Текст книги "Весь твой, только твой эльф (СИ)"

Автор книги: Анна Жнец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Весь твой, только твой эльф

Анна Жнец

Аннотация

По доброте душевной, а вернее, по глупости, я пожалела эльфийского принца и помогла ему сбежать из плена. И что бы вы думали? Этот мерзавец отплатил мне черной неблагодарностью. Сбегая, он прихватил меня с собой. Похитил! Теперь он молчит и смотрит на меня щенячьими глазами.

Куда он меня ведет?

Почему смотрит на меня так странно, словно бы с надеждой?

Ну держись, высочество! Как только я восстановлю свой истощенный магический резерв, кое-кто получит по щам.

От автора: Самостоятельная. Однотомник

Глава 1. Эльфийский пленник

Они развлекались с ним, как с игрушкой, а я сидела в стороне, макала хлеб в похлебку и не собиралась вмешиваться. Не мое это дело. Если у этих варваров такие забавы, чем тут помочь? Хотя парня жалко. Вон какой красивый. Судя по форме ушей, эльф. Диковинка.

Под громкое улюлюканье толпы я опустила взгляд в тарелку. Густая коричневая жижа выглядела неаппетитно, а благоухала еще чудеснее, но что дали мне на походной кухне, то я и ела.

Внизу бесновались воины тано*, кольцом обступившие пленника. Красавец в роскошных тряпках и с гривой белоснежных волос рычал, аки зверь, и размахивал перед собой мечом, не давая врагам приблизиться. Свет костров бликами играл на его скульптурном лице и острых гранях клинка. Ради забавы пленнику оставили оружие. Ну-ну.

Дикари ревели. Мужчины в кожаных доспехах что-то дружно скандировали, скаля зубы с подпиленными резцами. Женщины из толпы выкрикивали непристойности. Эльф тяжело дышал. Бедняга, ну и попал ты в передрягу.

Со вздохом я макнула последний кусочек хлеба в отвратительную бурду в своей тарелке и отправила в рот, чтобы проглотить, не жуя и не чувствуя вкуса.

Костры, разведенные в лагере, полыхали до самого неба. В темном воздухе плыли красноватые искры. Я устроилась с ужином на огромном валуне, подальше от своих новых бешеных знакомых, и без особого интереса следила за вакханалией внизу.

Вечером к хлебу обычно подавали зрелища. Вчера одному здоровенному детине на этом утоптанном пятачке земли, где сейчас стоял эльф, отрубили голову. Вот крови было!

Но сегодня настроение у толпы изменилось. Воздух искрил от разлитого в нем сексуального напряжения.

Неудивительно. Вчерашний смертник был лишь немногим красивее обезьяны и смердел, как протухший сыр, а этот чистый, светлый, ладный и благоухает цветами. Сквозь лагерную вонь, дразня ноздри, пробивался тонкий аромат ландышей.

Эх, Цветочек, разорвут тебя сегодня на части, такого красавца.

Аппетит пропал. Чувствуя необъяснимую досаду, я опустила тарелку на камень, на котором сидела.

Лохматые женщины, перемазанные черной боевой краской, пожирали пленника плотоядными взглядами, громко щелкали зубами, кусая воздух. Мужчины глумились над своей жертвой, обливая помоями грязной брани.

Эльф не терял достоинства. В его глазах – отсюда было не разглядеть цвет – отражалось пламя костров. Красивое лицо с утонченными чертами превратилось в маску. Мышцы на острых скулах подрагивали от напряжения.

– Баба ушастая! Смотри, как вырядился!

– А может, и правда баба? Больно хорош. И волосы до жопы.

– Ща сорвем с него тряпки и проверим, что там. Наша это добыча или наших девок.

Пленник напрягся и крепче сжал меч. На его челюсти заходили желваки.

В высшей академии Аталана мы, будущие дипломаты, в обязательном порядке изучали культуру и традиции разных народов, в том числе эльфийского.

Помню, нравы древних меня поражали, некоторые их обычаи вызывали недоумение и даже шокировали. Например, эльфийские мужчины и женщины «хранили чистоту». Они не только вступали в брак невинными, но и тщательно прятали свои тела от посторонних взглядов. Если тано вовсю щеголяли обнаженными торсами, а человеческие девицы не стеснялись открывать руки и выбирали наряды с глубоким декольте, то эльфы не показывали никому даже запястья и щиколотки! Это считалось неприличным. Их девы носили платья в пол и непременно – чулки, а то вдруг подол задерется и под юбкой мелькнет белая кожа. Позор! Замуж не возьмут!

Одежда была максимально закрытой не только у женщин, но и у мужчин. Воротники до середины горла, длинные рукава. И перчатки! Без них из дома ни шагу! Никто не должен видеть обнаженные пальцы эльфа. Нельзя никого касаться голыми руками.

И вот одного из этих фанатичных блюстителей нравственности сейчас собирались вытряхнуть из его драгоценных тряпок. Выставить голым на всеобщее обозрение. Того, кто даже ру́ки без перчаток никому не показывал. Того, кто считал верхом неприличия обнажить горло. А с него хотели сдернуть штаны. Бесчестье на грани смерти.

Самым суровым наказанием у древних, помимо изгнания, считался ритуал «Духовной гибели». Преступника выводили на площадь и при всех срывали с него одежду, оставляя в чем мать родила. С этого момента эльф превращался в изгоя, становился призраком, невидимкой, неприкасаемым. Его не гнали из клана прочь, но больше никто из соплеменников опозоренного не замечал. Ему не подавали руки, с ним не разговаривали и не вели дел, он не мог купить себе еды и каких-нибудь вещей в дом, ибо лавочники притворялись, будто его не слышат. Обесчещенный эльф, чей срам видели все, не мог рассчитывать завести семью. Ритуал «Духовной гибели» был подобен смертной казни.

Я вздохнула.

Эх, Цветочек, Цветочек…

А может, он сумеет защититься?

Я подалась вперед, всматриваясь в дым костров.

Эльф держал меч крепко, но воином не выглядел – скорее принцем, нарядившимся к балу. Серебристая мантия, застегнутая наглухо и с высоким воротником, – будет стеснять движения во время боя. На руках белые перчатки – как сильно ни сжимай меч, рукоять станет скользить в ладони. Волосы и впрямь до попы – хватай в кулак и дергай. Перед дракой лучше бы скинуть ненужные тряпки и патлы прибрать, чтобы не мешали и соперник не мог в них вцепиться. Но ведь не сделает этого Цветочек, не разденется, традиции свои бесценные не нарушит.

Жить ему, похоже, осталось недолго. Убьют, а перед смертью поглумятся.

А мне до этого дела нет.

Нет же?

Я снова поставила миску с похлебкой на колени и принялась орудовать ложкой с неожиданной для себя злостью.

Орден послал меня сюда не ради спасения сладеньких ушастых красавчиков. Я сама тут на птичьих правах. Провалю миссию – не оберусь проблем, а то и разделю участь вчерашнего обезглавленного детины.

Костры трещали. Толпа гудела. Живое кольцо, окружавшее пленника, постепенно смыкалось.

Я давилась своей вонючей похлебкой и уговаривала себя не вмешиваться.

Нет, ну вы только посмотрите на него! Косы заплел, в прическу воткнул деревянный гребень. Весь из себя такой павлин. Конечно, местные чумазые уродцы хотят его растоптать. Если кто-то слишком чистенький, надо извалять его в грязи, чтобы был как все.

Пока я спорила со своей совестью, один из дикарей схватил топор и с криком бросился на эльфийского красавчика.

Нарядный остроухий павлин приготовился защищаться.

«Бедняге каюк», – подумала я, оценив его соперника.

Смуглый бугай с бритым черепом и татуировками по всему телу. Ноги как стволы дубов, бицепсы обхватом не уступают ляжкам. На макушке волос нет, зато густая рыжая борода спускается аж до талии. Брови такие кустистые, что кажется, будто они мешают зрению. В носу золотое кольцо, как у быка. Бык это и есть. Бешеный.

Я сидела на высоком камне, в безопасности, в стороне от происходящего, но при виде этого монстра даже меня, колдунью, пробрала дрожь ужаса. А каково было эльфу? На фоне своего противника, этой ревущей горы мышц, он выглядел букашкой. Хрупкая тростиночка – одним пальцем переломишь. А оружие их сравните! Против огромного боевого топора в руках соперника меч эльфа – жалкая щепка.

Меня затошнило. Овощная бурда, которую я с трудом затолкала в себя, встала поперек горла и попросилась наружу. Пальцы беспомощно стиснули ложку.

Может, уйти? Не хотелось смотреть на то, как этот нежный цветочек уронят в пыль и начнут топтать.

Да, уйду. Спрячусь в своей палатке, заткну уши деревянными пробками и лягу спать.

Под громкие крики толпы я начала спускаться со своего каменного насеста, как вдруг свист, хохот и ободряющее улюлюканье сменились гробовой тишиной. Я невольно обернулась, чтобы посмотреть, что случилось.

И мои глаза полезли на лоб.

Не может быть!

Как? Ка-а-ак?

Битва закончилась, не успев начаться. Бородатый бугай хрипел на земле, а нежный цветочек возвышался над ним, гордо расправив плечи. Из брюха поверженного гиганта торчал меч. Пленник наклонился и с влажным, чавкающим звуком извлек лезвие из раны. Кровь хлынула потоком, и тот, кто казался несокрушимым орудием смерти, обмяк безвольной грудой мяса у ног врага.

Некоторое время над самодельной ареной царило звенящее безмолвие, затем по толпе дикарей пронесся нарастающий гул. Заросшие, немытые мужики и их похожие на обезьян женщины переглядывались и перешептывались. Никто не мог понять, как эта эльфийская пигалица с косой до жопы смогла уложить в могилу одного из самых могучих воинов племени.

Жалея, что пропустила все самое интересное, я вернулась на свой насест и посмотрела на пленника уже совсем другими глазами. Высокий, гибкий, наверняка быстрый и ловкий, как и все эльфы. Было очень любопытно увидеть его в деле.

Дым костров, следуя за ветром, медленно накрывал толпу. Та гудела все громче, но пока никто не решался бросить остроухому вызов. Смельчаки, еще недавно называвшие пленника бабой и обещавшие сорвать с него тряпки, боязливо косились в сторону мертвого сородича.

Эльф стоял в центре живого круга и сжимал в руке окровавленный меч. Его острый подбородок был высокомерно задран. Презрительный взгляд скользил по толпе. Губы кривились.

– Хочу увидеть, как ты дерешься, – шепнула я в темноту лунной ночи. – Зрелище, должно быть, захватывающее.

Спустя миг я поняла, что при всем своем богатом жизненном опыте не до конца изжила в себе юношескую наивность. Рассчитывала поглазеть на честный бой, а оказалась свидетелем человеческой низости.

Не знаю, кто первым подобрал с земли камень и бросил в победителя, но за одним снарядом последовал второй, третий – и вот это развлечение поддержала уже вся толпа. Камни, крупные и мелкие, летели в пленника со всех сторон. Попробуй увернись от такого потока.

Нечестно!

Возмущенная, я вскочила на ноги.

Несправедливо!

Впрочем, разве стоило ожидать от этого сброда благородства?

Особо крупный камень угодил Цветочку в плечо, заставив разжать пальцы и выронить меч. Другой – едва не попал в висок.

Кое-как исхитрившись, эльф схватил с земли боевой топор своего погибшего соперника и швырнул в море оскаленных рож. Одна из волосатых горилл поймала изогнутое лезвие лбом и начала падать, раскинув руки.

Эта смерть словно послужила сигналом к атаке. Кто-то из мужчин громко закричал, отдав команду, и вся толпа с воплями ринулась на безоружного пленника, сомкнув круг. Людское море нахлынуло и поглотило свою добычу.

С ужасом я смотрела на живую массу, копошащуюся внизу. Каким бы хорошим воином ни был древний, его задавили числом. Один против армии. У него не было шансов.

Наверное, мне следовало уйти, но я не могла сдвинуться с места и отвести взгляда от жуткой сцены, что развернулась у подножия камня, на котором я стояла. Внутри клокотало возмущение.

Этот эльф… он победил в честном поединке, а они… толпой… все вместе.

Задыхаясь, я до боли сжимала кулаки.

Пленник рычал и выкрикивал что-то непонятное на своем, эльфийском. Приходилось напрягать глаза, потому что он то и дело тонул в этой страшной свалке, пропадая из вида. Сначала я решила, что взбешенные дикари пытаются растерзать убийцу их товарища на части, но нет. Они задумали иное.

Мелькнула белая рука на фоне темных от загара и грязи тел. На землю полетела светлая перчатка, и тотчас ее затоптали десятки ног. С пленника содрали мантию и швырнули ее в пыль. Нижнюю шелковую рубашку постигла та же участь. Я увидела нагую белую грудь, что ходила ходуном от частого тяжелого дыхания, розовые соски в обрывках ткани, напряженный живот с рельефом мышц, отчаяние на лице эльфа.

Когда грубые руки дикарей потянулись к его штанам, он задергался, как безумный, но это не помогло – штаны на нем разорвали в клочья. Между расставленных мускулистых ног качнулся мягкий голый член. Поняв, что произошло, пленник сперва шумно вздохнул, а потом запрокинул голову и завыл. Дико, с мукой и болью в голосе, словно раненый зверь. Его черты исказились, как у человека, вдруг осознавшего, что случилось непоправимое.

Его обнаженное тело видела толпа. Он утратил чистоту плоти. Это было сродни ритуалу «Духовной гибели», после которого его опозоренные соплеменники становились изгоями.

Бесчестье, страшнее которого только смерть.

Пленник, что еще недавно сопротивлялся изо всех сил, безвольной куклой обмяк в руках своих мучителей. Его лицо стало пустым, взгляд – стеклянным. В этом людском море эльфа швыряло из стороны в сторону, словно волнами во время шторма. Равнодушный к своей судьбе, он позволил повалить себя на землю и только тогда, увидев над собой занесенный топор, выплыл из глубокого ступора на поверхность.

Его глаза распахнулись в ужасе.

Жить ему оставалось считанные секунды.

А у меня были считанные секунды, чтобы его спасти.

Думать времени не было. Я сделала то единственное, что пришло в голову.

Грянул гром. Небо над галдящей толпой пошло белыми трещинами, будто расколовшееся стекло. Сверкающие щупальца молний разбежались по всему горизонту, озарив в секундной вспышке пики далеких гор.

И тут же хлынул дождь, погасив костры и прибив красную степную пыль к земле. Ударил внезапно, застигнув дикарей врасплох. Обрушился на них, разгоряченных дракой, сплошной стеной.

На эту демонстрацию я потратила весь резерв магических сил и пошатнулась, истощенная, опустошенная до предела. Теперь неделю не смогу колдовать. Неважно. Главное, мой план сработал.

В серебристой завесе дождя люди, бегущие от небесной воды в свои палатки, казались смазанными тенями.

Кочевой народ тано поклонялся великому Атимеду – древнему богу, повелителю четырех стихий. Наивные дикари верили, что божественный покровитель говорит с ними с помощью погоды.

Грозы в этих краях были редкостью, и, когда гремел гром, тано считали, что Атимед гневается, недовольный ими. Если во время казни начинали сверкать молнии, осужденного отпускали с миром. Дождь, особенно ливень, полагалось пережидать под крышей, немедля оставив все дела, что были у тебя за пределами дома.

Недаром с дипломатической миссией к тано императрица отправила меня, тайного мага-стихийника.

Но вот незадача, завтра важные переговоры с вождем дикарей, а я пустая, как дырявый котелок.

Зато топор так и не опустился на голову пленника. Слава Единому!

Я ожидала, что эльфу даруют свободу – ведь гром гремит и ливень хлещет вовсю – но нет, ошиблась. К моему сожалению, беднягу голым привязали к стволу сухого костянника* на краю стойбища. Уж очень не хотелось варварам расставаться с добычей. Наверное, решили попытать удачу на следующий день: может, завтра Атимед подобреет и разрешит им поиграть с этим беленьким эльфийским цветочком.

Люди разбрелись по домам. Ливень выродился в косую морось. Я спустилась с камня и, тревожно оглядываясь, двинулась к пленнику.

Красавец блондин сидел под деревом, подтянув ноги к груди, чтобы прикрыть срам. Его голова была опущена, руки – связаны за спиной. Гребень свой он потерял. Коса растрепалась, и отдельные длинные пряди падали на лицо.

Услышав шаги, пленник поднял на меня взгляд. Вблизи он был еще прекраснее, чем казался издалека. От его красоты – волшебной, нечеловеческой – захватывало дух.

Бывают же такие мужчины!

Глаза как сапфиры. Невозможно яркие. Кожа – матовый жемчуг. Гладкая и на вид очень нежная. Волосы – белый шелк. Правда, конкретно сейчас шелк слегка потускнел из-за красной пыли степей.

Заметив меня, пленник дернулся, словно хотел прикрыть наготу руками, но веревки не позволили это сделать. От унижения бедняга покраснел и сквозь зубы прошипел что-то на эльфийском. Его плечи обреченно поникли. На лице застыло страдальческое выражение.

Для того, кто всю жизнь привык прятать свое тело от посторонних глаз, сидеть в чем мать родила перед незнакомой женщиной было невыносимо. Раньше он даже кисти рук без перчаток никому не показывал, а сейчас кто угодно мог смотреть на его торчащие соски, крепкие бедра, а при желании – и на то, что между ног. Наверняка он чувствовал себя опозоренным.

– Ты понимаешь мою речь? – спросила я на всеобщем.

Эльф скосил на меня взгляд. Его чувственные губы – да они просто созданы для поцелуев! – изогнулись в брезгливой гримасе. Пленник набрал полную грудь воздуха, явно собираясь обрушить на меня поток брани, но вдруг осекся.

Его глаза распахнулись. Зрачки расширились, затопив радужку.

Красавчик вылупился на меня, приоткрыв рот.

Что это с ним такое? Будто призрака увидел.

– Так ты понимаешь мою речь? – я потянулась к ножу на поясе. Магии у меня не осталось, но, чтобы перерезать веревки и освободить пленника, сгодится и кусок острой стали.

Цветочек тяжело сглотнул, продолжая таращиться на меня во все глаза.

– Эй? – я помахала ладонью перед его лицом.

Мой жест привел эльфа в чувство. Он часто заморгал, потом дернул связанными руками и густо-густо покраснел, отведя взгляд. Злость на его лице растаяла без следа. Теперь он выглядел растерянным и робким.

– Я понимаю тебя, женщина, – прошептал пленник с отчетливым эльфийским акцентом. Его голос был под стать внешности – заслушаешься. Выразительный, певучий, мелодичный – аж мурашки по позвоночнику побежали.

– Это хорошо. Сейчас я тебя отпущу. Вали из лагеря и не вздумай мстить тем, кто тебя… так. Просто убирайся отсюда. Без глупостей, ладно?

Я достала кинжал из ножен и наклонилась к веревкам.

Наблюдая за мной, эльф кусал свои соблазнительные, сочные губы. Красный от смущения, он смотрел на меня с какой-то непонятной затаенной надеждой во взгляде, словно что-то искал в моем лице. Каждый раз, когда наши глаза встречались, его длинные ресницы дрожали, а сам он тяжело сглатывал. Странный тип.

В какой-то момент, сражаясь с его путами, мне пришлось наклониться особенно низко, и я услышала бешеный грохот чужого сердца. Моя грудь коснулась голого плеча пленника, и тот вздрогнул.

– Ну вот и всё, – я разогнулась, но не спешила возвращать кинжал в ножны. Мало ли, что взбредет в голову этому нежному Цветочку. – Ступай.

Эльф стряхнул с себя перерезанные веревки, но не спешил подниматься на ноги. Смотрел на меня снизу вверх и прижимал колени к груди.

Неужели стесняется показывать мне себя? Ждет, пока я уйду и не смогу увидеть его мужские прелести?

В трех метрах от нас я заметила на земле что-то серебристое и с трудом опознала в мокрой грязной тряпке некогда роскошную мантию пленника. Там же я нашла и его деревянный гребень для волос.

– Держи, прикройся и проваливай, – я бросила свои находки ему на колени.

Не сводя с меня глаз, эльф судорожно вцепился пальцами в свое влажное рванье. Прижал тряпку к груди и паху, спрятав стратегические места. И остался сидеть под деревом.

Почему он не уходит? Ждет, когда кто-нибудь из кочевников вылезет из своей палатки и увидит, как я отпускаю пленника на свободу?

– Ну! – требовательно протянула я и с намеком кивнула в сторону скалистых гор на горизонте.

В ответ красавчик широко раздул ноздри, словно принюхиваясь к чему-то в воздухе, и продолжил пожирать меня своими яркими сапфировыми глазами.

– Проваливай! – я замахнулась на него кинжалом, будто на дворового пса, не желающего возвращаться в будку. – Вон свобода. Беги!

Эльф покосился в сторону спасительных гор в конце красной долины, затем снова посмотрел на меня, и его взгляд стал беспомощным, а выражение лица – беззащитным. Он словно разрывался между желанием уйти и продолжить нашу милую беседу.

По ребрам заскребли когти волнения. Пока этот дурачок медлит, нас действительно могут застукать и тогда… Проваленные переговоры, гнев императрицы. И это еще не самое страшное. Разозлившись, тано наверняка убьют меня или превратят в свою очередную вечернюю забаву. Сейчас я не сумею себя защитить. Без маны воин я никакой, а спасая этого ушастого идиота, истощила свой магический резерв до дна.

Зря, очень зря я поддалась жалости и связалась с этим мутным типом.

Ругая себя за мягкотелость, я круто развернулась и потопала к своей палатке. Где-то на полпути волнение и любопытство заставили меня оглянуться.

Пленник стоял под деревом и смотрел мне вслед. Он успел одеться в свою испорченную мантию и даже воткнул гребень в растрепанную косу.

Странный.

Я заскрежетала зубами и пошла дальше.

Когда я обернулась во второй раз, уже у входа в шатер, эльф удалялся в сторону горного хребта, прихрамывая на одну ногу. Его высокая широкоплечая фигура таяла в степной ночи.

Хвала Единому! Сообразил-таки, что надо сделать!

Покачав головой, я нырнула в пыльный сумрак за пологом ткани.

Места внутри гостевой палатки едва хватало, чтобы развернуться. Устроившись на худом тюфяке, я попыталась уснуть, но бесконечно гоняла по кругу одни и те же тревожные мысли.

Что, если сбежавшего пленника поймают, и он расскажет тано, кто помог ему разрезать веревки?

Как влиять на завтрашние переговоры без магии?

Императрица рассчитывала на мой дар.

Никто здесь не знал, что я – маг, тем более маг, управляющий природными стихиями.

Если вождь кочевников откажется стать нашим союзником, я должна вызвать гром и молнию, чтобы тот решил: Атимед недоволен – и изменил свое решение. А что делать теперь, с пустым резервом?

Проклятье! О чем я только думала, спасая этот синеглазый Цветочек? Поставила свое задание под угрозу. Надо было… Что? Позволить его убить?

А почему бы и нет? Вчера, например, я спокойно наблюдала за казнью того уродливого детины с лысым черепом, а позавчера – за насилием над незнакомой женщиной.

Да, потом меня тошнило за валуном, но я не вмешивалась. А сегодня какой демон меня укусил?

Дело в ярких синих глазах ушастого? Или в том, что он сильный воин и не заслуживает собачьей смерти? А может, меня вконец достали зверства этих ублюдков тано, вот я и сорвалась?

Что сделано, то сделано. Завтра придется расхлебывать последствия.

С этой веселой мыслью я и уплыла в пучины сна.

Очнулась я от того, что кто-то тяжелый навалился на меня во мраке всем телом. Хотела закричать, но рука в перчатке зажала мне рот. Нападавший был невероятно силен – не вырваться. Охваченная паникой, я билась под мужчиной пойманной дичью и исступленно мычала в его ладонь.

– Пойдем со мной, – раздался рядом с ухом певучий голос со знакомым акцентом.

Эльф! Пленник, которого я отпустила!

Вернулся. Зачем? Что ему от меня надо?

– Пойдем, – он еще сильнее вдавил меня в тюфяк, – со мной.

Вот и делай добро. Дура! Дура! Дура!

Я продолжала мычать и трепыхаться. Что есть сил молотила кулаками по невидимому в темноте противнику. Кажется, даже сумела заехать ему в челюсть. Получай, гад!

В тишине палатки раздался усталый вздох.

Ушастый негодяй уселся на меня верхом, своими крепкими бедрами прижал мои руки к моим же бокам, чтобы не дралась, и повторил терпеливым тоном:

– Пойдем со мной по-хорошему.

Да он с ума сошел! Куда? С какой стати? Утром важные переговоры! Императрица на меня рассчитывает.

Проклятому эльфу было плевать на мои планы.

Наклонившись, он зачем-то провел носом по моей щеке и громко втянул ноздрями воздух, затем извинился и пальцами свободной руки надавил на сонную артерию на моей шее.

Мир померк.

_______________

*тано – название кочевого народа.

*костянник – дерево, растущее в красной степи, названо так из-за своего ствола белого и твердого, как кость, имеет скудную растительность.

_______________

Визуал главной героини на выбор.