Текст книги "Сто семидесятая (СИ)"

Автор книги: Аноним Барк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

После очередного насыщенного круга, я и Кэртис, порядком выдохшиеся, отправлялись на Прогулочную и там продолжали зубрить теоретическую часть Оздоравливающей. Оказывается, если весь круг бегать высунув язык, к его окончанию последствия становятся вполне ощутимы и теперь я стала двигаться со скоростью Кэртиса, лучше понимая, почему иногда ему так сложно сосредоточиться. Не знаю, насколько эффективно стало моё обучение, но хотя бы между мной и Синим наконец возникло полное взаимопонимание.

Больше у меня не осталось времени раздумывать о том, как скоро должна окончиться моя жизнь. И это было замечательно. Пожалуй, возможность немного ослабить давление неотвратимого рока стала главным преимуществом моего нового режима.

Кэртис спросил меня ещё пару раз, не откажусь ли я от занятий с ним, на что получил отрицательный ответ и успокоился.

Глава пятнадцатая

НОВАЯ ЖИЗНЬ

Если вначале я посчитала себя загруженной, то моё мнение полностью изменилось уже через несколько кварталов, когда я с удивлением обнаружила, что подошло время первых тестов в Оздоравливающей.

Для меня прохождение первого промежуточного тестирования было не обязательным, поскольку я, как и прежде имела особый статус, но пропускать возможность проверить собственные знания не хотелось. Объективная оценка выглядела интересным событием.

– Волнуешься? – спросил Кэртис, когда мы вдвоём топтались на Оздоравливающей палубе.

У меня было ещё несколько ут до назначенного времени, сейчас в отсеке муштровали одного из моих одногруппников. Судя по выражению лица ин Герма, до того, как он скрылся за панелью в сопровождении ученика, спрос с нас будет самый серьёзный.

– Не то что бы, – пожала я плечами, в конце концов, не на моих плечах лежит судьба Империи.

Я не произнесла этого, потому что по бледному виду Кэртиса именно так он и думал о себе самом, даже если не говорил этого вслух.

– Ты удивительная, – вдруг выдал он неожиданную глупость, приведя меня в растерянность, уронил подбородок и уставился в пол.

– Скажешь тоже.

Панель, скрывающая Оздоравливающий отсек, наконец скользнула в сторону, выпуская нашего хмурого наставника и Синего. Никто из них не произнёс ни слова, но, кажется, всё прошло не очень хорошо.

– Юна, – произнёс им Герм моё имя, заставив вытянуться по струнке и крепче сжать губы.

– Ну вот началось, – подбодрила я себя на прощание, чувствуя, как в крови разливается адреналин, готовя меня к испытанию, которое я намеревалась пройти. Просто ради собственного удовлетворения.

Ин Герм действительно зверствовал, гоняя меня по всему материалу. Спросил о каждом контуре, заставил отчеканить детали всех узлов и их характеристики. Задал несколько аварийных ситуаций, не таких сложных, конечно, но вполне проблематичных для такой салаги, как я.

В молчании мы замерли у камеры, о которой я только что рассказала в общих чертах, делая акцент, как и требовалось, на «металле» – так мы звали физические составляющие конструкции.

– Предположим, – начал ин Герм, нехорошо прищурившись, – на тебе больной, но ты не знаешь, в чём проблема, и не до конца знакома со всеми функциями камеры, что станешь делать? Помни, что пока ты думаешь, кому-то становится всё хуже и хуже.

В отличие от всех предыдущих заданий, вопрос выходил за рамки моей программы. Однако однажды мне уже пришлось решать задачу при схожих обстоятельствах – мне не хотелось вспоминать бледные окровавленные детские личики и я плотнее сконцентрировалась на важном в данную конкретную уту.

Тогда меня спасло знание термина, о котором непрерывно трезвонила система. Сейчас всё было по-другому. Мне предлагали спланировать целый подход, глубже заглянуть в устройство капсулы и быстро найти ответ. Если такова была задача, следовательно, она поддавалась решению, и наверняка ответ плавал где-то на поверхности.

– Время уходит. Больному всё хуже... – поторопил наставник.

Я решительно повернулась к камере и открыла меню касанием пальца. Быстро пробежав столбик до самого конца, выбрала опцию помощи. Новое окно предлагало поисковую строку и бесчисленное количество ссылок ниже или аудифункцию. У меня не было времени печатать и потому выбор пал на неё.

– Пожалуйста, – раздался приятный женский голос, – озвучьте проблему.

– Человеку плохо. Никого нет рядом. Помогите.

– Запрос принят, – воодушевлённо ответил всё тот же голос. – Погрузите больного в камеру.

Прозрачная крышка камеры отъехала в сторону.

Я уставилась на ин Герма. Старик кивнул, предлагая мне самой занять место подопытного кролика. Ничего не оставалось, как полезть внутрь. Крышка захлопнулась, машина загудела.

– Общее сканирование, – снова пропел мелодичный голос после того, как прозрачная крышка надежно запечатала меня в стеклянной трубе. Камера завибрировала, вокруг стали поочерёдно вспыхивать индикаторы, заставляя меня следить за их резким передвижением взглядом. – Общее сканирование не выявило ущерба, несовместимого с жизнью.

Ин Герм продолжал наблюдать, ожидая, что я предприму дальше.

– Возможно ли провести более тщательное сканирование?

– Сканирование типа два запущено. Ожидайте две уты.

Время замедлилось, заставляя меня немного понервничать.

– Выявлено четыре несущественных отклонения от нормы. Их присутствие в организме никак не скажется на его жизнедеятельности. Оставить или устранить?

Я снова вопросительно уставилась на наставника, но тот, как и прежде, не собирался вмешиваться.

– Время устранения?

– Шесть ут, – не мешкая ответила программа.

Снова получив молчаливое согласие на последующие действия, я отдала команду:

– Устранить.

Через обозначенное время, я выбралась из камеры и встала напротив ин Герма ожидая его заключения.

– Тест пройден. Мне отрадно сознавать, что вы не растерялись перед лицом пусть и неизвестной, но на самом деле наипростейшей задачи, Юна. Иногда мне остаётся только догадываться, почему многие отказываются пользоваться головой, сталкиваясь с новыми обстоятельствами.

Я кивнула, посчитав, что должна как-нибудь отреагировать на похвалу.

– И в тот круг вы отлично справились с акцентуацией, – заключил наставник и двинулся на выход.

– Можно вопрос? – не отставала я от него ни на шаг, снова гоня назойливые тени бледных личиков.

– Разрешаю, – ин Герм слушал меня, сосредоточив взгляд на электронном планшете.

– Эти мои отклонения... я была больна?

– Не берите в голову. Организм приходит в состояние разбалансировки постоянно. Это вызвано неидеальным питанием, чрезмерными нагрузками, как физическими так и умственными, поэтому камера доложила о дефектах. Подобные корректировки проходит каждый ратенмарец единожды в пять дюжин.

Должно быть, наставник был так погружён в содержание написанного на тонком листке планшета, что ему даже не пришло на ум спросить, почему я об этом не знаю, ведь будучи ратенмаркой по общепринятому мнению, я уже должна была пройти несколько таких проверок.

Ин Герм больше ничего не добавил, только сильнее убеждая меня в догадке, что большинство самих имперцев понятия не имеют о тонкостях политики собственного свято любимого государства.

Кэртис встречал меня на выходе и, получив моё подмигивание в залог успешно пройденного теста, бодрее зашагал вслед за наставником.

Я нисколько не сомневалась в том, что Кэртис сдаст. Чем больше я общалась с парнем, тем больше замечала его сообразительность. Просто иногда он слишком много на себя взваливал, а временами терялся в пространстве, начиная витать в облаках в самый неподходящий момент. Особенно в последнее время.

Снова тряся головой и в очередной раз переспрашивая, о чём я только что его спросила, он стал вызывать во мне умиление. Не в силах справиться с собой, я трепала рукой его воронье гнездо волос ещё сильнее, заставляя парня ворчать и возмущённо причмокивать.

Запястье тронули слабые вибрации комма, привлекая моё внимание. На экране горела небольшая красная точка. Заинтересованная, я коснулась гладкой поверхности.

«Мне ещё долго ждать?»

Ран Дарий Альрон выказывал явное недовольство моим опозданием – за тестом я немного позабыла о времени и о назначенной встрече.

Я шла не спеша, не желая проявлять волнение, бродившее в груди. Мне легче было признаться, что меня тревожит страх, чем что я предвкушаю то, что произойдёт в каюте капитана уже совсем скоро.

Капитан ожидал на диване в Приёмной – именно здесь он чаще всего общался с Синими. Ещё у него был кабинет – его называли Рабочая. Он удалялся туда почти всегда один, реже брал кого-то с собой и тогда я понимала, что он не хочет свидетелей предстоящего разговора.

Заметила я это только когда он перестал выпроваживать меня по необходимости или, вернее, за её отсутствием не только из спальни, но и из каюты, где я проводила всё больше времени.

В первые кварталы моего пребывания в качестве Хранящей посещения каюты капитана ограничивались строго установленными ленами, когда тому требовалось «пообедать». Но в последнее время, когда я чётче определила свои цели и решила, что задерживаться после энергообмена недостаточно для того, чтобы наладить контакт, я приходила сюда намного чаще.

Только в первый раз это вызвало вопросы. Я ответила, что хотела бы читать книги.

Ран Дарий Альрон, несомненно, потому что являлся Проводящим или, может быть, потому что принадлежал к верхушке общества, обладал невозможным для имперцев сокровищем – печатными книгами. Насколько я понимала, эти книги были чудом спасены с гибнущего Ратенмара.

Длинная полка, на которую я не сразу обратила внимание, пряталась за одной из перегородок. Однажды, покидая каюту, я застала капитана за выбором книги.

Увидев меня, он спросил, читала ли я подобные книги на своей планете.

Читала. Как и все. У нас была крошечная библиотека из четырёх книжных шкафов. Около трети написанного было на Стандарте – языке, на котором общались гуманоидные расы и на котором говорили уцелевшие ратенмарцы. Знала его и я.

– Четыре шкафа, – задумался ран Альрон. – Не такая и крошечная библиотека по современным меркам. Тебе очень повезло.

Мне бы повезло ещё больше, если бы я осталась на родной планете и никогда не слышала об Империи. Конечно, я не сказала этого вслух, давно привыкнув к собственной роли в присутствии капитана.

Я стала более внимательной и послушной – до тех пор, пока дело не доходило до территории, которую я стремилась занимать в каюте и жизни капитана. Тогда я проявляла настойчивость, превращаясь в глухую стену, без истерик и скандалов, продолжая делать то, что делаю. К моей удаче, ран Альрон оказался не слишком щепетилен в отношении моего присутствия и позволял находиться рядом, когда мне того хотелось.

Конфликты, так ярко вспыхнувшие между нами в самом начале, сошли на нет. Перемирие напоминало соглашение о ненападении в случае, если каждый получал что хотел.

Ран Альрону нужна была моя энергия, которую я предоставляла по требованию. Мне нужно было отыскать путь в его личную зону, и поскольку он тому не противился, спорить стало не о чем.

– Я слышал, ты успешно прошла тест, – произнёс он, не отрывая глаз от экрана и не показывая нетерпение, на которое можно было бы рассчитывать, судя по сообщению.

– Да, – просто ответила я – замечание не было поздравлением с успешной сдачей.

Впрочем, к чему бы капитану меня поздравлять? Зачем ему вообще было отсылать меня на подготовку?

Эти вопросы часто крутились в голове. Его шутка о том, что ему якобы нравится моя язвительность и потому для этого требовалась тренировка ума, выглядела издевательски. О том, что на самом деле держал в уме ран Дарий Альрон, можно было только догадываться.

Наконец планшет был отложен в сторону и капитан поднял на меня взгляд. Его прозрачные словно льдины глаза смотрели безучастно, словно в этот момент он оценивал один из блоков или панель, находящуюся перед ним. Для этого не нужны были эмоции, всё, что необходимо – это трезвый рассудок, выполнявший определённые аналитические манипуляции.

Этот взгляд я видела десятки, может быть уже сотни раз.

– В спальню, – тихо отдал команду ран Альрон, и я, не задерживаясь, отправилась в указанном направлении.

Глубокое голубое свечение по обыкновению наполняло пространство. Я нырнула в него, как только переступила порог спального отсека. По телу тут же прошла дрожь, хотя меня и капитана, идущего позади, разделяло некоторое расстояние и, по обычаю, он не торопился его сокращать.

Волоски на теле встали дыбом, я почувствовала привычную сухость во рту и лёгкое напряжение внизу живота.

Он предпочитал смотреть, как я раздеваюсь. Сама.

Стараясь контролировать непослушные руки, я осторожно расстегнула молнии и стянула костюм – на мне не было привычного платья, переодеться после теста я не успела. Вокруг меня раздались слабые, едва уловимые ухом, щелчки статического электричества. По коже прокатилась новая волна мурашек, стоило мне почувствовать наготу тела. Соски слегка сжались, замирая твёрдыми бусинами.

Он подошёл сзади. Он часто так делал. Застыв за моей спиной, он обвёл тело рукой, касаясь соска и ничего больше. В эти моменты пространство между нами становилось осязаемым. Его указательный и большой пальцы чуть надавили, сжимая нежную плоть в тиски. Он знал, что мне немного больно, но, надеюсь, не догадывался, что в этот момент все мои внутренности, мой живот обдаёт жаром и тот поджимается в ожидании.

Не спеша, с большими паузами он оглаживал сосок шершавой поверхностью пальца. От меня ничего не требовалось, но я буквально чувствовала, что не могу пошевелиться. И не потому что не хочу уйти, выскользнуть из его рук, просто я точно знала, что от меня ожидается именно это: я должна покорно позволять ему то, что он хотел.

Мой сосок был оставлен. Его рука скользнула по груди, огладила и опустилась вниз к животу. Затем ещё ниже.

И ещё.

Я знала, что он сделает дальше.

Его указательный и средний пальцы достигли небольшой возвышенности и вдоль отчётливой складки проследовали глубже. Ныряя в моё лоно, неглубоко, совсем немного.

В каюте раздались неприятные звуки очередного предательства тела.

Он погрузил пальцы до конца первой фаланги, потёрся о мой вход, размазывая влагу вдоль складок. Не торопясь.

Я вздрогнула, когда он легко коснулся моей спины. Нет, он не делал попытки приблизиться, просто задел меня невзначай. Прикосновение оставило меня так же быстро, как и возникло.

Обошёл меня, сел на кровать, приспустив штаны. Он хотел, чтобы я делала то, что доставляло ему удовольствие.

Я опустилась на колени.

– Шире, Юна, – напоминал, когда я забывалась – пока я ласкала его, мне полагалось стоять на коленях с широко разведёнными ногами.

Я опустила голову, позволяя яркому аромату ударить по обонянию. На вершине головки уже выступила пара капель.

– Слижи.

Я провела языком, глотая влагу, а затем вобрала его естество в рот. Рука уверенно легла на мой затылок, направляя и задавая ритм. Я мало что понимала в том, что именно доставляет ему удовольствие, моё внимание раз за разом возвращалось к собственным ощущениям: пока он использовал мой рот, мне отчаянно хотелось потереться о что-нибудь, хотя бы просто сжать ноги, но этого мне не было дозволено.

Соски ныли, царапаясь о прохладный воздух, желая прикосновения не меньше, чем остальное тело. Но его не было.

Когда член во рту стал твердеть всё чаще, капитан отстранился. Последовала команда:

– Садись, – его взгляд упал на колени.

Пошатываясь, я поднялась и повернулась спиной, он опустил руки на мои бёдра и потянул назад. На полпути, я наткнулась на восставший член, но ран Альрон не дал замедлиться, привыкнуть, жёстко натягивая мою хлюпающую от каждого движения промежность. Затем, когда я наконец села и мои ноги согнулись, будто я опустилась на стул, он развёл собственные колени шире, заставляя меня раскрыть бёдра. Ноги не доставали до пола. Всё что я ощущала, это поверхность тела, на которой сидела, руки, больнее сдавившие соски, и член глубоко в себе.

Ран Альрон слегка покачнулся. Если бы я не была аккуратна, то просто бы упала – он не держал меня. Слабые, едва ощутимые движения не приносили удовольствия, которого просило тело. Требовало.

Я знала, чего он добивался: если я хотела удовольствия, я сама должна была его получить. Я долго сопротивлялась, но затем научилась проигрывать, и каждый раз, опуская руки на его колени, чтобы ухватиться, или наклоняясь вперёд, чтобы почувствовать ногами опору, я обещала себе, что скоро всё это закончится и мне нечего будет стыдиться.

Обещание стало мимолётным, почти не облечённым в слова, когда я наконец могла самостоятельно насадиться на член, как мне того хотелось. Первые же сильные толчки и возможность надавить, потереться о его основание своими мокрыми горячими складками приносили неописуемое блаженство.

Мне не требовалось много времени. Доведённой этой странной игрой, мне было достаточно пары десятков глубоких толчков, когда я с диким остервенением опускалась на стоявший колом член, такой же каменный, как и его хозяин. Опускалась с забвением и наслаждением, чувствуя как меня раз за разом прошивает эта гадкая штука. И я хотела ещё, хотела больше.

Мы часто заканчивали вместе.

Он никогда не позволял мне встать раньше, чем его семя не начинало вытекать наружу, пропитав мои внутренности до краёв.

Это было отвратительно. Потому что туман удовольствия начинал рассеиваться, оставляя на мне только грязь и позор.

– Закончи дело, Юна, – я вздрогнула.

Недавно он стал просить сделать это.

Поколебавшись немного, я переступила через себя, понимая, что дальше падать некуда и всё, что сейчас произойдёт, не хуже и не лучше того, что было до этого.

Я встала на слегка онемевшие от неестественной позы ноги и снова опустилась на колени.

Его блестящий испачканный в наши соки член, слегка обмякший, был хуже змеи. Я стала тщательно вылизывать его отработавший инструмент, глотая слюну.

– Умница, – кольнуло слух.

Это слово я слышала в третий раз.

Я безвольно повалилась на кровать, пока он принимал гигиенические процедуры. Затем настала моя очередь – больше я не притворялась спящей. Вернувшись в спальный отсек, легла на левую сторону кровати, которую стала занимать по умолчанию.

Ран Альрон спал. Я могла в бесчисленный раз подумать над тем, что только что произошло, и над тем, как низко я пала, обслуживая врага. Могла подумать о погибшей родине, близких мне людях и том, что они бы подумали, узнай, что раз за разом я не гнушаюсь делать. Но вместо этого, смирившись, что я вынуждена вести себя именно так, чтобы совсем скоро избавиться от стыда – избавиться навсегда, я повернулась на бок и стала рассматривать одного из виновников моих несчастий.

Умиротворённый ран Дарий Альрон, замерший на расстоянии локтя от меня в тихой дрёме, сейчас был похож на самого обычного мужчину, каких много.

Если бы не этот тёмный кусок пластмассы в его запястье.

Если бы не чёрный костюм висевший за стеной панелью напротив.

Если бы не бледная кожа, отличавшая ратенмарцев от десятков других гуманоидных рас.

Всё могло бы быть по-другому, но... Сон приятно одолел сознание, позволяя тревогам растаять ещё ненадолго.

Глава шестнадцатая

ВОЗРОЖДЕНИЕ РАТЕНМАРА

– Юна, ты меня слышишь? – я c усилием оторвала взгляд от мелких убористых строчек, чтобы сфокусировать расплывчатый от долгого чтения взгляд на Кэртисе.

– Прости, зачиталась. Ты что-то спросил?

– Ты меня пугаешь, Юна, – Кэртис выглядел слегка обеспокоенным. – Нельзя столько учиться. Я только недавно понял, что для тебя, с твоей особой программой Хранящих, – в голосе Синего звучало неодобрение, – выучить то же самое, что и мне, в разы сложнее. Ведь я изначально учился на механика и у меня есть вся необходимая база. Но ведь для тебя всё это незнакомо. Ты, наверное, и в свободное время учишь?

Кэртис был совершенно прав. Я с головой ушла в зубрёжку, изучая два отсека одновременно круги напролёт. С ин Гермом я тоже виделась гораздо чаще, чем остальные. В конце концов, наставник назначил мне постоянные лены четырежды в цикл, чтобы я не дёргала его раз за разом.

Учиться я любила всегда и видела в этом занятии только преимущества, уже не говоря о том, что здесь, на Зигме, занятия давали необходимую отдушину, позволяя не задумываться о регулярных встречах с капитаном.

– Не бери в голову. Мне нравится, тем более, меня никто не заставляет, так что если устану, сделаю перерыв или вообще брошу.

– Смотри не перетрудись, ты же всё-таки девушка.

Я моргнула, подумав, что вот это совершенно не важно, по крайней мере, для Империи, в которой я стала существовать с недавних пор.

Кэртис вдруг смутился, сморщил нос и разорвал взгляд.

– Но я тебя не об этом спрашивал.

Я кивнула, приглашая продолжить.

– Во время праздника ты будешь сопровождать капитана?

– Праздника?

Механик смотрел так, словно ожидал чего-то, пока вдруг не сдался.

– Юна, только не говори, что ты забыла!

– Забыла о чём? – осторожно поинтересовалась я, надеясь, что нигде не допустила роковую ошибку.

– Ну как же, до Возрождения Ратенмара осталось всего четыре круга, – с плохо скрываемым энтузиазмом сообщил Кэртис, пока я продолжала пребывать в растерянности. – Ты хочешь сказать, что Хранящие не в курсе? Вы что, не празднуете Возрождение? – у Синего в прямом смысле слова вылезли глаза из орбит.

Мне оставалось только виновато пожать плечами.

– Это кошмар, – заключил он, всплеснув руками. – Я конечно помню, что ваша программа обучения... своеобразная, но чтобы настолько, – в голосе сквозило явное осуждение.

– Ладно, тебе. Я же не спорю. Так что там за праздник?

Мне бы искренне хотелось разделить с Кэртисом негодование по поводу обучения Хранящих, но я знала намного больше него и понимала, зачем они растят из девочек интеллектуальных калек. И поскольку я уж точно не могла поделиться с другом собственными сетованиями, оставалось надеяться, что мы скорее закроем этот вопрос. А лучше похороним на долгие сантиры.

– Возрождение Ратенмара – самый главный праздник дюжины. Мы регулярно собираемся вместе, чтобы вознести благодарность предкам за спасение и основание Нового Ратенмара, Новой Империи. Конечно, это только гигантская платформа, но теперь это наш дом, и мы уже счастливы, – глаза Кэртиса горели так заразительно, что даже я немного прониклась чувством благодарности.

– Никто не работает? – резонно спросила я – на Тейане мы всегда откладывали дела, отдыхая и веселясь.

– Работаем, конечно, – он, кажется, немного удивился вопросу. – Праздник или нет, но Зигма сама себя не обслужит. Но рабочий день короче, до второго приёма пищи. Мы едим сытнее, чем обычно, и часто получаем новые блюда. Потом собираемся вместе и, как я уже говорил, благодарим предков. Затем свободное время, – тише закончил Кэртис, неожиданно смутившись.

– И что же вы делаете?

– Да ничего особенного. Гуляем, общаемся, пьём бинам, отдыхаем, в общем, – потёр затылок Синий, глядя в сторону, пока его щёки заливал густой румянец. – Так что я подумал, что ты, наверное, будешь с капитаном, – он бросил на меня вопросительный взгляд, который тут же поспешил отвести.

– Не думаю.

Я нигде не виделась с ран Альроном кроме как его каюты и, может быть, мостика, где мне довелось побывать в свой первый круг по чистой случайности.

Но объяснять я ничего не стала.

– Тогда может... ну это, – Кэртис выдохнул с усилием, широко раздувая ноздри. – Хочешь, вместе пойдём?

– Конечно, – с лёгкостью согласилась я, не видя причин для отказа.

– Правда? – парень казался искренне удивлённым, на что я просто пожала плечами, будто не видела в этом ничего особенно, и, если уж быть честной, то так оно и было; по-моему, Кэртис был слишком щепетилен и, к тому же, не уверен в себе, часто раздувая простые вещи до невероятных размеров. Что особенного, в конце концов, могло быть в том, чтобы вместе пойти на праздник?

Кроме этого случайного разговора больше ничто не говорило о предстоящем событии, так что не удивительно, что вспомнила я о нём только за первым приёмом пищи четыре круга спустя, когда возбуждённый Кэртис явно вознамерился восполнить мои пробелы в истории Ратенмара и без умолку трещал о героических подвигах лучших представителей своего народа.

По привычке, когда он заводил песню о смелых и храбрых ратенмарцах, я начинала слушать в пол-уха: со «смелыми и храбрыми» ратенмарцами я была знакома лицом к лицу и сама могла бы поделиться историей гибели своего дома «во славу Империи».

Я давно не злилась на механика, выделив его из остальных как некое досадное недоразумение: он явно не должен был принадлежать к кровавой расе, просто в круг его появления на свет что-то, скорее всего, пошло не так, и парню досталось не то тело. Хотя судьбой своей он явно был доволен, что легко объяснялось слепой любовью к родине.

Поймав себя на том, что в очередной раз начинаю нить болезненных рассуждений, я поспешила отмахнуться от терзаний, вместо этого возвращая мысли к узлам Спасательного блока – после приёма пищи мы с Кэртисом направлялись именно туда, и я старалась повторить всё, что успела запомнить накануне, продолжая делать вид, что увлечённо слушаю о «героях» прошлого.

Спасательная представляла собой не менее сложную систему, чем Оздоравливающая. Палуба находилась в транспортировочном отсеке, являясь его частью, так что Кэртису всегда приходилось говорить громко, а иногда и повторять по нескольку раз, если на взлётной площадке готовились к вылету или приземлялись пилоты. Иначе ничего просто не было слышно.

Поглощённая интересными задачами, я снова не заметила, как пролетело время.

– Ну вот и всё на этот круг, – привёл меня в чувство Кэртис, и мы вместе отправились обратно в Обеденную.

Всё ещё мысленно разбирая один из блоков Спасательной, я не сразу обратила внимание на притихшего рядом друга.

– Ты чего? – толкнула я его в бок.

– А, да так, задумался.

Задумчивым Кэртиса можно было увидеть не часто, но, наверное, в последнее время, он вёл себя тише обычного. Впрочем, я могла и навоображать лишнего, мало интересуясь тем, что происходит вокруг, если это не относилось к устройству Зигмы.

– О чём?

– Глупости, – Кэртис снова отчего-то покраснел. – Ладно, я хочу переодеться, так что давай встретимся здесь через пол-лена.

– Здесь?

– У входа. – Синий уже поднялся и, подхватив поднос с пустыми тарелками, понёсся на выход, не дав мне спросить, что мы должны были делать в Обеденной в неустановленное время.

Переодевшись в другой костюм (теперь я надевала платье только на встречи с капитаном, предпочитая в остальное время носить комбинезон), я вернулась в Обеденную. Кэртис уже поджидал меня у трансфера.

– Идём, – он перехватил моё запястье и, не давая опомниться, поволок вглубь.

Я хотела было спросить, куда именно мы спешим, когда отвлеклась на претерпевший некоторые изменения зал.

Столы были убраны. Не сдвинуты к стенам или сложены, они просто растворились, оставляя открытым вопрос: как можно было так быстро очистить всё после приёма пищи. Но следующая мысль расставила всё по своим местам. На Матере мебель в Обучающих, убиралась автоматически за панели стен и пола. Должно быть, Зигма была устроена схожим образом – это бы всё объяснило.

Повсюду толпились ратенмарцы, огромная синяя масса колыхалась в шумном гуле собственных разговоров и смеха. Всеобщее настроение было приподнятым даже по сравнению с их обычной неуёмностью.

Наконец Кэртис остановился.

– Может, отойдём в сторону? – зачем он затащил меня в самую гущу?

– Наоборот, Юна, – горячо запротестовал тот. – Это твой первый праздник и я хочу, чтобы тебе всё было хорошо видно и слышно.

Объяснять, что особого интереса или энтузиазма я не питаю и пришла сюда только для разнообразия (на Зигме было не так уж много развлечений) показалось лишним, и мне оставалось только промолчать, позволив Кэртису привести в исполнение то, что он задумал.

– Чего мы ждём? – шёпотом спросила я, чувствуя себя неуютно в толпе.

– Сейчас капитан возьмёт слово, а потом... – но договорить он не успел, Синие заволновались и стали быстро затихать. – В общем, смотри.

Я устремила взгляд туда, куда смотрели остальные. Впереди, на некотором отдалении, уже очень скоро я заметила ран Альрона с небольшой группой Синих за спиной. Они шли на почтительном расстоянии от капитана, сверкая обильными золочёными нашивками на груди и плечах, напоминая косяк птиц, следующих за вожаком.

В полной тишине они поднялись на невидимое из-за леса тел возвышение и замерли, устремив лица к присутствующим; Кэртису действительно удалось отыскать самую середину, заставляя меня стоять прямо напротив капитана, чему я, конечно, была не очень рада, прекрасно понимая, что заметить белую фигуру среди синей массы не составит труда.

Его присутствие всегда заставляло меня внутренне подбираться. Я почти инстинктивно выпрямляла спину и начинала наблюдать за собой со стороны, привыкнув к собственной роли влюблённой Хранящей как к белому платью, налагавшему на меня массу обязанностей.

Мне уже не нужно было каждый раз напоминать себе, что этим я пытаюсь втереться в доверие капитана, нащупать его слабое место, чтобы ударить в нужный момент. Всё это я и так знала. Ко всему этому уже привыкла. И потому с лёгкостью набросила подходящую случаю маску, сосредоточив взгляд на капитане, на случай, если он обратит на меня внимание.

– Здоровья, братья и сёстры! – прогремел голос.

В ответ донёсся почти равный рёв синей трубы, ликующей при виде своего предводителя.

– Мы, гордые потомки славного Ратенмара, великой Империи, давшей каждому из нас начало, собрались в этот круг, чтобы вспомнить, – ран Дарий Альрон взял недолгую паузу, чтобы заглянуть в глаза присутствующим, – вспомнить истоки нашего общего прошлого, возблагодарить предков, подаривших нам настоящее, и ещё раз подумать о том будущем, которое всё ближе только благодаря нашей сплочённости и неустанным усилиям.

Наполненный силой и облачённый властью голос звучал под наваждением холодного будто космос взгляда. Ран Дарий Альрон смотрел вдаль, а меня неотрывно преследовало ощущение, что его глаза вот-вот соскользнут с невидимой точки и он посмотрит именно на меня. Как если бы всё это время он обращался только ко мне одной.

Я попыталась стряхнуть странную иллюзию и, не поворачивая головы, бросила вороватый взгляд вокруг. Так и есть, Синие, те из них, кого я могла разглядеть, замерли, словно припечатанные невидимым полем. Их лица – суровые и напряжённые – внимали каждому слову, срывавшемуся с губ капитана. Недвижимые, они словно замерли изнывающими от голода хищниками, ловя любой обрывок живительной плоти, брошенной альфой.

Ран Дарий Альрон продолжал говорить о прошлом. О тех ужасных событиях, которые довелось пережить их предкам.