Текст книги "Никогда не заговаривайте с неизвестными"

Автор книги: Анна Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Оказавшись на улице, Иван поколебался – не поймать ли машину для поездки на «Сокол»? Потом отказался от этой мысли – чем меньше людей сможет указать милиции, что он там жил, тем лучше. Не стоит рисковать. Он поехал на метро.

Добрался до знакомого дома, когда совсем стемнело. Прежде чем войти во двор, огляделся по сторонам – нет ли где соседей? Никого не было, только в переулке редко-редко проезжала машина. Во дворе ему тоже никто не встретился, если исключить собак, как всегда, копающихся в помойке.

Иван предпочел не ждать лифта и поднялся на третий этаж. С минуту он постоял у двери, послушал, нет ли внутри шума. Все было тихо. Тогда он достал ключи и отпер дверь…

В следующий миг ему пришлось пережить сильное потрясение. Из темноты коридора на него вылетело что-то воющее, с горящими глазами.

Иван даже охнуть не успел – только прижался к стене… А воющее существо, оказавшись на освещенной лестничной площадке, превратилось в кота. Этого кота Серега нашел во дворе и с тех пор подкармливал. Кот иногда ночевал с ребятами, но чаще предпочитал проводить время на улице, среди старых друзей и подружек. И вот животное каким-то образом оказалось в запертой квартире…

Иван моментально сообразил – в квартиру кто-то входил с того момента, как они с Серегой ее покинули. Это мог быть хозяин, решивший проведать жильцов. Но хозяин вряд ли потерпел бы присутствие уличного кота. Этот пункт в их устном уговоре не значился. Значит, тут побывал сам Серега – кому еще пришла бы в голову мысль пустить сюда животное?

Иван прикрыл за собой дверь, но на всякий случай не стал защелкивать замок. Оттянул предохранитель и оставил крохотную щель между дверью и косяком. В квартире было темно и тихо. Свет в коридоре ему почему-то включать не захотелось.

Знакомое чувство опасности – ледяной холодок вдоль позвоночника, влажная дрожь пониже живота… Он подумал, что не вооружен, значит, если что – придется действовать голыми руками. Парень бесшумно шагнул в сторону первой комнаты.

Прислушался. Абсолютная тишина. Понять, есть ли кто в квартире, можно было, только включив свет. Он выругался про себя и протянул руку, нашарил выключатель, нажал…

Вспыхнула лампочка без абажура, висевшая под растрескавшимся потолком. В комнате никого не было. Все вещи находились точно в том положении, в каком он их оставил. Иван не стал тратить время на эту комнату, оставил свет включенным и пошел на кухню. Там его ждала та же картина – относительный порядок, пустая раковина, стопка чистых тарелок – он сам их помыл перед последним делом… Ванная, туалет – тот же результат. Свет в последней комнате он зажег почти спокойно.

И увидел Сергея.

Тот лежал на диване, лицом вниз, широко раскинув ноги, обутые в грубые ботинки армейского образца. По пояс он был совершенно голый – даже майки на теле не осталось. Джинсы расстегнуты и спущены почти до колен… Выглядело все это так, будто его друг ожидает, когда ему поставят укол.

– Серега… – прошептал Иван.

Точнее, попытался прошептать. Губы никак не расклеивались. Он достаточно повидал мертвых на своем веку. Сергей был мертв.

Прежде чем притронуться к нему, Иван обшарил всю комнату, убедился, что никто в ней не спрятался. Потом сбегал в коридор, запер дверь на все замки. Ему было плохо, как никогда в жизни.

Он был готов завыть, точно как этот несчастный кот, сидевший в темной квартире с мертвецом…

Иван с трудом перевернул друга на спину, прижался ухом к его груди, чтобы прослушать сердце, и тут же выпрямился. Нечего было слушать.

Тело совершенно холодное. Тут ему и самому стало холодно.

Смутно вспоминалось, что в холодильнике должна быть недопитая бутылка водки. Они с Серегой выпили немного в ту ночь, когда сбежала Алия.

Ивану водка тогда пошла на пользу – он моментально уснул. Может, она была и не полезна при сотрясении мозга, но он не привык церемониться со своим организмом. Вообще никогда не думал, что с ним может что-то случиться. А вот теперь остро ощущал – с ним может случиться все, самое худшее. Водка в холодильнике нашлась, и он выпил остаток из горлышка, не закусывая, не переводя духа, не ощущая вкуса и запаха. Отбросил пустую бутылку, так что та докатилась до стены и остановилась, жалобно звеня. Но, как ни странно, не разбилась.

– Серега, – пробормотал он.

Парень закурил, заставил себя подождать минуту, чтобы привести в порядок руки – те прыгали, не слушались. Потом вернулся к трупу, осмотрел его внимательней. Даже штаны спустил до самых ботинок, хотя ясно было, что ноги совершенно целы. Вообще, на теле не было никаких повреждений – ни пореза, ни, тем более, раны от ножа, ни пулевых отверстий, ни следов удавки.

Ничего. Он осторожно перебрал кончиками пальцев волосы на голове – проломов и кровоподтеков нет, по голове не били. Отчего же он умер, в конце концов?

"От разрыва сердца, – пришла в голову идиотская мысль. А за ней – другая:

– А что? Разве молодые не умирают от сердца? Но он же был здоров как бык! Может, я чего-то не знал? Чепуха, мы с ним друг о друге знали все!"

Ему не понравился цвет Серегиных губ – синюшный какой-то. Противно было копаться, но он все же сбегал на кухню за ножом, чтобы заставить труп разжать зубы. Когда это удалось, он увидел сухой, как бумага, голубовато-бледный язык.

– Яд, – сказал он вслух. – Отравился.

И, как ни странно, перестал бояться. Яд – это было что-то, несвойственное тому миру, где он жил.

Если бы пуля или нож! Но чтобы кто-то заставил его выпить яду?! Да, но кто-то ведь заставил Серегу. А может, никто его не заставлял? Может, он это сделал сам?

Иван ничего не понимал. У него рождалось все больше вопросов, а ответов не предвиделось. Кто дал приятелю яду? И как тот согласился его принять? С кем он был? При чем тут спущенные штаны? В туалете это было бы понятно, но в комнате?

И чего ради он разделся перед смертью? Иван огляделся. Никаких признаков борьбы. Если что-то и произошло, комнату потом прибрали. Нет ни стакана, ни бутылки, где мог быть яд. Его взгляд упал на музыкальный центр, и он понял – Серега пришел сюда за ним. Им в голову пришла одна и та же мысль – нечего разбрасываться ценными вещами, когда работы нет. В углу Иван заметил Серегину дорожную сумку. Подошел, открыл. Все вещи на месте, и не похоже, чтобы друга ограбили. И все же он мертв.

«Надо сматываться отсюда, – понял Иван. – Не хватало еще, чтобы меня замели тут со свежим трупом. Доказывай потом ментам, что я бы Серегу пальцем не тронул!»

Да, надо было уходить, но уйти он не мог. Если он уйдет сейчас – Серегу ему больше не увидеть.

И никогда не узнать, что случилось. Может, его нашли родственники одной из жертв? Может, Ивана тоже ищут? Да, уходить надо было как можно быстрее, но он не мог, просто не смел оставить друга здесь в такой жалкой позе, на скомканных простынях – холодного, мертвого, униженного. Да, униженного, потому что смерть – это величайшее из унижений, которое может испытать человек.

Эта мысль впервые пришла ему в голову. Раньше он о смерти не думал.

– Дай я хоть штаны тебе застегну, – обратился он вслух к другу. – Что я еще могу сделать? Ты уж прости, мне надо уходить.

Он рывками натягивал на Серегу джинсы. Пришлось перевернуть его на бок, чтобы завершить дело. И тут он вдруг заметил то, чего не углядел при первом осмотре тела. На левой ягодице виднелся крохотный прокол, окруженный синеватым вздутием. Будто укус какого-то насекомого. Иван остолбенел. Хотел прощупать вздутие, но тут же отдернул руку. Обернул палец уголком простыни и только тогда решился нажать. Под пальцем ощущалось явное затвердение.

– Укольчик, – пробормотал Иван. – Или укус. А скорее всего укол.

Он глазам не верил, ничего не понимал. Поднялся с постели, застегнул на Сереге джинсы, прикрыл его простыней. Погасил везде свет, вышел из квартиры и захлопнул дверь.

Серегина бабка на этот раз не была предупреждена звонком о его визите и потому не открывала еще дольше. Иван нервничал, озирался, и все это время дверной глазок был темен – бабка рассматривала его. Потом все же открыла:

– Опять ты?

– Да, я от Сереги. – Иван втиснулся в прихожую, не дожидаясь приглашения. – Такие дела, он в аварию попал!

– А я что говорила? – охнула старуха. – Жив?! Что с ним?! Да говори ты, идол!

– Жив, жив, но чужую машину разбил. Иномарку. Давайте скорее деньги, иначе его оттуда живым не отпустят. Бить собираются.

Бабка молниеносно принесла пакет, Иван даже не успел углядеть, где она его прятала. Он выхватил у старухи деньги, стараясь на нее не глядеть.

С трудом сдерживался, чтобы не разрыдаться, как истеричная женщина. Руки все еще тряслись. Бабка давала ему наставления:

– Как только расплатится – пускай сразу едет ко мне! Ты понял, Ваня?!

– Понял, понял, побегу я!

– Оглашенные вы оба! – крикнула ему вдогонку старуха.

Иван не ответил. Он уже был на улице. Застыл на секунду на крыльце, огляделся и пропал в темноте.

Глава 5

Весь следующий день Иван провел, не выходя из квартиры. Танька старалась показать себя хорошей хозяюшкой – приготовила ему обед, выстирала единственную рубашку, высушила ее утюгом. Обед он съел, рубашку надел, но спасибо сказать забыл.

Пожалуй, впервые в жизни парень испытывал настоящую депрессию. Ему было даже неизвестно, способен ли он на такие перепады настроения. Оказалось, способен. Танька изводилась, видя его состояние:

– Вань, ты жалеешь, что мы вместе?

– Что? Нет, – отвечал тот, лениво всовывая докуренную до фильтра сигарету в кучу пепла, громоздящуюся в блюдце. Пепельницы у новоселов не было.

– Нет, я вижу, жалеешь, – вздыхала Танька. – Тебе жаркое не понравилось?

– Что? Нет, понравилось.

– Ну, заладил: «что, нет…» – разозлилась она. – Что с тобой творится?

– Да ничего, – вяло ответил он.

– Надо так понимать, что ты не поедешь со мной забирать вещи?

– Я не хочу встречаться с твоей мамой, – отмахнулся он. – И зачем забирать все вещи?

Возьми пару платьиц, и дело с концом.

– К твоему сведению, я платьиц не ношу! Если бы ты больше обращал на меня внимания, увидел бы, что я предпочитаю джинсы!

– Ну и зря. Мне нравятся девушки, которые носят платья. – Он сказал это только ради того, чтобы ее поддразнить.

Ответ был неожиданный.

– Тогда дай денег, и я куплю платье! – заявила та. – Долларов сто пятьдесят, максимум двести на приличное платье хватит.

– С ума сошла?! – возмутился Иван. – Такие деньги на тряпку?

– Ну, ожил! – Танька посмеивалась, натягивая джинсы, застегивая куртку. – Не нужно мне это платье, пошутила. Сиди дома, если ты такой ленивый. Я соберу шмотки и привезу их на такси.

И тебе бы не мешало забрать свои вещи – куда это годится – иметь одну рубашку?! Сколько раз в неделю мне ее прикажешь стирать?

Она была права, но беда была в том, что вещи Ивана остались у матери. Все свое имущество они с Серегой забрали с последней съемной квартиры и увезли в Эмираты. Имущества было немного, парни не слишком старались наряжаться. К матери ехать вовсе не хотелось. Он лениво буркнул в ответ что-то вроде «сам разберусь», и Танька ушла.

Как только она закрыла за собой дверь, Иван поднялся и тоже стал собираться в дорогу. Он решил навестить общагу, в которой была прописана Алия. Скорее всего, там отыщется какой-то след.

Половину прошедшей ночи он не спал – перебирал в уме все подробности их с Серегой деятельности, вычислял потенциальных врагов, пытался распутать клубок противоречий. Но ничего не прояснилось, кроме одной детали – коробочки со шприцем, которую он видел у Алии. Конечно, шприц мог быть у любого. Наркоманов, диабетиков и эпилептиков в Москве достаточно. Но ни тех, ни других, ни третьих среди их немногочисленных знакомых не было. А вот шприц у Алии был.

Шприц и след укола – это как-то связано, что ни говори.

«Конечно, вряд ли это сделала девчонка, – подумал он. – Но чем черт не шутит? С чего бы ей заявиться к нам на хату, после того как она угнала машину? Какую наглость надо иметь! А вдруг пришла извиниться передо мной? И встретила Серегу? Что между ними могло произойти?» Думать тут было нечего – Серега просто вышвырнул бы девчонку, предварительно надавав ей по шее. Но Алия, как думалось Ивану, была не из тех, кому можно накостылять за здорово живешь. Она бы постаралась постоять за себя. Неужели с помощью шприца? И чего ради Серега разделся? :

Все эти вопросы Иван надеялся задать Алие при встрече. Если они только встретятся. И еще одна мысль преследовала его: если Алия не виновата (а на это он очень рассчитывал) – тогда он обязательно возьмет ее в дело. Он остался один – без напарника. А напарник был ему необходим.

Иван сам не знал, почему он так зациклился на этой девчонке. Знал одно – в ней что-то есть, с ней можно будет провернуть не одно дело. Во всяком случае, она смелая.

Общагу он нашел около пяти часов вечера. Здание находилось на фабричной окраине Москвы. Он взошел на растрескавшееся крыльцо, прочитал табличку с названием института, хмыкнул – Алия не наврала, институт был химического профиля. Иван потянул на себя тяжелую дубовую дверь и вошел.

В нос ударили густые запахи. Пахло кухней, хлоркой, грязным туалетом, застоявшейся сыростью из подвала, но больше всего – кошачьими испражнениями. Он увидел «вертушку», застекленную будочку вахты. В будочке было пусто, зато около «вертушки» околачивался маленький паренек в очках и пятнистой униформе. Иван вразвалочку подошел к нему, фамильярно спросил:

– Пройти можно?

– Смотря куда, – ответил недоросток в форме, впиваясь в него близоруким взглядом.

– В туалет, – уточнил Иван. – Носом чую – он где-то рядом!

Недоросток замер, потом до него дошло, что с ним шутят. Это ему не понравилось.

– Отлить можно и на улице, – неприветливо сказал он.

– Боюсь обморозиться, – усмехнулся Иван. – Там прохладно. Ладно, шучу. Мне надо наверх.

– Смотря куда, – опять уперся вахтер.

– Да в общагу. Это же общага?

– Ну, общага.

– Так можно пройти?

– Смотря к кому.

Неизвестно, сколько бы длился этот разговор, если бы откуда-то из подвала не послышались шаркающие шаги. На лестнице появилась девушка в махровом полосатом халате, с пакетом в руках. В пакете просматривалась мочалка и бутылка шампуня. На голове девушки возвышался тюрбан из оранжевого полотенца. Она подошла к вахтеру:

– Миш, мне не звонили?

– Не-а, – бросил вахтер.

Иван решил пользоваться случаем и подмигнул девушке:

– Послушайте, объясните мне – как попасть к вам в гости?

– Лично ко мне? – удивилась та.

– Да нет. Я одну девушку ищу, мне бы надо подняться.

– Оставьте паспорт на вахте, – недоуменно ответила она.

Иван достал паспорт и раздраженно сунул его вахтеру:

– Держи! По-человечески не мог объяснить, что от меня требуется?

– А ты по-человески сказать не мог? – пробурчал вахтер, укладывая паспорт в деревянную ячейку на вахте. – Много вас тут ходит. Запомни – в гости можно только до одиннадцати. Потом я все паспорта отношу коменданту, а тот ходит по комнатам и выгоняет. Кстати, ты к кому?

– К Боссарт, – бросил Иван и пошел вверх по лестнице.

Вскоре его догнала девушка. Она поднималась след в след за ним, тяжело дыша и шурша пакетом. Иван оглянулся на нее, спросил:

– А вы мне не поможете?

– Чем это?

– Вы тут учитесь?

– Тут я живу, – уточнила она. – А учусь в институте. Кого вам надо?

– Боссарт Алию.

– Она с какого курса?

Иван развел руками:

– Да если бы я только знал! Она вообще-то отчислена.

– Но живет тут?

– Не знаю. Вот и хочу узнать. – Он припомнил сроки прописки в паспорте Алии и сообразил:

– Кажется, она тут прожила четыре года.

Значит, отчислили ее после четвертого курса.

– А я на втором, – пояснила девушка. – Я такую не знаю. Вы идите на четвертый этаж, там сейчас в основном пятикурсники живут. Наверное, она с ними училась, у них и спрашивайте.

Он поблагодарил и, прыгая через ступеньку, взлетел на четвертый этаж. Там запахи сгустились. Пахло так забористо, что он только носом повел – тоже мне, химики, развели грязь… Он заглянул на кухню, увидел три газовые плиты, загаженные до невероятности, кучу мусора в углу и штук шесть кошек, скачущих по куче в поисках лакомых кусочков. Раковина была всего одна. Рядом с ней стояла худая маленькая девушка в спортивном костюме и уныло скребла тупым ножом крупную картофелину.

– Извините, – окликнул ее Иван. – Вы не пятый курс?..

– Пятый, а что? – Она подняла на него замученные глаза.

– Спросить можно?

– Спросите…

– Алия Боссарт не ваша сокурсница?

Девушка перестала скрести картошку и повернулась к нему с ножом в руке:

– А что такое?

Вопрос прозвучал настороженно, она разом замкнулась.

– Да ничего страшного, – улыбнулся он. – Я просто ее ищу.

– Она тут не живет. – Девушка снова вернулась к своей картошке.

– Ладно, но жила ведь?

– Да, – отрывисто ответила девушка.

– А подруги у нее есть?

– Если вам нужны ее подруги – идите в четыреста тринадцатую комнату, дальше по коридору. Там ее землячки. Кажется, они уже дома.

Иван пошел искать нужную дверь. Найдя, прислушался. Там громко играла музыка – что-то веселенькое, индийского типа. Слащавый женский голосок на разные лады о чем-то причитал. О любви, наверное. Иван постучался, но ему не ответили. Тогда он толкнул дверь и заглянул:

– Можно?

У него перед носом висела ситцевая занавеска в крупных малиновых цветах. За занавеской горел свет. Он сделал шаг, отвел в сторону занавеску и громко поздоровался:

– Девушки, извините!

Девушки, слава богу, не завизжали, хотя вполне могли это сделать. Одна в тот миг стягивала колготки, другая вешала в шкаф блузку.

При этом, кроме бюстгальтера и джинсов, на ней ничего не было. Подружки действовали стремительно. Блузка снова застегнулась на полураздетой девушке, другая отскочила за шкаф и там довершила снятие колготок. При этом обе громко возмущались:

– Стучать надо!

– Ради бога, извините! – оправдывался Иван. – Я стучался! Я ничего не видел, клянусь!

– Вы к кому? – спросила его та из девушек, что стояла ближе.

– К вам. Меня к вам направили по поводу Алии Боссарт, вашей землячки. Правильно я пришел?

Из-за шкафа показалось бледное серьезное лицо второй подружки. Она вышла, завязывая на талии цветастый фланелевый халат.

– Выключи магнитофон, – сказала ей первая, и музыка умолкла.

– Давайте познакомимся, – предложил Иван. – Меня зовут Ваня.

Девушки переглянулись. Та, что в халате, несмело представилась:

– Бахыт.

Вторая мрачно присоединилась к ней:

– Майгуль.

Иван изо всех сил постарался запомнить эти диковинные имена, тем более что девушки были абсолютно одинаковые. Он только сейчас обратил на это внимание. Невысокие, коренастые, смуглые, с одинаковыми широкими лицами, и темными удлиненными глазами. Даже стрижки у них были похожи – у обеих каре, только у Бахыт немного подлиннее, с челкой.

– Будем знакомы, – , кивнул. Иван. – Присесть-то можно?

– Садитесь. – Майгуль убрала с продавленного кресла ворох одежды. – Извините, мы только что из института, у нас не убрано.

– Неважно, – отмахнулся он. – А вы что – не присядете?

Девушки опять переглянулись. Потом сели рядышком на одной постели, стараясь держаться подальше от гостя. Он видел, что девушки очень встревожены, и пытался понять причину. Неужели одно упоминание имени бывшей сокурсницы может так переполошить? Это же ненормально! Он вынул сигареты:

– Прошу!

– Мы не курим, – отрезала Бахыт.

– А я закурю, не возражаете?

Бахыт пожала плечами, встала, поставила перед Иваном банку из-под кофе, служившую пепельницей, и приоткрыла форточку. Чаю не предлагали, что было совсем не в азиатских традициях гостеприимства. Иван закурил и спросил:

– Ну, и что бы вы могли мне рассказать? ,..

– Об Алие? – спросила Бахыт. Она так и осталась стоять у окна.

– Да. Вы учились вместе?

– Да.

– Она тоже тут жила?

– Да, но не в этой комнате. В четыреста пятой.

– А кто там сейчас живет?

– Первокурсники.

Говорила только Бахыт. Майгуль сидела, уставившись на свои тапочки, и казалось, мысленно отсутствовала. Иван обратился к ней:

– А вы дружили с Алией?

Майгуль нерешительно посмотрела на соседку и ответила:

– Да…

– Почему вы так неохотно говорите о ней? – полюбопытствовал Иван.

Майгуль вздохнула:

– Да так, просто. Нас уже слишком много о ней спрашивали.

– Кто? – насторожился Иван.

– Ну «кто, кто»… Все! Милиция. Родители ее в Москву приезжали… Думаете – нам это очень приятно было? Особенно когда родители сюда приехали. Все сразу к нам обращались. Получается, мы виноваты, что ли?

– Да в чем виноваты? – удивился он. – В том, что ее отчислили?

Майгуль изумилась:

– Никто ее не отчислял!

– Не отчислял?…

Иван почувствовал себя полным дураком. Ведь знал же, что Алия соврет – недорого возьмет…

Нечего было лезть на рожон! Надо было разговорить девчонок, а вместо этого обе опять замкнулись, и похоже, всерьез. Он сделал очередную попытку:

– Но прописка-то у нее кончилась? Значит, на пятом курсе она не осталась?

– Не осталась, потому что пропала! – резко ответила Бахыт. – А вы, простите, кто?

Вопрос был по существу. Иван небрежно ответил:

– Я ее знакомый.

– Вы не из милиции, что ли?

– Нет.

– Мы ничего о ней не знаем!

– Ну, кое-что должны знать, – настойчиво сказал парень. – С кем дружила? Чем занималась? Где она может быть сейчас?

– Она же пропала… – протянула Майгуль.

Как успел заметить Иван, она была наивней соседки. – Еще весной Конечно, потом ее отчислили, но только потому, что она экзаменов не сдавала…

– Как понять – пропала?

– Ну, так. Исчезла. Перестала приходить на занятия. А она всегда аккуратно ходила. У нее за семестр никогда не было пропущено больше десяти часов… Это очень мало. Училась Алия тоже на «отлично».

– Так что случилось?

– Никто не знает. Она из общежития ушла.

Даже вещи не забрала. И родителям ничего не сказала – и не вернулась к ним.

Иван задумался.

– Так ее родители до сих пор не знают, где она и что с ней? – спросил он.

– Мы же летом приезжали домой… Мы неподалеку живем, – сказала Майгуль. – Зашли к ним. Они ничего до сих пор не знали. А это был уже август. Алию все еще ищут…

– Откуда вы знаете? Может, уже нашли?

– Если бы нашли, она бы к нам пришла, – вмешалась Бахыт.

– Почему вы так думаете?

– Потому что мы дружили, – отрезала Бахыт. – Ну, ладно, мы все вам рассказываем, а вы о себе ничего. Нас спрашивали про ее московских знакомых, мы их всех знали. Она от нас ничего не скрывала. Но про вас никогда не слышали.

Иван, конечно, не мог им сказать, что познакомился с Алией буквально на днях. Он вообще сомневался, стоит ли продолжать расспросы. Если верить девушкам, родители Алии до сих пор не знают, где их дочь. А ведь та ехала в Москву из родного города. Неужели не зашла к родителям, не успокоила их? А как же история с потерянным паспортом Мухаббат? Если Мухаббат отдала паспорт сестре этим летом, то девушки должны были по крайней мере увидеться. Что же получается – Мухаббат скрывает от родителей, что сестра жива и здорова? Такое, конечно, было возможно, но в этом случае у Алии должны быть очень веские причины числиться без вести пропавшей…

Он встал:

– Ладно, простите, что задержал. Спасибо за сведения.

Девушки снова переглянулись, Майгуль нерешительно спросила:

– Вы о ней правда ничего не знаете?

– Вы же сами видите – ничего. Если бы знал – не пришел к вам. Да, девочки! Не могли бы вы мне сообщить координаты ее московских друзей и подруг? Я бы у них сам поспрашивал об Алие.

Майгуль взглядом спросила разрешения соседки, потом открыла ящик стола, достала оттуда записную книжку, выписала на листочек несколько имен и телефонов.

– Возьмите. – Она протянула листочек Ивану. – Только, пожалуйста, не говорите, кто вам дал телефоны.

– Почему?

– Ну, так просто. Мы уже очень устали от всей этой истории… Я даже на занятиях плохо слушаю – все время думаю, что с Алией случилось.

– Если что-то узнаете о ней – зайдите к нам, – попросила в свою очередь Бахыт. – Мы будем вам очень благодарны.

Иван пообещал не забывать о них и вышел. На улице он прочитал имена и телефоны на листочке и решил не откладывать надолго – встретиться с этими людьми сегодня же. Первой значилась некая Катя, которая, судя по номеру, должна была жить где-то в этом районе. Он углубился в изучение номеров, как вдруг его окликнули:

– Ваня?

Он обернулся. На крыльце позади него стояла Майгуль. Она накинула пальто прямо на халат и не успела переобуться – так и выскочила в тапочках на босу ногу.

– Да? – спросил он.

– Я не хотела говорить при сестре. – Майгуль подошла к нему ближе. – Сестра очень нервничает из-за Алии, ее милиция больше всех терзала… Она уже не может слышать об этом. Но я, наверное, должна вам кое-что сказать. Может, пригодится?

– Конечно, пригодится!

– У Алии в последнее время перед исчезновением появились какие-то странные знакомые.

– Почему странные?

– С большими деньгами. У нее тоже стали водиться деньги. Я не знаю, как она их получала – говорила, что подрабатывает. Но кем, не говорила, только смеялась. – Майгуль рассказывала взахлеб:

– У нас с Бахыт тогда было с деньгами очень плохо, и мы как-то попросили у Алии взаймы, до стипендии.'.. Она дала. Мы сказали, что обязательно отдадим, когда нам из дома пришлют перевод, а она ответила, что мы вообще можем не торопиться. Понимаете – это для нее были не деньги. А родители у нее небогатые. Вы понимаете, в чем дело?

– Не совсем, – удивился Иван. – А в чем дело? Она просто стала работать.

– Нет! – запальчиво возразила Майгуль. – Она изменилась, стала такой.., нахальной, что ли?

Ей нравилось говорить, что деньги – мусор… Мы так и не успели вернуть долп..

– При встрече вернете.

– А вы думаете – она жива?

Девушка смотрела на него выжидающе, и Иван не выдержал:

– Я уверен, что она жива. Только вы, Майгуль, пожалуйста, не говорите об этом ни сестре, ни друзьям, ни тем более милиции. Я постараюсь ее найти. Кстати, может, вам деньгами помочь? Все-таки студенты, да еще к тому же «иностранцы»…

Он полез было в карман, но Майгуль замотала головой:

– Мы не ради денег с вами разговаривали! Уберите, уберите!

– Смешные… – Иван спрятал кошелек. – Ну, ладно, спасибо за все.

И Майгуль исчезла за тяжелой дверью общаги.

Иван еще раз взглянул на листочек с именами…

Что-то ему этот листочек напоминал. Что-то тревожное, нехорошее. Да только что? Он сунул его в карман и пошел к остановке поискать исправный таксофон. И уже когда он прижал к уху холодную мокрую трубку, до него дошло…

– Черт! – выругался он. – Забыл, начисто забыл!

Он бросил трубку обратно на рычаг. Хуже быть не могло! Бабка Сергея до сих пор караулит листок с координатами Ивана. С координатами квартиры в Измайлово, его гнезда, убежища! А если до бабки дойдет весть, что внук убит?! Если она додумается, что не зря Иван забрал у нее деньги?!

Что бабка устроит – подумать страшно! Да она немедленно сдаст его милиции со всеми потрохами…

И все летит к черту – и его сказки про квартиру на «Каширской», и версия угона машины, все на свете…

«Как заткнуть ей рот? – мучительно соображал Иван. – Как же, заткнешь… Ладно, адрес, но она фамилию мою знает! Зачем ей проговорился – дурак! Хотя кто тогда мог знать, что я от этой бабки скрываться буду…»

Во всяком случае, тянуть с визитом к старухе не стоило. Надо было навестить ее прежде, чем она узнает о смерти внука. Наврать, припугнуть даже. Хотя запугивать старуху было противно. Иван вышел на бровку тротуара и поймал машину.

Повсюду были пробки, и до дома старухи он добрался только через час. Уж лучше бы на метро поехал! Иван разнервничался, ему казалось, что он опаздывает. Хотя куда опаздывать – старуха из дома не выходит. Ему пришла в голову мысль:

«А если она уже все знает? Если там милиция? Попадусь под горячую руку – вот радости будет…»

Но отступать было уже поздно – он стоял перед старухиной дверью и упорно нажимал кнопку звонка.

Никакого эффекта. Старуха никого не ждала, звонком он ее не предупредил – опять забыл!

Иван нажимал кнопку раз за разом и в конце концов забеспокоился – не случилось ли чего?! Выбежал на улицу, посмотрел на ее окна. На кухне был свет. Значит, дома. Да куда же ей деться? Разве что на «скорой» могли увезти… Но бабка перед отъездом обязательно проследила бы за тем, чтобы на кухне не горела лампочка, чтобы счетчик не крутился понапрасну. Бабка была страшно скупая.

Иван вернулся в подъезд, опять позвонил и наконец стал кричать в щелку между дверью и косяком:

– Это я, откройте! Откройте, это я – Ваня!

Кричать не очень-то хотелось. Незачем сообщать всем соседям, что пришел Ваня. Потом будут лишние свидетели. Он осмотрел замки и припомнил, что верхний можно с легкостью открыть, если, конечно, дверь просто захлопнута. Иван достал из кармана перочинный нож, вынул лезвие и осторожно отжал язычок замка. Ему повезло – на второй замок дверь не запирали.

– Это я! – на всякий случай сказал он, оказавшись в квартире.

Ему не ответили. Парень заглянул на кухню и, не обнаружив там хозяйки, прошел в комнату.

– Фу ты, черт… – только и вымолвил он, когда включил свет.

Старуха скорчилась на высокой постели, застланной льняным голубым покрывалом. Выглядела она ужасно, и сразу было видно, что она мертва.

У Ивана даже ноги подогнулись, и он прислонился к стене. Второй труп за два дня – это было уже слишком… Не хотелось осматривать тело, но он заставил себя подойти и прикоснуться к ней…

– «Крыша» у меня едет, что ли? – пробормотал он. – Это что такое?!

Ему казалось, что он действительно сходит-с ума, потому что на тощем бедре старухи он обнаружил то же самое, что было у Сергея – явный след инъекции. Язык жертвы выглядел так же, как и у ее внука. Словом, видна была та же самая рука, тот же самый метод. Иван быстро обшарил комнату. Он не знал, хранила ли у себя старуха что-то ценное, во всяком случае, никогда ничего ценного тут не видел. Ему было трудно определить – обокрали квартиру или нет. Везде был порядок – у нее всегда было чисто. И все вещи, как обычно, стояли по струночке.

Иван прочесал квартиру, метр за метром. Никаких следов убийцы, посторонних или подозрительных предметов он не обнаружил, а может, просто не распознал. Среди всего прочего, он пытался найти ту проклятую записку со своими координатами, которую оставил старухе. Но и записки не нашел. Тут ему стало очень нехорошо. Записку теперь надо было найти во что бы то ни стало. Ведь если он пропустил ее – она обязательно попадет в руки милиции. Старуха умерла насильственной смертью. Это любой эксперт скажет. Никакого самоубийства быть не могло! Мотивов никаких, и способ уж очень необычный… Эта бабка ни за что не лишила бы себя жизни, ни под каким предлогом… Если тут найдут записку с его координатами – немедленно к нему обратятся…

Между делом, пока он искал записку, мелькала предательская мысль: "А ведь неплохо, что она мертва. Теперь некому рассказать ментам, как я забрал у нее деньги, обманул ее, что Серега попал в катастрофу, в тот миг, когда он был уже мертв…