Текст книги "Небесная дева (СИ)"

Автор книги: Аноним Katsurini

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Annotation

Люди пропадают, списывают всё на случайность, пока однажды к нам не явилось другое племя – изобретателей. Они нашли выход и хотят договориться. Но для этого им нужен человек, умеющий общаться с животными. Наш человек. Девица. Зачем? Да замуж брать её собрались. Вот только мнения девицы никто не спросил. Начато 25.09.2016, Продка от 16.10.2016.

Комментарии, отзывы и тапки приветствуются, как и бурные обсуждения и междусобойнички.

Katsurini

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Katsurini

Небесная дева

Пролог. Сотворение

Темнота. Тишина. Скукота. Чем бы мне заняться? Поиграть? Но нет игрушек. Что, ежели сотворить их? Пожалуй, нужен свет.

– Да будет свет!

И светящийся шарик осветил пустоту. По моему желанию шарик стал прыгать в темноте. На какое-то время это меня заняло. Но потом и эта игра наскучила. Может, создать что-то ещё? Тогда они смогут взаимодействовать между собой.

И в темноте появился ещё один светящийся шарик.

Поиграв двумя, решил, что так не интересно.

Пожалуй, стоит один шарик сделать не светящимся. Стоило подумать об этом, как шарик погас. Какое-то время я наблюдал за созданными творениями, сближал их, отдалял, пока не решил что пусть несветящийся шарик крутится вокруг светящегося.

Может быть, сделать один маленьким, другой большим? Поэкспериментировав с размерами, пришёл к выводу, что пусть тот, что даёт свет будет большим. Добавил ещё разные шарики разных размеров.

Всё равно скучно. Да, по моему желанию они крутятся и так, и эдак, но всё равно, однообразно как-то.

Подумал, а каково это сделаться маленьким и наблюдать за всем с маленького шарика? Я был повсюду, чувствовал, как меня греют лучи светящегося шарика. Пожалуй, назову его Светилом. А я, то есть ты, будешь Землёю. Может, сделаться ещё меньше? Уменьшить сознание до... Задумался. Надо ограничить себя пределом. Создаю оболочку. Слишком большая. Надо поменьше. Что и делаю. Вот так – отлично. А отсюда и Светило кажется маленьким. Странно, я маленький, а оно ещё меньше.

Расширил оболочку до Земли. Вот теперь Светило большим кажется. Значит, ограничение действует во всём. Ну и пусть.

Но как-то тут одиноко. Может, сотворить себе подобного? А как я выгляжу?

Решил взглянуть на оболочку со стороны, но чтоб она продолжала жить, оставил в ней частичку себя.

Какой-то странный несветящийся шарик. Я дунул, и шарик покатился по Земле. Временно переместив сознание внутрь него, ощутил, как меня колбасит. Бр! Насилу выдернул себя из оболочки и остановил её.

Пожалуй, довольно экспериментов над собой. Пусть оболочка живёт самостоятельно. Вот только нельзя, чтоб она была такой правильной формы. После многих опытов добился соотношения частей тела. Да и наблюдать одновременно со всех сторон не интересно. Пусть будут очи, чтобы видеть, нос, чтобы нюхать, уши, чтобы слышать, руки, чтобы брать, ноги, чтобы ходить. Хотя... И руки и ноги пусть берут и вообще дополняют друг друга, а иногда и заменяют.

Чего-то не хватает. Подумал. А как это существо будет меня слышать? Чтоб ему такое приделать для связи со мною? Пусть будут волосы. Короткие? Пусть растут по мере его развития, и чем больше будет связываться со мною и слушать меня, тем длиннее они будут становиться. Да будет так!

Наблюдая за ним, пришёл к выводу, что запас энергии через какое-то время кончается. Нужно его восполнять. А как? Поразмыслив, решил, что через дыхание. Создал воздух вокруг Земли, наполненный силой Светила, насыщенный энергией. Но спустя какое-то время добавил воду, растения. Восполнять энергию решил разными способами через все органы чувств, еду, питьё, звук, зрение.

Потом создал других тварей. Но со временем добавил и себеподобных, назвав их человеками, вдохнув в каждого частичку себя. Вот только с каждым творением я не уменьшался, а рос. А чтоб скучно им не было, сделал так, чтобы они могли размножаться, передавая частичку меня новым существам. При этом оставаясь собою, не уменьшая свой дух.

Созидание заняло меня всего, сделав жизнь насыщенной. Через связь с человеком я мог ощущать его чувства: радость, грусть, восхищение, любовь. Видеть его очами, общаться с ним, когда тот просил совета. А ведь их было много. И приплод рос. А наблюдать малышей было ещё увлекательнее.

Я научил человека добывать огонь, чтоб согреться, ухаживать за животными, прясть, ткать, делая одежду, выращивать пищу, общаться между собой. Добавил времена года, ведь однообразие угнетает и всему нужен отдых. Поэтому в холода приходилось надевать на себя одежду, причём разную. Женщины могли выразить себя в создании нарядов и украшений, мужчины, как более сильные, в строительстве. Но раз каждый человек был моей маленькой частицей, то способность созидать была в каждом. Пусть тоже творят миры, а я буду наблюдать. Эту способность человек назвал воображением.

Радость переполняла меня. Как же необыкновенно созидать!

Глава 1

Водичка сегодня, на удивление, была тёплая, поэтому мы всем молодёжным составом селения отправились купаться. Парни проходили воинскую подготовку, поэтому ныряли даже в холодное время года, чего не скажешь о нас. Просто девицам нагишом не пристало ходить в присутствии мужской части населения. А в сорочке в холода нырять не будешь. Вот мы и ждали тёплой погоды.

Вылезать из воды не хотелось. Я занырнула поглубже, стараясь рассмотреть подводный мир. Воздуха хватало ненадолго – сказывалось отсутствие ежедневных тренировок. Поэтому приходилось выныривать.

– Вью, ты куда запропала? – окликнул меня милый моему сердцу Зоркое Око. Он сидел на валуне, ненамного выступающим из воды. Невольно залюбовалась его солнечными волосами и зелёными смеющимися очами.

– Пойдём, девицы ещё собираются хороводы водить. Да и переодеваться вам пора, – прервал мои мысли возлюбленный. – Чай не лето ещё!

Я была с ним согласна, вот только водицу я очень любила. За зиму и раннюю весну успела истосковаться по ней.

– Зорк, я ещё разок нырну, – предупредила, набрала побольше воздуха и погрузилась в морскую пучину. Вода ласкала, распутывая пряди волос. Здесь такое спокойствие. Своя жизнь, свой мир.

Чтобы запрыгнуть на валун, следовало как следует разогнаться. Поэтому пришлось поднапрячься, используя дельфиний стиль плавания. Выпрыгнув, согнулась в положение младенца и совершила кувырок.

– Очаровательна, как и всегда, – улыбнулся возлюбленный, подскакивая и сгребая меня в объятия.

Его прикосновения будоражили кровь, вызывая особый трепет.

Он скоро собирался засылать сватов к нам. Не могу дождаться!

Хоровод водили неподалёку от священного древа на оголившемся участке суши. Это, пожалуй, было единственное место, где можно ощутить прикосновение к земле-Матушке, которая дарила необыкновенные силу и ощущение счастья, что хотелось петь и танцевать, чем мы и занимались, вознося хвалы Всевышнему. Здесь проводились все обряды.

Вернулись домой мы лишь под вечер.

Зорк первый заметил неладное, не отпуская мою руку.

– Что не так? – насторожилась я.

– Никогда не видел таких птиц, – сказал он, приземляясь на валун тропы. Таких камней, торчащих из воды на огромном расстоянии друг от друга было много. Их откапывало со дна моря-окияна племя исследователей морских глубин, не без помощи изобретателей.

Возле нас тут же стали опускаться другие парочки.

– Что ты увидел? – спросил Миро.

– Неживую птицу. И она села на наше дерево!

С животными мы всегда умели общаться. А вот мертвецы нас пугали. С ними якшались другие народы, связь с которыми мы не поддерживали.

Наше дерево вмещало триста жилых домов. Новые семьи, пока новые ветви не окрепнут, делали временное жильё вокруг ствола, не рискуя ставить дома на самой ветке.

На самом верху располагался дом для собраний, в которых участвовали лишь главы семей.

Мы стали запрыгивать на ветви, желая наконец узнать, что случилось. Птицы умолкли, жизнь, казалось, замерла. Нехорошее предчувствие одолело нас всех. Лишь кое-где был слышен плач дитятка.

Мы все разбрелись по своим домам.

– Мамочка, что случилось? – начала я с порога.

– Вью, садись ужинать. Отец скоро пожалует и всё поведает.

– Мы видели мёртвую птицу... – помыв руки, я села за стол.

– Прилетело с далёкого края к нам племя изобретателей. Ведут переговоры, – пояснила матушка.

– Что за переговоры?

– Люди гибнут. Да и у нас несколько человек пропало.

Я опустила очи долу. И правда, месяц тому назад одна из девиц пропала, а ещё раньше двое детей, лет по семь им было.

– Хочешь сказать, это не случайность? – поглядела на матушку, желая получить ответ. Ведь тел так и не нашли.

– Нет. Люди пропадают везде. Чем гадать, лучше дождёмся отца.

Младшие братья уже спали. Это я со своими гулянками припозднилась.

А потом и отправилась в свою горенку спать, так и не дождавшись батюшки.

Снились мне какие-то змеи, готовые меня проглотить. Я в ужасе вскочила с лежанки. И так и не смогла больше уснуть.

Долго провалявшись без дела, встала с первыми петухами да стала возиться по хозяйству.

Странно, но мама долго не вставала. Отец даже поднялся раньше неё.

– Здравствуй, батюшка! – приветствовала родителя.

– Здравствуй, доченька! – отец, казалось, постарел. Неужто что-то страшное сталось?

Спрашивать без дозволения не полагалось, вот я и мялась, решив пока накрыть на стол. Отец умылся, расчесал ставшие почти полностью седыми волосы да бороду, сел за стол.

– Садись, милая, поговорить надобно, – пригласил он меня за стол.

– А матушка, а братья?

– Матушка лишь под утро уснула, пусть поспит. А мы с тобой пока вдвоём всё обсудим.

Ох, не к добру это! Чует моё сердце неладное.

В ногах правды нет, вот я и села по левую сторону от родителя.

Он долго молчал, словно задумавшись.

– Ты ведь слыхала, небось, что к нам другое племя пожаловало, – отец поглядел на меня, будто ожидая подтверждения. А дождавшись моего кивка, продолжил: – Времена лихии наступили. Собирают они войско.

– А ворог кто?

– Твари разные.

– Батюшка, но разве Всевышний не велел нам жить в ладу со всеми, научил понимать их? – осмелилась задать вопрос я.

– Мы про них-то ничего и не ведали доселе. Их нашли изобретатели в пучине морской. Они-то и едят людей.

Я хотела возразить, ведь мы-то плаваем, ничего такого не было. Но отец не позволил перечить.

– Они попытаются договориться с ними. Толмач им надобен. Потому пока лишь за толмачом прибыли.

– И что? Кого им предложили?

Отец потрогал бороду, переживает, значит.

– Всё не просто. Они его насовсем заберут.

– Как это? – не поняла я. – Дадут ему новый дом? Перевезут всей семьёй?

– Речь о замужестве. Породняться с нами хотят они.

Ох, не понравились мне речи те.

– Только не говори, что обо мне разговор. У нас же девчат много.

Но отец положил свою руку поверх моей, словно успокоить пытается.

– Пока не знаем, кто. Сегодня выбирать будут среди незамужних девчат. Ты тоже пойдёшь.

– Но... Я же люблю Зорка, – проболталась я.

Отец переменился в лице. Потом сделал усилие и сжал кулак.

– Ты пойдёшь. Все девицы на выданьи пойдут, даже те, у кого уж свадьба назначена.

Сердце ухнуло куда-то вниз. Не время отчаиваться! Ещё не всё кончено.

– Как они выбирать-то будут? – подала я не слушающийся голос.

– Никто не знает. Оденься после завтрака, как на смотрины, не позорь отца.

Да я и не собиралась. Просто, просто... Слёзы на очи наворачиваются.

Матушка вскоре встала, как и братья. Мы все вместе позавтракали в молчании. Даже младшенькие почти не ударяли ложками по посуде, боясь, что им сделают замечание.

Оделась я просто в белую сорочку, без вышивки. Хоть отец и не велел ничего такого делать, но сорочку ведь сама шила, а что не вышила, так не поспела ещё. Не готово приданое. Ежели спросят, так и скажу.

Волосы заплела в тугую косу – они не густые у меня, так что хвалиться нечем, пусть и длинные – до колен, да рыжие. Украшения надевать не стала. Ведь жемчуг Зорк дарил, а потому не честно им хвалиться. Да и уши не проколоты у меня. А на голову просто красную ленточку надела. Кокошник хоть и был да тоже жемчугом украшен.

Отец, взглянув на меня, ругать не стал.

– Вью, не вздумай перечить, коли на тебя выбор падёт.

– Но батюшка... – попыталась отогнать обиду.

– Я тебя предупредил. Надеюсь, что Зорк отстоит своё право быть с тобой, – молвил одними устами родитель.

Тут же пришла надежда.

– А коли нет, значит, он тебя не достоин, – буркнул он себе под нос, когда я уже отвернулась.

Увидела, как за стволом скрылась фигура Зорка. Значит, отец намеренно это сказал. На душе сделалось тепло. Моя семья за меня. Значит, придётся положиться на волю Всевышнего.

Но почти все девицы были с парами. Любили, встречались, замуж собирались. Кто-то уж сговорился, свадьбу вскоре собирались гулять. Но и жертвовать собой ради племени я не готова.

Мы отправились на верхний ярус, что под небесами. Дальше начинались облака. По некоторым преданиям, там живёт Всевышний, хотя другие говорят о том, что Род повсюду, в каждом из нас, в каждой травинке, былинке, каждом существе. И мы верим, что это так.

На площадь вынесли столы и стулья. Столы ломились от всевозможных яств. Я бегло скользнула взором по сидящим за столами. Вот один гость, а вон другой. Кто-то старше, кто-то моложе. Но все бородатые мужчины. Волосы их заплетены в косы. У нас только женатые заплетают. Точнее им жёны заплетают. Выходит, все женаты? Или у них другие обычаи? Ежели такие же, как у нас, значит, жену выбирать будут кому-то другому. Вдруг подумалось, а ежели у них много жён на одного мужа? Слыхала, что в далёких землях такое бывает.

Тут же отогнала эту безумную мысль. Только этого и не хватает. О плохом нельзя думать. Оно притягивается. Род заповедал созидать и думать лишь о хорошем.

Мужчины в большинстве своём были имели довольно чистые светлые лица. Все, кроме одного. Оценить возраст последнего не представлялось возможным, просто лицо было испещрено несмываемыми рисунками, вносящих смуту в образ.

С трудом отвела от него взор, опуская его вниз. В те мгновения незнакомец вёл беседу с самым долгоживущим нашим дедом – Баженом.

Томились мы долго, словно о нас забыли вовсе. Девчата молчали, переминаясь с ноги на ногу, боясь привлечь к себе лишнее внимание. Радости в их взглядах тоже не было.

Закончив беседу, старец встал, поднимая чашу.

– Девицы, позвольте представить вам наших гостей, – начал он.

Одного звали Сокол, другого – Волна, а третьего – Орлиное Перо. Четвёртым был тот, что с рисунками на лице. Звали его Оседлавший Ветер.

– Девицы, думаю, вы знаете, зачем вас привели ваши отцы. Понимаю, вряд ли кто-то из вас хочет уйти на чужбину. Поэтому спрошу прямо: вызовется ли кто сам?

Тишина повисла вокруг. Потом Веснянка спросила:

– А жених-то кто?

Неужто она готова ради одного из чужаков продать своего жениха Облако?

– А все гости у нас ещё не женаты, – молвил дед.

– Так что же, не одну невесту выбирают, а целых четыре? – вновь подала голос Веснянка.

– Ну, коль четыре наберётся, можем и четыре свадьбы сыграть, – отвечал он.

Вот только желающих не было.

Нас пригласили к столу. Но все мы только позавтракали, и к еде притронулась лишь Тенька, да и то, осторожно так.

Тенька была моей лучшей подругой. Девица она красивая, с тёмно-русыми волосами и синими огромными очами. Как бы её не выбрал кто.

Мужчины, на деле, оказались не такими уж старыми. Просто растительность у них на лице начинала расти раньше, чем у наших светло-русых ребят.

Один так вообще рассказывал их байки, чем смешил наших девочек. Вскоре они вздохнули легче. Родители, коих не пригласили к столу, увидев, что их дитяткам ничего не грозит, покинули нас.

Птицы тоже запели свою треть, повествующую о их жизни. Я заслушалась, вовсе не обращая внимания на беседу. Не заметила, как уснула. Всё же бессонная ночь давала о себе знать.

– Вьюнка, всякий стыд потеряла! – окликнул меня дед Бажен.

Я вздрогнула, проснувшись от резкого голоса у самого уха.

На меня тут же устремились любопытные взгляды наших гостей.

– Простите, – пробормотала я виновато.

– Отправляйся домой спать! – сердито велел дед Бажен.

Я подскочила и, подойдя к краю сука, спрыгнула вниз. Это всё? Меня выгнали, значит, можно не переживать?

Пока летела, увидела здоровенную неживую птицу, величиною почти с дом. Сон как рукой сдуло. Я ловко извернулась, меняя свой путь, и оттолкнулась от ветки.

Птица выглядела деревянной, но словно огромный орёл, почти живой, разукрашенный в естественные цвета. За крыльями имелась своего рода лодка, человек на десять.

Как они посмели повредить наше спасение – дом, того, кто даёт нам кров, пищу! Во мне появилось нехорошее чувство, неизвестное доселе. Я прикоснулась к поделке, на очи выступили слёзы. Закрыла их, стараясь почувствовать душу дерева. Оно слабенько, но откликнулось, посылая мне приятные образы. Мол, всё хорошо. Я успокоилась, прогоняя неприятные чувства. И теперь только открыла очи, рассматривая ловко вырезанную фигуру орла. Я тронула какой-то брусок. И неживая птица, набирая скорость, взмыла вверх. Я едва успела отскочить. Ох!

Пора отсюда удирать!

Дома я не находила себе места. Чувство вины давило на меня.

Батюшка, узрев меня, ничего не сказал. Я возилась по хозяйству, но из рук всё падало. Даже чуть было не порезалась.

Плохо поступила с гостями. Как они теперь домой добираться будут.

– Батюшка, можно с тобой поговорить? – спросила осторожно, наблюдая, как он мастерит новый ткацкий станок из сломавшейся ветки.

– Сказывай, Вьюшка, что натворила, – разрешил он.

– Понимаешь, тут такое дело...

И я во всём призналась. Как сперва уснула за столом, как меня выгнали, как потом увидела неживую птицу. И чем всё это закончилось.

– Я не нарочно. Так получилось, – оправдывалась я.

– И что думаешь делать? – спросил батюшка.

Я вздохнула и молвила:

– Идти сознаваться.

– Хорошая мысль, – похвалил родитель, ведь учил всегда быть честной.

– И какое наказание меня будет ждать? Придётся выходить замуж на сторону?

– Не могу знать, милая. Будет жаль, ежели так выйдет, но, Всевышнему виднее.

Отец обнял меня, и за сим простились.

Путь наверх был тяжёлым. Чувство вины давило, а ещё нехорошее предчувствие. На одном из верхних ярусов, где находилась неживая птица, было четверо гостей. Перед ними стоял Зорк.

– Простите, так вышло. Просто любопытно было посмотреть, что за зверь, – говорил он, стоя на одном колене перед изобретателями.

Взял вину на себя. В сердце разлилось тепло. Милый мой. Какое наказание его ждёт? А ведь скорее всего спишут на умышленное деяние. Мирные переговоры могут быть сорваны. Как бы на нас войной не пошло целое племя. Я этого допустить не могла.

Вышла вперёд, на удивление сейчас шаги были легки. Встала между любимым и пришельцами.

– Он выгораживает меня. Это я виновата, – молвила как на духу.

– Почему ты это сделала? – спросил кто-то из чужаков.

Ежели скажу то же, что и Зоркое Око, посчитают, что обманываю.

Взглянула в очи тому, что стоял напротив. И потерялась в зелёных очах, вокруг которых плескалась зелёная рябь рисунка. Казалось, меня схватили и никуда не выпускали. Дышать стало трудно.

– Отвечай!

– Вы обидели дерево. Я стала взывать к его духу.

– И оно тебе ответило?

– Да. Показало, что всё хорошо. Я уже собиралась уходить, когда зацепила какой-то брусок. И неживая птица взмыла вверх.

– Это правда? – спросил другой.

– Да, она искренна, – ответил зелёнорябый, как я прозвала того с рисунками на лице.

– Ладно. Значит, наказание будете вдвоём отбывать, – молвил третий.

Дальше они решали, какое наказание для нас выбрать. Дивно, но ни разу не прозвучало, что я должна выйти замуж за одного из них. Решили, что найдут новое дерево. И мы будем всячески помогать им. В мою задачу входило договориться с деревом на постройку птицы. Ну а Зорку предстояло это дерево срубить и сюда доставить.

– Нет! Как вы можете так обращаться с деревьями! Они – наш дом, нас кормят и поят! – возмутилась я.

– Ишь, какая боевая рыжая! – сказал один из мужчин как-то восхищённо. Мне это совсем не понравилось.

– Тогда возвращай пташку! – молвил зелёнорябый.

От безысходности я не знала, куда деваться.

Спас положение дед Бажен:

– Думаю, мы обсудим что да как, решим всем селением. Нет злого умысла в деяниях Вьюнки. Да и Зоркое Око понять можно. Вьюнка, уходи домой. Потом отец скажет, какое наказание тебя ждёт.

Вздыхать с облегчением было рано. Поэтому я бросила лишь грозный взгляд на гостей и спрыгнула с ветки.

Глава 2

Отца дома не было. Мама сказала, что его вызвали на совещание. Сердце беспокойно забилось, чувствуя себя в плену. Неужели повелят срубить дерево?

С приездом этих изобретателей привычный мир рухнул. Заставляют переживать. Не знали мы беды, так они с собою принесли. А ещё вдруг подумалось, что гости вынуждают меня принять их условия – выйти замуж за одного из них. Что, ежели этого они и добиваются. Но, правда, это ничего не изменит, без своей птицы они отсюда разве что на лодке уплывут.

Хотелось пойти искупаться, но я помнила, чем закончилась моя прошлая вольность. Пожалуй, побуду дома.

Время тянулось очень медленно. По дому я уже всё переделала. А пока пряла кудель, напутала больше, чем насучила пряжи. Да что со мной такое?

Конечно, меня расстроил приезд гостей. Но больше всего задело их небрежение к деревьям. Как же я так оплошала? Что же теперь делать?

Меж тем отец пришёл, да не один, а с двумя гостями.

– Вьюнка, давай, накрывай на стол, – велел он.

Я молча послушалась родителя. Благо, наготовила матушка вдоволь. Правда, собирались на завтрак оставить, да, видно, на завтрак придётся что-то другое соображать.

В душе волнение нахлынуло с новой силой. Неужто договорились меня брать в жёны? И как ни хотелось обратного, понимала, что ежели предложат выбирать из двух зол – дерево рубить иль замуж, выберу, скорее всего второе. Сама ведь виновата, мне и расхлёбывать.

Тут прибежали мои братья, сразу гнетущая тишина сменилась детскими криками, гомоном, стало не так тоскливо.

Все сели за стол. А мне вот вовсе не хотелось. Вот только отец глянул строго, мол, что удумала, садись!

А гостей батюшка усадил со стороны десницы*, матушку – шуйцы*. Вот и села на своё место возле матушки, как раз напротив зелёнорябого. Шестеро братьев сели по обе стороны стола. Ужин проходил в молчании. Лишь когда закончили, я стала прибирать со стола, а вот батюшка вести тихую неспешную беседу с гостями. Братья мне помогали с посудою, после чего отправились спать.

– Вьюнка, постели нашим гостям в своей горнице, сама же ложись на лавку здесь, – повелел отец.

Горенка была под крышею, отец с матушкой почивали на печи, братья на полатях. Теперь вот меня переселяют сюда.

А мне приходилось только молча мириться с волею батюшки.

Стоило гостям уйти наверх, как я подошла к родителю. Мол, что решили?

Отец позвал меня в дальний от лестницы угол.

– Пока у нас поживут. Предлагали тебя взять в жёны, да они сказали, что это не поможет добраться домой. Условия прежние – либо мы достаём их птицу, либо они мастерят новую. А потом, думается мне, могут и тебя замуж взять, ежели понравишься.

– И что мне делать? Как вернуть птицу?

– Что ты можешь, милая? Не можешь же велеть ей вернуться. Завтра они пойдут выбирать дерево на постройку.

– Неужели мы их не остановим? – во мне поднялось отчаяние.

– А ты хочешь войны? Уж лучше тогда дерево срубить, – возразил отец. – Но, думаю, Вью, житья тебе здесь уже не будет. Тебя предложат взять, ежели приглянёшься. А нет – будут до конца твоих дней попрекать тем, что кто-то иной ушёл на сторону.

– Значит, мне нужно понравиться им? – сама мысль была мне противна. Всё больше во мне росла тьма к нашим гостям.

– Выбери сама, кому хочешь понравиться. Лучше так, чем тебя спрашивать не будут.

– А как же Зорк? – вспомнились его зелёные очи цвета морских водорослей. Внутри всё сжалось.

– Подумай вот о чём, – начал давать наставления отец. – Сбежите вы, а дальше что? Поселитесь в отдалении? Пусть так. А дети ваши? Их не примут к нам уже. Разве что к чужеземцам поплывёте на лодке. Но это путь нелёгкий. И за несколько месяцев не доберётесь. Да и изобретатели к нам самые близкие. Вряд ли они вас примут. А детям в одной воде да лодке не выжить.

Он был прав. Мудрые вещи сказывал. Что ж мне делать-то? Правда, выбрать одного из чужеземцев? Но предать Зорка я не могла.

Поблагодарив отца за совет, я собиралась уже идти спать, как он меня притянул к себе.

– Ты всегда можешь рассчитывать на нашу помощь, – прошептал он. – Я же желаю тебе счастья.

На какое-то время мы замерли так. Уже давно погасили свет. Матушка подошла и тоже обняла нас.

– Ох, Вьюночка, как же мы без тебя будем? – всхлипнула мама. У самой на душе тоскливо.

Стоило мне лечь, как услышала тихий стук, будто в окошко кто стучит. Мне только не хватает, чтоб любимый гостей разбудил!

Что он задумал? Я тихонько пробралась по ступеням вверх. Дверь во всём доме была лишь одна – входная. Вход в горенку загораживала колышущаяся от дуновения ночного ветерка занавеска.

– Вью, – прошептал ночной гость. А я бы рада ответить, да выдам себя. Гости же не выдавали своего присутствия.

Зорк запрыгнул внутрь горенки. Мамочки! Он что творит? Неужто хочет погубить мою честь?

– Вью, – вновь позвал несостоявшийся жених.

На моей лежанке кто-то был. Но явно только один. Другой, судя по теням, лёг на сундук с моим приданым.

Зорк стянул с гостя одеяло. И хоть была лунная ночь, но листва дерева загораживала весь свет. У Зорка же с наступлением сумерек зрение резко падало, думается, сейчас он и бороду гостя различить не может.

Ко мне подошёл кто-то.

– Забавное зрелище, не так ли? – шепнули прямо в ухо, обжигая шею горячим дыханием.

Я чуть не вскрикнула.

– Это не то, о чём вы подумали, – попыталась оправдаться я.

– Правда? А ты мои мысли читать можешь? – спросил незнакомец. К сожалению, там, где мы спрятались, вообще темно было, что не различить, кто рядом со мною. И по шёпоту не узнать.

– Вью, милая, давай сбежим, – вкупе с шёпотом слышались звуки поцелуев.

– Это впервые он приходит ко мне, – шепнула я своему собеседнику.

Меня же резко развернули и припали к моим губам. Я попыталась отстраниться, но меня прижали к стене крепкие руки.

Незнакомец, похоже, ощутил своё превосходство и мою покорность. И никак не ожидал, что я ударю в самое уязвимое место и укушу.

Я вырвалась из тисков и бросилась по ступеням вниз, ненавидя своего мучителя.

Улеглась на лавку и долго не могла уснуть, гадая, чем закончился поход Зорка. Уснула лишь под утро. Разбудил меня грохот, доносившийся с улицы. Такое ощущение было, что наше дерево покачнулось.

Я подскочила с лавки, да в чём была – исподней сорочке, босая, растрёпаная – выбежала на двор. Оказалось, Зорк притащил огромные ветви и сваливает их прямо на ту, где наш дом стоит.

– Зорк, ты что творишь?!

Но любимый не ответил. Лишь ускакал куда-то. Вернулся вскоре с ещё одной веткой.

– Зорк! – крикнула я.

– Думаю, твой парень сердится, – послышался сзади насмешливый голос.

– Почему? – не понимала я.

– Видно, он считает, что ты поставила его в неловкое положение.

– Я? Какое ещё положение? – я повернулась к зелёнорябому, поняв, что от Зорка я ничего не добьюсь.

– Зорк, так тебя звать? Объяснишь своей девице или мне самому рассказать, что ты вчера утнул? – сказал зелёнорябый. Как же его звать? Не помню, совершенно.

– Зорк? – я повернулась к возлюбленному.

Он же на меня не глядел, а вот зелёнорябого прожёг ненавистным взглядом.

– Просто кое-кто наведался ночью в твою горенку. Представляешь, каково было его удивление, когда свет загорелся, а рядом с ним вовсе не его возлюбленная.

– А я тут при чём? – не понимала, отчего он сердится.

– Естественно, ты должна была предупредить его. И сказать, что переселилась, чтоб он приходил в нужное место. Так, Зорк?

Но вместо ответа в воздухе прозвучал тонкий свист. То кулак Зорка промазал немного, потому как зелёнорябый отскочил на шаг назад.

– Вью, уходи, – велел строго любимый.

– Нет! Прекрати, они наши гости! – попыталась воззвать его к рассудку.

– Вью, уходи, – повторил Зорк.

– Что ты творишь? Зачем ты нарубил это дерево? – во мне поднималось отчаяние.

– Ничего я не рубил. Вчера молния попала в одно из деревьев. Он хотел дерево – он его получил. И чтоб руки к тебе не протягивал! – молвил Зорк.

От души отлегло. Условия договора будут выполнены и от меня наконец отстанут! Ненавистные гости улетят, и всё будет как прежде.

– Ежели дерево мертво, то не сгодится, – меж тем сказал зелёнорябый, осматривая куски дерева. Его рисунки вдруг засветились зелёным светом и пришли в движение. Мамочки! И так голова кружится, когда глядишь на него, а сейчас мутить стало.

Чтобы как-то отвлечься, уцепилась за слова возлюбленного.

– Откуда молния? Вчера ведь грозы не было, – спросила я, оборачиваясь к нему,

Вот только Зорка и след простыл.

И словно в подтверждение его слов подул ветерок, сдувая с листьев капельки дождя.

Я воззрилась на открытый участок неба, на котором сияло зеленоватое солнышко. Почему же я ничего не слышала? Ни капель по крыше, ни грома?

– Дерево живое – сгодится, – нарушил мои размышления зелёнорябый.

– А ты сейчас что делал? – поинтересовалась я, оборачиваясь к гостю.

– Просил дерево разрешить сделать из него поделку, – пояснил он.

Рисунки на коже почти не были заметны, будто стёрлись.

Я нагло рассматривала его лицо. Тёмные брови, очи цвета свежей весенней зелени, нос с горбинкой, широкие скулы, средние губы, скрытые в усах. Тёмная борода, но совсем редкая и короткая. А вот почти чёрные волосы были переплетены в одну косу, достающую до пояса.

На меня незнакомец больше не обращал внимания, целиком увлёкшись строительным материалом. Осматривал его.

Тут появился Зорк с ещё одной ветвью.

– Этого хватит или ещё надо?

– Пока хватит, – ответил зелёнорябый. – А то ветвь с домом обрушится.

– Вью, пойдём, – позвал Зорк, беря меня за руку.

– Так я ещё не завтракала. Только проснулась от твоего грохота. Думала, дерево падает.

– Прости, – переплетя наши пальцы, любимый поцеловал тыльную сторону моей ладони. – Хочешь, пойдём к нам, у нас позавтракаешь? – предложил он, не сводя с меня очей.

Насколько знаю, приглашать к себе парни могут лишь невест.

И пусть гости не знают о состоявшихся сговорах, всё равно не по-людски как-то. Да, люблю Зорка, но всё равно, он не просил выйти за него. Даже просто на словах. Обещался заслать сватов в ближайшем будущем.

– Прости, Зорк, но в таком виде я не могу принять предложение. Мама уже на огороде, мне надо возиться по хозяйству.

Зорк грустно кивнул и ушёл. Я же направилась в дом, не обратив внимание на зелёнорябого.

Когда поставила томиться на огне овощи, занялась уборкой.