Текст книги "Любовь холоднее смерти"

Автор книги: Анна Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Девушка отперла дверь, оглядела комнату и устало присела на край разобранной постели. Ничего – ничего утешительного. Алешу видели в половине восьмого в офисе, потом – если допустить такую возможность – в каком-то ночном клубе после двух часов ночи. Что все это значило? Перед ней снова появлялось лицо Сергея, его странная улыбка и порозовевший шрам на щеке. «Да он может соврать, особенно мне. Меня он должен ненавидеть. Но каким образом Алеша попал в тот же самый клуб, где развлекались брат с сестрой? Случайно?! Ни за что в такое не поверю. В Москве слишком много таких заведений, чтобы допустить простое совпадение… И что он мог там делать, каких развлечений искать? Если он все-таки там оказался, то…»

Она боялась додумывать, но догадка возникла сама собой – она была единственно допустимой, и Лида просто не могла от нее отмахнуться. Она попыталась привести свои мысли в порядок и взглянуть на случившееся со стороны.

Вчера во время обеденного перерыва ее муж случайно встретил человека, который считал Лиду своим врагом. Этот человек намекнул ему на какую-то давнюю и неприятную историю, связанную с женой. А может быть, у Алеши возникли другие подозрения… От этой мысли Лиде захотелось плакать. «Он мог подумать, что я потому и дружила со Светой, что была близка с ее братцем! Господи, только бы он не подумал ТАК! А вдруг он поэтому и не звонит? Обиделся, ушел? Господи, только бы не это, все что угодно, но не это!» Одно она знала точно – если у Алеши возникли какие-то вопросы, он попытался бы их разрешить. Как он мог это сделать? «Поговорить со мной начистоту. Он должен был поговорить со мной… Но, – возразила она себе, – он ведь пытался это сделать, когда мы вышли из институтского двора, а я отделалась общими словами. Какое у него было лицо… Будто он не верит мне до конца!»

И что же дальше? Как мог поступить Алеша, если решил не обращаться за разъяснениями к жене? Ответ был очень прост – он должен был позвонить Сергею. Зная, что он брат Светы, Алеша мог предположить, что они живут в одной квартире, а телефон был ему известен. Значит, он позвонил, попал на Сергея – ведь Света ничего об этом не знает. Что далее? Сергей, со своей кривой ухмылочкой, предпочитает помучить его, потянуть время, уходит от прямого ответа и… Назначает встречу в ночном клубе, куда предполагает отправиться с сестрой?

«Что он мог рассказать обо мне? Все обратилось бы против него самого! Разве он сказал бы правду – что напился, вел себя безобразно, оскорбил меня, приставал, а я только защищалась? Нет, если Алеша до сих пор не вернулся и не позвонил, ему рассказали какую-то другую историю… Как это мерзко! Как я боялась их встречи! Но я думала, что Алеша поверит мне, а не ему! Он ДОЛЖЕН был поверить мне!»

Она сгребла подушку, уткнулась в нее загоревшимся лицом и тихонько заплакала.

* * *

– Выключи музыку – есть разговор.

Не дожидаясь, пока брат выполнит ее требование, Света сама нажала на кнопку «стоп» и достала диск из проигрывателя.

– И не пытайся рассказывать сказки, сейчас мы одни.

Сергей лежал на тахте, заломив руки за голову и разглядывая потолок. По его виду трудно было понять, слышал ли он хоть одно слово, – парень не сменил позы, не сделал ни единого движения. Сестра присела рядом и потрясла его за колено:

– Ну хватит дуться, признайся, что я права!

– Отстань. – Казалось, тот сосредоточенно разгадывает тайны белого потолка. – Не лезь с пустяками.

– Это были бы пустяки, если бы парень вернулся домой.

– На что ты намекаешь? Что я его убил в туалете?

– Ах, значит, вы все-таки встретились в туалете? – вцепилась в него Света.

Сергей скосил на нее невозмутимые серые глаза:

– В мужских туалетах встречаются парни определенной ориентации, если тебе это известно. Ты и это на меня готова навесить?

– Будь человеком, – почти ласково заговорила она. – Никто тебя ни в чем не обвиняет, только скажи правду – это был он или нет? Потому что у меня уже голова кругом идет.

Сергей неожиданно приподнялся на локте. Его опухшее лицо приблизилось к лицу сестры.

– А если он и правда там был, тогда что? – тихо спросил Сергей. – Тогда твоя маленькая подружка решит, что я его убил, а труп порезал на куски и раскидал по залу? Кстати, никто бы даже не заметил! Предположим, я так и поступил – а теперь отвали!

– Не говори глупостей. – Света даже испугалась. – Это был он?

– Он.

Некоторое время оба молчали, глядя друг на друга. Сергей не зажег света, и в наступающих сумерках их лица казались расплывчатыми серыми пятнами в окружении черных волос. Они с трудом различали друг друга, но все-таки не отводили глаз, будто каждый ждал, что заговорит другой. Первой не выдержала Света.

– Как он туда попал? – тихо спросила она. – Случайно?

– Тебе и это нужно знать? Допустим, он позвонил сюда вечером, и я ему сказал, куда мы с тобой собираемся после полуночи. Допустим, ему захотелось пойти в тот же клуб. Что здесь такого?

– Он звонил сюда? Мне или тебе?

– Лично мне. Ты в это время уродовала свое красное платье. Он желал пообщаться. – Сергей снова откинулся на спину и задумчиво проговорил: – Только я-то решил, что он явится со своей малюткой-женой. Как я понял, это идеальная парочка – никуда друг без друга.

– Идеальная. Тебе такое и не снилось, – с какой-то горечью произнесла сестра. – Договаривай, я и так начинаю все понимать… Его задели твои намеки во дворе и он решил выяснить, что ты имеешь против его жены?

– Кто его знает? – лениво ответил тот. – Он просто захотел увидеться, а я был не против. Он сам нашел меня в зале, мы выкурили по сигарете, я предложил ему пива, он отказался, вот и все. Больше я его не видел. Тебя, кстати, тоже.

– О чем вы говорили?

– Да ни о чем. Он даже не решился задать прямой вопрос и получить прямой ответ. – В его голосе послышалась улыбка, которую Света уже не могла различить в потемках. – Наверное, сам понимал, что выглядит ужасно глупо. Прискакал в клуб, чтобы выяснить у первого встречного, как себя ведет его жена… У него все на лице было написано, а вот спросить он все равно ничего не смог.

– Так и расстались?

– Так и расстались. Я его спросил, почему он один, а он ответил, что это его личное дело. Не могу сказать, что мы стали друзьями… – Теперь он явственно хохотнул. – Но и убивать друг друга нам было незачем. Светка, это все. А теперь будь лапочкой – принеси мне баночку холодного пива.

Девушка вышла на кухню, достала из холодильника две банки – все, что ел и пил один из них, автоматически умножалось на два. Но она не торопилась отнести брату требуемое и несколько минут стояла с банками в руках, неподвижно уставившись в стену. Потом тряхнула волосами, будто отгоняя неприятную мысль, и достала из буфета стаканы.

– Ты все мне рассказал? – спросила она брата, осторожно доливая в стакан ледяное пиво и ожидая, пока осядет пена. Тот включил ночник и жадно следил за действиями сестры, облизывая пересохшие губы. – Вы правда не поссорились?

– Правда. Ну дай сюда! – Он потянулся за стаканом, но Света успела отвести руку:

– С трудом верю, что ты не ляпнул еще пару гадостей про Лиду, – сказала она. – Я боялась, что ты устроишь разборку прямо во дворе… Даже удивилась, что ты пустился в какие-то намеки!

– Какого черта, Светка? Дай стакан!

Она сунула ему пиво и допила из банки остатки. Вытерев рот, девушка задумчиво произнесла:

– Хорошо, если ты говоришь правду и вы расстались мирно. Потому что могут найтись свидетели вашей ссоры! Тебя в «Трех товарищах» знают как облупленного и сразу припомнят.

– На что ты намекаешь? Какие свидетели?

– Я намекаю на то, что если с Алешей и впрямь что-то случилось, первым делом обвинят тебя. У тебя было и время, и место, и мотив…

Тот едва не пролил пиво себе на грудь, резко усевшись на постели:

– Меня?! Эта дрянь изуродовала мне лицо, и меня же еще в чем-то обвинят?! Если бы ты тогда не уговорила меня замять дело, она бы у меня попрыгала, мерзавка! Шуток не понимает, припадочная! Я ничего не сказал ее муженьку и теперь жалею, что не сказал! Семейка идиотов! Хорошие у тебя друзья!

Этот взрыв ничуть не задел девушку – та продолжала спокойно покачивать головой, как будто о чем-то сожалея. А когда брат умолк, невозмутимо повторила:

– Хорошо, если ты говоришь правду. Даже я верю тебе с трудом, что же говорить о других… Если бы я знала, что все так скверно, то бы не стала ничего говорить Лиде. Тебе трудно будет оправдаться, а мне поздно идти на попятный.

Он все еще пытался возмущаться и возражать, но сестра уже ничего не слушала. Она поставила в проигрыватель диск, вручила брату пульт дистанционного управления и спокойно вышла из комнаты, прикрыв за собою дверь.

Никому из нас никогда не узнать, какое у него в точности лицо. Наши черты искажает все – будь то зеркало, пленка или чужие глаза.

Глава 6

За окном загорелся фонарь. Лида подняла голову и медленно убрала с глаз спутанные волосы. Она больше не плакала и чувствовала себя разбитой вдребезги – каждое движение давалось с трудом, опухшие веки не поднимались. «Поздно, – подумала она. – Нужно умыться, поставить чайник… Нужно… Что-то еще».

Но на самом деле нужность всех этих действий сейчас была для нее весьма условной – она не хотела в душ, не желала чаю. Ей хотелось только одного – чтобы зазвонил телефон, чтобы открылась дверь ее комнаты и вошел Алеша. Она горячо и коротко помолилась: «Если он придет, я ни о чем его не спрошу. Пусть только выслушает меня – я расскажу все, что было на самом деле три года назад, расскажу про этот ужасный белый шрам на щеке Сергея и розовые стаканчики… Он поймет. Пусть только вернется».

Вера Сергеевна уже вернулась – в коридоре несколько раз слышались ее мягкие, легкие шаги. Она не подходила к двери, не окликала Лиду, и та не знала, благодарна она за такую деликатность или нет. Но что ей могла сказать хозяйка, которая знала Алешу всего пару суток? Что она могла о нем знать, если считала, что жилец загулял и забыл известить об этом жену?

Та постучалась в дверь ровно в десять часов. Лида с трудом поднялась с постели и нехотя открыла.

– Вернулся?

– Нет.

Они обменялись только этими словами, но их глаза и голоса сказали намного больше. Хозяйка смотрела теперь по-настоящему тревожно, и ее вопрос звучал не как простая любезность. Лида ответила чуть слышно, отведя взгляд.

– Деточка, – после паузы произнесла Вера Сергеевна, – вы поссорились?

– Нет, – сдавленно произнесла Лида. – Я не знаю, что делать.

– Ну погоди, – неожиданно тепло заговорила та. – Он еще явится, увидишь, и ему придется объясняться. Вы точно не ссорились? – И тут же ответила сама себе: – Да что я говорю, вы такая милая пара, я сразу подумала, что мне повезло с жильцами. Пойдем ко мне, ты же извелась одна.

И Лида пошла, хотя еще минуту назад она хотела, чтобы ее оставили в покое.

Она еще ни разу не заглядывала в комнату к хозяйке, и все, что знала об этом помещении, – это то, что там всегда очень тихо. Причину этой тишины она поняла немедленно. Здесь не оказалось ни телевизора, ни радиоприемника, ни проигрывателя. Никаких источников звуков, исключая саму Веру Сергеевну. Та указала девушке на кресло, обитое потертым синим плюшем:

– Садись и рассказывай.

– Но мне нечего рассказывать…

– Мужчина ни с того ни с сего не уходит, – отрезала та, отворачиваясь к приземистому буфету красного дерева и чем-то позвякивая в его глубине. – Хотя… Бывает и такое.

Она обернулась, и у нее в руках оказалось то, что Лида ожидала и боялась увидеть – бутылка армянского коньяка и две рюмки. Девушка протестующе подняла руку, но тут же ее опустила. Рюмка была чуть не насильно вложена ей в пальцы со словами:

– Выпей, одна капля тебе не повредит.

Сама хозяйка выпила, не присаживаясь, быстро налив себе полрюмки и проглотив янтарную жидкость с угрюмым, сосредоточенным лицом – будто пила лекарство. Она запила коньяк минеральной водой, прямо из бутылки, закурила и только после этих манипуляций опустилась на диван, тихонько вздохнувший под тяжестью ее тела.

– Если вы не ссорились, ему незачем было уходить, – авторитетно заявила она.

– Мы не ссорились. Я боюсь, что ему на меня наговорили, и он…

Лида осеклась. Она и так сказала больше, чем хотела. Все квартирные хозяйки, с которыми ей довелось познакомиться, почему-то требовали от нее откровенных признаний – как будто им было недостаточно квартирной платы. Лида, как могла, избегала этих задушевных бесед, ведь ее жизнь и без того протекала у всех на виду. Но Вера Сергеевна неожиданно покачала головой, как будто уже получила ответ на свой вопрос:

– Так и бывает, мужчины часто слушают не тех, кого надо. Но ты же перед ним ни в чем не виновата?

Лида покачала головой.

– Я бы очень удивилась, если бы ты его обманывала, – продолжала та. – У тебя слишком невинные глаза. Хотя… Такие глаза еще ничего не значат. – Молниеносно налив и выпив очередную порцию, она заключила: – Ты в него влюблена, хотя и говоришь, что вы прожили вместе уже четыре года. Это сразу видно – влюблена, как в первые дни. А он в тебя. Иначе бы я не стала беспокоиться!

– Его не было на работе, он не предупредил никого, что не придет… – в отчаянии повторяла Лида. – Но самое главное – он не звонит мне…

Она не собиралась рассказывать о сомнительном видении Светы в ночном клубе, так как для этого пришлось бы слишком многое объяснять. Да хозяйка и не требовала никаких подробностей. Она задумчиво пускала струйки дыма, поправляла на груди расходящийся халат и, казалось, думала о чем-то своем. Потом, вдруг опомнившись, налила себе в третий раз и, поколебавшись, медленно осушила рюмку. Лида не заметила, чтобы ее состояние очень изменилось – та выглядела не более пьяной, чем в тот момент, когда заглянула к ней в комнату. Разве что речь стала более размеренной, а взгляд – неподвижным.

– Где он прописан, твой муж? – Она несколько иронично произнесла последнее слово. – Где-то на юге, как я поняла?

– В Ростове-на-Дону.

– У него там кто?

– Родители, сестры… У него много родни, – покорно отвечала Лида, все еще не понимая, куда она клонит.

– Большая семья, – пробормотала Вера Сергеевна. – Это замечательно. Или ужасно – всякое бывает. А в Москве он задержался из-за тебя?

Лида кивнула и поспешила объяснить, что через год перед нею тоже встанет этот нелегкий выбор – существовать в Москве на птичьих правах или уехать. С Алешей, разумеется. И тут Вера Сергеевна ее ошеломила. Удар был настолько неожиданным и беспощадным, что Лида даже задохнулась.

– А ты не думаешь, что он устал? – задумчиво проговорила та, оценивая взглядом уровень оставшегося коньяка в пузатенькой бутылке. – Устал от этих съемных комнат, от жизни без прописки? Сколько вы так скитаетесь – третий год? С тех пор как он закончил институт? Парню в такой ситуации всегда труднее – он все-таки глава семьи… Даже если никакой семьи и нет.

Лида ничего не смогла ответить. Хозяйка качнула головой и продолжила:

– Я думаю, что он очень устал. Иногда человек устает, но сказать этого не может… Боится… Особенно с мужчинами так бывает – им всегда легче сделать, чем сказать. Может, он захотел вернуться домой… Это бывает, – повторила она свою любимую присказку. – Почему вы бросили прежнюю комнату?

Девушка наконец заставила себя заговорить. Она гневно ответила, что уверена в муже, что он бы никогда так с ней не поступил, что… Та ее оборвала, безжалостно повторив вопрос:

– Так почему?

– Потому что хозяйка вела себя непорядочно, – бросила Лида, выжидая удобный момент, чтобы подняться и уйти. – Тянула с нас деньги, лезла в душу… И вообще…

– Но она была не первой вашей хозяйкой?

– Что значит… Нет конечно! Какое это имеет значение?

– Огромное, – невозмутимо ответила Вера Сергеевна. – Вы оба еще так молоды и не умеете бороться. Ни ты, ни он – сразу видно. Он мог сдаться первым и просто удрать от тебя… Что тут нового?

Она заломила бровь и в эту секунду удивительно помолодела. Показалось, что с лица сбежал застарелый отек, глаза расширились и заблестели. А может быть, это оказала свое кратковременное и обманчиво благотворное действие очередная рюмка коньяка.

– Он заплатил вперед за два месяца, чтобы как-то успокоить свою совесть, а потом удрал, – торжествующе предположила она.

Лида встала, поставила на стол нетронутую рюмку. Она с трудом держала себя в руках: «Говорить спокойно, попрощаться, не кричать. Ни в коем случае не срываться. Я у нее в руках, денег нет, идти некуда. Господи, зачем я сюда пошла, зачем нарушила правило – не сближаться с хозяевами, каких бы сладких слов те ни говорили?»

– Я думаю, что вы ошибаетесь, – почти по буквам произнесла она. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, детка, – легко и без обиды откликнулась та.

Закрывая дверь, Лида услышала за спиной позвякиванье стекла и догадалась, что рюмка была наполнена в очередной раз. Она закрылась у себя и подождала, пока не притихнет сильно заколотившееся сердце. «Что она знает об Алеше, что она может о нем знать, спившаяся ведьма, несчастная, злая? Я могу немедленно позвонить в Ростов и проверить… Он почему-то спросил, нравятся ли мне красивые вещи, и сказал, что никогда не сможет их мне покупать… Он смотрел на меня так странно, будто это было в самом деле важно… Да как он мог подумать, что какие-то тряпки и безделушки имеют для меня значение? Неужели он из-за этого страдал?! Всерьез страдал?»

Она не находила себе места – тревога сжигала ее изнутри, и к ней примешивалось пока еще неясное, но уже мучительное чувство вины. Лида пыталась успокоиться, говорила себе, что эти мысли ей навязали, что она не должна верить подобным глупостям. «Неужели я ей поверила? Неужели допустила этот ужас – хотя бы на минуту? – тут же одернула она себя. – Но почему он не звонит, почему я должна слушать их всех, почему я не могу поговорить с ним?..»

Она выждала полчаса, наскоро, крадучись, приняла душ и снова заперлась у себя. Ночь прошла по обыкновению тихо. Из-за стены не донеслось ни звука. Телефон молчал, и никто не нажал на дверной звонок.

* * *

– Беспокоиться рано, – уверяла рослая брюнетка маленькую блондинку. Блондинка украдкой вытирала слезы, и на них уже начинали посматривать из-за соседних столиков. – Сутки еще не срок. Тебе кто угодно так скажет.

– Но мы давно уже не расставались на… На сутки… – вздыхала та, терзая крошечный носовой платок.

– После того как он закончил институт, мы даже домой не ездили… Мы…

Света выглядела искренне расстроенной. Была суббота, институт не работал, и Лида вовсе не собиралась встречаться с подругой. Правда, она все-таки позвонила ей после полудня и спросила, удалось ли разговорить Сергея. Света немедленно назначила встречу в кафе – том самом, где они иногда пили кофе после занятий. «Приходи туда в девять, – приказала она. – Раньше я не освобожусь. Конечно, если Алеша вернется в течение дня, можешь не являться, я пойму». Объясняться по телефону она наотрез отказалась – потому что брат был дома, как решила Лида. Алеша не вернулся, и позднее свидание автоматически состоялось.

– Уверяю тебя, с ним ничего не случилось, – успокаивающе продолжала Света, легонько поглаживая дрожащие, мокрые пальцы подруги. – Сергей мне поклялся. Глупо думать, что они могли сцепиться… Мой брат разгильдяй, конечно, и денег ему лучше не доверять. Но он не бандит!

– Да я и не думаю на него, – отмахнулась Лида.

Она спрятала платок и откинулась на спинку стула. В несколько глотков допила остывший кофе, смущенно огляделась по сторонам. Ее заплаканное лицо в самом деле привлекало внимание посетителей – на нее поглядывали все чаще, особенно мужчины. Девушка торопливо достала пудреницу.

– Я боюсь другого – что твой брат сказал про меня какую-нибудь гадость. Из мести, понимаешь? Алеша мог поверить…

Света всплеснула руками:

– Ничего он не сказал! Тот его даже ни о чем не спросил!

– Он и в этом поклялся? – Лида хмуро рассматривала в зеркале круги под глазами. – Обязательно что-то сказал, иначе Алеша поехал бы ко мне.

– Дурочка, – ласково улыбнулась Света. – Почему ты предполагаешь самое ужасное, а простое объяснение тебе и в голову не приходит?

– Ты о чем?

– Насколько же ты не разбираешься в людях! Ты думаешь, человек не меняется с годами? Думаешь, твой муж остался таким же, каким был четыре года назад, когда вы познакомились?

Не получив ответа, Света мягко продолжала излагать свою теорию. Она заверяла подругу, что в ночь с тридцатого на тридцать первое не случилось ничего ужасного. Ничего необъяснимо ужасного, во всяком случае. Да, Алешу встревожила какая-то недосказанность в том, что он услышал от Сергея в институтском дворе.

– И это замечательно, потому что доказывает – муж все еще интересуется тобой!

Да, он встревожился настолько, что решил объясниться и потребовал от Сергея встречи. Приехал в клуб, решившись на расходы, которых никогда раньше себе не позволял. Тут Света подняла палец, как делала всегда, желая привлечь к себе особое внимание:

– Теперь суди сама, что могло произойти дальше. Твой муж задерживается на работе так долго, как может. Почему? Потому что боится, что, если вернется домой, в клуб его одного ты не отпустишь. Ты бы не отпустила?

– Ни за что!

– Вот в этом твоя ошибка. Ты слишком держишься за него, опутала по рукам и ногам, а мужчине нужна свобода, пусть даже условная.

Лида снова поразилась тому, как легко и авторитетно рассуждает о мужчинах Света, у которой не было еще ни одного романа.

– У Алеши была свобода, мы оба свободны, – попыталась возразить девушка, но ее резко оборвали:

– Не обманывай себя! Если бы он чувствовал себя свободным, он бы поехал после работы домой, а оттуда – прямо в клуб. А вместе этого ему пришлось шататься по улицам или ездить в метро, пока не откроют «Трех товарищей». Он боялся вернуться, значит, уже был несвободен.

– Но я не понимаю связи…

– Связь простая. К тому времени, когда твой муж попал в клуб, он уже не был так заведен, как вначале, после звонка Сергею. Может, устал, может, о многом подумал. Так или иначе, когда они встретились, Алеша ни о чем не спросил!

– Не верю…

Палец снова поднялся и даже слегка погрозил:

– Веришь или нет, но Сергей мне в этом поклялся. А мне он никогда не врет. Не было никакой ссоры, не было драки, не было даже обычного разговора. Они выкурили по сигарете, обменялись ничего незначащими словами… Алеше было неловко, он не смог заговорить о деле. Сергей его не провоцировал, он подождал немного, а потом просто отправился на танцпол. То есть нечего ожидать каких-то трагедий.

– Ты считаешь, что Алеша выкурил сигаретку в обществе твоего братца и отправился танцевать?

– Именно, – кивнула та. – Он впервые за последние годы остался один, мог развлекаться, ощутил себя свободным. А то, что ты ждала и переживала, наверное, придавало особую остроту ситуации. Ну, а что могло быть дальше… – Она вдруг заулыбалась: – Я вижу два варианта. Первый – он потанцевал немного, собрался ехать к тебе, когда клуб закрывали… И струсил. Испугался объяснений.

– Что меня бояться!

– Ну, в гневе любая женщина… – Подруга сделала неопределенный, но весьма красноречивый жест. – Он мог поехать к какому-нибудь старому московскому знакомому, попроситься на ночлег. Хотя какой уж там ночлег, начиналось утро. А второй вариант… Он тебе понравится меньше, но вспомни, что твой муж – весьма привлекательный молодой человек.

Лида вообразила то, что предлагала подруга, и плакать ей внезапно расхотелось. Какая-нибудь девица, искательница острых ощущений… Из тех, что ошиваются по ночным заведениям, наряжаются в броские дорогие шмотки, выглядят, как фотомодели…

– У него не было денег, чтобы угощать какую-нибудь девчонку в баре, – хмуро ответила она.

– Ты отстала от жизни, милая, – с жалостью произнесла Света. – Сейчас многие девушки платят за себя сами. Такова жизнь… А находятся и такие, которые готовы заплатить за пиво для нового знакомого – если он того стоит, конечно.

– Какая мерзость, – с отвращением произнесла Лида. – Я понимаю, старые, но молодые девчонки…

– Возраст тут ни при чем. Просто сейчас мало кто обращает внимание на условности.

– А тебе приходилось за кого-нибудь платить? – язвительно поинтересовалась Лида.

Она никак не могла принять ту версию, которую высказала подруга. Та спокойно ответила, что пару раз такие ситуации складывались, но она это делала по дружбе, а не из каких-то иных побуждений.

– И вот еще что, – заметила она. – Кажется, ты говорила, что твой муж прилично играет на бильярде?

– Да, его отец научил. У них дома даже есть старый бильярдный стол, а что?

– А то, что партия стоит недорого, и твой Алеша вполне мог сыграть с кем-нибудь на деньги. И выиграть – видела бы ты, кто катает шары в подобных заведениях! То сукно кием порвут, то шар на пол выскочит – одни слезы смотреть. Другое дело – специальные бильярдные клубы, там публика серьезная.

– Стало быть, Алеша мог выиграть кучу денег и пуститься в загул?

– Все может быть. Воздух свободы, он, знаешь, пьянит…

Соседние столики постепенно пустели, между ними прохаживалась официантка, вытирая их мокрой тряпкой и плотнее придвигая стулья. Кафе закрывалось в десять, и новых посетителей уже не обслуживали. В углу, сдвинув два стола, заседала пьяная компания. Их веселье становилось все более грубым и бестолковым, бессмысленно и дико смеялась какая-то девчонка – смех звучал так, будто ее непрерывно щекочут. Лида взглянула на часы:

– Спасибо! Я-то думала, ты сообщишь мне что-то новое. Мне пора…

– Никуда тебе не пора, – бесцеремонно ответила та, торопливо допивая пиво. – Мы едем в клуб. В «Три товарища». И останемся там до закрытия.

Лида вздрогнула. В первый момент ей показалось, что подруга пошутила, но ее голос звучал серьезно. А уж когда Света пообещала, что все расходы возьмет на себя, Лида окончательно растерялась. Даже в этом недорогом кафе подруга ни разу не предлагала ее угостить, хотя знала, что Лида часто сидит без денег.

– Какой в этом смысл? – пробормотала она, выходя из кафе и усаживаясь в машину. – Ты думаешь, он снова будет там?

– Если он впервые окунулся в ночную жизнь, то будет именно там, – заверила ее подруга. – Он ведь новичок, а им страшновато отправляться в новое место. Ну разве что та стерва его куда-то затащит. Однако давай не думать о стерве?

Лида согласилась, что это самая неприятная мысль, какая только возможна в данной ситуации. В стерву она не поверила, но видение Алеши, играющего на бильярде… В нем было что-то реалистическое. Она знала, правда понаслышке, что муж играет прекрасно, что дома он неоднократно сражался с испытанными бойцами, приходившими в гости к отцу. Сперва те были его учителями, затем партнерами… А потом понемногу стали ему проигрывать. «Он мог увидеть, как играют на деньги, и соблазнился выигрышем… Говорил же, что хотел бы покупать мне хорошие вещи! – У нее на душе неожиданно потеплело – впервые за последние сутки. – А если он это сделал для меня?»

– Если сам не придет, можно по крайней мере расспросить барменов, маркеров, да мало ли у меня там знакомых! – продолжала Света, лихо выруливая на Тверскую. – По крайней мере, найдем какие-то зацепки.

– А Сергея там не будет? – неожиданно всполошилась Лида.

Та заверила, что появление брата в клубе исключено. У него не осталось своих денег, отец в отъезде, мать выдачей средств на карманные расходы не занимается. Хоть в ногах у нее валяйся, не даст ни рубля. Таков был уговор, заключенный между собой их родителями.

– Это они сделали после того, как мы с Серегой залезли в долги, – грустно припомнила Света. – Нам и было-то всего по семнадцать… Пошли к друзьям в гости и продулись в покер. Они расплатились, но с тех пор установили строгий режим. Сверх назначенной суммы – ни копейки, до следующего первого числа.

Оставшуюся часть дороги она говорила о брате. Лида узнала о нем больше, чем за все время знакомства со Светой. Сергей, как выяснилось, с детства отличался исключительными способностями к музыке, абсолютным слухом, и родители, долго не рассуждая, отдали его в специализированную музыкальную школу. Он был ленив, но по специальности шел блестяще. Дома часами не отходил от пианино, играл с листа, импровизировал на тему знакомых мелодий и, как подозревали домашние, сам что-то сочинял на ходу. Так продолжалось до тех пор, пока мальчику не исполнилось четырнадцать. Было самое время подумать о музыкальном училище, но родители никак не предполагали, что сын внезапно заартачится. Он не слушал ничьих уговоров и твердил, что учиться дальше не желает.

– К нам домой приезжал директор его школы, он наверняка решил, что мальчик растет в ужасных условиях, нуждается в материальной помощи и общежитии, – усмехнулась Света. – Я была при его визите. Полный такой, добрый дядя, абсолютно лысый, с огромными ушами. Фамилия его была Слоним, представляешь? И похож был на слона! Этот Слоним так и закрутил носом, когда увидел нашу обстановочку, а потом битый час лопотал, что мальчика нужно уговорить, мальчика нужно заставить. Родители только поддакивали, а Серега уперся. Сказал, что не видит своего будущего в музыке – составил же фразу, представляешь…

Машина свернула в длинный, извилистый переулок. Асфальт обледенел, и Света поехала очень осторожно, не переставая болтать.

– Родители даже решили, что это я сбила Сергея с пути, потому что завидовала ему. У меня, дескать, никаких талантов не открылось, разве что языки хорошо усваиваю, но он же у нас маленький гений, а я кто? Таких миллионы. Вот, мол, я и отговорила его от музыки. В общем, ни в какое училище он все равно не пошел, дома почти не играл, а в школе всегда занимался плохо… Отец ему даже пощечин надавал, а он – ничего. Держался, как партизан на допросе, даже специально бросил играть, чтобы пальцы одеревенели. Кое-как дотянул школу, кстати, сдается мне, что не без взяток… И с тех пор дурью мается.

Лида, которая сперва слушала рассказ без интереса – какое ей было дело до сложного детства Сергея? – все-таки не смогла остаться равнодушной к этой сумбурной истории. Она спросила, не было ли в самом деле каких-то причин тому, что парень внезапно бросил музыку?

– Ты говоришь, у него был талант…

– Не только был, но и остался, от таланта так просто не избавишься, – поправила ее Света. – Правда, у музыкантов это сложнее, чем у писателей, скажем. Музыка – дело техники, а если не заниматься по нескольку часов в день, техника теряется. Но все можно восстановить, при желании. А вот желания-то у него больше нет.

– Куда же оно делось?

Света задумалась и пропустила поворот. Пришлось возвращаться, и она осторожно ехала задним ходом, потихоньку чертыхаясь и оглядываясь через плечо.

– Может, его и не было никогда, – продолжала она, попав на верный путь. – Занимался, потому что все сразу получалось, потому что хвалили, восхищались. Ему это было важно. А как впервые задумался, что будет дальше, – бросил музыку. Он ведь ужасно ленивый, ему нужна четкая цель, чтобы завестись. А какая у него могла быть цель в музыке? Побеждать на конкурсах? Давать фортепианные концерты? Преподавать? Играть по кабакам? Плевал он на все это, вот и бросил. Мы приехали.