Текст книги "Орден-двух-Капитанов (СИ)"

Автор книги: Аноним Штоквич-W-Сербскi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Ни прогнозов, ни приказов, ни рекомендаций, ни должностных инструкций,– действуй! Ты – козырная фишка в неизвестной игре. Покажь пилотаж: курс– переменный, как и состав экипажа.

Может всё и пошло бы, как надо, не заболей накануне нежданно мелкий отпрыск Явы: ввечеру ни с того, ни с сего резко поднялась температура. Папик не спал всю ночь, нещадно пичкал чадо 'колёсами' и к утру сбил-таки показания термометра, чем и был несказанно доволен: 5-леток выглядел вполне здоровым, к чему Мейган Иныч отнёсся весьма скептически. После этого и пошло всё так, как пошло.

Уже вскоре, Иныч формально приступив к функционированию на экипаже, ощутил себя в роли капеллана* на судне, в котором никто особо не нуждался,– лишь бы был: что есть, что нет – всем без разницы, как пустое место. Есть – хорошо, нет – и не надо.

Тут поневоле ощутишь себя инородным телом и пустишь всё на самотёк,– на произвол запущенного некогда механизма. Оно само все работало подобно отлаженному опытным часовщиком хронометру. Зубцы входили в зацепление и шестерёнки крутили одна другую в нужную сторону с заданной скоростью: режим; тренировки; построения; соревнования; незатейливый досуг при общей разболтанности. Ничего другого не оставалось делать, чтоб ненароком не нарушить заведённый ход. Следовало признать, что ЯВА-капитан оказался замечательным мастером по этой части, и оставалось лишь время от времени размеренно-тугими поворотами ключа по часовой стрелке напрягать заводную пружину, делая несколько оборотов. Да ещё местами изредка смазать кое-где оси ведущих колёсиков. Примечательным оказалось лишь то, как это делалось,– настолько пришлось поразиться, когда пришлось присутствовать при истязании вполне взрослой девицы.

О-Мэнго был этим немало шокирован, ещё более усомнившись в правоте занятой им бездеятельной позиции, но не стал поднимать шум из-за увиденного, призывая громы негодования на плешивую голову тренера-инквизитора, окончательно поняв, куда он попал помимо желания, а лишь волею случая. Теперь он номинально и бездейственно взирал на всё вовсе безучастливо и отстранённо на псевдо-коллегу от спорта, становясь молчаливым свидетелем, невольно соучаствуя в том, с чем был не согласен.

По кромкам заливов.

Возможно, так и кончилось бы всё это ничем, кабы капитан-иезуит не затеялся с морским шлюпочным походом, который загодя был обещан и запланирован на ближайшие дни. Два-Весла-Капитан в связи с этим заметно оживился и даже был рад наметившейся перемене. Мало того, он решился взять в плавание двух своих малолетних дочек: Мару 11-ти и Руру 9-ти неполных лет, пребывавших в лагере на общих основаниях в одном из экипажей. Но лучше бы он этого не делал... но он тогда и помыслить не мог, чем это всё обернётся лично для него и всех прочих участников.

А сестры были, конечно, рады, что они единственные из всего лагеря примут участие в вояже наравне с почти взрослыми спортсменами, уже обретя навыки шлюпочной гребли. Им и прежде с малолетства не единожды доводилось ходить с отцом (и матерью) на 7-тонной крейсерской Л-6, как и на надувных лодках типа МЛАС и 'Славянка-М'. с младых ногтей они росли закалёнными и ловкими обезьянками, благодаря 2-ярусной кроватке в гостинке, а затем – мини-стадиону, созданному его руками и выдумкой в 3-комнатной квартире. В дверном проёме детской ему удалось тогда разместить спорт-комплекс из перекладины-колец-качели-каната-лесенки, сменяемых на гребёнках, привинченных к дверной коробке. К такому выводу он пришёл уже накануне выезда в лагерь, наблюдая за их игрой на детской площадке возле дома,– они выросли гибки-юрки-ловки и сильны, как ящерка-со-змейкой.

Маршрут был намечен знатный,– по близприлегающим островам проливам и бухтам: из бухты Р-да на о-ве Р-м, минуя о-ва П-ва. и Н-ва, к о-ву К-ва, после чего через о. Р-ке проследовать на необитаемый о. Р-да, на котором М-Инычу бывать не доводилось, так же как и на о-ве К-ва. Затем предстояло вернуться на базу,– и всё в сопровождении судна обеспечения.

К назначенному времени каботажный* теплоход, коему предписывалось сопроводить экспедицию, обеспечивая безопасность, не прибыл, будто его никто и не заказывал, но Коммандер-ЯВА решил выходить, не дожидаясь. Два-весла-Капитан был против, заявив о своём несогласии. Врач, соратница Явы Люсиль, благоразумно вопротивилась идти без страховки и осталась дожидаться теплоход. Выходили четырьмя 5-метровыми шлюпками типа ЯЛ-4 и двумя гружёными разборными автоботами на буксире. Одну из шлюпок оседлал капитан-ЯВА с девичьим экипажеи и одним из автоботов; две другие – 17-летние красавцы-гренадёры из числа спортсменов. Четвёртая шлюпка с другим а-ботом на буксире досталась 2-весла-Капитану. Уходили при ясном августовском солнце, ходовом ветерке под парусами. На руле восседал рослый и бывалый 17-летний И-я.

Твёрдой рукой и зычным голосом он уверенно правил беспалубным парусником, отдавая чёткие команды, и команда привычно выполняла заданные манёвры, необходимы при лавировке** против ветра. Мара и Рура находились на кормовой банке** рядом с отцом и шкипером** И-ёй., внимательно впитывая все манипуляции при ходе под парусом. Ещё более внимательно наблюдал за всем 2-в-Кап., для коего сия практика была откровением, поскольку и он так же впервые осваивал парус на шлюпке. Теория хождения под парусом на яхте-паруснике-шлюпке едина, однако их практики, имеющие немало особенностей в терминологии команд и по особенности действий, сугубо различны и отличаются в раскладе маршрута и в последствии маневрирования.

В свете сияющего светила море искрилось море, накрененную шлюпку, идущую на борту, слегка покачивало, сменялись декорации берега бухты. НасТроение было приподнятым, как всегда бывает в начале любого вояжа, когда о плохом не думается. Немало очарования в дороге, тем более, если она пролегает по водам в любую из сторон,– согласно твоей воле. Но взрослым на корме было не до красот: оба наблюдали за командой, парусами, за ходом судна и другими шлюпками на акватории.** Особого внимания требовало непрестанная необходимость удерживать безопасный крен: ему пока в отличие от множества хватало благоразумия ни разу не перевернуться килём кверху ни на шверт-боте, ни на шлюпке. Не напрасно он почитал это верхом беспечности для шкипера, тем паче если у его судёнышка надводный борт равен всего то длине подошвы в 30 см, притом без учёта нагрузки и крена и вода за бортом журчит буквально на длину ладони в 15 см. от планширя.** Взирая на это, особо отчётливо сознаёшь всю степень ежеминутного риска. Как тут не припомнить Батин опыт: когда, будучи под конец войны не только сигнальщиком крейсера «Калинин», но и старшиной шлюпки, ему довелось, перевернувшись, оказаться в осенней воде бухты и после до конца дней маяться приступами радикулита.

Заложив длинный галс** под ветер, белокурый И. деловито оглядывался на буксируемый за кормой авто-бот (разъёмная автомобильная лодка) с имуществом и припасами, явно тормозивший ход. Уйдя довольно далеко от берега, рулевой решился на поворот, и когда они опять приблизились к берегу, оказалось, что они изрядно отстали от основной группы. Экс*-яхтсмен с опытом яхтенного рулевого на ходу постигал разницу, подмечая особенности парусной шлюпки и прежде всего – умопомрачительный дрейф**(боковой снос под ветер).

У него смолоду уже был негативный опыт постижения уже не по книжкам, а на водах озера, когда поневоле довелось прочувствовать, что это за явление. Накрепко усвоил тогда в крайне опасной для самой жизни ситуации, когда ему, неверно оценившему дрейф крейсерского швертбота типа Т-2, при пересечении его курса вплавь едва удалось уцелеть, увернувшись от таранного удара форштевнем.** При этом отбив себе раз и навсегда обе ноги о скулу нависающего носового свеса разогнавшейся всей тракторной массой махины из водостойкой фанеры,– с гранёными обводами 'шарпи'**,– до боли в пятках и ступнях на всю последующую жизнь. Тогда и уложилось не только в голове,– во всём организме,– от самых пяток, что значит 'дрейф': при дрейфе судно направлено форштевнем вперёд, а движется оно скулой, соскальзывая под ветер – по результирующей,– в лавировке** против ветра на любом из галсов парусник всегда, создавая ложную иллюзию прямолинейного движения носом вперёд, идёт на борту не носом а скулой** вразрез волнам.

Дрейф бескилевой шлюпки оказался просто чудовищным по сравнению с яхтами всех типов и классов, противостоящих боковому сносу и крену под ветер выдвижными шверт-килями, навесными шверцами**(это в случае ретро-экзотики) и балластными килями** в несколько тонн. Маневренность шлюпки также не шла ни в какое сравнение с яхтенной,– практически мгновенной поворотливостью, как у стрелки компАса** на оси. Съёмное парусное вооружение шлюпки также казалось вульгарно-примитивным и несовершенным. И теперь по ходу дела приходилось переучиваться, снижая планку своей былой подготовки. При всём том любой из 8 человек в любой момент неосторожно мог по недомыслию опрокинуть всех в воду. Команда при этом, сидя на рыбинах* днища, непринужденно общалась и наблюдала за капелланом с его отпрысками.

Так незаметно-неспешно, каждый озабоченный своим, дошли до пролива с о-вом П-ва, где на пологом узком берегу их поджидали три шлюпки с рассевшимися вдоль пролива С-ка экипажами. Каждый получил своё, что кому к тому времени причиталось. Мимоходом ЯВА кратко-досадливо упрекнул коллегу за длинные галсы, которыми шла его шлюпка на течении с потерей времени. При этом он не посчитался с тем, ни карт, ни знания гидрологии данной акватории, ни парусного опыта шлюпочника у оного не имелось. Поскольку О-ЯВА велел убрать парус сразу по выходе из бухты Р-да и гнал девиц, которых он собрал в своей шлюпке, как каторжан на галере**, половина из них в кровь стёли ладони, налегая на вёсла флагманской шлюпки, – вдогон парусам. Дальше идти до о-ва К-ва они уже не могли, и такое самодурство никому не казалось особо дальновидным. Зато коммандер уже договорился с катером-"горбачём"*, чтобы миновать на буксире течение пролива между островами П-ва и Р-ке. Вскорости подошёл разъездной крейсерский катер для буксировки в кильватер за нос на длинном буксирном тросе и споро потащил вереницу из 4-х шлюпок и 2-х автоботов сразу на северо-западный берег о-ва Р-ке, со стороны мелководного пролива. (основной способ буксировки – применяется при морских и дальних океанских плаваниях) L > 200 м;

*– Прикованные рабы на галерах гребут 'под барабан'. А за спиной – надсмотрщик с плеткой. Захотят – 'огреют'. А 'захочут',– утопят або 'пайки' лишат. 'Флагманская галера' Власти – на дно, и прикованные к ней 'гребцы' – 'мяукнуть' не успеют: никто расковывать не станет. Но, покуда властная Галера на плаву, то и её 'загребные' – на борту – всякий на своей банке-скамье,– выносливо-сильные, умелые да куражисто-задорные. Штатные 'загребные' внесены в 'судовую роль', они 'стоят на довольствии' флагмана. 'Какое удовольствие – кушать продовольствие!..' Они консолидируют прочих гребцов, задают ритм гребли и направляют общие усилия в русло властвующей идеологии – мерными взмахами вёсел толкают 'гросс-галеру' по курсу реформ. Крайне необходимый контингент. Для Власти. Как солдат-по-найму: что прикажут. Как холуй-на-подхвате: чего изволите-с...'от Родника – до Гейзера!', Верлибр Орденский

Наблюдая за струями резво текущей вдоль бортов воды, члены экипажа релаксно блаженствовали в бездействии, пока не настал конец переходу. Отпустив 'горбача' и разобрав по уключинам** вёсла, расселись по банкам**. На о-ве П-ва было объявлено о перемене маршрута: теперь предстояло следовать на вёслах вместо о-ва К-ва на о-в Р-да. Когда к отходу все разместились, В-Иныч к своему удивлению обнаружил полное обновление команды, не считая дочек. В его шлюпке оказались все четыре девы с кровавыми мозолями и ссадинами на ладонях да разная пузатая мелочь 12-13 лет. Красавец-шкипер тоже оказался в другом экипаже, Не 'насилуя' и без того раненых девок, он поочерёдно подменял их дочерьми, которые исправно управлялись с веслом даже на месте загребных. Так помалу он привёл шлюпку последней на восточный берег о-в Р-да, когда уже быстро стало смеркаться и под ногами среди крупных булыжин пляжа трудно было что-то разобрать. Лишь изредка быстро мелькали неясные силуэты размером с кошку. 'Не уж то крысы такие?' – невольно изумился рулевой-шкипер. Вконец измученные девицы, лишь наполовину от потребного вытащив шлюпку из воды, разбрелись по незнакомому берегу зализывать раны.

Уже поставлена палатка для капитан-командора, в коей он опять возится с вновь разболевшимся сынком, пустив всё на самотёк. Уже заботами старших разложен костёр, на котором что-то готовится. Кое-как поклевав то, что досталось, стали устраиваться на ночлег, кто как мог. Устраиваться собственно было и негде на обширном пляже всюду покрытом крупным удлинённым булыжником. В неприютный берег монотонно плескала в потёмках вода. Дочки-сёстры едва держались на ногах от усталости избытка впечатлений, поэтому прежде О-Мэнго стал раскладывать ненадутые жилеты по дну автобота и, вытащив паруса из стоящего поблизости ЯЛа, разложил их поверх жилет-матрасов вместо постели и одеяла. Девчонки, укладываясь и укрываясь парусиной, подивились: 'Пап, а зачем ты вставляешь вёсла в уключины**? Мы что на плаву будем спать, а ты ими грести?'. Он объяснил: 'Нам неизвестно, какой величины здесь прилив, поэтому можем проснуться в море, если нас им смоет, пока мы спим.

Ему тогда припомнился отлив в устье Амура, когда два экипажа, сытно пообедав, беззаботно прилегли отдохнуть на каменисто-сланцевом берегу. Тогда, проснувшись, они обнаружили обе яхты на сухом берегу, причиной чего явился нежданный отлив. Стащить впятером туристско-гоночный 7-метровый швертбот* типа М не представляло особого труда. Проблемно было стащить крейсерский шверт-бот типа Т-2* из бак-фанеры* с обводами 'шарпи', массой в 2-3 тонны, об который при испытаниях накануне плаванья на озере-полигоне Ордер-Мэнго, спасаясь от тарана, отбил себе обе ноги, которые всё ещё побаливали. 'Викинг' весом с трактор плотно прижался к берегу в ожидании прилива. Потому и пришлось тогда дожидаться прилива в течение 2-3 часов. Вот и приходилось теперь быть предусмотрительным.

Когда дочки вскоре уснули Меган-М., курнув в сторонке, попытался хоть как-то пристроиться в ограниченном объёме автобота,– признаться, было тесновато и некомфортно для отдыха. Стараясь не потревожить спящих дочек, он ещё некоторое время привыкал к неудобью. Пока он не отключился, у него было достаточно времени подвести малорадостные итоги первого дня экспедиции. По неосознанной покуда причине поход не задался с самого начала: обеспечения судном нет. Врача нет. По неведомой причине изменён маршрут и потому вместо неописуемых красот о-ва К-ва затемно достигли дикого крупнобулыжного пляжа необитаемого о-ва Р-да. Воды пока нет. Припасов – минимум. Ни нормального отдыха, ни приемлемого пропитания. 28 чужих дичащихся разновозрастных воспитанников. Часть из них уже страдает от ссадин и кровавых мозолей. А вояж как-никак шлюпочный,– с командной греблей. Но что хуже всего, командор-ЯВА бросил всё на произволение колонии поселенцев и возится у себя в палатке со своим 5-летним ублюдком. Ещё суток не прошло с той поры, когда он после вечерней охоты-на-мотыльков обнаружил нежданно подскочившую температуру сына и всю ночь отпаивал его таблетками. И наутро, бахвалясь успехом, не преминул выйти с ним на акваторию*. О-Мэнго в подобное излечение верилось слабо и – вот они следствия кавалерийского наскока с 'колёсами': как бы дальше сие не обернулось еще хуже.

Наутро всё так и вышло. Был ли в то утро завтрак или же просто чаёк, ему не помнится,– лишь только всплывает 'картина маслом'. Выходит из палатки малой 'наполеьён' и, выпятив живот с заложенными за спину руками, совсем по-жандармски принялся помыкать спортивной братией, командуя да покрикивая,– и тем невольно являя пародию на папаню, которому явно слышно происходящее снаружи, но он не считает нужным одернуть отпрыска. Кроме комического эффекта это само-собой не имело, однако, миниатюра куда как наглядно проиллюстрировала нравы данного сообщества. Насущные заботы заслонили в памяти прочие детали того утра.

ЯВА собирался везти в лагерь на авто-боте с подвесным мотором одну из давешних девиц, которая упорно жаловалась на сильные боли в животе: не пила, не ела, ни с кем не общалась. Группу парней постарше Командор отрядил на западную сторону берега за водой. О-Мэнго, чтоб не прозябать без дела, отправился следом – для страховки,– на всякий случай. К тому же ему хотелось осмотреть берег, который его пока не радовал. Подобная рекогносцировка* вскоре поможет ему принять верное решение.

Крупные шершавые валуны цвета 'десерт сэнд' (песок пустыни), по которым жутко неудобно карабкаться, перемежались салистым неудобьем подъёмов. Хотя и не скользко, но утомительно из-за переменчивости опорных поверхностей, на коих по небрежению или беспечности можно крепко ляпнуться. И нет возможности их обойти стороной. Уже одним этим сей остров ему решительно не нравился, несмотря на его своеобразие. Видал он берега и получше,– приятно-комфортней. Тем паче, что побережья наряду с островами давно стали его любимым ландшафтом*, ибо являли собой всё, что он любил. Но этот...уже в начале знакомства выглядел весьма безнадёжно для отдыха. Усвоив это, Мэнго предпочёл вернуться.

Пока воротились посланцы, так и не нашедшие воды, малой полководец до того расклеился, что папик в панике стал пристраивать его в лодке, выдворив оттуда не то больную, не то симулянтку. ЯВА перед спешным отъездом давал указания остающемуся за него коллеге: с острова – ни ногой; всем быть в куче,– он за ними пришлёт теплоход, из чего следовал вывод: он уже тогда поставил крест на незадавшемся переходе и уже помышлял об эвакуации контингента* со снаряжением. В ответ на его распоряжения О-Мэнго заявил своё решительное несогласие: 'Здесь не останусь,– всех по шлюпкам и – через пролив на западный берег о. Р-ке. Там нас и ищите'. И беспечно отмахнувшись от настоятельного требования О– Мейгана забрать заодно болящую девицу, Командор-Абдула, бросив свою банду, без комментариев, врубив подвесной мотор, помчался в северо-восточном направлении.

Сутки-на-реверс*: терпильно-активно

Итак, на повестка дня:

– тупо сидеть на 5-й точке, дожидаясь теплохода,– при неимении самого необходимого и отсутствии всяческих гарантий?

– тупо дожидаться, пока с кем-либо что-то случится, усугубляя ЯВину подставу?

– тупо взирать на корчи болящей девицы?

Для того ли он отправился с чадами едино-кровными в оный вояж?

Ордер-Мэнго, несомненно, принял верное решение,– и никто ему не противился. На дико-безлюдном о. Р-да никому оставаться не хотелось. Всем, кто бывал на о. Р-ке, вспоминались его пляжи с прозрачной водой, духмяно-цветущие луга и дубовые рощи, живописные берега,– во всём многообразии скал. Для любителей отдыха на природе – это был сущий Рай наяву,– любимейший из островов, который Мейган не раз пересекал поперёк на южный берег с экскурсами в обе стороны. А однажды по осени в поисках дома под дачу,– на пару со знакомцем-геологом, коему продал дизель и одолжил в пользование пару аквалангов, даже совершил 'кругосветку', обойдя остров по периметру,– вдоль кромки воды. С той поры частенько вспоминалось волшебное впечатление от звёздного неба, когда они сходили на пристань, прибыв по холодку,– на-ночь-глядя, последним паромом: в отсутствие светового смога, слепящего в городе глаза, ничто тогда не мешало воспринимать недосягаемую Бездну-Дальнего-Космоса...

Ордер-М. дал рулевым-старшинам шлюпок лишь одно указание: всем держаться вместе и не сметь уходить в отрыв. За сим вынул из-под нагрудной экипировки плоский судейский свисток, висевший у него на шее, и едва кто-то резвый забывался, ему вдогонку раздавался отрезвляющий категорично-негодующий свист: Стоять! Ждать остальных!

По мощной мёртвой зыби*, шедшей живыми холмами со стороны открытого моря, справа по курсу движения, от которой временами становилось немного не по себе, и порой захватывало дух, когда накатывающиеся холмы пролива чередой проходили под днищем и в пляске метался горизонт. Так неспешно, но благополучно пересекли А-ий пролив (по лоции,– пр. Яп-ц), достигнув песчаного пляжика, травой и кустами обособленного от более обширного пляжа , покрытого разноцветными палатками туристов умеренно-крутого озеленённого склона берега. Не смотря на будни, в избытке наблюдались семейные группки и компании по-наехавших из Прим-Давилона горожан оттянуться на стыке заповедных вод Восходного и Закатного заливов в изголовье з-ва П-В.

ТАБОР-на-Гастролях

Дикой дивизии Гадкие Лебеди

Между собой состязались и 'френдили',-

Скопом решили, что взрослые сбрендили:

По огородам на дачах 'фазендили'...

Дикой дивизии Стайные Лебеди

Всё го-готали, щипались и бредили,-

Так и стремились к развязке-трагедии,

Дабы погибнуть, нисколько не медлили.

Нету таких, чтобы их обезвредили...

Дикой дивизии Лебеди гадки:

Свои меж собой учредили порядки:

Странные Лебеди Дикой дивизии

Взрослым решили устроить ревизию

И, отыскав все заначки провизии,

Просто с-клевали, а вовсе не...слымзили.

Стайные Лебеди Стайной дивизии

Скоро духовной за-просят провизии.

'Захваченный десантом плацдарм' оказался достаточно широк и уютно-удобен. На радостях все кинулись купаться и нырять, даже не вспомнив об обеде. Кое-кто не преминул всё же привязать к древку вилку и норовит охотиться на рыбу среди оживлённой кутерьмы на мелководье. Тепло и солнечно. Умеренные глубины с прозрачно-чистой водой. Хорошее дно. Можно было бы расслабленно умиляться на сию идиллию приморского «лягушатника», кабы не насущные заботы.

Для полного счастья не хватало только дровишек да пресной воды, чтобы приготовить съестное. Десантом горожан и туристов усердно подобран весь плАвник* для кострищ,– аки корова языком слизала... Знать бы загодя, следовало бы запастись дровишками. А воды здесь летом, кроме дождевой, и не бывало. Но именно сюда никто и не собирался. По южным берегам сочащуюся со скал водицу собирали в раковины морских гребешков, расставленные по бухтам. Туда же прибоем регулярно выбрасывало не только оборванные водоросли и лантухи*, но и всяческие обломки древесины.

Накупавшись вволю, вспомнили о еде. Но есть было нечего: надо готовить, да не на чем. Старшие поставили оранжево-солнечную на просвет изнутри палатку. Тем, кто был туда допущен, было хорошо и весело. О-Мэнго пришлось, однако, их по-беспокоить и снарядить одну из шлюпок в поисково-заготовительную экспедицию на юго-западный берег. Но прежде пришлось долго убеждать. Ещё дольше собирались: слишком долго спорили по поводу больной,– девки всё норовили доказать, что она симулирует боли и своё угнетённое состояние. Ордер-М. с утра внимательно наблюдал за ней и настойчиво оспаривал некое предвзятое мнение, хотя и не был уверен в обратном, покуда его не ошарашило мыслью: а что если у нее лопнул яичник? Так случилось однажды с его супругой из числа спортсменок, и она едва не отдала концы. Теперь ему приходилось, едва ли не разубеждать себя в том, что подобное могло случиться от нагрузок при гребле на брюшные мышцы ещё не оформившегося детородного органона девичьего организмуса. Видимо ЯВе подобный ход мыслей не приходил в голову, тогда как Мейган-Иныч был в курсе, что при таком раскладе исход могут решать считанные часы, которые, возможно, уже истекали. Так рисковать далее,– себе дороже.

Так и вышло, что напрасно он наставительно инструктировал посланцев: покуда собирались да рядили, переменился ветер, и стала портиться погода. Неприготовленное мясо болтает в полиэтилене в волнах прибоя; личный состав охрип от споров; есть-пить нечего; погода всё хуже; псевдо-больная всё корчится,– с ЯВАй они бы не были столь слово-обильны. А тут – чужой дядька, который убеждает не кедом, а словом, разумным доводом. Почему бы не по-куражиться да поспорить, выказывая своё здравое мнение,– в эпоху говорильни-и-словоблудия?..

Красные скалы юго-восточного берега были небезопасны: нагромождённые кекуром* глыбы над каменистой площадкой по урезу воды возле затопленного судна-мишени таило в себе угрозу. Обычно туристы недооценивали опасность видимой доступности кекура с 1-2 уступами, и время от времени кто-нибудь падал на камни с 5-7-10 м. Обычно это случалось под мухой при спуске, когда кто-то поворачивался лицом наружу, нарушая тактильный контакт со скалой. И это он знал по личному опыту.

Только Мейгану лично были известы двое, коим там крайне не повезло: один был старшеклассником в компании знакомых биолухов-студиозусов, вздумавших после возлияний за ужином лезть на красную скалу. Им же пришлось затем расхлёбывать всю ночь последствия: парням на ночь глядя суетиться в поисках фельдшера, а девицам всю ночь отогревать его теплом своих тел. Впоследствии стараниями известного нейро-хирурга парняга остался жив, но здоровьичка лишился смолоду. Другой, более зрелый, с коим Мэнго довелось работать на стройке, также под мухой дерзнул в одиночку влезть на скалу, чтобы сверзнуться с неё вдруг. Помочь ему было некому, и как он выбрался оттуда после этого и как пережил последствия падения, было непонятно,– такое озадачивало.

Теперь следовало бы с группой младо-перцев самому отправиться по дрова на юго-восток в обход красных скал. Глядишь, и водицы добыли бы... Кабы не означенный фор-мажор, всё было решаемо.

Когда всё-таки настроившись, собрались и, наконец, взялись за вёсла, Вице-Командор вдруг одумался и дал отбой. Выйдя из палатки, 2-весла-Капитан, узрел, что погода переменилась настолько, что он может потерять посыльное судно вместе с командой. Вот она цена говорильни-со-словоблудием! Крепнущий южный ветер поддавал всё хлеще, и день омрачился преждевременными сумерками. Солнце скрыла облачность.

Каковы условия в прибойной полосе южного берега, ему было куда-как-памятно... Разве забудется когда, как он наряду с двумя приятелями однажды, понадеявшись на гидрокостюм и подводное ружье, загодя не озаботились припасом провизии, голодными сутки бродили вдоль кипени прибоя на рифах; ловили руками рыбью мелочь, чтобы сварив из неё ушицу-из-топора, лишь раздразнив зверский аппетит. К тому же не удалось тем разом и затариться 2-х-кг буханками вкуснейшего хлеба на островной пекарне. Уезжать, несолоно хлебавши, не хотелось, так что пришлось перебраться на отлогий песчаный восточный берег с таким обилием мидий, что Мейгану в ластах едва удалось всплыть с сеткой мидий.

На песке всё так же корчилась симулянтка. Надо было на что-то решаться, и вице-Командор размышлял недолго: надо без промедления прекращать всех охвативший балдеж и с попутным ветром и волной спешно уходить на базу,– в лагерь. Молодую поросль ТАБОРитов надо чем-то кормить, а им всё не до еды.

Когда он огласил своё решение, бунта не случилось,– просто продолжили прения ввиду недомыслия с непониманием ситуации: с едой, с больной, с погодой. Все были настроены на капитальный отдых-с-расслабухой в хорошем месте. Рано ли, поздно всё же настроились идти за животворящей водицей да дровишками. Жаль, но настраивались дольше, чем менялась погода. И опять пришлось в штабной палатке доказывать общему сходу свою правоту. Уходить уже никому не хотелось. Не хотелось и вице-Командору. Тем не менее, ему пришлось обнадёжить всех обещанием в 3-дневный срок шлюпочного пикника в маленькой уютной бухточке на выходе из бухты-полигона Р-ды, которую он однажды облюбовал в одном из ежедневных выходов на занятия на ЯЛ-2 со свитой приближённых.

Он был настойчив и убедителен и, когда подметил перемену в настроении, едва стрелка весов приблизилась к середине и равновесно закачалась с готовностью двинуться в любую из сторон, ему всё же удалось склонить её в сторону своей аргументации. Тогда он бросил на ближнюю к нему чашу в качестве 'козырного туза' весь припас 'сгущёнки', которую решил пожертвовать диким гуннам, лишь бы настоять на своей вице-Командорской воле. Так ему тогда и удалось одержать верх над самыми горластыми и упёртыми, будучи горячо поддержанным малолетним контингентом* из голодных сладкоежек. Старшая из дочек Мара с глазу на глаз при выходе радостно выразила своё восхищение его даром убеждения в, казалось бы, неразрешимом споре: 'Ну, ты, пап, и мастер убалтывать!..'

Когда умиротворённые спорщики вышли их штабной палатки, погодный кризис ещё более усугубился, всё крепчающий ветер стал порывист. И пока они споро собирались, выходить уже не стоило: слишком сумрачно, опасно и поздновато, вернее, – 'уже рано'. Но он их так накрутил, что их уже было не остановить,– аки ветхоЗаветный Моисей, он сам 'заточил на исход' и не стал перечить общему стремлению,– так вдохновились розданной на разграбление 'сгущёнкой'. В крайности они могли пристать к берегу в любом подходящем месте. Уходили, хотя и в сумерках, но ещё засветло на парусах,– под ветер. Первыми авангардно*-самостийно выскочили самые опытные, взрослые и борзые. Вице-Командор в надёге на извечный русский 'АВОСЬ!' об руку с удачей да под девизом: 'НЕБОСЬ!' отходил в арьергарде* флотилии,– с гружёным автоботом на буксире; с малышнёй на борту да со всеми калеками.

Единственной боевой единицей был он сам, да некий симпотный парень из старших, имени которого теперь и не припомнить. Он оказался единственным из кадровой верхушки, который, видя незавидно-ущербное положение арьергарда, не устремился вслед авангарду, а держался рядом, опекая ради страховки слабое звено общей цепочки и, выказывая исключительную зрелость и ответственность, действовал вполне здраво и умело.

Два-Весла-Капитан подметил, что шедшая налегке головная шлюпка удачно взяла ветер, одним галсом выходя к северо-западному мысу. Никакой свисток за шумом ветра и волн помочь уже не мог. Тяжёлые сумерки накрывали акваторию, и в них за мысом в дымке растворяясь, таяли паруса двух удачливых шлюпок, уходящих за мыс,– под прикрытие возвышенного берега.

Шлюпку арьергарда из-за авто-бота и хилой команды опять изрядно дрейфовало,– теперь уже в сторону покинутого Р-да. Повороты удавались плохо: сбродная команда действовала вразброд. В результате кто-то упустил весло за борт, и пока его вылавливали, ялик на курсе бакштаг** стало валить порывом ветра на левый борт. О-Мэйган, чтоб не 'кильнуться' дном кверху, скомандовал спуск сдвоено-разрезного фока-с-кливером,** пришнурованного к 3-метровому рейкУ** с древесной накладкой**. Но непутёвые балбесы на баке** у мачты, отдав фал,** удерживающий реёк на 4-метровой высоте, не стали его травить, как положено, а попросту бросили снасть. В итоге 4-метровый реёк вместе с мокрыми парусами рухнул с 4-метровой высоты прямо на голову 7-летней Руре, сидевшей на корме у левого борта. Оглушённая нежданным и сильным ударом, она сумела удержаться от падения за борт с помощью поддержавшего её со спины отца. Она стойко вынесла этот удар свыше и, когда разъярённый папик ринулся на бак разбираться с виновниками, он увидел их в угаре веселья пожирающими сгущёнку. Особо отличился малолетний Т-н, неряшливо-торопливо доедавший свою пайку сгущёнки, чем крайне насмешил баковую команду. Вот когда он рассвирепел по-настоящему и выказал праведный гнев: они явно заслужили, чтоб их без разбора отхлестали линьком. Но, не единожды поротые кедом, на него не особо обиделись.