Текст книги "Мой босс - палач (СИ)"

Автор книги: Анна Владимирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

19

На самом деле представить инквизитора в кухне у настоящей ведьмы, какой ее рисовали на устрашающих картинах и гобеленах, очень сложно. За такое мое фото, пожалуй, многие папарацци руку бы дали на отсечение. А я привычно закинул плащ поверх вешалки и прошел.

Здесь у Сильвы все современно – полный технологический фарш в виде кухонного гарнитура, барной стойки и большого стола с ноутбуком. Мало кто знал, что Сильва – это известная писательница Эс Джи Нойл, которая не дает интервью и не принимает приглашений на ток-шоу. А любимое место работы – кухня. Со стола поднял свой внушительный зад, собственно, родоначальник псевдонима – кот Нойл. Здоровая черная тварь с ушами-кисточками и белым воротником блеснула на меня зловещим взглядом, но я всегда проходил его досмотр. Кот опустился обратно, мерзко вякнув.

– Боже, Вернон, – хлопотала Сильва с кофейником и пирогами, – ты все-таки не женишься на этой кукле! Не верится! – Вот с чего она взяла? Хотя для салемы, хорошо меня знающей, это, наверное, нетрудно. – Только эта девочка ничего не понимает, да? Ты в своем репертуаре, да?

– Я не могу ей сразу и все сказать, – опустился на стул устало и протянул руку к коту. Тот благосклонно принял мою скупую ласку, или, скорее, перетерпел.

– Можешь ты все, – Сильва уселась рядом с бокалом спиртного. Феерично.

– Я тоже хочу такое, – указал глазами на ее бокал.

– Нет, Вернон, – мотнула она головой, – тебе рано сдаваться.

Я усмехнулся и потер переносицу.

– Только скажи мне: это же неправда, что ты посадил девочку работать с «куклой» в одном кабинете?

Тут осведомленность Сильвии уже насторожила.

– С чего ты взяла?

– Она сама сегодня сказала в интервью.

Я моргнул. Захотелось все же силой отобрать у Сильвы бокал.

– Покажешь?

– Легко!

Она повернула ко мне экран и запустила остановленную запись. Краем глаза я успел выхватить название сюжета, а когда показали взволнованную, мокрую и растрепанную Бэрри, расплылся в довольной улыбке. Даже не знал, что за полдня так соскучился по ней. А еще этот ее испуганный взгляд и решительный рот с красной помадой… Тяжело было сосредоточиться на том, что она там говорила в микрофоны. Последнее, что услышал, развеселило, и я усмехнулся.

– Как же давно я не видела у тебя такого лица, – улыбалась Сильва, помахивая вожделенным бокалом. – Это она, да? Услышала? – Я кивнул, глядя подруге в глаза. – Где нашлась?

– В мужском ночном кубе, – я сделал большой глоток обжигающего кофе.

– Хорошенькая. Тебе под стать. – Нойл согласно муркнул, когда Сильва пробежалась длинными пальцами вдоль его спины. – Но она же ни-че-го не знает!

Салема потерла белые виски, прикрыв глаза, будто этот факт причинял ей физическую боль.

– Силь, я сам разберусь.

– Ее хоть защищают? – укоризненно воззрилась на меня.

– Конечно.

– Привези ее ко мне! – встрепенулась, округлив глаза. – Я все ей расскажу!

– Обязательно. Как-нибудь, – я снова сбежал от ее взгляда в чашку с кофе. – С чем пирожки?

– Яблоки. Вернон, она очень решительная, наживет себе беды на голову, и тебе тоже…

– Куда уж больше? – усмехнулся.

– Тебе ли не знать? – вздернула она белую бровь. Силь прикрыла свои большие глаза, стакан вдруг выпал из руки, а я еле успел подхватить ее саму. – Это все так несправедливо, – всхлипнула она, утыкаясь лбом мне в грудь. – Я так по ней скучаю…

И она тихо расплакалась, цепляясь за мою рубашку. Я только сжал зубы, пережидая приступ ее боли. Да и своей тоже. Нонна была для меня таким же близким другом, как и Сильва.

– Я узнаю, кто это сделал, обещаю…

– Не хочу и тебя потерять, – вдруг прошептала она. – Нони не вернуть… А у тебя еще вся жизнь впереди…

– Какая жизнь, Силь? – не сразу понял, о чем она.

– Ну как же? – выпрямилась она у меня на коленях. – Твоя Бэрри. Ты будешь с ней счастлив.

Не хотелось платить ей за искренность усмешкой, но я не сдержался:

– Силь, она – не для счастья.

– Подожди, – соскочила с колен и шагнула назад. – А зачем?

Хороший вопрос. Я искал свою салему, чтобы освободиться от контракта с отцом Вальрики. В кодексе инквизиторов все еще есть этот пункт, который поощряет истинную связь с салемой. Потому что дети от такой связи – уникальные создания. Их очень мало, и их берегут, как редчайшее сокровище. Мне никто не откажет в одобрении именно этого союза, а не политического, который навязан мне сэром Клисоном.

Но Силь спрашивала не об этом.

– Ты ведешь себя, как они все! – всплеснула она руками. – С волками жить по волчьи выть, Вернон? Мы и вы созданы друг для друга изнача-а-ально! Ты же знаешь! Только в этом обществе все делается, чтобы забыть, стереть эту правду и разделить нас!

– Я знаю, Силь, – попытался признать вину.

– Не делай, как они! Бэрри надо любить, а не использовать!

С «любить» у нас с Бэрри будут проблемы. Ее головка надежно утрамбована байками об инквизиторах, культивируемыми нашим обществом. Да и не все они байки, что уж. Салемы с инквизиторами никогда еще не были так далеки друг от друга за всю историю…

– Я работаю над этим, – улыбнулся.

– Знаешь, почему не хочешь везти ее ко мне? – склонилась она, хитро улыбаясь, а я подумал, что этой ведьме больше наливать не стоит. – Хочешь, чтобы сработало ваше притяжение. Хочешь сам! Тебе важно, чтобы она сама к тебе пришла, села на колени и попросила ее спасти.

20

– Наверное, – я поднялся, сцапал подругу и усадил на стул. – Теперь я сделаю тебе кофе с пирогами. Сиди.

– У вас все будет хорошо, Вернон, – напевала она мне в спину, пока я мыл кофейник.

– У тебя тоже все будет хорошо…

– Ей повезло, ее позвали! Она просто еще не знает… Но я ей расскажу!

– Обязательно, – соглашался я со всем, что она лепетала, насыпая кофе. – Покурить есть?

– Там за гратисторой… нет, это не она… в зеленом горшке такая лохматая! Да! – Нащупав пачку, я приказал себе забыть название этого косматого куста и с наслаждением закурил. – Я тоже буду, – укоризненно глянула на меня Силь.

Мы замолчали надолго. Потолок затягивался горьковатым вкусным дымом, он плелся в витиеватые кружева, окутывал цветы, лампы. Когда дошел до кота на подоконнике, Нойл громко возмутился, но был проигнорирован и вынужден ретироваться.

– Я думала, чем могли воздействовать на Нонну, что она сорвалась…

Мы не говорили с Сильвой об этом, слишком глубока еще рана потери. Сильва с Нонной были подругами детства, неразлучны много лет. У меня даже было чувство, что они – одно целое. Говоришь с одной, отвечает другая, и наоборот. Их связь была для меня непостижима. Теперь же без Нонны Сильва будто выцвела. И я боялся, что потеряю и ее.

– …Они что-то создали, Вернон. Какой-то препарат…

– Я проверил все – ничего не обнаружено ни в остатках тела, ни в квартире, – прикрыл глаза, делая глубокую затяжку.

Остатки после огня чисто условны, и даже наши навороченные экспертные методы не способны ничего вытащить. И единственных свидетелей не допросить – они тоже мертвы.

– Знаю. Но есть же еще то, чем она дышала…

– И об этом думал.

Когда я примчался к Нонне в академию, она уже не могла говорить. Была надежда, что написала что-то, но после самовозгорания ничего восстановлению не подлежало.

– Вернон, я нашла один старинный рецепт и долго не могла его расшифровать. За этой книгой я даже ездила в Вуд-Оак…

– Почему ты не предупредила? Я же сказал – без меня никуда не выезжать.

– Ты очень занят, – она потянула с подоконника какой-то потрепанный фолиант, не привлекающий внимания между двумя серыми горшками. – Есть такое насекомое, которое уже не водится в лесах Демидейла… сейчас… – Силь склонилась над посеревшими листьями с непонятными мне письменами. – Саламандровый мховник. Я искала эту штуку по всем библиотекам! Еще я составила для тебя список всех растительных ингредиентов, которые могли использовать… – Она снова шмыгнула носом.

– Что там с… мховником? – поспешил я переключить ее внимание, пока она снова не ударилась в слезы.

– Что там с кофе?

– Почти…

– Так вот, этот мховник использовали для убийства салем около трехсот лет назад в массовых истреблениях. Из него делали что-то типа дымовой шашки. Частички мховника при соприкосновении с легкими начинали жечь изнутри, и от боли запускался механизм самоуничтожения… – Понятия не имел, чего ей стоило так ровно все это выложить. Но на большее ее не хватило. Силь уже не плакала – застыла с ровной спиной и невидящими глазами. – Думаю, тебе надо заняться этой информацией.

– Не выезжай никуда без моего ведома. – В доме вдруг стало так тихо, что даже пульс в ушах стало слышно. – Не хочу тебя потерять…

* * *

Ничего более идиотского и придумать нельзя – решать пол утра, оставлять ли красную помаду и каблуки в своем образе. В итоге я не стала изменять заданному вектору. Каблуки стали более устойчивыми, но все такими же высокими – а то вдруг снова его невеста явится, а противостоять ей в кедах вообще не вариант! Я даже заказала себе сгоряча еще одну пару обуви, стоимостью в месячную зарплату в клубе. Дорогая имитация кожи – такие не промокнут, даже если Вернон заставит меня догонять его по лужам, канализации… куда там еще может занести инквизитора?

– Как продвигается выход из моей игры? – окинул он меня взглядом от стола секретаря, стоило сделать шаг в приемную. Я замерла по центру, позволяя ему медленно все рассмотреть в деталях. Он даже отставил чашку с кофе, за которым, видимо, вышел, и шагнул ко мне, сложив руки в карманы брюк. – Или ты уже сдалась?

– Нет. – Вернуть ему его «не льсти себе» язык не повернулся. – Не во все двери еще побилась головой.

– Может, побережешь голову? Мне она нравится.

– Неужели? – В офисе еще тихо. Я приехала рано, надеясь проскользнуть в кабинет до прихода босса, но не вышло. Не знала его привычки вообще. – Что ты от меня хочешь? Только честно?

Вопросы сами сорвались с губ, будто я забылась, кому их задаю.

– Проходи, – повел рукой в сторону своего кабинета. – Кофе будешь?

– Нет.

– Не пьешь?

Я слышала, как он вернулся к столу секретаря за своим.

– Ладно, буду, – обернулась. – Спасибо.

Он принялся за кофеварку, а я – за его рассматривание. Когда бы еще мой взгляд кто-то так притягивал? Но в Рэде все будто гипнотизировало. Особенно руки с дорогими массивными часами на запястье. Они просто созданы друг для друга. Я даже прикрыла глаза, пытаясь протрезветь от этого пьянящего воздействия, и отвернулась к окну.

– Печать вчера жгла больно, – глухо пожаловалась.

Звякнула тихо чашка, послышался вздох:

– Я говорил: пока не выполнишь условий, будет жечь…

21

– Каких условий? – я обернулась.

– Всему свое время, Бабочка, – улыбнулся он одними глазами.

– Это больно, – шагнула к нему.

– Не воюй со мной, не будет больно, – спокойно заявил.

– С чего ты взял, что со мной так можно? – процедила, приближаясь вплотную. Даже на каблуках я смотрела в его глаза, задрав подбородок.

– Ты – моя, – охрип его голос.

– Что это значит? – я злилась.

Наши голоса синхронно обратились в шепот, будто мы с ним говорили о чем-то личном, интимном и секретном. Он вдруг вскинул руку к шее и притянул к себе, а у меня едва не подкосились ноги.

– У каждого инквизитора есть своя салема, – зашептал в губы, почти касаясь их, щекоча горячим дыханием. – Ты – моя салема. Я звал тебя – ты откликнулась.

– Что за бред? – скривила губы, дернувшись, но бесполезно.

Он сжал свои противозаконно привлекательные руки в моих волосах и притянул к себе:

– Вернешься сейчас за свое рабочее место и напишешь еще один вывод: не называть то, что я говорю, бредом. Предвзятость, обесценивание получаемой информации и отказ от восприятия фактов не пойдут тебе на пользу как адвокату. Понятно? – он легко тряхнул меня, как котенка.

– Понятно.

И снова счет вел он. Ощущение, что поддавался по всем фронтам, позволяя «забить», но я безбожно тупила в сантиметре от страйка, выводило из себя.

– Свободна. – Руки исчезли. – Кофе, – бросил небрежно, направляясь к своему столу.

– Что мне делать? – я сложила руки на груди.

– Попить кофе для начала, – он уселся в кресло. – Я тут никому еще не делал кофе.

– Ты мне дал доступ к системе данных. Зачем?

– Глупый вопрос, – сложил он локти на стол. – Ты работаешь тут.

Мы оба игнорировали кофе.

– Я читала вчера о деле Нонны Хардинг.

– И?

– Единственная причина, почему я сегодня приехала – ты, похоже, выходишь далеко за рамки инквизиторских обязанностей. В твоем отчете нет обвинений, нет причин самовозгорания, ты ясно даешь понять, что ее убили.

– Я так не писал.

– Между строк.

Он тяжело вздохнул:

– Выпей чертов кофе. Сядь здесь и выпей.

Я улыбнулась против воли:

– А ты не любишь, когда что-то идет не по плану, – направилась к креслу. – Уверен, что не хочешь от меня избавиться, пока еще можно?

– Мне казалось, это ты хотела от меня избавиться, – он снова искушал меня своими руками, сцепив их в замок передо мной. – И я не дождусь, когда ты проиграешь, сядешь мне на колени и попросишь тебя спасти.

Тишина начинала нервировать.

– Спасают обычно по-другому, – взяла я чашку в руки.

– Я могу тебя спасти по-всякому.

– Я хочу помочь тебе в этом расследовании. Ты ведь ведешь следствие?

– Я этого не говорил, – проследил он, как я делаю глоток и облизываю губы.

– Ты ведь можешь заставить ведьму сгореть? – прищурилась я.

– Да, могу. Наш дар заключается в том, чтобы убивать вас.

– Но ты не тронул Нонну. В отчете сорок два исследования всего, что осталось… – Он мрачнел на глазах и, казалось, терял интерес, но я не унималась. – Ты искал причины.

– Это – моя работа, – перебил раздраженно. – Или ты думаешь, мне проще просто сжечь салему без следствия?

– Обычно нас сжигают без следствия, – выпрямилась я.

Почему-то было чувство, что неплохо бы научиться бегать не только за Верноном, но и от него. Прежде чем долбить его своими версиями вот так вот с утра пораньше.

– Я тоже раньше сжигал без следствия. – Он хотел от меня отделаться сейчас. И, что более странно, – ему было больно об этом вспоминать, думать и говорить.

– Я только начала было думать, что ты – не такой, и я могу действительно многому у тебя научиться, как снова получаю красную карточку.

– Да, получаешь. Я не просил тебя лезть во все дела, которые тебе понравятся, – и он отвернулся к мониторам.

– Тогда я пошла, – пожала плечами и поднялась с кресла.

– Куда ты пошла? – неожиданно раздраженно прорычал он. – Я не разрешал.

– Ты сказал, что я свободна несколько минут назад, – наслаждалась его бешенством. – Здесь мне делать нечего, работой ты делиться не хочешь, а это значит, у меня есть основание накатать на тебя жалобу в комиссию по трудоустройству.

– Я люблю кружевное белье, – усмехнулся он мне в спину. – Имей ввиду, когда придешь ко мне на колени.

Продемонстрировав ему средний палец, я вылетела из приемной. Но, как и обещал Рэд, весь день только тратила время впустую. Обращение в комиссию академии не дало ровным счетом ничего. Я только час потратила на ожидание аудиенции, и меня выставили уже через пять минут. Угрозы подать в суд тоже не возымели никакого результата – глава комиссии только покачал головой и глянул на меня, как на больную. Пролетая по холлу, я наткнулась на недовольную Ким. Как она вообще умудрилась не пасть жертвой разъяренной фурии в моем лице, не понимаю. Оценив мое состояние, она утянула меня в парк во внутреннем дворе:

– Рассказывай, – приказала сухо, усаживая меня на скамейку под плакучей ивой. – Что случилось?

– Ничего, – пожала плечами. – Есть покурить?

22

– Брось, Би, ты пыталась отказаться от практики!

– И что?

– Почему?

– Он меня ничему не учит, в дела не пускает, – рассматривала каблуки туфель.

– А что это за вид? – сделала шаг назад Ким, чтобы лучше меня рассмотреть.

– Его офисный дресс-код, – все больше раздражалась я. – Я пойду.

– Би, постой, – выставила она руки, не давая мне подняться, – Рэд опасен, на него нельзя так напирать!

Знала бы она, что он мне кофе сегодня варил утром, что бы сказала?

– И что ты предлагаешь?

– Побудь паинькой, не при напролом, это может плохо кончиться.

– У тебя откуда-то снова эксклюзивная информация?

Ким вздохнула и уселась рядом:

– В общем, он не такой, как все инквизиторы. Он бунтарь. – Это я уже знала. – Его боятся, ненавидят, и врагов много. Много кто хотел бы подставить… – Она глянула на меня: – Если бы можно было вообще не появляться с ним – было бы идеально. Но ты уже во всех новостных лентах.

Я хлопнула подругу по колену:

– Спасибо, Ким. Кажется, буду подавать в суд на него. То есть, на его департамент.

– На каких основаниях?

– Он второй день не дает мне работу, отказывает конкретизировать задачи…

– Бэрри, – усмехнулась она. – Он обломает тебя, как два пальца об асфальт. Моя мать как-то выступала против него в суде…

– Даже так? А что за дело?

Ким замялась, будто жалела, что сболтнула лишнего.

– Ну… в общем… она защищала «Роял Банк», отказавший в работе салеме. Рэд обвинил их в дискриминации.

И почему он такой обворожительный козел?! Вот сложно было сегодня со мной по-человечески поговорить?

– Вот! – поднялась я. – Обвиню его в дискриминации! Спасибо за подсказку. Пока!

Дальше мой план был прост – вернуться домой и засесть за сбор документации и подготовку заявления. Да, я проиграю. Но мне точно будет чем заняться, попутно может чему-то и научусь. Как подать в суд на Вернона Рэда, к примеру. Если Ким права, с таким резюме можно будет заходить к его врагам на работу с ноги. Как только определить этих врагов, я еще не придумала, но не видела с этим проблем. Достаточно снова углубиться в его базу данных и посмотреть, против кого он вел дела.

– Мисс Марроу-Лин? – окликнул меня приятный мужской голос, когда я, размечтавшись, шагала по ступенькам академии.

Обернувшись на голос, я увидела высокого блондина в черном костюме, идущего следом. На журналиста он не был похож, да и записывающими устройствами не угрожал. А вот еще на одного инквизитора походил очень даже.

– Каллум Шеррингтон, – спустился он на ступеньку ниже и посмотрел в глаза, – старший королевский инквизитор.

Я тяжело сглотнула:

– Что я натворила?

Он обаятельно улыбнулся:

– А вы не тратите время на любезности.

– И все же?

– Можно вас пригласить выпить что-нибудь? Там и поговорим.

Мы прошли в ближайшее кафе, в котором часто обедали во время учебы. Сейчас здесь было пусто, и мы с Шеррингтоном спокойно заняли самое козырное местечко возле окна. Инквизитор был запредельно спокоен и уверен в себе, а мягкая теплая улыбка диссонировала вообще с образом инквизитора всех времен.

– Вы ничего не натворили. – Улыбка стала шире. – Не нервничайте.

Я проигнорировала его пожелание, отказавшись делать заказ. Шеррингтон заказал себе кофе.

– Слышал, вы ищите возможность прекратить ваше взаимодействие с Верноном Рэдом.

– А вам, простите, какое дело? – сложила я руки на столе.

– Могу помочь, – а вот теперь в его взгляде проскользнуло что-то холодное и колючее.

– Простите, я завязала иметь дела с инквизиторами, тем более, делающими вид, что желают мне добра.

– Я не желаю вам добра. – И взгляд такой честный и спокойный, будто он сказал что-то совершенно нормальное.

– Тем более, – начала подниматься я, но он накрыл мою ладонь, и меня будто прострелило мелким электрическим импульсом до самой груди. Я даже моргнула, чтобы прогнать искры перед глазами. Шеррингтон тоже удивился, судя по физиономии. Нахмурил брови, глядя на меня исподлобья:

– Сядьте, пожалуйста. – Дождался, пока я займу свое место, и спокойно продолжил: – Смотрю, Рэд уже успел вас «обаять», раз вы бьетесь во все двери. Он не имел права вас нанимать, а я просто хочу испортить ему жизнь.

– А вы производите впечатление весьма занятого и успешного специалиста, – не сдержалась я. – Не подумала бы, что имеете привычку тратить время на мелкое пакостничество.

– Рэд стоит любых усилий, – хищно усмехнулся он. – Да и мне все равно, что вы обо мне подумаете.

Начал разочаровывать. А я – невольно сравнивать его с Рэдом. И, черт возьми, пока что в пользу последнего. Даже не знала, что такое возможно, но Шеррингтон не нравился больше. Почему то была уверенность, что Рэд не играет со мной в подковерную возню. Он ничего не говорит, но даже молчит честно, чем этот пытается рисовать тут для меня смазливые перспективы! Тьфу, то есть, смазанные!

– Я могу добиться того, чтобы вашу практику у него признали незаконной.

– Пострадает слишком много людей, я уже в этом убедилась. – Смотреть ему в глаза стало просто, хотя взгляд у этого инквизитора если и уступал Рэду, то совсем ненамного.

– Вас правда это интересует? – усмехнулся он.

– Да, меня учили на адвоката, а их учат интересоваться последствиями своих решений. Если меня не хотят услышать по-хорошему, я обращусь в суд.