Текст книги "Тайный враг"

Автор книги: Антон Грановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава третья

1

Воевода Видбор оказался прав. После очередной просьбы подождать платы до следующей седьмицы работники побросали молотки и топоры и ушли восвояси.

Матушка Евдокия сидела на лавке, пригорюнившись. Она ума не могла приложить, что же делать теперь. Строительство храма откладывается. Мальчика в Гиблое место везти не с кем – провожатого она до сих пор не нашла. Как же выпутаться из этих сетей? Кого позвать на помощь? Где раздобыть денег?

Во двор недостроенного храма, на приступочках которого сидели, негромко переговариваясь, оборванцы и бродяги, вошел высокий человек, закутанный в серый, запыленный плащ.

Евдокия рассеянно скользнула взглядом по его фигуре и снова отвела взгляд. Она была слишком погружена в свои мысли, чтобы разговаривать со странниками. Однако избежать разговора не удалось, ибо странник заговорил сам:

– Приветствую тебя, красавица! – сказал он, не снимая с головы серого наголовника-капюшона.

Прекрасные темные глаза девушки обратились на него.

– Здравствуй, странник, – рассеянно и не слишком приветливо отозвалась она. – Да будет тебе известно, что ты говоришь с матушкой Евдокией, будущей настоятельницей храма Святого Андрея Первозванного.

– Но это не мешает тебе быть красавицей, – весело заметил странник. – Не подашь ли ковш воды усталому путнику?

Евдокия окинула его фигуру более внимательным взглядом. Под плащом явно угадывался меч. Матушка усмехнулась.

– Ты всегда приходишь в храм с оружием? – поинтересовалась она.

Странник качнул головой.

– Нет. Но издалека твой храм похож на большую недостроенную избу.

– Если ты не заметил, на шесте воздет крест, – вспыхнув, возразила Евдокия.

– Правда? – Странник задрал голову, посмотрел на крест, потом перевел взгляд на Евдокию и все тем же спокойным, чуть насмешливым голосом заявил: – Я, и в самом деле, его не заметил. Так что насчет воды, матушка? Я умираю от жажды.

Проповедница поднялась с лавки и прошла под навес. Зачерпнула из бочки воду и поднесла ковш страннику.

– Держи.

Напившись, он вернул ей ковш и вежливо спросил:

– Ничего, если я тут немного посижу? День выдался жаркий, и дорога здорово меня утомила.

– Сиди, сколько хочешь, – сказала Евдокия.

– Благодарю тебя.

Странник отошел к остальным бродягам, которые взглянули на него без всякого интереса, и тоже сел на приступочку. Евдокия поняла, что он кого-то дожидается. Что ж, пусть ждет здесь, коли ему так хочется.

Проповедница опустилась на лавку и продолжила свои грустные размышления. И тут с дороги, проходившей за недостроенным храмом, послышался громкий конский топот. Не прошло и минуты, как семь всадников вынырнули из-за угла, свернули с дороги и направили коней к храму. Въехав в подворье, они осадили коней.

Вершник – невысокий, кривоногий, коренастый – спешился и, окинув взглядом бродяг, вытер потный лоб рукавом рубахи, поверх которой поблескивала чешуйчатая броня. Физиономия незнакомца лоснилась от пота и грязи. Видимо, скакать пришлось издалека. Нос был широк, а на одной ноздре виднелся рваный шрамик, будто кто-то начал рвать ему ноздри, но в последний момент остановился.

– Эй, оборванцы! – грубо окликнул он. – Где тут Евдокия?

– Если вы ищите матушку Евдокию, то это я!

Проповедница поднялась со скамьи и шагнула вперед. Незнакомец взглянул на нее и ухмыльнулся.

– Значит, «матушка»? – Кривоногий поглядел на своих спутников и насмешливо произнес: – Слыхали, братва? «Ма-атушка»!

Всадники захохотали. Незнакомец вновь повернулся к Евдокии.

– Меня зовут Малюта, – грубым, чуть пришепетывающим голосом известил он. – Я слыхал, к вашей общине прибился мальчишка. Где он?

Веки Евдокии тревожно дрогнули.

– Не понимаю, о ком ты говоришь, – ответила она.

Малюта прищурил черные, косоватые глаза.

– Этот мальчишка пришел из Гиблого места. Мне нужно на него взглянуть. Покажи, где он!

– Здесь нет никакого мальчишки, – повторила Евдокия недрогнувшим голосом. – Ты ошибся.

– Вот как? – Малюта оглядел ладную фигурку проповедницы, остановил взгляд на ее высокой груди, и разбойничья физиономия его залоснилась. – Ладно, с мальчишкой разберемся позже, – сказал он. – А пока…

Малюта ухмыльнулся, обнажив темные, слюнявые десны, затем быстро схватил Евдокию за ворот платья и резко рванул вниз. Черное платье с треском разорвалось, обнажив белую, крепкую грудь матушки Евдокии. Разбойник протянул руку к ее обнаженной груди, но Евдокия отскочила, испуганно закрываясь лоскутом.

– Что же вы творите, ироды? – крикнул один из бродяг, сидевших на приступке.

Малюта повернул голову на голос.

– Кто это сказал?

Сутулый, лысоватый бродяга, одетый в лохмотья, поднялся с приступочки.

– Я, – ответил он, глядя на разбойника блестящими от волнения, гнева и испуга глазами.

Малюта прищурился.

– Смелый бродяга. Так как ты меня назвал, я не расслышал?

– Ирод.

Разбойник усмехнулся и вдруг выхватил из ножен саблю и рубанул бродягу по голове. Кровь брызнула тому на лицо, и он тихо осел в пыль.

– Малюта, берегись! – крикнул один из всадников.

Разбойник повернулся к Евдокии и, вздрогнув, быстро отскочил в сторону. Евдокия, ткнув вилами воздух, резко повернулась к нему, сжимая побелевшими пальцами гладкий черенок, и гневно выкрикнула:

– Уходи! Не уйдешь добром – заколю!

Несколько мгновений Малюта изумленно смотрел на вилы, потом усмехнулся и хотел отпустить очередную шутку, но тут кто-то негромко проговорил у него за спиной:

– Лучше послушайся ее, Малюта. Иначе этот день станет твоим последним днем.

Разбойник оглянулся.

– Кто это там вякнул? – резко спросил он.

С приступки поднялся высокий мужчина, закутанный в пыльный суконный плащ. Лицо его было скрыто под наголовником.

– Кто ты? – резко спросил его Малюта.

– Это не важно, – спокойно ответил незнакомец. – Ты ошибся храмом, парень. Забирай своих людей и уезжай отсюда.

– А ежели не уеду?

Незнакомец не ответил. Он стоял в пяти шагах от Малюты, чуть расставив ноги, и от фигуры его веяло уверенностью и силой. Малюта сглотнул слюну. Он было слегка заволновался, усомнившись на мгновение в своей силе и в своих полномочиях, но наткнулся на взгляды спутников и снова выпятил грудь.

– Не знаю, кто ты такой, – хрипло прокаркал он, – но ежели ты не заткнешь пасть и не сядешь на место, я выпотрошу тебя, как курицу!

Всадники загоготали. Видя, что наглец в плаще продолжает стоять, и ободренный поддержкой ватаги, Малюта выхватил из ножен кривой печенежский меч и шагнул к незнакомцу. И тут что-то стремительно просвистело в воздухе и с отвратительным чавкающим звуком вонзилось Малюте в горло. Малюта выронил меч и пластом рухнул в пыль.

– Нож-летун! – завопил кто-то из всадников.

– Бродяга убил Малюту! – крикнул второй и схватился за меч.

Незнакомец резко повернулся к нему и едва заметно дернул рукой. Разбойник вскрикнул и повалился с коня на землю, так и не успев достать меч. Из груди его торчала рукоять метательного ножа.

Трое разбойников, изрыгая проклятия, спрыгнули с коней и бросились на незнакомца. Тот откинул полу плаща и с лязгом выхватил из ножен меч. Разбойники окружили его, гневно сверкая глазами и выставив перед собой кривые мечи.

– Я отрублю тебе башку, бродяга! – прорычал один из них, огромный и волосатый, как медведь. – Отрублю и наткну на шест!

Незнакомец молчал, внимательно отслеживая передвижения разбойников.

Волосатый бросился вперед. Клинок незнакомца со свистом рассек воздух, и правая рука разбойника, сжимающая меч, отвалилась от тела и грохнулась в пыль. Кровь фонтаном ударила из раны, и разбойник, зажав обрубок уцелевшей рукой, попятился к коням.

Незнакомец снова взмахнул мечом, и второй разбойник рухнул наземь с разбитой головой. Третий разбойник бросился на него, но незнакомец легко увернулся и точным ударом рассек нападающему мечом бедро.

Еще несколько разбойников хотели спешиться, но страшный незнакомец повернулся к ним и громко сказал:

– Не стоит рисковать жизнью, ребята. Лучше забирайте своих мертвецов и уезжайте.

Разбойники нерешительно переглянулись.

– А ты не тронешь нас, пока мы будем их забирать? – спросил один из уцелевших.

Незнакомец качнул головой:

– Нет.

Он опустил меч и отошел на пару шагов. Двое разбойников, опасливо поглядывая не него, спешились с коней. Пока они грузили мертвых и раненых, незнакомец стоял в стороне с опущенным мечом. Лица его по-прежнему не было видно.

Закончив погрузку, разбойники забрались на коней.

– Кто ты, незнакомец? – спросил один из них. – Назовись нам.

– Я охотник, – последовал ответ. – Просто охотник. А теперь уезжайте. Если вы вернетесь снова, я убью вас всех.

Всадники повернули коней.

– Мы еще свидимся, охотник! – крикнул один из них.

– Не думаю, – холодно отозвался тот. – А если свидимся, то мой меч будет последним, что вы увидите в жизни.

Засвистели нагайки, загикали хриплые голоса. Кони, стуча копытами и подняв облака пыли, помчали разбойников к дороге. Свернув за храм, ватага скрылась из виду.

Незнакомец в плаще старательно отер меч пучком травы и вложил его в ножны.

2

Труп убитого Малютой бродяги унесли на ледник. Евдокия вернулась на подворье и взглянула на охотника. Он сидел на приступке и потихоньку камлал, сунув в рот набитую травой горящую палочку и выпуская дым из нее в воздух.

– Я не знала, что ты шаман, – сказала Евдокия, усаживаясь рядом.

– Я не шаман, – ответил охотник.

– Тогда почему ты камлаешь?

Он усмехнулся.

– Это называется сигаретой. Я скручиваю ее из высушенного бутового листа и набиваю сухой бутовой травой.

– И для чего она тебе?

Охотник пожал плечами и ответил:

– Успокаивает. Что будет с тем мертвым парнем? Похоронишь его по христианскому обычаю?

Матушка Евдокия кивнула.

– Да. Драган был хорошим христианином и смелым человеком.

– Думаю, ему это зачтется на небесах. Я прав?

Евдокия нахмурилась.

– В твоем голосе слышится насмешка, – тихо сказала она.

– Что ты. Я никогда не смеюсь над чужой смертью.

– Но мне показалось, что ты смеешься над моей жизнью.

Охотник промолчал, лишь выпустил изо рта облако косматого дыма и посмотрел, как расплывается оно в воздухе. Евдокия выждала чуток – не скажет ли он чего?… Не сказал. Она хотела подняться, но тут охотник повернулся к ней и негромко произнес:

– Этот мальчик, про которого говорил Малюта, он ведь по-прежнему живет с тобой?

«Нет», – хотела сказать Евдокия, но неожиданно для себя призналась:

– Да. Он сейчас в доме.

– Он твой родич?

Матушка Евдокия покачала головой.

– Нет. Он прибился к нашей общине несколько месяцев назад.

– Сколько ему?

– Годков десять-одиннадцать. А зачем ты спрашиваешь? – насторожилась Евдокия.

Охотник пожал плечами:

– Да ни за чем. Просто из любопытства. Ты не решилась отдать его, даже когда разбойник убил Драгана. Значит, этот мальчишка очень ценен для тебя.

По лицу матушки Евдокии пробежала тень.

– Ты думаешь, что я бездушная? Думаешь, что мне плевать на Драгана?

– А разве нет?

– Драган теперь в лучшем мире. Моя жалость – это жалость о себе, а не о нем. А жалеть себя я не хочу.

Охотник выдохнул очередное облачко дыма и сказал:

– Мне нравится твоя уверенность. Кстати, почему разбойник расспрашивал тебя об этом мальчике?

– Не знаю, – ответила Евдокия.

– А почему он не играет на улице? Разве не глупо в такой теплый и солнечный день сидеть в душной избе?

– Мальчик сильно хворает, – хмуро проговорила проповедница. – Лекарь отказался его лечить, а вещунья предрекла ему скорую смерть.

Охотник чуть повернулся и спросил:

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Нет, – качнула головой матушка Евдокия. – Впрочем, есть один способ. Но одной мне он не по силам.

– И что это за способ?

– Вещунья сказала, что я должна отвезти его в Гиблое место. Там ему станет лучше.

– Вот как? И как звали вещунью, которая посоветовала тебе такую жестокую глупость?

– Голица-повитуха.

– Гм… – Охотник выпустил еще одно облачко дыма, затем швырнул огрызок палочки на землю и наступил на него сапогом.

– Я слышал про Голицу, – сказал он затем. – Люди говорят, что она никогда не ошибается.

– И что ты думаешь о ее совете? – поинтересовалась Евдокия.

Несколько секунд охотник молчал, а затем сказал:

– Думаю, тебе не стоит совать нос в Гиблое место.

– Я знаю, что там опасно и…

– Ты даже не представляешь, насколько там опасно, – перебил охотник.

Длинные ресницы проповедницы обиженно дрогнули.

– А ты сам-то там был? – с вызовом спросила она.

– Приходилось, – ответил охотник.

Глаза Евдокии замерцали.

– Значит, ты знаешь, как туда добраться?

– Знаю.

– И можешь отвести меня туда?

Охотник замолчал, осознав свою оплошность. Евдокия выждала чуть-чуть, а затем приблизила свое лицо к лицу охотника, укрытому под капюшоном, и с горечью проговорила:

– Никто из ходоков не хочет меня туда вести!

Охотник усмехнулся.

– Я их понимаю, – сказал он. – Гиблое место – не для женщин и детей. Даже опытные охотники предпочитают обходить его стороной.

– Но ты ведь там был! – взволнованно сказала Евдокия, пытаясь разглядеть лицо охотника под темным капюшоном.

– Я был вынужден туда пойти, – возразил охотник.

– Тебя загнала туда злая необходимость? Понимаю. Но и меня туда гонит она же!

Евдокия замолчала, ожидая, что скажет охотник. Но охотник молчал. Тогда матушка Евдокия нахмурилась и твердо произнесла:

– Я все равно туда пойду. С провожатым или без провожатого – но пойду. Мальчику с каждым часом становится хуже. Если я не пойду туда, его смерть будет на моей совести.

Охотник помолчал немного, потом спросил:

– Ты так сильно веришь словам вещуньи? Но ведь Гиблое место большое. Откуда ты знаешь, куда идти?

– Голица дала мне лешью указку, – быстро проговорила Евдокия, все больше волнуясь. – Это кошачья косточка, которая…

– Я знаю, что это такое, – перебил ее охотник. – Но даже лешья указка не защитит тебя от опасности. Ты погибнешь, не пройдя и пары верст.

Щеки Евдокии запунцовели, она резко подалась вперед и, прижав руки к груди, воскликнула:

– Так проводи меня туда, охотник! Ты спас меня один раз, спаси и во второй!

С минуту охотник молчал. Казалось, возбуждение Евдокии передалось и ему. Наконец он разжал губы и неуверенно спросил:

– Значит, ты твердо решила пойти в Гиблое место?

– Да! – кивнула Евдокия.

– И ты пойдешь туда, даже если не найдешь провожатого?

– Будь уверен – пойду!

– И ты не побоишься?

– Я приняла Христа! А человек, принявший Христа, ничего не боится!

Охотник усмехнулся.

– Да, я про это слышал. Но среди тех, кто отправился в Гиблое место, были и христиане.

– Вот как? И где они теперь?

– Один помер и поднялся из земли упырем. Другой стал стригоем и начал сосать из людей кровь. Третий превратился в чудовище, и я убил его.

Евдокия прищурилась:

– Ты рассказываешь это нарочно, чтобы остановить меня?

– А это сможет тебя остановить? – осведомился охотник.

Она покачала головой:

– Нет.

Охотник помолчал, потом усмехнулся и холодно изрек:

– Странная ты баба, матушка.

Улыбнулась и Евдокия.

– Вот и ты назвал меня матушкой, – сказала она. – Отсюда один шаг до крещения.

– Один?

– Да, один.

– Неужели все так просто?

– Конечно! Святой Дух готов спуститься к каждому. Нужно только подставить ему плечо.

Охотник хмыкнул под своим капюшоном.

– Надо же. А мне всегда казалось, что вопросы веры – самые сложные вопросы.

– Сложные вопросы оставь ученым мужам и книжникам, – поморщилась Евдокия. – А вера требует лишь открытого сердца. Бог специально сделал путь легким, чтобы любой смог его пройти.

Охотник хотел что-то сказать, но сомкнул губы и насторожился.

– Что? – тревожно спросила Евдокия. – Что случилось?

– Сюда кто-то едет, – ответил он.

Евдокия тоже прислушалась. Несколько секунд она ничего не слышала, но затем и ее чуткий слух уловил отдаленный топот копыт.

– Это разбойники! – взволнованно воскликнула она. – Они возвращаются!

Охотник покачал головой и спокойно произнес:

– Нет, это не разбойники.

– А кто же?

Охотник усмехнулся и ответил:

– Тот, кто не причинит нам вреда.

3

Высокий широкоплечий парень, одетый в домотканую кросенцу и пыльную охотничью куртку, соскочил с телеги и крикнул:

– Глеб! Я достал телегу и лошадку. Лошадка – крепкая, как дубок!

– Тише, Ставр, – осадил его охотник, поднимаясь с приступки. – Разве ты не видишь, что я не один. Вот эта женщина – Евдокия. А это – мой приятель Ставр. Он ходок.

Парень, улыбаясь, протянул Евдокии руку. Она на секунду замешкалась, затем пожала протянутую руку и сказала:

– Матушка Евдокия.

– Матушка? – вскинул брови парень.

Она вежливо улыбнулась и пояснила:

– Я проповедница и будущая настоятельница храма. Все члены общины – мои дети.

Ставр посмотрел на калек, сидевших у недостроенного храма, затем нахмурился и вопросительно взглянул на охотника.

– Эти бродяги – не кровные дети матушки, – с усмешкой пояснил тот. – Они ее дети во Христе.

– Вот оно что! – облегченно проговорил Ставр. – Понимаю.

Однако по недоуменному лицу молодого ходока было видно, что понимает он очень мало, а говоря точнее – ничего не понимает.

– Не бери в голову, – коротко сказал Глеб. – Матушка Евдокия отправляется с нами в Гиблое место.

Лицо молодого ходока вытянулось от изумления.

– Как? – вымолвил он, не поверив собственным ушам. – Как с нами?

– Вот так. Думаю, у нас с тобой нет выбора. Она все равно пойдет туда, даже если не найдет провожатых.

Ставр сглотнул слюну и перевел взгляд на проповедницу.

– Неужто это правда?

– Правда, – кивнула Евдокия. – Мой приемный сын…

При слове «сын» Ставр снова посмотрел на грязных бродяг. Проследив за его взглядом, Евдокия улыбнулась и качнула головой.

– Нет, его среди них нет. Я говорю про маленького мальчика.

– Вот оно что. – Ставр вновь облегченно вздохнул. – И что же случилось с твоим приемным сыном, матушка Евдокия?

– Он захворал. И исцелить его сможет только Гиблое место.

Несколько секунд Ставр с удивлением смотрел на Евдокию, затем недоверчиво усмехнулся и проговорил:

– Что-то я не слышал, чтобы Гиблое место кого-то исцеляло. Превратить живого человека в жуткого упыря – это пожалуйста. Но исцелить…

– И все же это так, – сказал Глеб.

Ставр нахмурился, глянул на Глеба и тихо сказал:

– Первоход, можно тебя на пару слов?

Глеб извинился перед Евдокией, и они отошли в сторону.

– Послушай, Первоход, – начал Ставр, – эта матушка Евдокия…

– Она тебе не нравится? – спросил Глеб.

– Нет… Почему же… Но дело не в этом. Просто я не…

– Ставр, я сам не рад тому, что нам придется вести эту сумасшедшую в Гиблое место, – угрюмо проговорил Глеб. – Но я видел, как блестят ее глаза. Она и вправду потащится туда одна.

Парень задумчиво сдвинул брови.

– Даже не знаю… Неужто ее нельзя отговорить?

Глеб усмехнулся.

– Я уже пробовал. Но эта «матушка» крепка, как кремень. Если мы не поможем ей, она погубит и себя, и мальчишку.

– Что ж… тогда мы должны взять ее с собой.

Глеб кивнул, повернулся и направился к матушке Евдокии. Та поднялась ему навстречу.

– Когда мы выходим? – спросила она взволнованным голосом.

– Через час, – сухо ответил Глеб. – А пока… – Первоход огляделся. – Скажи-ка, я могу доверить деньги вот тому крепышу?

Матушка взглянула на тощего парня, с задумчивым видом грызущего ногти, и ответила:

– Да. Это Пронко, и он скорее отгрызет себе руку, чем обманет кого-нибудь.

– Так и я думал. Эй, паренек! Пронко!

Парень встрепенулся.

– Да, ты, – кивнул Глеб. – Поди сюда!

Парень торопливо подошел к охотнику и остановился, ожидая распоряжений.

Первоход достал из кармана пару серебряных резанок и протянул парню.

– Беги на торжок и купи еды. Вяленого мяса, сухарей, хлеба, икры, остролистого сладкого лука… В общем, бери то, к чему глаз прицепится. И выбирай только самое свежее, понял?

– Да.

– Ну, беги.

Пронко сжал деньги в кулаке, повернулся и, взяв с места в карьер, понесся к торжку. Матушка Евдокия задумчиво посмотрела на Первохода и вдруг спросила:

– Ты богач?

– Почти, – небрежно обронил Глеб.

Внезапно лицо Евдокии стало озабоченным, а на щеках проступил стыдливый румянец.

– Боже… – тихо пробормотала она. – Я совсем забыла про плату. Мне говорили, что работа ходока стоит дорого, а у меня сейчас совсем нет денег.

– Евдокия, мы…

– Но не волнуйтесь! – торопливо заверила его матушка Евдокия. – За северным яром у меня есть имение, доставшееся мне от отца. И если вы согласитесь забрать его, то я…

– Погоди-погоди, – прервал ее излияния Первоход. Он взглянул на Ставра и спросил: – Что ты думаешь про ее имение, ходок?

– Я думаю, что не возьму с нее ни медяка, – гордо проговорил Ставр. – Ведь мы и так идем в Гиблое место – с ней или без нее. А что думаешь ты, Первоход?

– То же самое, – сказал Глеб. – Мы не возьмем с тебя денег, проповедница. Не возьмем, потому что сами идем в Гиблое место. И хватит об этом.

Евдокия хотела еще что-то сказать, но Глеб от нее уже отвернулся. Он вынул из кармана холщовой куртки коробку с бутовыми сигаретами, глянул в сторону большака и задумчиво произнес:

– Интересно, скоро ли вернется парнишка? У меня уже брюхо сводит от голода.