Текст книги "Контрольная для друзей"

Автор книги: Анна Устинова

Соавторы: Антон Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава V. НЕОЖИДАННЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ

Через час, после того как кончились уроки, мы собрались в квартире у Тимки. Его собственная комната оказалась для всей нашей компании слишком мала, поэтому гостеприимный хозяин отвел нас в комнату предков.

– Только, пожалуйста, осторожнее, – счел своим долгом предупредить он. – А то отец с матерью очень не любят, когда у них что-нибудь ломают.

– Оригинальные у тебя предки, – мигом съехидничала Зойка. – Можно подумать, другим родителям нравится, когда в их отсутствие заявляется такой Будка, – Зойкин палец уткнулся в Митьку, – и все разносит.

– Почему обязательно я? – вознегодовал Будка и немедленно налетел на журнальный столик.

– Вот именно поэтому, – осталась очень довольна моя подруга. – С тобой рядом ничто не живет.

– Напрасно ты так, – надулся Будка. – Я вообще-то как раз очень аккуратный.

И, чуть попятившись, он наступил мне на ногу. Я вскрикнула. Наш Будка довольно тяжелый.

– Ну, извини, – виновато улыбнулся он, после чего, наконец, смог без дальнейших происшествий сесть на стул. – Тимка, – деловито произнес он. – Где там твоя энциклопедия?

Тот удалился в коридор, половину которого занимали стеллажи с книгами. Пришел он оттуда, нагруженный шестью большими томами темно-синего цвета.

– Да ты что? – взвыл Будка. – Это же нам целый месяц читать.

– А все читать, Митечка, совершенно не надо,  – отозвалась Зойка. – Сейчас разделимся. Каждый прочитает свой том. Полагаю, довольно быстро отыщется чего-нибудь подходящее. Вот тогда и начнем внимательно изучать симптомы.

– Это другое дело, – несколько приободрился Будка, однако по его воду я понимала, что он же все еще испытывает сильные сомнения в успехе.

– Так, – сказала Зойка. – Чур, я беру первый том.

Никто не возражал. Мы разобрали оставшиеся фолианты, и работа закипела. На мою долю достался второй фолиант. Я принялась листать его. Никогда не думала, что медицинская энциклопедия так похожа на ужастик. Я уж не говорю о том, что на многие из цветных иллюстраций мне просто в присутствии мальчиков было стыдно смотреть и лицо мое заливала краска. Я украдкой покосилась на Зойку. Выглядела она очень странно. Взгляд ее почему-то был направлен совсем не в книгу, а в потолок. Пальцы левой руки лежали на запястье правой. Пухлые губы беззвучно шевелились.

– Ты чего? – поинтересовалась я.

– Черт, – с досадой прошипела она, – сбила.

– Что сбила? – пуще прежнего удивилась я.

– Проверяю, нет ли у меня аритмии, – на полном серьезе отозвалась подруга. – Знаешь, Агата, оказывается, это очень опасно.

– Слушай, Адаскина, – со свирепым видом начал Тимка. – Кажется, мы собрались сейчас здесь не для того, чтобы ваши болезни проверять, а чтобы нам с Будкой завтра как следует заболеть понарошку.

В комнате вновь воцарилось сосредоточенное молчание. Каждый изучал свой том. Вдруг я услышала какой-то странный звук. Подняв глаза, я тут же определила источник. Это был Будка, который, не отрываясь от энциклопедии, отчаянно чесался.

– По-моему, Митя у нас уже чем-то заболел, – усмехнулась я.

– С чего ты взяла? – уставился на меня Будка.

– Ну, ты же так чешешься, – ответила я.

– Серьезно? – с искренним удивлением спросил Будка. – Я чешусь? – И он с шумом поскреб затылок.– Ну, да. Чешусь, – словно бы спохватился он. – Потому что читаю кошмарную статью про педикулез.

– Про чего? – переспросил Клим.

– Про вшей, – пояснил Митька. – Понимаете, оказывается, они по-научному называются «педикулез».

– А это разве болезнь? – заржал Тимур.

– Да вроде как да, – кивнул Будка.

– А когда комары кусают – это тоже болезнь? – еще сильнее развеселился Тимка.

– Кто его знает, – озадачился Будка. – Про комаров не сказано.

– Слушай, Будка, – с вдохновенным видом сказал Клим. – Вообще-то чесался ты хорошо. Может, тебе с утра этот вшивый педикулез и изобразить?

– Спасибо тебе большое, – явно не воодушевило его предложение Будку. – Во-первых, когда у человека вши, это видно невооруженным взглядом. А, во-вторых, я вам что, какой-нибудь бомж? Нет. Мне нужна хорошая культурная болезнь.

– Ага, – захихикала Зойка. – Что-нибудь вроде чахотки.

– Ребята, кончайте отвлекаться, – призвал всех к порядку суровый Тимур.

Мы опять углубились в чтение. Теперь тишину нарушали лишь короткие реплики кого-нибудь из нас: «Нет, ангина – это слишком банально». Или: «Варикозное расширение вен тоже не подойдет. Врач мигом просечет симуляцию». А Клим с неподдельным ужасом произнес:

– Никогда, ребята, не думал, что в мире существует столько кошмарных болезней.

– Да уж, – подхватила я, разглядывая фотографию какого-то несчастного человека с деформированным наростами лицом.

– Прямо Кунсткамера, – глухим голосом произнес Тимур. – Почитаешь такое, картинки посмотришь, и жить дальше уже не хочется.

– А у меня, по-моему, все-таки начальная стадия аритмии, – принялась снова щупать себе пульс Зойка.

Будка вдруг высоко задрал штанину и принялся внимательно изучать собственную ногу.

– Спятил? – забыв о своем пульсе, покрутила пальцем возле виска Зойка. – Ты все-таки, Будка, у нас не фотомодель, чтобы всем свои ножки демонстрировать.

Будка, полностью проигнорировав ее выпад, скинул выданный Тимуром стоптанный тапок, снял носок и, разинув рот, начал изучать свою огромную ступню.

– Ах, как эстетично! – всплеснула руками Зойка.

Мы засмеялись. Мы, но не Будченко, который, еще какое-то время поизучав ступню, с тревогой обратился к нам:

– Видите, какая у меня тут косточка?

Зойка, брезгливо сморщив нос, сказала:

– А ты думаешь, другие косточки у тебя лучше? И вообще, убери свою ногу. Она нас не интересует.

– А меня, например, очень интересует, – продолжал тыкать пальцем в беспокоящий его сустав Будка. – Надо матери сказать, что она неправильно меня кормит. Вот тут написано, – потыкал он в свой том энциклопедии, – что подагра чаще всего начинается от неправильного питания.

– Так я не пойму, – повернулся к нему Тимур. – Ты, получается, уже болезнь себе выбрал?

– Не, – мотнул головой Будка. – Это я по правде заволновался. Потому что от подагры бывают плохие последствия. А для наших целей она не подходит. Кто же из-за подагры в школу не пустит?

– Слушайте! – завопил Климентий. – Если мы сейчас же не прекратим читать эти ужасы, то обнаружим у себя кучу болезней. Я, например, уже и так чувствую себя почти инвалидом. Во всяком случае, по симптомам у меня есть все болезни, о которых я сейчас прочел.

Я молча кивнула, ибо испытывала схожие чувства. У меня везде, начиная от головы и кончая пальцами на ногах, легонько покалывало, болело или ныло. А в шестом зубе слева, кажется, начинался кариес.

Будка с маниакальным видом продолжал изучать ступню. Затем, решительно сорвав носок с другой ноги, объяснил:

– Сейчас сравним.

– А нельзя ли, Митенька, этим заняться дома? – осведомилась Зойка.

Но Будка уже снова натягивал носки.

– Нет. Вроде, пожалуй, пока у меня подагры все-таки нету, – со счастливым видом объявил он. – Показалось. Но ты, Клим, прав. С этой энциклопедией пора завязывать.

И он шумно захлопнул свой том. Мы последовали его примеру. Затем обменялись разочарованными взглядами. У каждого на лице было написано одно и то же: медицинский кругозор мы, может, и расширили, однако практической пользы от этого – ноль.

– А если вам с Будкой пойти другим путем, – предложил Клим. – Напридумываем кучу симптомов, причем таких, которые проверить невозможно.

– В этом что-то есть, – тут же отреагировала Зойка. – Какими могут быть подобные симптомы?

– Ну, например, сильная головная боль, – продолжал Клим. – Если вы скажете, что у вас болит башка, – повернулся он к Тимуру и Будке, – ваши родители не смогут проверить, врете вы или нет.

– Одной головной болью не отделаешься, – заметил Тимур. – А то дадут таблетку – и гуляй в школу.

– Никто и не предлагает одну головную боль, – откликнулся Клим. – Наоборот, ее обязательно нужно чем-нибудь усугубить. Например... например... – он задумался.

– Резь в глазах! – сообразила я. – А если вы еще немного потрете глаза кулаками, они потом долго будут красные.

– Между прочим, боль в суставах предки тоже никак не проверят, – все же нашел практическое применение вычитанному Будка. – Просто нужно вставать и ходить вот так!

И, с оханьем поднявшись со стула, он по-крабьи прошкандыбал по комнате.

– Нет, – замахала руками Зойка. – Как раз вот так ты, Будка, не делай. Слишком нарочито. Вы с Тимуром, наоборот, должны изображать, будто прекрасно себя чувствуете, но чтобы при этом все видели: на самом деле вам очень плохо.

– Ну, ты, Адаскина, закрутила, – вытаращился на нее Будка.

– А ты как думал, – с напором проговорила Зойка. – Если ты предкам прямиком объявишь: «Голова болит, суставы ломит!» – они запросто могут не поверить. И еще, чего доброго, заставят дневник показать. А если ты просто начнешь кукситься, а матери на все вопросы отвечать, что чувствуешь себя замечательно, она наверняка заволнуется и решит: «У них в школе происходит что-то интересное, вот ему и не хочется пропускать, хотя он явно болен».

– А тогда как мне кукситься? – задал новый вопрос Будка.

Великий стратег и тактик Зойка глянула на него с большим сожалением.

– Ты, оказывается, даже этого не умеешь?

– Да мне как-то ни к чему было, – смущенно пролепетал Митька.

– Тогда учись, – высокомерно сощурила глаза Зойка.– Минут за двадцать до прихода родителей с работы ложись в постель и подложи под щеку что-нибудь пупырчатое, чтобы лицо замялось и сразу можно было заметить, что ты спал. Уж твоя мама наверняка такое усечет. Она удивится и спросит: «Неужели спал?» А ты, честно глядя ей в глаза, ответишь: «Конечно, нет. Я никогда днем не сплю!» И еще хорошенько зевнешь, украдкой потянешься. Это неизбежно насторожит твою маму. И, будь спокоен, она примется за тобой пристально наблюдать до самого позднего вечера.

Я услышала шорох бумаги. Оказывается, Тимка лихорадочно конспектировал каждое Зойкино слово. От моей подруги это тоже не укрылось, и она еще выше вздернула голову.

– Потом вы сядете всей семьей ужинать, – продолжала она. – Даже если ты очень голодный, все равно тебе придется делать вид, что у тебя нет аппетита, изображая при этом, что ты голодный.

– А ну, погоди! – ошалело потряс головой Будка. – Я так что-то и не врубился, голодный я или не голодный?

– Ты тупой! – вынесла бескомпромиссный приговор Зойка. – Твоя мама должна видеть: каждый кусок тебе просто не лезет в горло. Но при этом ты почему-то делаешь вид, что голодный.

– Фигня, – отмахнулся Будка. – В этом для моей матери нет никакой экзотики. Она решит, что я просто чипсов наелся.

– В сочетании со всем остальным не решит, – заверила Зойка.

– А, кстати, перед приходом предков нужно что-то пожрать, – обеспокоенно произнес Митька. – Иначе я такого режима не выдержу.

– Только не из домашнего, – предупредил Климентий. – А то, если твои заметят, что ты полхолодильника вычистил, грош цена твоему отсутствию аппетита.

– Так сейчас чипсов на улице и куплю. – Будка слазил в карман и принялся пересчитывать деньги. – Как раз на большой пакет хватит. Утрескаюсь и лягу спать.

– А главное, запомни, – снова заговорила Зойка. – На все, что тебя ни спросят, отвечай «нет».

Тимка и это законспектировал. Потом задумчиво проговорил:

– Мне все-таки кажется: маловато. Могут дома не оставить. Вот если б еще высокая температура...

– Температура – это вообще класс, – мечтательно отозвался Будка.

– Какие проблемы, – тряхнула кудряшками Зойка. – Надо заранее приготовить теплую грелочку. Только не с кипятком. А то градусник зашкалит. И сам закутайся получше. Убьешь сразу двух зайцев. Во-первых, тебе станет жарко и ты покраснеешь. Но при этом должен изображать, что тебя трясет от озноба.

– Целая наука, – вновь начал записывать Тимур.

– Пиши и заткнись, – шикнула на него Зойка. – А то с мысли собьешь. Температуру выше тридцати девяти не делайте. Иначе предки испугаются и «Скорую» вызовут. А там врачи опытные. Мигом обман раскроют.

– Так они все равно врача вызовут, – логично заметил Тимка.

– Завтра, Тимурчик, завтра, – была готова и к такому повороту событий Зойка. – А до завтра температура может упасть. У меня сколько раз так было.

– В действительности или понарошку? – поинтересовался Будка.

– И так и эдак, – не стала вдаваться в подробности Зойка.

Я вдруг вспомнила: Зойка почему-то частенько заболевала перед самыми серьезными контрольными. Я порой даже завидовала – вот везет человеку. Надо же так удачно болеть. Я, например, заболеваю почти всегда в тот момент, когда намечается что-нибудь интересное. Но, оказывается, Зойка и тут – кузнец собственного счастья.

– То есть, считаешь, с врачом пройдет? – не успокаивался Будка.

– С нашей участковой Ларисой Михайловной точно пройдет, – энергично кивнула Зойка. – Она вечно такая замотанная и усталая... Даже пальто не всегда снимает. Что ей скажут, то она и запишет. Только ты постарайся.

– Приложу все усилия, – пообещал Будка. – Будь спокойна.

– Мне-то что, – пожала плечами Зойка. – Это ты волнуйся.

– Ребята, а Тимур с Митькой должны одинаково болеть или по-разному? – спросила я.

– Симптомы вполне могут быть одни, – с видом члена-корреспондента Академии медицинских наук заявила Зойка. – А уж что там врач скажет – его дело.

– Не слишком подозрительно будет? – еще сомневалась я.

– Как раз ничего подозрительного, – сказал Клим. – Они же учатся в одном классе. Значит, могли друг от друга заразиться.

– Это если им один диагноз поставят, – откликнулась Зойка. – Ведь могут и разные. В общем, жизнь покажет.

Тимка взглянул на часы:

– Расходимся. А то до прихода предков совсем мало времени осталось. А мне нужно еще морально подготовиться. И Будка должен успеть своих чипсов нажраться.

– А ты чего, Тимка, есть не будешь? – искренне удивился Будченко.

– В отличие от других, могу потерпеть, – гордо изрек Тимур.

Я поняла: сегодня у него с финансами совсем туго.

– Давайте, давайте, идите, – поторопил нас гостеприимный хозяин.

– Очень вежливо с твоей стороны, – презрительно покосилась на него Зойка.

Но Тимка сурово изрек:

– Вы-то сейчас домой пойдете, и никаких проблем. А мне до самой ночи напрягаться надо.

– Мне, между прочим, тоже, – напомнил Будка.

– Тебе проще, – заявил Тимур.

– Это еще почему? – не дошло до Митьки.

– Ну-у... ты же у нас все-таки актер, – откликнулся Сидоров.

Но я поняла: он имел в виду совсем другое. Мол, ты, Будка, сейчас перекусишь, а мне придется терпеть.

Зойка, по-моему, тоже просекла истинную причину и с кривой усмешкой бросила:

– Актер боксера не понимает.

– Все, ребята, пока, – свирепо уставился на нее Тимка.

Мы предпочли не будить в нем зверя и удалились. Уже на улице Зойка сказала:

– Боюсь, наш Тимурчик сегодня папу съест, а потом мамой закусит.

– Почему? – уставился на нее Будка.

– Потому что ты дурак, – отрезала Зойка.

– Не понял, – помотал головой Митька.

– О, господи, – вздохнула моя подруга. – Да потому же, почему ты, Митенька, будешь сейчас жрать свои чипсы.

– А-а, – протянул тот. – Кстати, о чипсах. Погодите. Сейчас в магазин забегу.

Мы как раз выбрались из переулка на Сретенку и дошли до магазина. Митька скрылся в дверях и почти тут же вернулся обратно с огромным пакетом чипсов. Посмотрев на часы, он с беспокойством проговорил:

– Ох, как времени мало осталось. Придется на ходу начинать.

Разорвав пакет, он захрустел чипсами. Хитрая Зойка, улучив подходящий момент, выхватила из Будкиного пакета солидную горсть картофельных ломтиков и немедленно запихнула в рот.

– Эй, ты зачем? – возмутился Будка.

– Чтобы у тебя заворота кишок не было, – не растерялась моя подруга. – По-моему, для тебя этот пакет чересчур велик.

– Я так не считаю, – Будка спрятал пакет себе за пазуху.

– Жадина, – на полном серьезе обозлилась Зойка. – Я для тебя все придумала, а тебе каких-то паршивых чипсов жалко.

– Во-первых, они совсем не паршивые, а очень классные, – с набитым ртом принялся спорить Митька. – А во-вторых, мне совсем не жалко. Просто тебе, Зойка, сейчас не так необходимы чипсы, как мне. Для меня сегодня они – средство поддержания жизни. А ты скоро домой вернешься и можешь стрескать, что душе угодно.

Я посмотрела на Митьку. По-моему, от сознания, что ему до завтрашнего утра придется изображать отсутствие аппетита, он начал испытывать зверский голод.

Шли мы вместе совсем не долго. Однако, прежде чем Митька свернул в свой переулок, Зойка, несмотря на все его предосторожности, умудрилась стащить из пакета еще одну солидную горсть чипсов. Будка взвыл и кинулся от нас прочь.

Вскоре мы дошли до моего переулка.

– Ладно. Пока,– попрощалась я с Зойкой и Климом. Им обоим нужно было на бульвары. Зойке – на Сретенский, а Климу – на Рождественский.

– Пока, – помахала мне Зойка.

А Клим проводил меня каким-то жалобным взглядом. Наша прогулка сорвалась, и это явно его расстроило. «Ничего, – подумала я. – Погуляем завтра. А пока поскучай немного». И крикнув им обоим: «Созвонимся!» – я стала переходить улицу.

Поздно вечером мне позвонил Клим:

– Агата, ты сидишь или стоишь?

Я находилась в своей комнате на собственной тахте, поэтому ответила:

– Сижу, а Бесик спит рядом.

– Значит, не упадешь, – загадочно усмехнулся Клим.

– Что случилось? – охватило волнение меня.

– Будка... заболел, – откликнулся Клим.

– Значит, вышло!– обрадовалась я.

– Если бы, – сказал Клим. – Врубись, Агата, он по-настоящему заболел.

– Что-о? – растерянно протянула я.

– Что слышала, – усмехнулся на том конце, провода Клим. – Лежит в постели с температурой тридцать девять и пять.

– Каким образом? – не верила своим ушам я.

– Это уж ты у него спроси, – отвечал мне Клим. – Будка перед приходом родителей, как мы и договорились, лег и сам не заметил, как заснул. Его мама, разбудила. И сразу, понятно, забеспокоилась. Потому что Будка даже в раннем детстве почти никогда днем не спал. А Митька говорит: «Чувствую – глаза щипет. Всего трясет. А спина, ноги и руки просто разламываются». Предки даже хотели «Скорую» вызывать, Будка еле их уговорил, чтобы подождали до завтра. Он теперь жутко боится загреметь в больницу.

На какое-то время у меня пропал дар речи. Конечно, в жизни бывает много чудесного и необъяснимого, но чтобы до такой степени... Захотел Будка заболеть – и нате вам. Ну, просто волшебство какое-то.

– Чего молчишь? – спросил Клим,

– Думаю, – медленно произнесла я.

– Тут, Агата, хочешь – думай, хочешь – нет, а факт остается фактом. – По голосу Клима я понимала: он потрясен не меньше меня.

– Слушай, – закралось вдруг у меня подозрение. – А может, Митька у нас просто такой талантливый...

– Агата, ты бредишь? – каким-то странным голосом осведомился Климентий. – При чем тут талант, когда у человека температура тридцать девять и пять?

– Именно от таланта и температура, – принялась развивать свою теорию я. – Понимаешь, Будка так вжился в образ, что действительно заболел. Я где-то слышала, что с великими актерами это иногда случается.

– Ну, во-первых, Будка у нас пока еще не великий актер, – возразил мне Клим. – А во-вторых, он там сейчас почти подох. Звонит мне и стонет: «Зря мы это, братцы. Я теперь думаю: лучше бы предков завтра к завучу сводить. И фиг с ним, с компьютером. Может, он мне теперь вообще не понадобится».

– Он что, помирать собрался? – охнула я.

– Помирать – не помирать, но настроение у него сейчас не очень, – объяснил Клим.

– А Тимка-то как? – Я вдруг сообразила, что еще ничего не знаю о нем.

– С ним еще лучше, – фыркнул Клим.

– Неужели тоже по-настоящему заболел? – спросила я.

– Нет. У него все прошло по заранее намеченному плану, – сказал Климентий. – Но только мать испугалась больше, чем было надо. В общем, она решила завтра не идти на работу. А помимо участкового врача, она завтра позвонит еще одному знакомому знакомых, который обследует пациентов по методу Фолля.

– Это еще что за метод такой? – удивилась я.

– Фиг его знает, – и сам не знал Клим. – Вроде приходят к тебе с каким-то агрегатом и весь организм обследуют. Так что Тимка теперь боится разоблачения.

– Вообще-то запросто могут разоблачить, – подтвердила я.

– Назад все равно хода нет, – сказал Клим. – У Тимки теперь единственная надежда, что Будка его успел заразить.

– Слушай, – встревожилась я. – Но ведь Будка всех нас тоже мог заразить.

– Мог, – охотно согласился Клим.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – разозлилась я. – А репетиции?

– Я-то чем виноват, – растерялся Климентий. – От меня ничего не зависит. Это уж как судьба распорядится. Мы можем только ждать.

Я промолчала. В общем-то он был прав.

– Агата, – медленно произнес Клим и умолк.

– Что? – спросила я.

– Ну, я вот подумал... сегодня не вышло. Так, может, завтра...

И снова затяжная пауза.

– Что завтра? – Я, конечно, поняла, куда он клонит, однако решила заставить его высказаться до конца.

Клим не отзывался. До меня из трубки донеслись звуки приглушенной возни. Наконец Климентий сдавленно произнес: «Отстань!»

– Ты мне? – удивилась я.

– Что ты! – с пылом возразил он. – Это Олька у меня телефон вырывает.

– Мне позвонить нужно. Кончайте трепаться, – немедленно крикнула в трубку Ольга.

Она – самая старшая сестра Клима и учится уже на втором курсе Полиграфического института.

– Дай мне еще пять минут! – проорал Клим. – А потом трепись, сколько хочешь, со своим Витькой.

Не успел он это произнести, как послышался новый звук. Кажется, Олька влепила любимому брату подзатыльник.

– Тем более еще пять минут буду говорить! – свирепо произнес Клим.

– Но учти, – снова донесся до меня голос Ольки, – только пять.

– Ушла, – с облегчением выдохнул Клим.

– Так что ты хотел мне сказать? – очень равнодушным голосом спросила я.

– Может, завтра после уроков погуляем? – наконец произнес он.

«Естественно, погуляем, – пронеслось у меня в голове. – Я и сама хотела». Однако вслух соглашаться не торопилась.

– Завтра, завтра, – проговорила я так, будто мне предстояла целая куча дел. Затем я выдержала длинную паузу. И лишь после этого сказала:

– Да, ты знаешь, пожалуй, смогу.

– Тогда заметано! – с ликованием выкрикнул Клим. – Ладно, спокойной ночи. Ой! Олька! Пока!

И в трубке раздались частые гудки. Я немедленно набрала Зойкин номер. Подошла ее мама.

– Тетя Лида, здравствуйте. Извините, что так поздно. Можно мне на минуточку Зойку? По очень важному делу.

– Ну, если по очень важному, то можно, – и тетя Лида рассмеялась. – Зойка! К телефону!

Я услышала топот. Затем Зойка проорала:

– Ну?

Я начала ей рассказывать про Будку. Зойка выслушала, не проронив ни слова, и хмуро бросила:

– Вечно с ним так.

– Но он же не виноват, – вступилась за Будку я.

– Он вечно не виноват, – проворчала Зойка. – Но всегда с ним какая-то ерунда получается.

Спорить с ней было трудно. Будка у нас самое настоящее ходячее недоразумение. Но я все равно ему сочувствовала.

– Слушай, Зойка, а вообще, чего ты так злишься? – недоумевала я.

– Сама не понимаешь, – продолжала кипеть и клокотать она. – Сейчас совершенно неподходящий момент, чтобы заражаться. У тебя репетиции на носу. Мне нужно делать всем вам костюмы. А если мы с тобой уже заразились от Будки? Вот сляжем завтра с температурой. А Изольда начнет искать замены. Мне-то еще ничего. С костюмами, пока идут репетиции, время терпит. А вот на твоем месте я бы, лично, держала ухо востро. Отдадут твою роль Мити́чкиной, тогда будешь знать.

– Опять Мити́чкина! – разозлилась я. – Далась она тебе! И вообще, может, мы еще не заразились.

– Может, и нет, – вынужденно признала мою правоту Зойка. – Но можем. А неприятности надо всегда предвидеть заранее. Иначе они застанут врасплох.

– Но тогда надо все время жить в предвкушении каких-нибудь гадостей, – сказала я. – По-моему, очень противно.

Зойка не ответила, но явно осталась при своих убеждениях. Чтобы уйти от этого бесполезного спора, я принялась рассказывать про Тимку.

– Перестарался мальчик, – с досадой проговорила подруга. – Я ведь предупреждала его. Права его мать: совсем ему в этом боксе, видно, мозги отшибли.

– Зойка, но ведь ты Тимура предупреждала только насчет температуры, – напомнила я.

– Не могла же я все предвидеть, – откликнулась она. – И вообще, Тимка-то свою мать лучше знает, чем я. Вот и соображал бы.

Я вздохнула, в сотый или даже в тысячный раз убедившись, что Зойка абсолютно всегда права и иного не допускает.

– Во всяком случае, от Ники и Макарки мы Тимку с Будкой на завтра спасли, – бодрым голосом отметила она. – А дальше уж как повезет.

– Будем надеяться, что повезет, – сказала я, и мы попрощались до завтрашнего утра.

Однако на душе у меня было тревожно. И в эту ночь мне снилась какая-то чушь. Сперва Ника в наряде Мачехи из «Золушки» грозно тряс у меня перед носом гигантских размеров градусником, на котором огромными красными цифрами значилось: «Тридцать девять и пять».

Убедившись, что я увидела показания градусника, Ника злобно прошипел мне в самое ухо:

– Думали, я не догадаюсь, что это подделка?

Тут он перевернул градусник и, потыкав в него своим толстым коротким пальцем, вынес окончательный приговор:

– Контрабандный товар. Видишь, акцизной марки нету.

Я робко пыталась что-то возразить, но в это время рядом с нами возник Будка с красным лицом, выпученными глазами да к тому же еще облаченный в белый погребальный саван. Выхватив огромный градусник из рук завуча, он с размаху треснул им по его лысой голове. И, жутко расхохотавшись, сказал:

– А акцизные марки уже отменили. И вообще, Николай Иванович, на том свете сочтемся.

Я от ужаса зажмурилась и... проснулась. Почти тут же тишину комнаты прорезал звонок будильника. Дверь распахнулась. Ко мне на кровать с радостным визгом запрыгнул Бесик. Гладя его по голове, я думала: «Приснится же подобная чушь!»

Не успела я в тот день войти в вестибюль родной школы, как увидела большое объявление: «Вниманию всех учащихся пятых-одиннадцатых классов! Сегодня в 14.00 в актовом зале состоится лекция по ОБЖ. Явка строго обязательна. Отсутствие по неуважительной причине будет приравниваться к прогулу урока. Лекцию читает майор запаса Петр Тарасович Горбанюк».

Возле доски объявлений стояла толпа. Те, у кого уроки сегодня должны были закончиться раньше, бурно возмущались. Кто-то даже спросил:

– У нас что, школа или военная часть?

Однако некоторые против лекции совсем не возражали. Даже радовались, потому что она шла вместо других уроков. Среди таких оказался Костя Петриченко.

– К-классно! – он хлопнул Клима по плечу. – У н-нас д-должны б-были з-забацать к-контроль-ную по м-математике. Г-горбанюк, п-по-моему, лучше.

– Надеюсь, лекция не очень долго продлится? – бросил на меня выразительный взгляд Климентий.

Он боялся, что мы сегодня опять не погуляем.

– Будем надеяться, – ответила я.

Не успела наша Предводительница начать урок геометрии, как сюрпризы, продолжились. Дверь класса широко распахнулась, и в нее властно вплыл Ника. Мы с грохотом поднялись из-за парт.

– Здравствуйте, – бросил Ника. – Садитесь. Извините, Мария Владимировна. Я на минуточку. У меня тут возник ряд вопросов к Будченко и Сидорову.