Текст книги "Недотрога для адвоката. Дело о разводе (СИ)"

Автор книги: Анна Варшевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 21

Соня

Чувство вины захлёстывает с головой. До меня с опозданием доходит, что, когда Андрей фактически сбегал от полицейских, которые остановили его машину, он.… он же избил их. Направлял на них оружие! А значит, будут последствия!

Он же адвокат! А насколько мне известно, если человек такой профессии нарушит закон.… работать по специальности дальше ему будет нельзя.

Это ведь даже не какое-то административное правонарушение. Это… нападение. На полицейского. Это…. может быть, даже уголовка!

А ещё…. ещё я не могу перестать ловить взгляды, которые мужчина бросает на меня, когда ему кажется, что я не смотрю.

Он обращается со мной осторожно, как будто я фарфоровая. Но у меня не получается отделаться от мысли, что я теперь кажусь ему.… какой-то грязной.

Понимаю вот вроде, что ни на чём это не основано! Но… мне вкололи какую-то дрянь, меня чуть было не изнасиловали… передёргивает каждый раз, как вспоминаю те липкие прикосновения.

Может быть, и у него так же? Или я дурочка и ничего не понимаю?

И смелости не хватает подойти к нему и спросить прямо!

Вместо этого весь день слоняюсь, как неприкаянная. Вожусь с Малышом, готовлю еду, не знаю, чем занять руки. А к вечеру накручиваю себя до такой степени, что уже не могу терпеть.

Если он.… если он… не хочет меня больше, так пусть и скажет прямо! Не надо мне его жалости!

– Ты…. будешь ложиться? – решившись, захожу к Андрею, который полдня просидел за ноутбуком, по его словам, пытаясь разобраться документах.

– Да, конечно, – он немного рассеянно кивает, встаёт и приобнимает меня за плечи.

Но не делает ни попытки поцеловать, ни…. вообще ничего!

А ведь до всего произошедшего он меня всё время целовал! И вообще…. мне казалось, что у него какой-то бешеный темперамент!

Решившись, сама тянусь к нему с поцелуем.

Если он не отреагирует…

– Как насчёт того, чтобы пойти в кровать? – с трудом сдерживаю дрожь.

Не знаю, из-за чего мне так… нервно! Пытаюсь быть взрослой, раскрепощённой, той, которая нравится. Но, кажется, ничерта не выходит!

А потом…

Потом я впадаю в ступор, услышав немного сдавленное:

– Ты можешь связать меня, если хочешь.

Смотрю на него, с трудом ловя челюсть.

– Что ты сказал? – самый тупой вопрос, какой только можно…

– Тебе…. некомфортно рядом со мной? – тихо спрашивает Андрей.

– В каком смысле? – до меня до сих пор не доходит.

– В самом прямом, – он вздыхает. – Сонь, я.… хоть и очень смутно, разумеется, но могу представить себе, как ты себя сейчас чувствуешь.

Да ладно?! Что-то мне кажется, что мы оба ничего не понимаем!

– Ты пережила насилие, – продолжает Андрей, – и пусть до физического не дошло – и слава богу! – добавляет торопливо, – но у тебя могут быть сейчас… неоднозначные реакции на… мужчин. Ты ведь.… ты же хочешь попробовать клин клином вышибить?

Открываю рот, не зная, что ответить.

Похоже, мы тут оба – два дурака. Я считала, что он не хочет меня, а он – что я… не хочу его?!

– Я никогда не сделаю чего-то… неприятного для тебя, – Андрей осторожно касается моей щеки. – Но сейчас, из-за того, что ты чувствуешь себя неуверенно… Может быть, ты хочешь контролировать.… м-м-м-м, весь процесс? Полностью?

Вообще-то, до этого самого момента мне даже в голову мысль не приходила, что я могу что-то там контролировать. Андрей же…. он ведь делал всё так, как мне и хотелось, делал со мной всё так, как мне хотелось!

Но сейчас…

Невольно облизываю губы, и он тут же подмечает это движение.

И расплывается в усмешке. Такой, что у меня тут же начинает тянуть низ живота.

– Кажется, тебе нравится эта идея? – заставляет меня покраснеть так, что даже лицу жарко становится.

– Я.… не знаю…

– А по-моему, знаешь, – он отходит на шаг, обратно к столу, не отводя от меня глаз, выдвигает ящик, и я слышу металлический звон. – Ты сказала, что стоит их сохранить, – показывает мне наручники.

– Они давят… тебе от них больно будет, – качаю головой.

– Не будет, не переживай, – мне в ладонь вкладывают холодный металл, а потом Андрей, помедлив, протягивает вперёд руки. – Застегнёшь? Ключ там, в столе, если что.

– Может быть, ты сначала разденешься? – сама не верю тому, что говорю.

– Ты права, – мужчина вскидывает одну бровь, кивает. – Здесь? Или в спальне? Чего ты хочешь? Скажи сама.

– В с-спальне, – с трудом сдерживаюсь, чтобы не начать заикаться.

Боже, у меня сейчас, кажется, бельё выжимать можно будет!

Счастье, что Малыш уже заснул и лежит на импровизированной лежанке в коридоре. Андрей закрывает за нами дверь спальни и поворачивается ко мне. Начинает медленно расстёгивать пуговицы рубашки.

– Нет, подожди, – делаю шаг к нему, поднимаю на него взгляд.

– Всё, что хочешь, малышка, – он тут же опускает руки, и смотрит на меня так, что… мне внезапно становится до невозможности легко! Так легко, что я широко улыбаюсь.

Этот невозможный мужчина и правда сделает всё, что я хочу. Но мы ведь с ним хотим одного и того же!

Это же просто игра!

– Я сама, – выдыхаю, тянусь его поцеловать, но отстраняюсь первая, не давая ему продолжить поцелуй. – Нет. Ты говорил, что контроль за мной.

– За тобой, – Андрей кивает, не сводя с меня глаз и тяжело дыша.

Дёргаю ремень на его брюках, вытаскиваю полы рубашки, но дальше не иду – наоборот, медленно провожу пальчиками по твёрдому прессу, поднимаясь к накаченным мышцам груди. Прижимаюсь губами к тёплой коже, ощущая его дрожь. Расстёгиваю манжеты и помогаю мужчине стянуть рубашку полностью.

– Ты просто нереальный, – прижимаюсь к нему со спины, обнимая, целую под лопатками так, что он поёживается и на коже выступают мурашки.

– Ты уверен, что тебе не будет больно? – хмурюсь, снова встав перед ним и глядя на наручники.

– Это не та боль, которую нельзя потерпеть, – он качает головой.

– Сними брюки, – прошу его, охрипнув, и Андрей молча выполняет просьбу.

Сглатываю, глядя на доказательство его возбуждения, которое отлично видно под тонким бельём.

– Ты не собираешься раздеваться? – мужчина смотрит на меня, слегка улыбаясь, но глаза у него практически чернеют от расширившегося зрачка, а дыхание то и дело сбивается.

– Позже, – делаю шаг вперёд и оттягиваю одним пальцем резинку трусов, смотрю на него многозначительно, так что без слов ясно, чего я хочу.

Это просто невозможно, как он красив полностью обнажённый….

– Знаешь, всё-таки не нравится мне идея с наручниками, – качаю головой и решительно откладываю их на тумбочку около кровати, поднимаю на него глаза. – Я же знаю, что ты никогда в жизни не сделаешь мне ничего плохого.

– Не сделаю, – выдыхает Андрей.

– А если попрошу… просто не трогать меня, то ты сделаешь, как я скажу.

– Ты хочешь, чтобы я тебя не трогал?

– Я…. хочу попробовать, – кладу ладони ему на грудь, чуть толкаю в сторону постели и забираюсь туда следом за ним, когда он ложится на спину. – Как тебе нравится больше всего?

– Что?! – Андрей зажмуривается на секунду. – Предполагалось, что мы будем делать так, как тебе нравится.… больше всего.

– Я просто хочу понять, – кладу руку сверху на него, сжимаю, поглаживаю, и он резко выдыхает, почти со стоном. – Так нравится?

– Да….

– А вот так? – наклоняюсь, целую его в живот, спускаюсь всё ниже и ниже.

– Д-д-да.… – чуть более сдавленное.

– Наверное, и вот так тоже нравится? – улыбнувшись, устраиваюсь удобнее и касаюсь губами самого центра его возбуждения.

– О, господи, Соня…

– Нравится? – прервавшись на секунду, смотрю на него.

– Да-а-а, – вот это уже самый настоящий стон.

– Тогда не двигайся, – шепчу, снова склонившись над ним.

Кажется, это требование для Андрея оказывается невыполнимым. Потому что он то и дело вздрагивает, непроизвольно начинает двигать бёдрами, стискивает в кулаках покрывало на кровати.

Но когда его рука оказывается в моих волосах, я отстраняюсь.

– Может, всё-таки воспользоваться наручниками? – прищуриваюсь, глядя на тяжело дышащего мужчину.

– Может… не надо? – выдыхает Андрей, с трудом улыбнувшись. – Разденься!

– Ты начинаешь командовать, – тянусь наверх и целую его, – за это тебе наказание, я тебя больше не коснусь.

– Нет, малышка, нет-нет, не надо, пожалуйста! – он убирает упавшие мне на лицо волосы, заправляет их за ухо, кое-как усмехается. – Это слишком жестоко!

Вместо ответа тяну наверх футболку, снимая и оставаясь в кружевном лифчике. Мужчина, чуть приподнявшись, пожирает меня глазами.

– Жестоко будет, если я и тебе не разрешу больше меня касаться, – выговариваю многозначительно.

Вообще-то, мне сейчас больше всего хочется именно этого! Чтобы он коснулся меня! Но я закусываю губу и держусь, стягиваю с себя и шорты тоже и, перекинув ногу, сажусь, оседлав его бёдра.

– Кажется, ты водишь меня за нос, – Андрей вдруг сдвигается подо мной, и я чуть краснею, понимая – он почувствовал, что бельё на мне уже всё влажное.

– Я же нормальная женщина и не могу не реагировать на такого мужчину, – улыбаюсь ему.

– Ты не просто нормальная женщина… ты восхитительная, удивительная, самая потрясающая женщина, которую я встречал, – он резко выпрямляется, обхватывает меня руками, прижимая к себе. – Ты не боишься меня?

– Нисколько, – качаю головой, закидываю ему руки за шею. – Я… рядом с тобой ничего и никого не боюсь, Андрюш.…

– Как ты меня назвала? – в голосе слышна улыбка.

– Андрюша, – выдыхаю, потому что его губы начинают прокладывать дорожку от моей шеи к ноющей от желания груди. – Андрюшенька…

– Всегда зови так.… – он обхватывает губами твёрдый сосок, и я вскрикиваю, чувствуя, как пульсирует и сжимается всё внизу.

Андрей не меняет позы. Не переворачивает меня, не ложится сверху, он… просто приподнимает меня за талию – так легко, словно я ничего вообще не вешу – а потом опускает, прямо на себя.

Мы оба не удерживаемся от стона.

– Моя малышка…. такая тугая, господи, это просто…. сдохнуть можно… – лихорадочный сдавленный шёпот. – Подвигайся сама…. Тебе комфортно?... Хорошо?...

– Да, – выдыхаю, начиная двигаться и тереться о него бёдрами, прижимаясь сильнее и чувствуя, как он тоже двигается во мне. – Не останавливайся!

И он подчиняется. Потому что мы оба этого хотим!

Оба сходим с ума. Оба стонем и вскрикиваем, когда ощущения начинают становиться всё острее и острее.

– Соня…. моя Сонечка… малышка моя любимая… – слышу, уже зажмуриваясь, уже находясь на грани, и, не сдержавшись, выкрикиваю его имя, вжимаясь в него со всей силой.

– Соня, Боже…. не могу больше.… – он вздрагивает подо мной, длинно стонет, обхватывая меня за спину, зарывается лицом в мои распущенные волосы.

Мы не отрываемся друг от друга, продолжая без сил полулежать на кровати в той же позе. И только когда я начинаю волноваться, что слишком на него давлю, и, завозившись, приподнимаюсь – понимаю, что…. мы, чёрт побери, не предохранялись!

– Соня…. – Андрей смотрит так виновато, что всё желание хоть что-то говорить у меня пропадает. – Прости, пожалуйста! Прости, я идиот! Я…. должен был подумать…. Я не успел…

– В такой позе ты и не смог бы успеть, – вздохнув, ложусь обратно, поудобнее устраиваясь у него на груди.

Чего теперь-то? Я и сама могла бы быть посообразительнее!

– Соня? – мужчина сдвигается, пытаясь увидеть моё лицо. – Ты как себя… ты не сердишься?

– Не из-за чего сердиться, – поднимаю голову, упираюсь подбородком в руку, лежащую у него на груди. – Дело-то житейское, это ещё Карлсон говорил.

– Я, похоже, ненамного умнее твоего Карлсона, – ворчит он, обнимая меня крепче и поглаживая по спине, а я фыркаю, понимая, что он сейчас не о герое книжки, а о моём одногруппнике.

– Далеко не все залетают с первого раза, – пожимаю плечами. – У меня сейчас… – хмурюсь, пытаясь сосчитать, – вроде бы безопасные дни.

– Ты как-то чересчур спокойно реагируешь, – Андрей снова заглядывает мне в глаза.

– А должна в истерике тут биться? – поднимаю брови.

На самом деле, я и сама не понимаю, почему вдруг так спокойна. Ведь все же девушки бояться залететь от своих парней….

Но к Андрею это не относится.

Я просто…. знаю. Как будет – так будет.

– Сонь.…

– М-м-м-м?

– Я тебя люблю.

Дёрнувшись, поднимаю голову. Глаза у меня сейчас, наверное, круглые как плошки!

Андрей смотрит так, что…. вокруг меня словно воздух заканчивается.

– Я сказал это не потому, что произошло… то, что произошло, – говорит тихо. – Не поэтому. Я…. просто недавно понял, что… ты – самое невероятное чудо, какое только могло случиться в моей жизни. Я люблю тебя!

С трудом делаю вдох, втягивая в лёгкие воздух.

– Я.… тебя тоже люблю, – выдыхаю в ответ, продолжая ошалело глядеть прямо ему в глаза.

А он улыбается такой широкой, такой мальчишеской улыбкой, что у меня самой губы невольно растягивают в ответной улыбке.

Глава 22

Соня

Мы с Андреем продолжаем лежать вместе, только под одеяло залезли, чтобы не мёрзнуть. Он легко водит пальцами по моей спине, я слегка глажу его по груди – не думая ни о чём. Просто ощущаю тепло кожи, тихое дыхание и его руки у себя на коже.

Верхний свет выключен, но с улицы тянется полоска света от фонаря, оставляя изломанные тени на потолке. Волосы у меня спутались после того, что мы вытворяли совсем недавно, и я чувствую, как они цепляются за его шею. Но мне настолько лень двигаться, что ничего не делаю. И Андрею, кажется, не мешает – он даже не предпринимает попытки их убрать.

В этот самый момент я чувствую себя…. невероятно целой. Целой и цельной. Как будто всё в нашей жизни вдруг стало так правильно, что даже страшно немного.

Вот только в этом тепле и тишине мне хочется задать один вопрос, который давно крутится у меня в голове.

– Андрюш, можно спросить? – шепчу, не убирая руки с его груди.

– Конечно, – он улыбается.

– Почему ты… так сорвался? Ты всегда был такой спокойный. Холодный, ну, то есть, не холодный, но уравновешенный. Ты же всегда на стороне закона, а теперь… практически вне его. Дело только во мне? Ты как-то очень странно реагировал на то, что меня.… ну…. что я чуть было не подверглась насилию, – использую формальную формулировку.

Поворачиваю голову. Он смотрит в потолок, глаза чуть прищурены.

– То есть ты не подумай, что я что-то.… я, наверное, глупости какие-то говорю, – смешавшись, пожимаю плечами. – Ты мне действительно жизнь спас, я и не сомневалась…. влетел в ту квартиру, как… как смерч. А потом – с этими ДПС-никами, с Дамиром. Как будто у тебя тормоза внезапно отказали. И это твоё предложение…. отдать мне контроль.

Он долго молчит. Я уже почти жалею, что спросила.

Но потом Андрей поворачивает голову. Смотрит на меня. И взгляд у него какой-то... Смутная тень вины и тоскливых воспоминаний.

– Потому что я много лет назад не смог спасти одну девочку.

Он говорит это тихо. Без пафоса, без каких-то обвинений. Просто констатирует факт. Я молчу, глядя на него и ожидая продолжения, и мужчина вздыхает.

– Мне было двадцать шесть. Только начал работать. Взял дело по назначению – изнасилование. Случай сложный, с доказательствами была полнейшая хрень, она поздно сделала освидетельствование. Девушка была в шоке, родители постоянно орали и на неё, и на меня, требовали сделать хоть что-то. Я… старался. Крутился, выжимал из дела всё, что можно. Но суд был… как чаще всего бывает, к сожалению. Жертву сделали виноватой.

Моргнув, переводит взгляд в потолок.

– Я проиграл тогда. Родители забрали девочку домой, потом увезли в деревню, «чтоб не позорила». А через полгода узнал, что она… покончила с собой.

Мои пальцы замирают у него на груди. Он не смотрит на меня, только продолжает:

– После этого…. я перестал брать такие дела. Даже если просили. Даже когда знал, что мог бы выиграть. Не потому, что не хотел. Потому что.… боялся, что опять не справлюсь. А ты…

Андрей наконец опускает взгляд, смотрит мне в глаза, гладит по щеке.

– Я был просто в ужасе, когда понял, что ситуация может повториться. Естественно, я вмешался бы в любом случае, но… ты права, у меня действительно отказали тормоза.

– Андрюш, ты ведь не виноват, – убеждённо качаю головой. – С той несчастной девочкой.… там наверняка и родители немало постарались, раз относились к этому, как к позору семьи….

– Да, я понимаю, – он кивает. – Но поделать с собой ничего не могу. Это сильнее меня. До сих пор думаю о том, что если бы тогда её насильника посадили, она бы справилась.

Я не знаю, что на это сказать. И просто обнимаю его сильнее, так крепко, как могу. И он в ответ прижимает меня.

Так и засыпаем в обнимку.

Андрей

На прикроватной тумбочке вибрирует мобильный. Я уже не сплю, но не шевелюсь, чтобы не потревожить Соню. Подхватываю телефон, задев наручники, так и оставшиеся тут с вечера. На губы невольно наползает улыбка. Я бы не отказался от повторения.… Даже и с прикованными руками!

Хмыкаю от собственных мыслей и кошусь на Соню. Она спит, раскинув руки, и, кажется, очень крепко и глубоко – как будто только теперь разрешила себе по-настоящему отключиться.

Встаю тихо, почти беззвучно. Укрываю её одеялом и иду на кухню. За мной, повиливая хвостом, цокает когтями по полу щенок.

– Сейчас, подожди немного, – говорю ему. – Выведу тебя.

Вряд ли кто-то караулит нас у подъезда в шесть утра.

Смотрю на экран мобильного и хмурюсь.

Уведомление от адвокатской палаты. Производство по внутреннему запросу. Фразы официальные, сухие.

Суть можно понять сразу. Вчитываюсь в слова, выхватывая из текста.… «ввиду инцидента с сотрудниками правоохранительных органов.…», «временно приостановлено…», «процедура лишения статуса…», «на период рассмотрения заявления и делопроизводства.…»

Ну что ж. Ожидаемо.

Я же знал, что так и будет. Давлю вздох.

И всё равно ощущения, как будто пощёчину дали.

Провожу рукой по лицу, ощущая под пальцами щетину.

Статус адвоката – не только работа. Долгое время это была моя опора. Мой способ быть полезным. Возможность говорить и быть услышанным.

А теперь голос мне… просто отключили.

Захожу обратно в спальню и сажусь на край кровати. Соня шевелится, морщит нос. Потом открывает глаза – и как по какому-то наитию сразу чувствует, что что-то не так.

– Что случилось? – голос немного хриплый, но глаза смотрят ясно, она садится, подтягивая к себе колени, смотрит на меня.

– По мне…. начата процедура лишения статуса адвоката, – говорю после паузы максимально мягко.

Соня замирает, моргает, не отрывая от меня взгляда.

– Это… из-за того нападения?! Так быстро?!

– Подали заявление, – говорю спокойно, пожимаю плечами. – Видеозаписи, рапорт от отдела, формальный след. Всё ожидаемо. Палата реагирует автоматически. Пока просто отстранение. Ни сроков, ни статуса. Ждут показаний, внутреннего разбора. Возможно, всё восстановят через пару месяцев.

– Андрей…. – она садится ближе, в глазах уже слёзы. – Это из-за меня. Это всё…

– Нет.

Тянусь, беру её за руку.

– Сонь, не надо брать на себя больше, чем можешь унести. Я сам принял решение. Потому что в тот момент было важнее спасти тебя, чем остаться в рамках закона... И я бы сделал это снова, если бы пришлось, – улыбаюсь ей, промокаю слезинку на щеке уголком одеяла.

– А ты не волнуйся. Я в любом случае буду рядом с тобой. И здесь. И в суде, когда он состоится. Везде.

Соня смотрит на меня. В её взгляде – ужас и благодарность одновременно.

– Но ты любишь эту работу.…

– Люблю, – качаю головой. – Но тебя я люблю больше. И если не будет этой работы, найдётся другая. Или ты влюбилась именно в строгого адвоката? – шучу, поддевая её.

– Дурак, – она возмущённо пыхтит. – Я в тебя влюбилась. Какая разница, кто ты по профессии!

Вздохнув, обнимаю свою девочку.

И понимаю, что не могу больше тянуть.

Всё равно это выплывет. День, два, ну неделя…. Лучше, если она узнает от меня.

– Сонь…. – делаю глубокий вдох. – Есть ещё одна вещь, о которой нужно поговорить.

Она напрягается, словно уже знает, что я собираюсь сказать.

– Мы ещё будем проверять цепочку. Кто звонил Дамиру, отдавал приказы, руководил через него. Кто подставил тебя, твою мать. Кто…. писал сценарий всего этого дерьма.

– Да? – Соня отодвигается, глядя мне прямо в глаза.

– Подозреваемый номер один – твой отец, – сообщаю без обиняков.

– Папа? – кажется, она перестаёт дышать.

– У него был доступ ко всему, Сонь, – вздыхаю, до чего тошно мне говорить это. – к твоему университету, к клубу, к полиции, к бизнесу. И.… ко мне тоже. Он знал, как я работаю. Знал, где мы с тобой будем. Знал, что я поверю.

Между нами повисает пауза.

– И у него был мотив, – выговариваю устало. – При разводе… он так много говорил о том, что хочет справедливости. Но всё это…. теперь я почти уверен, что это были только слова. Он хотел избавиться от твоей матери, оставить весь бизнес себе. Убрать тебя из уравнения. И сделать это так, чтобы все выглядели виноватыми… кроме него.

Соня не двигается, только стискивает ладони в кулаки. Лицо белое, губы закушены, но вот взгляд.… взгляд твёрдый.

– Это… пока не точно? – спрашивает наконец тихо.

– Пока только гипотеза, да, – киваю в ответ. – Но слишком много нитей ведут к нему.

Девушка опускает голову, долго молчит. Смотрю на неё, не представляя, о чём она думает сейчас.

– Как ты? Ты ведь.… дружил с ним, – шепчет наконец, и я невольно качаю головой.

Вот в этом вся Соня. В первую очередь думает обо всех, кроме себя.

– Дружил, – стискиваю челюсти. – Возможно, из-за этого как раз слишком долго закрывал глаза.

Соня кивает, тянется и переплетает наши пальцы. Обнимаю её второй рукой.

– Если всё так и есть.… – начинает тихо, но уверенно, – … мы.… должны вывести их всех на чистую воду. Я… если понадобится, я дам показания, Андрей. Даже если эти показания… утопят его окончательно.

Прижимаю к себе свою такую сильную слабую девочку. Всё-таки она – какой-то уникум.

* * * * *

Макс приезжает ближе к обеду.

Он не звонит в домофон – стучит в дверь двумя короткими ударами, характерно. Я открываю, отступаю в сторону.

– Ну что, где там твоя девочка? – усмехается. – Познакомишь?

Не успеваю нахмуриться, как в коридор выходит Соня.

– Его девочка здесь, очень приятно, – подходит ко мне и берёт меня за руку.

Макс восхищённо присвистывает, на что я невольно делаю шаг вперёд, загораживая свою малышку собой.

– Так, – цежу мрачно, сверля взглядом опера.

– Уймись, Отелло, – фыркает приятель. – Чаем хоть напоите? Я без обеда!

– Есть суп, – Соня снова выходит из-за моей спины, делает мне страшные глаза, шепчет: – Перестань!

– Господи, она ещё и готовить умеет, – закатывает глаза оперативник, снимая куртку. – Повезло тебе, Славин.

– Ты упорно нарываешься на хук справа, – отвечаю хмуро.

– Тебе нельзя, – хмыкает мужчина. – Привлекут!

– Уже можно, – складываю руки на груди. – Скоро статуса адвоката лишусь.

– Охх, бл.… – Макс прикрывает рот рукой, глядя в сторону кухни, куда ушла Соня, моментально становится серьёзным. – Уже? Вот же с-с-с-с….

– Было бы странно, если б не отреагировали, – пожимаю плечами.

– Как-то быстро слишком, – прищуривается он. – Может, кто-то подсуетился?

– Может, и так, какая теперь уже разница, – отмахиваюсь. – Ладно, пойдём.

Соня разливает суп и, хотя я предлагаю ей остаться, качает головой.

– Нет, Андрюш, я лучше с Малышом посижу, в комнате, – вздыхает, отводя глаза. – Ты потом расскажешь, что мне нужно знать…

Не хочет слушать про отца. Киваю, глядя, как она выходит из кухни, забирая с собой щенка.

– Ещё и умная, – качает головой Макс, подобрав последнюю ложку супа. – Везучий ты засранец, Славин….

– Давай к делу лучше, – с трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.

– К делу – так к делу, – кивает опер. – Короче, смотри. Работать есть с чем. Жёсткий диск – просто на вес золота. Цифровые следы по большинству договоров ведут к одному и тому же айпишнику. Домашнему. Адрес – та квартира-студия, где Артур жил всё последнее время, как на развод подал.

Я безрадостно хмыкаю.

– Он сам себя закопал.

– Не сразу. Он думал, что через клуб можно всё отмыть. Деньги, девчонок, договоры. Через PR-агентство, через пустые фирмы. А потом ввязался в наркоту. И начал спешить. В какой-то момент всё пошло слишком быстро.

Макс вытаскивает другую папку.

– Вот это – вчерашний разговор с Анитой. Ну, как разговор. Допрос, оформленный.

Беру листы, пробегаю глазами по строчкам. Сколько я всех этих протоколов допроса перечитал… Многое видно сразу.

Сначала она испуганная, сдержанная, отрешённая. Потом оживляется. Много эмоций. Чуть не переигрывает. Пытается отстроиться: «я не знала, я просто жила, я думала, что клуб – это бизнес Артура, а не…»

– Она пытается отмыться, – кладу папку на стол, киваю. – Хочет, чтобы мы увидели жертву, а не соучастницу.

– И отчасти ей это удаётся, – Макс пожимает плечами. – На ней нет ключевых подписей. Она не числится в учредителях. Она даже не прописана в документах на имущество. Сам же знаешь, Артуру готовил документы на развод, там нет доказательств, что клуб даже наполовину принадлежит ей.

Киваю. Это я как раз помню.

– Только в двух эпизодах всплывает косвенно, – оперативник хмурится. – Однажды снимала наличку с корпоративного счёта, другой раз – подписывала доверенность на транспортировку «гостей» мероприятия.

– Значит, знала.

– Знала. Но не всю картину. Думаю, Артур держал её в полуправде. Всё выглядело, как «мужской бизнес», в который она не должна лезть. И она не лезла. Но получала бонусы: машину, косметику, «вечеринки для своих».

– Удобно, – вздыхаю.

– И опасно. Потому что если бы она вдруг заговорила раньше – могла бы стать следующей.

Киваю, задумавшись.

– А Дамир? – спрашиваю наконец.

– Думаю, Артур понимал, что рано или поздно Анита захочет с ним развестись, – Макс морщится. – Такое ощущение, что.… он сам ей этого Дамира подсунул.

Вполне возможно.

– Что ещё?

– У нас есть показания Аниты, – начинает оперативник, загибая пальцы. – Есть показания твоей Сони, по поводу удара по голове и того пацана, которого она услышала. Кстати, это, вероятно, курьер, присвоивший себе часть партии. Есть скрины переписок. Есть цепочка платежей через подставные счета. Есть копии договоров, сгенерированных с одного IP.

Мы смотрим друг на друга.

Да, этого хватит.

– Этого хватит, чтобы взять их всех, – подтверждает мои мысли мужчина. – И Дамира. И Артура. Сначала как фигурантов по делу, потом как обвиняемых. Накрыть всю шарашку и обшмонать её от подвала до потолка. А дальше – по полной.

Я откидываюсь на спинку стула.

Голова гудит, но в ней наконец складывается чёткая, без разрывов картина.

Кажется, моё дело о разводе всё-таки будет завершено. Правда, совсем не так, как я думал, когда брался за него.

– Когда? – смотрю на Макса.

– Я подаю материалы завтра, – он кивает. – Официально. Но имена уже уходят в реестр сегодня. Так что если Артур планировал исчезнуть – у него осталось часов двенадцать.

– Не факт, что исчезнет, – говорю тихо. – Он слишком уверен, что никто не посмеет тронуть «такого, как он».

Макс улыбается уголком рта.

– Ну что ж. Тем интереснее будет посмотреть на него, когда мы его возьмём.