Текст книги "Их любимая злодейка (СИ)"

Автор книги: Анна Жнец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Да и…

Не только это удерживало его здесь.

Он помнил тот сладкий укус, дрожь желания, что его охватила. Видел во сне оранжевые глаза с двойными зрачками.

Дхил Дракар замерла в ожидании ответа.

– Если позволите, я бы хотел остаться.

Удивление на её лице было неподдельным. С трудом он подавил желание горько усмехнуться.

– Хорошо. Раз так… Распусти волосы.

Распустить волосы?

Даже такой малости его хотели лишить? Даже этой жалкой иллюзии достоинства?

Что это? Попытка указать его место? Обозначить статус? Ты не муж – подстилка, эльф, опорочивший своё имя. Никто.

Распустить волосы – окончательно это признать.

Таких, как он, в Чарующем лесу называли шейми – у людей имелось похожее слово, и начиналось оно на ту же букву.

Шейми. Шейми. Хуже, чем грязь под ногами.

Что ж, если Мхил Дракар так важно напомнить, кто он теперь такой…

Вздохнув, эльф расплёл косу, позволил волосам свободно рассыпаться по спине.

Лучше? Нравится?

Шейми. Не забывай. Помни об этом каждую секунду.

– Сядь, пожалуйста, – дракон постучала по покрывалу рядом с собой.

Покорный, раздавленный, он опустился на кровать.

И его волос коснулись нежные пальцы.

Мхил Дракар заплетала ему косу. Сама! Как это делали эльфийки мужьям утром после первой брачной ночи.

Он замер. Перестал дышать. Краем глаза следил за её отражением в зеркале, за тем как пальцы неумело переплетали светлые пряди. Кожу головы приятно покалывало. В грудь тянуло.

Причёски явно не были сильной стороной драконов. За пять минут Мхил Дракар превратила длинные шелковистые волосы в неопрятное нечто. Коса получилась кривой, отдельные пряди торчали из неё паклей, но переделывать кошмарный результат её трудов он не стал бы ни за что в жизни.

Глава 17

Сивер

Брачная метка на горле за неделю побледнела. Проклятая регенерация! Ему нравилось, когда укус ярко, вызывающе багровел на коже. Бросался в глаза с расстояния нескольких метров. Сивер специально носил рубашки и туники с открытым горлом, чтобы каждый знал, видел, кто он для Мхил Дракар: супруг, а не какой-то там наложник. Второе лицо в империи! Ладно – третье. Кхалэ словно серый кардинал всегда стояла за плечом дракона. На его вкус, ведьма обладала слишком большой властью. Слишком! Её влияние на Мхил Дракар было удручающе велико. Он даже готов был поклясться своими крыльями, что хитрой колдунье известно настоящее имя Миалэ. Ей одной. И никому больше.

И всё-таки советница ещё та мерзавка! Бросила его в темницу из-за того, что он хотел открыть жене правду. И как ловко вынудила дать клятву молчания: знала, на какие кнопки давить. Все драконы собственники. Одному Дроту известно, каких сил ему стоило мириться с любовниками жены, с её проклятым гаремом, с её ненасытностью!

Он пытался стать лучшим, заменить всех, но…

Миалэ была драконом, но настоящая драконья верность оказалась ей чужда. Те, кто хоть раз видели её в зверином обличье, понимали: она принадлежала к иному виду. Была не похожа ни на свирепых чёрных драконов горного края, ни на изумрудно-золотых из северных долин. Ни у кого Сивер не встречал таких глаз с двойным зрачком, такой огненно-красной чешуи. И ни один оборотень, на его памяти, не обладал столь выдающимися способностями. Да, Миалэ была другой, единственной в своём роде, её повадки и инстинкты отличались от повадок и инстинктов его сородичей.

В глубине души, в те редкие минуты, когда Сивер позволял себе об этом задуматься, он с горечью понимал: ему выпал жребий худший из всех возможных. Когда же он откровенничал с собой чуть дольше обычного, то приходил и к вовсе не утешительным выводам: появление Мхил Дракар разрушило его жизнь, лишило спокойствия и трона. Если бы не она, Сивер остался бы принцем, через несколько столетий взошёл бы на престол, женился бы на простой драконице из их клана – верной любящей девушке, для которой он был бы единственным, а не одним из многих.

Но его истинной оказалась чужачка из неведомых земель. Могущественная колдунья, захватившая власть. Сластолюбка, чью жажду не мог утолить один любовник.

Жалел ли Сивер о том, как сложилась его судьба?

Возможно, и жалел, да только его любовь и страсть от этого не становились меньше.

Он снова посмотрел в зеркало, потрогал поблекшую метку. Нажимая на неё, Сивер привык чувствовать боль. Это ощущение ему нравилось. Вечером он собирался попросить любимую обновить след, чтобы каждое прикосновение к нему заставляло морщиться, чтобы все вокруг видели наглядное подтверждение их союза.

Жаль, что его укусы на шее Миалэ затягивались за считанные минуты. Пришлось смириться и с этим.

За годы брака смирению он научился в совершенстве. Но кое с чем мириться был не согласен – не мог.

Проклятый эльф!

Унизил его на глазах всего гарема. На глазах Миалэ!

Заплетал свои поганые волосы в косу, будто…

Сивер сжал кулаки.

…будто имел на это право!

У Мхил Дракар был только один законный супруг! Только один! Статус – всё, что выделяло Сивера из толпы безликих поклонников, делало его особенным.

Годами он терпел любовные похождения жены, её случайные увлечения и длительные привязанности. Следил за тем, чтобы ни одна связь не переросла в нечто серьёзное, не окрепла настолько, чтобы представлять угрозу.

А эльф угрозу представлял. Был опасен.

Сивер понял это с первого взгляда. По его одежде. По тому, с каким достоинством держалась эта белобрысая дрянь. По тому, как Миалэ на него смотрела, неосознанно принюхиваясь.

Девственник.

Дрот проклятый!

Ушастый был девственником!

Дрот! Дрот! Дрот!

Своими фетишами Миалэ напоминала горных драконов. Те тоже сходили с ума от аромата невинности. Тоже не могли держать себя в руках, столкнувшись с телесной чистотой.

Блондинистая сволочь имела перед Сивером неоспоримое преимущество. И ладно бы Миалэ успела сорвать этот ушастый цветочек, но…

То, что она медлила, настораживало.

Почему она не взяла эльфа в первую же ночь, прилетев из Чарующего леса? Почему сдерживалась, позволяла ушастому заплетать косы, носить обычную одежду?

Почему заступалась за него там, в гареме?

Сколько бы Миалэ не твердила, что эльф ей не интересен, Сивер верил своим глазам.

Белобрысая гадюка была опасна. Избавиться от неё следовало как можно скорее. Пока она не отравила Миалэ своим ядом. Не заворожила яркими голубыми глазюками.

Выдавить бы их!

Стереть кулаком надменное выражение с лица.

Разбить губы в кровь, чтобы ни у кого не возникло желания их поцеловать. Чтобы глядя на это кровавое месиво, Миалэ только брезгливо морщилась.

Зло усмехнувшись, Сивер потянулся к верхнему ящику стола.

Сегодня вечером кого-то ждал неприятный сюрприз.

Глава 18

Свет Аламака золотил шифоновый тюль на окнах. Я тщетно пыталась продрать глаза и оторвать голову от подушки, когда дверь с шумом распахнулась и в комнату влетела Кхалэ. То, что она сказала, мгновенно сорвало с меня сонливость.

– Один из твоих наложников плавает в бассейне лицом вниз. Мёртвый. Угадай, чьих рук это дело?

Я уставилась на ведьму в немом шоке.

Сивер? Он…

О Бездна! Этот наложник в бассейне… Это же не…

Дышать стало тяжело. Горло сдавило колючим комом.

– Эльф?.. – всё, что я смогла выдавить.

– Не он. Пока. Но я бы на твоём месте поговорила с Сивером. Если, конечно, ушастый принц тебе дорог.

Оделась я за считанные секунды. Кхалэ открыла портал. Из своей комнаты я шагнула в гарем, прямо на узорчатую золотистую плитку у края бассейна.

Впервые при моём появлении вода не забурлила, не изменила цвет – осталась зловеще розовой. Тело из бассейна вынули и положили на пол между колоннами. Кровь. Сколько крови!

Одного взгляда хватило, чтобы меня вывернуло на влажный мрамор. К счастью, единственным свидетелем моей слабости стала Кхалэ. Наложники спрятались в комнатах. Запах их страха – резкий кислый запах пота – ощущался даже сквозь стены.

– Помнишь его? – ведьма кивнула в сторону трупа.

Это был мой массажист. Тот, с кем меня застал Сивер, вернувшись из тринадцатой колонии, где давил мятеж. Неужели ещё тогда он подписал несчастному приговор? Дождался ночи и учинил расправу?

Бедняга. Мой смуглый красавец из восточной сказки. Он этого не заслужил. Мы ведь ничего такого не делали.

Когда Кхалэ говорила, что муж избавляется от соперников, я и подумать не могла, что тот убивает каждого, кому я уделила хоть немного внимания. Это же безумие! Сивер слетел с катушек!

«А я тебе говорила. Ты прошлая слишком многое спускала ему с рук».

А если бы это был Вечер? Если бы это его  изуродованное тело лежало в кровавой луже на полу, его глаза смотрели в потолок застывшие и невидящие?

Меня обдало ужасом.

Кхалэ права: надо поговорить с Сивером! Сейчас! Немедленно!

А вдруг уже поздно? Вдруг я открою дверь в покои эльфа и обнаружу его в постели мёртвого, с такой же жуткой раной в груди?

– Больше никто не постра…

– Всё в порядке с твоим эльфом.

– Точно? Ты уверена? Когда ты его видела?

За несколько часов могло случиться всё что угодно. Сиверу хватило бы и несколько минут, чтобы…

Господи...

Я бросилась к эльфийской спальне. Мне надо было удостовериться. Увидеть Вечера собственными глазами, живого и невредимого. Коснуться его, предупредить об опасности.

На полпути Кхалэ схватила меня за запястье и дёрнула к себе: рывок – над головой пронеслась искрящаяся арка портала. Колени ударились о паркет.

Разобранная постель, царапины от когтей на тёмном изголовье кровати, шифоновые шторы, золотящиеся в свете Аламака, – моя комната.

Меня насильно вернули в спальню.

– Не истери, – Кхалэ возвышалась надо мной, строгая и спокойная. Я всегда смотрела на неё снизу вверх. Даже в трансформе, когда вытягивалась на несколько сантиметров, оставалась ниже её на целую голову. Пожалуй, в Кхалэ было сантиметров 180, если не больше. А ещё неизменная длинная юбка-колокол и сапоги на квадратных каблуках добавляли роста.

Я поймала себя на том, что думаю о посторонних вещах. Опять ведьма играла с моим сознанием – отвлекала меня, успокаивала.

Отчаянно захотелось  научиться ставить ментальные блоки, освободиться от чужого влияния, вернуть разуму автономность.

Прекрати, Кхалэ! Прочь из моей головы! Прочь! Прочь! Хватит контролировать мои эмоции!

– А ты не выходи из образа. Держи лицо. Помни, кто ты такая. Играй свою роль хорошо. На кону – благополучие империи.

Она протянула руку и помогла мне встать.

Я устало потёрла виски и лоб:

– Приведи Сивера. Где он?

Я должна была предотвратить убийства, вот только не представляла, как повлиять на мужа. Если я прикажу, он послушается? Как Мхил Дракар держала его в узде? Или это не удавалось даже ей?

Ревность Сивера казалась необузданной стихией, с которой я не могла бороться – не знала, как. Всё равно  что пытаться остановить ураган или цунами.

Думая о предстоящем разговоре, я ощущала себя беспомощной. Бессильной.

Как я должна была себя вести? Как реагировала прошлая Мхил Дракар?

«Да никак», – ответила Кхалэ на мои панические мысли. Тогда неудивительно, откуда у него такое чувство вседозволенности.

Сивер появился спустя двадцать минут. Вошёл в комнату вместе с ведьмой. Сунул руки в карманы брюк, покачался на носках – внутренне напряжённый, а с виду легкомысленный и расслабленный. Он знал, о чём пойдёт речь, и не собирался отпираться.

– Да, я его убил. Когда три тысячи лет назад мы обменялись метками, я сразу сказал: тот, кто коснётся моей жены, умрёт. Мог ли я нарушить обещание, которое тебе дал?

– Ты не можешь убивать людей. Этот несчастный ничего не сделал. Мы с ним… между нами ничего не было. Ничего!

Сивер это прекрасно знал. Мои слова его не впечатлили. Отскочили словно от стены.

«Ты оправдываешься, а должна приказывать. Только так и никак иначе», – ведьма замерла в углу неприметной тенью. Подпёрла шкаф.

Приказывать…

Не было во мне жёсткости Мхил Дракар, её умения ставить на место, внушать трепет. Всё, что я говорила, звучало неубедительно – просьбой, а не ультиматумом.

– Ты больше никого не тронешь. Никого! Иначе…

А что иначе?

В глубине души я понимала: чтобы придать словам вес, Сивера необходимо наказать.

Но как?

Опять бросить в темницу? Заковать в цепи? Отхлестать по спине кнутом?

Никогда я не буду на такое способна. Чувство вины меня сожрёт.

– Клянись, что не будешь убивать!

– Клянусь, – Сивер смахнул с плеча несуществующую пылинку.

Что, так просто? Он поклялся и…

«Ага. Как же. Пусть клянётся на крови».

– Клянись на крови, что не станешь убивать мужчин из гарема.

Сивер зло сверкнул фиолетовыми глазами. Узкие зрачки вытянулись сильнее.

– Клянусь на крови, – выплюнул он.

«Пусть не дурит тебе голову. Клятву дают не так. Скажи, чтобы порезал руку».

– Нормально клянись. Как надо.

Мне показалось или Сивер в ярости лязгнул зубами? Резко расстегнул пуговицы на манжете рубашки, почти сорвал их. Закатал рукав до локтя, сжал кулак так, что на запястье отчётливо проступили вены. Острый коготь коснулся кожи. Прочертил кровавую полосу.

– Клянусь, что не убью ни одного из наложников Мхил Дракар.

– И Вечера, – добавила я на всякий случай.

Верхняя губа мужа приподнялась в зверином оскале. Послышалось тихое рычание.

– Клянусь, что не убью ушастую тварь.

– Да будет так, – ударила в ладони ведьма, и алая лента, рождённая этим хлопком, оплела наши руки – мою и Сивера. И исчезла.

Могла ли я догадаться, что моё облегчение преждевременно, что «не убивать» не тождественно «не вредить»?

Что месть сопернику окажется изощрённой настолько?

Глава 19

Сивер

Наказывать свою истинную пару тяжело, но Миалэ это всё-таки сделала, скрепя сердце и страдая от собственного решения. Едва не плакала, когда его били.

Спина болела, рубашка тревожила свежие раны, оставленные кнутом, но Сивера не заботили мелкие неудобства, тем более Миалэ была к нему снисходительна – позволила избежать прилюдной порки. Никто не видел его унижения – это главное. А четыре удара… Да она его всё равно что погладила. Не она лично, конечно: ремень опускала на его спину Кхалэ с помощью магии. Он сам попросил об этом: никаких палачей, никаких свидетелей.

Боль была не настолько сильной, чтобы остудить гнев. За два часа метаний он вытоптал в ковре на полу своей спальни глубокую дорожку.

Проклятье!

Магическая клятва на крови? Магическая клятва? Серьёзно? И ради чего? Чтобы защитить эльфийскую гадюку? Этот заносчивый ядовитый цветочек?

И после этого Миалэ будет говорить, что ушастый ничего для неё не значит?

Дротовы рога! Она же выделила его среди других наложников, единственного назвала по имени. Подчеркнула, что судьба эльфа её интересует особенно.

Не убивай Вечера.

Не убивай.

О, Сивер его не убьёт. Нет. Но сделает так, что ушастый сам станет молить о смерти. Превратит его жизнь в Дротов котёл.

В чём-то вернувшаяся Мхил Дракар осталась прежней – совершала те же ошибки. Сивер знал сотни, тысячи способов избавиться от врага. Не убей не означало не навреди.

План начал постепенно складываться в голове.

Для начала необходимо было проникнуть в имперское хранилище зелий. И не важно, что оно охранялось лучше драконьей сокровищницы. Когда две тысячи лет назад во время войны с огненными демонами Сивер опалил крылья и ночами орал от боли, Кхалэ открыла ему доступ к лекарственным снадобьям. С тех пор он свободно передвигался по королевской аптеке – по той её части, где хранились безобидные, но действенные микстуры и мази. Это теперь, когда раны затянулись, а ожоги превратились в кружево едва заметных рубцов, Сивер не нуждался в приготовленных Кхалэ зельях, но тогда…

Вспоминая те дни, он каждый раз содрогался. Дни, когда он корчился в агонии, а Миалэ не было рядом, чтобы облегчить его муки.

Добраться до западных подземелий оказалось нетрудно. Никто не остановил его по пути, не окликнул, не спросил, какого Дрота он забыл в этой части замка. Да и кто бы посмел приставать с вопросами к супругу самой Мхил Дракар, к генералу харонской армии? Разве что проклятая ведьма.

Магический код на двери, хвала Бездне, не изменился. Сивер прочитал заклинание, прижал окровавленный палец к вращающейся колдовской печати, и замки, заскрежетав, разомкнулись.

Внутри пахло сыростью и плесенью. Через всю комнату тянулись параллельно друг другу длинные стеллажи, образуя коридоры со сквозными стенами. Полки ломились от стеклянных флаконов с округлыми боками и узкими горлышками. На пробках, что затыкали их, стояли номера. Кхалэ маркировала зелья особенным образом, но Сивер со временем изучил её шифр. Ему нужна была банка с  пятёркой на крышке.

Он шёл вдоль полок, осматривая сосуды. Некоторые сияли,  освещая хранилище лучше немногочисленных ламп.  Внутри прозрачных стенок плескались оранжевые, красные, зелёные жидкости – сплошь ядовитые, неоновые цвета.

А вот и то, что нужно!

Сивер покрутил в руках склянку с бесцветным зельем. На вид это была обычная вода, да и запах, если он правильно помнил, не привлекал внимания – нейтральный, почти незаметный.

Осталось подлить содержимое флакона ушастому в  чай.

Сивер предвкушающе усмехнулся.

Убить эльфа он не мог, а сделать так, чтобы блондинистый гад стал Миалэ не нужен, – запросто.

Глава 20

Сивер

Зелье забвения подействовало: эльф спал. В свете двух красных лун его расслабленное лицо казалось ещё прекраснее.

«Это ненадолго», – подумал возвышающийся над ним Сивер.

Всё шло по плану. Запугать и подкупить слугу не составило труда: содержимое флакона благополучно перекочевало в эльфийский ужин, а после – в эльфийский желудок. И теперь наркотический дурман сковывал мышцы, гасил сознание, делал тело невосприимчивым к боли. Начни ублюдка резать – он ничего не почувствует. Как удобно.

Сивер покрутил в руках нож. Склонился над соперником, примериваясь.

Скоро от знаменитой эльфийской красоты не останется и следа. Скоро на это лицо никто не взглянет без содрогания.

Аж скулы сводило, какие у гадёныша были безупречные, правильные черты. Так и хотелось это исправить.

Что ж, Сивер редко в чём-то себе отказывал.

Лезвие блеснуло в свете лун и прижалось к нежной щеке –  белой, будто выточенной из мрамора. Кончик ножа  погрузился в плоть, по коже побежала тонкая струйка крови.

Завтра белобрысая тварь проклянёт все зеркала. Увидеть бы, как ушастый проснётся и посмотрит на своё отражение.

Нож в умелых руках скользнул вниз, прочертив кривую алую полосу от виска до краешка идеальной губы. Этот сладенький рот он тоже исполосует. Скроет изящные изгибы под сеткой безобразных рубцов.

Так, а тут надо надавить сильнее, войти лезвием глубже, чтобы наверняка оставить уродливый шрам.

Всё, с левой щекой покончено.

Прекрасное зелье: эльф даже не шелохнулся.

Сивер отстранился, удовлетворённо разглядывая дело своих рук. Кровь дорожками стекала по искалеченной половине лица, капала на шею, заливала постельное бельё.

Утром Миалэ вышвырнет изуродованного наложника из замка. Зачем ей в постели урод? Хотя после возвращения она размякла, сочувствовала всем и каждому – могла и пожалеть убогого, оставить при дворе. Не важно. Главное, дорогу в его спальню она навсегда забудет.

Даже с раненной физиономией ушастый принц был хорош.

«Жалко портить такую бесподобную красоту, – подумал Сивер. – Хотя вру. Не жалко».

Оскалившись, он снова склонился над эльфом.

И замер, удивляясь, почему медлит.

Что это? Не к месту проснувшаяся совесть?

Давай, сделай это!

Пару движений, росчерков лезвия – и проблема решена, можно снова спать спокойно, не боясь, что тебя заменят, что твоё законное место отнимут, лишат самого важного.

Ну же, чего ты ждёшь? Растопчи! Растопчи соперника, пока сам не оказался на его месте! Жестоко? А разве с ним, с Сивером, судьба поступила лучше? Злобная тварь! Знатно посмеялась над его мечтами, растоптала надежды, превратила благородного принца драконов в ревнивое, не знающее покоя чудовище.

У него ведь ничего не осталось, кроме любимой женщины и сомнительного статуса при её дворе. От всего он отказался, чтобы быть с ней – жестокой королевой, не способной хранить верность.

Думаете, он не слышал глумливые шепотки за спиной, не ловил презрительные взгляды от фаворитов-однодневок? И разве многого хотел – быть единственным, если не любовником, то хотя бы мужем?

Нет, ушастый, прости, но ты опасен. Чересчур смазлив. И этот твой запах невинности, на который так падки драконы…

Он умрёт, убьёт, но свою истинную, свою Миалэ не отдаст никому.

Теперь, когда она переродилась в это удивительное создание,  милое, забавное, нежное, всё, чего хотел Сивер, – купаться в её тепле. Отогреваться, пока есть возможность. Пока память к Мхил Дракар не вернулась. Пока…

В дверь постучали.

Проклятье!

От неожиданности он дёрнулся и едва не выронил нож. Посмотрел на дверь. Узкую полоску света под ней заслоняла тень. Принюхался, прислушался – Миалэ. Её запах. Её дыхание.

Научилась же подкрадываться незаметно. Или это он непозволительно потерял бдительность, погрузившись в мысли?

Что она тут забыла ночью? Неужели пришла к эльфийской патаскушке?

– Вечер? Ты спишь? Можно войти?

Сивер скрипнул зубами.

Как не вовремя! А впрочем… Впрочем, с исполосованной щекой лесная фея растеряла изрядную часть шарма.

– Приятного пробуждения, красавчик, – прошептал он спящему сопернику и распахнул оконные рамы.

Ветер надул широкие неровные крылья, хранящие следы старых ожогов.

Глава 21

Эльф

Сколько прошло времени? Сколько минут, часов он, сгорбленный, неподвижный, сидел на кровати, вперив невидящий взгляд в окно. Распахнутые деревянные рамы, скрипя, покачивались на сквозняке. Ветер колыхал невесомый тюль. Надувал его, будто прозрачные крылья феи, будто паруса корабля-призрака.

Он урод.

Теперь он урод.

Засохшая кровь коркой стянула левую щёку. Скрыла безобразную рану, протянувшуюся от виска к уголку губы. Шея, ворот ночной рубашки, одеяло и простыни – всё было покрыто бурыми пятнами. Подняв руку, он коснулся искалеченного лица, и болезненная судорога согнула плечи.

Сначала у него отняли дом, потом – честь, а теперь забрали последнее – красоту.

Никогда он не гордился внешностью, не задумывался, насколько привлекателен. Эльфы – самый красивый народ внутри Четвёртого галактического квадранта – воспринимали этот не самый полезный дар природы как должное. Но так и руку свою не ценишь, и ногу, пока не лишишься.

За окном Аламак поднимался над деревьями – огромный, пока ещё бледный, похожий на золотую монету, брошенную на полотно голубого шёлка.

В дверь постучали. Тихо, осторожно – так, чтобы не потревожить спящего, но привлечь внимание бодрствующего.

За порогом стояла, прислушиваясь к тишине за дверью, его тактичная крылатая хозяйка. Он знал, что это она. Слышал её приближающиеся шаги. Научился их различать.

Он долго смотрел на гладкое деревянное полотно, на дёрнувшуюся золотую ручку, а затем отвернулся, не готовый предстать перед Мхил Дракар в новом отталкивающем облике. Показать свою окровавленную щёку, своё испорченное лицо.

Внешность была его козырем, его преимуществом, единственной надеждой привлечь желанную женщину. Драконы любили всё идеальное, тяготели к правильным, гармоничным пропорциям. Эльфийская красота привлекала каждого, а теперь…

Теперь у него не осталось и этого. Не осталось ничего.

Больше Мхил Дракар на него не взглянет, не заплетёт ему косу, не предложит разделить постель. Его ждёт роль незаметной гаремной тени, невидимого уродца, оставленного во дворце из жалости.

Из года в год он будет смотреть, как его избранная, его единственная развлекается у бассейна с другими мужчинами. Наблюдать за этим в агонии, понимая: его она не выберет никогда.

Не с таким лицом.

– Вечер, я слышу, что ты не спишь, – раздался из-за двери голос. – Не хочешь открывать – не надо. Просто… С тобой всё в порядке? Сивера нигде нет.  Будь… будь осторожен.

Вечер закрыл глаза. Зажмурился, сжал зубы, стиснул кулаки.

Ни секунды он не сомневался, кто подарил ему новую внешность, чьих рук это дело – понял сразу, едва увидел своё отражение в зеркале.

Сивер.

С ним он разберётся позже, да только что это изменит? Его жизнь кончена.

Хотя…

Может быть…

У него осталось привлекательное тело и…

Все знали, какую слабость питали драконы к девственникам и девственницам. Говорили, виной всему особенный запах, который менялся после близости. Жители горных деревушек даже спешили  выдать дочерей замуж, чтобы тех не похитил и не обесчестил оголодавший дракон из южного клана.

Вечер поднялся с постели. Мхил Дракар ещё стояла за дверью: он слышал её взволнованное дыхание, чуть более частое, чем обычно.

Беспокоилась? За него?

А в Чарующем лесу её считали чудовищем. Пугали жестоким драконом эльфят.

А вот какая она в действительности. Простая и немного странная. Не похожая ни на безжалостного диктатора, ни на белокурых отстранённых девушек его народа.

Внезапно он понял, что эльфийки никогда его не привлекали, холодные, чопорные. В них не было жизни. Все они так заботились о репутации, что боялись проявить хотя бы проблеск эмоций: вдруг кто обвинит в непристойном поведении? Даже говорили сухо и надменно. Не потому что правда были высокомерны – жёсткие нормы, принятые в лесном обществе, вынуждали давить в себе и живость, и общительность, и весёлый нрав.

Вечеру эльфийки казались куклами. Может, поэтому он так долго искал и не находил себе пару? Может, поэтому Мхил Дракар, живая и непосредственная, будила в нём столь странные чувства? И дело было не в традициях, которые он, изгнанник, имел право больше не чтить? Может, он просто влюбился, впервые встретив женщину другой расы? Женщину-неэльфийку. Замужнюю.

Снова раздался тихий стук.

Он представил, как откроет дверь и Мхил Дракар передёрнет от его вида. Представил её брезгливый и разочарованный взгляд. Но не мог же он до конца своих дней прятаться в этой комнате.

А потому он пересёк короткий пятачок пола и позволил неизбежному случиться.

Глава 22

Кхалэ говорила, что истинные пары должны поддерживать постоянный физический контакт – касаться друг друга, целовать, заниматься любовью. Бывало, что кто-то из партнёров  привязывался сильнее. В нашем случае это был Сивер. Вдали от меня он слабел, мучился от боли и постепенно терял рассудок. Такая зависимость не могла не пугать. Наверное, поэтому я прошлая и я нынешняя не могли злиться на Сивера долго. Поэтому прощали ему самые ужасные вещи. Трудно наказывать человека, для которого ты – весь мир, смысл жизни, быть жестокой с тем, кто от тебя полностью зависит.

Тем более связь действовала в обе стороны. Я любила. Чем больше времени мы проводили вместе, тем крепче привязывались друг к другу.

И было ещё кое-что. Знаю, в прежней жизни я это тоже чувствовала. Ответственность. Ответственность за свою пару.

О смерти наложника я забыла на удивление быстро. Первый шок прошёл, и ко мне вернулось душевное равновесие. То ли Кхалэ в очередной раз постаралась сгладить впечатления, то ли от прошлой личности Мхил Дракар во мне осталось больше, чем я думала. Раньше я не замечала за собой такой чёрствости, но жизнь в Хароне постепенно меня меняла.

Сивера я всё же наказала. По крайней мере, попыталась это сделать. Стоило увидеть на красивой мускулистой спине кровавый след от кнута, и внутренности обожгло болью.

«Связь», – объяснила Кхалэ, а потом ещё полчаса делилась подробностями, от которых волоски на руках вставали дыбом.

Вот почему Мхил Дракар была так снисходительна к мужу-ревнивцу. Я выдержала ещё три удара и остановила экзекуцию.

С некоторых пор Сивер ночевал в моей комнате, хотя имел в замке собственную спальню – и не одну. Спать вместе, уютно сложившись ложками, мне нравилось, а утром меня всегда ожидало приятное пробуждение.

Сивер любил и умел доставлять удовольствие. И откровенно кайфовал от того, что творил под одеялом. Просто купал меня в обожании. Насколько жестоким он был с другими, настолько нежным – со мной.

Но этой ночью в кровати я проснулась одна. И сразу ощутила неладное.

Что если Сивер нашёл способ обойти клятву на крови? Или провёл ритуал неправильно?

Не верилось, что он так легко смирился с соперником. Не в его это было духе.

Почему я не подумала об этом раньше?

Посидев полчаса в темноте, я оделась и отправилась на поиски мужа. Заглянула в гарем, но в последний момент решила не будить Вечера. Можно было попросить ведьму отследить Сивера по ментальной связи, но Кхалэ тоже куда-то запропастилась. Её спальня оказалась пуста, и я вернулась в свою, растерянная и сбитая с толку.

К утру супруг так и не объявился. Я провела бессонную и очень тревожную ночь. И ровно в восемь обнаружила себя, стучащей в знакомую дверь.

Бездна, хоть бы всё было в порядке! Хоть бы оказалось, что я накрутила себя без повода!

Не накрутила.

Дверь открылась – и с губ сорвался возглас изумления и ужаса.

О Бездна, Вечер…

Что случилось?

Лицо эльфа – красивое, совершенное – было в крови.

А это что? Под сухой бурой коркой? Рана?

Через всю левую щёку тянулся кривой, неаккуратный порез.

Словно зачарованная, я подняла руку и почти дотронулась до  рассечённой кожи, но эльф ушёл от прикосновения – болезненно скривился, отвернул голову.

Это я виновата! Я! Опоздала. Не уследила. Внушила Сиверу чувство вседозволенности. Мягкотелая идиотка! Надо было наказать его жёстче. Выпороть сильнее, несколько дней подержать в темнице, посадить на хлеб и воду, но чётко дать понять: каждый поступок будет иметь последствия. Но теперь уже поздно. Ничего не исправить.

Вечер избегал смотреть мне в глаза. Повернулся здоровой щекой, будто прятал безобразную рану. Словно её стыдился. Стыдился себя такого.

Даже окровавленный, с порезом на пол-лица он оставался одним из самых привлекательных мужчин в замке, но  сказать, что будущий шрам его ничуть не испортил, я не могла, как бы ни хотела себя обмануть. Такие «украшения» нарушали гармонию, симметричность черт, перетягивали на себя всё внимание.

Что чувствовал Вечер, я боялась даже представить.

– Это… Сивер сделал?

Да к чему эти вопросы? Кто ещё мог проникнуть в спальню эльфа с ножом? Но я должна была убедиться. В глубине души занозой застряла нелогичная надежда: не он, пожалуйста, пусть это будет не он, не Сивер! Потому что иначе я не знала, что делать. Не знала, как бороться с его опасной, необузданной ревностью.

Вечер молчал. Казался спокойным и равнодушным, как если бы ничего особенного не случилось. Но по тому, как изменилось его дыхание, я поняла: он в ярости. Одно имя моего супруга привело эльфа в бешенство.

Сердце упало.

– Я… он ответит за то, что сделал.

Эльф посмотрел на меня краем глаза.

Как ему удавалось выглядеть невозмутимым настолько? Даже у каменной статуи мимика была более живой.

 – Возможно… Возможно, шрам можно будет удалить. Хирургически или… Или с помощью магии!

Точно, Кхалэ! Она же ведьма! Что ей стоит…

– Не получится.