Текст книги "Темный час (СИ)"

Автор книги: Анна Карпова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава 23

Какое дурацкое утро. Оно беспардонно влетело бесконечным звоном будильника в комнату и вырвало из туманных объятий сна. Мне снилось что-то хорошее, я пыталась поймать за хвост ощущение ускользающего счастья, но оно, словно вода, просачивалось сквозь пальцы.

Как я не пыталась, я не могла припомнить, что же мне снилось. Что-то белое и теплое. И безумно счастливое.

Жутко не хотелось идти на работу. Заставить себя встать с кровати было выше моих сил. Лежу, разглядывая потолок, и пытаюсь найти в себе мотивацию встать.

Внезапно необходимость идти на работу показалась столь незначительной и жалкой, померкнув на фоне чего-то великого, фундаментального.

Только я никак не могла сообразить, чего именно.

– Хорошо, детка. Деньги сами себя не заработают.

Пришлось буквально пинками гнать себя под душ. Если я опять опоздаю, Урсула вставит мне по первое число. Она и так была слишком добра ко мне в последнее время.

Последнее время.

Что-то не так было с последним временем. Я так сильно устала от этой работы, что события последних месяцев расплывались в сознании в размытую картину неопытного художника.

Выбравшись из душа, окидываю взглядом свое отражение. В этих глазах что-то изменилось. Они стали более…грустными? Более глубокими?

Так разве бывает?

– Совсем ты заработалась, подруга, – говорю своему отражению. – Надо будет попросить отпуск и сгонять отдохнуть с Боби куда-нибудь.

Боби. Что не так с Боби?

Размытая память услужливо показывает вчерашнюю ссору в кафе. Он прилюдно оскорблял меня, а Берни и Дилан встали на мою защиту. Как я могла забыть, что бросила его?

Бред какой-то. Невероятно дурацкое утро.

– Боже, Джес, ты пришла вовремя! – Урсула весело хлопает в ладоши, стоит мне показаться в дверях кафе за пять минут до начала смены.

– Кажется, ты обещала отметить этот день в календаре и молиться на него! – смеюсь с подругой, скидывая верхнюю одежду.

– Всенепременно, – Урсула берет красный маркер и обводит сегодняшнее число на висящем календаре. – Запомните этот день! Ведь именно в этот день Джессика пришла вовремя!

Мы смеемся в голос. Окидываю взглядом еще пустое кафе, пытаясь понять, что я вообще тут делаю. И главное – зачем. Взгляд останавливается на угловом столе, и внутри возникает отголосок странной мысли. Она, не успев сформироваться в полноценные слова, улетучивается легкой пылью.

– Что? – спрашивает Урсула. – Чего ты зависла? Что не так со столом?

Конечно, она заметила, как я пялилась на пустой стол, силясь понять, что с ним не так. Точнее, почему именно я считаю, что с ним что-то не так.

– Да нет, все нормально, я полагаю.

Только внутри ворочается мысль, что я упускаю что-то очень важное. Прямо наваждение какое-то все утро.

– Слушай, а мы же сильно вчера повздорили с Боби, верно?

Урсула смотрит на меня, словно я спрашиваю какие-то очевидные вещи.

– Еще как! Я думала, вы поубиваете друг друга.

И снова легкая тень неясной мысли проскочила внутри и затерялась в глубине.

– Да, действительно чуть не поубивали, – повторяю задумчиво.

– Ты не смотрела вечерние новости что ли?

А что я вчера вообще делала? Пришла с работы? Легла спать?

– Кажется, я все пропустила. Что-то случилось?

– Боби вечером напал на кого-то! Пистолетом угрожал! Я думаю, он окончательно съехал с катушек.

Мне становится дурно.

– Но его вовремя скрутили, и сейчас он прохлаждается в полицейском участке за незаконное ношение оружия.

– Боже, у него был пистолет? – мне с трудом вериться в это, но стоит признать, что я его очень плохо знала. Резкая вспышка в голове рисует картину, как черный зев дула смотрит мне в лоб. Это было? Или приснилось?

– Тебе несказанно повезло, ведь он мог напасть на тебя.

В глаза темнеет. Бред какой-то.

– Джес, все хорошо? Присядь, дорогая. Я сделаю тебе кофе.

Пока Урсула, напевая мотив несложной песни, делает мне капучино, снова кидаю взгляд на пустующий угловой стол.

Почему мне постоянно кажется, что я упускаю из вида что-то очень важное? Что-то на грани бокового зрения, стоит повернуться, моментально ускользает.

День проходит, словно в дымке. Все, что я делаю, отзывается лишь поверхностным сознанием, ведь мои мысли далеко отсюда. Постоянно ловлю себя на том, что вглядываюсь в каждого заходящего посетителя. Кого я ищу? Кого жду?

Наверное, я просто боюсь увидеть Боби.

И снова мысли уносятся в далекие дали. В моменты прошлого, которое я пытаюсь отмыть и разложить по полочкам. Что-то помнится ярко, а что как через мутное стекло: очертания размыты, главных героев не разглядеть, слова не расслышать.

Эта усталость погубит меня. Это ведь от усталости?

Урсула услужливо не теребила меня по пустякам, позволяя вариться в каше собственных мыслей.

– Джес, я знаю, что тебе пришлось нелегко, – говорит, по-дружески положив руку на плечо. – Если что, я готова тебя выслушать.

– Спасибо, дорогая. Но я пока сама не понимаю, что чувствую.

– Ну, если вдруг захочешь выпить в компании подруги, потрещать о всяком – я в твоем распоряжении.

– Спасибо. Буду иметь в виду!

Идея выпить показалась мне не такой уж и абсурдной.

Нарастающее чувство разочарования, возникающее при каждом новом посетителе, сбивало с толку. Чем сильнее я пыталась поймать ускользающие мысли, тем быстрее они убегали.

Следующая пара посетителей сразу попросили карту меню и прошли к угловому столу. Бросив на них короткий взгляд, я поняла, что это неправильно. Неправильно, что они сидят там. Их там быть не должно. Этот стол не для них.

Да что не так с этим столом?

Что не так со мной?

Придя домой, я надеялась хоть немного успокоиться и привести мысли в порядок. Как бы ни так. Вид смятой простыни заставил внутренности сжаться в тугой комок горечи и боли.

– Да что со тобой происходит, Джес? – кричу в пустую квартиру. – Что тебе надо?!

Растущее внутри чувство нестерпимой потери буквально разрывает мою душу, а я даже не могу понять, что я потеряла.

Закрыв лицо руками, тихонько плачу от бессилия. Слезы стекают по ладоням и капают на кровать, скрываясь в складках смятой простыни.

Глава 24

Прошел месяц.

Мне почти удалось справиться с постоянным чувством поехавшего рассудка, ведь причин такому поведению я, как ни старалась, найти не могла. Просто внезапно мой мозг решил, что он что-то потерял, но всячески отказывался мне объяснить, что именно.

Смена шла за сменой. Я стала выходить на работу чаще, чтобы занять свои сумасбродные мысли. Болезненно заставляла себя не искать ответ у молчаливого углового стола, который стал моим наваждением. Как и все посетители, в лицах которых я пыталась найти то, что считала утерянным.

Даже дядя Томас один раз заметил, что со мной что-то творится.

– Детка, рыбка моя, как ты себя чувствуешь? – спросил в одно утро наш постоянный посетитель. Пока я, как заведенная, в сотый раз протирала бокалы, мужчина с отцовской нежностью наблюдал за моими резкими движениями.

– Я… я не знаю, Томас. Правда, – подношу идеально чистый бокал к свету плафона, пытаясь найти на нем малейшую пылинку. Абсолютно бесполезное занятие, которое я повторяю из раза в раз. – Кажется, я схожу с ума.

Дядя Томас печально улыбается и кладет руку на мою ладонь.

– Все будет хорошо! Если ты действительно думаешь, что отношения с твоим молодым человеком расшатали нервную систему, я могу посоветовать хорошего врача.

Интересная мысль. Может, действительно стоит обратиться за помощью?

– Просто, меня словно перестало все радовать, понимаете? – смотрю в его старческие глаза и вижу, что он прекрасно понимает, о чем я.

– Да у тебя настоящая депрессия.

– Бросьте, дядя Томас, это все от безделья. Депрессия это не болезнь.

– Зря ты так говоришь, дорогая моя, – он неодобрительно качает головой. – Из-за нее не только подчас рушатся семьи, но и целые жизни. Не шути с этими чувствами, они могут погубить тебя.

В сто первый раз протираю и без того чистый бокал.

– Оставь его, рыбка моя, ты его затрешь до дыр.

Шумно выдыхаю и все-таки ставлю бокал на барную стойку.

– Все стало таким пресным и серым, как будто у меня отобрали главный смысл моей жизни. Я постоянно что-то пытаюсь найти, но ничего не получается.

– А что ты потеряла?

– Без понятия.

Его мой ответ даже не удивил.

– Так бывает, дорогая моя. Давай, я оставлю номер врача, а ты сама решишь, идти к нему или нет?

– Хорошо, спасибо.

Самое ужасное, что мне кажется, что никто ничего не замечает. У всех все нормально, жизнь идет своим чередом, лишь одна я падаю вниз по спирали безумия. Лишь моя жизнь стремглав летит с высокого небоскреба.

Подходит Урсула, только что принявшая заказ у молодой девушки, занявшей ненавистный угловой стол.

– Джес, сделай девушке двойной эспрессо, мне срочно в туалет надо, – она подмигивает, а меня словно дверью ударили по лицу.

Двойной эспрессо и угловой стол. Если две неправильные вещи сложить одну с другой, получается одна архи неправильная вещь.

С тихим ужасом приношу девушке кофе, а она даже не удосуживается поднять на меня взгляд, словно я пустое место.

Стоит ли говорить, что именно так я себя и ощущаю.

Мне понадобилось еще два месяца, чтобы набрать номер, что мне оставил в тот день дядя Томас. Каждый раз, услышав гудки, я бросала трубку. Если мне ответят, это будет значить, что я признала свое сумасшествие, которое осаждало меня с каждым днем все больше и больше.

Но потом случилось то, что заставило меня дождаться ответа на другом конце провода.

В то немноголюдное воскресенье в кафе зашла группа ребят. Я с силой заставляла себя не искать в посетителях то, чего не было. И у меня даже начинало это получаться временами. Вот только с угловым столом я пока не примирилась.

Сохраняя максимально возможное спокойствие, я принялась принимать у них заказ.

– Добрый день, ребята. Чего желаете?

Онибыли дружелюбны и начали наперебой спорить, что выбрать из меню.

– Но я не хочу яичницу! – не переставал возмущаться долговязый парень в клетчатой рубашке. – Сэт, если бы я хотел яичницу, я попросил бы маму!

– Только и можешь, что мать просить, – отозвался низкий пухлый парень с редкой рыжей бородой. – Пора самому научиться готовить, Майкл.

Через мое сознание пропустили электрический ток. От звучания имени Майкл вышибло дух, а сердце забилось с такой силой, что я чуть не выронила блокнот для заказа.

Да я в жизни не знала никаких Майклов! Почему меня это так задевает? Почему это имя набатом пляшет у меня в голове?

– Извините, с вами все хорошо? – спросил псевдо-Майкл. Было что-то иррациональное в том, что его так звали.

Это не твое имя, парень.

– Да, простите. Так что вам принести?

Оставшийся вечер я бросала на ребят косые взгляды, пытаясь рассмотреть в парне в клетчатой рубашке призраки своего прошлого. Но чем больше я старалась, тем больше истина ускользала от меня. В какой-то момент я пришла к выводу, что все напрасно.

Я ничего не помню. Я ничего не понимаю.

Я схожу с ума.

Это и подтолкнуло меня снова набрать номер, написанный рукой Томаса.

Три мысли огнем жгли мои мысли, пока я слушала гудки.

Угловой стол. Двойное эспрессо. Майкл.

Это невыносимо. Так продолжаться больше не может.

Если сложить все три детали в один ряд, внутри вспыхивало противное чувство горечи и бесконечной потери.

Глава 25

– Добрый день, Джессика, проходите, доктор уже ожидает вас, – приветливая девушка провела меня по белым коридорам с картинами неизвестных художников на стенах. Высокие потолки, белый холодный свет люминесцентных ламп должны вселять покой, но я нервничала все больше, чем ближе мы подходили к кабинету.

– Спасибо, – плохо различаю ее слова.

Сейчас я переступлю порог, и врач скажет, что я ненормальная. Мое место в психушке в комнате с мягкими стенами.

Где я буду сидеть и жевать свои волосы.

Я почти научилась игнорировать внезапно появляющиеся фразы в голове, не относящиеся к настоящему. Может, они относятся к моему размытому прошлому?

– Добрый день, присаживайтесь, – высокий статный мужчина в очках указал мне рукой на стул напротив него. – Меня зовут Абрахам. Я готов вас выслушать и помочь вам.

Я послушно села, не переставая теребить ручку сумки.

– Что вас беспокоит?

– Если честно, я понятия не имею, с чего начать.

Доктор понимающе кивнул и предложил мне воды.

– Можете начать с того момента, когда, как вам кажется, все пошло не так. Ведь признание проблемы – это первый шаг на пути к выздоровлению.

Так и хотелось закричать ему в лицо, что у меня нет никакой проблемы. Только умом я понимала, что есть. Да еще какая. Сделала короткий глоток воды и быстро выдохнула.

– У меня был парень. Боби.

Я молчала. Что еще сказать, ума не приложу.

– Если вам будет удобнее, я могу задавать наводящие вопросы.

– Да, спасибо, так будет лучше.

– Можете рассказать о нем? Что он за человек? Чем увлекался, какие фильмы любил?

В голове лишь белый шум. Я точно это должна знать про своего бывшего парня? Я это вообще знала когда-нибудь?

– Да я собственно даже не знаю. Мы недолго встречались, ничего особенно в нем выделить не могу. Парень как парень, каких сотни. Разве что вспыльчивый характер. И очень любил быть выше.

– Где вы познакомились?

– На благотворительном обеде в церковном приюте. Я там выросла, а он пришел с родственниками.

Доктор кивает и делает пометку в своем блокноте. Так хотелось вырвать этот блокнот и посмотреть, написал ли он уже «Чокнутая» или еще нет.

Ты всегда была немного отбитой.

Встряхиваю головой, прогоняя очередную колкость памяти.

– Вы расстались?

– Да, я его бросила.

– Что послужило причиной такого решения?

– Ммм…не сошлись во взглядах. Он вспылил и прилюдно меня унизил.

– Вас это задело?

– Его слова? Вовсе нет, просто я поняла, что не хочу иметь с ним никаких дел.

– Можете рассказать больше про ваши отношения? Какие они были?

Долго жую ответ, пытаясь сформулировать так, чтоб он не звучал, как оправдание.

– Странные. Мы часто ругались, но стоило мне извиниться, как ссора сходила на нет. Он сразу успокаивался. И постоянно называл меня печенькой, хоть мне это и не нравилось.

– Он мог специально спровоцировать ссору?

– Да, мне кажется, он часто это делал.

– Как вы думаете, зачем он это делал?

– Сделать меня виноватой? На самом деле, без понятия, что у него там в голове творилось.

– За ним наблюдалась подобная привычка навязывать вам чувство вины?

– Да, пожалуй. Он часто любил еще тыкать меня тем, что я из приюта, а он якобы дал мне билет в жизнь.

Доктор что-то снова записал в записную книжку и вернулся к разговору.

– Что вы испытали после того, как расстались с ним?

– Это должно быть прозвучит странно, но я испытала облегчение.

– Вы понимали, что ваши отношения ни к чему не приведут.

– Именно, но…

Я оглянулась на окно, за которым уходящая зима уступала место свежей весне. Доктор терпеливо ждал, когда я продолжу.

– Проблема в том, что в одно утро я проснулась и поняла, что что-то потеряла. Понимаете? Что-то очень важное.

– Вы любили его?

– Боби? – а кого я еще могла любить? – Нет. Не любила.

– Тогда к чему вы можете отнести чувство потери? Вы потеряли комфорт? Или опору рядом с собой?

Все не так. Он задает слишком глупые вопросы.

– Нет, в том-то и заключается самая большая проблема. Я не знаю, что я потеряла. Я этого не помню, словно кто-то взял и вырвал часть воспоминаний, словно страницы книги. В одно утро я проснулась и поняла, что жизнь больше не имеет смысла. Если вообще когда-то имела. К н и г о е д . н е т

– Очень интересно.

– Это точно не связано с Боби. Мне, по сути, плевать на него и на наши отношения. Но в то утро я поняла, что из меня вырвали огромный кусок внутреннего тепла, и у меня никак не получается восполнить эту пустоту.

– Потому что вы не знаете, чего ищете.

А вот это уже ближе к теме.

– Именно так! Я словно слепой котенок тыкаюсь по углам, пытаясь понять и выстроить внутренний мир, который стремительно полетел черти куда.

– Вас пугают большие скопления людей, Джес?

Его вопрос заставил меня призадуматься.

– Нет, скорее нет, чем да. Но в них я чувствую себя…мммм…

– Некомфортно?

– Да, странно. Словно это не мое место.

– Словно вы живете чужой жизнью?

Беру предложенный доктором в начале приема стакан воды и снова делаю большой глоток.

– Словно я раньше жила настоящей жизнью, а сейчас нет. Все выглядит как дешевая подделка. Лишь острое чувство боли и тоски внутри кажется настоящим. Я как примечание на полях собственной жизни, ничего не значащее и ничего не меняющее.

Доктор долгое время молчит, разглядывая свои записи.

– Пожалуйста, продолжайте.

Сказать или нет? Про те самые три столпа, на которых держится мое сумасшествие.

– Есть еще три вещи, которые вызывают во мне бурю эмоций.

– Вы бы отнесли эти эмоции к прошлой «настоящей» жизни?

– В точку. Как бы я ни старалась забыть о них, мое подсознание настойчиво запоминает их все сильнее. Это стало каким-то наваждением. Я ищу того, чего нет. Жду того, кого не знаю. Полный бред.

– Расскажете о них?

– В кафе, где я работаю, есть стол в углу справа. Почему-то меня постоянно тянет смотреть на него, словно там кто-то должен быть, а его нет. А если туда садится какой-то посетитель, но все мои внутренности выворачивает от неправильности. Понимаете? Они не должны там сидеть.

– Как вы считаете, почему они не должны там сидеть?

– Понятия не имею. Если бы я знала ответ на этот вопрос, меня бы тут не было. Это просто…неправильно.

– А вы знаете, как должно быть правильно?

Болезненно пожимаю плечами. Откуда мне знать.

– Еще имя Майкл.

– Если вы слышите, что кого-то называют этим именем, вам это тоже кажется неправильным?

– Да, это звучит глупо, верно?

– Нет, вовсе нет, Джессика. Это вполне нормально, – доктор делает еще одну запись, затем проводит ручкой черту.

Устало гляжу на него, пытаясь распознать, вынесли ли мне только что смертный приговор.

– И каков мой диагноз?

– Смею предположить, что нервная работа, постоянная усталость и расставанием с парнем привели к нервному срыву. У вас было такое, что вы не помнили, что делали вечером? Или пришли с работы, и весь вечер провалялись в постели?

Киваю. Было.

– Это последствия нервного срыва. Организм, таким образом, пытался восстановить запас сил и выровнять эмоциональный фон, который пошатнулся.

– Это понятно. Это все относится к Боби. А что же со столом и Майклом?

– Джес, скажите, вы хоть что-нибудь помните о том, почему для вас это важно?

– Ни капли. Просто хлоп, и знаю. Угловой стол, Майкл и двойной эспрессо. Только это меня выбивает из равновесия. У меня в жизни не было ни одного знакомого с таким именем. Я даже придумать никого не могу, кого могло бы звать также.

– Боби вас избивал?

– Нет, что вы. И о потери памяти тоже речи быть не может. Хоть она местами и смазана, но я точно помню, что делала, а чего нет. Сотрясение я точно не получала.

– Я считаю, что никакого Майкла не существовало. Понимаете, – он отложил записи в сторону, – при серьезных моральных и психических потрясениях человеческий мозг пытается найти место, куда ему можно спрятаться, словно в раковину. Зачастую люди в таком состоянии придумывают себе то, чего не было, пытаясь спрятаться за обманом, как за каменной стеной. Это их маленький выдуманный мир, в котором им комфортно, безопасно. А настоящая жизнь кажется некомфортной, постоянно ощущается тревога и беспомощность.

О, да! Беспомощность стала моей сестрой за эти месяцы.

– Значит, я все-таки сумасшедшая?

– Бросьте, мы не ставим таких диагнозов. У вас было серьезное потрясение, вызванное рядом факторов. Они привели к тому, что вы выдумали себе образ идеального парня, который должен был вас защитить.

– От Боби?

– И от него тоже. От целого мира. Ваше подсознание услужливо нарисовало образ идеального партнера, пытаясь придать устойчивость расшатанной нервной системе. Вы уцепились за него, как за спасительную соломинку. Ваш мозг заставил вас поверить в то, что это было.

– Но так как это ничего не было, возникло чувство потери?

– Именно.

Говорит убедительно. Выводы делает убедительные. Только почему-то мне кажется, что со мной все не так, как доктор описывает.

– Вы мне выпишите лекарства?

– Конечно, ведь я всеми силами желаю вам поправиться.

Глава 26

Препараты заставляли меня смириться, что никакого Майкла не существовало.

Препараты заставляли меня понять, что я не сумасшедшая.

Препараты заставляли перестать искать смысл там, где его нет.

Не было больше раздвоенной жизни. Я всеми силами пыталась удержать убегающий рассудок, потому что препараты лишь убирали последствия.

Они не убирали причину. Я все еще вздрагивала, когда кто-то заказывал ненавистный двойной эспрессо. Все еще разглядывала угловой стол, желая материализовать там все свои мысли. Иногда я подолгу сидела за ним, пытаясь услышать малейшие отголоски прошлого внутри, но ничего не приходило. Зияющая пустота внутри не хотела заполняться.

Я старалась вспоминать слова доктора и повторять себе, что все именно так и было. У меня случился нервный срыв, который привел к таким неоднозначным последствиям. Признаваясь и доказывая себе, что это действительно так, я удерживала сознание на плаву, не давая ему раздвоиться.

Но в глубине души я понимала, что это все вранье.

Потому что чувство безмерной потери и боли никуда не ушло. Оно лишь притупилось, и сидело теперь на подсознании, постоянно вызывая тоску и непрошенные слезы.

А плакала я часто. Очень часто. Никогда бы не подумала, что я такая плакса.

Я оставила попытки понять, что случилось с моим смазанным прошлым. Кусочки мозаики никак не складывались, они совсем не подходили друг к другу. Поэтому я решила, что если мой мозг считает, что лучше чего-то не помнить, значит, так будет лучше для нас обоих.

Чем больше я гнала назойливые мысли прочь, тем больше понимала, что это все неправильно. Вся моя жизнь неправильная. Я словно тень самой себя.

И лишь боль была настоящей.

В это крайне дождливое для весны утро, кафе было почти пустым. Урсула сегодня взяла больничный, а новый сменщик еще не пришел. Я устало перекладывала чистые столовые приборы из одного ящика в другой.

Пришел дядя Томас и сел на свое любимое место за барной стойкой.

– Джес, рыбка моя, я смотрю, ты стала выглядеть лучше.

– Да, я была у того доктора, чей номер вы оставили.

Томас довольно кивает.

– Он хороший врач, знает свое дело. Надеюсь, он помог тебе справиться с твоими демонами.

Не уверенна. Совсем не уверенна. Но озвучивать вслух не стала, чтобы не расстраивать старого приятеля.

– Да, он мне действительно помог. Вам как обычно?

– Да, плесни мне пива, дорогая.

Входная дверь открывается, впуская новых посетителей. В этот момент руки меня подводят, и я роняю бокал на пол. Он со звоном разлетается в тысячи мелких осколков.

– Твою мать! Извините, Томас, вас не задело?

– Нет, рыбка, все хорошо! Тебе помочь?

– Нет, нет, все в порядке, – пытаюсь ему улыбнуться. – Я сейчас!

Скрываюсь за барной стойкой, сгребая салфеткой осколки в одну кучу.

– Привет, приятель, пришел отведать пива? – спрашивает Томас у посетителя.

– Нет, пришел повидать кое-кого, – низкий бархатный голос прошибает до дрожи и выбивает землю из-под ног, и я неуклюже падаю на пол.

Чувство тоски взвинчивается в голове острой пулей, голося словно сирена. Руки трясутся, а я не понимаю, что случилось.

До меня доходит запах туалетной воды посетителя.

Цитрус.

Тут я окончательно теряю самообладание, понимая, что только что нашла четвертый столп своего скрытого безумия. Буря эмоций теперь не просто голосит, как сирена, она вопит во все горло и буквально заставляет меня резко встать и встретиться лицом к лицу с обладателем этого запаха.

Высокий молодой человек в черной толстовке, натянутой на лицо. Могу видеть лишь его лучезарную улыбку, от которой в животе бабочки взрываются миллионами радостных трелей.

– Привет, меня зовут Майкл, можно мне двойной эспрессо?

От этих слов мое сердце пропускает удар. Или два. Или все удары на свете. Пусть остановится, и я умру прямо тут, так как не смогу этого всего вынести.

– Майкл, – шепчу одними губами. А парень продолжает так лучисто улыбаться, что у меня сводит скулы. – Меня зовут Джес…

– Я знаю.

Все резко встает на свои места, словно невидимая рука сама сложила назойливую мозаику воедино. Осознание в миг схлопывается, словно отпущенная резинка, заставляя раздвоенную душу соединиться и петь в унисон.

Внутри рождается потрясающее чувство узнавания и безмерного тепла, поднимающееся из самых темных глубин моей души.

Не могу отвести от него взгляд. Не хочу отводить взгляд. Все в нем кажется до парализующей боли знакомым. Все правильным, идеальным. Даже имя Майкл подходит ему и только ему.

Майкл скидывает капюшон с лица. Его черные, как бездонный космос, глаза смотрят с такой невероятной теплотой, что меня буквально плавит под его взглядом.

В голове пулей проносится одна единственная настоящая мысль: «Я так тебя ждала».

– Ты даже не представляешь, от чего я отказался, чтобы быть с тобой.

Я, наконец, обрела себя.

Я, наконец, обрела его.

Зияющая пустота внутри, пожирающая мой рассудок, оказалась не пустотой вовсе, а свободным местом, которое занять мог только он. Все это время душа болезненно ждала именно его.

Больше нет ощущения, что я неправильная или поломанная. Ведь стоило услышать его голос, как я поняла, что только он настоящий. Его улыбка, его черные омуты глаз, его имя.

Майкл.

– Ты согласишься сходить со мной на свидание? – так мягко улыбается, что я чуть не теряю сознание.

– К-к-к-конечно. П-пойду.

– Тогда я заберу тебя после смены, – Майкл разворачивается и направляется к угловому столу, ожидая свой кофе.

Вот теперь все четыре столпа: угловой стол, двойной эспрессо, Майкл и запах цитруса, – слились в единую опору, не оставив недосказанности, раздвоенности.

Я не сошла с ума. Ты действительно существуешь.

Наконец я нашла то, что искала. Надежную опору, на которую я смогу смело опереться, и не бояться снова потерять себя.

Не бояться снова потерять тебя.

КОНЕЦ