Текст книги "Никогда не заговаривайте с неизвестными"
Автор книги: Анна Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 6
Он вжался в стену, рядом с дверью в коридор, откуда прилетели пули. Потянуло сквозняком – Иван понял, что комната напротив кухни теперь открыта. А ведь была заперта – он сам дергал ручку двери… Снова выругал себя, что не взял оружия. Даже нож у него дурацкий – перочинный…
Он стрелял глазами по кухне и вдруг увидел то, чего сперва не заметил – дверь на черную лестницу. Дверь была заперта на огромный крюк, замков не было. Иван подобрался. Секунда, всего секунда нужна, чтобы проскочить мимо двери в коридор и откинуть крюк на той, другой двери. Но за эту секунду его, конечно, подстрелят. Однако деваться было некуда, и ждать он не мог… Все, чем он мог облегчить свою задачу, – оставить кухню в темноте. Он хорошо запомнил, где находится заветная дверь, и рассчитал свои движения так, чтобы выход занял меньше двух-трех секунд.
Иван огляделся, присматривая какой-нибудь увесистый предмет, чтобы метнуть его в лампочку. Самым подходящим показался стертый точильный камень. Камень лежал на кафельном полу возле самой стены, в куче пыли и сухого мусора. Иван бесшумно извлек его оттуда и примерил на ладони – удобно ли? Ему некстати вспомнилось детство. Вот они на пустыре сложили пирамидку из мелочи и кидают в нее камнями. Кто больше сшибет – забирает монеты… Иван кидал метко, но выигрывал обычно Косой. Вот у того был глазомер! Но теперь Иван должен был обязательно попасть с первого раза. И выиграть жизнь. Он встал, прислушиваясь к тому, что творилось в коридоре. Послышался легкий скрип рассохшегося паркета. Там кто-то был, и он переборол в себе искушение метнуть камень не в лампочку, а в коридор… Поймать бы этого гада!
Но камень полетел в лампу. Легкий звон, грохот обвалившегося на пол камня – ив кухне стало темно. В коридоре кто-то метнулся, но Иван уже был у двери на черную лестницу. Прижался к ней, нащупал крюк, выбросил его из петли, нажал на дверь… Она не поддалась! Парень облился ледяным потом – ведь с той стороны дверь могла быть заколочена… Он слегка отступил, а потом налетел на дверь всей тяжестью тела. И она нехотя дрогнула, скрипнула… «Просто рассохлась, ее давно не открывали… – понял он. – Ну!» После второго удара дверь распахнулась, и он пулей выскочил на крутую грязную лестницу, слабо освещенную лампочкой. Лампочка горела на третьем этаже, но на втором и первом было темно…
Он бросился вниз. Из-под ног метнулась жирная бурая крыса, и от неожиданности он вскрикнул, хотя крыс не боялся. Дверь, ведущая на улицу, была настежь распахнута. Иван выскочил и сразу оказался в куче мелкого сорного угля. Куча была навалена прямо перед дверью, и он увяз в ней по колено. Но ему уже было не до чистоты ботинок. Он вскарабкался на кучу, огляделся, все время ожидая получить пулю в спину, и помчался к гаражам, теснившимся в углу двора. За гаражами, как он и рассчитывал, оказалась арка, ведущая в переулок…
Только оказавшись на сравнительно освещенном месте, он заставил себя идти нормальным шагом. Потом остановился, чтобы закурить, оглянулся. Никто за ним не шел. В переулке даже в этот поздний час виднелись прохожие. Но это был не тот переулок, с которого он вошел в дом Даны Сулимовой. Сигаретный дым принес ему небольшое успокоение – все же приятно, когда ощущаешь что-то привычное. На углу светилась аптека, и он хмыкнул, издеваясь над собой: «Вот бы сейчас валерьянки! Все, кончено, больше я без оружия эту девку не ищу!»
Но с оружием тоже возникали проблемы. Этими вопросами всегда занимался Серега. Серега либо брал оружие у клиента, если это входило в условия договора, либо покупал его у знакомого торговца. После дела оружие непременно выбрасывалось или бросалось на месте преступления.
Иначе ребята не работали, хотя конечно, жалко было выкидывать такие игрушки. Но Сергей умел приобретать стволы недорого – не новые, конечно, главное – чтобы не подвели. Иван знал, как найти того человека, с которым всегда связывался Серега. Но лично с ним он не был знаком. Серега запретил ему светиться на людях больше, чем необходимо. Пусть продавец знает только его, Ивану умнее будет держаться в стороне. Но теперь придется лично встретиться с тем человеком, а если тот откажет – искать другого. Однако как он может покупать оружие сейчас – когда он почти под следствием? Да, без друга Иван был как без рук. Был бы жив Серега – он бы сейчас искал эту Алию, и конечно, вооруженный…
"Хватит! – одернул он себя. – Придется работать одному! А что делать?! С голоду помирать?!
Еще и Танька навязалась на мою шею, боже ты мой… – Он вспомнил, что обещал купить платье, если она найдет адрес… – Вот и нашла, теперь я ее должник. Умеют бабы плести паутину! Кажется, держишь их на расстоянии, а они незаметно добиваются своего… – Он оглядел брюки. – Будто вагоны разгружал… Ну, ничего, Танька выстирает. Пусть отрабатывает то, что я на нее трачу".
Он поймал себя на том, что злится на девушку.
Хотя казалось бы – чем она перед ним провинилась? Услужливая, хозяйственная, симпатичная.
Не задает лишних вопросов. И кажется, любит!
Вечной любовью или нет – это уж не его головная боль, но что она к нему очень неравнодушна – сразу видно. «Так чего я на нее злюсь? – подумал он, лениво бредя к метро „Чистые Пруды“. – Она мне просто не по душе. Вот в чем дело. Ни черта такая не поймет!.. Сядет на шею, и все! Ей бы все деньги, да посуда, да телевизор, да чистые рубашки… А кто вообще поймет?»
Ни одной женщине на свете Иван не рассказывал, чем добывает себе средства к жизни. Началось, конечно, с того, что пришлось все скрывать от матери. Потом продолжалось с каждой девушкой, с которой его сталкивала судьба. Ему и не хотелось рассказывать. Зачем их пугать?
И проболтаются – обязательно проболтаются.
Скажут лучшей подруге, что живут с киллером.
«Машка, только ты никому!..» А Машка скажет Дашке, Дашка – Петьке, а Петька – майору милиции… Ну их всех! Иван привык говорить по душам только с Серегой. До Сереги у него был другой напарник, но они неудачно сработались.
Одно дело чуть не завалили – пришлось разбегаться в разные стороны. Иван отсиживался в городе Жуковский Московской области целых два месяца – чуть с тоски не околел… А когда стал искать напарника, оказалось, что тот уехал наемником в Чечню. И скатертью дорога!
Тогда Иван нашел Серегу. Знакомы они были довольно давно, и Серега внушал ему известное уважение – умный парень, и у него много нужных знакомств. Правда, Ивану не нравилась излишняя осторожность нового напарника. Например, бросать оружие после каждого дела, а потом обзаводиться новым – это была Серегина выдумка. Впрочем, может быть, он был прав. Так они и не попались…
«Осторожный он был, это верно, – подумал Иван. – А все же кто-то его убил. И бабку его убили. Да ладно бы – гранату кинули! Укол поставили и ему и ей! Это же какое доверие нужно иметь к человеку, чтобы разрешить вкатить себе укол!»
Он уже почти дошел до метро и тут заметил, что идет очень медленно. Слишком медленно. И понял, что ехать ему отсюда никуда не хочется.
Парень остановился, достал еще одну сигарету, чтобы выиграть время у самого себя. Усмехнулся этой уловке – сколько ни кури, сколько не изобретай поводов задержаться, но факт останется фактом – он желает вернуться. Да, вернуться в тот дом, в тот переулок, пройти весь путь заново!
Он бросил под ноги едва раскуренную сигарету, растоптал ее на мокром асфальте.
Решено! Он вернется! Дурак он – надо было не удирать, а сразу бежать обратно, только с парадного входа! Ведь Дана осталась в квартире, и ее необходимо как следует потрясти! Он был уверен, что того, кто в него стрелял, там уже нет. Сбежал, голубчик! Конечно, сбежал! А Дана сидит там одна и трясется! Думает, наверное, что он сейчас вернется с ментами. Откуда же ей знать, что менты ему самому не нужны… Надо туда вернуться и поговорить с женщиной начистоту. Ведь она все наврала! Про соседей, которых там отроду не было, про Алию. Алия померла – это надо же придумать! А он ее слушал, дурак… Да еще и сочувствовал – бедненькая, слепенькая… Иван был страшно зол на самого себя. Вот сейчас он вернется и спросит с этой хитрющей бабы за все! И за вранье, и за выстрелы! Ведь еще бы чуточку – и снесли бы ему половину черепа… Наплевать, что он все еще не вооружен, это даже лучше! Он что – пацан?! С женщиной не справится?! Надо еще проверить – такая ли она незрячая, какой хотела прикинуться!
Он развернулся и почти бегом бросился в обратный путь. На этот раз парень не блуждал – сразу зашел со двора, поднялся на второй этаж, решительно нажал звонок на двери с номером шесть…
Вскоре он услышал мужской голос:
– Кто?
Иван оторопел. Но все же ответил:
– Я к Дане Сулимовой.
Ему открыли. Он увидел паренька лет двадцати, долговязого, нескладного, в дешевом тренировочном костюме и тапочках. Паренек крикнул во все горло, обращаясь к двери той комнаты, где жила Дана:
– К ва-ам!
И скрылся в коридорчике, ведущем на кухню.
Иван оторопело ступил в прихожую. Огляделся. Из двери напротив комнаты Даны неслись звуки работающего телевизора. Шел какой-то бесконечный сериал, и визгливый женский голос нудно разжевывал какое-то пустячное происшествие. «Крыша у меня едет, что ли? – подумал он. – Откуда тут люди?!»
Из комнаты, где работал телевизор, вышла девушка в потрепанном длинном халате. Она появилась с таким сварливым видом, будто хотела с кем-то поругаться, и уже открыла было рот… Но тут увидела Ивана, заморгала, смутилась и немедленно исчезла в своей комнате. Иван торопливо подошел к комнате Даны и открыл дверь, даже не постучавшись.
Он застал все в том же виде – окно настежь раскрыто, над крохотным столиком горит лампа в желтом абажуре, в пепельнице – скрюченные окурки, в шкафчике – старые игрушки… Хозяйки не было. Иван вышел в коридор и пошел по квартире, поражаясь, как тут все изменилось за какие-то полчаса, пока он отсутствовал. В коридоре горел свет, из кухни неслись аппетитные запахи жареного мяса, яростно переругивались молодые голоса…
Иван вошел на кухню, надеясь увидеть Дану, но ее и тут не оказалось. Студенты-молодожены, с которыми он успел повидаться, стояли возле плиты и ожесточенно ссорились. Девушка, взяв прожженное полотенце, держалась за ручку сковородки с мясом, стоявшей на огне. И вид у нее при этом был такой, будто мясо вот-вот полетит в лицо ее суженому. Суженый держал себя без особого достоинства – съежился, скрючился, спина выгнулась горбом, как у худого кота, но при этом он почем зря отчитывал жену:
– У кого было пять пар – у тебя или у меня?! Кто работает – ты или я?!
– Ну и что?! – Девушка чуть не подскочила на месте. – Работаешь?! Я тоже не часто отдыхаю!
– Ужин не можешь сделать к моему приходу! – орал парень.
– Да лучше бы ты вообще не приходил! Сокровище какое! – крикнула та, и тут они вдруг заметили Ивана.
Иван дипломатично улыбнулся, помахал им, будто говоря: «Сейчас уйду, и вы сможете продолжать!» И спросил:
– Дану не видели?
– Она моется, – быстро ответила девушка и снова обернулась к мужу. Только теперь она не кричала, а шипела:
– Сессия через месяц, а у тебя ни одного конспекта, кто тебе все будет доставать?
Кто тебе билеты будет писать? Я, наверное? Или кто-то еще.? Да как у тебя совести хватает говорить, что ужин не готов?! Я в библиотеке просидела до закрытия! Думаешь – не хотелось есть?! А потом в магазин…
Иван ушел, предварительно бегло осмотрев кухню. Все последствия разгрома были ликвидированы. В патрон под потолком была ввинчена новая лампочка, более сильная – прежняя была ватт на шестьдесят… Осколки с пола убраны, исчез также точильный камень. Только вот отбитый пулей кусок кафеля не спрячешь – на полу теперь серело безобразное пятно. Дверь на черный ход была заперта на крюк. Тихо, мирно, будто и не было ничего.
Выйдя в коридор, он остановился у комнаты напротив. Отсюда в него стреляли. Ох, как ему хотелось бы поймать того, кто это сделал! В нем все больше разгоралась ярость. Иван подергал ручку двери. Дверь не поддалась. Он заглянул в кухню и увидел, что там больше не ссорятся. Студенты вместо этого переключились на гостя – им явно не понравился тот факт, что он интересовался дверью…
– Кто тут живет? – спросил их Иван, указывая на дверь.
– Сейчас никто, – ответила девушка. – А что? Вам кого?
– Я вас спросил – кто тут живет? Кто тут прописан? Куда этот человек делся?
Студенты явно струсили. Они стали мягче шелка и как-то разом сплотились, потянулись друг к другу. Инициативу взял на себя юноша:
– Тут вроде бы какая-то Наташа жила с ребенком, – сказал он. – Но они уехали.
– Мы их даже не видели… – вставила словечко его жена.
– Комната сдается? – строго спросил Иван. И неожиданно поймал себя на том, что подражает манере говорить Дмитрия Александровича, своего незабвенного участкового!
– Нет, комната не сдается, – услужливо ответил парень. – Там пусто.
– Пройдите-ка со мной! – кивнул ему Иван.
В этот миг даже Дмитрию Александровичу было далеко до него. Парень послушался и вышел из кухни. Его жена чуть не ревела от страха.
Иван прошел дальше по коридору и подергал ручку очередной двери. Тут тоже было заперто.
– Тут кто? – спросил он.
– Бабка, – услужливо ответил парень.
– Что за бабка?
– Старая, лет восемьдесят… Кажется, Юлия Павловна ее зовут… Она прописана тут… У нее две комнаты.
– Где она сейчас?
– Да она тут почти не появляется. Живет у детей, она инвалид…
– Давно ее не было?
– Так, – припоминал парень. – Мы тут полгода живем. – Она уехала.., в июле, что ли? И больше ни разу ни приезжала.
– Эти комнаты сдаются?
– Нет…
– Значит, в квартире живете только вы и Сулимова? – строго уточнил Иван.
– Да, только мы и она… А что случилось, простите?
– Кое-что случилось, – важно ответил Иван. – Вы давно пришли?
– Минут десять… – протянул парень. – Только что переоделись…
– Кто вам открыл?
– Сами. У нас ключи есть… – Парень совсем уже перепугался.
– А на кухне все было, как сейчас? – допытывался Иван.
– То есть… Как это?
– Свет горел? Пол был чистый?
Тут уж к ним присоединилась и девушка. Наверное, ей показалось, что мужа пытают. Она решительно ответила:
– Все было в порядке, только лампочка другая. Посильнее, чем та. Мы сразу обратили внимание, как только свет зажгли.
– И кто ее вкрутил? – спросил у нее Иван.
– Кто же, кроме Даны?
– Зачем слепой лампочка? – задал Иван свой коронный вопрос. Дмитрий Александрович позеленел бы от зависти.
– О-о-о… – протянула девушка и даже чуть расслабилась. – Вы Дану не знаете… Она такая ответственная… Если бы она ненароком разбила лампочку – обязательно бы вкрутила новую и все прибрала. И потом… Она не любит, когда про нее говорят – слепая.
Иван подошел к двери ванной. Ребята следовали за ним, как дети за фокусником. Он прислушался. В ванной шумела вода, было слышно, как лихорадочно работает слив, засасывая излишки…
Давно пора бы закрыть краны, слив явно не справляется с задачей, вода может перелиться. Слепая этого не увидит.
Девушка проговорила ему в спину:
– Видите? Она зажгла в ванной свет. А зачем ей свет?
– Но она всегда зажигает свет, – вставил и парень.
– Мы платим за электричество пополам…
Иван встревоженно подергал ручку ванной. Конечно, заперто.
– Слушайте, – сказал он. – Когда вы пришли – она была в ванной?
– Да.
– Не слишком долго она моется?
– Ну, быстро ей трудно… – покачала головой девушка. – Пока нашарит, что нужно…
– Дана! – закричал Иван, приникнув ртом к щели между дверью и косяком. – Дана! Вы меня не слышите?
Никакой реакции – "все так же бурно шумит вода, все так же захлебывается сток. Девушка вдруг встревожилась:
– Что же она молчит? Она всегда отвечает…
– Дана! – снова закричал Иван. – Выключите воду! Вы меня слышите?!
Он злобно обернулся:
– Инструменты есть?
– Какие? – ахнул парень.
– Стамеска, отвертка, топор, долото – все пригодится!
– Есть, на кухне…
– Тащи сюда!
Девушка впала в панику. Теперь она тоже кричала тонким пронзительным голоском, который бы и мертвого поднял:
– Дана! Дана! Откройте!
Парень принес инструменты, и Иван взялся проталкивать долото в щель. Ничего не вышло.
Парень сбегал за ножом, и с помощью ножа Иван достиг лучших результатов – просунул его в ванную и провел вдоль косяка, ища, нет ли задвижки.
Но задвижки не было, а дверь все-таки закрыта…
– Как запирается ванная? – спросил он.
– Там крюк!
– Сейчас он не заперт. Что же там такое?
Девушка обратила его внимание на замочную скважину – старую, узкую, ржавую:
– Поглядите. Может, ключом закрыли?
– У кого из вас есть ключ? – Теперь Иван едва владел собой.
– Да ни у кого! – развела руками девушка. – Кто же ванную запрет на ключ? Этот замок тут приделали в старые времена…
– Может, у Даны был ключ? – спросил ее муж.
Она пожала плечами. Иван взялся за топор. Он вырубил порядочный кусок косяка рядом с замком, прежде чем удалось открыть дверь. Когда он распахнул ее, ему под ноги уже бежал веселый ручеек. Вода наконец перелилась через бортик ванны. Он чуть не задохнулся в горячем влажном пару. Ванная была большая, около десяти квадратных метров. Ее загромождал всякий хлам – сломанные стиральные машины, ржавые тазы, ведра, швабры с тряпками, щетки и дырявые резиновые перчатки…
Ему не хотелось заглядывать в ванну. Он так и видел, как на дне лежит маленькая хрупкая женщина, захлебнувшаяся горячей водой… И где-нибудь на ее теле обязательно найдется…
– А тут ее нет! – удивленно воскликнула девушка, подбежавшая к ванной раньше него.
– Нет?!
Все трое встали рядком у бортика, тупо глядя в воду. Девушка закрыла краны, засучила рукав халата и вытащила пробку… Вода медленно начала убывать. Девушка суетилась – она схватила швабру, стала елозить ею по полу, отгоняя мужчин:
– Ой, уйдите! Уйдите, кому я сказала?! Сейчас мы всех зальем! Нам же никогда не расплатиться! Я так этого боялась, так боялась!
– Что за черт? – Иван вышел в коридор и достал сигареты. Предложил парню:
– Куришь?
– Спасибо…
Они закурили. Парень оживленно болтал, после стресса на него напала охота поговорить:
– Куда же она делась, а? Дверь на ключ закрыли. Я и не знал, что ключ имеется. А воду зачем пустила? Ну, если мы внизу кого-то залили – платить не будем, даже пополам не будем. Пусть сама платит! Она же виновата, разве нет? Вы свидетель – воду не мы открывали…
Иван, не слушая его, прошел до конца коридора и открыл дверь в туалет. Там тоже никого не оказалось. Он повернулся к парню:
– Ключи от остальных комнат у тебя есть?
– Откуда?!
– А кто тебе комнату сдал?
– Дана…
– Она, что ли, хозяйка?
– Она.
– У нее две комнаты?
– Две… Она меняться хочет, все время ищет варианты… Мы боимся – когда найдет – нам придется отсюда съезжать. А неохота. Уже прижились тут. И все-таки – центр…
– Значит, нет других ключей?
– Только от входной двери и от своей комнаты.
Из ванной появилась девушка. Она вся взмокла, будто сама искупалась.
– Хорошо, что вы дверь сломали, – обратилась она к Ивану. – Воды немного было… Еще бы чуточку – и она бы обязательно просочилась.
Она спустила засученные рукава халата, и вдруг до нее что-то дошло. Она спросила Ивана:
– А вы из милиции?
– Нет, – резко ответил Иван и подумал: «Начинается…»
– Нет? – удивилась девушка.
– Я знакомый Даны, – пояснил Иван. И чтобы перевести разговор на более существенную тему, резко, сердито спросил:
– Где она может быть? Она вообще из дома выходит?
– Еще как выходит, – ответил парень. – Да она не как все слепые, все сама делает. Готовит, стирает, гладит… В магазин сама ходит – только вместо палочки берет зонтик. А магазин тут рядом – супермаркет. Только там дорого, мы туда не ходим. А ей вполне по карману. Деньги-то у нее водятся… – закончил он с явной завистью.
– Откуда же деньги? – спросил Иван. – Вы ей сколько платите?
– Сто двадцать долларов в месяц.
– Не дороговато?
– По нынешним ценам – нормально. Это же центр. И комната в приличном виде – обои чистые, потолок не ободранный. Мы так намучились с этими комнатами… Пока найдешь приличный вариант – рехнешься… И еще неизвестно, как с соседями уживешься. А она – идеальная соседка.
Никакой разницы, что слепая, хлопот с ней никаких… Но постойте… Где же она сама? ;
– Я тебя и спросил – могла она уйти а такое время из дома?
Парень задумался, потом кивнул:
– Бывало и такое.
– Куда ходила?
– Ну, я не спрашиваю. Стараемся не вмешиваться. У нее своя жизнь – у нас своя.
Вмешалась девушка:
– А вы не насчет размена квартиры пришли?
– Нет, – успокоил ее Иван. – Слушайте, а в последние дни вы не замечали в квартире посторонних? Может, тут кто-то жил?
Они переглянулись:
– Да вроде нет…
– А к ней девушка не приходила?
– Девушка? Нет… Никто не приходил…
– Откуда вы знаете? – рассердился Иван. – Вы же учитесь, поздно приходите?
Девушка тоже рассердилась:
– По крайней мере, при нас тут никого не было! Ладно, у меня мясо совсем засохло. Хорошо, я его с плиты сняла, а то бы мы с вашими разговорами остались без ужина.
Она ушла на кухню, а Иван задумался. Получается, что сразу после его побега через черный ход Дана с тем неизвестным (или с неизвестными) прибрала кухню, вкрутила лампочку, устроила представление в ванной – включила воду, свет и заперла дверь на ключ. Специально, чтобы подольше открывали. Зачем ей все это понадобилось?
Ответ был один – чтобы все думали, что она моется, и ждали, когда выйдет… Значит, решила выиграть время? Значит, она просто-напросто сбежала? Испугалась Ивана? Милиции? Еще чего-то?
Слепая одна далеко не убежит, если только машину не поймает. Но Дана была не одна. Тут маневренность становилась куда выше… И догонять ее в любом случае было поздно. Иван поднял с пола топор. Парень испуганно посмотрел на него.
– Иди к жене, – мотнул головой Иван. – Я, тут еще кое-что осмотрю.
– А вы.., право имеете? – пробормотал парень, увидев, что Иван направился к двери напротив кухни и с силой врубил топор в щель над замком.
– Имею!
Дверь с треском распахнулась. Иван включил свет и вошел, прикрыв за собой дверь. Ему не хотелось, чтобы студенты пролезли за ним и сюда.
Действовать надо быстро – иначе они, вконец перепуганные, додумаются вызвать милицию… Девчонка первая предложит, по ней видно – она уже что-то подозревает.
В комнате явно кто-то жил в последнее время.
Даже обыскивать не стоило. Иван увидел на столе у окна пустой стакан, на дне которого виднелись остатки чая. Чай даже не высох. Тут же стояла коробка с рафинадом, заварной чайник, лежал хлеб в целлофановом пакете, вафли в разорванной упаковке. В комнате было чисто – ни пыли, ни паутины, пол блестит. Тут недавно убирались. Постель застелена клетчатым красным пледом. Он подошел, отогнул плед. Свежее белье, белейшее. На подушке – несколько длинных черных волосков. Он прищурился и поднял подушку. Там лежала сложенная ночная рубашка – из желтого шелка с вышивкой, с кружевами.
Он рванул дверцы шкафа. Пусто. То же зрелище ожидало его и в комоде, и в буфете. Везде пусто, и вот там-то копилась пыль. Значит, комнату убрали поверхностно, не собираясь в ней прожить долгое время. Она была похожа на гостиничный номер, постоялец которого забыл только одну вещь – ночную рубашку… Больше в комнате ничего примечательного не нашлось. Тогда Иван поступил следующим образом. Он осторожно снял наволочку с подушки, вывернул ее так, чтобы волосы остались внутри, как в мешке, вложил в этот мешок рубашку и сделал аккуратный сверточек.
Сверточек запихнул под куртку, застегнул ее под горлом и вышел.
Первое, что он увидел в коридоре, были испуганные, болезненно бледные лица студентов. Им явно было плохо от страха и накативших подозрений. Не пустили ли они в квартиру взломщика или убийцу?! Иван небрежно кивнул им:
– Извинитесь перед хозяйкой комнаты, мне это надо было для дела. Все, пока.
И вышел на лестницу так быстро, что никто не успел и слова вымолвить вслед. Он понял, что еще немного – и они пойдут в атаку. Ну, не в рукопашную, конечно, слишком напуганы. С таким хиляком, как этот студент, он запросто справится. Женушка тоже в счет не идет. Но поднимут крик, визг, вызовут милицию. А милиция ему сейчас вовсе не нужна. Он быстро дошел до метро, машинально осматриваясь по сторонам – нет ли где Даны? Наконец он понял, что это нелепо. Дана давно где-то далеко. Хорошо, хоть жива. Ему почему-то нравилась эта женщина, хотя она явно ему врала. Но зато не она в него стреляла. Слепая стрелять не могла.
Да еще так метко! Кто-то жил в той комнате. А кто?
Уже в вагоне метро он вытащил из-под куртки сверток, слегка приоткрыл его и прижал в к лицу, вдыхая запах. Ему показалось, что он этот запах узнает. Так пахло тело Алии, ее волосы. Духами она не пользовалась. Но запах мог его обмануть.
Зато волосы – несомненно, похожи на волосы Алии… Тот же цвет, та же длина…
…Танька даже не вышла ему навстречу – так обиделась. Иван не стремился с ней помириться.
Ему было все равно. Он прошел в комнату, разделся, прилег на постель. Танька только пересела подальше от изголовья.
– Скоро полночь, – сказала она.
– Да ну? Не может быть! – Парень посмотрел на часы. Она была права.
– Нашел ты свою Дану Сулимову? – холодно спросила она.
– Нашел.
– Ну и как?
– Плохо, – ответил он.
– В смысле – она тебе не дала?
– Татьяна, не груби, – предупредил он. – .Что я всегда в тебе ценил – так это вежливость.
– А я не вежливая!
– Значит, ошибся.
Танька сгорбилась, закрыла лицо руками и стала раскачиваться взад-вперед – сейчас заплачет.
Иван украдкой посматривал в ее сторону. Да, кажется, уже плачет.
– – Перестань, – сказал он. – Немедленно перестань. Не выношу я этого!
– Если ты не любишь меня… – захлебывалась она в слезах, – если ты меня не любишь… Зачем тогда живешь со мной… Зачем мы тогда сняли эту проклятую квартиру… Я здесь так несчастна… Я тебя вообще не вижу… Ты все время где-то бегаешь… Ты мне ничего не говоришь…
Он протяжно застонал и отвернулся к стене.
Танька еще некоторое время сопела носом, потом хрипло спросила:
– Хочешь, чтобы у нас все было плохо?
– Нет, – процедил он сквозь зубы.
– Тогда почему так себя ведешь?
– Слушай, дай мне подумать! – взорвался он. – У меня куча неприятностей, мне сейчас только и есть дела, что сопли тебе вытирать!
Она вскочила:
– Тогда думай, думай! Потому что я ухожу!
– Вали!
– Ах, вот как ты!
– На себя бы посмотрела! – Он сел на постели. – Правду говорят, если хочешь узнать дочку – посмотри на матушку. Твоя матушка мне всегда была поперек горла. А ты еще хуже! Скандалистка! Склочница! Тряпичница!
– Что?!.
В следующий момент Танька уже носилась по комнате, открывала шкафы, лихорадочно собирая свои вещи и бормоча:
– Ну все, это конец… Чтобы я с тобой после такого осталась?! Да никогда! Мама была права, она же мне сказала – не связываться! Бандит! Уголовник!
– Кто уголовник? С чего ты взяла?
Она кидала тряпки в сумку и затаптывала их туда ногами, чтобы меньше места занимали.
– Ненавижу тебя! Ой, как я тебя ненавижу! Не смей больше ходить к нам! А твоего тамагошу я отниму у Дениски и выкину, и сердечко это выкину, чтобы ничего от тебя не осталось! Понял, гад?
– Тогда выкинь золотые часики, которые я тебе месяц назад купил, – ехидно сказал парень. – Выкинь костюмчик, который ты купила на мои деньги. Выкинь четыреста долларов, которые у меня взяла! Это будет правильней, чем у ребенка игрушки отнимать! Я их не тебе дарил!
Она ехидно подбоченилась:
– А, так нам уже костюмчик и часики жалко стало?
– Очень жалко, что потратил деньги на дуру! – отрезал он.
– Сулимова – она умная, да?!
– Умнее тебя.
– Ну и катись ту да!
– Сама катись, это мой дом, другого у меня нет. – Он снова лег и отвернулся к стене.
– – Беспризорник! – крикнула она. – Болван!
Дурак! И я дура, что связалась с тобой! Говорила мне мама!
Когда вещи были собраны, девушка немного поутихла. Сообразив, что уйти придется на самом деле, нерешительно обратилась к парню:
– Донеси мне вещи до проспекта, я там поймаю машину.
Иван простонал:
– Вызови такси к подъезду! Я устал, никуда не пойду…
– Гад…
Она вызвала такси по телефону и села ждать.
Время от времени произносила краткие речи, из которых следовало, что Иван – редкостная сволочь, на которую она угрохала столько сил и нервов. Иван лежал, отвернувшись, и молча радовался, что не связался с такой девчонкой всерьез. А если бы они поженились? О, подумать страшно. Неожиданно Танькины речи совпали с его мыслями. Она выпалила:
– Такие, как ты, никогда не женятся!
– А такие, как ты, по три раза разводятся, – буркнул тот.
– Ну, конечно. Ты хочешь наговорить мне кучу гадостей на прощание?
– С радостью помолчу, – отрезал Иван. – И тебе советую.
– А если не замолчу – что тогда будет?
Он хмыкнул:
– Спускалась бы ты, матушка, вниз. Ведь такси сейчас приедет.
Он все-таки донес ей сумки до лифта и сам нажал на кнопку. Когда лифт поднялся, он молча перегрузил туда сумки и почти втолкнул вслед за ними Таньку. Та стояла, свесив руки, опустив голову, и неподвижно рассматривала пол. На миг ему стало ее жалко. Жалко, но что поделаешь?
– Ладно, езжай, – сказал он и вернулся в квартиру. За его спиной медленно сомкнулись створки лифта, и кабина, громыхая, поползла вниз.
Он запер дверь, принял душ, почистил брюки хозяйской щеткой. Щетка почернела от угольной пыли, а брюки чище не стали. На душе у него тоже чистоты и ясности не было. Откуда ясность, когда творится такое?! Серега мертв, бабка его умерла, а в него самого дважды стреляли… И между прочим – чуть не попали. Он чувствовал себя очень одиноко.
А позвонить было некому, некого позвать на помощь. С тех пор как он стал промышлять заказными убийствами, друзей не осталось. Не то чтобы от него все вдруг отвернулись – он сам начал сторониться лишних людей. А лишними оказались все.
Иван погасил свет и лег в постель. Он очень устал после всей сегодняшней беготни, прыжков с балкона, вышибания дверей и метаний в метро. Но ему не спалось. Его беспокоило пустое место рядом, в постели. Танька была все-таки живым человеком. К ней можно было прижаться, ощутить ее тепло, вдохнуть ее сладковатый запах, поболтать – хотя бы о пустяках. Он почти пожалел, что позволил ей уйти. Она ведь сломалась – уже возле лифта готова была вернуться и просить прощения. Но Иван знал – завтра повторится то же самое, с каждым днем все будет хуже и хуже. Ох, как хорошо он все знал…
* * *
…В паспорте у него не было соответствующей отметки, но все же он был когда-то женат. Давно – когда только вернулся из армии. Это было девять лет назад. Ее звали Наташа. Парень безумно ею гордился – ведь она была почти балерина! Почти – потому что не закончила балетного училища из-за серьезной травмы колена – разрыв мениска. Танцевать Наташа больше не могла, но сохранила прямую спину, задранный подбородок, легкую походку, мускулистые руки и ноги, выносливость, изящество, силу. Иван был покорен. Таких девушек он не встречал – только в кино видел, в некоторых американских фильмах. Ему очень нравилась Николь Кидман, и он тогда мечтал встретить девушку, похожую на нее. Потом увидел фильм «Чужой» и резко сменил кумира – хрупкая, но несгибаемая Сигурни Уивер покорила его еще больше. Но богини существовали где-то там – куда вход был прочно закрыт. А вот Наташка была рядом. Правда, она считала, что даже несостоявшаяся карьера балерины поднимает ее над простыми смертными. И он тоже так считал. Ему нравилось так думать.
