Текст книги "Глоток страха"

Автор книги: Анна Владимирская

Соавторы: Петр Владимирский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Да и Абдулов ничего не теряет. Ну не отдаст она ему убийцу, ловушка не сработает. Что тогда? Тогда он вправе сказать, что она не выполнила данное ему слово. И уже сам превратится в неуправляемого маньяка. Ведь действительно, может начать косить людей направо и налево. Он же чудовище. Нельзя этого допустить…

—Ладно, Дмитрий Петрович, Вы его получите. Но у меня тоже есть одно условие.

– Какое? – В голосе ни малейшего любопытства. Просто робот, а не человек!..

– Вначале я сама с ним побеседую.

– Хорошо. – Никакой паузы, никаких колебаний. – Побеседуйте. Но тогда узнайте, почему он убил Вероничку. Вы же профи? Это единственное, что меня интересует перед последним гонгом. В любом случае вы знаете, чем закончится матч. Но если он вам не ответит на этот вопрос, я перестану играть в поддавки. Вам и вашему другу будет плохо. Это все. Ждите звонка моего начальника охраны. Он поступит в ваше распоряжение. – Не попрощавшись, Абдулов отключил связь.

Вера вздохнула. Абдулов – это еще не вся беда. Если она не сумеет поймать убийцу и аниматоры от нее отвернутся, если подруги разочаруются в ее способностях – это не самое страшное. Он будет продолжать убивать, вот что главное. Вот та болевая точка, которая ее вообще держит на этом «деле».

Теперь поскорее, пока в кураже, нужно утрясти остальные вопросы. Лученко набрала еще один номер.

– Здравствуйте, Авраам Тембулатович… Спасибо, хорошо. Да, могу порадовать. Но требуется ваша помощь. Отлично…

Ей нужно было узнать, какое мероприятие планируется на закрытии анимационного фестиваля. Ага, карнавал… Замечательно. Он будет проходить именно в полюбившейся аниматорам кофейне «Смачна филижанка». Мест хватит, потому что народу осталось мало, многие участники разъехались по своим странам. Мамсуров подпустил в голос легкой укоризны, будто Лученко Вера Алексеевна была виновата. Ну не захотели люди находиться в атмосфере допросов, которые милиция регулярно проводила, и вообще в опасном нынче Львове. В городе, где орудует вампир.

– Я хочу, – начала Вера, – с вашей помощью организовать торжественное объявление о карнавале…

—Да оно уже заготовлено, – перебил ее Мамсуров.

– Нет, будет такое, как я скажу, – твердо заявила Лученко. – Итак, объявление о карнавале, посвященном

закрытию фестиваля. Через пару часов, там же, в кофейне. Ваша задача – чтобы в кнайпе присутствовали все: и Боссарт, и Завьялова, и Батюк, и другие аниматоры, и даже Кармен. Вы внесете за нее залог, денег у вас, уверена, хватит.

– Э-э, уважаемая, – сказал Мамсуров, – денег совсем не осталось…

– Найдете. Меня это не касается.

– Так вы хотите расставить ловушку убийце? И они все у вас подозреваемые?

– Да-да, – ответила Вера рассеянно.

-И я?

Вера усмехнулась.

– Вы ведь тоже обязательно будете там. А если не сможете прийти – ничего страшного.

Мамсуров с облегчением перевел дух.

– А теперь самое важное, – сказала Вера.

– Я весь внимание.

– Объявление о карнавале сделаю я. Мне нужен текст как можно более длинный, многословный. Минут на пятнадцать как минимум. Если у вас уже заготовлен короткий – пусть, досочиню. Вообще, что бы я ни делала, никто не должен удивляться, мешать мне. Так и передайте своим помощникам: пусть не мешают!..

-Хорошо-хорошо, как скажете…

– А вас предупреждаю все-таки: читать текст объявления я буду с книгой в руках. Не знаю пока с какой. Найду… Собственно, в книгу будет вложен лист бумаги.

– Я понял, Вера Алексеевна, – сказал Мамсуров деловито. – Вы будете командовать парадом!

– Вот именно, – ответила Вера.

Она отключила телефон и посмотрела на Андрея. Так и знала. Хмурится.

– Верочка! Ты хорошо все продумала? Ведь если ты ошиблась… Я так понял, что это не просто опасно, а смертельно опасно.

Она пожала плечами. Что ему сказать, чтобы не боялся за нее?

– Знаешь, – сказал Андрей, и Вера увидела на его лице хорошо ей знакомое упрямое выражение. – Не нравится мне все это. Я же не полный кретин и отлично понял, что ты затеяла. Предполагаешь, что убийца клюнет на чтение книги. И выступаешь в роли живца.

– Умный ты у меня, – сказала Вера.

Андрей сел на диван по-турецки, скрестив ноги.

– Вспомнил, – сказал он. – Я когда недавно из Киева уезжал, мы с тобой поспорили. Ты хотела ехать со мной, я не разрешал. Потому что ты мне дорога. И я никогда бы себе не простил, что рискую тобой. Это табу – рисковать тобой, понимаешь? И что же? Неужели я для того с тобой разлучался, чтобы здесь, во Львове, позволить тебе совать голову в пасть льва?

– Во Львове логично ее совать именно в пасть льва… – Вера попыталась свести дело к шутке.

—Давай рассуждать серьезно. Риск, что ловушка не сработает, велик. Он всегда есть, этот риск. Но еще больше риск погибнуть.

– Меня будут страховать профессиональные бойцы.

– Знаю. Ты могла бы добавить, что и я тоже буду. А это кое-что значит. Но если существует хоть доля вероятности негативного развития событий… Ну пусть ты многое о нем знаешь. Но ведь не все. А если он всех перехитрит? А если он не один?

Вера молчала.

– Нет, – Андрей покачал головой. – Я не могу позволить тебе такой риск. Ни за что.

Вера поняла, что разговор с любимым по своей сложности заткнет за пояс все остальные ее переговоры.

—Андрюшечка, – умоляюще сказала Вера, – я так хорошо уже все продумала…

—А обо мне ты подумала? – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Если с тобой что-нибудь случится, как ты думаешь, что случится со мной? Что я могу натворить?

– Это шантаж.

—Да? А сама? Ведь ты готова пожертвовать собой, лишь бы поймать убийцу!

Они некоторое время молчали, не глядя друг на друга. В глубине души она понимала, что точно так же говорила бы на его месте.

– Слушай, – оживился Двинятин, – помнишь, ты мне про журналистку со смешной фамилией рассказывала? Такую, эпатажную. Она еще задумала что-то про вампиров написать.

– Рина Ересь.

– Точно! Вот она пусть и будет подсадной уткой. Это же гораздо естественнее прозвучит! Не какой-то малоизвестный психотерапевт…

– Ну, спасибо тебе большое, – иронично поклонилась Вера.

– Пожалуйста. А всем известная газетная писака. Она ж гораздо качественнее привлечет внимание нашего дорогого вам пирушки! А? – Андрей радостно улыбнулся такой удачной мысли и даже руки потер.

– Как ты не понимаешь, – с досадой возразила Вера, – что за нее я буду бояться еще больше, чем за саму себя. Ответственность за жизнь другого выше!

– Ну и ладно, – не унимался Андрей. – Зато я не буду за нее бояться. И хочешь, возьму на себя ответственность за ее драгоценную жизнь? Буду рядом, буду охранять. Как пес.

Вера задумалась. Надо бы любимого чем-то отвлечь. Задобрить бы его как-то, чтобы он все-таки разрешил ей строить ловушку по-своему. Чтобы… Ага!.. Есть единственный и стопроцентный способ его обезвредить.

Она легла на кровать, сладко потянулась.

– Ох, что-то меня утомляют такие серьезные разговоры. Давай после продолжим…

Андрей поднял бровь и замер. Сделал стойку, как охотничий пес. Но еще не верил в свое счастье.

– Ну? – улыбнулась Вера. – Иди ко мне, глупый.

Он перелетел на кровать, принялся целовать ее лицо, шею, руки. А она стаскивала с него рубашку. Рубашка плохо стаскивалась, и ею занялся мужчина. Тогда она занялась его джинсами. Андрей тихонько зарычал и принялся расстегивать Верин халат. Его джинсы под ее пальцами расстегивались как-то очень легко, играючи. Джинсы играли на Вериной стороне. Да и остальная его одежда с готовностью слетала с тела. Вот только носки далеко, не дотянуться…

Наконец и ее халат, и его носки, и остальные интимные детали одежды птицами разлетелись по сторонам. Они сплелись обнаженными телами. Откуда-то явился любовный ритм, будто и не отсутствовал вовсе, а сидел в каждом из них, где-то в груди и животе, и ждал своего часа. Крещендо послушно нарастало, и казалось – это и есть сама жизнь, ее горячий пульсирующий смысл, а проблемы и работа, расследования и фестивали, люди и звери – это мелочи. Пустяки, крохотные далекие точки-звезды где-то очень далеко в космическом пространстве…

Они так истосковались, что первый сексуальный голод утолили очень быстро.

– Учти… – Андрей часто дышал. – Это только разминка…

– Учла, — промурчала Вера, положив голову ему на грудь. Она тоже немного задыхалась. – А откуда ты знаешь, что мне хочется продолжения?..

«Потому что мы бежали, но еще не прибежали», – подумал Андрей. Он лежал с закрытыми глазами и улыбался.

Вера встала, направилась в ванную. Он открыл глаза, чтобы полюбоваться ею, но она накинула халат. Сейчас, когда Андрей уже не так сходил с ума от желания, ее тело казалось ему освещенным изнутри прозрачным яблочным светом. Все в ней волновало его: как она села на пуфик перед трюмо, причесать свои медно-каштановые волосы; как накинула халат – от природы стеснительная, она не любила раздеваться при свете; как вышла, закутанная в длинное махровое полотенце, но с открытыми плечами; как благоухала ее кожа.

Она прижалась к нему, отбросила полотенце. Желание вновь охватило их и повело за собой в такие дали, где никого нет, кроме двоих, на всей планете.

Вера всегда думала, что способность любить – такой же талант, как музыкальный слух. Как различение художником сотен цветовых оттенков или кулинаром – десятков вкусов… О себе она знала, что любовь для нее – главная ценность. До встречи с Андреем она находилась в межсезонье, как фруктовое деревце под снегом. Андрей согрел ее своим чувством, и она расцвела…

Они отдыхали. «Интересно, – лениво думала Вера, – он уже достаточно размяк и подобрел, чтобы теперь разрешить мне все делать по-моему?..» Она не успела додумать: Андрей рывком встал.

– Как я мог забыть! У меня для тебя тоже сюрприз, – ложась поперек кровати и роясь в сумке, сообщил он.

– И ты молчал? – Заинтригованная возлюбленная стала щекотать его пятки.

—А-а-а! Я ведь так никакого подарка не смогу достать!

– Ну если подарок того стоит… – Она с самым невинным видом улеглась перед ним на бок во всей своей первозданной красе.

– Соблазнительница! Ах так? Все. Никаких подарков, никаких ловушек. Я тебя никуда не выпущу из кровати, – грозно сказал Двинятин, делая страшное лицо. – Ты разбудила во мне сексуального маньяка!..

– Ой! – Она натянула одеяло до подбородка, пряча свое тело. – Маньяков не боюсь, боюсь остаться без подарка.

– Вот. – Андрей положил перед ней жемчужные бусы.

– Какая прелесть! – Вера взяла перламутровые шарики, приложила к коже. Посмотрелась в зеркало. – Натуральный жемчуг… Я так давно о нем мечтала! Андрюшка! Ты мой самый лучший на свете! Но ведь оно, наверное, стоит кучу денег? – Вера знала толк в настоящих вещах и безошибочно определила, что ожерелье из дорогих.

– Как говорят здесь, во Львове, не переймайся. Нам дали приличные подъемные от МЧС. Я решил потратить их на тебя. И вообще, кто сказал, что ветеринары бывают бедными?

– И любимый, и красивый, и богатый… Ужас!

– И заботливый. Покормить тебя?

– О, – Вера откинулась на подушку, – такого совершенства я не вынесу.

Он быстро и ловко открыл банку кофе, включил стоящий на столике электрический самовар. Достал из холодильника сыр и копченый балык, коробку конфет «Тирамису».

Затем принес на подносе наполненные чашки и тарелку с бутербродами, установив все это прямо перед ней на уголке постели.

– Андрюшка, ты решил меня совсем разбаловать! – проворковала она.

—Да. Баловать тебя – самое приятное занятие, чтоб ты знала.

– Тогда я, как порядочная женщина, должна быть послушной? И не лезть головой в пасть льва?

– Вот за догадливость я люблю тебя еще больше.

—Хорошо, – неожиданно для самой себя согласилась

Вера. – Придется задействовать Рину Ересь. Может, оно и к лучшему. – «Убийца может мне не поверить так, как журналистке. И не попадется на провокацию», – подумала она, а вслух сказала: – Есть некоторые детали… Ты, милый, и бесчувственное бревно уговоришь. А я ж не бесчувственная.

Он переставил поднос с едой на тумбочку. Объятия, поцелуи и нежные ласки отвлекли их на какое-то время. Первым вернулся к реальности мужчина:

– Кофе остынет! – предупредил он.

«Все будет хорошо, – думала Вера. – Все будет хорошо…»

Пусть будет так. Хотела подставить себя, а не получилось. Это потому, что с Андреем там, во сне, было плохо. И она надеялась – если пожертвовать чудовищу себя, то с ним ничего не случится.

Не получилось.

Она чувствовала тяжесть на сердце.

И даже любовные утехи, которые разгоняют все тревоги и лечат любые недомогания, этой тяжести не превозмогли.

17

Карнавал на закрытии фестиваля международной анимации шумел, звенел, искрился и веселился. Собственно, никакой особой организации не было. Каждый делал почти все, что хотел. Не смолкал хохот вокруг Романа Батюка: он буквально рассыпал шутки и анекдоты. Иностранные режиссеры и художники аккомпанировали танцующим кто на чем: на балалайке, саксофоне, гитаре, даже на фаготе.

Состоящее из мэтров анимации жюри наградило лучшие фильмы. Победителем стал фильм Эдуарда Ветрова «История дуба» – Гран-при, пятьдесят тысяч долларов и оглушительные аплодисменты. Поощрительные призы получили «Ручей» под патронатом Мамсурова и «Снежная королева» Олафа Боссарта.

Пока в излюбленной фестивалыциками кофейне «Смачна филижанка» шла церемония вручения призов и подарков, пока по импровизированному подиуму ходили аниматоры в разнообразных костюмах и масках – за маленькими окнами кнайпы разыгралась настоящая снежная буря. В который раз прохожие удивлялись такой ранней зиме в конце ноября и прятались по домам. По

узким улочкам и переулкам ураганные ветры неслись, словно равнодушно-бездумная банда скинхедов. Нелюбимые дети старухи Зимы швыряли в водосточные трубы ледяные глыбы, и те грохотали и стонали, грозя разорваться от немыслимого давления. Они же срывали с крыш настилы из синего в сумерках снега и обрушивали его вниз. С треском отламывали украшавшие карнизы сосульки и забрасывали их куда придется – хорошо, если не в случайных прохожих. Город, как испорченный орган, стонал, выл и хрипел невнятную мелодию вьюги.

В такую погоду, когда хороший хозяин плохую собаку во двор не выпустит, маленькие желтые оконца кнайпы светились теплом и уютом. Тут веселились аниматоры. Тут царствовали кремовые тона и изящные линии, неслышными тенями скользили официантки, разнося десерты, горячие и горячительные напитки. Соблазнительно сверкала витрина с кокетливо уложенными шоколадными фигурными изделиями. Дразнили взгляд и нюх шоколадные пасхальные яйца а-ля Фаберже, плетенная из белого шоколада корзина для бутылок, труба, рожок, флейта, трубочист, клоун, два паяца, велосипедист, младенец в кресле-качалке, девочка и мальчик на качелях, гномы, заяц, конь в сбруе, кабриолет, паровозик с вагончиками…

По случаю стужи и плохой погоды больше всего заказов было на горячий шоколад, чай с лимоном в больших керамических чашках и, конечно же, кофе – фирменный кофе из медной джезвы, взошедший ароматно-горькой пенкой из раскаленного песка.

Вера с Андреем устроились за отдельным столиком. Рядом с ними с аппетитом наслаждалась кофе и ликером Даша Сотникова. Лученко, казалось, тоже веселилась, отвечала на все вопросы и приветствия, махала рукой Лиде Завьяловой, кивала Кармен, которая получила приз вместо мужа… И при этом она умудрялась все замечать, фиксировать передвижения каждого – и ждать.

Все вышло именно так, как она хотела. Рину Ересь, не пришлось уговаривать, не понадобилось ей ничего объяснять. Еще час назад она с удовольствием объявила конец фестиваля и начало карнавала, после чего повела речь о своей книге «Я – женщина-вампир!». Она-де скоро появится на прилавках, а пока я вам зачитаю отрывок. И зачитала. Аниматоры ее почти не слушали. Никого не удивил этот неожиданный пиар: если Мамсурову так надо, значит надо.

Андрей в третий раз спросил шепотом:

—Да здесь ли он, этот маньяк?

Вера молча двинула его локтем под ребра. Ишь, чего захотел! Нельзя Андрею этого знать. Боец он, может, и хороший, а вот актер никудышный.

– Ты в засаде когда-нибудь сидел, а? – спросила она его, мило улыбаясь, будто речь шла о погоде. – Ты же бывший десантник.

—Десантников бывших не бывает, – ответил он, потирая ребра. – Сиживал.

– Тогда не суетись. Выпей кофейку. Я скажу, когда начнется.

– Слушаю и повинуюсь, о госпожа. Хочешь анекдот про засаду? А ты, Даш? — Сотникова кивнула и закурила. – Тогда слушайте. Есть такой зверек, ленивец. Вроде медлителен, но никто его не может поймать. Почему? Да потому что когда на него устраивают засаду, он не приходит: ленится.

Даша засмеялась, закашлялась.

«Это не тот случай, – подумала Вера. – Он здесь».

Она все время чувствовала убийцу. Среди многих ее необычных способностей была такая: в любой толпе, куда бы ни повернулась, она чуяла, где находится нужный ей человек. Даже если он закрыт. Даже если он далеко. Лученко как бы ставила на нем радиомаячок, психологическую метку. И могла уже спокойно потерять из виду. Зрению помогали остальные чувства. Спиной, боком, щекой она чувствовала направление к намеченному человеку. Как тепло в лесу от костра чувствуешь на расстоянии.

Вот так и сейчас. Она, не глядя, знала, где находится убийца. Только не теплом веяло с его стороны, а струей холода. Будто летом открыли дверцу холодильника. Или забыли закрыть форточку в теплой комнате во время зимней метели.

И еще чуяла – уже совсем непонятно как, – что он наблюдает не только за журналисткой, но и за Верой. Вот почему не разделяла шутливого Андреева настроения.

Они ведь и так выделялись на общем фоне. Все аниматоры в разнообразных карнавальных костюмах и масках, а они – нет. И к киносообществу не имеют никакого отношения. Достаточно для привлечения внимания. Правда, их по умолчанию воспринимали как гостей спонсора Мамсурова. Даже поглядывали с интересом. Мужчины на Веру и Дашу, женщины – на Андрея.

Кстати, выделялись они еще и хоть не карнавальной, но изысканной одеждой по сравнению с аниматорами, наряженными кто как и с артистической небрежностью. Смуглые сильные руки Двинятина подчеркивал светлый, сливочного цвета джемпер крупной вязки без ворота. Черные джинсы сидели на ногах идеально, словно вторая кожа, черные кожаные сапоги облегали ступни.

Дарья Сотникова подобрала для вечернего выхода сногсшибательную блузку «Этро» оливкового цвета, в фольклорном стиле. Тщательная ручная вышивка блузки и серебряные серьги с кулоном сразу были замечены модницами-киношницами. А еще брюки-шальвары из темно-зеленого велюра с золотой каймой, сумка и шарф, украшенные азиатским орнаментом… Словом, Сотникова казалась публике гламурной восточноевропейской леди, которая имеет собственную конюшню и трехэтажный загородный замок.

Яркую красоту Даши оттеняла Вера Лученко. Сшитое за несколько часов новое платье шоколадного цвета с высоким воротом сидело на ней как влитое. Пуговицы на спине переливались множеством сложных оттенков шоколада. Женственная фигура, облитая коричневой тонкой тканью, словно предлагала принять порцию горького шоколада.

К их столу то и дело подходили, подсаживались, разговаривали, Мамсуров произносил длинные тосты, но глаза его смотрели тревожно и вопросительно. Лида Завьялова не была посвящена в тонкости Вериной игры, однако и она звучала почему-то на полтона тише, чем обычно. Кармен Ветрова и Олаф Боссарт обращались только к спонсору, а Лученко игнорировали. Как, впрочем, и Роман Батюк.

К столику подошла и без приглашения уселась Рина Ересь. Заказала «Кровавую Мэри». Принялась атаковать Двинятина вопросами о фестивале, мультфильмах и его отношении к решению жюри. Узнав, что он ничего не видел и только что приехал, потеряла к нему интерес.

– Скажите, зачем вам понадобилось затевать всю эту вампирщину вокруг своей персоны? – спросила Вера, отвлекая журналистский огонь на себя.

– А вам-то что? – резко взбрыкнула пиранья пера. Но тут же вспомнила, что перед ней гости всесильного Мамсурова, и сменила тон. – Это пиар. Просто пиар. Всем же ясно, пиара много не бывает.

– А вы не опасаетесь за свою жизнь? Ведь в городе, по слухам, были случаи самосуда над похожими на вампиров людьми.

– Подумаешь! Моя профессия вообще опасна. Вампиров боятся только люди, в чьих жилах течет не кровь, а вода! Хи-хи! – Она, видимо, процитировала очередную сентенцию из своей книги.

– Или чернила, – негромко добавил Двинятин.

Но Ересь уже переключилась на Сотникову.

– О! Мы с вами знакомы, если не ошибаюсь! Я писала по вашему заказу обзор… М-мм… рынка коммерческой медицины, кажется.

– Да, – вежливо ответила Даша.

– Вы директор рекламного агентства? Какое-то такое оригинальное, в центре города. Там у вас дерево посреди офиса растет, если не ошибаюсь.

– Есть такой грех.

– И что вы здесь делаете? – с жадным интересом спросила журналистка.

– Командировка, понимаете ли. Дела… – Даша увидела, что Вера подает условный знак – кивает головой, – и произнесла заранее заготовленное: – А вы тут наверняка все знаете, Рина, не покажете, где находится дамская комната?

– Пойдемте, провожу. Здесь как в замке – переходы, проходы. Я сама запомнила только на третий день…

– Не забудьте вашу рукопись, – сказала Лученко.

—Ах да. – Журналистка взяла со столика толстую тетрадь, оформленную как книгу. Не расставаться с ней ей велел Мамсуров, а ему не отказывают. Мамсурова же попросила об этом Вера.

Женщины поднялись и ушли вглубь кафе.

—Давай, – сказала она вопросительному взгляду Двинятина. – Глаз не своди.

Андрей отошел от столика.

«Началось, – подумала Вера. – Наконец-то». Очень долго она ждала… И дождалась.

Она почуяла, что убийца переместился из своего обычного места в сторону. Набрала номер Абдуловского охранника и сказала одно только слово: «Началось». Обернулась к залу кафе вполоборота и отметила в разных углах помещения нескольких ребят крепкого телосложения. Она их и раньше отличила от остальных, а сейчас просто хотела убедиться, что они на месте.

Коренастые ребята, как по команде, двинулись в сторону коридора. Никто этого не заметил. Аниматоры были уже в приличном подпитии, спорили о своих творческих делах, тараторили в разных уголках кафе на разных языках. Громкий немецкий смешивался с мелодичным итальянским, убеждающий русский спорил с вальяжным английским, польский иронизировал, ласкал ухо украинский. Многоголосье звучало на фоне музыки, которая сейчас показалась Вере громче обычной. Ее нервы напряглись до предела. Высокий стакан с соком манго покрылся трещинами под ее взглядом. К счастью, никто этого не заметил, поскольку публика была увлечена беседами о высоком.

В это время в тыльной части кофейни, где располагался небольшой VIP -зал на два столика, Рина Ересь увидела приоткрытую дверь. Она уже отвела Дарью в дамский туалет и рыскала в помещениях со своим обычным любопытством. В предыдущие дни этот вход в таинственный мир высших персон был заперт. Дверь либо была закрыта на ключ изнутри, либо у входа стоял бритоголовый охранник. Конечно, Ересь немедленно зашла в гостеприимно открытую дверь. В зале никого не было. Зато обстановка стоила проявленного любопытства.

Ересь-вампирша принялась вполголоса наговаривать в диктофон, что темно-коричневые стены небольшого зала укрывают ветви цветущей яблони. На потолке тоже бело-розовые цветы, рядом с переливающейся хрустальными гранями люстрой-каскадом. У одной из стен – удобный диван с золоченой спинкой и ножками. Обивка и подушки украшены вышивкой цветущих магнолий и ярких бабочек. Со всех сторон зал декорирован цветами в вазах, кашпо и просто в вазонах: белыми, лиловыми и розовыми орхидеями. Орхидеи повторяются в росписях и витражах, в рисунке посуды на журнальном столике. Небольшой зальчик кажется наполненным светом и воздухом, щебетом птиц и ароматом цветов. «Словом, умеют жить господа», – сказала Ересь и услышала, как за ее спиной щелкнул замок.

Она обернулась.

У дверей стоял высокий мужчина в куртке или плаще. Из-за низко надвинутого капюшона лица не было видно. Ну прямо злодей из комиксов. Карнавал продолжается? Кто-то вознамерился разыграть ее?

Но в следующую секунду она почувствовала всей кожей такую мощную волну ненависти, что сразу поняла – это не шутка. Страх скрючил журналистку, она хотела закричать, но ее горло стиснула железная рука. Почти теряя сознание, не чувствуя своего тела, она опустилась на пол.

Человек в капюшоне молча что-то делал. Сквозь тошнотворный туман, парализованная запредельным ужасом, она не видела, но чувствовала, как он зашуршал одеждой, доставая что-то из кармана. И в тот момент, когда он протянул это страшное нечто к ней, а неверующая журналистка Ересь, зажмурившись, подумала: «Господи помилуй!» – что-то произошло.

Звуки ударов, хриплое дыхание, мат и снова удары. Рычание, от которого каждый волосок на теле встал дыбом, а кожа покрылась пупырышками. Так рычать мог лишь попавший в ловушку зверь, стреноженное животное. Так рычать мог только он.

– Вставай, корова, чего разлеглась! – грубо сказал кто-то.

Она слабо улыбнулась. Никогда в своей жизни она не слышала ничего более восхитительного! Чьи-то сильные руки подняли ее с пола и усадили на диван. Сунули в руки холодную бутылку. Властный голос приказал: «Пей!»

Рина, по-прежнему не открывая глаз, сделала большой глоток. Горло и грудь обожгло, но тут же начало согревать. Холодные клещи отпустили.

Ересь открыла глаза. Она сидела в комнате одна, зажав в руке бутылку водки «Смирнофф»…

В основном зале Вера, не силах уже сидеть одна, вскочила. Но тут возле нее оказался Андрей и шепнул на ухо долгожданное: «Кончено. Его взяли».

– С Риной все в порядке? – торопливо спросила Лученко.

– Жива и здорова. Только сильно напугана. Мы ворвались на последней секунде. Он чуть было не воткнул ей в шею акушерские щипцы, представляешь? Двузубый корнцанг. Где он его раздобыл, садюга… – Андрей поморщился. Даже ему, многоопытному ветеринару, привыкшему к крови и смерти, было не по себе.

– О господи!.. Где Даша?

– Здесь я, не нервничай! — Сотникова порывисто прижалась к Вере. – Как ты?

Даша смотрела на бледную как полотно подругу. А что, если именно теперь у нее начнется откат всех страхов и эмоций? Вера похлопала ее по плечу: она в порядке. Но сказать ничего не успела. К ним подошел человек Абдулова – тот самый, уже знакомый им, в кашемировом пальто, – и сообщил, обращаясь к одной Лученко:

—Дмитрий Петрович спрашивает, намерены ли вы все еще побеседовать с…

– Намерена, намерена. Где он?

– Тогда Дмитрий Петрович предлагает подъехать к нему в загородную резиденцию.

И тут действительно наступил откат, но весьма своеобразный.

– Ой, я не могу! В резиденцию!.. – Вера всплеснула руками. – Я сейчас описаюсь, держите меня! – Она согнулась от неудержимого хохота. По щекам потекли слезы, стало легко. Напряжение улетучилось.

Она смеялась так весело и заразительно, что Андрей и Даша тоже закатились от хохота. От неожиданности, от напряжения последних часов, от того, что и им слово «резиденция» показалось ужасно искусственным.

Только посланец Абдулова оставался серьезным и спокойным. По его лицу невозможно было понять, что он думает об этих, смешливых. И думает ли вообще. Он просто ждал.

– Поедем, Верочка. Нужно закончить все это. – Двинятин подал дубленку своей любимой, а Дарья сама набросила куртку. И они вышли следом за посланцем в черноту ночи.

В просторном салоне джипа свободно поместилось пятеро. Андрей, Дарья и Вера устроились на заднем сиденье, водитель и Черный Абдулла впереди. Андрей видел, что перед их машиной ехала БМВ со схваченным убийцей и людьми бизнесмена.

Все молчали. Тишину нарушила мелодия Вериного мобильного. «Вальс цветов» в этой обстановке и после всего пережитого прозвучал очень странно, словно инопланетная музыка.

– Вера Алексеевна, Бабий беспокоит. Я узнал то, о чем вы просили. Извините, что звоню так поздно. Днем нужный человек был на охоте, не мог связаться… В общем, в колонии есть библиотека, и заведующий библиотекой – вор в законе. Очень большой авторитет в преступной среде. Вас интересуют его данные?

– Нет. Спасибо, Орест Иванович…

Она понимала, что теперь уже не ей, а Абдулову придется объясняться с милицией. У него это лучше получится, а ей, признаться, и не хотелось разговаривать с ментами. Вместо того чтобы помочь, они только мешали, тянули, блокнот показали вообще в последнюю очередь. Хотя с него надо было начинать. Нет, совсем недовольна была Вера львовской милицией. Но и оставить полковника в полной неизвестности?.. Неудобно как-то. Она сказала:

– Завтра с вами свяжется Дмитрий Петрович Абдулов. – Бывший боксер на переднем сиденье дернул плечом. – Он предоставит вам исчерпывающую информацию по всем делам, с которыми вы меня любезно знакомили. А я прощаюсь.

—Абдулов? Почему он? Вера Алексеевна, я чего-то не понял… – Полковник попытался качать права.

– Извините, Орест Иванович! Я забыла зарядить телефон, ничего не слышу. Аккумулятор садится… – Женщина нажала отбой.

– Вер, я сам сегодня ставил твой мобильник на подзарядку, – заметил простодушный Двинятин.

– Но ведь полковник этого не знает, – ответила она, представляя, как матерится сейчас милиционер.

Особняк Абдулова вырос посреди метели огнями фонарей на основательной бетонной ограде. Распахнулись ворота, казавшиеся неприступными и тяжелыми, как крепостные, и оба автомобиля въехали во двор. Прибывшие поднялись на выложенное шершавой терракотовой плиткой крыльцо, наверное, с подогревом: снег на нем таял.

В холле под мощной деревянной винтовой лестницей, уходящей вверх, Вера приметила конуру с двумя отверстиями. Обе собаки тут же выскочили. Виляя хвостами, но молча, они встретили хозяина. Двух обаятельных английских бульдогов мало интересовали гости, они должны были прежде всего показать вожаку стаи, как по нему соскучились. Впервые лицо Абдулова смягчилось. Он потрепал домашних питомцев по спинам своей здоровенной ручищей – рядом с ним они казались не собаками, а маленькими белками – и кивнул вошедшим в сторону гостиной.

В другое время гости, наверное, со вкусом осмотрели бы этот вполне буржуазный интерьер бумажного магната. Оценили бы и инкрустированный змеевиком и яшмой камин, и мозаичный пол у камина, переходящий в дворцовый паркет остального помещения. Заметили бы белые с золотом диваны а-ля дворцовая мебель русских царей. Обратили бы специальное внимание на картины– подлинники, фарфоровые китайские вазы средних веков и современное итальянское стекло. Но сейчас вся эта роскошь скользила мимо сознания, не запечатлеваясь в нем. Слишком занят был каждый из них своими мыслями и ожиданиями, вопросами и поисками ответов на них.

Хозяин, не присаживаясь сам и не предлагая сесть никому, подошел к камину и встал у огня. Он держал руки в карманах, а правое его плечо подергивалось. Кашемировый помощник забрал у гостей снятые куртки и дубленку, жестом показал на золоченые диваны. Одежду у него из рук тут же взял кто-то незаметный и отнес в гардеробную.