Текст книги "Город без полиции"

Автор книги: Анна Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Успокоиться и утешиться в данной ситуации было невозможно, однако последняя мысль придала девушке немного смелости. «Да, это может быть совпадение, простое и ужасное. У нее могли быть какие-то разногласия с любовником, а рассказывать мне о нем было совсем необязательно. Я вполне могу вернуться к себе в комнату, запереться изнутри, как советовала Оля, и дождаться рассвета. Уеду с первым паромом и как раз успею на самолет. Только вот черепашка… Какого же дурака я сваляла, когда дала ее девчонке!»

Пустынная улица, залитая голубым лунным светом, была так безмолвна, что напомнила Тане какую-то из картин Дельво, ее любимого художника-сюрреалиста. Казалось, вот-вот откроется дверь в одном из спящих домов и на пороге появится обнаженная лунатичка с неподвижным взглядом и протянутыми вперед руками, вслед за ней – вторая, третья, пока всю улицу не заполнят лунатики, в одежде и без, с одинаково отрешенными взглядами, гуляющие под своей повелительницей – полной зловещей луной.

Таню передернуло, она в последний раз опасливо оглядела улицу и, вернувшись во двор, заперла калитку. Спать ей не хотелось, и она присела на скамью, слушая ночную тишину, которая восстановилась после короткой тревоги так же быстро, как восстанавливается водная гладь после всплеска от брошенного камня. Воды дрогнули, сомкнулись, и на них не осталось ни следа. Девушка ожидала, что приезд полиции больше взволнует тихий переулок. Как-никак Мармари был городом без происшествий! Однако, осматривая улицу, она заметила всего два-три освещенных окна у соседей, да и в самом доме, где случилось несчастье, теперь светилось всего одно окно на втором этаже. Пока она была на улице, кто-то прошелся по дому и экономно погасил электричество. Обратный путь Тане предстояло искать в темноте, и эта мысль неприятно ее покоробила.

«Если бы я хоть Ване могла позвонить! – безнадежно подумала она, оттягивая минуту, когда ей придется вернуться в замерший темный дом. – Что бы он сказал? Конечно, первым делом заявил бы, что был прав и Олю убили из-за каких-то ее темных махинаций. А еще… А еще велел бы мне немедленно, не заходя в дом, бежать отсюда со всех ног под крылышко к Матильде, в „Солнце Мармари“!»

Эта мысль заставила ее подняться. Таня еще повторяла про себя, что это безумие, но уже знала, что так и поступит, пусть поздно, но все же последует совету мужа. Вернуться в этот дом она не могла, тем более казалось немыслимым провести там ночь. Путь к отелю по темным улицам, где еще пару часов назад бродил убийца Ольги, не казался ей и вполовину таким же страшным. Заблудиться она не боялась. «Отель в конце улицы, а тут все улицы поднимаются в гору. Возьму сразу вверх, а там двинусь параллельно морю и в конце концов обязательно упрусь в отель! Попрошу, чтобы Матильда посидела со мной до рассвета, будем пить кофе, вспоминать Олю. Она же наверняка не спит, если убийство было рядом с ними! Димитрий будет нас охранять, да и портье, может быть, остался на ночь… Не могу же я после всего ночевать здесь, с пьяным мужиком, старой женщиной и четырехлетней девчонкой!»

Сквозь легкий свитер ее пробирала ночная свежесть, куртка осталась наверху, и возвращаться за ней Таня не собиралась. Она решила идти как можно быстрее и, хотя не слишком отчетливо представляла себе топографию Мармари, была уверена, что от дома Ольги до отеля никак не может быть больше получаса ходьбы. Осторожно прикрыв за собой калитку, она ступила на пустынную улицу, с минуту в нерешительности постояла, озираясь по сторонам. Если бы появился какой-нибудь прохожий, пусть даже бродячая собака мелькнула в тени дома – Таня немедленно скрылась бы за оградой и уже не осмелилась показаться снаружи. Но ей повезло – улица по-прежнему была похожа скорее на сюрреалистическое полотно, чем на обычный городской пейзаж, где предполагается наличие людей. Девушка отделилась от калитки и двинулась в гору. Она шагала быстро, как только могла, чутко вслушиваясь в ночную тишину и вглядываясь во все тени, где могло что-нибудь таиться. Ей хотелось побежать, но Таня запрещала себе это. Бег сразу навел бы ее на мысли о преследователе, и она мигом впала бы в панику, к которой и без того была очень близка.

Часов у нее не было, и вскоре девушка потеряла чувство времени. То ей казалось, что она блуждает по узким крутым улочкам уже больше получаса, то – что она только что покинула дом Ольги. Город казался ей вымершим, Таня не заметила ни одного освещенного окна, ни единого прохожего, не услышала ни звука, который говорил бы о человеческом присутствии. Она торопливо шла, с опаской озираясь по сторонам, и порой уже сожалела о том, что решилась покинуть свое убежище. «По крайней мере, там были люди, а здесь совсем жутко… Этот город похож на призрак! Не могут же вокруг быть одни пустые отели?! Неужели все жители поголовно спят в два часа ночи?!» Наступил момент, когда она решила, что заблудилась, каким-то образом пропустив поворот к отелю. Безлюдные улицы, залитые луной, наводили на нее все больший ужас. Теперь Таня почти бежала, проклиная себя за то, что пустилась в это путешествие. «Господи, сделай так, чтобы я добралась до „Солнца Мармари“ живой, сделай так, и я никогда больше не выйду ночью на улицу! Как здесь тихо и темно, это будет сниться мне в кошмарах, и уж эти сны я буду помнить! Неужели я пробегу весь город насквозь?!»

Внезапно переулок, по которому она бежала, сделал крутой поворот, обвел девушку вокруг глухой белой стены, отчего та на миг вообразила, что попала в тупик… И прямо перед ней возник темный отель, на фасаде которого сияла сине-белая неоновая вывеска: «Солнце Мармари». Главный вход был слабо освещен изнутри, и Таня радостно бросилась к дверям. Они оказались не заперты, и девушка ворвалась в холл, начисто забыв о страхах, которые пережила тут прошлой ночью. Страшнее пустынного города, который остался у нее за спиной, она ничего вообразить не могла.

– Матильда? – позвала Таня и тут же осеклась. Ее голос прозвучал в безмолвном здании так звонко, что где-то в коридорах проснулось эхо. Она повторила попытку уже с опаской, потише: – Димитрий? Кто-нибудь здесь есть?

Никто не спешил отозваться. Часы над стойкой портье показывали третий час ночи. Настольная лампа отбрасывала уютный медовый круг света, остальная часть холла тонула в сумерках. Таня заколебалась. Остаться здесь и ждать появления хозяев? Была очень велика вероятность, что прождать придется до утра. Пуститься на поиски?

«Ну нет! – Девушка зашла за стойку и уселась на место портье. – Я отсюда не двинусь! Просижу и до утра, подумаешь! Здесь, в отеле, он не решится на меня напасть!»

«А собственно почему? – возразил тихий леденящий голос, который ей очень хотелось не слышать. – Что его остановит? Свет лампы? Хозяева, которые то ли спят где-то в глубине отеля, то ли вообще уехали? Откуда ты знаешь, что ты здесь не одна? Ты же помнишь, что в этом городе не запирают дверей!»

«А я вот возьму и запру!» – Таня решительно встала и поискала взглядом стул, ножку которого можно было бы использовать в качестве засова. Подходящая мебель быстро нашлась в маленьком баре. Перехватив стул за никелированную ножку, она двинулась к дверям, чтобы зафиксировать их ручки изнутри старым испытанным способом… Но, подняв глаза, уронила стул, оглушительно загремевший о плитки пола. Таня не услышала этого грохота из-за своего крика. Она крикнула один раз, два, три, не сводя взгляда с дверей…

За дверью стоял человек и, прижав лицо к стеклу, глядел прямо на нее.

Таня набрала воздух в легкие, чтобы снова завизжать, но тут в холле зажегся верхний свет, и ей на плечо легла горячая крепкая рука. В панике обернувшись, она увидела рядом растрепанную Матильду в пижаме, а за ее спиной – заспанного Димитрия в наспех накинутом купальном халате.

– Смотрите! – вцепившись в хозяйку, Таня указала ей на дверь. Та проследила взглядом за ее дрожащим пальцем и сдвинула брови:

– Что случилось?! Как вы здесь оказались?

– Там, снаружи… – начала было девушка, но, взглянув на дверь, осеклась. Человек, только что стоявший на пороге, исчез. Матильда мгновение ждала ответа, потом обернулась к мужу и быстро проговорила что-то по-гречески. Димитрий направился к бару и открыл холодильник.

– Давайте выпьем по рюмочке, – предложила хозяйка, подводя ошеломленную гостью к барной стойке. – Собственно, мы и не спали. Слышали, что случилось? Конечно, слышали, иначе бы не пришли к нам. Ведь это было совсем рядом, рукой подать! Как вы не побоялись идти сюда ночью?

– Я боялась. – Таня трясущейся рукой приняла стопку с анисовой водкой, расплескав половину себе на колени. – Мне все время казалось, что он за мной следит! Я говорила себе, что это просто нервы, но теперь точно знаю, он шел за мной! Я видела его!

– Кого его? – сочувственно переспросила Матильда, поднимая стопку. – О ком вы?

– Убийцу!

Женщина пристально взглянула на нее и покачала головой. Димитрий повторил движение жены. Таня отставила стопку, не отпив ни капли:

– Вы не верите? Только что за этой дверью стоял мужчина, а когда я закричала и зажегся свет, он сбежал!

– Может быть. – Матильда слегка сузила свои кошачьи глаза. – Но даже в таком случае это был не убийца.

– Почему вы в этом так убеждены? – недоверчиво спросила уязвленная девушка. Она чувствовала, что ее словам не придали никакого значения, в то время как сама никак не могла опомниться от пережитого шока. Таня собралась было возмутиться, отстаивая свою правоту, когда ее остановили слова, веско произнесенные хозяйкой отеля:

– Как ни ужасно, но Ольгу убила женщина, – сказала та, серьезно и грустно глядя в глаза своей гостье. – И я ее видела.

Глава 7

Димитрий ушел спать, сославшись на неотложные дела, ожидающие его с утра, зато у его жены, по всей видимости, сна не было ни в одном глазу. Она зашла за стойку бара, включила машину для эспрессо и сварила Тане такой крепкий кофе, что у той после первого же глотка бурно заколотилось сердце. Матильда засучила рукава пижамы, небрежно пригладила растрепанные золотистые волосы и выглядела совершенно проснувшейся и бодрой. Дымя сигаретой, она говорила притихшей гостье:

– Ведь после обеда Ольга зашла ко мне! Мы просидели больше часа, пока не стемнело! Я угостила ее вином, потом кофе, расспрашивала про вашу поездку в Стиру… Она сказала, что вам там не понравилось.

– Что вы! – воспротивилась девушка. – Было сказочно красиво! Только очень пустынно выше, у Драконовых домов… Там страшновато!

– Значит, я не так ее поняла, – задумчиво заметила Матильда, присаживаясь в кресло напротив Тани. – Хотя Ольга ясно говорила, что вы все время хотели вернуться и на вас ничто не произвело впечатления. У меня даже появилось ощущение, что вы по дороге поссорились. Я угадала?

Таня уклончиво качнула головой, уходя от ответа. Она никак не могла понять, знает ли Матильда о том, что происходило во время этой поездки, или Ольга сохранила в тайне появление черепашки в часовне и надписи на зеркале? В конце концов девушка пришла к выводу, что так оно и было, и почувствовала угрызения совести. «А я считала Олю пустой навязчивой болтушкой!»

– Вы заезжали в «Мурию»? – Хозяйка гостиницы слегка сузила свои кошачьи глаза. Она явно коснулась животрепещущей темы, даже ее глубокий спокойный голос изменился и дрогнул. – Ну, хоть там-то вам понравилось? Что подавали?

– Не помню, – честно ответила Таня. – У меня не было аппетита.

Матильда так и расцвела. Она не сумела сдержать торжествующей улыбки, и Таня, изумленно взглянув на нее, вспомнила слова Ольги о том, что между «Солнцем Мармари» и «Мурией» существует негласное кулинарное соревнование. Ее изумило, что при сложившихся обстоятельствах Матильду могут волновать такие мелочи. «Ведь они с Ольгой дружили! Или я чего-то не понимаю?»

– Настолько не было аппетита, что даже десерт пришлось забрать с собой? – Хозяйка заговорщицки кивнула. – Кухня там неплохая, но, на мой вкус, банальная. Рассчитано на проезжающих, на быстрый эффект. И все же это кафе есть во всех туристических справочниках, а про нашу кухню знают только те, кто тут жил… Кстати, коробку с печеньем забрала полиция. Оно было в машине у Ольги на заднем сиденье, и его раздавили во время борьбы. Ужасно!

Матильда сменила торжествующий тон на удрученный. Девушка поежилась:

– А вы ничего не слышали?

– Да что тут услышишь? – Хозяйка невольно посмотрела в сторону дверей, которые по настоянию Тани теперь были заперты изнутри на ключ. – Хотя этот переулок и рядом, но все-таки на отшибе. Там одни пустые отели, маленькие, на три-четыре номера. Конечно, они все закрыты. Это к нам еще, бывает, кто-нибудь да нагрянет…

– Машина все еще там? – торопливо перебила ее Таня, опасаясь, что женщина свернет на излюбленную гостиничную тему. – Я ничего не заметила, когда шла сюда.

– Машину угнали в Каристос для обследования. – Матильда достала из пачки очередную сигарету. Курила она почти безостановочно, только это и выдавало ее волнение. В остальном женщина держалась на удивление невозмутимо, словно речь шла не о ее близкой знакомой. – Там внутри все раздавлено, перевернуто, везде накрошено это несчастное печенье… Она сопротивлялась, но…

Глубоким вздохом хозяйка заменила окончание фразы и чиркнула зажигалкой.

– Значит, та женщина была намного сильнее Ольги, – заметила Таня после паузы, так и не дождавшись продолжения. – Вы ведь сказали, что это было женщина? Какая она из себя?

– Если бы я знала. – Матильда нервно выпустила клуб дыма. – Я видела ее только со спины, когда она убегала, да и темно уже было… Фонарей там нет. Она была в джинсах, в куртке с капюшоном. Капюшон был откинут, а волосы, как мне показалось, темные, до плеч… Даже вы со спины сошли бы за нее!

– А с чего вы взяли, что она и есть убийца? – неприязненно поинтересовалась девушка. Ей не понравилась последняя фраза Матильды. – Вы что, видели, как она…

– Самого убийства я не видела, к счастью! – Матильда сделала резкий жест, как будто отстраняясь от самого подобного предположения. – Но могла бы видеть. Как подумаю об этом, сердце замирает! В этом году мы пораньше уедем к детям в Милан. Плохая осень…

Видела Матильда, как следовало из ее дальнейшего рассказа, совсем немного, но и этого немного хватило для того, чтобы Таня стала нервно оглядываться на входную дверь. Дверной замок, как и все замки в этом отеле, был, по ее мнению, слишком ненадежен…

– Я проводила Ольгу только до порога, даже не знала, приехала она на машине или пришла пешком, – рассказывала женщина. – Уже стемнело. Я начинала волноваться, потому что Димитрий давно должен был приехать из города, а его все не было. Пыталась позвонить ему на мобильный, но он его отключил. Ольга ушла, а я стала звонить его приятелям в Каристосе, искать его… Это не так просто. У него тысяча друзей! – Матильда слегка улыбнулась, иронично и устало, с искушенным видом женщины, которая не первый десяток лет замужем. – Я все еще сидела на телефоне, вон там, за стойкой портье, когда мне послышался шум подъезжающей машины. Я обрадовалась и выбежала наружу, но ничего не увидела. Машина ехала по переулку, тому самому, и, судя по звуку, удалялась. Я удивилась, потому что там сейчас все дома пустые, нет ни одного кафе… Решила дойти до угла, выкурить сигарету, вдруг Димитрий появится как раз сейчас? Там-то я ее и увидела…

Машина, двигатель которой услышала Матильда, как раз выезжала из переулка, сворачивая за угол. Женщина успела увидеть только габаритные огни. Ни марки автомобиля, ни его цвета она назвать полиции не смогла. К тому времени стемнело настолько, что она едва рассмотрела и другую машину, стоявшую неподвижно. Матильда даже не узнала Ольгин джип, давно и хорошо ей знакомый.

– У него все огни были погашены, в салоне темно, в переулке тоже… И я ведь думала, что Ольга давно уехала. У меня и в мыслях не было, что с ней может что-то случиться! Здесь, у нас!

Матильда повернулась было, чтобы вернуться к отелю, как вдруг из темной машины, резко хлопнув дверцей, выскочил человек и сломя голову побежал прочь по переулку, вслед за исчезнувшим автомобилем. Тогда-то Матильда и рассмотрела на нем джинсы и куртку с капюшоном.

– То есть она выскочила из машины, где сидела мертвая Ольга! – Матильда передернула плечами и раздавила в пепельнице докуренную до фильтра сигарету. – Может, заканчивала ее душить… Почти у меня на глазах!

– А почему вы уверены, что это была женщина? – недоуменно воскликнула Таня. – С тем же успехом это мог быть…

– Когда она побежала прочь, то оступилась, наверное подвернула ногу, и вскрикнула, – не без торжества разбила ее возражения Матильда. – Я слышала голос. Мужчины так не кричат!

– Она сказала что-нибудь? По-гречески? По-русски? – с замиранием сердца поинтересовалась Таня. «По-гречески – это дело меня не касается. По-русски – меня тоже хотят убить!» Однако Матильда с сожалением покачала головой:

– Полицейские тоже об этом спрашивали. Нет, она ничего не сказала. И слава Богу! – довольно неожиданно воскликнула женщина, поднимаясь и бросая взгляд на часы, висящие над стойкой портье. – Чем меньше я об этом знаю, тем лучше себя чувствую! Бедный ее муж! Бедная девочка! И такое происходит у нас в городе! Это будут обсуждать лет десять, не меньше! – И, внезапно сменив тон, деловито заметила: – Ну что ж, до первого парома еще четыре часа, так что советую прилечь. Отвести вас в комнату?

– Нет-нет, – торопливо отказалась Таня, вставая вслед за хозяйкой. – Я все равно не усну! Посижу здесь, посмотрю телевизор.

Она боялась признаться в том, что не хочет снова оказаться в номере этого отеля, куда, как уже однажды выяснилось, так легко проникают посторонние. «Правда, тогда мне всего лишь подарили веточку кумари, а что будет на этот раз?!» Матильда угадала ее колебания и улыбнулась, правда, чуть натянуто:

– Не беспокойтесь, на этот раз дубликат ключа я заберу с собой, а номер отведу как раз над нашей квартиркой. Поселила бы вас рядом, но на первом этаже, где мы живем с Димитрием, номеров нет. Эта история с пропавшим ключом просто выбила меня из колеи… Я ведь так и не нашла его! Непостижимо! Приходится только радоваться, что вас не обокрали!

– Я радуюсь, – проговорила Таня весьма безрадостным тоном. – Спасибо, но мне в самом деле будет лучше в холле.

Матильда не стала настаивать. Пожелав гостье спокойной ночи и вручив ей ключ от входной двери – на тот маловероятный случай, если Тане вздумается прогуляться, – она исчезла в глубине коридора. Прошуршали по плиткам пола подошвы мягких туфель, скрипнула и негромко захлопнулась дверь, и в отеле наступила пронзительная тишина.

Вернувшись в холл, Таня первым делом бросила взгляд на дверное стекло. Не заметив за ним ничего пугающего, она осмелилась подойти ближе и, почти прижавшись лицом к стеклу, оглядела подступы к отелю. Глаза постепенно привыкли к темноте, и она различила поникшие флаги на флагштоках, пустые столики в кафе под плетеной пальмовой крышей, ртутный блеск налитого до краев бассейна, освещенного слабым светом единственного маленького фонаря. Других источников света снаружи не было, улицу, ведущую к «Солнцу Мармари», густо затушевала тьма. Таня со вздохом отвернулась.

«Эта ночь никогда не кончится! Как Матильда может спокойно спать?! Она выглядела такой душевной, милой, а оказывается, предпочитает не портить себе нервы лишними переживаниями… Для нее куда важнее переплюнуть хозяина „Мурии“, не уронить престиж своего отеля… Можно угощать человека кофе и вином, а через несколько часов спокойно рассказывать о том, как его убили, и с милой улыбкой желать спокойной ночи! Наверное, мне стоит взять с нее пример и успокоиться. В конце концов, Оля мне никто! Утром я уеду навсегда и, наверное, даже не узнаю, чем кончится дело, найдут ли ее убийцу… Если предположить, что у нее все же был любовник, ее могли убить из ревности. Тогда ясно, почему это сделала женщина. Я ни при чем!»

Но, уговаривая себя успокоиться, расхаживая взад-вперед по слабо освещенному холлу (верхний свет экономно погасила перед уходом Матильда), Таня нервничала все больше. Ей не давало покоя ужасное ощущение, что Ольга погибла из-за нее, и оно только крепло, когда девушка вспоминала обстоятельства этой страшной смерти. «Даже для совпадения это слишком невероятно! Весь день мы с нею так или иначе занимались гибелью Паши, и если ничего не узнали, то не по нашей вине! Возможно, тот человек, который контактировал с нами, был готов к последнему шагу… И тут-то его перехватили! Он не пришел на встречу, успел лишь каким-то образом оставить черепашку в часовне. Но убийца мог думать, что он все успел нам рассказать! Я никуда не выходила после обеда, Оля вышла… И ее убрали! Сейчас он думает только о том, как бы убрать и меня… То есть она, ведь Матильда слышала женский голос. А кого видела за стеклом я? Мужчину или женщину?»

Девушка обернулась и снова взглянула на дверь, но не увидела ничего и глубоко вздохнула. Тревога, терзавшая ее, понемногу отступала, давая место обычной усталости. За стенами отеля была южная осенняя ночь, темная, тихая и прохладная. Все, что могло случиться, уже случилось – так, по крайней мере, полагала Матильда, этим и объяснялась ее невозмутимость. Городок полностью выбрал свой лимит по происшествиям лет на десять вперед. Теперь по вечерам, за стаканом кислого домашнего вина, жители Мармари будут вспоминать свою русскую соседку, миловидную блондинку с резкими жестами и любовью к развлечениям, и говорить о том, как загадочно и страшно она погибла. Переулок, где стоял ее джип, станет излюбленным местом детских игр. Дети любят страшилки и вскоре сочинят целую легенду о красавице и чудовище – одну из тех историй, которая потом передается из поколения в поколения, пока настоящие обстоятельства дела не исказятся до неузнаваемости.

«Сейчас у меня одна задача – сделать так, чтобы я сама не стала одним из персонажей этой страшной сказки! Утром меня проводит Матильда, она обещала. Рядом с ней на меня напасть не посмеют, а убить сразу двоих – на это надо еще отважиться! Да и потом утром… Утром все будет по-другому! Только бы скорее рассвело!»

Устав шагать взад-вперед по холлу, Таня снова уселась в глубокое кресло возле барной стойки. Рядом на журнальном столике она заметила нетронутую чашку остывшего кофе и выпила ее залпом. Как ни странно, напиток оказал не возбуждающее, а расслабляющее действие. Спустя минуту ее веки отяжелели, на Таню напала неудержимая нервная зевота. Она расшнуровала ботинки и, поджав ноги, свернулась в кресле калачиком, успев пожалеть о том, что не воспользовалась предложением Матильды и не поднялась в гостиничный номер. «Там я, по крайней мере, была бы под замком, – думала она, уже проваливаясь в сон. – А здесь как на витрине. Меня видно через дверь… Через дверь… А может, никого и не было за дверью, нервы сдали, померещилось… Я даже лица не разглядела. Даже не могу сказать, мужчина это или женщина. Могла бы женщина справиться с Олей? Могла бы женщина…»

На этой мысли реальность смазалась и потекла, словно картина, облитая сильным растворителем. Какое-то время Таня различала еще лица и силуэты, обрывки впечатлений этого долгого дня. Она увидела насмешливую улыбку Ольги, татуированного дракона на ее плече, маленькую площадь в Стире и собор с витражными окнами, горную дорогу и кусты, усыпанные кроваво-красными ягодами… Голубую мерцающую лампадку в придорожной часовенке и крестьян, расстилающих сетки под оливковыми деревьями, и чаек, клюющих морских ежей на мелководье… Дворик, увитый красным виноградом, апельсиновое деревце, отягощенное плодами, маленькую хмурую девочку, выхватывающую у нее из рук медальон на цепочке… И еще – пустынные улицы Мармари, залитые мертвенным лунным светом, темные окна и запертые двери, и напоследок – бледное лицо, прижавшееся к дверному стеклу.

Увидев его, Таня дернулась, вскрикнула и разбудила сама себя. Над ней кто-то склонился, и в первый момент, смешав сон с действительностью, она воочию увидела перед собой лицо из кошмара. В следующий миг девушка осознала, что рядом с креслом стоит Матильда.

– Я задремала на минутку. – Таня спустила ноги на пол, нашаривая ботинки. – Который час?

– Пять, – удивила ее хозяйка гостиницы. – Вот видите, вы хорошо уснули. Надо было подняться в номер! Здесь все отлично спят, такой уж у нас воздух!

Таня только тряхнула головой, окончательно приходя в себя. Теперь она видела, что синева за стеклянной дверью значительно посветлела, словно ее разбавили молоком. Близился рассвет. Матильда, на удивление свежая и бодрая, зашла за стойку бара и занялась приготовлением кофе. Попутно она успела включить телевизор, и холл огласила греческая скороговорка – шли утренние новости. Таня зашнуровала ботинки и встала, чувствуя себя совершенно разбитой. Сон нисколько ее не освежил, и она только дивилась тому, что так глубоко провалилась, наперекор всем своим страхам.

– Откройте, пожалуйста, дверь! – крикнула Матильда, перекрывая треск кофемолки. Умопомрачительно запахло свежим кофе. – В пять часов нам обычно привозят горячий хлеб, прямо из пекарни! Вот сейчас позавтракаем, заберем ваши вещи, и я посажу вас на паром!

Таня отперла дверь и вышла наружу, с наслаждением вдыхая прохладный утренний бриз. Он был как глоток свежей воды, и девушка ощутила прилив сил. Небо стремительно светлело, день обещал быть безоблачным, таким же теплым, как вчерашний. На миг она ощутила острое сожаление, что покидает этот остров, не успев оценить его по достоинству. В собственные обещания, даваемые Матильде, – приехать сюда с мужем на отдых – Таня верила мало. Иван считал, что они слишком молоды для двух вещей: для ребенка и для бессмысленных трат. «В Грецию он ни за что не поедет, скажет, что это в два-три раза дороже Турции, где по случаю можно отдохнуть чуть не даром. Скажет еще, что один содержит нас двоих, потому что мои заработки – это смех и слезы, а еще добавит, что я никогда не стану взрослой. Он старше меня на три года, но иногда мне кажется, что между нами разница лет в двадцать пять… Как у Оли с ее мужем».

При мысли о погибшей утро перестало казаться столь лучезарным. Таня передернула плечами, ежась от прохладного ветерка, и торопливо вернулась в отель. Кофе был уже готов. Матильда налила ей чашку и, закурив, недовольно заметила, что посыльному из пекарни давно пора бы появиться.

– Когда туристический сезон кончается, тут все понемногу разлаживается, – она с досадой взглянула на часы. – Ради себя самих не стоит торопиться… Ну что ж, поехали за вещами или опоздаем на паром.

До Ольгиного дома доехали за пять минут. Таня просто не узнавала своего ночного жуткого маршрута – такими милыми и приветливыми стали улицы при свете утреннего солнца. Ей не верилось, что именно здесь она бежала несколько часов назад, сходя с ума от страха, вглядываясь в каждую тень темнее и длиннее прочих, будто в ней кто-то мог прятаться. Калитка, из которой она вчера вышла, была приоткрыта, словно женщин ждали. Матильда вошла первой и гортанно окликнула хозяев. На ее зов вышла старуха. Ее суровое морщинистое лицо хранило безучастное выражение, она ничуть не удивилась тому, что гостья ночевала в отеле.

– Сделайте мне одолжение, попробуйте вернуть мой медальон. – Таня просительно тронула за локоть свою спутницу. – Я по глупости дала его поиграть девочке, а та не возвращает. Эта вещь мне очень дорога!

– Эти дети… – неопределенно заметила Матильда и обратилась к старухе с весьма эмоциональной речью. Та, даже не дослушав, не менее эмоционально ответила, бросила уничижительный взгляд на девушку и, резко развернувшись, исчезла в недрах дома.

– Идите к себе, соберите вещи и спускайтесь к машине, а я попробую забрать ваш медальон, – приказала Матильда, подталкивая Таню в спину. – Старуха злится, вбила себе в голову, что Ольгу убили из-за вас!

«И как знать, может, она права!» – подумала девушка, взбегая по лестнице на второй этаж. Она торопливо уложила свой маленький багаж, спустилась в столовую, каждую минуту опасаясь встречи с хозяином или его матерью. Но к ней никто не вышел, лишь в глубине дома слышались приглушенные голоса. Таня испытывала сильное желание сбежать, не прощаясь, и дождаться Матильду в машине. У нее не хватало духу взглянуть в глаза этим людям, в чей дом она принесла несчастье, едва переступив порог…

– Григорий говорит, никакого медальона у его дочери нет, а старуха меня даже близко к детской не подпустила! – Матильда вошла в столовую бесшумно и подхватила Таню под локоть, ведя к выходу. – Они сейчас слишком взволнованы, да и понятно! Оставьте свой адрес в Москве, после я заберу у них вашу вещь и пришлю по почте. Это честные люди, они ничего присваивать не собираются, просто растерялись… Им не до этого!

– Хорошо, – беспомощно согласилась девушка, усаживаясь в желтый микроавтобус с названием отеля на боку. – Я на вас надеюсь! Это единственное, что осталось на память о моем парне… Том самом, который у вас останавливался, а потом погиб. Маленький эмалевый медальон в виде черепашки…

– Они отдадут, – пообещала Матильда, лихо сгоняя машину вниз по крутому съезду, в сторону морского причала. – Не хватало только, чтобы вы вспоминали о нашем городе, как о месте, где могут обокрасть! Убийство уже произошло, в номер к вам залезали, теперь еще это! Но вы мне верите на слово, что вообще-то у нас никогда ничего не происходит?!

– Конечно, верю, – с чистой совестью ответила Таня, радостно глядя на громаду парома, уже ошвартовавшегося у пристани. Еще недавно она бы не могла и вообразить, что будет так стремиться совершить водное путешествие. – Так я и буду вспоминать о Мармари, как о городе без происшествий! Честно говоря, ведь все, что случилось, не имеет к местным жителям никакого отношения! Двое убитых, и оба – русские…

– Поэтому мне будет куда спокойнее, когда вы отсюда уедете! – с неожиданной откровенностью заявила Матильда, останавливая машину у здания кассы. – Идите к парому, я возьму вам билет. Отправление через десять минут.

Таня выпрыгнула из микроавтобуса и подошла к причалу. Она оказалась в конце небольшой очереди, состоящей из тех, кому уже в столь ранний час надо было попасть в Афины. В основном это были люди среднего возраста и молодежь, все ехали на работу, все были друг с другом знакомы и громко обменивались приветствиями, дымя сигаретами и поглядывая на Таню, остановившуюся чуть поодаль. У этих людей был совершенно городской европейский вид, и вместе с тем в них чувствовалась некая тесная общность, свойственная лишь маленьким городкам и деревням. Ей впервые пришло в голову, что, возможно, смерть Ольги не будет для горожан Мармари чем-то значительным, что стоит принять близко к сердцу. Они воспримут эту страшное известие так же стоически, как это уже сделала Матильда, повозмущаются немного, выразят соболезнования семье и забудут чужачку навсегда, как нечто маловажное, не имеющее к ним никакого отношения. «И все, что от нее тут останется, это четырехлетняя девочка, которая будет немного понимать по-русски… Пока не забудет язык окончательно. У Ольги даже могилы постоянной не будет! Через четыре года ее отроют, вынут кости и замуруют их в кладбищенской стене. А может, этот народ вообще философски относится к смерти? Ведь на этих землях люди живут и умирают уже много тысяч лет… Если бы всех хоронили в постоянных могилах, вся Греция была бы сплошным кладбищем!»