Текст книги "Работа над ошибками"

Автор книги: Анна Устинова

Соавторы: Антон Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава VIII. ЭПИДЕМИЯ ССОР

По лицу Агаты я поняла: она наконец обиделась. Однако дальше давить я не решилась. Пусть теперь сама до ходит до нужной кондиции. Поэтому я перевела разговор:

– Список Изольды поделим пополам?

Агата вздохнула:

– А что нам теперь остается?

– Только вот список она дала один, – продолжила я. – Порвем на две части.

– Лучше пошли ко мне, – решила по-другому Агата. – Вместе и обзвоним. А потом просто поболтаем. Все равно свободное время образовалось.

Я легко согласилась. Лучше не придумаешь. Вдруг ей Артур позвонит? Кстати, можно попытаться как-нибудь ненавязчиво его пригласить. Это был бы самый удачный вариант.

Едва оказавшись в квартире Агаты, мы сразу стали обзванивать студийцев. А то пообедают и смоются из дома. Нам удалось предупредить почти всех. Ну а уж кого не застали, тем придется узнать обо всем из записки в актовом зале.

– Девочки, кушать! – позвала Василиса Георгиевна.

Обедать у Агаты – всегда одно сплошное удовольствие. Василиса Георгиевна – это не просто бабушка, а реликт. Вы только себе представьте. Она каждый день готовит на всю семью полный обед. И никаких вам полуфабрикатов. Все исключительно домашнее. Вот сегодня, например, она предложила нам на выбор два первых – бульон и пирожки с мясом или борщ с чесночными пампушками. Прямо как в ресторане. И вторых оказалось тоже два. Котлеты по-киевски и рыба, запеченная с овощами. Я думала-думала, а потом съела всего понемножку. Обалденно вкусно! И так у Дольниковых всегда.

С одной стороны, это классно. Но будь у меня такая бабушка, не знаю, что сделалось бы с моей фигурой. Правда, на Агате такая диета почему-то никак не отражается. Видимо, у нее удачная конституция. Сколько ни ест, все равно худая. И родители у нее тоже худые. А вот Василиса Георгиевна совсем нет. Хотя, по-моему, ест меньше всех остальных Дольниковых. В основном она только готовит.

На третье нам дали чай и яблочный пирог. Ну, полная смерть фигуре! Только съев три куска подряд, я вдруг вспомнила о твердом решении совсем не есть сладкого в ближайшие две недели. Потому что, когда даешь себе подобные обещания, обо всех пирогах или пирожных даже думать противно. А потом, когда перед тобой ставят что-нибудь вкусное, это само собой съедается.

Но вот кто у Дольниковых настоящая жертва кулинарных талантов Василисы Георгиевны – это их пес по кличке Бесик. Понимаете, у него порода, которой совершенно противопоказан лишний вес. Левретки, если не знаете, – это такие дохленькие существа на тонких ножках. Вот Агатиной бабушке всегда и казалось, что собака у них постоянно не доедает. В результате Бесик превратился в шарик на ножках. И бедные ножки перестали этот шарик выдерживать. Пришлось, как говорил Агатин папа, «во имя спасения жизни» сажать Бесика на диету. В форму его кое-как привели, но он теперь все равно вечно голодный. Вот и сегодня за обедом так нас извел своим попрошайничеством, что Агате пришлось запереть его у себя в комнате.

– Ну, сыты? – посмотрела на нас Василиса Георгиевна.

Мы кивнули.

– Если потом еще захотите, скажете, – продолжала Агатина бабушка. – А теперь пойдите с ним погуляйте. Слышите, как животное мучается.

Из-за закрытой двери и впрямь доносился жалобный вой Бесика. Но, по-моему, он хотел не столько на прогулку, сколько с нами пообедать.

Впрочем, когда Агата пристегнула ему к ошейнику поводок, он радостно выскочил на лестничную площадку. Дождавшись лифта, мы втроем спустились на улицу. Бесик потянул нас во двор. Там Агата его отпустила, и мы уселись на лавочку.

После ночной грозы все давно уже успело высохнуть, и стало совсем тепло. Дул теплый ветерок. Ветви старых деревьев шумели над нашими головами ярко-зеленой свежей листвой. Правда, сидеть нам вскоре наскучило. Да и Бесик, не обнаружив знакомых собак, оперативно отметился возле всех важных столбов и вернулся к нам.

– Пошли походим, – предложила я. – Мне просто необходимо растрясти обед твоей бабушки.

– Пошли, – вновь посадила Бесика на поводок моя подруга.

Мы двинулись вниз по переулку к Цветному бульвару.

– Агата! – раздалось вдруг позади нас.

Обернувшись, я глазам не поверила. Нам махал рукой Артур. Я ткнула Агату в бок:

– Только не отпугивай его.

Она очень странно на меня посмотрела, но ничего не ответила.

– Гуляете? – приблизился к нам вплотную Артур.

– Да вот вышли пройтись, – постаралась как можно небрежней произнести я. И, не дав ему опомниться, продолжила: – Тем более время неожиданно освободилось. Изольда репетицию Театральной студии отменила. Нам с Агатой пришлось всех обзванивать.

Артур, кажется, заинтересовался. И, почему-то глядя на Агату, будто она, а не я, сейчас с ним говорила, спросил:

– А у вас, значит, и Театральная студия есть?

– Между прочим... у нас, – выразительно посмотрела на него я. – Если не ошибаюсь, ты теперь тоже учишься в нашей школе. Или опять куда-то переходить собрался?

– Совсем нет, – теперь он с улыбкой глядел на меня. – Мне у вас вполне нравится. А у вас... Это я так, по привычке.

И он опять улыбнулся. Мне!

– А ты, случайно, не хочешь к нам в студию записаться? – решила я не упускать подходящего момента.

Он задумался:

– Да пока не знаю. До конца года-то всего месяц остался.

– Это как раз ничего не значит, – решительно заявила я. – Походишь, посмотришь, а в следующем спектакле получишь роль. Правда, Агата? – повернулась я к ней.

Но она промолчала. Неужели так трудно было меня поддержать? Ладно, не хочешь, одна попробую справиться. И, не давая ему опомниться, и продолжала:

– У нас там очень интересно. Это не какой-нибудь банальный драмкружок, а настоящий театр. И зал у нас с кулисами и вращающейся сценой. И, между прочим, мы с Агатой всегда играем главные роли.

Я вновь повернулась к ней за поддержкой. Но она почему-то стояла с каменным лицом, будто неживая. Ну, хоть несколько слов выдави из себя! Когда мне еще такой удобный случай представится. Еще немного поговорим, а потом будет вполне уместно предложить ему пойти вместе с нами.

– У нас вообще в студию очень строгий отбор, но тебя Изольда наверняка примет, – мне пришлось своими силами поддерживать разговор.

– Наверняка? – переспросил Артур. – Вообще-то я раньше не увлекался театром.

– А ты приходи, – я уже шла напролом. – Посмотришь. Тебе обязательно должно понравиться. Следующая репетиция у нас во вторник.

– Приду, – кивнул он.

Едва сдержав ликование, я предприняла новую вылазку:

– A y нас еще и телекружок есть. Ведущая – профессиональная телевизионщица. Лучшим из нас на будущий год будет предоставлено право поработать в молодежной передаче на одном из каналов.

– Да-а? – протянул Артур и вновь покосился на Агату.

Нарочно она, что ли, его внимание привлекает? Застыла столбом и молчит. Это уже становится просто неприличным.

– И туда ты можешь пойти вместе с нами на следующее занятие, – снова принялась уговаривать я. – А если понравится, на следующий год все вместе будем заниматься.

Агата по-прежнему делала вид, что наш разговор ее вообще никак не касается.

– Адаскина! – вдруг раздалось за моей спиной.

Стоило мне обернуться, как я немедленно поняла, почему Агата обратилась в соляной столб. По-видимому, она давно уже заметила спускающихся от Сретенки по переулку Клима, Тимура и Будку. Бесик с радостным лаем натянул поводок. Видно, ему хотелось пообщаться с Климом. Везет сегодня Агате! Нарочно не придумаешь. Боюсь, у них теперь конфликт с Климом затянется. «Хотя, – пронеслось у меня в голове, – если мне удастся быстренько завести отношения с Артуром, то Круглый поймет, что был не прав. И у них все наладится. Надо объяснить это Агате. Пусть знает, что теперь она просто вынуждена мне помогать».

– Адаскина! Надеюсь, вы всех обзвонили? – проорал Сидоров.

– Не твоего ума дело, – огрызнулась я. – Вы, между прочим, не захотели нам помочь.

Сидоров, пропустив мое замечание мимо ушей, продолжал, кривляясь, вопить:

– Адаскина, фотографии покупать надумала? Учти: цена растет.

Ну, никуда от него не денешься. Изо всех углов вылезает. Прямо как таракан.

– А что за фотографии? – к моей досаде, заинтересовался Артур. – Какой-нибудь компромат?

– Да нет, – я поторопилась разубедить его. – Просто этот дурак мечтает продать мне снимок своей физии.

– Бывает, – хмыкнул Артур.

Ребята, так и не остановившись, прошествовали мимо нас.

– Прощай, Адаскина! – не унимался Сидоров. – Поливай фикусы!

Ну прямо безнадежный вариант. Артур проводил всю компанию задумчивым взглядом. Агата так и не вышла из столбняка. Только глаза у нее стали совсем грустные. Тут я внезапно сообразила, что делать, и быстро произнесла:

– Ой, а пойдемте ко мне посидим. У меня сейчас никого дома нет.

– К тебе? – переспросил Артур.

– Это тут, совсем близко, – я махнула в ту сторону, где находился мой дом. – Посидим, поболтаем и разойдемся. Ну, вперед?

Артур посмотрел на Агату. Я вся внутренне сжалась. Только бы она от расстройства не выкинула какую-нибудь глупость. Однако она лишь вяло ответила:

– Если хотите, пошли.

– А почему бы и нет, – подхватил Артур.

– Бесика домой отвести? – посмотрела на меня Агата.

– Не надо, – горячо возразила я. – Он ведь любит ко мне ходить в гости.

Агата кивнула, и мы пошли на Сретенский бульвар. Дорогой она продолжала молчать. Артур, кажется, удивлялся, но никаких вопросов не задавал, и говорить пришлось по-прежнему мне одной. Правда, я ничего не имела против. Наоборот, воспользовавшись ситуацией, постаралась как можно подробнее рассказать ему про наш школьный театр, и как мы в прошлом полугодии ставили «Золушку», и что мы сейчас репетируем, и про ребят, которые с нами играют, и вообще про наш класс.

На этом мы подошли к моей арке. Как и все, кто впервые к нам приходил, Артур был совершенно потрясен.

– В жизни себе представить такого не мог, – признался он.

– Нестандартно живем, – обрадовалась я его реакции.

Агата, кажется, начала понемногу оттаивать. Оставив Артура с Бесиком в комнате, я потащила ее на кухню готовить чай и там, плотно прикрыв за собой дверь, прошептала:

– Ты чего как рыба мороженая?

У нее немедленно затряслись губы.

– Не вздумай реветь, – я состроила зверскую рожу. – Никто не виноват, что твой Климентий оказался таким тупым.

– Он совсем не тупой, просто мне не везет, – все-таки несколько раз всхлипнула Агата.

Я крепко зажала ей ладонью рот.

– Цыц! Человека испугаешь.

– Ну почему я такая несчастная, – шепотом запричитала она. – Вот уж не везет, так не везет. Надо же было с ним столкнуться.

– Никакая ты не несчастная, а счастливая, – принялась доказывать я. – Как только Клим увидит, что Артур интересуется только мной, на коленях к тебе приползет мириться. В общем, твое дело мне помочь. Но если ты будешь сидеть такой вот глыбой ледяной, то он не сможет на мне сосредоточиться.

– Почему? – уставилась она на меня.

– Нервничать будет, – объяснила я.

– А, по-моему, он совершенно спокоен, – возразила она.

– Это только по-твоему, – стояла я на своем.

Чайник вскипел, и мы поволокли все необходимое в комнату. А то еще ненароком испугается и уйдет. Однако Артур и не думал уходить. Когда мы вошли, он стоял возле письменного стола, перелистывая альбом с моими рисунками. От волнения я едва чайник не уронила.

– Твои? – повернулся он ко мне.

Я кивнула.

– Здорово рисуешь, – похвалил он.

– А какие костюмы к нашим спектаклям она придумывает! – воскликнула Агата.

Наконец-то включилась. Теперь я могла, скромно потупив глаза, возразить:

– Не верь ей, Артур, ничего особенного.

– Как это ничего особенного! – горячо запротестовала Агата. – Да ты, Артур, попроси ее показать. Ну-ка, Зойка, быстро показывай! И не вздумай соврать, что у тебя не сохранилось эскизов.

– Ой, – вздохнула я. – Неохота искать.

– А искать и не надо, – откликнулась моя подруга. – Вон они лежат.

И, подбежав к книжной полке, она вытащила папку.

– Ну-ка, ну-ка, – тут же проявил интерес Артур.

Едва Агата опустилась на мамин диван и раскрыла папку, Артур, подсев к ней, начал смотреть. На мгновение мне сделалось страшно. Вдруг ему не понравится? Но не успела я об этом подумать, как он сказал:

– Зойка, а у тебя талант.

– Кстати, – выхватила один из эскизов Агата, – в этом платье я играла Золушку.

Я подсела к ним, и мы еще немного посмотрели костюмы. Все складывалось как нельзя лучше. А то, что он сам нашел на столе альбом с рисунками, казалось мне добрым знаком. Уж рисовать-то я умею.

Пока мы пили чай, я несколько раз пыталась перевести разговор на самого Артура. Я ведь пока о нем ничего не знала, а так хотелось узнать. Однако почему-то так получалось, что в результате говорить опять начинала я. О нас с Агатой, о классе, о школе. Ну прямо заколдованный круг. А потом Артур поглядел на часы.

– Ой! Мне давно уже нужно быть дома. Агата, ты останешься или тебя проводить?

– Провожать не надо, но мне уже тоже пора, – сказала она. – А то бабушка начнет волноваться.

В общем, они ушли, а я осталась.

Сперва у меня внутри все пело. Артуру у нас понравилось. И рисунки мои – тоже. А как он слушал меня. И, по-моему, уходить совсем не хотел. Интересно, куда он так торопился? Похоже, вспомнил в последний момент о каком-то важном деле. Но, главное, мы с ним теперь по-настоящему познакомились. Надо бы ему сегодня попозже позвонить. Эх, хорошо бы он у меня сегодня что-то забыл. Хотя у него ничего с собой не было. А то какой бы классный предлог для звонка появился. Все-таки я обвела глазами комнату, и диван, и кресла. Ничего. Ладно. Позвоним просто так, без предлога.

А вообще, я сделала глупость. Почему я не пошла с ними? Проводили бы вместе Агату и Бесика, а потом можно было еще погулять с Артуром. Хотя нет. Он очень торопился домой. Но я-то могла его как бы проводить. Сказала бы, что мне надо зайти к кому-нибудь из класса и нам как раз по пути. Ну да ладно. В следующий раз буду умнее. Хотя вообще-то жалко.

Незаметно для себя я размечталась, что могло бы произойти, если бы я все-таки пошла. Вот мы доводим Агату до дома. А потом уже идем вдвоем, и он смотрит только на меня. Я все рассказываю что-нибудь и рассказываю. И он смотрит на меня так нежно. Вдруг кто-то, проходя мимо, сильно меня толкает, и я едва не падаю. Однако Артур вовремя подхватывает меня, и дальше, словно бы невзначай, получается, что мы идем, держась за руки. А возле самого своего дома он ко мне наклоняется и...

На самом интересном месте громко зазвонил телефон. Я встрепенулась. Может, Артур! Но это оказалась Агата.

– Ты уже дома! – воскликнула я. – Он провожал тебя?

– Еще чего, – недовольно произнесла Агата. – Чтобы меня опять Клим случайно застукал? Нет, к счастью, мне даже отделываться не пришлось. Он жутко куда-то торопился.

Мне было приятно это слышать. Значит, он просто из вежливости предложил Агате, что проводит ее.

– Ну, Зойка, ты довольна? – осведомилась Агата.

– Еще бы! – воскликнула я. – Такая удача.

– Для кого удача, а для кого и плач, – мрачно произнесла Агата. – Прямо не знаю, как мне теперь мириться с Климом.

«Плохо, когда настроения не совпадают, – про себя отметила я. – Мне так хочется с ней поделиться. У меня внутри просто все прыгает от радости. Но ей-то наверняка сейчас даже слушать об этом противно. Придется теперь ее утешать». И я скороговоркой начала:

– Да наберись ты, подруга, немного терпения. Через несколько дней Клим все поймет. Еще пара таких встреч с Артуром, и он окончательно будет моим. Видела, как он на меня смотрел?

Агата почему-то молчала.

– Ты что, не заметила? – повысила голос я.

Снова молчание.

– Агата, ты слышишь?

– Слышу, – наконец медленно произнесла она.

– Так ты видела, как он смотрел на меня? – пришлось мне повторить в третий раз.

– Зойка, я вообще-то не хотела тебе говорить, – с явным усилием начала Агата. – Понимаешь, расстраивать не хотелось. Но когда мы вышли, он начал как-то нехорошо про тебя говорить.

– Что значит нехорошо? – ничего не поняла я.

– Зойка, я этого не могу, да и не хочу повторять, – на сей раз в голосе Агаты прозвучала твердость. – Но уж поверь мне: ты совсем ему не нравишься. Только пойми меня правильно – я просто боюсь, что ты дальше будешь зря надеяться. А потом будет еще больнее. Лучше уж сразу. И постарайся из-за этого не особенно расстраиваться. По-моему, он не очень хороший человек.

– Не верю тебе! – закричала я. – Это ты все нарочно придумала! Просто он не нравится тебе, и ты не хочешь, чтобы у нас с ним вышло. Ведь, если он будет со мной общаться, тебе тоже придется с ним общаться. Поэтому ты и решила вовремя нас поссорить!

– Зойка, Зойка, это неправда! – воскликнула она. – Разве я когда-нибудь тебя обманывала?

– Раньше повода не было! – Голос мой срывался, и меня с ног до головы трясло. Как она только посмела так подло врать? И, не помня себя, я выкрикнула: – Это все потому, что тебя бросил Клим, и ты мне завидуешь!

Агата кинула трубку.

Глава IX. СИДОРОВ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ

Мы, конечно, и раньше с ней ссорились. Но, во-первых, очень редко, а во-вторых, совсем не так. Но и она прежде никогда подобным образом себя не вела. Явно мне завидует. Хотя... От мысли, которая мне пришла в голову, я снова вся задрожала. Да ей ведь самой Артур нравится! Как же я сразу не догадалась. Зачем ради меня с ним трепаться? Тем более если он ей и впрямь так не нравится, как она говорит. Конечно, ей и Клима терять не хочется. Зачем? Однако и Артура жаль упускать.

Поэтому она так и вела себя на улице. Совсем не из-за того, что мы случайно столкнулись с Климом, Тимкой и Будкой. То есть, конечно, она такого не ожидала. Однако, когда поняла, что Артур обратил на меня внимание, сделала каменное лицо, и он стал смотреть на нее. Хотя нет. Застыла она в тот момент, когда Клим нас увидел. Значит, и впрямь накладочка вышла. Но потом она все равно очень хорошо этим воспользовалась. И только когда мы ко мне пришли, вроде стала меня хвалить. Но и то лишь после того, как я напрямую спросила, почему она не помогает мне.

Видела я в жизни подлость, но такую... И главное, тут же выдумать, будто он обо мне плохо говорил. А может, это она обо мне плохо говорила? Впрочем, на Агату это совсем не похоже. Неужели столь сильно влюбилась, что даже наша дружба теперь для нее ничего не значит? А почему бы и нет? И тут я поняла другое, от чего мне стало совсем скверно. Он, конечно, проводил ее до самого дома. И, вполне вероятно, у них возникло что-нибудь вроде того, о чем я мечтала перед ее звонком.

Все рухнуло для меня в одно мгновение: я потеряла и лучшую подругу, и Артура. Ночной мой кошмар оказался пророческим. Алые паруса для меня превратились в черные. И будущее, которое недавно мне представлялось таким прекрасным, теперь тонуло в беспросветном мраке. Слезы душили меня. Жить не хотелось.

Не знаю уж, сколько времени пробыла я в такой тоске, когда у меня вдруг мелькнула спасительная мысль: «А почему, собственно, я убеждена, что Артур для меня безвозвратно потерян? Это Агата изо всех сил меня в этом уверяет. Потому что ей так хотелось бы. Она наговорила ему про меня гадостей, но он вовсе не должен ей поверить. Просто Агата решила, что добилась своего».

Я даже плакать перестала и отправилась в ванную приводить себя в порядок. Умывшись и с трудом расчесав свои мелкие кудри, я почти совсем успокоилась, состроила в зеркале волевое лицо и громко произнесла:

– Нет! Мы еще посмотрим!

Голос мой эхом разнесся по квартире. Следом я услыхала хлопок входной двери и удивленное восклицание матери:

– На что это ты собираешься там смотреть?

– Ни на что особенное, – постаралась как можно веселее ответить я. – Просто роль свою репетирую.

– Тогда сворачивай репетицию и помоги мне сумки до кухни донести, – распорядилась мама. – А то у меня руки просто отваливаются!

Приход матери меня немного приободрил, однако все равно до конца вечера на душе было скверно. Хочешь не хочешь, завтра надо идти в школу, а там мы поневоле встретимся с Агатой. И не просто встретимся: мы ведь с первого класса все время вместе. И сидим всегда за одной партой. Но ведь после такого я не могу сделать вид, будто ничего не случилось. И она тоже не сможет. Эх, заболеть бы недельки на две. Однако, во-первых, я чувствовала себя совершенно здоровой, а маму моя симуляция не проведет. Она такие вещи почти всегда просекает. Но самое главное в другом: если в ближайшее время не принять экстренных мер, Артур для меня и впрямь будет безвозвратно потерян. А я никому его не уступлю.

– Зойка, ты почему не смеешься? – привлекла мое внимание мать.

Опомнившись, я сообразила, что мы сейчас вместе с ней смотрим комедию, она как раз принесла новую кассету. На работе кто-то ей дал.

– Ой, ты смотри, смотри! – зашлась от хохота мама.

Пришлось мне тоже из себя выдавить смех, хотя я вообще в тот момент не могла воспринимать никаких фильмов.

В школу на следующее утро я нарочно явилась впритык к звонку. Обычно мы с Агатой, наоборот, старались встретиться минуть за пятнадцать до уроков, чтобы как следует пообщаться. Однако сегодня общаться мне было не с кем. Могла бы, конечно, с другими девчонками, но тогда всем обязательно бросилось бы в глаза, что мы с Агатой поссорились.

Подходя к классу, я заметила Артура и Агату. Они разговаривали у окна в коридоре. Хоть бы постеснялась. Все-таки до вчерашнего вечера мы были подругами. А потом, где же ее высокие принципы? Раз Артур – такой нехороший человек, зачем с ним постоянно разговаривать?

Артур, заметив мое приближение, немедленно опустил глаза. Агата стояла спиной и меня не видела. Я зашла в распахнутую дверь класса. Передо мной тут же возникла проблема. Садиться за одну парту с Агатой мне было сейчас противно. Однако выбери я другое место, весь наш восьмой «Б» от любопытства встанет на уши. И вообще, эта парта такая же моя, как и ее. И вошла я, между прочим, в класс первой. Значит, сяду, куда привыкла. А ей предоставлю выбор. Если хочет, пусть пересаживается. Хоть к Артуру. Он как раз один сидит.

Я расположилась на привычном месте. Прозвенел звонок. Агата и Артур вошли. Я покосилась на Клима. Лицо у него побелело. Агата с равнодушным видом дошла до нашей парты и опустилась рядом со мной.

Естественно, при этом мы не обменялись ни словом. Агата прикидывалась, будто вообще меня не замечает. Я отвечала ей тем же.

В самом начале второй перемены ко мне подошел Сидоров. Глядя в сторону, он украдкой сунул мне в руку бумажку и смылся. Развернув ее, я прочла: «Адаскина! На первой большой перемене приходи на первый этаж. Жду тебя возле часов. Есть важный разговор. Вопрос жизни и смерти. Агату с собой не бери. Разговор тет на тет. С большим приветом Т.С.»

Час от часу не легче. Что еще, интересно, этот Т.С. задумал? Хотя, если он просит прийти без Агаты, то скорее всего хочет встретиться со мной по поручению Клима. «Прийти без Агаты! – пронеслось у меня в голове. – Да я бы теперь даже на аркане не смогла бы ее за собой притащить». Но, может, Клим вообще ни при чем и у Сидорова возник какой-то другой вопрос жизни и смерти? Тогда почему он хочет скрыть наш разговор от Агаты?

Словом, я решила пойти. Во-первых, все-таки интересно, а во-вторых, хоть какое-то дело появится на третьей перемене. Между прочим, ни на первой, ни на второй перемене Артур больше к Агате не подходил. И ко мне – тоже. И к Мити́чкиной. От нее не отлипала Галька Попова, и, косясь на меня, они бурно перешептывались. Кажется, уже просекли, что мы с Агатой поссорились.

На следующем уроке Сидоров несколько раз ко мне оборачивался и вопросительно поднимал брови. Видимо, его интересовало, приду я или нет. Однако я полностью его игнорировала. Пусть помучается. И он, похоже, действительно мучился. Во всяком случае, ерзал и вертелся. А так как у нас в это время была физика, Ника с садистским удовольствием принялся делать ему замечания. Однако Тимур так и не смог успокоиться. Тогда Ника выставил его в коридор. Почти уверена: на следующей физике он обязательно его вызовет, задолбает дополнительными вопросами и вкатит «пару» карандашом в журнал. По словам Ники, это «неудовлетворительная оценка с возможностью исправления».

Тимка уже несколько раз таким образом исправлял. То есть оставался после уроков и до посинения сдавал Нике зачет по всем темам за последний месяц. Так что я теперь ему не завидую. Но я вообще ему не завидую.

Вернувшись после звонка в кабинет физики за вещами, Тимур, увидав, что Агата уже направляется к двери, приблизился к моей парте.

– Адаскина, я жду.

Мне не хотелось ничего ему отвечать. Тем более что на нас с любопытством взирал Серега Винокуров.

– Да ты, Адаскина, не бойся, – прошептал Сидоров. – Свою фотографию предлагать не буду.

И, коротко хохотнув, он унесся в коридор.

Чуть-чуть подождав, я отправилась на первый этаж.

Сидоров, стоя под настенными часами, изображал из себя разведчика на явке. Делая вид, будто читает учебник, он то и дело исподлобья обшаривал взглядом окрестности. Завидев меня, он сделал вид, будто окончательно увлекся учебником. Когда же я подошла вплотную, этот великий конспиратор, резко захлопнув учебник по экологии, краем рта произнес:

– Следуй за мной.

Ну прямо казаки-разбойники в детском саду. Не хватало ему еще только пароль у меня спросить. Вроде: «А какой у вас пароль?» – «На горшке сидит король». Однако Сидоров просто провел меня в угол под лестницей. Там мы наконец остановились.

– Ну, и чего тебе? – посмотрела я на него.

– Только ты, Адаскина, пожалуйста, чего не подумай, – процедил он сквозь зубы.

– А чего я должна подумать? – не дошло до меня.

– Мое дело предупредить. Проехали, – отмахнулся он.

Тоже Мне, Рихард Зорге в Японии на задании!

– Это все? – уставилась я на него. – Можно идти?

– Нельзя, – отрезал мне путь к отступлению Сидоров. – Я еще ничего не сказал.

– Тогда говори скорее, – потребовала я и с опаской огляделась. Не хватает еще, чтобы нас кто-нибудь засек вдвоем с ним в этом укромном местечке. То-то радости людям будет!

– В общем, Адаскина, я тебя предупредил: меня это лично не волнует. Можно сказать, мне такие приколы до фени.

– Сидоров, ближе к делу, – по-прежнему ничего не понимая, поторопила я. – Что тебе до фени?

– Все до фени, – решительно заявил этот дурак.

– Слушай, а я тут при чем? – спросила я.

– Да, наверное, ни при чем, – помявшись, промямлил Тимур. – Тут... это... такое дело! Только ты не подумай! Мне все равно.

– Сидоров, я ничего не думаю. У меня уже от тебя заворот мозгов, – простонала я.

– У этой... Дольниковой там серьезно? – запинаясь и краснея, осведомился он.

– Что серьезно? – я сделала каменную физиономию.

– Ну-у... Они общаются? – последовал новый вопрос, который, судя по виду Сидорова, дался ему с не меньшим трудом, чем прежние.

– Они? – прикинулась я дурочкой. Вопрос был крайне мне неприятен. Поэтому я решила: пусть и он помучается.

– Ну, Дольникова и новенький, – он пнул со всей силы стену носком ботинка и сморщился от боли.

– Сидоров, ногу сломаешь. Общаются, – выдохнула я.

– И? – усиленно глядя в сторону, спросил он. – Ну, серьезно или нет? – Сидоров по-прежнему прятал от меня глаза.

– Тебе-то что за печаль? – уже едва сдерживалась я.

– Да говорю ведь тебе: никакой, – несколько оживился он. – Это все Круглый. Ему... существенно.

– Вот пусть у Агаты и спросит, – посоветовала я.

– Адаскина, – по лицу Тимура заходили желваки, – тебе трудно ответить?

– Нетрудно, но я не знаю, – мне даже не пришлось врать. Я ведь и впрямь ничего толком не знала.

– Адаскина, я не верю тебе, – начал Сидоров и вдруг, резко повернув голову, уставился мне прямо в глаза. У него тут же вырвался недоуменный вопрос: – Зойка, вы что, поругались?

У меня против воли защипало в носу, а к горлу подкатил ком. И не в силах произнести ни звука, я лишь кивнула.

– Ой, ну дела-а, – в свою очередь растерялся Сидоров. – А мы так на тебя надеялись.

– В смысле? – шмыгнула носом я.

К счастью, слезы у меня, вместо глаз, вылились куда-то в нос. Не хватало еще перед Сидоровым разреветься. Но обошлось.

– Адаскина, тут вот какое дело... – Никогда я еще не видела, чтобы наглый Сидоров так волновался. – Этот тип... ну, новенький. В общем, он в своей прошлой школе в какую-то очень нехорошую историю попал.

– Откуда ты знаешь? – слабым голосом пролепетала я.

– Это не я знаю, а Клим, – внес некоторую ясность Тимур.

Я не смогла сдержать облегченного вздоха:

– Ну, тогда понятно.

Мне действительно было понятно: Клим в таких обстоятельствах ничего хорошего про Артура сказать не может.

– Дура, ты, Адаскина, если считаешь, что Клим нарочно все выдумал. – Глаза у Сидорова злобно сверкнули. – Это вообще рассказала тетя Нонна. Наша библиотекарша. Сама знаешь: ее дочь Нинка дружит с Климовой старшей сестрой Женькой. Вот ей-то Нинка со слов матери и рассказала. А Женька, узнав, что новенький учится с нами в одном классе, начала Клима расспрашивать. Теперь тебе ясно?

– А тетя Нонна откуда такое знает? – поинтересовалась я.

– Да вроде, насколько я понял, у нее в прежней школе Потемкина преподает одна знакомая. Вот случайно и выяснилось.

– Что же он сделал? – спросила я.

– Пока не знаем, – пожал плечами Сидоров. – Но Будка обещал выяснить.

– Каким боком своей будки? – не поняла я.

– А у него тоже в той школе учится один знакомый. Причем в восьмом классе. Предки их дружат. Вообще-то Будка не очень часто с ним видится, но обещал прямо сегодня позвонить.

– Вот пусть сперва позвонит, – сердито произнесла я. Мне не верилось, что такой человек, как Артур, мог попасть в какую-нибудь действительно плохую историю.

Хотя, с другой стороны, сведениям тети Нонны обычно можно доверять. Это проверено. Правда, может, она чего-нибудь не поняла или перепутала?

– Адаскина, – продолжал Тимур, – ты все-таки с Дольниковой поговори. Ну чтобы там ничего не вышло.

– Не могу, – развела я руками. – Да и не станет она меня слушать.

– Ах, да! – Тимур хлопнул себя по лбу. – Вы ведь поссорились.

– Дело не только в этом, – вырвалось у меня.

Я осеклась, но поздно.

– Адаскина, – вытаращился на меня Сидоров. – Неужели вы... из-за него?

– Нет! – воскликнула я.

Видимо, у меня это вышло слишком резко, и он не поверил.

– Ну, бешеные девчонки, – покрутил он пальцем у виска.

Ах, как мне в этот момент хотелось треснуть его по шее. Но тогда он наверняка убедится, что наша с Агатой ссора произошла из-за новенького. И я из последних сил сдержалась, а он сказал:

– В общем, мое дело предупредить. А вы уж там как хотите. В конце концов, ей же хуже.

И, махнув рукой, он унесся вверх по лестнице.

Тимкины невнятные объяснения совершенно меня потрясли. В какую, интересно, историю мог попасть Артур? Наверное, все-таки тетя Нонна что-то перепутала. Хотя, с другой стороны, я ведь сама удивлялась, почему Артур появился у нас в самом конце учебного года? И потом, когда мы вчера гуляли и разговаривали и я про нашу школу столько рассказывала, Артур вообще о своей прежней жизни ни слова не произнес. Тогда мне, конечно, некогда было об этом думать, а вот сейчас показалось странным. Можно подумать, он до того, как в наш район переехал, нигде не учился, ни с кем не общался и вообще не жил. Ну не бывает, чтобы человек совсем ничего не рассказал о себе. А ведь он не рассказал. Это может значить только одно: любые воспоминания о прошлом ему неприятны.