Текст книги "Вторая попытка (СИ)"

Автор книги: Антон Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Глава 3.

Допрос о воздействии артефакта, так удачно вырубившего большую часть напавших на лавку бандитов, я пережил без потерь и даже, в какой-то мере с прибытком. В том смысле, что насевший на меня после пережитого на своей шкуре воздействия созданного мною приборчика, Остромиров, в начале беседы давивший, словно следователь на допросе, довольно скоро успокоился и даже расщедрился на объяснения причин своего гнева, в первую минуту нашего разговора, чуть не размазавшего меня по ближайшей стенке. Но все претензии были сняты, когда мы на пару с Всеславом Мекленовичем объяснили суть воздействия артефакта, чем и успокоил рычащего волхва.

– Прибор не воздействует на разум. Прямо, во всяком случае. – Поддержал меня совершенно довольный Грац. – Да, я тоже поначалу подумал о запрещённых манипуляциях сознанием, но разобрав с помощью Ерофея рисунок конструкта, ответственно могу заявить, это чистая физика... и небольшая зрительная иллюзия. И только, Вышата, слышишь?

– Подробности. – Хмуро потребовал волхв, недоверчиво взирая на своего приятеля.

– Ерофей? – Обернулся ко мне Грац. Я вздохнул и вызвал Бохома. Появившийся на столе перед нами, хомяк, наряженный в немецкую каску и мундир кайзеровского обер-офицера образца начала прошлого века, медленно развернул конструкт, встроенный в артефакт и застыл, удерживая работающее вхолостую воздействие.

– Рисунок довольно прост. – Пустился я в объяснения. – Сам конструкт был взят мною из набора авиаторов и несколько переработан. Это воздействие, позволяющее лётчику всегда чётко осознавать, где верх, где низ и снижающее инерцию вестибулярного аппарата. Особенность конструкта в том, что он воздействует непосредственно на эндолимфу, утрикулюс и, частично, на саккулюс. Я чуть перестроил воздействие, так что при его активации, во внутреннем ухе начинается процесс аналогичный тому, что происходит, если раскрутить человека на карусели, а потом резко остановить. Иначе говоря, попав под действие артефакта, любое животное или человек теряет ориентацию в пространстве. Правда, пришлось отказаться от некоторых элементов безопасности, из-за чего воздействие раздражает ещё и слуховой аппарат. Ну а что бы конструкт был более эффективным, я подключил небольшую зрительную иллюзию, искажающую видимое целью воздействия изображение, в противном случае, у людей тренированных эта манипуляция не вызвала бы ничего кроме кратковременного приступа морской болезни.

– Насколько кратковременного? – Спросил Вышата Любомирич.

– Пара секунд, может чуть больше. Зависит от степени тренированности цели воздействия. – Пожал я в ответ плечами.

– И никакого влияния на разум? – Уточнил отчего-то весьма обеспокоенный волхв. Но хоть злиться перестал.

– Уверяю, Вышата. Только физика. – Ещё раз подчеркнул Грац.

– Интересно. – Задумчиво протянул Остромиров.

– А в чём проблема с воздействием на разум? – Спросил я. Профессор и волхв переглянулись, а у меня появилось ощущение, будто они ведут какой-то безмолвный диалог. Наконец, после недолгой игры в гляделки, Грац кивнул своему приятелю и тот тяжело вздохнул.

– Видишь ли, Ерофей... – С неуверенностью, которой за всё время нашего пока недолгого знакомства, я ещё никогда не замечал за волхвом, заговорил Остромиров. – Ментальные манипуляции не зря зовутся именно так. Основой, точнее, источником любого воздействия, является разум человека, искажающий определённую часть ментального поля, частью которого он сам и является. И как ты должен понимать, именно поэтому, разум уязвим перед воздействиями куда больше, чем любой материальный объект. Более того, до некоторого, достаточно недавнего времени, существовало целое направление в менталистике, изучавшее такие воздействия.

– "Мозголомы". – Пробурчал Грац и, поймав мой недоумённый взгляд, пояснил, – люди, чьей профессией... или хобби, стало создание конструктов влияющих на разум человека, его чувства, память и личность.

– То есть... чтение мыслей, внушения, подмена памяти... – Меня передёрнуло от отвращения.

– Именно. – Сухо ответил волхв.

– Собственно, эта ветвь естествознания существует и сейчас, но вот уже пятьдесят лет она находится под жёстким контролем государства. – Продолжил вместо приятеля профессор. – Незаконное занятие этим видом манипуляций, гарантирует виновному смертную казнь, в независимости от объекта и цели воздействия.

– Поня-атно. – Протянул я. Мысль о том, что мой артефакт можно приравнять к такому воздействию, отдалась пустотой в животе и холодом в сердце. Страшно же! Тем не менее, справившись с собой, я вопросительно взглянул на Граца. – А мой конструкт, значит, не относится к запрещённым?

– Как не удивительно, но не в большей мере, чем создаваемые тобой иллюзии. – Развёл руками профессор. – Здесь, Ерофей, нужно разделять прямое и опосредованное воздействие. Если бы твой артефакт туманил разум, подменял мысли и образы, то сейчас, скорее всего, мы бы здесь не разговаривали, а ты сидел бы в изоляторе Особой государевой канцелярии в ожидании скорого суда и, гарантирую, никакие объяснения о самообороне не смягчили бы твою печальную участь.

– А... а есть возможность защититься от таких воздействий на разум? – Осведомился я, тщательно давя поднимающееся беспокойство.

– Есть, конечно... но тебе они ни к чему. – Неожиданно усмехнулся Остромиров.

– Что? Почему? – Не понял я, а через секунду до меня, кажется, дошло. – Они тоже под запретом, да?

– Нет, отчего же. – Покачал головой Грац. – Всё гораздо проще, Ерофей. Ты относишься к тому малому проценту людей на нашей планете, чей разум полностью закрыт от внешних воздействий.

– Иначе, почему, как ты думаешь, нам пришлось прибегнуть к такой сложной форме твоего обучения? – Поддержал своего товарища волхв. – Ведь куда проще было бы повлиять на твой разум, перекрыв парой воздействий опасность самоинициации, после чего провести обряд Выбора и... всё.

– А как же незаконность подобных манипуляций? – Нахмурился я.

– Уж поверь, ради такого случая, мы бы отыскали лицензированного "мозголома" и провели процедуру на законных основаниях. – Заметил Грац и, по-своему растолковав мой взгляд, еле заметно усмехнулся. – Вот только не считай себя таким уж уникумом. Людей не подверженных воздействиям на разум, в мире, конечно, немного, но они есть. Кроме того, у этого свойства имеется и обратная сторона медали. Такие как ты совершенно неспособны к этой ветви естествознания. Для "мозголома" важно уметь создавать довольно плотную связь меж своим разумом и разумом цели, это, можно сказать, основной инструмент воздействия, на что мозги таких как ты неспособны, они, если можно так выразиться, прикрыты мощным природным щитом. Раньше, этот щит был бы препятствием не только к "мозголомству", но и к ментальному манипулированию, как таковому. Такие люди в нашем обществе считались инвалидами, ущербными, пока, в первой четверти прошлого века не был найден способ "излечения", то есть, снятия щита. Сначала, полного, а позже, и частичного, который сейчас преимущественно и используется, ввиду своей простоты и безопасности. К тому же, лишняя гарантия того, что "больной" после излечения не займётся "мозголомством", государству только в радость, да и бывший больной не в обиде, поскольку при частичном съёме щита, у него сохраняется полный иммунитет к воздействиям на разум. Впрочем, как оказалось позднее, волхвы уже много столетий имеют собственную технику исправления этого недостатка, но молчали. – Здесь, Грац бросил короткий взгляд на Вышату Любомирича, но тот и ухом не повёл. Профессор покачал головой.

– Помню. Что-то подобное говорила Ружана Немировна. – Кивнул я, но тут же переключился на другое. – Стоп! Но тогда почему вы с такой опаской отнеслись к моему артефакту?! Если уж я не способен на манипуляции с чужим разумом...

– Именно поэтому. – Откликнулся волхв. – Артефакт, в отличие от тебя, щита не имеет и, теоретически, может влиять на разум. А зная твою тягу к философии и экспериментам с различными воздействиями, я бы не удивился, если бы ты сумел создать нечто подобное, в попытке обойти ограничение своего разума.

– То есть, подобные артефакты существуют? – Уточнил я.

– В древности их наклепали немало. – Вздохнув, ответил Остромиров. – Но сейчас, таковых почти нет. Хотя, время от времени, археологи натыкаются на такие "игрушки", да и секреты некоторых фамилий порой всплывают...

– И уничтожаются сразу по обнаружении. – Резко ответил Грац.

– Понятно. – Протянул я и встрепенулся, порадовавшись возможности перейти к другой теме. – Вот, кстати, Вышата Любомирич, вы как-то говорили, что волхвы берегут свои тайны, да и Всеслав Мекленович только что на это намекнул. А как это утверждение вяжется с умениями тех самых "фамилий"? Насколько я понимаю, их возможности нельзя отнести к классической школе, а значит...

– Значит, их знания лежат в области традиционных искусств, да? – Улыбнулся волхв. – Увы, Ерофей, это не совсем так. Да, большинство начальных знаний они получили от волхвов, но большинство старых родов, имеющих свои секреты в области естествознания, не являются частью нашего сообщества... за некоторыми исключениями. Хотя когда-то все они входили в Круг, но, внутренние дрязги, а после и церковные гонения привели к тому, что многие фамилии отшатнулись от общины волхвов, демонстративно разорвав связи с нами. Впоследствии, церковь образумилась, но состоящие на государевой службе, роды уже не смогли вернуться в лоно Круга. Их верность к тому времени давно принадлежала правителям, а те умели, и до сих пор умеют ценить сильных и преданных вассалов.

– То есть, они всё же пользуются практиками волхвов? – Настоял я.

– И да, и нет. – Подумав, проговорил Вышата Любомирич. – Опираясь на знания данные их предкам Кругом, но утеряв связь с ним, они вынуждены были создавать собственную систему воздействий. Точнее, несколько систем, позднее, после признания церковными властями права естествознания на существование, их объединили в одну. Правда, именовать получившийся винегрет умений и знаний единой системой было бы неверно, уж очень разными путями шли отколовшиеся от Круга роды. Кстати, было бы неплохо познакомить тебя кое с кем из этой братии.

– Зачем? – Не понял я.

– Новые знакомства, новые знания. – Бросил Грац.

– Учитывая, что мы только что говорили о тайнах этих самых фамилий и помня их положение в иерархии общества, могу предположить, что первое им не нужно, а вторым они не поделятся. – Фыркнул я в ответ и, переведя взгляд с профессора на волхва, взирающих на меня с толикой насмешки, тряхнул головой. – Да ну, посмотрите на меня! Кто я для них? Мальчишка без роду-племени, едва связавший пару конструктов!

– Талантливый естествознатец, за год достигший результатов, которые не снились выпускникам провинциальных специальных учреждений, к тому же работающий под моим началом. – Парировал Всеслав Мекленович, в голосе которого промелькнули нотки гордости. Да, профессор, несмотря на свой постоянно отрешённый вид конченого флегматика, не лишён некоторой доли самодовольства.

– Ученик двух не самых слабых волхвов, пусть и ушедших из Круга. – Поддержал его Вышата Любомирич.

– Иллюзионист и артефактор, сумевший за полминуты свалить трёх бойцов-манипуляторов, не так давно состоявших на службе одной из фамилий. – Добавил Грац... и я замер.

– Те бандиты состояли в фамильной гвардии? – Прошлёпал я неожиданно пересохшими губами. Вот же влип!

– А ты не знал? – Удивился Остромиров.

– Откуда? – Вырвалось у меня. – Дознаватель ничего не говорил об этом.

– Наверное, посчитал незначительным фактом. – Пожал плечами Грац.

– Незначительным?! – Я взбеленился. – Да меня их род теперь... и вы предлагаете самому сунуть голову в пасть льва?!

– Угомонись. – Рука волхва неожиданно оказалась у меня на лбу, и я почувствовал, как по телу прокатилась холодная волна, принося спокойствие и очищая разум от гнева. М-да, кажется, кому-то неписаны даже законы природы.

– Всего лишь небольшое воздействие на гормональную систему. – Усмехнулся Остромиров, словно прочитав мои мысли. – Ты невнимательно нас слушал. Бойцы состояли в фамильной гвардии. До недавнего времени. Но с тех пор, как род пресёкся, они никто и звать их никак. Это ясно?

– Джентльмены в поисках десятки. – Получив возможность нормально соображать, кивнул я. А профессор с волхвом вновь многозначительно переглянулись. Что опять не так?

Глава 4.

Слова волхва и профессора меня, конечно, успокоили, но осадочек, как говорится, остался. Да и новости о существующих «запретных» знаниях, тоже не радовали. Нет, факт, что мне можно не опасаться «мозголомов», это приятный бонус, несомненно, а вот то, что я, оказывается, могу по незнанию создать какую-нибудь бяку, за которую мне намажут лоб зелёнкой... уже куда менее приятно. А ещё мне очень не понравилась идея Граца и Остромирова насчёт знакомства с представителями старых фамилий. Вот чего мне не надо, так это общения с «сильненькими людьми». Как говорит старая солдатская мудрость: «подальше от начальства, поближе к кухне». У меня есть моя лавка, растущая прибыль, спокойная жизнь, и никакие связи с «фамилиями» мне не нужны. Обойдусь без лишних проблем и наворотов.

Высказав эту идею Грацу и Остромирову, я, честно говоря, не очень-то ждал, что они поймут и примут мою точку зрения, и... ошибся.

– Твоё дело, Ерофей. Заставлять и тянуть тебя никто не станет. – Флегматично заметил профессор.

– Согласен. – Кивнул волхв и усмехнулся. – Да и спешить нам особо некуда. А там, глядишь, пройдёт время, и ты сам станешь искать их общества. Тогда и поговорим об этом ещё раз...

– Договорились. – Облегчённо вздохнул я, мысленно порадовавшись покладистости собеседников.

От продолжения затянувшегося разговора нас отвлёк бой высоких напольных часов, стоящих в углу комнаты. Шестой час, пора бы и по домам разойтись.

Кажется, эта мысль посетила не только меня, но и профессора с волхвом, потому как они тут же принялись собираться. Попрощавшись с Грацем и Остромировым, я покинул арендованные ими комнаты и, оказавшись на улице, глубоко вдохнув свежий воздух, отправился домой... точнее, в лавку. Это у профессорской группы рабочий день закончился, а мне ещё часа четыре за стойкой сидеть. С другой стороны... я притормозил у веранды, одного из уличных кафе, и чуть помявшись, всё же шагнул под полосатый, бело-зелёный матерчатый навес. Работа может чуть-чуть подождать, а мороженое – нет. Растает.

Чашка кофе, пломбир с ореховой крошкой и полчаса ничегонеделания, что может быть лучше? Только две порции пломбира, и можно без кофе. В результате, из кафе я вышел с приподнятым настроением, и даже предстоящие несколько часов работы за стойкой лавки, не могли его поколебать.

Уже глубоким вечером, когда я, заперев дверь за последним клиентом, поднялся в квартиру, и рылся в шкафах в поисках чего-то, что сможет заменить мне поздний ужин, рядом возник знакомый иллюзорный зверёк. Покрутившись у моих ног, иллюзия неожиданно запрыгнула на стол и растаяла в воздухе, рассыпавшись морозными искрами. А на том месте, где она только что была, остался небольшой псевдоматериальный листок с коротким сообщением-просьбой. Прочитав послание, я недоумённо хмыкнул и смахнул листок со стола. До пола он не долетел, растворился в воздухе, как иллюзорный зверь минутой раньше.

Пока яичница шкворчала на сковородке, я резал овощи на салат и размышлял над полученным посланием. Интересно, что такого случилось у Светланы, что она захотела встретиться на пару дней раньше, чем обычно? И если есть повод для спешки, то почему было просто не заглянуть ко мне в лавку? Знает же, что магазин работает каждый день, но нет, ей зачем-то потребовалось настоять на встрече у неё дома, причём как можно скорее. Почему именно там? Нет ответа. Так и не придя к какому-то конкретному выводу, я приступил к ужину. И лишь после того, как желудок перестал голодно урчать, отправил Свете Бохома с обещанием заглянуть к ней в гости на следующий день.

Из-за того, что удрав из дома Бийских, я лишился транспортного средства, поселившись в Ведерниковом юрте, мне пришлось мотаться по городку пешком и осваивать общественный транспорт, представленный в столице округа звонкими трамваями весёленькой жёлтой окраски. Вот и в гости к Светлане меня вёз "одноглазый" вагончик совершенно допотопного вида. Дребезжа и трезвоня, трамвай докатил до нужного поворота, и я, не став дожидаться остановки, спрыгнул с задней подножки, благо двери у этого транспортного средства не предусмотрены конструкцией, а скорость на повороте была едва ли большей, чем у пешехода. Единственную опасность в этом случае представляют машины, но, несмотря на то, что в последние дни на центральных улицах городка суеты отчего-то прибавилось, окраины Ведерникова юрта были по-прежнему пустынны, а значит, и шанс попасть под машину стремился к нулю.

Дом Багалей встретил меня... громко. По двору снуют какие-то личности в явно форменных синих комбинезонах, Рогнеда Владимировна что-то выговаривает кому-то в доме, причём на повышенных тонах, так что даже мне от калитки всё прекрасно слышно. У ворот свалены какие-то коробки и тюки. Интересно, что здесь происходит?

– Мы переезжаем. – Просветила меня Светлана, вынырнувшая из-за массивного грузовика, стоящего посреди двора.

– О как. – Удивился я. – Внезапно.

– Так получилось. – Развела руками, явно чувствующая себя не в своей тарелке, девушка. – Идём в беседку, я сейчас приготовлю чаю, и мы поговорим, хорошо?

– Но... я, кажется, не вовремя. – Оглядевшись по сторонам, ответил я. – Может быть мне вернуться попозже?

– Нет-нет! Всё в порядке. Рабочие уже почти закончили выносить вещи. – Помотала головой Света. – Они немного задержались, отчего мама и злится. Но через полчаса их главный обещал закончить работу, тогда она присоединится к нам. Идём.

Беседка на заднем дворе, спрятавшаяся за кустами сирени, оказалась единственным островком спокойствия в доме Багалей. Сюда не доносились матерки рабочих и грохот передвигаемой мебели, здесь не было слышно раздражённых криков хозяйки дома... уютное место. Пока я осматривался, Света успела притащить и расставить на столе разнокалиберные чашки-плошки, чайник с обколотым носиком, и небольшой самовар с чуть помятым боком.

– Извини, это из тех вещей, что мы оставим здесь. – Развела она руками, заметив мой взгляд, брошенный на чашку с отколовшейся ручкой.

– Ничего страшного. – Усмехнулся я. – Страшнее переезда, только ремонт и наводнение.

– Ну да, как-то так. – Тихо рассмеялась Света, но нервничать не перестала. Заметно.

– Полагаю, ты пригласила меня не просто так, а? – Спросил я, когда девушка налила нам чай и подвинула поближе тарелку с конфетами.

– Я... да... в общем, хотела зайти к тебе вечером, но с этим переездом все планы пошли кувырком. – Произнесла Светлана. – Да и мама... она тоже хотела с тобой встретиться. Зачем, не знаю. Вот я и послала сообщение.

– Понятно. Что ж, полагаю, раз вы переезжаете, ты хочешь поговорить о наших делах, не так ли? – Спросил я.

– Именно. – Девушка резко кивнула, отчего её растрёпанные волосы пришли в ещё больший беспорядок. Сдув упавший на лицо локон, Света произнесла чуть ли не скороговоркой, – я бы хотела продолжить наше сотрудничество.

– По цветам, или... – Не договорив, я испытующе взглянул на неё.

– И по цветам и по иллюзорным зверям. – Чуть помолчав, уверенно кивнула девушка, но тут же сникла. – Правда, я понятия не имею, как мы будем вести расчёты. Здесь-то все на виду, так что проверить количество созданных конструктов довольно просто. А там...

– Считаешь, что полагаться на твою честность мне не стоит? – Усмехнулся я, и Света тут же вскинулась, так что мне пришлось её успокаивать. – Тихо-тихо! Не ярись. Никакого недоверия с моей стороны нет. Но в одном ты права, когда речь заходит о деньгах, лучше оговорить все условия на берегу. Прежние условия не соответствуют возникшей ситуации, а значит, их нужно изменить.

– У тебя есть какая-то идея? – Встрепенулась Света.

– Самый простой вариант, на мой взгляд, жёсткая сумма отчислений за год использования моих конструктов. – Ответил я. – В этом случае, есть как минусы, так и плюсы. С одной стороны, никаких беспокойств о честности сделки, с другой же... не факт, что продаваемые воздействия смогут перекрыть эту сумму.

– А каков размер платежа? – Насторожилась девушка. – И как быть, если я не смогу его сейчас потянуть?

– Платёж можем высчитать, исходя из суммы наших доходов за прошедший год. – Ответил я. – А если сумма покажется тебе неподъёмной, можем разделить её на равные ежемесячные платежи. Что скажешь?

– Это... разумно. – Чуть помедлив, Света осторожно кивнула и, поднявшись из-за стола, вдруг куда-то сбежала. Впрочем, исчезла она ненадолго. Уже через пару минут, девушка вернулась в беседку, прижимая к груди знакомую тетрадку, не узнать в которой нашу "бухгалтерскую книгу", я просто не мог.

– Посчитаем? – Улыбнулась Светлана, присаживаясь за стол рядом со мной.

– Давай. – Кивнул я, подвигаясь ближе к девушке, чтобы было удобнее читать, и мы погрузились в вычисления, от которых нас отвлекло только появление в беседке Рогнеды Владимировны.

– Добрый день, Ерофей. – Поприветствовала меня хозяйка дома, присаживаясь напротив. Света, увлечённая подсчётами, вздрогнула, взглянув на мать и, мучительно покраснев, постаралась отодвинуться от меня подальше. Естественно, что от Рогнеды эта попытка не укрылась, но женщина, очевидно, решила отложить подколки до того времени, пока они останутся с дочерью наедине. – Подбиваете итог?

– Здравствуйте, Рогнеда Владимировна. – Отозвался я. – Считаем доход, чтоб можно было определиться с дальнейшей совместной работой.

Света наконец справилась со смущением и тут же затараторила, объясняя матери условия нашей новой договорённости. Рогнеда внимательно выслушала речь дочери и довольно кивнула.

– И что у вас вышло? – Поинтересовалась она.

– Мы ещё не закончили. – Вздохнула Света.

– Что ж, тогда предлагаю следующее. Ты, дочка, заканчивай расчёты, а мы пока с Ерофеем прогуляемся по саду, поговорим. – Предложила женщина. И было что-то такое в её голосе, что возражать ей мне совсем не хотелось. Да и Светлана, кажется, придерживалась того же мнения. Рогнеда взглянула на меня. – Это недолго. Всего на пару слов.

– Конечно, Рогнеда Владимировна. – Кивнул я, поднимаясь из-за стола.

Женщина тут же оказалась рядом и, подхватив меня под руку, повела в сад. Вышло это у неё совершенно естественно и органично, да и... ну не стану же я вырывать свою руку? Некрасиво получится.

– Итак, о чём вы хотели со мной поговорить? – Спросил я.

– Об осторожности. – Тихо ответила Рогнеда и, заметив мой недоумевающий взгляд, покачала головой. – Видишь ли, Бийские, несмотря на то, что достаточно давно не входят в Круг, остаются весьма серьёзной силой, наблюдение за которой не прекращается. Не то, чтобы за ними установлена постоянная слежка, но посматривают в их сторону довольно регулярно... и многие. Тут и сам Круг замешан, и кое-какие фамилии, и государство.

– Это я понимаю. – Произнёс я.

– Хорошо, если так. Надеюсь, ты осознаёшь и тот факт, что появление у них подопечного не прошло незамеченым для заинтересованных лиц. – Кивнула она и, чуть помолчав, договорила. – Не хочу тебя пугать, но... то, что ты видел, когда вошёл к нам во двор, как мне кажется, связано именно с тобой.

– То есть? – Не понял я.

– Ты же помнишь, что я являюсь старшим офицером юстиции? – Вопросом на вопрос ответила Рогнеда. – Помнишь, молодец. Так вот, когда произошёл инцидент с нападением на твою лавку, я поинтересовалась этим делом, взяв его под свой контроль. Имею право по должности. А уже через три дня я получила направление на перевод... в Хольмград. – Договорила женщина. – Не могу утверждать со стопроцентной точностью, что причиной этому послужил мой интерес к твоему делу, но других вариантов просто не вижу. Офицера моего уровня, знаешь ли, просто не могут перевести на другую должность без предварительного уведомления, да ещё и с такой скоростью. Учитывая же, что мой долг по займу на этот дом, взяло на себя министерство, ситуация выглядит и вовсе фантасмагорически.

– Вы уверены? – Ошашарено проговорил я.

– Повторю, у меня нет иных вариантов. А это значит, что вокруг тебя затевается какая-то игра. Оградить тебя от чужого внимания, я не имею возможности. Да ещё этот перевод... Но дочь к тебе привязалась, а потому, если возникнет необходимость, обращайся. Помогу, чем смогу. – Резко отозвалась Рогнеда, но тут же смягчила слова улыбкой. – Будь осторожнее, пожалуйста, Ерофей. Не заставляй мою дочку переживать. Она и без того чувствует себя не в своей тарелке из-за совершённой глупости.

– Какой глупости? – Не понял я.

– Мальчишки... – Закатив глаза, прошептала женщина и подтолкнула меня к сидящей в беседке дочери. Дурдом...