Текст книги "Тайная миссия Третьего Рейха"

Автор книги: Антон Первушин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 4 Конструкторы будущего

4.1. Точки опоры

Итак, в 1923 году Адольф Гитлер и его партия потерпели серьезное поражение. Блиц-революция не удалась.

Для Гитлера, окруженного такими же фанатиками национальной империи, как и он сам, стало откровением, что далеко не все немцы жаждут пришествия вождя, который поведет их на борьбу с демократией и мировым еврейством. Потрясение оказалось столь сильным, что Гитлер подумывал о самоубийстве и во время следствия отказывался давать показания. Однако ход судебного процесса над путчистами дал Гитлеру возможность надеяться на поддержку его политических устремлений. Те, кто должен был покарать изменников, решившихся на мятеж против властей, проявили невиданную снисходительность, позволив участникам «пивного путча» использовать судебные заседания с большой выгодой для пропаганды националистических воззрений. Суд разрешал им выступать так долго, как им заблагорассудится (к примеру, первое выступление Гитлера длилось четыре часа), причем речи на следующее утро публиковались в газетах, а затем выходили отдельными изданиями. Подсудимые и их адвокаты беспрепятственно поносили существовавшую в Германии власть и ее представителей.

«Судебное заседание? – спрашивал демократически настроенный журналист, присутствовавший на процессе. – Нет, скорее семинар по вопросу о государственной измене».

Другой журналист, находившийся в зале, писал о процессе так:

«Суд, снова и снова позволяющий „господам обвиняемым“ держать многочасовые пропагандистские речи; член суда, который после первой речи Гитлера (я слыхал это собственными ушами!) воскликнул: „Он же первоклассный парень, этот Гитлер!“; председатель, терпящий, что<…> правительство характеризуют как «банду преступников»; прокурор, который во время перерыва доверительно хлопает одного из обвиняемых по плечу…»

Адвокаты нагло угрожали даже официальным обвинителям. Еще более неприкрытыми были угрозы по адресу свидетелей обвинения.

В своей речи прокурор утверждал, что путчисты преследовали «высокую цель», лишь использованные ими средства были преступны. Он напоминал, что Гитлер происходит «из простой семьи» и во время мировой войны «доказал немецкий образ мыслей».

Подсудимые в последнем слове заявляли, что если будут осуждены, то не раскаются в содеянном и в дальнейшем поступят точно так же. Адольф Гитлер, которого председатель даже не пытался прерывать, вновь витийствовал в течение нескольких часов на самые разнообразные темы, часто не имевшие никакого отношения к предмету судебного разбирательства.

Адольф Гитлер среди других «пивных» путчистов

Он излагал свои взгляды на государство и его роль, свое представление о внешней политике Германии по отношению к Англии и Франции, угрожал судом тем, кто в данный момент вершит суд над ним, громко стучал по столу.

В тот момент он уже мало сомневался в мягкости приговора. Во время процесса Карин Геринг писала своей матери: «Гитлер абсолютно уверен, что он будет приговорен к какому-либо наказанию> а затем здесь же последует амнистия».Но было и кое-что, беспокоившее его: как иностранцу, осужденному ранее за преступление политического характера и освобожденному условно, ему реально угрожала высылка из Германии в Австрию. Поэтому он обратился к суду с настоятельной просьбой не применять к нему соответствующую статью закона о защите республики.

Хотя приговор Гитлеру и другим главарям путча гласил: пять лет заключения – на деле они должны были отсидеть лишь полгода, после чего имели право на досрочное освобождение. От высылки Гитлера суд решил воздержаться. Людендорф был оправдан, хотя и не сумел скрыть свою причастность к заговору. Остальные обвиняемые были приговорены к небольшим срокам заключения; троих сразу же освободили из-под стражи.

Адольфа Гитлера вместе с другими осужденными поместили в крепость Ландсберг, находившуюся в живописном месте на берегу реки Лех. Часть дня заключенные работали на воздухе (Гитлер был освобожден как «физически пострадавший»), остальное время играли в карты, выпивали, говорили о политике. Путчисты имели возможность заказывать изысканные обеды. Камеры никогда не запирались. Хотя длительность посещений каждого заключенного не должна была превышать шести часов в неделю, на деле этого ограничения не придерживались. У Гитлера был свой режим: он отвечал на почту, просматривал книги, пользуясь многочисленными презентами. Позднее он говорил приближенным: «Ландсберг был моим университетом за государственный счет».Много времени уделял диктовке будущей «библии» нацизма – книге «Моя борьба».

Прием Гитлером посетителей иногда продолжался по шесть-семь часов. В докладе баварскому министру юстиции администрация крепости признавала, что «число посетителей, побывавших здесь у Гитлера, исключительно велико. Среди них просители, лица, ищущие работу кредиторы, друзья, а также любопытные. Гитлера посещали адвокаты, бизнесмены <…> издатели, кандидаты, а после выборов – избранные депутаты-народники. К Гитлеру приезжали, чтобы получить от него совет, как добиться устранения разногласий в лагере народников».

Получается, что многочисленные националистические организации и группы, разрываемые взаимной борьбой, взывали к Гитлеру как к арбитру в своих непрекращающихся сварах.

И все же авторитет фюрера нацистов, достигший апогея в дни путча, неуклонно снижался. Запрещенную НСДАП раздирали противоречия. Только небольшая часть крайне правых продолжала видеть в Гитлере своего вождя. Например, один из активных нацистов фон Корсвант-Кунцов, будущий гауляй-тер Померании, писал в начале 1925 года: «Теперь станет ясно, вдохновляет ли его Бог или нет. Если это так, то он добьется своего, хотя ныне почти все высказываются против него. Если же это не так, что ж, значит, я ошибся и буду ждать, когда голос Бога прозвучит из уст кого-нибудь другого».

В этом письме, кстати, сообщалось, что Людендорф, живший после суда в Берлине, отправился в Мюнхен, чтобы убедить Гитлера не восстанавливать НСДАП. К тому времени генерал пересмотрел свои взгляды и собирался участвовать в политическом процессе на равных с конкурентами, соблюдая все правила демократии. Однако подобный путь пока не устраивал Гитлера, который после столь счастливого для него завершения процесса окончательно уверовал в свое превосходство над остальными политиками. Раздутому самомнению способствовало и окружение. Есть мнение, что «короля играет свита», – во многих отношениях этот афоризм можно отнести и к Гитлеру. Приглядимся к тем, кто находился рядом с ним в период, когда будущее немецких националистов, казалось, висит на волоске.

Вместе с Гитлером отбывал заключение Рудольф Гесс (Rudolf Hess), которого впоследствии назовут «нацистом номер три». Он родился 26 апреля 1894 года в египетской Александрии, в семье немецкого торговца. Во время Первой мировой войны Гесс служил на Западном фронте командиром взвода в том же полку, что и Гитлер. Был ранен под Верденом. В конце войны перешел служить в авиацию. В 1919 году он стал членом мюнхенского оккультного общества «Туле» и служил в одном из подразделений «Добровольческого корпуса» под командованием генерала Франца фон Эппа. В 1920 году Гесс примкнул к НСДАП – произошло это после того, как он увидел выступление Гитлера. Подобно поэту Эккарту, молодой ветеран разглядел в невзрачном болтуне задатки фюрера.

В самом конце Второй мировой войны Гесс утверждал, что, будучи студентом, написал диссертацию на тему «Как будет выглядеть человек, который вернет Германии ее былое величие». Это должен быть, писал он, диктатор, который не будет принимать участия в уличных демонстрациях, в выкрикивании лозунгов и в демагогии. Это должен быть человек из народа, но не имеющий ничего общего с серыми массами. Он должен будет обладать «огромной индивидуальностью» и не станет жалеть о пролитой крови. Чтобы достичь поставленной цели, он будет готов «предать самых близких друзей», управлять «с ужасной строгостью», держать личности и нации «в осторожных и чувствительных пальцах» или, в случае необходимости, «топтать их башмаками гренадеров».

Рудольф Гесс (второй справа) с Адольфом Гитлером в крепости Ландсберга

Адольф Гитлер в начале своей политической карьеры был весьма далек от такого образа, однако он очаровал Гесса – видимо, молодой ветеран внутренне жаждал встречи с выдуманным им лидером и поверил в силу подвернувшегося ему «трибуна».

В вечер первого знакомства с будущим фюрером Гесс в состоянии крайнего возбуждения ворвался в комнату к своей подруге. «Вот это человек так человек, – восторженно бормотал Гесс, – он никому неизвестен, и я уже не помню его имени. Но если кто-то и спасет нас от Версальского мира, то только этот человек, этот незнакомец вернет нам нашу поруганную честь!»

Рудольф Гесс был в числе первых, попавшихся на удочку гитлеровской демагогии. Спустя несколько дней он решил последовать за «пивным» политиком. На это было несколько причин. В первую очередь, беспорядочные политические воззрения Гитлера значительно совпадали с теми, которые его будущий последователь получил и глубоко прочувствовал в расистско-оккультном обществе «Туле». Оба были фронтовиками. Оба были тяжело ранены в боях. И оба были оскорблены развалом армии. Однако у Гесса в отличие от Гитлера была еще одна, внутренняя, потребность – тоска по авторитету. После начала самостоятельной жизни он постоянно искал человека, который мог бы указывать ему, что нужно делать, приняв всю ответственность за принятие решений на себя. В армии эту потребность удовлетворяли вышестоящие офицеры, но куда податься на «гражданке»? Оратор из пивной казался способным не только стать новым авторитетом для Гесса, но и мог предложить лекарство против тупой сверлящей боли за униженное положение одного из самых просвещенных народов. Для Гесса Гитлер стал новым мессией – вполне библейским спасителем, способным вывести нацию из тупика к светлому будущему.

Но и Гитлеру сразу понравился молодой помощник, который пошел за ним, как ученики-апостолы за Иисусом. Гесс был надежен, был знаком с влиятельными людьми из мюнхенской элиты, а еще обладал качеством, которое весьма ценил Гитлер – умением слушать.

Внутри маленькой тогда партии посмеивались над этой странной парой: Рудольф Гесс, сын буржуа, сдержанный, с хорошими манерами, и Адольф Гитлер, агитатор, родом из простой семьи, производивший впечатление неуклюжего и хитрого человека. Ничто не указывало на то, что это были будущий руководитель сильнейшего государства в мире и его заместитель.

Восхищение Гесса фюрером скоро переросло в неудержимый фанатизм.

«Славный парень> – так он писал своей кузине, – недавно во время своего великолепного выступления он довел зал до такого состояния, что в конце около 6 тысяч слушателей из различных слоев, пришедших в цирк «Корона», запели гимн Германии. Примерно 2 тысячи присутствовавших коммунистов пели вместе».

Рудольф Гесс – нацист с оккультными воззрениями

Кстати, у Гесса в то время был весьма авторитетный учитель. Молодой ветеран стал студентом Мюнхенского университета и проходил обучение у профессора Карла Хаусхофера (Karl Haushofer), чьи геополитические теории оказали на него глубочайшее впечатление. Понятно, что он пытался передать их своему новому другу и вождю.

О Карле Хаусхофере до сих пор ходят мрачные легенды. Рассказывают, что он был не просто искусным дипломатом, специализировавшимся на Юго-Восточной Азии, но и членом различных оккультных обществ, тайно управляющих цивилизацией. Многие авторы утверждают, что именно Хаусхофер научил Гитлера стратегически мыслить и чуть ли не предсказывать будущее. Однако на самом деле Хаусхофер и Гитлер ни разу не встречались воочию – посредником между ними всегда был Гесс.

Свое участие в воспитании будущего вождя подтвердил сам Хаусхофер, которого через двадцать лет на процессе в Нюрнберге расспрашивали по этому поводу: «Да, эти идеи пришли к Гитлеру через Гесса. Но Гитлер никогда их правильно не понимал, и он никогда не читал моих книг».

Тем не менее для любого, кто изучал «Мою борьбу» Адольфа Гитлера и хотя бы в общих чертах знает теорию Хаусхофера, очевидна связь между ними. Главное, что почерпнул Гитлер из геополитических воззрений бывшего дипломата – это идея «жизненного пространства» (Lebensraum). В «Моей борьбе» появляются новые ноты для идеологии нацистов. Рядом со старыми клише о необходимости создания «национального государства» мы находим призывы к обретению «жизненного пространства», дискуссии на тему «жизненное пространство и внешняя безопасность», призывы к установлению естественных границ, рассуждения о поисках равновесия между влиянием на суше и влиянием на море, а также о месте географии в военной стратегии. Все это, очевидно, появилось благодаря Рудольфу Гессу, внимательно изучавшему труды Хаусхофера.

Существенный вклад в развитие идеологии нацизма внес еще один верный последователь Гитлера – эмигрант Альфред Розенберг (Alfred Rosenberg), ставший позднее заместителем фюрера по вопросам «духовной и идеологической подготовки» членов нацистской партии и рейхсминистром по делам оккупированных восточных территорий.

Мюнхенский профессор Карл Хаусхофер, автор геополитических теорий

Альфред Розенберг родился в 1893 году в Ревеле (Таллинн), учился в Риге и Москве, где окончил в 1918 году Высшее техническое училище по специальности инженер-строитель. Хорошо говорил по-русски. В 1919 году Альфред Розенберг прибыл в Мюнхен как беженец из Советской России. Вскоре он вступил в общество «Туле». Ключом к быстрому вознесению нищего эмигранта, сына нищего сапожника стал документ, который Розенберг тайно вывез из Москвы – знаменитые «Протоколы сионских мудрецов». Описывая, как «Протоколы» попали к нему в руки, Розенберг рассказывал довольно нелепую историю. Будто бы к нему в комнату вошел таинственный незнакомец, положил документ на стол и молча удалился.

В действительности «Протоколы сионских мудрецов» имеют довольно прозаическое происхождение. Охранное отделение Департамента полиции Российской империи, внимательно следившее за развитием европейской общественной мысли, в 1895 году подготовило документ «Тайна еврейства», представляющий собой «суммарный очерк» по истории европейских и заокеанских движений, начиная с Крестовых походов и кончая революциями XIX века. Безвестные интеллектуалы Охранного отделения предложили версию всемирной истории, объясняющую абсолютно все еврейскими «дрожжами», на которых поднимались любые отрицательные явления цивилизации. Документ предназначался для служебного пользования, а потому общественного резонанса не получил. И вот через десять лет после составления «очерков» в Кишиневе публикуются «Протоколы» уже практически в том виде, в каком их знают современные исследователи. Поскольку имелись некоторые текстуальные совпадения с «очерками», некоторые историки считают, что кто-то «творчески» переработал отчет Охранного отделения с целью разжигания страстей на фоне революции 1905 года. Однако эта затея провалилась.

Вторую попытку «осчастливить» человечество «Протоколами» предпринял Сергей Нилус, ученик философа Владимира Соловьева. Он использовал их в качестве приложения к своей книге «Великое в малом и Антихрист как близкая политическая возможность». Едва ли история сохранила бы память о Нилусе, если бы не это приложение, обессмертившее его творение. Со второй публикацией «Протоколов» возник вопрос об их достоверности. Вместо того чтобы внятно объяснить происхождение цитируемых «документов», Нилус последовательно выдвигал три разные версии их происхождения. Согласно изданию 1905 года, «Протоколы» были похищены женщиной у «одного из наиболее влиятельных и наиболее посвященных лидеров масонства». По второй версии, приведенной в послесловии к английскому изданию «Протоколов», Нилус писал: «Мой друг обнаружил их в сейфе в штаб-квартире Общества Сиона, находящейся сейчас во Франции».По третьей версии 1917 года, «Протоколы» были изъяты из полной подшивки протоколов Сионистского конгресса, состоявшегося в Базеле в 1897 году.

Альфред Розенберг, один из идеологов национал-социализма

Характерно отношение к подлинности «Протоколов» Николая II, воспитанного в духе «государственного антисемитизма» и открыто поддерживавшего еврейские погромы. Если сразу после появления «Сионских протоколов», российский самодержец отнесся к ним с доверием, то скоро понял, что перед ним явный подлог. Прозрение Николая II случилось не само по себе, а после разъяснений, сделанных спецслужбами.

В «Протоколах» анонимные сионские мудрецы бесстрастным тоном провозглашают цель – коронацию Царя Иудейского на планетарном троне и излагают методы достижения этой цели. Воцарение Владыки из семени Давидова произойдет в результате однодневного государственного переворота, подготовленного повсеместно во всех странах. В то же время этот переворот случится путем всеобщего голосования всех измученных неурядицами гоевских (нееврейских) народов. Для того чтобы довести народы до требуемого состояния, когда они сами по доброй воле пригласят управлять ими сионских мудрецов, необходимо посеять смуту и войны, разложить правительства и армии, возбудить всеобщее неверие и хаос, расстроить финансы, торговлю и промышленность, вызвать животную вражду между классами, слоями и народами, убить всякую инициативу и авторитеты, развратить и споить население всех стран…

Как и большинство из его предшественников, после беглого прочтения «Протоколов» Альфред Розенберг понял, что это довольно грубая фальсификация, но зато в них содержится настоящий информационный динамит. Розенберг не сомневался: если использовать «Протоколы» с умом, то они принесут их владельцу немалую славу и деньги. И рассчитал правильно: «Протоколы» оказались тем самым материалом, которого не хватало немецким нацистам, чтобы показать всему миру, сколь злокозненные замыслы лелеют их «расовые враги».

В поисках поддержки Розенберг обратился к Дитриху Эккарту и вытащил «счастливую карту». Вот что пишет Розенберг по этому поводу в своих мемуарах:

«После короткой иронической ремарки госпожи фон Шренк(именно она рекомендовала Розенберга Эккарту. – А. П.) он внимательно выслушал меня. Без всякого сомнения, Эккарту могло пригодиться мое сотрудничество. Он протянул мне первый номер своего журнала, а я оставил ему несколько статей, посвященных в основном моим наблюдениям о России. На следующий же день Эккарт позвонил мне. Ему понравились мои статьи, и он попросил меня сразу же приехать. Эккарт принял меня самым сердечным образом…»

Розенберг и Эккарт стали близкими друзьями.

«Через некоторое время, – продолжает Розенберг, – я услышал об Адольфе Гитлере, который примкнул к ДАП и выступал с речами, заслуживающими внимания. Он, в свою очередь, наезжал с визитами к Эккарту. Так я познакомился с Гитлером. Эта связь определила мою судьбу и место Гитлера в судьбе германской нации…»

Понятно, что честолюбивый Розенберг не остановился на достигнутом. Он начал активно работать на идеологическом фронте НСДАП, став членом редакционной коллегии «Народного наблюдателя». Первоначально этой газетой управлял Эккарт, но постепенно руководство все больше переходило к Розенбергу, что он объяснял «неспособностью» Эккарта к труду. На самом деле у поэта-националиста стало ухудшаться здоровье, и он уже физически не мог справляться с обязанностями главного редактора – весной 1923 года Альфред Розенберг официально заменил его на этом посту.

Газета «Народный наблюдатель» – печатный орган НСДАП

В одном из первых номеров «Народного наблюдателя», вышедших в качестве печатного органа ДАП, была опубликована статья Розенберга, в которой излагались основные положения внешнеполитической программы гитлеровской партии. Розенберг исходил из того, что хотя Россия проиграла войну с Польшей, Советы в близком будущем все же попытаются ее захватить. Он писал: «Но когда эта гроза соберется над немецкими землями на востоке, необходимо будет отправить туда сто тысяч самоотверженных людей. Если по указке разных Конов и Леви германские железнодорожники забастуют, надо будет заблаговременно отправить эти сто тысяч бойцов в пешем строю. Придется считаться с возможностью временного советского режима на некоторых немецких территориях – ничего не поделаешь. Придется быть готовым ко всякой крайности также в связи с поведением западных евреев, засевших за Рейном с французскими пушками и танками; эти евреи поднимут жалобный вой, когда их братьям на востоке придется круто. Если Ленин в Польше задержится, то все еще будет время освободить Польшу. Польша походит на утопающую истеричку, которой надо дать удар по голове, для того чтобы она очнулась и позволила вытащить себя из воды. Главное – это нанести русской армии второе поражение под Танненбергом и погнать ее обратно в Россию. Это исключительно дело немцев, и это и будет собственно началом нашего возрождения. Армия, хлынувшая назад в страну, будет самым злым врагом советского правительства».

Благодаря Розенбергу «большая внешняя политика» национал-социализма начиналась с плана германского крестового похода против Советской России. Отчетливо видно, что такой проект весьма далек от чаяний мюнхенских штурмовиков, для которых куда важнее было избавиться от унизительных условий Версальского договора, к появлению которого на свет большевики не имели никакого отношения. Концепция внешней политики по Розенбергу – это не немецкая внешняя политика. Это внешняя политика русских белоэмигрантов, которые очень хотели бы вовлечь Германию в борьбу против Ленина. Также и антисемитизм Розенберга имеет корни в царской России – в России черносотенцев и «Союза русского народа». Вынужденные эмигрировать и скитаться на чужбине, белогвардейцы монархического толка принесли в Европу свои представления, свои мечты и свою ненависть. Мрачное русское юдофобство пропитывало традиционный немецкий антисемитизм. Русские эмигранты писали в «Народный наблюдатель», выступали на национал-социалистических собраниях. Даже среди организаторов «пивного путча» был один эмигрант из России – инженер Макс Эрвин фон Шайбнер-Рихтер, отличавшийся крайними антисемитскими взглядами. Он, кстати, стал одной из жертв перестрелки с полицией.

Альфред Розенберг был твердо убежден, что еврейские финансисты Европы заодно с большевиками. Гитлер, питавший физиологическое отвращение к евреям и веривший в теорию мирового заговора банкиров, разделял это мнение. Но юдофоб из России пошел еще дальше: он взялся доказать, что евреи подобны животным и не должны вызывать жалости у «цивилизованных» людей. Элементы этой людоедской теории как нельзя лучше ложились в концепцию «окончательного решения еврейского вопроса», которая со временем стала частью внутренней политики Третьего рейха. Розенберг попытался оправдать практику геноцида еще до того, как нацистские палачи развязали этот геноцид.

Еще один кирпичик в фундамент будущего Третьего рейха положил «аграрный папа» нацистского движения Рихард Вальтер Дарре (Richard Walther Darre) – поклонник и эпигон мистической теории «крови и почвы» («Blut und Boden»).

Вальтер Дарре родился 14 июля 1895 года в Буэнос-Айресе. Учился в реальной школе в Гейдельберге и евангелистской школе в Бад-Годесберге. В 1911 году по обмену студентами Дарре был направлен в Уимблдон. В 1914 году он был зачислен в колониальную школу в городе Вейтценхаузене, где собирался получить сельскохозяйственное образование. Однако изучение аграрных премудростей было прервано тем, что его мобилизовали в армию. Во время Первой мировой войны Дарре служил лейтенантом в полку полевой артиллерии и был награжден Железным крестом II степени. В мае 1919 года он возвратился в колониальную школу, хотя надеяться на хорошую работу с приличным заработком уже не приходилось: после поражения в войне Германия потеряла все колонии, и ее выпускники были обречены пополнить гигантскую армию безработных. Учебу Дарре закончить не удалось, он бродяжничал, нанимаясь на сезонные работы в крупные поместья. В 1922 году Вальтер Дарре направился в Галльский университет, где устроился работать ассистентом генетика Густава Фрелиха. Там он все-таки получил диплом о сельскохозяйственном образовании. Приобретя статус дипломированного специалиста, Дарре с 1925 по 1929 годы принимал участие в реализации различных частных и государственных проектов, связанных с сельским хозяйством.

Рихард Вальтер Дарре – поклонник мистической теории «крови и почвы»

Вальтер Дарре, симпатизировавший нацистам с начала 1920-х годов, осознал, что его деятельность не приносит желаемых результатов, и в мае 1929 года стал консультантом одной из многочисленных «народнических» групп. В том же году он издал книгу «Крестьянство как источник существования нордической расы». В своей работе Дарре опровергал популярную у националистов теорию Фритца Керна, который пытался изобразить древних германцев кочевыми племенами, занимавшимися скотоводством. Напротив, он считал кочевников бесполезными паразитами, германцы в его изложении представали оседлыми земледельческими племенами, которые создавали фундамент для будущей европейской цивилизации.

Романтическое изложение древней истории, представления о расово чистых крестьянах произвели большое впечатление на Адольфа Гитлера, который ознакомился с книгой Дарре в 1930 году. Фюрер уже давно пытался найти «доказательства» расовой чистоты и полноценности немцев, поскольку это соответствовало его собственным представлениям, сложившимся еще в юности. В том же году состоялось знакомство Гитлера и Дарре. Теоретик «крови и почвы» сразу же был зачислен под начало Константина Хирля в Пятый отдел («сельское хозяйство») организационного управления НСДАП. Там Дарре занялся созданием «аграрно-политического аппарата» партии.

Партийная карьера Вальтера Дарре была стремительной. В 1932 году он возглавил в аппарате партии собственный отдел, подчиненный лично Гитлеру (подобная честь доставалась только самым высокопоставленным функционерам). Структура Дарре разрасталась, как на дрожжах, уже несколько месяцев спустя под его руководством было несколько отделов. Один из них, возглавляемый Эрвином Метцнером, в частности, занимался поиском духовных и исторических корней немецкого крестьянства.

Вальтер Дарре был одним из участников движения религиозно-политического движения «Артаманен» («Artamanen»). В основу этого движения был положен идеал земледельца-собственника. Его сторонники вместо службы в армии стремились работать в сельском хозяйстве, рассматривая свой труд как одну из форм исполнения патриотического долга. Зародившись в «народническом» крыле германского молодежного движения, артаманцы были непримиримыми противниками славянских народов и требовали, например, выселения польских крестьян, живших в Германии.

Дарре утверждал, что все сколько-нибудь важное в жизни человека и общества имеет отношение к расе и, по его теории, крестьянство «всегда формировало единственно надежную основу нашего народа с точки зрения крови». Он полагал, что государство должно всячески расширять класс крестьянства, способствуя оттоку людей из городов. Также Дарре придерживался идеи, что все великие достижения культуры созданы теми, в чьих жилах текла «нордическая кровь». Вместе с некоторыми другими немецкими учеными того времени он доказывал, что падение великих цивилизаций прошлого объясняется прежде всего «забвением расовых законов и загрязнением нордической крови». Для спасения немецкой культуры Дарре требовал ликвидировать на территории Германии интернациональные организации.

Сельскохозяйственная романтика Вальтера Дарре простиралась довольно далеко: он стремился оставить крестьянина крестьянином, а аграрную сферу вывести из-под влияния рыночных механизмов, искусственно оградив ее от пертурбаций, сопровождающих процесс развития экономики. А Гитлер в «Моей борьбе» писал, что «огромные возможности и перспективы, открывающиеся перед нацией при условии сохранения здорового крестьянского сословия, до сих пор не получали должной оценки. Многие наши нынешние проблемы являются следствиями нездоровых взаимоотношений между городским и сельским населением. Прочная и устойчивая прослойка мелких и средних крестьянских хозяев является лучшим противоядием против социальной напряженности и конфликтов».

Именно через Вальтера Дарре, который как никто другой подходил на эту роль, нацисты проводили свою аграрную политику, что способствовало возникновению самой настоящей крестьянской утопии в Третьем рейхе. Никогда в истории ни один из политических режимов не добивался столь значимых успехов в развитии сельского хозяйства. Немецкий крестьянин действительно чувствовал себя уважаемым человеком в Третьем рейхе и готов был идти за Дарре и за Гитлером до конца…