

Тогда мне казалось, заговори Герострат прямо, открытым текстом, нормальным человеческим слогом, откажись он от этой словоблудной манеры разговора, и мне было бы легче с ним управиться. И это объяснимо, мне было бы его легче понять, понять его цели и претензии. Но то, чтобы я хоть что-нибудь понял, как раз и не входило в его планы.

– Нет, не уразумел ты, Боренька. С компьютером-то какой интерес играть? У него лоб железный: не обматерит тебя, если проиграет; не расцветет, как цветик-семицветик, если выиграет. Скучища. То ли дело с тобой, Боря. Давай партейку – уважь старика. Ты будешь белыми, я – черными. Ты, скажем, ходишь Е2-Е4, я – С7-С5. Классический дебют, да? Теперь снова твоя очередь.

Ну хватит!

– Поищи себе другого партнера, – сказал я и швырнул трубку на рычаг.

Однако не успел отойти от телефона, как тот зазвонил вновь.

– Не хочешь играть по старым правилам? – теперь в голосе Герострата не осталось и намека на дурашливость; он стал жестким, отрывистым, злым. – Предлагаю новые. За каждую съеденную у тебя фигуру, я буду убивать кого-нибудь из твоих знакомых. Сегодня ты отказался продолжить игру. Я расцениваю это как фору. Будем полагать, ты решил подарить мне пешку. Твой второй ход: D2-D4. Я соответственно ем: C5-D4. Ход за тобой, – заявил Герострат, выделив особой интонацией последнюю фразу, и я услышал короткие гудки.

Медленно положил трубку, посмотрелся в зеркало, пригладил чуть трясущейся рукой волосы.

Мне предстояла бессонная ночь. Ночь вопросов, на которые я не мог получить ответа.

Итак, Герострат жив, размышлял я, лежа на кровати и наблюдая за игрой света на потолке комнаты от фар проезжающих изредка мимо дома машин. Герострат жив, и Мишка знал об этом. Они должны были извлечь из Невы красную волгу и ее водителя. На следующий день. И либо ничего там не обнаружить, либо обнаружить тело постороннего человека. Я подумал, каково было Мишке увидеть, что в пылу погони он застрелил невинного человека. Хотя кто его знает. Он уже убивал людей. Мне доводилось видеть, КАК он убивал людей – лейтенант внутренних войск Мартынов. Может быть, он привык. Все в конце концов привыкают…

Но не это сейчас важно. Важно, что МММ знал, но никак меня не предостерег. Следует думать, что Мартынов полагал сей акт драмы для меня законченным, на сцену Орлова больше не позовут, и не хотел меня лишний раз беспокоить. Значит, он ошибался. Мартынов ошибался…

Отсюда вопрос первый: зачем Герострату снова понадобилось мое участие? Что или кто за этим стоит? Очередное сумасбродство (это, кстати, если вспомнить все, что я о Герострате знаю, очень на него похоже), или новый изощренный план (что тоже укладывается в образ: он ведь два раза уже обманул Мартынова и компанию, и вышел победителем – почему бы не попробовать в третий раз, возникни такая необходимость?). И если второе, то при чем тут приглашение сыграть по телефону в шахматы? Не понимаю.

Вопрос номер два: что означает его зловещая угроза убивать знакомых мне людей в счет съеденных фигур? Пустой треп или снова серьезное намерение?

Думать об этом не хотелось. Назойливо память возвращала меня к видению бойни, учиненной на квартире у шурави Семена, активиста Своры. Все, что там произошло, так же могло оказаться пустым трепом, но, как помнишь, не оказалось. Что я могу противопоставить Герострату, если и теперь это не «пустой треп»? Обратиться к МММ, к самому Хватову? Очень не хочется после всего, что они со мной сделали. Но обратиться придется, кроме них никто не сумеет мне помочь, никто другой не сумеет ответить на мои вопросы.

Я решил с утра пораньше позвонить МММ на работу и, возможно, договориться о встрече. Тогда я еще не видел иного пути. На этом я и успокоился. И хотя на повестке ночи оставался еще один очень важный и, по самому большому счету, центральный вопрос: а кто, собственно, будет той первой пешкой, которую Герострат расценил как фору в дурной партии, если предупреждение его сделано всерьез? Но я подумал, что предпринимать какие-либо действия пока преждевременно, сначала нужно разобраться, чтобы и ситуация прояснилась, и решение проблемы какое-нибудь проклюнулось.

В общем, я себя уговорил. Я себя успокоил.

И в результате на этот главный вопрос я получил ответ тем же утром. Причем, набирать для этого номер рабочего телефона МММ не пришлось. Наоборот, мне самому позвонил некто, представившийся главврачом больницы института Скорой Помощи, и попросил приехать, потому что Мишке Мартынову, поступившему в больницу с огнестрельными ранениями средней тяжести, понадобилось срочно переговорить со мной. Вот тогда я понял, что Герострат не шутит, и все начинается сначала.

Глава восемнадцатая

– Убедился теперь?

Я перенес телефон на кухню, прикрыл дверь, поставил аппарат на кухонный стол и, разглядывая в окно двор, поинтересовался:

– Это твоих ребятишек я сейчас наблюдаю?

– Не знаю, кого ты имеешь в виду.

– Парочку топтунов, что таскаются за мной повсюду.

– Ну, милый мой, я в услугах следопытов не нуждаюсь. Ты у меня и так весь на ладони. Это, должно быть, поклонники. Я нынче личность популярная. Да и ты в свете моей славы – не обделен. Мной, а теперь и тобой многие интересуются. Они автографа у тебя еще не просили? – в голосе Герострата мне послышалась искренняя заинтересованность.

– Пока нет, – отвечал я сухо.

– Скоро попросят. Как здоровье нашего общего друга? – сменил тему Герострат. – Не откинулся пока, надеюсь? Сумел разъяснить тебе ситуацию?

– Сумел.

– Вот видишь, как все здорово получается. А ты играть не хотел. Кстати, ход все еще за тобой.

– Конь G1-F3, – сказал я быстро.

– Вполне, – Герострат на секунду задумался. – Пешка Е7-Е5. Да, кстати, пока ты размышляешь над следующим ходом, думаю, есть смысл оговорить организационные вопросы турнира. Через полчаса к тебе заглянет один мальчик. Курьер. Притаранит радиотелефончик. Предупреждаю, пытать мальчика не стоит: к Своре он отношения не имеет, меня никогда в глаза не видел. Так что у него тебе ничего выведать не удастся. Ячейка для радиотелефона оплачена. На полгода вперед. Пользуйся, помни мою доброту. Будем, так сказать, поддерживать постоянную связь, – Герострат хохотнул: чем-то его рассмешила собственная фраза. – Далее. Мой номер через телефон определить не пытайся: у меня на аппарате защита стоит новейшая – из последних достижений забугорных мастеров-умельцев. Только время зря потратишь.

Еще раз подчеркну: особые правила игры определяю я. Согласно ситуации. Сейчас она такова, что я готов объявить правило номер один: в нашей партии рокировка недопустима. Для особо непонятливых объясняю: под рокировкой я буду расценивать любую твою попытку связаться с Хватовым. Помнишь такого полковника? Его участие в партии, нам с тобой совсем не к чему. Всегда неприятно, если за спиной соперника прячется гроссмейстер, ковыряет в носу и подсказывает правильные ходы. Согласись, весь смысл, да и вкус игры при таком подходе утрачивается.

И далее. Чтобы ты не вздумал все-таки какую-нибудь глупость сообразить и нарушить устанавливаемые мною правила, я решил в качестве гарантии обзавестись заложником. Или заложницей, что предпочтительнее. В самом деле, чем я хуже голливудских злодеев?

Я понял. И мгновенно взмок. От макушки до пяток. Жара. Жара гор, которые стреляют.

– Ты не посмеешь, – прошептал я севшим голосом.

– Посмею-посмею, – засмеялся Герострат. – Уже посмел. Хочешь поговорить со своей королевой? Она здесь, со мной…

В трубке что-то щелкнуло, и я услышал голос Елены:

– Борис, это ты?.. Борис!..

– Лена… Леночка… я здесь…

– Достаточно, – прервал нас Герострат. – Так-то, мой мальчик…

Да как же… да что же?.. Сволочь! Погань! Как он посмел?! Лена, Леночка… как же теперь?!

Я схватился рукой за ножку стола, стиснул ее пальцами. Простоял так, тяжело дыша, в неудобной позе почти целую минуту.

– Да ладно, Боря, не расстраивайся, – Герострат откровенно веселился. – Ничего с ней не сделается. Покуда белая королева на доске, волоса с Елены твоей не упадет. Ну а потеряешь, так потеряешь: игра есть игра.

– Свинья…

– Сказано с чувством. Потому прощается. Кстати, я человек справедливый. Не Бармалей из сказки Корнея Иваныча. Если ты в свою очередь какую фигуру у меня съешь, пожалуйста – имай-лови любого из Своры и кончай его без жалости. При условии, если, конечно, сумеешь кого найти.

Подонок! О справедливости заговорил… Какая тут, к черту, справедливость… Но, Лена, Лена, малыш мой, как же?..

– Спасибо, – выдавил я. – Это весьма великодушно с твоей стороны.

Я сам не понимал, что такое произносят мои губы. Как затмение, как кошмар наяву. И только одна мысль, пульсируя: Лена, Леночка, как же так?..

– Молодец, – Герострат снова хохотнул. – Ценю культурных… Можешь пока отдохнуть, подумать над следующим ходом. Матушке своей передавай от меня привет, – он положил трубку.

Я сразу же надавил пальцами на рычаг и стал набирать номер. Все-таки до конца я Герострату не поверил. Все-таки я надеялся.

– Александра Васильевна? Здравствуйте. Это Борис. Лену можно к телефону?.. Уехала в командировку?.. Куда?.. В Одессу?.. На три дня?.. Не успела позвонить?.. Не застала?.. Спасибо… Нет-нет, ничего серьезного… Простыл где-то… Спасибо еще раз…

Это еще не все, это еще требует проверки!

Все-таки я надеялся.

В записной книжке отыскал номер рабочего телефона. На том конце сработал АОН, пошли длинные гудки.

Ну что же вы, спите там все, что ли?..

– Здравствуйте. Мне бы Елену Свиридову… Нет?.. А где она?.. Это ее знакомый. Орлов. Борис. Слышали, да? Очень приятно… Где она? В командировке? В Одессе?.. На три дня?.. А как-нибудь связаться с ней можно?.. Фирма «Магиксофт»?.. Погодите, я запишу, – куда же этот чертов карандаш запропастился?! Ага, вот он. – Я записываю, диктуйте… Понял… Понял… Спасибо большое…

Так, теперь Одесса, «город у моря». Врет Герострат, врет. В Одессе она, в командировке, НА-ТРИ-ДНЯ.

До фирмы «Магиксофт» я дозвонился с третьего раза. И по новой:

– Здравствуйте. Я вам из Петербурга звоню. Это ведь «Магиксофт»?.. Нет, я частное лицо… Мне бы справку навести… Мне сказали, к вам сегодня должна была прилететь в командировку… Да, Елена Свиридова… Прилетела уже?.. Когда именно?..

Вздох облегчения. Соврал Герострат, но как все-таки глупо, прямолинейно соврал. Не такой уж он умник, как можно подумать. Прокололся – на мелочи.

И тут я вспомнил голос: «Борис, это ты?.. Борис!..» А как же голос, как же голос? Голос можно подделать. Но не настолько же… Так соврал Герострат?

– А позвать ее к телефону можно?.. Что значит… Я ее знакомый, друг, да… Дайте мне тогда телефон… Но почему?.. Э-э, подождите, не кладите трубку!..

«Борис, это ты?.. Борис!..»

Жара. Жара гор, которые стреляют.

Трубка выскользнула из рук и повисла, раскачиваясь, на шнуре.

Герострат не соврал. Теперь сомнений быть не может. Елена у него. Скорее всего, он перехватил ее в аэропорту. Возможно, перед самым вылетом. А вместо нее послал кого-то другого, другую женщину. Поэтому она «не может подойти», поэтому «она занята». Сволочь-сволочь-сволочь! Но как ловко, как он меня ловко!..

Я сел за стол, яростно разодрал сигаретную пачку. Сигареты вывалились, раскатились по столешнице. Я подобрал и закурил одну, стряхивая пепел на пол.

Мысли лихорадочно метались.

Так-то, Игл. Вот тебе и «пустой треп». Вот тебе и «низкого полета шизик»…

Что теперь делать? К кому обратиться за помощью? К Хватову – нельзя. Да и где найдешь теперь этого Хватова? Обратиться к кому-нибудь из ребят, старых друзей по школе, по армии? Ввязывать кого-то еще в эту кутерьму? Да нет, себе дороже: полдня уйдет на разговоры-уговоры. И Герострат может к этому отнестись со свойственной ему непредсказуемостью… Черт, а ведь ты, Игл, уже играешь по ЕГО правилам. А если играть не по правилам, что тогда? Елену получать по частям посылками? Ты на это пойдешь? Нет. Значит, действовать нужно одному. Да, одному и никак иначе.

Когда появился парнишка-курьер, щуплый, в огромных очках, с радиотелефоном «Panasonic» в упаковке под мышкой, я успел подготовиться. Быстро отыскал в письменном столе дорожные шахматы: поле, выполненное в виде маленькой книжечки с прорезями под фигурки, сделанные из твердого прозрачного пластика двух цветов; блокнот для бытовых записей, из которого выдрал все исписанные ранее страницы; охотничий нож в кожаном чехле, подарок отцу от друзей на сорокалетний юбилей – в любой деятельности требуется система. И особенно требуется, когда действуешь в одиночку.

Мама наблюдала за моими спешными приготовлениями с беспокойством.

– Что случилось? – спросила она.

– Так, проблемка одна возникла.

Врать мне ей не хотелось. Она это почувствовала и больше ни о чем не спрашивала.

Первое, что я сделал после того, как курьер передал мне радиотелефон и попросил расписаться на квитанции, это вернулся за стол, расставил фигурки в соответствии с текущим положением игры («Твин-пикс» какой-то), открыл блокнот и на первой странице написал крупно печатными буквами: «ВЕНИАМИН СКОБЛИН». Потом взял радиотелефон в руки и, закурив очередную сигарету, теперь уже спокойно, без суеты и дрожи, глубоко втоптав малейшие позывы к панике, стал набирать номер одного общего знакомого.

Телефонные войны продолжались.