Текст книги "Город без полиции"

Автор книги: Анна Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 6

Она не думала, что ей в самом деле удастся уснуть. Таня устала скорее от впечатлений, чем от самого путешествия, которое в основном проделала на машине… И все-таки непонятным образом уснула – как была, не раздевшись, едва присела на постель. Она только успела опустить голову на подушку, а ноги так и остались на полу, отчего сильно затекли. Это и было первым ощущением при пробуждении в темной комнате, которую она даже не успела как следует рассмотреть на свету.

– Ничего себе! Это все их вино! – Таня попыталась встать с кровати и скривилась, ступив на онемевшую ногу. – И еще, кто-то слишком много ест и скоро начнет застревать в дверях! Который час, интересно?

У нее было полное впечатление, что на дворе глубокая ночь и ей пора готовиться к переезду на материк, однако, включив свет и взглянув на часы, она обнаружила, что нет еще и одиннадцати. Маленькая комнатка с белыми стенами и монашеской обстановкой – кровать, шкаф, стол и стул – смотрела на гостью как-то смущенно, словно стеснялась своего скромного вида. В углу стояла большая плетеная корзина, наполненная апельсинами, источавшими тонкий, какой-то праздничный аромат. Таня подошла к окну и, отворив его, высунулась по пояс. Оно выходило на задний двор дома, не тот, где они с Ольгой сидели после обеда. Здесь росло несколько старых оливковых деревьев, туя и – тут девушка улыбнулась, как доброй знакомой, – мурия, правда, не такая внушительная, как та, которую ей пришлось увидеть сегодня. Двор был огорожен каменной стеной в человеческий рост, слабо и таинственно освещен светом уличного фонаря, а над ним в черном южном небе гордо застыла классическая, идеально круглая голубая луна. Ночь была так тиха, что Таня затаила дыхание, боясь нарушить это магическое равновесие, установившееся в мире. Никогда прежде ей не доводилось ощущать ничего подобного, и это вносило в душу такой мир и покой, что на минуту девушка забыла о причине, которая привела ее в этот городок. Она стояла у окна, пока не озябла, и только тогда с сожалением оторвалась от подоконника.

«Напрасно я не пошла с Олей. – Таня достала из сумки косметичку, взглянула в зеркальце, припудрилась и задумалась. – Не могу же я всерьез принять Ванину версию! Не могу, а все же испугалась. Когда я перестану смотреть на все чужими глазами? Мы бы отлично погуляли по Мармари, посидели в кафе, поболтали… В конце концов, она отличная девчонка и столько для меня сделала! Я понимаю, что как переводчице ей заплатила греческая полиция, но вот за экскурсии ей точно никто не приплачивал, и селить меня в своем доме она была не обязана! Она скучает по родине, ей хочется общаться, а я – неблагодарная свинья!»

Сделав такой вывод, Таня больше не могла любоваться видами из окна. Время было по ее понятиям еще не позднее, и она решила посвятить остаток вечера своей новой приятельнице, чтобы хоть как-то компенсировать ее гостеприимство. «Позову в кафе на кофе и коньяк, платить не дам, и просидим там, сколько она захочет!» – великодушно решила Таня.

Однако осуществить эти благие намерения оказалось не так-то просто. Спустившись вниз, в столовую, где ее угощали обедом, она застала там перед телевизором только мужа Ольги с сонной дочкой на коленях. Удивившись, что четырехлетний ребенок в такое время еще не в постели, Таня вступила в переговоры с хозяином дома и тут же выяснила, что вскоре после обеда Ольга ушла гулять одна и до сих пор еще не вернулась, даже не позвонила. Мужчина держался довольно спокойно, но было заметно, что столь позднее отсутствие жены начинает его тревожить, тем более что девочка категорически отказывалась ложиться спать без матери.

– Она не сказала вам, куда пойдет? – спросил он. – Вы, кажется, собирались погулять вместе?

– Нет, не знаю, куда она могла пойти. Мы ни о чем не договорились. – Таня растерянно взглянула на часы. Половина двенадцатого… У нее мелькнула крамольная мысль, что Ольга, возможно, отправилась вовсе не гулять и не в кафе, а встретилась с другим мужчиной, возможно, более молодым и интересным, чем ее муж. «Она мне ничего о нем не рассказывала, но это не значит, что его нет!»

– Единственное, я знаю, почему она не звонит, – сказала Таня после неловкой паузы. Мужчина смотрел на нее так пристально, словно не очень-то ей верил, и этот взгляд ее смущал. – Я говорила с Москвой по ее мобильному телефону, и на счету кончились деньги. Она говорила, что в такое время купить карту уже нельзя, киоск закрылся…

– Наверное, она засиделась в кафе. – Мужчина встал, не спуская с рук девочку. Зоя хмурилась, разглядывая Таню без малейшей симпатии, и в этот миг была удивительно похожа на отца. – Я бы проехался по главной улице, нашел ее и привез домой, но мать уже легла, а Зою оставить не с кем. Не хочу брать ее с собой. Вы не побудете с нею полчаса?

Таня с готовностью согласилась, приняла у него упирающегося ребенка и уселась с девочкой перед телевизором. Мужчина набросил куртку, позвенел в кармане ключами и торопливо вышел. Зоя проводила отца взглядом, в котором читалось капризное недоумение, скривила пухлые губы и уже собралась заплакать, но Таня принялась качать ее на коленях:

– Ну не надо, не надо, ты же большая девочка! Мама сейчас вернется. Давай во что-нибудь поиграем?

– Охи! – заныла девочка, больно упираясь ей в грудь на удивление сильными ручками.

– Покажешь мне свои игрушки, Зой? – не сдавалась Таня, продолжая ее укачивать. – Куклы у тебя есть? Ты ведь меня понимаешь, мама сказала, что понимаешь!

Но если девочка и понимала что-то, то успешно это маскировала, продолжая монотонно ныть и вырываться, так что у Тани в конце концов заболели руки и она отпустила Зою. Та мгновенно сползла на пол, отскочила на безопасное расстояние и бросила исподлобья такой взгляд, что девушке окончательно стало не по себе. Она недоумевала, чем могла вызвать такую жгучую неприязнь у ребенка. «Можно подумать, я у нее игрушку отняла!»

И тут ее внезапно осенило. Расстегнув карман куртки, она извлекла оттуда медальон и маняще покачала им перед глазами насторожившейся девочки:

– Ты это хочешь, да? Сердишься, что я не подарила? Ну бери, поиграй!

Зоя мгновенно доказала, что понимает по-русски. Не медля ни секунды, она подбежала, выхватила цепочку у Тани и скрылась со своим трофеем за дверью прежде, чем та успела ее остановить. В глубине дома послышался быстрый топот удаляющихся детских ног, а потом все затихло. Девушка взглянула на часы.

«Скоро полночь! Где застряли эти родители?! Что я должна делать с ребенком? По идее, Зойка давно должна спать. А если ее мамаша где-то загуляла всерьез и муж будет прочесывать Мармари до рассвета? А если Оля вообще махнула в Каристос? Она же говорила, что в Мармари невозможно завести роман. Тут все друг друга знают! Значит, если у нее и есть где-то любовник, то в Каристосе. Как все сложно в этих маленьких городках, а кажется, должно быть просто! Так что мне делать с Зойкой? Уложить ее в постель? Да, но сперва ее нужно отловить. Шустрая девочка, и главное, знает, чего хочет! Медальон я, конечно, отберу, когда она уснет. Не разбудить бы Олину свекровь, она, кажется, не очень здорова…»

Она уже всерьез собралась на поиски ребенка, когда услышала во дворе шум въезжающей машины и радостно подбежала к окну. Однако радость сменилась недоумением. Таня увидела, что муж Ольги выходит из машины один. «Неужели она правда уехала в Каристос? Мне ведь завтра утром в аэропорт, она обещала проводить… А что, могла обидеться на меня и послать… Честно говоря, была бы права, веселья от меня немного!»

– Ее нигде нет. – Мужчина едва взглянул на гостью. Вид у него был одновременно возбужденный и подавленный, и было заметно, что он с трудом держит себя в руках. – Идите спать, она, наверное, придет поздно.

Таня не стала возражать и предлагать помощь. Она чувствовала себя как на иголках и с радостью поднялась в свою комнату, пожелав хозяину спокойной ночи. Переодевшись в пижаму, она еще немного постояла у открытого окна, но вид из него уже не казался ей таким безмятежным. Теперь в этой ночи было что-то тревожное, пока еще невидимое и беззвучное, но Таня уже невольно прислушивалась к тишине, словно чего-то ожидая. На душе у нее было неспокойно, и хотя она уверяла себя, что все кончится банальным семейным скандалом, который к тому же не будет иметь к ней никакого отношения, внутренний голос твердил, что не все так просто. «Оля могла бы найти и другой день для развлечений! Как глупо получилось с телефоном!»

Она с трудом отгоняла от себя жуткое видение: светловолосая молодая женщина выходит из кафе сильно навеселе, садится за руль потрепанного джипа и едет… Скажем, в Каристос, где собирается купить себе телефонную карту. Дорога идет по краю обрыва, нигде не освещается, луна еще не взошла… А женщина торопится, она хочет вернуться домой быстрее, чтобы уложить в постель свою четырехлетнюю капризную дочку, и почти не смотрит на дорогу. Внезапно под колесами джипа оказывается пустота. Женщина замечает это слишком поздно, резко поворачивает руль в надежде успеть, вписаться в поворот, татуированный дракон на ее плече судорожно изгибается, словно пытаясь покинуть хозяйку, которая в этот момент уже летит вместе со своей машиной по каменистому склону…

– Нет, это чепуха, этого не могло быть! – Таня вздрогнула, и виной этому была не только ночная свежесть. – Она бы не поехала в Каристос ни за телефонной картой, ни на свидание с любовником, и вообще, про любовника я бы уже все знала! Она где-то здесь, сейчас вернется!

И словно в подтверждение ее слов неподалеку раздался гул мотора. Он становился все отчетливее и наконец замер рядом с домом. Таня с трудом удержалась от того, чтобы спуститься в одной пижаме и проверить, все ли в порядке. «Ладно, вмешиваться в чужие семейные разборки – удовольствие на любителя! Вернулась, и слава Богу!»

Она закрыла окно и забралась в постель, стуча зубами. Комната выстудилась до того, что легкое хлопчатобумажное одеяло не спасало от холода. Поворочавшись с боку на бок, Таня решила, что хотя идти просить другое, потеплее, слишком поздно, сделать это необходимо, иначе она привезет из Греции в качестве сувенира сильную простуду. Тем более внизу ей слышались голоса, а значит, хозяева еще не легли. Наскоро одевшись, она вышла из комнаты и прислушалась, стоя на верхней ступеньке лестницы.

Здесь голоса звучали отчетливей, но странно – внизу говорили только мужчины. «Оля привезла гостей? А что, все может быть. Ну тогда я точно не помешаю!»

Спустившись в столовую, она первым делом заметила на столе большую бутыль с прозрачной жидкостью и несколько рюмок. Отчетливый анисовый запах не оставлял сомнений – это была местная водка. Хозяин дома сидел у стола, грузно опершись на него локтями и закрыв ладонями лицо. Часть щеки, оставшаяся на виду, была багрово-красная, из чего Таня сделала вывод, что он успел основательно приложиться к бутылке. У него в самом деле были гости – трое мужчин, двое в возрасте и один совсем молодой, причем его лицо показалось девушке смутно знакомым. В следующее мгновение, когда парень на нее взглянул, она узнала в нем вчерашнего молодого полицейского, у которого Ольга одалживала машину для возвращения в Мармари. Таня вспомнила даже его имя – Коста. Сегодня, без формы, парень казался еще моложе, а может, причиной тому было растерянное, по-детски беспомощное выражение его глаз, когда он обернулся к девушке. «А где Оля?»

В следующее мгновение случилось то, чего Таня никак не ожидала. Муж Ольги, сидевший за столом все в той же позе, вдруг издал протяжный стонущий звук, перешедший в какой-то дикий вой. Мужчины вздрогнули, Таня с трудом удержалась от испуганного возгласа. Она уже видела, чувствовала – что-то не так, и очень не так, но спросить об этом прямо было так же невозможно, как спокойно вынести это зрелище: взрослый мужчина сидит, закрыв ладонями лицо, и воет, как собака по покойнику. Его бросились успокаивать, а она, воспользовавшись тем, что Коста замешкался, прямо обратилась к нему по-английски, в надежде, что парень знает язык:

– Извини, что случилось?

– Ольга погибла, – шепотом ответил тот и, предугадав ее реакцию, прижал палец к губам и указал на дверь, ведущую во двор. Таня поняла и выбежала вслед за ним, подавив истеричный крик, едва не вырвавшийся у нее самой. Самым ужасным было то, что… «Я знала! Я знала уже, когда муж поехал ее искать, с ней что-то случилось!»

– Погибла? – Остановившись у апельсинового деревца, она развернулась лицом к полицейскому в последней отчаянной надежде, что не так его поняла. – Умерла? Это автокатастрофа?

– Нет, ее убили. – Смуглое лицо парня покрылось мелкими капельками пота, блестевшими в падающем из окон дома свете. Таня видела, что ему очень страшно, возможно, так, как еще не было ни разу за всю его жизнь. Он был так испуган, что девушка не удивилась бы, если бы Коста вдруг заплакал. Сама же она после этих слов внезапно перестала бояться и разом пришла в себя. Они прозвучали резко, как пощечина, и действие оказали такое же.

– Убили? Как убили? Где?

В ответ парень только закачал головой, а затем выставил вперед ладони, словно отгораживаясь от нее:

– До приезда полиции я не имею права…

– Ты помнишь меня? – Таня попыталась заглянуть ему в глаза. – Вчера я давала показания в Каристосе. Ольга ездила со мной, и этот день мы тоже провели вместе. Мне ты можешь сказать! Что случилось? Ты говоришь – убили? Застрелили?

– Нет. – Парень опасливо покосился на окна дома, словно боясь, что его могут там услышать, и, вдруг решившись, выпалил: – Задушили в ее собственной машине! Она сидела за рулем, а удавку набросили сзади, вот так!

Коста показал, как, по его мнению, орудовал преступник.

– Я ее и нашел, а то сидела бы так до утра! Проходил переулком, там сейчас никого не встретишь, вокруг пустые отели, увидел ее машину. Удивился, подошел, заглянул – а она сидит, и голова на плече, будто спит. Я стал стучать по стеклу, она не просыпается. Дернул дверь, а она вдруг упала на меня, я еле успел поймать… И сразу увидел, что она мертвая!

– Когда это было? – Таня вдруг потеряла голос, и вопрос пришлось повторить: – Коста, когда ты ее нашел?

– Да только что! Позвал родственников, одного оставили там, ее охранять, а сами поехали сюда. Сейчас тут будет полиция из Каристоса. Нет, в это поверить нельзя – в Мармари убийство!

– Почему же нельзя? – криво улыбнулась Таня. – Четыре года назад тут убили моего парня, забыл?

– Но это неизвестно, где его убили, – резонно возразил молодой полицейский. – Может, и не у нас! А тут прямо в центре города, в двух шагах от кафе, где было человек двадцать! Такое у нас впервые! – с воодушевлением закончил он.

– Ты как будто радуешься, – мрачно бросила Таня. – Теперь у вас придется открыть свое отделение полиции, раз творятся такие дела! А тебе не придется ездить так далеко на работу!

Она тут же пожалела о своем злом сарказме – лицо у парня вытянулось, он быстро заморгал, будто его ударили:

– Я?! Радовался?! Да мы дружили!

– Мы тоже. – Девушка взяла его запястье, где красовались массивные электронные часы, и поднесла их ближе к свету: – Половина первого… Пора бы твоей полиции быть здесь!

И словно услышав ее, совсем рядом, за каменным забором раздался шум нескольких одновременно подъезжающих машин, а в доме одно за другим осветились все окна.

* * *

– Нет, мы никуда не собирались и ни с кем о встрече не договаривались! – Таня старалась говорить спокойно, чтобы не сорваться на крик. Эти люди не верили ей! Она видела это по их настороженным взглядам, различала неприязненные интонации, когда они говорили между собой по-гречески, и все больше приходила в отчаяние. Один Коста еще не смотрел на нее врагом, но и тот норовил отвести взгляд, когда она затравленно оглядывала полицейских, собравшихся в столовой. Мужа Ольги уже увела в дальние комнаты его мать, разбуженная шумом голосов, и она же, ненадолго вернувшись в столовую, сварила незваным гостям по чашке крепкого кофе. Старая женщина восприняла весть о смерти снохи на удивление спокойно, как будто давно ожидала такого поворота событий. Во всяком случае, Таня ничего не прочла на ее коричневом морщинистом лице. Зоя, по-видимому, крепко спала, и девушка от души пожелала этому ребенку спать как можно дольше. «Проснется она сиротой… Но кто это сделал?! Зачем?!»

– Почему вы думаете, что это убийство как-то связано со мной? – Она изо всех сил пыталась сохранять самообладание, чтобы, не дай Бог, не поверить самой в то, во что верили все эти люди. Они были убеждены в ее причастности! – Ольга жила тут пять лет, у нее что – не могло быть врагов?!

– Верно, жила тут пять лет. А убили ее, когда приехали вы! – перевел ей Коста слова своего начальства и послал сочувственный взгляд, показывая, что лично для него не все так очевидно. – Так вы ни с кем не собирались встречаться?

– Я никого тут не знаю! Не собиралась, разумеется! Я вообще после обеда легла спать, вам могут подтвердить хозяева!

– Может, Ольга с кем-то встретилась по вашему поручению? – переводил Коста. – Почему вы выехали из «Солнца Мармари»?

– Мне было страшно в пустом отеле, – с запинкой ответила Таня, и, как ни странно, ее ответ понравился пожилому пузатому полицейскому, ведущему допрос. Он кивнул и что-то заметил своим подчиненным, которые подобострастно засмеялись. Коста автоматически перевел:

– Скоро там привидения заведутся! Сначала расстреляли русского парня, который там жил, теперь Ольгу убили как раз возле него.

– Так этот переулок рядом с «Солнцем Мармари»? – Таня вспомнила вчерашнюю ночь, свои страхи, звук крадущихся шагов в коридоре, веточку с кроваво-красными ягодами… «Нет, лучше сто допросов, чем это! Тут я, по крайней мере, среди живых людей, и пусть они мне не верят, плевать! Посмотрим, как это они не дадут мне отсюда уехать на рассвете!»

Пожилой полицейский недовольно заглянул в опустевшую чашку из-под кофе и отрывисто что-то проговорил. Остальные полицейские потянулись к пепельнице тушить сигареты и, больше не глядя на девушку, двинулись к выходу. Косту начальник задержал уже на пороге и внушительно что-то втолковал ему, указывая на Таню. Та задержала дыхание, угадав, что замечание относится к ней, и, оставшись наедине с парнем, с надеждой взглянула в его глуповатые и добрые черные глаза:

– Они что, меня подозревают?! Скажи честно, прошу тебя!

– Нет, что ты! – Парень явно не привык, что к нему обращаются как к авторитету, и приятно засмущался под ее умоляющим взглядом. – Они просто не знают, с кого начать!

– И решили начать с меня? – Девушка нервно засмеялась и, поднявшись со стула, резко толкнула стол, отчего на нем зазвенели кофейные чашки. – Когда Олю убили, я спала! Это может подтвердить ее муж, ее свекровь! Я виновата только в том, что истратила все деньги на ее телефонном счету, и может, из-за этого она не смогла позвонить и позвать на помощь… Хотя, ты говоришь, ее задушили… Тогда какие уж звонки!

Она остановилась посреди комнаты, машинально положив ладонь на горло, и тут же ее отдернула, испугавшись прикосновения собственной руки. «Медальон! Надо забрать у Зойки медальон. Надо сейчас же все рассказать полиции, о надписи на зеркале, о Драконовых домах, о веточке кумари… Пусть даже меня задержат тут на несколько дней, пусть я потеряю работу в Москве, зато совесть будет чиста! – уговаривала она себя. – Ведь Олю могли убить только за то, что она весь день была со мной и все это знала! Может, ее нашел убийца? Убийца, которого до смерти боялся тот, кто хотел со мной увидеться? Так боялся, что даже в горах не решился показаться! Убийца знает, что была сделана попытка связаться со мной… Может, он и от свидетеля уже избавился? Может, тот просто не успел прийти на свидание?!» Она взглянула на Косту расширенными, ничего не выражающими глазами. В этот миг Таня была похожа на человека в гипнотическом сне, совершенно потерявшего связь с реальностью. Такой эффект произвела мысль, которая ее только что посетила. «Если он убил Олю, то меня и подавно достанет! Я в сто раз для него опаснее! Ведь когда я вернусь в Москву, тут же добуду все сведения о Михаиле. Оля могла это ему сказать… Да если бы и не сказала, все равно он меня достанет! Как он перепугался, если убил совершенно непричастного человека! Он перепугался, и это ужасно, потому что теперь он стал еще опаснее! Четыре года жил спокойно, думал, что все шито-крыто, и вот мы разворошили муравейник… Теперь он способен на все!»

– Возьми меня в Каристос! – решительно обратилась девушка к онемевшему от изумления молодому полицейскому. – Я хочу переночевать в участке!

– У нас?! – с трудом опомнившись, вымолвил тот. – Нет, нельзя… Что ты собираешься там делать?!

– Не знаю, все равно! – Таня едва понимала, что говорит, так силен был нахлынувший на нее страх. – Могу с вами в покер играть, могу просто в углу посидеть… Мне только первого парома дождаться, и я сразу уеду. Ты ведь не оставишь меня здесь?!

Но Коста заявил, что как раз оставит, потому что забирать в участок человека, который ничего не натворил и которому не предъявлено никакое обвинение, он не имеет права. И что за дикое желание?!

– Мне страшно! Я боюсь, что меня тоже убьют! – Таня стиснула кулаки, пытаясь задавить бьющую ее дрожь. – Меня могут убить этой ночью, понимаешь?!

– За что?! – Молодой полицейский даже охрип от волнения.

– А Ольгу за что?! Пожалуйста, прошу тебя, ведь это нетрудно, я не буду вам мешать! Просто дайте мне стул, и я тихонько посижу до рассвета, а потом возьму такси и уеду обратно в Мармари, сяду на паром… Ведь вам же будет лучше, спокойнее! Зачем вам второе убийство?!

– Ты с ума сошла? – выслушав ее сбивчивые восклицания, сказал Коста. У него на лице появилось настороженное выражение, словно он перестал доверять своему слуху. – Второе убийство? Ты не выпила лишнего?

– Я вообще не пью! – в отчаянии бросила девушка, видя, что ее уговоры не действуют. Коста переминался с ноги на ногу на пороге, с улицы ему уже несколько раз сигналили, он мог уйти в любой момент…Она решилась и, подбежав к нему, схватила полицейского за руку: – Я кое-что от вас скрыла и теперь хочу дать показания! Верни своего начальника!

– Слушай, если ты шутишь… – начал было тот, но Таня не дала ему договорить, твердо заявив:

– У меня есть одна вещь, которую он обязательно должен увидеть. Вещь моего парня, которого здесь убили и которой не было с ним в гробу. Мне ее передали сегодня. Говорю тебе, зови начальство!

Коста исчез и через несколько минут вернулся с пожилым пузатым полицейским, который бросил на Таню такой усталый и недовольный взгляд, что та занервничала еще больше.

– Подождите минуту, – попросила она Косту. – Я дала эту вещь поиграть девочке, Ольгиной дочке. Сейчас принесу.

Не дожидаясь ответа, она выбежала из комнаты, от души надеясь, что Коста стал на ее сторону и сможет удержать своего патрона в столовой до ее возвращения. Расположения комнат в доме она не знала и, оказавшись в коридоре, наугад открыла несколько дверей, ища детскую. Она проклинала все и вся, заглядывая в очередную дверь, когда ее окликнули по-гречески. Обернувшись, Таня увидела мать хозяина. Старуха уже успела повязать голову черной косынкой, отчего ее коричневое морщинистое лицо сделалось еще мрачнее. Она пристально смотрела на гостью, которая безуспешно пыталась объясниться с ней по-английски.

– Извините, где ваш сын? Можно увидеть вашего сына? – Таня видела, что старуха либо не понимает, либо не желает ее понять, и от волнения сама начинала путать английские слова. – Где ваш сын? Мне очень надо! Ладно, где ваша внучка? Зоя?! Зоя?!

При имени внучки старуха нахмурилась и сердито произнесла целый монолог по-гречески. Таня впала в отчаяние и умоляюще сложила руки на груди, показывая, насколько ей необходимо увидеть ребенка:

– Зоя! Прошу вас! На одну минуту!

– В чем дело?

Она подпрыгнула от радости – дверь следующей комнаты, куда она как раз собиралась заглянуть, отворилась, и оттуда выглянул муж Ольги. Взъерошенный, мрачный, он больше не испускал пугающих стонов, зато от него отчетливо пахло анисовой водкой. Таня бросилась к своему англоговорящему спасителю:

– Умоляю, проведите меня к вашей дочери! Я дала ей поиграть вещь, которую надо показать полиции! Это срочно, прошу вас! Я даже не буду входить к ней, вы сами заберите. Маленький медальон на золотой цепочке, в виде черепашки…

Вдовец бросил несколько слов матери, та раздраженно повела плечом и бесшумно исчезла. Он прошел до конца коридора, осторожно отворил дверь, за которой виднелся слабый свет ночника, и скрылся в комнате, которая, как надеялась Таня, была детской. Его не было несколько минут, но девушке, забывшей часы наверху, они показались невыносимо долгими. Она уже всерьез опасалась, что полицейским надоест ждать и они уедут, когда хозяин снова показался в коридоре и прикрыл за собой дверь.

– Я не могу найти никакого медальона. Подождите до утра.

Вид у него был такой подавленный, а голос такой усталый, что при других обстоятельствах Таня не решилась бы настаивать… Но не при этих. Она снова сложила руки в молитвенном жесте:

– Прошу вас, поищите лучше! Это нужно для расследования убийства… Для вас же!

– Что? – Мужчина смотрел сквозь нее слезящимися красными глазами, его заметно пошатывало. – Вам что-то известно о том, кто это сделал? Вы что-то знали и молчали?

– Нет, но этот медальон поможет найти убийцу! – Таня от души надеялась, что так и будет. Для нее этот медальон был прежде всего гарантией безопасного ночлега под охраной всего полицейского отделения Каристоса. – Если бы мне было известно, что такое вообще может случиться… Я бы не выпустила Ольгу из дома! Но мы же не могли предвидеть…

– Она никогда не говорила мне правды! – заплетающимся языком признался мужчина и снова нажал на дверную ручку. – Никогда! Думаете, я не знал, что она меня обманывает?! Я знал, давно знал, мне нужно было только имя, но мне так и не удалось…

Его мутный взгляд остановился прямо на девушке, но вряд ли он сознавал, кто перед ним. Сорванным, охрипшим голосом он бормотал:

– Ей было скучно со мной, вот и доигралась! Оставить ребенка на меня и на мать, убежать на весь вечер, ездить по кафе, вернуться под утро, пьяной… Вот что ей было интересно, а не я, не дочка, не семья! Соседи, друзья часто мне говорили: «Мы видели твою жену там-то и там-то… Она выпила слишком много…» А я слушал и кивал, и делал вид, что мне все равно… Что ж, она получила, что хотела! Кто ей подарил этот медальон? Она вам рассказала? Надо найти этого типа!

– Найдите сперва медальон! – Таня в панике прислушивалась. В доме было тихо, и она больше всего боялась, что полиция уже уехала. Это было бы катастрофой – одна мысль о том, что придется переночевать в этом доме, доводила ее до озноба.

Вконец раскисший вдовец послушно исчез в комнате дочери. Спустя минуту там зажегся свет и послышался недовольный сиплый голосок разбуженного ребенка. Зоя спросила о чем-то, отец прикрикнул на нее по-гречески, раздался шум отодвинутого стула, потом стук, будто что-то уронили. Таня не выдержала и заглянула в детскую:

– Только, ради бога, ничего ей пока не говорите! Попросите отдать медальон! Я его ей не дарила, только дала поиграть.

– Зоя говорит, никакого медальона у нее нет, – сообщил отец, продолжая шарить на полках шкафчика с игрушками, то и дело роняя что-нибудь на пол. Девочка вертелась вокруг него босиком, в длинной ночной рубашке и поднимала своих кукол, непрерывно что-то щебеча и пытаясь заглянуть в лицо отцу. Наконец тот захлопнул дверцы шкафа:

– Ничего тут нет. Может, она уже вернула вам медальон?

– Что вы… Он у нее! – У Тани предательски похолодела спина. Поймав на себе неприязненный, упрямый взгляд девочки, она поняла, что расставаться с медальоном маленькая мошенница не собирается. Хуже всего было, что отец решительно закончил поиски:

– Подождем до утра, тогда осмотрим комнату получше. А вообще, вы сами виноваты! Зачем давать ребенку такую ценную вещь? Это не игрушка! Она могла потерять медальон во дворе, перебросить через забор на улицу… Теперь ни за что не признается!

– Я уверена, что Зоя спрятала медальон! – воскликнула девушка. Переступив порог детской, она опустилась перед девочкой на корточки и заглянула ей в глаза. Та стоически выдержала ее взгляд, прижимая к груди охапку кукол и мягких игрушек. Вид у нее был одновременно невинный и недовольный. Если бы Таня сама не дала ей медальон, она бы первая поверила, что ребенок ничего не скрывает.

– Пожалуйста, отдай мне эту черепашку! – она смотрела девочке в глаза в отчаянной надежде, что в той проснется совесть. – Она мне очень нужна! Я буду плакать, если ты не отдашь!

«Внушали ей хоть какие-нибудь принципы или нет?! Говорили хоть раз, что брать чужое нехорошо?! Или… Или она меня не поняла и решила, что я подарила ей черепашку, а теперь пошла на попятный?!» Таня протянула ладонь и как можно ласковее попросила:

– Положи ее вот сюда, а я тебе за это подарю большую красивую куклу. Очень большую, с тебя ростом! Ты меня понимаешь?

– Хватит, – мужчина тронул ее за плечо, и Таня, вздрогнув, подняла к нему лицо. – У нее ничего нет, она бы уже отдала. Мы и так ее разбудили, теперь придется звать мать, чтобы та ее укачала.

– Но мне обязательно нужно…

– А ей обязательно нужно выспаться! – Теперь он, не стесняясь, тряхнул девушку за плечо, и та ошеломленно поднялась. – Забыли, какую новость я ей должен сообщить утром?! Или возьмете это на себя?!

– Простите!

Таня, не оглядываясь, выскочила в коридор. Прежде чем войти в столовую, она полминуты постояла, репетируя речь и стараясь унять бешеное биение сердца. От ее спокойствия и убедительности сейчас зависело все. Полицейские должны были ей поверить! Наконец, она сочла, что достаточно контролирует свои эмоции. Толкнув дверь, она вошла в столовую…

В переполненной пепельнице еще дымился окурок, дверь во двор была открыта настежь. Таня на ватных ногах пересекла комнату, безлюдный двор, отворив калитку, выглянула на улицу. Полная луна освещала ее ярче любого фонаря, улица просматривалась от начала до конца. Полицейских машин на ней не было.

«Они решили, что я рехнулась от страха и несу бред, и нет у меня никакой улики! Хотя здесь-то они правы… Проклятая девчонка, ни за что не отдаст, по глазам вижу! Отец уже встал на ее сторону… Действовать через бабушку? Да, очень ей надо обыскивать внучку, да еще в такой день, какой у них будет завтра! У этой семьи и так должен быть зуб на меня, ведь Олю убили из-за моих дел! Хотя ее муж думает, что тут замешан какой-то ее хахаль… А если правда, и я тут ни при чем?»