Текст книги "Правда или последствия"

Автор книги: Анника Тор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

15. Ложь

Там плеер и остался лежать, когда на следующее утро я пошла в школу. Если бы Сабина, встретив меня в коридоре, попросила прощения, я бы сказала, что забыла плеер дома. Если бы она извинилась за то, что не дождалась меня и ушла с мальчишками… Но она этого не сделала.

– Плеер у тебя? – только и спросила она.

– Нет, – ответила я.

– Как нет?

– Его там не было.

– Как это не было?! – в голосе Сабины зазвучали истерические нотки.

– В парте его не было, – ответила я совершенно спокойно.

– Ты шутишь!

– Нет.

Она посмотрела по сторонам, словно надеясь, что плеер откуда-то появится. Тут Гунилла открыла класс, и мы вошли.

– Он должен быть здесь, – бормотала Сабина, протискиваясь впереди всех к своему месту.

Пожалуй, здесь кое-что следует объяснить. Плеер – достаточно дорогая вещь, его на свои карманные деньги не купишь. Но многим ребятам в классе родители могли бы купить новый плеер к Рождеству или на день рождения. А Фанни купили бы сразу, как только она попросила.

Сабина – другое дело. Мама ей почти ничего не покупает. И денег на карманные расходы не дает. Одевается Сабина красиво, но большинство вещей унаследовано ею от сестры, которая по вечерам работает в видеопрокате и зарабатывает деньги. Чтобы купить плеер, Сабина собирала по домам банки и бутылки. Она говорила всем, что копит деньги на поездку с классом, и за две недели набрала триста крон.

Если плеер пропадет, никто не купит Сабине новый.

Подбежав к парте, Сабина откинула крышку и начала рыться в своем хламе. Бумажки разлетелись по полу, мелок укатился под мою парту.

Гунилла стояла и смотрела на Сабину, скрестив на груди руки.

– Сабина, ты скоро закончишь? – спросила она наконец.

– Мой плеер! – воскликнула Сабина.

– Успокойся и скажи, что случилось.

– Кто-то украл мой плеер!

Тут Карин посмотрела на меня. Выражение лица у нее было странное. Как будто она что-то знала, хотя на самом деле знать ничего не могла.

– Ты уверена, что не оставила плеер где-то еще? – спросила Гунилла. – Например, в кабинете труда. Или в столовой? А может, он у тебя дома?

– Вы же сами видели его на последнем уроке. На классном часе.

Она была готова расплакаться. Мне стало жалко ее, но было поздно. Теперь уже не скажешь, что плеер лежит у меня дома. И в шутку превратить все не получится. Сабина не любит, когда над ней подшучивают, тем более так.

– Ты хорошо знаешь, что деньги и ценные вещи в парте не хранят, – сказала Гунилла. – На перемене подойди к сторожу, спроси у него.

Место Фанни так и осталось пустым. За последние недели добрая половина класса подхватила простуду и слегла с высокой температурой. Теперь, похоже, к ним присоединилась и Фанни.

На перемене Сабина попросила меня сходить с ней к сторожу. Он, конечно, не знал, где ее плеер. Мы вышли во двор и уселись на комплекс. Сабина была грустной.

Мне казалось, что я смотрю на происходящее со стороны. Вот я сижу на комплексе рядом с Сабиной и грущу с ней за компанию. Утешаю, говорю, что плеер наверняка найдется. А сама знаю, что он лежит в моем ящике, под бельем, и не найдется, если я его не принесу. А принести его я не могу. По крайней мере, сейчас.

Сабина все время гадает, кто мог взять плеер. Я думаю, меня она вряд ли подозревает. Ей и в голову не придет, что я могу такое сделать. Но на сердце у меня неспокойно. И я пытаюсь направить мысли Сабины в другую сторону.

– Странно, что Фанни заболела именно сегодня, – говорю я.

– Почему? – нетерпеливо переспрашивает Сабина. – О чем ты?

– Как ты думаешь, почему Фанни вчера не хотела, чтобы ты возвращалась за плеером?

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего, – сейчас важно было не сказать лишнего.

– Нет, скажи!

– Правда, ничего.

Я совсем не хотела, чтобы до Фанни дошли слухи, будто я обвиняю ее в воровстве. К тому же это было совершенно неправдоподобно. Она вышла из класса вместе с нами и сразу спустилась во двор. Когда ей было красть плеер? И зачем, ведь у нее есть и CD-плеер, и обычный кассетник.

Не знаю, о чем думала Сабина, но вслух она сказала:

– Фанни какая-то странная. Когда с ней соглашаешься, все нормально, а если нет…

– М-м-м, – сочувственно промычала я.

Сабина накрутила на палец прядь своих черных волос.

– Я от нее иногда ужасно устаю, – сказала она.

– Я тоже, – сказала я.

– Не говори никому то, что я тебе сказала, – попросила Сабина.

– Конечно, не скажу.

– В обеденный перерыв можем пойти ко мне, – предложила Сабина. – Хочешь?

16. Сабина и я

Я не была дома у Сабины с прошлой весны. Она у меня тоже. Раньше мы часто после школы заходили ко мне. У нее никогда не знаешь, в каком состоянии окажется мама. Да и с едой было туговато. Но в третьем и четвертом классе мы иногда стали заходить к Сабине и там, в их общей с Надей комнате, примеряли Надину одежду и пробовали косметику.

В прихожей у Сабины было темно, двери комнат плотно закрыты, кроме той, что вела в комнату Сабининой мамы. Оттуда на пол прихожей выбивалась полоска света.

– Мама, ты дома? – вполголоса позвала Сабина.

Часы показывали одиннадцать, но мама Сабины могла спать когда угодно.

Из комнаты донесся голос:

– Ты пришла? Вы уже закончили?

– У нас перерыв. Мы с Норой вдвоем.

Если бы это была моя мама, она бы тут же прибежала, стала накрывать на стол. А мама Сабины только крикнула:

– Идите в свою комнату! Если хотите есть, возьмите что-нибудь в холодильнике!

– Мы поели, – сказала Сабина.

Это было неправдой. Но есть я не хотела.

В комнату Нади и Сабины ведет вторая дверь с левой стороны. Первая дверь ведет в ванную. Мы как раз проходили мимо, когда дверь ванной открылась и оттуда вышел мужчина с полотенцем через плечо. Он был совсем голый!

Я не знала, куда девать глаза. Он стоял прямо перед нами и, казалось, занимал собой всю прихожую.

Смерив нас взглядом, мужчина хмыкнул:

– Вот тебе на! Ладно, за просмотр денег не беру.

Мама Сабины появилась в дверном проеме, одетая в домашний халат. Она была очень молода и довольно красива. Похожа на Надю и Сабину, точнее, они были похожи на нее, только она была не такая темная. Черные волосы и темные глаза сестры унаследовали от отца, который бросил их, когда родилась Сабина. Наверно, испугался, что не справится с двумя младенцами и девятнадцатилетней женой, так говорит Сабина. Сама она отца никогда не видела: он вернулся в Италию.

Когда мы с Сабиной были маленькие, все девчонки в саду и школе завидовали, что у Сабины такая молодая и красивая мама. Но прошло несколько лет, и хотя матери Сабины было лишь немного за тридцать, под глазами у нее появились черные тени, а вокруг губ – резкие морщины. Сейчас она стояла перед нами лохматая, с потеками вчерашней косметики на лице. И кричала мужчине с полотенцем:

– Ты, козел, хватит к девчонкам приставать!

Потом она повернулась к Сабине:

– Я же велела вам идти к себе!

Не ответив ни слова, Сабина наотмашь распахнула дверь своей комнаты.

– Кто это был? – спросила я Сабину, когда мы остались вдвоем.

– Понятия не имею, – ответила она.

В комнате был полумрак, рольставни опущены. Сабина рывком подняла ставни, сбросила на пол ворох вещей, чтобы освободить для меня место на кровати. В комнате Нади и Сабины почти не было мебели. Две кровати, один комод на двоих, трюмо, за которым красилась Надя, и сломанное кресло, сидеть на котором было нельзя. На стене возле Надиной кровати висела огромная черно-белая фотография парня с голым торсом и блестящими выпуклыми мускулами.

Сабина села возле трюмо и побрызгала себя духами.

– Надины, – сказала она. – Хочешь?

Я помотала головой, но она все равно подушила меня.

Сабина подправила свой макияж. Она начала краситься после лета – немного туши на ресницы и светло-коричневая помада – в тон кожи.

– Иди сюда! – позвала она. – Я тебя накрашу.

Я села перед зеркалом, и она принялась задело. Совсем как раньше. Только раньше мы так играли и потом, выходя из комнаты, стирали с лица косметику. Мне было приятно сидеть рядом с Сабиной, чувствовать ее волосы на своей щеке.

– У тебя глаза красивые, – сказала Сабина, подрисовывая мне линию века.

Я немножко боялась, что она попадет карандашом мне в глаз, но жмуриться было нельзя, и я наоборот раскрыла глаза как можно шире – мне даже стало больно.

Когда с глазами было покончено, Сабина нарисовала мне контур губ красно-коричневым карандашом. Было щекотно. Потом наступила очередь светло-коричневой помады, и напоследок – крем-пудра на щеки. Руки Сабины легко касались моего лица. Я зажмурилась.

– Готово! – объявила Сабина и оглядела меня.

Я посмотрела на себя в зеркало. Это была я и в то же время не я. Взрослая девочка с моим лицом. Это было очень странно.

– Пойдешь с нами вечером? – спросила Сабина.

Мне показалось, что я ослышалась. За весь месяц они ни разу меня не позвали. А сейчас Сабина спрашивает об этом, словно о чем-то само собой разумеющемся. Я кивнула.

– Ты часто с ними гуляешь? – сказала я первое, что пришло в голову, стараясь, чтобы Сабина не заметила моей радости и смущения.

– Дома все равно находиться невозможно. Ты же видишь. Мама и Надя ругаются, да еще…

Она замолчала.

– Обещаешь никому не говорить? – спросила она.

Я поняла, что речь пойдет о чем-то серьезном. Я кивнула.

– Честное слово?

– Да.

Набрав побольше воздуха, Сабина сказала:

– У Нади будет ребенок.

– Ребенок? – глупо повторила я.

– Да, а она не хочет говорить, кто отец. Мать на нее орет, Надя кричит: «Сама заткнись», потому что мать сама залетела в пятнадцать лет, мама отвечает, что у ее ребенка, по крайней мере, был отец, а Надя ей: «Да, отец у нас что надо!»

Сабина замолчала.

– Ты только никому не говори, ладно? – снова попросила она. – Я никому кроме тебя не рассказывала.

Никому. Фанни тоже не знает. Только я. Меня переполняла радость и гордость. Значит, мы с Сабиной опять вместе, как раньше.

17. Ты можешь на меня рассчитывать

Так прошел день. С последних уроков Сабина отпросилась – ей было нужно к зубному.

– До вечера, – сказала она. – Я за тобой зайду. Возвращаясь после уроков домой, я увидела возле калитки Карин. Она кого-то ждала. Я сделала вид, что не замечаю ее.

– Нора, – сказала Карин. – Пойдем вместе?

Ничего не ответив, я прошла мимо. Карин за мной.

Я ускорила шаг. Она уже почти бежала, едва успевая переводить дыхание. Да, она действительно не очень в форме.

– Что тебе надо? – наконец спросила я.

– Можно, я зайду к тебе? Я могу помочь тебе сделать математику.

«Ты спятила? Отстань, иди домой!» – уже собиралась сказать я, когда Карин вдруг, вплотную приблизившись ко мне, прошептала:

– Ты можешь на меня рассчитывать. Я не проболтаюсь. Никому не скажу.

Она стояла совсем близко, я чувствовала ее дыхание и запах мыла. Так же близко стояла Сабина всего несколько часов назад. Карин, наверно, тоже чувствует, что от меня пахнет духами.

– Ты про что? – спросила я.

– Плеер Сабины, – ответила Карин. – Я видела тебя вчера.

Тут я вспомнила флейту, игравшую в зале, когда я поднималась по лестнице. На обратном пути музыки уже слышно не было. Наверно, Карин вышла следом за мной со своей флейтой. Но я была в наушниках и ничего не слышала.

Мысли бешено крутились в голове. Сабина ей не поверит, думала я. Почему она должна верить Карин, а не мне?

Но ведь плеер исчез, и ходила за ним я. Странно, что Сабина меня не заподозрила. К тому же зачем Карин лгать?

Если Карин пойдет к Сабине и расскажет то, что видела, нашим отношениям придет конец. А ведь они только-только начали возрождаться.

Я побоялась рисковать.

18. Майка с серебряным рисунком и красное платье

Мы с Карин делали на кухне математику, когда туда зашел Антон, открыл холодильник и попил молока прямо из пакета. Карин посмотрела на Антона так, будто он плюнул в еду или сделал что-нибудь и того хуже. Антон, конечно, этого не заметил, проворчал что-то и ушел к себе.

Для меня в математике нет ничего сложнее процентов. Я их понимаю плохо, а когда мама объясняет, запутываюсь еще больше. Но Карин здорово умела объяснять, и к маминому приходу я успела правильно сделать несколько примеров.

Мама была в пальто, несла Калле, два пакета с продуктами и еще один с одеждой. Я не понимаю, как она столько всего носит. Калле она посадила мне на руки, пакеты поставила на кухонный стол.

– Можешь снять с него комбинезон? – спросила мама и повернулась к Карин: – Привет, я мама Норы, меня зовут Лена.

Карин встала, протянула маме руку и слегка поклонилась:

– Карин Эрикссон.

Мама удивленно пожала протянутую руку. Потом увидела наши учебники и сказала:

– Вы уроки вместе делаете! Вот молодцы!

Калле извивался как червяк, но я все же раздела его. Он сполз на пол и начал играть под столом в кубики. Мама налила воды в большую кастрюлю и поставила ее на плиту, потом стала распаковывать сумки. Пальто она так и не сняла.

Я покосилась на пакет с одеждой.

– Что ты купила? – спросила я.

– Макароны, – ответила мама, стоя ко мне спиной.

– А в другом пакете?

– Ах, ты про это! – мама повернулась к нам лицом.

Она открыла пакет и достала платье. Красное, с длинным рукавом и глубоким вырезом, оно было сшито из тонкой и блестящей ткани.

Держа платье перед собой, мама позировала перед нами, как фотомодель. Сразу было видно, что платье ей очень идет.

– Правда, красивое? – спросила мама. – Только нужно следить, чтобы, когда наклоняешься, сиськи не вывалились.

Карин покраснела как рак.

– Платье красивое, – подтвердила я. – Дорогое?

– Не особенно, – сказала мама, однако тут же оторвала и выбросила ценник в помойку.

Потом она снова заглянула в пакет и вытащила сверток поменьше.

– А это вам, – она протянула мне сверток. – В честь школьного вечера.

Это была майка, та самая, с серебряным рисунком!

Я примерила майку перед зеркалом у себя в комнате. Да, на витрине она смотрелась совсем по-другому. На манекене она была натянута и приподнята на груди. А у меня пока никакой груди не было.

Карин стояла сзади и смотрела. Я так и не поняла, понравилась ли ей майка.

– Мне не разрешили идти на вечер, – вдруг сказала Карин.

– Почему?

– Они боятся, как бы со мной что-нибудь не случилось.

– Кто – «они»?

– Мои родители.

Я ничего не поняла. В каком смысле «случилось»? Что может случиться на школьном вечере?

– Что они имеют в виду?

– Ну что какой-нибудь мальчик…

Я чуть не расхохоталась.

– Что ты… и кто-то из мальчишек…? – проговорила я, стараясь не рассмеяться.

Она серьезно кивнула.

– А ты?.. – спросила она. – Ты ведь Юнасу нравишься, да?

Всем так и хочется свести меня с Юнасом!

– Я его терпеть не могу! – воскликнула я. – Никогда больше мне про него не говори!

Она снова кивнула и уставилась в пол.

19. Ты бы хоть раз спросила меня!

Новую майку я решила приберечь до праздника и опять переоделась в старую. Когда мы вышли на кухню, там уже вкусно пахло едой.

– Мы скоро будем есть? – спросила я, рассчитывая на то, что уж теперь Карин точно отправится домой.

Я не знала, во сколько Сабина за мной зайдет, но знала наверняка, что хочу до этого избавиться от Карин.

– Через десять минут, – ответила мама, потом, повернувшись к Карин, предложила: – Если хочешь, можешь остаться у нас. На ужин спагетти с мясным фаршем.

– Спасибо, – ответила Карин, – мне, наверно, не разрешат.

Я с облегчением перевела дух, но, как оказалось, зря, потому что мама на этом не успокоилась:

– Ты можешь позвонить и спросить. Телефон в прихожей.

Карин вышла из кухни. Я слышала, как она набирает номер.

– Нора, накрой, пожалуйста, на стол, – сказала мама.

– Ты бы хоть раз спросила меня! – прошипела я сквозь зубы, одним махом скидывая со стола учебники, тетради и ручки.

– Но я подумала… – начала мама, – …ведь у тебя совсем никто не бывает. Что у вас с Сабиной?

Нашла время спрашивать!

Из прихожей доносился голос Карин:

– Я у Норы… Это девочка из класса… Я ей помогала с уроками… Можно мне у нее поужинать?

Она замолчала и через мгновение заглянула в кухню.

– Извините… Она хочет поговорить…

– Со мной? – спросила мама.

Карин кивнула. Мама вышла, взяла трубку, и я услышала, как она отвечает:

– Нет, это совсем не в тягость. Ужин готов, и для Карин тоже еды хватит. Я всегда готовлю с запасом, на тот случай, если к кому-то из детей придут друзья. Да, хорошо. Я прослежу, чтобы она не позднее семи часов была дома.

Странный это был ужин. Карин во все глаза смотрела на Калле, который баловался и опускал белые макаронины то на стол, то на пол, то себе на голову. Антон, как загипнотизированный, пялился на грудь Карин, набивая рот спагетти и фаршем.

Карин не стала наливать себе молоко. Взглянув на ее пустой стакан, мама спросила:

– Налить тебе молока, Карин?

Карин покраснела и ответила:

– Спасибо, не надо.

– Ты не любишь молоко? – не сдавалась мама. – Или у тебя на него аллергия? Может, хочешь что-то другое?

Сок, например?

– Спасибо, не надо, – снова пробормотала Карин.

Она взяла молоко, достала салфетку, обтерла салфеткой отверстие на пакете, и только потом налила себе молока. Антон вытаращил на нее глаза. Мама в это время пыталась накормить Калле и ничего не заметила.

Время тянулось бесконечно долго. Вот секундная стрелка обошла круг, вот минутная перескочила еще на одно деление. Тик-так, тик-так, тик-так – прыжок. Часы показывали без восемнадцати семь.

«Скоро, – думала я. – Скоро она поест. Будет без десяти семь. В самый раз, чтобы успеть собрать учебники, поблагодарить маму за ужин и одеться. Лишь бы она не встретила на лестнице Сабину».

И тут в дверь позвонили. Я похолодела.

Антон хотел встать, но я опередила его.

– Я открою, – быстро сказала я и бросилась к двери.

– Ты готова? – спросила Сабина.

– Нет, – промямлила я. – Мы едим.

Я пыталась встать так, чтобы закрыть Сабине вход в кухню. Жалко, что дверь в кухню мама сняла, а то можно было бы ее притворить. Я надеялась, что Сабине не видно стол и тех, кто за ним сидит.

– Можно, я зайду и подожду тебя? – спросила Сабина.

Я понимала, что если скажу «нет», она обидится. Но я не могла ее впустить, пока Карин была здесь.

– Лучше ты иди, – сказала я. – Я приду позже.

– Хорошо, – ответила Сабина. – Приходи.

Она не сказала, где мы встретимся, не сказала: «давай быстрее» или хотя бы «до встречи». Просто ушла, и все.

Я сказала маме, что провожу Карин и заодно выгуляю Куки. Избавившись, наконец, от Карин, я пошла в парк. Они стояли на обычном месте, Сабина шепталась о чем-то с Майей.

Тобиас увидел меня первым.

– Вау! Ну и уродина! Не собака, а настоящая свинья! Да, конечно, моя Куки не красавица, но ни на какую свинью она не похожа!

– А я был уверен, что это свинья! Разве это не свинья? – поддержал Тобиаса Эмиль.

Сабина и Майя прыснули со смеху.

– Хрю-хрю! – включились они в разговор. – Хрю-хрю. Все засмеялись.

Глупышка Куки ни от кого не ждет подвоха. Ей понравилось, что дети смеются, и она стала тявкать, дергать поводок и рваться к ним. Она не понимала, что смеются над ней.

Хотя, может, и не над ней? А надо мной.

20. Сабина с тобой свои секреты не обсуждает

На следующий день Фанни опять не было в школе. В конце последнего урока Гунилла спросила, кто может отнести ей задание. Звонила мать Фанни и просила принести ей уроки на дом.

Я поспешила поднять руку раньше Сабины.

– Хорошо, – сказала Гунилла. – Не забудь захватить тетрадку со словами по английскому.

В парте у Фанни всегда был идеальный порядок. Книжки стопкой, тетради – отдельно, простые карандаши в одном пенале, цветные – в другом. Калькулятор тоже лежал в парте, хотя в школе нам не разрешали им пользоваться.

– Не забудьте спросить у родителей про классный вечер, – напомнила Гунилла. – Нам нужно не меньше трех взрослых.

– Моя мама придет, – сказала я.

– Хорошо, – опять сказала Гунилла.

Я никогда прежде не была дома у Фанни. Дверь открыла она сама – в халате, горло завязано платком. Откуда-то раздавалось гудение пылесоса.

– Твоя мама дома? – спросила я.

Фанни удивленно посмотрела на меня. Потом поняла:

– Нет, это приходящая домработница.

Комната Фанни была больше нашей гостиной. В ней стояла мягкая мебель, стенка, стерео, телевизор, видеомагнитофон и приставка. В огромном аквариуме плавали разноцветные рыбки.

Я вынула из рюкзака книжки и отдала Фанни.

– Как дела в школе? – поинтересовалась она.

– Как обычно, – ответила я.

– Сабина что, тоже болеет?

– Нет. Почему ты решила?

– Я подумала, что иначе она бы сама мне книжки принесла.

– Просто у нее времени нет, – сказала я, понимая, что наконец-то завладела мячом. И смогу их обеих с легкостью обвести.

– Она что, чем-то особенным занята? – спросила Фанни, и я почувствовала, с каким напряжением она ждет ответа.

– Нет. Ничего особенного. Она сейчас, наверно, с Майей. Вчера они тоже вместе гуляли. Я, правда, обещала не говорить, но…

– Сабина с тобой свои секреты не обсуждает, – колко заметила Фанни.

Мне показалось, что она видит меня насквозь. Как будто она отобрала у меня мяч и хочет сказать: «Перестань! Кто тебе поверит!»

Честное слово, я не собиралась ничего говорить. Я хотела, чтобы Фанни и Сабина отдалились друг от друга, но я совсем не хотела портить наши с Сабиной отношения, и без того достаточно всего произошло.

Однако после слов Фанни во мне будто что-то надломилось.

Сабина с тобой свои секреты не обсуждает.

– Думаешь, не обсуждает? – спросила я.

Фанни сразу поняла, что речь идет о чем-то серьезном.

– А что? Что она тебе сказала?

– Не скажу. Я обещала.

– Говори! – приказала она.

– У Нади будет ребенок.

– Тоже мне секрет! Я сто лет об этом знаю!

Я не сомневалась, что она врет, да и любой заметил бы это невооруженным глазом.