Текст книги "Ведьмина доля (СИ)"
Автор книги: Аноним Лаки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Она помолчала, неловко теребя край куртки, и посмотрела на меня с вызовом. Я бы села, если б не сидела. Серая радужка стала абсолютно белой, без признака зрачков, а из уголков глаз потекли ручьи тумана.
– Ой, ёж твою ж маму, бляха муха! – испуганно заматерился Жорик. – Я ж сказав, шо она не то, за шо показывается!.. – перекрестился и зашептал: – То ж не людь, Уля, то ж бисово дитё, адово семя, демонское...
– Жора!.. – я поежилась. В квартире враз стало сыро и мерзко.
– Ой, шо буде, мамань мою... – он снова перекрестился и на дикой смеси русского, украинского и немецкого зашептал матерную молитву.
– Жорик, ты же атеист.
– Мало ли...
Зойка криво улыбнулась. Призрак очень хотел забиться в любимое кресло и накрыться газетой, но мимо девочки пройти не решался. Кирюша вопросительно бряцал костями, переступая с ноги на ногу. А я приходила в себя и понимала, что ожидала подобного. Не зря ж она так жадно интересовалась нечистью. И как же в ней все... нечисто. Или... не дочищено. Тумана – визуальной и материальной силы – быть не должно. Это как послед у нечисти – неусвоенные клочья переданной силы. Но она же ведьма, откуда такое явление?..
– Внешне меняешься?
Она отрицательно качнула головой. Губы побелели и сжались в тонкую полоску, почти слившись с кожей лица.
– Совсем? Только глаза?
Зойка кивнула. Еще и немота при изменениях... Я вытянула ноги и призадумалась. Потомки нечисти и людей – нонсенс, если только нечисть не высшего порядка. И даже с высшей нечистью дети случались крайне редко. А выживали – еще реже. И если она почти не менялась внешне, значит, кто-то в семье был одержимым. Причем долго, едва ли не с рождения. Тогда магия нечисти пропитывала кровь и передавалась по наследству. Маму можно смело исключить – она ведьма, а у нас иммунитет от одержимости. Значит, неизвестный папа, ведь сила так и хлещет. Родство очень близкое. Правда, еще есть вариант врожденной "необычности"...
– Дай-ка лапку, – я протянула к ней руку ладонью вверх.
Зойка подошла и положила свою ладонь на мою. Я пошевелила пальцами, выплетая связующую нить, и едва не навернулась с пуфика. Ее сила била током, ошпаривала крутым кипятком. Кирюша едва-едва успел подхватить меня под мышки. Я судорожно втянула носом воздух, чувствуя, как опять чешется левая рука, как дрожат колени и сжимаются внутренности.
– Жор, а налей-ка еще...
Призрак послушно скрылся на кухне, девочка села на пол, обняв колени, а я еще с минуту просто дышала, успокаивая свой несчастный организм. Нет, "необычность" мимо. Однозначно потомок. Струящийся из глаз туман уже собирался небольшими облачками и устилал пол, пропитывая воздух сыростью. Жорик принес мне рюмку, испуганно крякнул и пошел открывать окна.
– Раньше нападали?
Зойка кивнула и показа два пальца.
– Два года назад?
Качает головой – нет.
– Два месяца назад?
Кивает.
– Похитить или убить?
Показывает – первое. Логично. Убить бы хотели – давно бы убили. Живой нужна зачем-то.
– Алла знает? И хотела не только показать тебя Верховной, но и... спрятать? Защитить?
Зойка кивнула, отвернулась, сжалась в комок.
– Жор, дай и ей рюмку. Не алкоголь же, а от... нервов. Да не трясись ты так, бояка! Самое страшное с тобой уже случилось – ты умер. Дай сюда.
Я забрала у призрака рюмку и села рядом с Зойкой. Обняла ее за плечи и притянула к себе. Бедное создание... Та управилась с успокоительным и вернулась в привычный облик. Упрямые серые глаза, дрожащие губы.
– Извини, – сказала ей тихо, – но я должна знать... Алле надо было сразу всё рассказать, и я еще стрясу с нее объяснения. Знай я раньше... не случилось бы того, что случилось. Я бы приготовилась и... Всё-всё, успокойся...
Зойка хлюпнула носом и расплакалась, глухо, рвано, хрипло. Как плачут взрослые, не умеющие плакать. Не желающие плакать у кого-то на плече. Отвергающие понимание и сочувствие как нечто недостойное. И так некстати запищал домофон... Кирюша снял трубку, молча выслушал говорящего и показал мне на сотовый.
– Спасибо, дружок, я знаю, – устало кивнула. – Арчибальд, собственной персоной. Передай, чтобы подождал.
Скелет укоризненно клацнул нижней челюстью. Я подняла брови:
– Что? Как похабные сообщения писать и рассылать всем подряд – так ты мастер, а как написать "Подождите десять минут, пожалуйста" – так сразу "говорить не умею"?
Кирюша грустно покачал головой, пожал плечами и отвернулся. Костяшки пальцев бодро забарабанили по клавиатуре сотового. Зойка, хлюпая носом, тихо хихикнула. Я с облегчением улыбнулась. Схлынуло.
– Пойдем-ка, в ванную, – и помогла ей встать. – Умоешься, переоденешься и в постель. Время позднее, а день сегодня был тяжелый...
Она последовала за мной послушным зомбиком. Умывальник – полотенце – пижамка – постель. Подоткнув одеяло, я провела указательным пальцем по ледяному лбу, от края волос к переносице, шепча колыбельную, и еще несколько минут сидела рядом с уснувшей девочкой, прислушиваясь к ровному дыханию. Однако дела...
– Жор, если боишься – пойдем со мной, – я быстро обувалась.
– Негоже трусити, коли мертвий, – сухо отозвался призрак из кухни и красноречиво зашелестел газетой: – Уль, а шо есть – "самая длинная сторона прямоугольного треугольника, противоположная прямому углу"? Десять букв.
– Гипотенуза, – я взяла ключи и отобрала у Кирюши сотовый. – Закройся.
Спускаясь – для разнообразия пешком – я позвонила и извинилась за сорванную встречу. Форс-мажор, да, и весьма неожиданный. И снова намечать встречу отказалась. Мало ли. Сунула в карман джинсов телефон и запрыгала через ступеньку, глупо улыбаясь. Мне было хорошо. Отлаженная "трясинная" жизнь на глазах ломалась и комкалась, а я смотрела на это со стороны и ловила кайф.
Сумбур и неожиданности для меня – как свежая кровь для акулы. Это азарт, экстрим и эйфория от движения. В распланированной жизни ты идешь пешком, от одной метки в еженедельнике к другой. Лишь опасность и неизвестность заставляют не бежать – лететь вперед. И дышать жизнью. И пусть осенний ветер чужих обострений и дальше ломает планы – впервые за пять лет я наконец снова чувствую себя живой. И летящей. Как на метле – на скорости двести километров в час, когда неважно, что впереди падение. И неважно, уцелеешь ли. Важно лишь ощущение движения. Непрерывного. Безоглядного. Свободного.
Арчибальд Дормидонтович, глава городской общины "пауков", сидел на скамейке и наслаждался свежим воздухом. Невысокий сухонький старичок – божий одуванчик. Темные брюки, светлая рубашка, серый пиджак, щегольские остроносые туфли, очки в тонкой оправе, шляпа, седая шевелюра и усики с бородкой в стиле французских мушкетеров. И не скажешь, что это хитрая и безжалостная нечисть. А на непропорционально длинные руки и заостренные желто-черные ногти кто ж внимание обратит?
– Ульяна Андреевна, – он встал и вежливо снял шляпу. – Прошу простить мой поздний визит, но я готов объясниться.
Я села на скамейку и опустила полог тишины. Темный осенний воздух замерцал и потеплел. "Паук" остался на ногах, и первым делом я предъявила ему вещественное доказательство слежки – тапку с пятном прибитого членистоногого.
– Объясняйтесь. Ваше?
– Не серчайте, – он кротко улыбнулся. – Я только хотел быть в курсе всех возможных... интриг.
– Это я-то плету интриги?..
– Простите за грубость, но того, кто имеет совесть, всегда имеют те, кто ее не имеет, – мой собеседник мягко и извиняюще улыбнулся. – Вы, Ульяна Андреевна, – добрейшая ведьма, душа нараспашку, но вот тетя ваша... – он на мгновение прикрыл глаза и мечтательно цокнул языком: – Какая женщина... – и очнулся: – ...весьма непроста. И через вас на всех влияет. В том числе и на нас. Я, так сказать, предохранялся и...
– ...еще "предохранители" имеете? – спросила сурово.
– Не нашли – значит, нет, – "паук" обезоруживающе улыбнулся.
– Ах вы... нечисть, – протянула уважительно. – Ах вы, гнусный... хитрец, Арчибальд Дормидонтович.
Он небрежно поклонился.
– Ладно, к делу, – я положила тапку на скамейку. – Ребята ваши? И сядьте уже, артист...
– Ребята не мои, – заговорил он деловито и сухо. – Вы правы насчет амулетов – трое моих парней их лишились вчера ночью. Напились в каком-то баре – где и с кем, разумеется, не помнят. Не помнят и того, как дома оказались. И скрыли от меня потерю патентных амулетов – самостоятельно найти надеялись, остолопы... – и оскалился, а его щеки задергались, зарябили веками многочисленных желтых глаз. – И через амулеты-то пришлые и получили доступ к делам общины. И слежки.
– А останки?..
– Убились по всем правилам – не поднять, – Арчибальд вздохнул. – Машину нашли, но там ничего особенного. И амулеты сгорели вместе с тайной. Кто, зачем?.. – посмотрел на меня искоса: – Провокация?
– Может быть, – я смотрела перед собой. – Может, кто-то подставляет городскую нечисть, прикрываясь вами. А может, – и прямо посмотрела на своего собеседника, – вы темните, уважаемый.
– Не больше, чем вы, Ульяна Андреевна, – отозвался "паук" доброжелательно. – Без толку же на вас нападать да сети ставить, даже пришлым. Жизнь-то всем мила, а от Круга пощады не жди.
Мы замолчали. Никто не хотел раскрываться первым.
– Пора мне, пожалуй, – он встал и оправил пиджак.
– Стойте, – я серьезно посмотрела на него снизу вверх. – Вы же понимаете, что не имею права спускать это дело на тормозах. При всем моем к вам уважении, но... я обязана сообщить Верховной.
– Понимаю, Ульяна Андреевна, прекрасно понимаю, – Арчибальд склонил голову. – И свою ответственность понимаю. Виноват. И готов к наказанию.
– Наказание определит Верховная, – я поколебалась, но честно добавила: – Подстава это, точно подстава. Я замолвлю за вас словечко, но...
– Ваш иммунитет кончается, – заметил он. – Давайте обновлю.
Я сняла курку и закатала рукав водолазки. "Паук" задумчиво провел когтем по моему левому предплечью:
– Вероятно, только вы нам и верите...
– И, надеюсь, не зря.
Мой собеседник с минуту молчал, только смотрел в упор. Желтые нечеловеческие глаза слабо мерцали в темноте, скрывая мысли, острый коготь царапал кожу, вырисовывая паучий узор. Стремительный укол – темнота – и сиплый шепот на ухо: "Девочка – ключ. Ключ от древней, темной и страшной истории. От смертельно опасной истории. А мы жить хотим. Очень. А ребятки пришлые вашими, местными, купленные. Среди своих ищите. Доброй ночи, Ульяна Андреевна. Сладких снов".
Когда я очнулась и проморгалась, он уже ушел. Невысокий, прихрамывающий и сутулый старичок – умная и опасная нечисть, едва ли не сильнейшая в городе.
Я встала, подобрала тапку и вздрогнула. Сотовый из кармана джинсов завопил так надрывно, что я сразу поняла, кто обо мне "вдруг" вспомнил. Не прошло и года.
– Ульяна! – рассерженный бас. – Где тебя черти носят? Живо домой, ты мне нужна!
Здрастье, приплыли...
– Вообще-то это ты мне нужна, – проворчала сварливо. – И с утра...
– Домой! – рявкнуло на весь квартал, и тетя Фиса бросила трубку.
Слушаюсь и повинуюсь, о, моя госпожа...
У Верховной был шикарный оперный голос, и по его диапазону мы наловчились определять, с какой целью нас хотят. Если она пела сопрано, значит, настроена мирно, если тяжелым низким контральто – злилась и готовилась задать перцу, а уж если орала басом... То все серьезно.
Наверх я взлетела за минуту. Открыла дверь, вошла и сразу же попала под прицел золотисто-карих глаз, смотрящих из зеркала. Тете Фисе на вид – не больше сорока лет, а ее реальный возраст точно не знал никто. Но ста пятидесяти вроде нет. После этой сакраментальной даты ведьма начинает стремительно дряхлеть, усыхать и умирает от малейшего сквозняка в страшных мучениях. Так гласят легенды. В реальности же нам не хватало живучести и спокойствия в мире, дабы опровергнуть слух или подтвердить. В настоящее время. А стародавние ведьмы, говорят, доживали.
– Привет, теть, – я закрыла дверь и сняла куртку.
На людях я, конечно, величала ее Анфисой Никифоровной, с подобающим уважением и подобострастием, как положено по уставу и регламенту. Но дом есть дом.
– Рассказывай, – она оперлась локтями о туалетный столик и закурила электронную сигарету.
Я чуть слюной не подавилась. Нет, я бросила... Многоточие. Я собралась с мыслями. Зойка спит, Жорик по-прежнему шуршит газетами (и слишком уж громко и возбужденно шуршит...), Кирюша поддерживает нижнюю челюсть и усердно делает вид, что его нет. Передвинув пуфик, я села напротив зеркала и рассказала. Всё, начиная с утра и заканчивая разговором с Арчибальдом.
Тетя молча внимала, курила и рассеянно смотрела мимо меня. Высокая, сухощавая, стриженая почти "под горшок". Светлые волосы, загорелая кожа и мудрые, очень старые темные глаза на пол-лица. Она даже в домашнем халате и тапочках производила давящее впечатление. На тонких длинных пальцах искрилось десять колец, от каждого из которых тянулись цепочки к узким браслетам на запястьях. Регалии Верховной и проводники силы Круга.
– Вот, собственно... – мне очень хотелось чаю... или чего покрепче. Но "покрепче" на нас не действовало вообще и дома не держалось.
Оставив Верховную переваривать услышанное, я пошла на кухню за чаем. Жорик глянул на меня из-за газеты извиняюще и вновь уткнулся в статью. Главной ведьме он показываться боялся. А поскольку входной проем кухни находился прямо напротив зеркала, призрак забился в угол диванчика, придвинул стол и накрылся газетой. И даже чайник включить не рисковал. Я подмигнула духу и с чашкой пошла в коридор.
– Значит, Арчибальд побывал на месте? – Верховная по-прежнему смотрела мимо меня. – И не сказал, что в сотне шагов от этой поляны вчера ночью убили ведьму?
Я чуть чаем не поперхнулась.
– Что?..
– Мы нашли мумию, а мумифицируются, как ты знаешь, только умершие не своей смертью, – невозмутимо сообщила тетя, привычно стряхивая с сигареты несуществующий пепел. – Ведьма иногородняя, и при ней было это, – подцепила с туалетного столика небольшой амулет.
Пятирублевая монетка, нанизанная на темный шнур. Приглашение в город от Круга. Такие по всему офису лежат в свободном доступе. Едет в гости родственник или друг с силой – вручаешь на десять дней. Временная регистрация, чтобы, в случае чего, найти и отследить. И взять амулет может кто угодно, без бумажек и росписей. Верховная ненавидела бюрократию. Кажется, зря.
– На той же поляне? – повторила я.
– Весьма глупая попытка подставить, – тетя положила амулет и задымила, как паровоз. – Твои следы – поздние и защитные. Зато на нечисть списать можно. Нарвалась ведьма в своем городе на неприятности и сбежала. Получила приглашение и амулет, но не спряталась. Нашли и договорились, с кем надо. Выманить и...
– Нет, не "и"! – возразила горячо. – Арчибальд тут ни при чем! Я работаю с ним...
– ...всего-то пять лет? – иронично приподнятая бровь.
– ...и ручаюсь за него, – я пропустила колкий вопрос мимо ушей. – У "пауков" сильнейший инстинкт – выжить и оставить потомство. И если они нашли удобную норку, то будут ее защищать. И рисковать непонятно зачем...
– Вот именно, Ульяна, – тетя Фиса наклонилась к зеркалу, сверля меня взглядом. – Вот именно. И если ты знаешь, чем их можно купить, неужели никто другой не догадается?
Промолчала. Я подкупала нечисть слепой верой, пониманием их проблем и желанием помочь. И знала лишь одну сторону. А кто-то предложит цену больше. Однако...
– Нет. Конечно, со всей городской нечистью не сладить даже Кругу, но и им без нас не выжить. Перегрызутся из-за территории, принципов и мировоззрения. А уцелевшие попрячутся по лесам и болотам, дрожа над своими яйцами... в смысле, над будущим потомством, – я поставила пустую чашку на пол. – Конечно, и среди них есть ненормальные и идейнопомешанные... Но большинство нечисти гораздо умнее и мудрее людей. И ценят нас и нашу работу. Нет, теть Фис, не трогай "пауков". Арчибальд виноват лишь в том, что недосмотрел. Как и мы.
– Слишком расслабились, – неожиданно согласилась Верховная и откинулась на спинку стула. – Давно больших неприятностей не видели.
– "Ищите среди своих", – я вспомнила прощальные слова "паука". – Среди Круговых или все-таки периферийные воду мутят?
– Амулет наш, – Верховная снова задымила. – Периферийных ведьм пока не трогай.
На лице – ни следов эмоций, но по частым затяжкам понималось, как она нервничает. И я не удержалась от шалости. Клубы дыма свились в корону, обволокли прямую спину мантией и обвились вокруг стула "троном".
– Ульяна! – резкий бас. – Ты можешь быть серьезной?
– Я очень серьезна, теть, – отозвалась кротко. – И, кстати, Арчибальд признался, что давно в тебя влюблен.
Верховную это, разумеется, не тронуло. Она снова наклонилась к зеркалу и сухо поинтересовалась:
– Тогда скажи-ка мне, дорогая, какие последствия нас ждут?
Я прикинула. Убийство ведьмы, попытка меня подставить и добраться до Зойки, а за двумя зайцами погонишься – провалишься по обоим фронтам...
– Наблюдатели?
– Верно, – тетя криво ухмыльнулась. – Свора наблюдателей. Слетятся завтра же, как воронье, стервятники.
– А ты им давно не нравишься.
И я – тоже. Одному конкретному – особенно.
– Что-то затевается. Или против нас. Или против волшебного мира. Или против наблюдателей, – Верховная отложила сигарету и посмотрела на меня в упор: – Никаких выкрутасов, поняла? Кто бы ни приехал. Если хоть один волосок упадет с головы наблюдателя...
...не говоря уж о нем самом, падающем с десятого этажа, да. Я кивнула. Полетит наблюдатель – полетим и мы. Начиная с Верховной. В прошлый раз... простили. Почему-то. Обычно эта организация, наблюдающая за нашей работой и соблюдением законов волшебного мира, с радостью впивалась в ведьм зубами за малейшую ошибку...
– А девочка? – я попыталась перевести тему на главное. – С ней-то как быть? И Арчибальд сказал...
– А ты меньше слушай, – резко перебила тетя. – И довольно верить, кому попало.
Слишком резко. И басом. Я мысленно поставила галочку. Меня куда-то не хотят пускать. Но она же знает: чем сильнее закрывать передо мной двери, тем больше вероятность, что я наверняка просочусь, суну нос во все углы и разнюхаю, где собака зарыта. Я же воздух.
– Круг собирается послезавтра вечером. Придешь и приведешь девочку. Пока пусть поживет у тебя. Защиты квартире я добавила. Но смотри, чтобы не сбежала к родственнице.
Я кивнула.
– Пока займись нечистью. Расскажи и предупреди. Чтобы по сторонам смотрели, амулеты берегли и чужаков искали. Оповести всех. В ближайшее же время. И сходи в бар, где ребята амулеты посеяли.
– В какой именно? – я скептично подняла брови. – Их штук двадцать в городе.
Не говоря уж о пятитысячной армии нечисти. Из которой далеко не все жили общинами и умели пользоваться сотовыми и Интернетом.
– У тебя есть две ночи и два дня до общего сбора, – Верховная безразлично пожала плечами.
Я снова покладисто кивнула. Работа есть работа.
Тетя Фиса помолчала, покурила и задумчиво добавила:
– Не так важно, кто, Ульяна. И не так важно, зачем. Важно – почему сейчас. Почему именно сейчас. О крысе я догадывалась давно. Важно понять, почему она начала действовать именно сейчас.
А я вспомнила о фонтанном видении. Но оно казалось столь незначительным по сравнению с недавними приключениями и свежими новостями...
– Блажь, – небрежно отмахнулась тетя Фиса, выслушав. – Ерунда. Забудь. На тебе – оповещения и бар. И девочка. А с нашей мышкой, с тайнами "паука" и Аллы я сама разберусь. А ты... Смотри в оба и будь осторожна.
– Да кому я нужна...
Особенно в свете недавних событий. Надобно оглядеться. Меня многие не любят, но не с них спрос. Спрос наверняка с тех, кто делает вид, что любит. Чует моя чуйка... Алла-то мой номер телефона не знала. Но кто-то добрый подсказал.
– Действительно, – тетя Фиса неожиданно развеселилась. – Половина городской нечисти тебя ненавидит и мечтает содрать с живой шкуру, зато другая половина – душу за тебя продаст. Не говоря уж о том, что ты – моя племянница. И опекаешь девочку, за которой идет очевидная охота.
Я фыркнула. Да уж...
– Доброй ночи, Ульяна, – Верховная глянула на часы. – Остальное потом.
Зеркало сверкнуло и пошло крупной рябью, поглощая тетино отражение, и в нем привычно нарисовалась моя встрепанная особа с шелестящей газетой за спиной. И с минуту я неподвижно сидела на пуфике и таращилась на собственное отражение.
– Заметь, девке-то не подивилась, – Жорик выглянул из-за газеты. – И ейной силе. Потомки погани – шо дождик восени, само собой, да?
– Нет, конечно, – я встала и вернула на место пуфик. – Но что не удивилась – это ты верно заметил. Будь другом, включи чайник.
– Зелье?..
– Не, я нормально.
На всякий случай заглянула в гостиную, но Зойка спала, зарывшись лицом в подушку и выпростав из-под одеяла пятки. Я осторожно закрыла дверь и отправилась на вечерние процедуры. Быстро в душ, одеться в домашний костюм и снять линзы, перекусить и по уши залиться кофе. И заняться важным делом, пока дело не занялось мной.
Жорик с вопросами и новостями не приставал, молча окопавшись в углу дивана с газетой. Я достала списки своих "подопечных", поставила на кухонный стол ноутбук и до утра оповещала. Рассылала электронные письма и смски, рассказывая и предупреждая. Примерно каждый пятый перезванивал и интересовался, не Кирюша ли это опять прикалывается. Скелет радостно клацал челюстью, осчастливленный вниманием. Шаловливый подросток – он и есть шаловливый подросток, и как сердиться?..
И лишь к шести утра, одурев от работы, но всё закончив, я уползла в постель. И долго ворочалась с боку на бок, унимая мыслительный процесс и предвкушение скорых авантюр. Жизнь, рыча, рвалась с цепи, как гончая, почуявшая запах крови и приключений. Готовая рвануть с места в карьер и нестись сломя голову.
Главное – уследить, чтобы не под откос.
Глава 4
– Это у вас профессия такая – ведьма? Или характер тяжелый?
– Профессия. А характер как раз у меня очень даже симпатичный.
К/ф «Старая, старая сказка»
Я долго просыпалась и еще дольше собирала свое сознание по кусочкам, вспоминая, что, зачем и почему. И с минуту лежала, таращась в потолок. Выпнуть себя из постели не получалось. Организм вдруг вспомнил, что он любит иногда расслабляться и отдыхать, нежась под одеялом. И, дотянувшись до сотового, я решила немного поваляться, совмещая приятное с полезным. Дома тихо, никто не боится и не ругается...
– Ты – шулер! – раздалось из кухни тонкое, звонкое и возмущенное. – Ты козырного туза из рукава достал я видела! Кирюша, подтверди!
Жорик довольно захохотал.
– Так нечестно! – запищала Зойка.
– Нечестно не пользовать то, шо дано природой, – отозвался дух снисходительно. – Ну, дивчина, еще по разочку, э?
– Чур, я карты сдаю!
– Изволь, красуня.
Кажется, призрак одолел свой первобытный страх перед нечистью. Сам давным-давно нежить, но нечисти боялся по старой памяти, как черт ладана.
Я поудобнее устроилась в постели и включила мобильник. Удивительно, но меня никто не хотел. Ни одной смски, ни одного пропущенного вызова. Поразительно. Зато я кое-кого хочу.
– Том, привет. Да, день добрый. Есть минутка? Слушай, а расскажи про убитую ведьму. Не, про мумию и амулет я знаю. Кстати, про гостевой амулет. Может, все-таки подкинули? Не то бы забрали, чтоб не спалиться. Что было? – я резко села. – Точно? Однако...
Затертые следы ритуала и никаких остатков магии.
– Потрудилась она на зависть, – хмуро резюмировала Томка. – Все делала вручную, без заклинаний и ведьминой силы.
– Но почему вы решили, что "она"? Почему не предположить сбрендившего колдуна? Осень же, у всех обострения. А мужики – народ обидчивый. На своей территории гадить побоялся...
– А ты про осень, мужиков и обидчивость в связи со своим наблюдателем поминаешь? – хмыкнула подруга.
– Тьфу на тебя! – я чуть не перекрестилась. – Надеюсь, пришлют кого-нибудь другого... Так почему "она"? И при чем тут я? Зачем использовать подставу и давать нам понять, что что-то затевается?
– Ульяш, ты же знаешь, у Верховной паранойя, – Томка понизила голос почти до шепота. – Она боится потерять место и власть над Пламенем именно сейчас, когда не готова ее преемница. Я уверена, что ты – случайность. Случайно у Аллы оказался именно твой номер телефона. И забрать хотели девчонку, да не вышло. Но забрать хотела та же самая охотница, поэтому и знакомая полянка. Свято место пусто не бывает. И не удивлюсь, если девочка понадобилась... для тех же целей. А Анфиса Никифоровна всё вывернула так, чтобы тебя припугнуть и к делу пристроить. Преемниц она, конечно, муштрует, но хочет-то на свое место тебя.
И снова тьфу... Эта набившая оскомину тема уже в печенках сидит... Но в общем и целом... Ребята-то удивились, обнаружив в своих сетях другую добычу. Ждали бы меня... не стали бы ждать. Ударили бы так, чтобы напасть захотелось. Эх, тетя-тетя, вечно ты со своими... несбыточными мечтами карты путаешь.
– Почему "она"? – я вцепилась в Томку, как терьер.
Дражайшая подруга помялась, помолчала, посопела недовольно, но раскололась:
– Запах. Запах "Озерной глади". Он был повсюду. А это зелье варится...
...с примесью капли крови ведьмы. Женской крови.
– На кой черт ей "Озерная гладь"? Это же обычное успокоительное.
– А я знаю? – флегматично отозвалась Томка. – Может, трясло перед ритуалом. Только, Ульяш, между нами...
– Конечно-конечно, – я таки отскребла себя от постели. – Спасибо, Том. Ты, если что... держи в курсе, ладно?
– Обязательно, – пообещала она и отключилась.
Тётины потуги всучить мне Пламя и должность Верховной точно до добра не доведут... Я заправила постель, влезла в домашний костюм и побрела в ванную. А раз Томка не спросила, зачем я вчера ее искала, то уже все знает. Еще бы с амулетом гостевым разобраться... Я почистила зубы, умылась и пошла на кухню. Оттуда по хате расползались запахи кофе, гренок и омлета и неслись азартные выкрики.
– Доброе утро, страна.
Троица во главе с Кирюшей оккупировала стол и резалась в "Дурака".
– Яке ж утро, Уль? – Жорик добродушно улыбнулся. – Другий год уж.
– Чего? – не поняла Зойка. – Какой еще год? – и украдкой подтянула голубую майку пижамы, пряча жирное пятно на шортиках.
– Это второй час дня, – я посмотрела на часы. – Надо было будить.
– Да на кой? – призрак положил на стол карты. – Не убегут твои дела. А с уставшей тебя який толк?
– А мы омлет приготовили, – похвасталась Зойка, соскакивая со стула. – А... у тебя глаза... разные... – добавила растерянно.
Я в курсе. Правый – ярко-синий, левый – блеклый, светло-голубой. Привыкла, что дома все свои... А теперь уже точно все свои.
– Чудачества природы, – пояснила философски. – Если неприятно, сейчас линзы надену.
– Да я не... А почему так?
Я пожала плечами и взялась за завтрак. Жорик наблюдал за мной с очевидной завистью – он ужасно скучал по простым жизненным радостям. Зойка посмотрела на меня и тоже села есть. А Кирюша, пользуясь всеобщей занятостью, помечал карты, спрятав колоду под стол.
Омлет был очень вкусным. Я съела две порции и за кофе задумалась, как бы сказать Зойке, что с нечистью она познакомится... не сегодня. Оставлять ее дома неудобно, но с собой брать – опасно. Да и тормозить она будет изрядно, а я хочу обернуться до утра. Чтобы завтра нормально выспаться, подумать и прийти на сбор Круга со свежей головой.
– Зой, – начала я осторожно, глядя в кружку, – побудь сегодня дома, ладно?
– Почему? – она нахохлилась. – Ты же обещала нечисть!.. А я не буду мешать!
Я замялась, подбирая слова, и мне на помощь пришел Жорик. Снисходительно посмотрев на взъерошенную девочку, он "педагогично" вопросил:
– Дитё, як думаешь, с поганью живой встречаться пользительно иль когда помрешь?
Я поперхнулась кофе и украдкой показала призраку кулак. Дух ухмыльнулся. А Зойка серьезно уточнила:
– Все так... страшно?
Я обрадовано закивала.
– И тетя говорила, что я в большой опасности, – она уныло наморщила веснушчатый нос.
– Ты за компьютером работать умеешь? – да, куй железо, пока горячо. – В игры поиграть хочешь?
Зойка грустно шмыгнула носом, но глазки заблестели. Игры – это, конечно, не так увлекательно, как нечисть, но тоже кое-что.
Я сбегала в магазин за продуктами и свежими газетами, на скорую руку приготовила бигус, показала девочке игры и снова собралась на выход. Галя, моя наставница, постоянно твердила, что, даже встречаясь с нечистью, ведьма должна выглядеть "культурно". Я старалась следовать ее советам, но получалось плохо. Слишком часто оказывалась в ситуациях, когда "культурные" юбка, блузка или каблуки стоили мне здоровья. А переделывать одежду, как Томка, я не умела. Так что... джинсы, кроссы, свитер, кожаная куртка и сумка через плечо. "Поросячьи хвостики" – в "крабик" и... И, само собой, линзы. И список адресов с ФИО неоповещенных. Да, девичья память, мутирующая в склероз. И амулеты.
– Жор, что говорит твое чутье?
– Ну, не знаю, Уль, кажись, все погано, – отозвался Жорик, нещадно "гэкая", и зазвенел амулетами. – День дурной, а ночка – еще краше... На, эти бери.
Тьфу-тьфу-тьфу, и по голове...
– Эй, а я-то чего? – возмутился призрак. – Нехай не дерево!
– Зой, обещай не убегать, – собравшись, я заглянула на кухню. – Если хочешь, помогу тебе с поисками тети... потом, только не убегай, ладно? – и торопливо добавила: – Давай договоримся: я верю тебе, а ты веришь мне.
Да, Совести очень... беспокойно. И Ответственности – не лучше.
Она отвлеклась от изучения игры и посмотрела на меня через плечо.
– Ладно, – и ее взгляд стал туманным и очень светлым. – Не убегу, – и уткнулась в игру.
Я поманила Жорика и жестами показала, что с ним сделаю, если не досмотрит. Призрак нервно поправил "галстук" и понятливо кивнул. Кирюша покивал за компанию и протянул мне колоду карт. Я вытащила одну, не глядя. Пиковый туз, перевернутый. Ну и черт с ним.
По основным адресам – к главам общин – я поехала на такси. Двое жили недалеко от меня, еще пятеро – в центре, с десяток – по окраинам. Но мой берег – левый, а дело... правое. Под началом у общинных глав – тьма народу, а за такси по копиям чека потом деньги стребую. И, садясь на заднее сиденье очередной машины, я уныло посмотрела на ванильно-закатное небо. Коврик бы сейчас, летные права – и вперед, на крыльях ветра... Приземлиться на крышу – и вниз по квартирам. А то что, крыши запирают – ерунда, и то, что решетками забирают выходы – тоже. Я – воздух и при большом желании просочусь куда угодно.
Троих пришлось искать по подвалам, двоих – отлавливать на крыше, а за одним юрким лешаком я до темноты гонялась по центральному парку. Паразит решил, что я поразвлечься приехала. Поймала, морально накостыляла и выслушала обещания. У всей нечисти есть удивительная штука – ментальная связь с братьями по силе, и предела ее расстояниям я не знала. И преград для нее не было. Интернет с сотовой связью отдыхают. Лешаку достаточно накарябать на древесной коре "SOS!", и всё, все в курсе.
