Текст книги "Мой босс - палач (СИ)"

Автор книги: Анна Владимирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Анна Владимирова
Мой босс – палач

Пролог

Я не знаю, почему из всех инквизиторов, которых видела в новостях, запомнила его.

Когда он вошел в клуб, у меня будто между лопатками крысу посадили, и она, испугавшись гостя, начала продираться мне под кожу. Даже в полумраке и прыгающих разноцветных пятнах не составило труда его разглядеть. Я не помнила имени, но не сомневалась – такие гости просто так не приходят. Если инквизитор нагрянул в клуб, он, конечно, может искать развлечений… но только не этот.

– Бэрри, ты чего? – толкнула меня от выхода на сцену Донна. – Говорили же, не рассматривать посетителей.

Легко сказать. Если обычным людям было все равно, таким как я – нет.

Честно, я думала, что, работая в таком заведении, где подобные посетители – не редкость, мои нервы окрепнут. Но инквизитор инквизитору рознь.

Плохо, что я забыла об этом сама, потому что в этот миг мужчина вдруг повернул голову, скользнул взглядом перед собой… и вдруг уставился на меня в упор. Какая-то часть меня бросилась бежать, но сама я не дернулась с места. Смотрела на мужчину, каждый удар сердца осознавая: «дура», «нельзя на него смотреть, запомнит», «они – больные ублюдки, наверняка любят сопротивление, а я ему его обещаю»…

Когда он первый отвел взгляд, по спине скользнула капля холодного пота.

Конец мне. Или нет?

– Видела этого типа по телеку, – обернулась к Донне, тряхнув волосами.

Ноги дрожали.

– Не надо на них смотреть, – с нажимом повторила она. – Ты первая сегодня танцуешь, а они все еще трезвые там – никакого риска…

– Мне не все равно, перед кем танцевать… И что он тут делает?

– Это у тебя профдеформация началась? – сосредоточенно поправляла края лифа Донна. А я вдруг поймала себя на отвращении – как же осточертели эти танцы!

– Наверное…

Она имела в виду мою учебу на юридическом. Последний год, последний надрыв… Мне иногда казалось, я его не выдержу. Таких, как я – с печатью, на факультете не было, всех отсеивали на первых трех курсах. Еще бы! Салемы – чуть ли не основная статья, угрожающая спокойствию города, а тут – я с намерением получить диплом и работать в департаменте расследований.

А теперь еще и этот инквизитор.

Между лопатками по-прежнему жгло, и я точно знала – это связано с ним.

Мы, салемы, не любим инквизиторов. Это мягко говоря. Неудивительно, ведь они появляются там, где с такими, как я, случаются проблемы. И уговорить себя, что я же танцую в мужском клубе, а инквизиторы – тоже мужчины, не получалось. Я даже сняла блестящий костюм и нацепила черный с красной вышивкой бисером, чтобы привлекать хоть немного меньше внимания. Если это вообще возможно, когда танцуешь соло. Но все равно.

«Идиотка», – обозвала себя. Если думать о безопасности, надо было не начинать игру в «гляделки» прежде всего. Но это упрямство, с которым я привыкла протестовать против неравенства в универе, так сразу и не задвинешь – оно всегда было наготове, чтобы напомнить другим о моих правах.

– Бэрри, он просто пришел выбрать себе девочку на ночь, – шепнула мне Донна. – Не трясись. Я все понимаю, но этот точно безобиден – сделал заказ, сидит один за столиком.

– Да? – взглянула на коллегу.

– Да, Марта его обслуживает, я поспрашивала.

И почему я сама не догадалась поспрашивать его официанта? Хотя… чем это мне облегчит жизнь? Эти ребята не достают с порога пушку и огнемет, поэтому вначале вполне себе могут сидеть спокойно и вести себя прилично, насколько это вообще возможно в клубе «Драма». Не скажу, что всегда выступаю с легким настроем здесь – все же стриптиз не мое призвание, и танцую я тут только потому, что надо сводить концы с концами, – но сегодня вечер был наэлектризован до предела.

Только ничего не поделаешь – надо работать. Вернее, можно было отпроситься, сыграть дрожь и мигрень… но это же я. Я пойду и посмотрю в его глаза еще раз, если он того пожелает.

А он пожелал…

Сидел так близко к краю сцены, что мог бы сдернуть меня за ногу на свой столик в качестве главного блюда. Видимо, господин Инквизитор решил меня наказать за дерзость и испортить выступление своим пристальным вниманием, потому что не спускал взгляда, пока я шла к шесту. А я играла выбранную партию дальше – не отказывала ему в противостоянии. Чувствовала себя дурой, но не отказывала – поздно.

Мы будто остались с ним одни. И я начала танцевать ему танец, который терпеть не могла, как и инквизиторов. Впервые язык тела был на моей стороне, но не все его понимали. По залу замигали красные тлеющие огоньки дорогих сигар, затанцевали в такт музыке свечи на столиках, послышались сдержанные одобряющие возгласы. Вдоль сцены горела лента красных лампочек, сообщая клиентам, что я не продаюсь, а только танцую, но проблем всегда создавала больше, ибо запретный плод сладок. Меня атаковали с обеих сторон – администрация каждый раз доносила щедрые предложения клиентов, а охранники – задорные истории выдворения несостоявшихся любовников.

Только веселого тут не было ничего. Рано или поздно, если танцовщица хороша, находился клиент, который не спрашивал. У салем шансов исчезнуть без следа были выше – нас не любили спасать. А еще мы были более притягательны для мужчин, поэтому в элитный мужской клуб я устроилась за пять минут.

Инквизитор хмурил брови, щурясь на меня так, будто мы на допросе, и я танцую на его рабочем столе. Красивый, породистый… и беспощадный. Я вспомнила, что видела его в репортаже о громком деле возгорания салемы – ректора академии искусств. Он тогда единственный смог пробраться к ней, пробуя предотвратить срыв. Но ему не удалось. Даже погиб кто-то…

Но и это воспоминание не давало разуму пробраться к пульту управления. Меня и правда подмывало что-то внутри поиграть с его огнем. Я отлепилась от шеста, за который держалась еще минуту назад, как за последний оплот благоразумия, и направилась к мужчине, качая бедрами под музыку. Когда приблизилась, ему будто стало неудобно задирать голову так высоко, и он опустил взгляд ниже. Ни капли нужных мне эмоций, только напряжение и собранность. На какой-то момент показалось, что я ему мешаю, но тогда какого ж черта сел так близко?

Я опустилась перед ним на колени, заглядывая в глаза, и переползла на четвереньках на его столик… когда он вдруг сделал настолько молниеносный выпад, что даже стробоскоп над головой мигнул медленней. Резко стало нечем дышать.

– Ты откуда такая бессмертная выискалась? – оскалился мне в лицо, сжимая пальцы на затылке.

А я и не знала сама:

– Из твоих фантазий – очевидно же.

– Ах, из фантазий… – А вот теперь до меня дошло, будто из оцепенения выпала, только тут соображая – что-то не так. Это будто не я к нему приползла… или он сделал что-то со мной. Я попыталась рвануться из его рук, но он только надежнее сжал пальцы в волосах, а та крыса, что полосовала кожу между лопатками с его появлением, рванулась к нему через грудную клетку, расплескивая адреналин по внутренностям. Я раскрыла губы, хватая ртом воздух, когда вдруг к столику наконец подошла охрана.

– Отпустите девушку, пожалуйста, – вежливо попросили инквизитора.

Он напоследок прожег меня взглядом, но руку убрал. А я попятилась задом со столика, встала на ноги и бросилась бежать за кулисы. Только не добежала каких то два шага, как оказалась в чьих то лапах. Крик застыл в груди, дыхание перехватило, будто меня столкнули с высоты. Перед глазами замелькали горящие таблички, в шею забилось чужое горячее дыхание, а нервы защекотало от терпкого мужского запаха и дорогого парфюма.

Когда перед носом открылась вип-комната, я даже нашла в себе силы упереться, благо не руками – осталась бы без них. Инквизитор втолкнул меня внутрь и выпустил. От неожиданности я упала на колени, но тут же подскочила и обернулась к нему.

Он не зажигал лампы – они вспыхнули каким-то холодным светом, непривычно освещая комнату, затянутую красным бархатом и черными тяжелыми шторами.

– Проблем хочешь? – зло напыжилась я, дрожа.

Он стоял передо мной, медленно стягивая пиджак и обозначая очевидное – проблемы у меня.

– Увы, без них теперь никак, – и он отбросил пиджак на диван.

– Может, ты подумаешь, – откинула я волосы со лба, тяжело дыша, и сделала шаг назад, – ты же умеешь…

– Именно поэтому я здесь, – пустился обходить меня медленно по кругу.

– У нас есть специально обученные девочки, я в их число не вхожу. – Потихоньку в памяти всплывали уроки психологии и раздел сложных переговоров с террористами.

– Возможно, у тебя другие, нужные мне достоинства… – Я не поворачивалась за ним, и в этот момент он оказался за спиной. – Либо мы оба ошиблись…

– В чем ошиблась я?

– Не того клиента выбрала.

– Я не выбираю клиентов! – вскричала. Нервы сдавали, а надежда на то, чтобы выбраться живой, таяла.

– Зачем заигрывала? – вопрос прозвучал в сантиметре от кожи, сея сотни мурашек в своем эпицентре.

– Не знаю, – передернула плечами, – сглупила…

Становилось понятно, что никто за мной сюда не придет.

– Значит, будешь расплачиваться за глупость…

Вроде бы справедливо, но не настолько, чтобы обещать мне кару небесную, да и ничего я не натворила страшного. Ну что он ожидал от клубной танцовщицы?! Целомудренный взгляд в пол?! Внутри я орала в голос, но в реальности стискивала зубы, чтобы не усугубить свое положение… если это вообще было возможно.

Пробовать драться с ним – чистое самоубийство, но я сразу забыла об этом, когда его рука обвила шею, а кожу обожгло:

– Не дергайся…

– Что тебе нужно?! – дернулась вопреки приказу.

– Ты… – Нарушения своих приказов он не терпел – сжал пальцы на горле и потянул на себя.

Другой рукой он скользнул мне на бедра, и те ошпарило жаром, а мои сценические шортики облетели красивым искрящимся пеплом под шорох сыплющегося на пол бисера и громкий стука сердца.

– Пусти, – выдавила. Паника затопила вены адреналином, выключая голову. Тело податливо обмякло в руках мужчины, растворяясь вслед за пеплом. Та же участь постигла и верхнюю часть костюма…

Мы горели… Огонь уверенно ласкал чувствительную кожу груди вместе с руками инквизитора, жидким ядом струился в легкие, а оттуда – к животу и ниже. Мне давали пламя взаймы, но оно все равно стремилось вернуться к хозяину, притягивая меня следом, прошивая мелкими раскаленными иглами.

Конец мне. И я даже не могу спросить, за что – неужели так запретны были взгляды в эти его глаза? А глаза уже были напротив – вгрызались в душу в поисках какого-то ответа, которого – уверена – у меня не было.

– Ты ошибаешься, – растянула губы в наглой улыбке.

– Значит, просто использую тебя… как клиент, – зло процедил мне в губы, собирая волосы на затылке. Пламени вдруг резко не стало, меня будто выбросило в снег. По коже прошлась волна противных покалывающих мурашек, грудь затопило отвращением.

– Тогда будь нежен, пожалуйста, – и я обхватила его лицо дрожащими ладонями. – Ты будешь первым… – Откуда во мне вдруг появилась такая внутренняя сила отвечать этому адовому отродью? От отчаянья?

Хорошо, что странная пелена спала с глаз, и я снова могла мыслить и видеть совершенно четко. «Будешь первым» будто еще звенело в ушах, отражаясь от стен, как если бы те были хрустальными, а не звуконепроницаемыми. Я сидела на нем полностью обнаженная, упираясь ладонями в широкую голую грудь мужчины, а он держал меня за волосы, вынуждая смотреть в глаза:

– Первым? – переспросил удивленно.

Я не ответила, но ему не было нужно.

1

Чашка тряслась в руке, а потом еще и зазвенела фарфоровым ободком на зубах, пока я пыталась добраться до ее содержимого.

Я пришла в себя на диване в пустой вип-комнате, укутанная в одеяло. Тело болело так, будто отпахала танцевальные программы за всех этим вечером, а еще раздирало от голода, будто инквизитор меня все же завел… но не воспользовался.

– Тварь… – процедила.

– Он сидел с тобой два часа, – подала глухой голос Донна. – Когда ты начала приходить в себя, ушел. И я сразу бросилась к тебе…

И не сказал ничего – это я уже выяснила, как и то, что он вообще никому ничего не объяснил. Все думали, он тут со мной кувыркается все это время, а он… просто ждал, пока приду в себя.

– Может, ты ему понравилась?

Ну что с блондинки взять? Дура – она в любые времена дура и любимица богатых мужчин.

Я отставила чашку. В нашем заведении отличный кофе подавали только гостям.

– Картер ничего не сказал? – я направилась к своему шкафчику и рывком стянула лиф. В раздевалке было уже пусто – все разошлись. Только Донна сидела и ждала. Надо будет ей шоколадку купить.

– Нет. Босс только попросил быстрее решить с подменой, если тебе понадобится.

Ну еще бы. Картер – хозяин заведения – особенно нас за людей не считал. Он даже смотрел сквозь, когда с ним разговаривала. Вечно занятой своими мыслями и подсчетами, он не утруждался переживаниями о танцовщицах. Смысл? Одна ушла, придут двое. Танцевать в таких заведениях, смешно сказать, очень престижно и выгодно. Но вот о подменах надо будет подумать. Смогу ли я выйти на сцену в ближайшее время? Что со мной сделал инквизитор? Я же помнила, как запекло под его ладонью, а потом по внутренностям будто огненный ураган пронесся, и сознание спалил к чертям. Жуткое чувство… Как вспоминала – сразу бросало в дрожь.

И ведь не найти подонка, не предъявить ничего! И от бессилия бесило еще больше, хотя, это как раз хорошо.

Когда такси привезло меня под подъезд дома, уже светало. А уже через два часа надо было плестись на учебу. Прокравшись холодными пролетами, я толкнула дверь в свою маленькую квартирку и с облегчением захлопнула за собой. Но не успела перевести дух – принялась остервенело срывать одежду. Я казалась себе грязной… Этот ублюдок будто ткнул носом в то, от чего я старалась убежать все годы здесь, в Лэйдсдейл.

Столица манила возможностями. Но не деньги интересовали… Я не знала ни одну салему, которая не хотела бы выбиться к свету в этом проклятом царстве тьмы и власти. Только не все решались. Кто-то жил тихо в тени, пользовался природным притяжением и другими качествами и не высовывался особо, чтобы не нарваться. Только не я! Я же чувствовала себя здесь бабочкой в коконе, что вот-вот вылупится из уродливой гусеницы во что-то стоящее. Только, кажется, теперь как и бабочка, век буду прожигать ярко, но недолго.

Потому что этот… сегодня… он будто содрал все декорации с моего внутреннего мира вместе со сценическим костюмом. Его руки… они были везде! Меня никто еще так не трогал! Да и… я не позволяла! Мне было некогда думать о серьезных отношениях, а другие не устраивали. А этот попользовался, как продажной девкой! Поставил на место, разбил розовые очки и…

… В груди вдруг снова запекло, а в области сердца защипало. Я опустила взгляд и увидела проступающие очертания позолоченной печати. В квартире будто стало нечем дышать, но мне и не нужен был воздух. Меня словно перенесло во вселенную, которой принадлежал этот дьявольский инквизитор, наполненную звоном разбитых надежд таких, как я.

Кое как выровняв дыхание, я прошлепала голышом на кухню и принялась варить кофе. Из-под пальцев заструилось сияние, закрутилось вокруг кружки, поползло по столу, обретая форму цветущей веточки… Я засмотрелась на иллюзию, когда та начала цвести нежными бутонами… Ну вот куда я лезу с таким хрупким нутром?

– Черта с два! – Стукнула кулаком по столу, разгоняя свет. Я не собираюсь быть заклейменной овцой! Сегодня же поеду искать этого типа и требовать с него объяснений! Мы не в темные века живем, в конце концов. Как я собиралась использовать права и кодексы системы, веру в которую не имела теперь сама? Да лучше бы он меня трахнул!

Решение наполнило грудь воздухом и новой целью. Да, трудность, но я не поддавалась на провокации четыре года. Не собираюсь и теперь. Пусть расскажет, какого черта себе позволил и… что это вообще значит!

Вяло пережевывая бутерброд, я искала в Макронет картинку, похожую на очертания печати. Последняя надо сказать освоилась как у себя дома на моей коже. Остыла, перестала жечься и теперь напоминала переводку из золотой фольги. Облизнувшись, я отставила кружку и осторожно дотронулась до печати – ничего. Осмелев, положила на нее руку и прикрыла глаза. Молчание. И, что ни говори, я была этому рада. Когда убрала ладонь, пальцы дрожали.

2

Может, ну его к черту? Я же не такая смелая, как хочу казаться себе «каждые пять минут девятого в понедельник», как говорила мама.

Стычки с инквизиторами никогда не сулили ничего хорошего. Даже если они ошибались – не признавали этого. Конечно, такие истории не рассказывали в новостях, но я слышала: стоит попасть под следствие – и уже ничто не спасет. Бесправие салем, что бы ни говорили в официальных источниках, процветало, как и сотни лет назад. Хотя в наши дни это все и казалось дикостью и дурным сном.

Протерев глаза я сгорбилась на стуле и глянула в окно. Лейдсдейл просыпался, ворочаясь в цветном тумане вдоль подсвеченных трасс, а вдалеке в утреннем мареве горела моя любимая Белая звезда – башня в центре города, символ Лейдсдейла.

Остаток утра я потратила на поиск информации об инквизиторе. Лучше бы не портила себе утро до такой степени. Он нашелся сразу благодаря делу, которое я запомнила.

Вернон Рэд, главный инквизитор третьего округа Лэйдсдейла и провинции Вафоулри. Я смотрела в его льдисто-голубые глаза, которые, казалось, сверлили даже через время и расстояние, и испытывала жгучее желание забиться в шкаф. Амбициозный сукин сын! Рэду было всего двадцать три года, когда он вошел в совет инквизиторов провинции, двадцать восемь, когда взошел на пост главного… И мне совсем стало нехорошо, когда в глаза бросились заголовки о его помолвке! Чашка треснула в руке, когда я сузила глаза на фотографию. Рэд на каком-то приеме со своей избранницей… Выглядели они, как сверкающая статуэткой с надгробия моей будущей могилы. Значит, вот ты какой, инквизитор в пятом поколении! У самого – почти жена, а он шляется по мужским клубам ночами и разбивает мечты таких, как я!

Едва не выбежав из дома в тапочках, я привычно рванулась в утреннее столпотворение пригорода, который цветной толпой пробивался в центральные районы города. Сегодня как-то особенно все смешалось перед глазами в серую массу… будто Рэд содрал вместе с костюмом и пелену с глаз. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Казалось, все вокруг смотрят, обращают внимание на мои необычные глаза, которые выдавали салем с головой. Хорошо, одна из знаменитых модных дизайнеров ввела в моду цветные линзы, имитирующие глаза салем – становилось труднее вычислить подлинную. Конечно, дизайнер была салемой. Общество сделало ответный выпад, ужесточая порицание на все цветное – волосы, одежду, глаза… Но любое действие вызывает противодействие – появились союзы защиты права на самовыражение, а под прикрытием многих можно было получить помощь в защите прав. Я мечтала стать консультантом подобного, когда окончу академию.

Напоминание о мечте немного подрихтовало поникший внутренний стержень, и из метро я выходила уже с расправленными плечами. Бессонная ночь притупляла чувства, и даже стук каблуков слышался откуда-то издалека. Пережить бы этот денек… Я уже даже подумала, что не смогу сегодня организовать наступление на совесть инквизитора – не в том состоянии. Когда меня окликнули:

– Бэрри!

Я называла ее «Донна номер два». Странно, как непохожи были две мои жизни – дневная и ночная, но «Донны» в ней были почти одинаковыми. Белокурая блондинка в темно-сером мужском костюме бежала следом, и красивые блестящие локоны пружинили в такт ее каблукам.

– Кофе!

– Привет, Ким, – благодарно выдохнула я, протягивая трясущуюся ладонь к стакану. – Ты – чудо!

– Я знаю, – строго сдвинула она идеальные брови, беря меня под руку. – А еще я знаю, что ты танцевала вчера.

– Угу, – промычала я из стаканчика.

– Очень некстати, Би, – Терпеть не могла эту светскую манеру сокращать имена. – Сегодня в Академии пройдет совещание глав судейства. Будут выбирать себе выпускников на практику.

Я прыснула, облизывая карамельную пенку с губ:

– Могла бы прогулять все к чертям…

– Брось, ты – лучшая на факультете. Хотела им всем показать, где салемы зимуют – сегодня твой день.

Да почему именно сегодня, когда я настолько не в форме?

– Плохо, – тряхнула я волосами, придирчиво себя осматривая и выдыхая с облегчением. Все же привычка выглядеть идеально не подвела меня и на автопилоте – такой же костюм, что и у Ким, только черный, волосы правда распущены, но так даже лучше. Кажется, я даже макияж делала…

– Брось – выглядишь отлично! Еще пять минут на действие кофе – и вообще будешь готова всех порвать.

Мне бы ее уверенность.

– Там будут какие-либо представители обществ по защите прав ущемленных…

– Салем? – усмехнулась она.

Да, таких не существовало.

– Я знаю! Но что-то около…

– Будут. Я тебе даже приготовила список приглашенных, которым надо состроить особенно красивые глазки.

Ким любила обозначать собственное превосходство, но сегодня это устраивало, как никогда. Я вытащила планшет, усевшись за стол в лекционном кабинете, и углубилась в изучение кандидатов на мои красивые глаза. Ничего так список…

– А почему я об этом ничего не знала? – подняла голову, когда Ким уселась рядом.

– Об этом еще никто не знает. – И она одарила меня хорошо отрепетированной обольстительной улыбкой. – Говорят, даже выбор вроде бы уже сделан, но изменить его после собеседования с кандидатами они могут.