Текст книги "Кто придет меня убить?"
Автор книги: Анна Малышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)
Глава 6
Он не приехал. Можно было придумать для себя какое угодно объяснение, но он не приехал. Анна сидела на кухне, за накрытым столом, и методично, тщательно рвала на тысячу кусочков бумажную салфетку.
Стол был накрыт на троих – три глубокие тарелки для супа, три ложки, три салфетки, шесть кусочков хлеба в плетеной сухарнице, солонка, перечница… Все приборы были чистые, только что из мойки, и никто не попросил ее налить супа, никто не притронулся к хлебу, никто не взял в руки ложку… Анна покончила с одной салфеткой и взялась за другую. В голове у нее было пусто и тихо, как и во всей большой квартире.
Ей всегда нравилась эта квартира, но теперь она сводила ее с ума своей величиной, тишиной, высокими гулкими комнатами…
Зашаркали тапочки, на кухне появилась дочь. Анна изумленно посмотрела на нее. Она совсем забыла, что в доме есть кто-то еще. Накрыла на стол, но не пригласила ее поужинать. Забыла все на свете, кроме слов Олега «дождись меня». И вот она ждала, ждала, что было сил, но пока напрасно.
– Мама, ты плачешь? – тихо спросила девочка, вглядываясь в лицо матери.
Анна провела рукой по лицу. Рука стала влажной.
Разве она плакала? Дочь ждала ответа, и пришлось открыть рот и сказать;
– Ничего подобного. – Еще одно усилие, еще одна фраза:
– Есть будешь?
Девочка согласилась. Конечно, у нее с утра маковой росинки во рту не было. Обедать она отказалась.
Сама Анна не чувствовала голода, уже ничего не чувствовала. Очень трудно было встать, подойти к плите, поставить разогревать суп. Алиса уселась за стол, сидела тихо, не отрывая глаз от матери.
– Второе будешь? – механически спросила ее Анна.
Она кивнула. Анна поставила греть жаркое, посмотрела в раковину. Очищенная и забытая там картошка валялась жалкой кучкой и уже вся потемнела.
Анна выбросила ее в помойное ведро, достала из корзины новую, принялась чистить. Очистила три клубня, показала издали Алисе:
– Тебе хватит?
Та кивнула, сглотнула слюну и нерешительно спросила:
– А ты не будешь есть?
– Нет.
– Мам… – Слова девочки падали в пустоту, Анна переставала их слышать почти сразу, как только они срывались с губ дочери. – Мам, да не переживай ты так… Из-за него? Да?
– Какую чепуху ты говоришь. – Анна промыла клубни, уложила их в кастрюльку, залила водой, поставила на плиту. – Суп горячий. Ешь.
Алиса сидела с ложкой над полной тарелкой, вяло хлебала, ковыряла хлеб, В другое время Анна непременно сделала бы ей выговор за такое поведение за столом: «Есть надо бесшумно, не ныряй к тарелке, надо подносить ложку ко рту, а не рот к ложке, не кроши хлеб, отламывай его маленькими кусочками…»
Но сейчас ей было совершенно безразлично, как ест Алиса. А девочка явно старалась привлечь к себе внимание, ведь есть правильно она умела не хуже Анны.
Словно из духа противоречия, она чавкала все громче, и от этого звука Анна наконец очнулась.
– Чем ты там занимаешься? Неужели нельзя есть тихо?
Эти слова прозвучали раздраженно, девочка втянула голову в плечи, словно ее собирались ударить. В Анне внезапно проснулась острая жалость. Это движение появилось у дочери после развода, после того, как они стали жить в этой квартире с Олегом. Почему? Ведь Олег никогда не кричал на нее и уж тем более не бил… Напротив – дарил игрушки, подвозил в школу, приглашал как-то в зоопарк. Алиса тогда отказалась наотрез. Почему? Откуда эта прибитость, откуда приниженность, откуда этот недетский дымчатый взгляд, скрывающий затаенные чувства – тоже совсем недетские? Она сделала над собой усилие и почти ласково сказала:
– Ты уж прости, что я не пустила тебя погулять…
Весь день дома сидеть скучно, я понимаю… Может, телевизор посмотришь?
– Нет, там одна чепуха, – мрачно ответила девочка.
– Да? Ты так думаешь? – Для Анны такой ответ был неожиданностью. Сотрудницы на работе часто рассказывали, что их дети обожают смотреть сериалы, игры, прочие дешевые программы… Как же она не замечала, что ее дочь совсем не интересуется чем-то подобным? И что это значит? Может быть, стоит говорить с ней уже не как с ребенком, наивным и неразвитым, может быть, девочка страдает от такого отношения к себе? Она совсем перестала заниматься дочерью и снова упрекнула себя за это. Упрекнула и дала слово, что, как только все наладится, обязательно поговорит с дочерью по душам. Обязательно! Как только вернется Олег…
Зазвонил телефон. Он молчал весь день, даже те «молчаливые» звонки не повторялись. Анна выбежала из кухни, взяла трубку. Ей ответил какой-то мужчина.
– Олег дома? – спросил он, не поздоровавшись, не представившись.
Анна ответила в таком же редком тоне:
– Его нет.
– А где он? – продолжал тот.
Анне совсем не нравился этот тон, и она потребовала:
– Скажите, кто его спрашивает?
– Это не важно, – ответил мужчина. – Я вас спрашиваю, где он.
– Кто вы? – повторяла она, ослабев от страха. Нет, этот голос отнюдь не придал ей бодрости, она вся так и тряслась. – Кто говорит?
Мужчина помолчал и внезапно повесил трубку. "Какой кошмар… – думала она, слушая гудки. – Какой кошмар! Совершенно хамский тон, уголовный тип…
Кто это? Приятель Олега? Что у него может быть общего с таким типом? Почему он не стал говорить дальше? Не представился?" Ей вспомнились предупреждения Олега по телефону – никуда не выходить, никому не открывать. Теперь они приобрели еще более зловещий смысл. Она была уверена, что он во что-то ввязался и этот звонок непосредственно связан с тем, что он до сих пор не приехал. Анна опустилась на стул рядом с телефоном, продолжая держать трубку в руке.
Она боялась ее положить, боялась, что снова раздастся звонок, снова появится чей-то голос… «Я с ума схожу, – сказала она себе. – Ведь мне может позвонить Олег. Так нельзя! Положи трубку!» И она сделала это – осторожно, с опаской. Телефон повел себя хорошо – он молчал. Даже если этот мужчина был опасен, снова звонить он не собирался.
Алиса выглянула из кухни.
– Мам, я уже поела, – сообщила она. – Можно погулять?
Анна взглянула на часы, и только сейчас поняла, сколько часов находится в страшном нервном напряжении. Немудрено, что она так устала, так вымоталась, хотя все время сидела в квартире.
– Ты с ума сошла… – бессильно ответила она. – Половина девятого! Нет, гулять ты не пойдешь.
– Ну мам! – Алиса умоляла, ее голос звучал отчаянно. Анна с изумлением слушала ее. Никогда, даже до развода, Алиса не просила ничего таким тоном. Всегда была сдержанной девочкой, не приученной клянчить, не повышающей голос на родителей. А теперь она ныла, как пятилетняя:
– Мама! Ну прошу тебя! Ну пожалуйста! Ну мам!
– Да что это такое?! – взорвалась Анна. – Зачем тебе гулять в такой час?! И почему это, скажи пожалуйста, ты вдруг захотела гулять здесь? Кажется, раньше такого не было?
Алиса потопталась в коридоре, тяжко вздохнула, исчезла в своей комнате. Анна посидела еще у телефона, поняла, что тот тип перезванивать не будет, заставила себя встать, прошла в столовую. Уселась на диван, но телевизор включать не стала. Она ничего не смогла бы воспринять, а кроме того, боялась не услышать сразу звонок. Сидела в сумерках, ломала пальцы – старая привычка, от которой она отучилась еще в школе, но которая иногда появлялась у нее, если она не следила за собой. На столе валялась пачка сигарет – распечатанная. Она открыла ее, увидела несколько штук, машинально вытащила одну.
Поискала спички – они нашлись тут же, на столе, Отметила про себя, что это не те сигареты, которые любил Олег. Он курил «Мальборо-Лайт», а это были «ЛМ». Закурила. Резкий вкус табака ободрал горло, она закашлялась, потушила сигарету. Курить она начала понемногу уже после развода, и сама не знала, почему стала поддаваться этой привычке. Чаще всего потому, что больше ничего но могла сделать.
«Где он может быть? – Этот вопрос сверлил ее второй день, но теперь она велела себе сосредоточиться и подумать трезво. – Он уехал по делам, но дела не могли его задержать на всю ночь. Значит, он кого-то встретил… Или, наоборот, от кого-то прятался. Отсюда невозможность позвонить мне, ведь он обязательно позвонил бы, если бы мог. И поэтому он не мог говорить откровенно по телефону. Да, когда он звонил мне, то боялся, теперь я понимаю! Боже мой, но где он сейчас? Снова спрятался? Или.., с ним что-то случилось?» Анна удерживала себя от естественного движения – позвонить в милицию, заявить о пропаже…
Это она оставила напоследок. Ведь Олег позвонил ей тогда, когда она уже на это не рассчитывала. Значит, может позвонить еще раз. А может быть, он уже едет домой. Да, так и есть, она скоро его увидит…
Звонок в дверь! Анна сорвалась с места, выбежала в коридор, дрожащими руками принялась открывать замки… Оставалось только сдвинуть один рычажок, чтобы впустить его в квартиру, как вдруг она застыла. Такое простое действие вдруг стало очень сложным. Она заставила себя отлепить пальцы от замка. За дверью было тихо, да, очень тихо. Олег никогда не вел себя так тихо. Никогда. Он обычно говорил «Добрый вечер!» еще через дверь, пока она отпирала ему. Тот, кто стоял там сейчас, молчал. И она молчала. «У Олега были ключи… – пронеслось у нее в голове. – Он открыл бы сам. Вот я и остановилась, а тот ничего не говорит. Олег спросил бы: „Что ты там возишься?“ Это не он». Эти мысли заняли полсекунды, не больше. Потом Анна пригнулась к двери, негромко спросила:
– Кто там?
Молчание. Хуже быть не может. Там просто молчат. Анна рванула верхний замок, заперла его, закрыла до конца нижний… Теперь засов. Засов отмычкой не откроешь. Нет, ничего страшнее с ней никогда не случалось. Покончив с дверью, она снова спросила, на этот раз посмелее и погромче:
– Кто там?
На этот раз за дверью послышалось какое-то шевеление и мужской голос спросил:
– Олег дома?
Она похолодела. В этот миг до нее наконец дошло, что этот человек знал код их квартиры. Конечно, знал, раз открыл дверь подъезда. Откуда знал? Анна поймала себя на несообразительности – если этот человек набирал код их квартиры, тогда в квартире должен был прозвучать сигнал. Коротенькое пикань с домофона, которое свидетельствовало о том, что кто-то возвращается домой. А этого сигнала не было. Анна уже ничего не понимала.
– Его нет, – ответила она через дверь.
– Я знаю, вы мне не откроете? – спросил тот.
– Нет. – Она с трепетом ожидала ответа. Что может сказать человек, которому отказались отпереть дверь? Все зависит от того, что это за человек. Вот сейчас она все поймет.
– Вы одна дома? – спросил он.
Вопрос был ужасный. Анна не знала, что ответить.
«Одна»? – тогда он может взломать дверь, и… Она и Алиса – что они смогут сделать? А если он еще не один? Соврать, что дома десять мужиков? Слесарь?
Участковый? Олег? Все это так легко проверить…
А последнее вообще исключено. Во всяком случае, он хочет узнать, кто дома. Только и всего.
– Я одна, – ответила она, едва справляясь с дрожью в голосе. – А зачем вам это? Предупреждаю, квартира на сигнализации, стоит мне позвонить…
Она врала, никакой сигнализации не было, Олег все собирался поставить, но это сейчас было слишком дорогое удовольствие для него. А она не видела в этом необходимости. Чего бы она сейчас ни отдала за такую вещь! А так – она боялась даже отойти от двери. Дверь железная, но что толку? Взламывают ведь не дверь, а замки… А сколько времени нужно профессионалу, чтобы открыть замки? Но ведь есть еще и засов… Она почувствовала себя немного уверенней – насколько это вообще возможно, когда за дверью стоит нежеланный гость, и сказала:
– Олега нет, я ведь вам объяснила. Если хотите увидеть его, сперва позвоните, его трудно застать.
– Это я уже понял, – ответил тот. – Откройте, я хочу сам убедиться, что его нет.
– Я еще не сошла с ума, – жестко сказала Анна. – Я вас не знаю.
– Зато я вас знаю. И вашу дочку тоже, – послышалось в ответ.
На этот раз он попал в цель: Анна испугалась так, что по сравнению с этим все показалось чепухой.
К горлу подступила тошнота. Она оглянулась, ей послышался какой-то шорох за спиной. Иллюзия – никого в коридоре не было. Она приблизила губы к самой двери и тихо, но отчетливо произнесла:
– Что вы хотите этим сказать?
– То, что сказал, – ответил мужчина. Судя по голосу, он начинал нервничать. – Я хотел сказать, что ваш муж не слишком-то думает о своих близких.
– Кто вы? – повторила она свой главный вопрос, и на этот раз мужчина ответил более или менее вразумительно:
– Его партнер по одному бизнесу. Не бойтесь, я вам ничего не сделаю. Откройте! Я вас прошу, не говорить же нам вот так, через дверь.
– Вы что-то знаете о нем? – спросила она. Рука легла на замок, но скорее затем, чтобы прижать его, а не для того, чтобы открыть.
– То есть?
– Я вас спрашиваю – не знаете ли вы, что с ним случилось? Если вы его знакомый…
– Не понимаю… – совсем уже нервно отозвался он. – А что случилось?
Анна поколебалась – говорить ему или нет? И решила сказать. Во всяком случае, он поймет, что Олега дома нет, а ведь он пришел к нему.
– Он пропал, – сказала она, решив, однако, скрыть его звонок. Этот человек не мог о нем знать. – Он пропал уже два дня назад. Я ничего о нем не знаю. Я в ужасном положении, поверьте!
Он молчал. «Верит или не верит? – отчаянно думала она. – Достаточно ли я убедительно говорю?»
– Я все ждала звонка, но он мне не позвонил… – срывающимся голосом продолжала она. – Я уже чего только не передумала! Я боюсь за него… И вот приходите вы и требуете Олега…
Мужчина наконец подал признаки жизни. Он потоптался за дверью, посопел – Анна прислушивалась что было сил… И сказал:
– Вам все же лучше открыть.
– Да вы что, не слышали? Его здесь нет!
– – Вот я и посмотрю, есть он или нет, – сообщил мужчина. – Если нет, я уйду.
– Я не открою. Я пока не рехнулась! – резко ответила Анна. – Уходите. Я вызову милицию! Как вы вообще вошли в подъезд?!
– Олег сам мне дал код.
– Врете! – Она больше не сдерживалась. – Я не слышала сигнала! Вы не набирали наш код!
– Правильно, умница, – ответил он таким издевательским тоном, что она поняла – всякая дипломатия окончена. – Я не набирал код. Дверь была открыта.
И в самом деле – она совсем забыла, что в подъезде многие квартиры ремонтируются, рабочие толпами ходят туда сюда и часто железная дверь внизу подпирается каким-нибудь ящиком, чтобы не набирать каждый раз код. Все в этот день играло против нее.
– Послушайте… – Она пыталась собраться с мыслями и одновременно прикидывала, успеет ли приехать милиция, пока тот сломает дверь. – Послушайте, его нет здесь! Можете мне верить!
Ответа не было. Она слушала, прижимаясь ухом к холодной двери. Ответа не было. Так она простояла минуту. Еще раз окликнула его, еще послушала… Теперь она была уверена, что он ушел.
Проклиная себя, она бросилась в столовую, распахнула окно, высунулась почти по пояс, надеясь увидеть, как мужчина выходит из подъезда. Но перед подъездом было пусто, пусто было во всем переулке. Вечером тут часто нельзя было встретить ни одного прохожего. Она опоздала – он ее обманул. Ушел так, чтобы не дать ей возможности узнать его потом.
Анна опустилась на диван, закрыла глаза, посидела, тесно сжав колени, чтобы унять дрожь в ногах.
Открыв глаза, она увидела Алису. От неожиданности Анна даже вскрикнула. Девочка сделала шаг назад, испугавшись ее дикого взгляда, потом осторожно подошла, села рядом с матерью.
– Мам, кто это был? – спросила она.
– О ком это ты?
– Ну, тот мужик в сером плаще, который только что вышел?
Слова дочери произвели эффект разорвавшейся бомбы. Да, Анна все время помнила о ней, когда пререкалась с тем типом через дверь, только за дочь и боялась, но у нее даже не возникло мысли, что девочка может что-то увидеть или услышать.
– Как? – воскликнула Анна, схватила дочь за худенькие плечи, притянула к себе. Лицо девочки запрокинулось, она смотрела на мать своим загадочным взглядом, молча изучала ее испуганные глаза. Анна почувствовала себя неуютно, отпустила дочь, попыталась придать лицу веселое выражение.
– Ты разглядела того человека? – спросила она.
– Да, – кивнула девочка. – Это с ним ты говорила?
– А что ты слышала?
– Ничего, я не подслушиваю, – отодвинулась девочка. – Я никогда не подслушиваю.
«И слава Богу! – подумала Анна. – Я сегодня точно не усну, а если сюда впутается еще и ребенок…»
– Я его видела, потому что смотрела в окно, – пояснила девочка. – Мне просто было грустно, а когда мне грустно, я всегда смотрю в окно. Правда, почти никого не вижу. А он вышел от нас, когда ты как раз отошла от двери. Я слышала твои шаги.
– А почему тебе было грустно? – спросила Анна, чтобы прийти в себя.
Девочка поджала губы и очень серьезно ответила:
– Мне часто бывает грустно. Не знаю почему. Хочешь, я расскажу тебе, как он выглядит?
– Конечно! Ты его так хорошо рассмотрела? Ведь на улице темно.
– Но как раз за минуту перед его выходом зажегся фонарь, – снисходительно сказала девочка. – Так что его было видно очень хорошо. Он невысокий, толстый, в сером длинном плаще, ходит как медведь…
– Косолапит?
– Нет… – Девочка мучительно искала нужное слово. Анна помогала ей:
– Неуклюжий? Ходит вперевалочку? Тяжело ступает?
– Вот-вот, ходит вперевалочку! – обрадовалась девочка. – Такой смешной… И еще он немножко лысый.
Она постучала пальцем по своей макушке, показывая, где у мужчины лысина. Этого было достаточно.
Анна знала этого человека. Она вздохнула, откинулась на спинку дивана. Потрепала девочку по голове, та потянулась к ней, как котенок, в поисках ласки.
– Ты молодец… Иди спать.
Алиса явно не ожидала последних слов, застыла, выпрямилась, лицо снова стало замкнутым, совсем недетским. И Анна опять подумала, не слишком ли редко она находит время для дочери. Но сейчас точно было не то время, чтобы играть и разговаривать по душам с Алисой Она повторила, ласково улыбаясь.
–Иди спать, малышка моя. Не бойся, он больше не придет.
– Я-то ничего не боюсь. – Девочка встала, сделала несколько шагов к двери. – А вот ты боишься, мама.
С этими словами она вышла в коридор. Анна вздохнула и снова закрыла глаза. Да, она знала этого мужчину. Конечно, она не узнала его по голосу, потому что никогда с ним не разговаривала. Но зато видела, как он пару раз приходил к Олегу. Олег после этих визитов был сам не свой, ходил хмурый и вскоре заводил разговор о Германии. Ненавистный разговор! Этот человек был кредитором. Конечно, он ей не поверил, решил, что Олег просто не желает с ним разговаривать. И днем тоже звонил он Она теперь узнавала его голос. Но кто делал такие странные звонки – еще раньше, в обеденное время? Звонил и молчал… И где, в конце концов, Олег?! Прячется от кредиторов? Но раньше он не прятался, выходил к ним навстречу, правда, без особой охоты… Теперь она была уверена, что Олег спрятался. Объяснились и его слова о том, чтобы она никого не впускала в квартиру. Видимо, положение сильно обострилось. Пусть он только вернется, и она даст ему другой ответ, если он заговорит о Германии! В конце концов, ей ничего не нужно, только бы быть рядом с ним… Анна потерла висок, голова разболелась, глаза так и жгло.
«Мне нужно несколько часов хорошего сна, – подумала она. – Но как я могу спать? Тот мужик может вернуться, и я не могу допустить, чтобы он застал меня врасплох. И Олег… Боже мой, я не могу так больше! Пусть он хотя бы позвонит!»
Она встала, прошла на кухню, поставила чайник.
Потом зашла в детскую посмотреть, спит ли Алиса. Та лежала в постели с открытыми глазами. Анна не включала света, но комната была освещена уличным фонарем, который висел как раз на уровне окна. Она подошла к окну, задернула плотные шторы, в комнате стало темно.
– Почему ты не спишь? – спросила она, подходя к постели и нагибаясь над дочерью. – Что с тобой?
– Знаешь… – тихо ответила девочка. – У того мужчины черная блестящая машина.
– Машина?
– Да, он прошел к ней, она стояла в конце переулка, совсем рядом с бульваром. Я не стала смотреть дальше, но знаю, что он туда сел. Я сразу пошла к тебе.
– Умница, мне бы твою наблюдательность! – похвалила ее Анна. – Марку ты, конечно, не разобрала?
– Нет. Но если я опять ее увижу, я узнаю, – уверенно ответила девочка. – Мама, а я завтра пойду в школу?
Анна не нашлась с ответом. Ей вспомнились слова Олега – ни шагу из дому. Относилось ли это только к ней или к девочке тоже? Она стояла, размышляя об этом, и в конце концов ответила:
– Утром будет видно. А пока спи!
Она сделала шаг, чтобы уйти, но девочка схватила ее за руку и резко села на постели. Анна не видела ее лица, но ощущала сильное возбуждение – оно передавалось ей через горячую цепкую ручку.
– Мама, мы не можем выйти из дома, когда хотим? – спросила девочка. – Правда?
– Да почему ты так считаешь? – возразила Анна, пытаясь придумать какую-то ложь.
Но дочь ее опередила. Она произнесла тоном, не терпящим возражений:
– Мы под арестом. Это дураку понятно.
– Алиса! – строго оборвала ее мать и вырвала руку. – Если ты сейчас же не ляжешь…
Но эта угроза ничуть не испугала девочку. Она уселась поудобнее, обхватила руками согнутые в коленях ноги и уткнулась в них подбородком. Вся ее поза выражала крайнее упрямство, и Анна снова поразилась – как изменилась девочка! Раньше она была такой послушной, легко управляемой! И все за последние несколько месяцев… Теперь рядом с Анной живет совершенно неизвестный ей человек и, похоже, почти взрослый… Она растерялась. Постояла еще рядом с постелью, потом тихо вышла. Ей нечего было сказать дочери.
Прошло еще два часа – пустых, и все же таких наполненных! Наполненных страхом, усталостью, сомнениями и бесполезным ожиданием. Ни одного звонка – ни по телефону, ни в дверь, никаких шагов в подъезде, а в переулке – всего пара случайных прохожих…
Анна стояла у окна, у двери, у телефона, у плиты, наливала себе чай, смывала свой макияж, от которого уже не осталось почти ничего, и медленно сходила с ума.
В конце концов она прилегла в столовой на диване, не постелив белья, не подложив даже подушку под голову. Она думала, что ни за что не уснет, но как только ее голова коснулась мягкой обивки, а глаза закрылись, сознание перестало анализировать события этого бесконечного дня, тело само расслабилось, стало податливым и мягким… Она не уснула – скорее утонула в глубоких черных волнах, смывавших последние мысли и слезы.
* * *
Лиза вовсе не так собиралась провести этот вечер.
Собственно, она вообще никак не собиралась его проводить – так ей было плохо. Но этот парень все изменил. Она пригласила его за свой столик только потому, что ей было очень одиноко и скверно на душе. Ни один знакомый не мог бы помочь ей в этой ситуации, а вот незнакомый… Да и парень был приличный, это сразу было заметно. «Маменькин сыночек, – решила она, разглядывая его лицо. – Только что выбрался из-под крылышка родителей… Как он мне напоминает меня саму три года назад! С таким может случиться все, что угодно. А может быть, уже случилось? По-моему, он чувствует себя плохо…»
Она не притрагивалась к своему кофе, разглядывала его молча и постепенно начинала улыбаться. Парень ерзал на месте и смотрел в сторону. «Наверное, я ему не нравлюсь, – подумала она с некоторой обидой. – А может быть, он просто робкий. Или решил, что я проститутка и заманиваю его… Господи, какой он еще птенец!» К столику подошла официантка, предложила парню что-нибудь заказать. Он беспомощно посмотрел на Лизу. Это стало ее забавлять, и она едва не открыла рот, чтобы помочь ему, но он собрался с силами и выдавил:
– Коньяк и кофе.
– Еще что-нибудь? – спросила официантка и удалилась.
Он достал сигареты, закурил, и это немного привело его в чувство. Во всяком случае, он уже не дергался на стуле, не раскачивал ногами стол и не стрелял глазами по углам. Лиза тоже вытащила сигарету из своей пачки, парень поднес ей зажигалку. Эти молчаливые движения забавляли ее. «Он, похоже, язык проглотил, – смеялась она про себя. – Наверное, просто влюбился и весь день ходил за мной. Отсюда такое страшное смущение. Другой бы на его месте уже травил байки, рассказывал всякие истории… А он молчит!» И она заговорила сама:
– Это ты или не ты?
Парень встрепенулся, сощурил глаза, отчего они показались совсем черными, и неуверенно ответил:
– Я. А что?
– Хороший вопрос, – заметила Лиза. – Да ничего, просто сдается мне, я тебя уже видела сегодня в другом районе. Верно?
– Да… – замялся он. – Ну и что?
– Господи, ты так и будешь повторять «ну и что?», – возмутилась она. – Можно подумать, это я к тебе пристаю!
На этот раз он ничего не ответил, просто изумленно раскрыл глаза, и Лиза им позавидовала – глубокие, бархатные, а ресницы как у юной красавицы.
– Я.., к вам не пристаю, – тихо промямлил он.
В этот миг рядом возникла официантка с подносом, на котором стояли рюмка с коньяком и чашка кофе. Он схватился за все это, как за якорь спасения, – вылил коньяк в чашку, поболтал ее на весу и осторожно, маленькими глотками принялся пить.
Лиза задумчиво смотрела на него и начинала думать, что этот парень привязался к ней неспроста. Нет, ей и в голову не пришло бы, что он банальный вор, который соблазнился часами, или уличный приставала…
Но почему же он так смущается, когда смотрит на нее? Обыкновенное совпадение не довело бы его до такого состояния.
– А по-моему, ты за мной следил… – проговорила она, вдоволь насмотревшись на его опущенные ресницы. Парень резко поставил на стол чашку, и она засмеялась:
– Да не бойся ты, я милицию звать не буду. Только скажи честно – следил или это просто совпадение?
– Совпадение, – повторил за ней парень, испуганно глядя на нее.
– Тогда зачем так пугаться? – Лизе доставляло удовольствие мучить его, уличать во лжи, тем более что она совершенно его не боялась. Будь на его месте кто-то другой, она бы испугалась подобной встречи. Но этот… Она ощущала себя такой опытной и взрослой по сравнению с ним, что все же решила задать ему волнующий вопрос:
– Сколько тебе лет, можно узнать?
Теперь он обиделся! Никогда в жизни она не встречала человека, на лице которого можно было прочесть буквально все его ощущения… Ну разве что за исключением самой себя.
– Какое вам дело? – грубо ответил парень, но даже эта грубость ее смешила. – Я же не спрашиваю, сколько вам.
– Подумаешь, – хмыкнула она. – Двадцать четыре. Что? Старуха?
– Вовсе нет… – Он смущенно смотрел на нее и вдруг признался:
– Мне двадцать.
– Выглядишь старше, – соврала Лиза, чтобы польстить ему. Нельзя же все время только издеваться! И он расцвел – даже его нежные щеки порозовели… Теперь ему можно было дать не больше шестнадцати. Он снова приложился к своей чашке и разом выдул половину. Поставил ее, закурил другую сигарету. Лиза обратила внимание на его пальцы – они быстро-быстро перебирали сигарету, продвигаясь по ней вниз-вверх, точно играли на флейте. Пальцы были тонкие, очень подвижные, и ей подумалось, не играет ли он в самом деле на каком-нибудь музыкальном инструменте.
– Ну а теперь скажи, почему ты оказался здесь? – спросила она его.
– Просто зашел, – ответил он. – Что, нельзя?
– Можно, можно, – кивнула она. – А в ломбард тоже просто зашел?
– Я ведь вам сказал: хотел узнать условия.
– А что собирался продать? – поинтересовалась она.
Парень замялся, потом полез в карман, вынул маленький комочек газетной бумаги, передал Лизе. Та развернула его, стараясь, чтобы содержимое не попалось никому на глаза, и увидела простое обручальное кольцо. Вернула его парню, пожала плечами:
– С кольцом тебе будет легче, чем мне с часами.
Никто не хотел их брать. Твое колечко?
– Мамино, – ответил тот и почему-то густо покраснел.
Лиза пристально смотрела на него. "Значит, мамино, – соображала она. – С какой стати он продает вещь своей матери? И так краснеет? Из-за бедности?
Но одет он хорошо, куртка дорогая… И вид у него вовсе не заморенный, а худой он не от голода, а от природы…" И спросила в лоб:
– Украл?
Парня передернуло, он поглубже затолкал сверточек в карман, надменно поднял бровь – у него это получилось замечательно:
– Я?
– Ты! – твердо сказала она. – Почему мама сама не пошла в ломбард, а послала тебя?
– Не ваше дело. – Он так надулся, что Лиза испугалась – не переборщила ли она? И примирительно сказала:
– Ладно тебе, я пошутила. Ты прав, это не мое дело. Мне просто хотелось узнать, почему мы сегодня все время сталкиваемся?
– Ну, не все время… – ответил он. – Всего два раза.
– Мало? – прищурилась она. – Ну скажи правду – ты за мной следил?
Он молчал, да ей и не нужен был ответ – на его щеках снова выступила краска. Парень страшно волновался, это было заметно с первого взгляда. Он раздавил свою сигарету, тут же достал другую.
– Много куришь, – машинально прокомментировала Лиза. Парень взвился.
– Да что вы ко мне пристали? – плачущим голосом огрызнулся он. – Какое вам дело? Ну встретились два раза, что теперь? Не следил я за вами, не следил!
– Не ори, нас подслушивают, – спокойно ответила она, чтобы посмотреть на его реакцию. Она не обманулась в своих ожиданиях: парень смертельно испугался – лицо посерело, глаза стали совсем безумными и близорукими.
– Кто? – просипел он, вертя головой.
– Барменша… – ответила Лиза, выждав паузу Он измерил взглядом расстояние от столика до стойки бара и немного пришел в себя.
– Это не правда, – сказал он. – Вы все шутите?
– А почему бы мне не шутить?
– Так… – Он пожал плечами, успокаиваясь. – Я подумал, нас правда кто-то слышит.
– А если бы слышал, тогда что?
Он не ответил. А Лиза окончательно убедилась, что он чего-то или кого-то боится. И от этого сама насторожилась. Этот парень преследовал ее весь день, в совпадение она поверила бы, если бы он вел себя по-другому. Но он так яростно отрицал, что следил за ней, что сомнений не оставалось. А то, что он чего-то опасается… Ведь не Лизу он боится – она сидит напротив, и он нормально с ней разговаривает… Нет, не совсем нормально. Дергается, нервничает, оглядывается по сторонам… «Если он так напуган, не стоит ли и мне испугаться? – подумала она. – Ведь мы сидим вместе. Но кого тут бояться? Если бы он еще сказал прямо, что случилось, так нет же – он будет молчать до последнего. Знаю я таких, сама была такой. А потом как выдаст – мало не покажется!»
Она решила не спрашивать, а действовать. Встала, движением головы указала парню на дверь. Он распахнул глаза, но она уже уходила. Уже оказавшись на улице, она поняла, что натворила – оставила его расплачиваться за свой заказ! Точнее, за Наташи н заказ, что было в сто раз хуже. Лиза отошла немного от кафе, стрельнула глазами по сторонам. Переулочек был пуст, рядом шумела вечерняя Тверская. Рядами стояли машины, и в некоторых сидели люди, на тротуаре же не было никого. Впрочем, нет. В поле ее зрения попал мужчина в плаще, который быстро шел прочь, в глубь переулка. Потом из подворотни вышла женщина с маленькой собачкой, за ней выкатился мальчишка на скейте… Но ни один из этих людей ее не испугал. Она подумала, что парень вовсе не обязательно должен был бояться какого-то конкретного человека… Да и кому он нужен – щенок?! Скорее всего, спер у матери кольцо и вот теперь боится идти домой, чтобы не получить взбучку… Вот он, наконец-то!
